***
Я перестала считать время, проведенное в Стаабе. Оно слилось в один удушливо-жаркий день. До полудня я проводила время в отведенных мне покоях, потом обязательный обед наедине с правящей четой. Дагмар не стеснялся задавать мне провокационные вопросы — о личной жизни, о Катрее, об Агенории. Приходилось либо отмалчиваться, либо отшучиваться — ни единого слова правды, которое может сыграть против меня или Катрея, я не собиралась произносить. После обеда я оставалась предоставлена самой себе: гуляла по саду или по дворцу. Ни с кем не разговаривая, игнорируя косые взгляды и перешептывания. Точно привидение, одинокое и тоскливое. Иногда меня приглашала составить ей компанию Делия. Отгоняя вечно находящихся рядом молодых фрейлин подальше, она делилась со мной секретами и желаниями. Убеждала в собственном желании угодить Дагмару так яростно, что в какой-то момент я задумалась над правдивостью её слов. Конечно, еще раньше возник вопрос, зачем она вообще раскрывается перед совершенно незнакомым человеком? Она однажды заметила, что все женщины во дворце высокомерны и амбициозны, они с удовольствием будут шпионить за ней в пользу императора. А вот я, не впечатленная ни Иксионом, ни самим Дагмаром, наверняка буду молчать. Вечером был ужин в большом зале, где всегда было шумно и весело, а под конец, когда дети и целомудренные юноши и девушки уходили, начиналось разгулье. Парочки целовались, совершенно не смущаясь наблюдателей, взрывы хохота становились громче и звучали чаще, множество служанок с кувшинами вина сновало между рядами, над столами неторопливо плыла в воздухе дымка от кальяна. Дагмар смотрел на все это с легкой ухмылкой, часто задерживаясь взглядом на той или иной молоденькой служанке, Делия всеми силами старалась перетянуть его внимание на себя. Император замечал это, но делал вид, что не видит знаков внимания. Увидев один такой вечер, я решила уходить вместе с детьми. После сегодняшнего сна с Катреем настроение было приподнятым, и за обедом я даже улыбалась. В отличие от Дагмара, который хмурился и зло поджимал губы. — Дагмар, что-то случилось? — осмелилась поинтересоваться я, подняв взгляд от тарелки с запеченным мясом. Дагмар посмотрел так, что мне захотелось прикусить язык. Делия, пользуясь тем, что на неё совсем не смотрят, сложила губы в довольную улыбку. Но тут же на её лице появилась скорбь, плохо скрывающая довольный блеск глаз. — Сегодня ночью погиб мой сын, — кратко ответил Дагмар. Сердце рухнуло вниз. Неужели… неужели сегодня ночью Катрей наврал мне, и обмен не состоится? Как они вообще могли допустить смерть Марка Флегонта?! — Малыш Росеты умер неожиданно, — печально вздохнула Делия. Я медленно выдохнула, скрывая облегчение. И тут же устыдилась: неужели я рада смерти невинного ребенка?! Конечно, нет! Это ужасное горе. — Искренне вам соболезную, Дагмар, — сказала я. — Что произошло? — Лекарь говорит, развитие болезни началось еще в утробе. Болезнь редкая и очень опасная, потому что её невозможно предотвратить, — процедил Дагмар. — Ребенок сгорел практически моментально. — Как будто кто-то наслал на нас проклятье! — печально воскликнула Делия, вскинув руки. Чуть успокоившись, она подалась в сторону супруга и сочувствующе произнесла: — По крайней мере, у вас, любовь моя, есть наследник. А скоро я подарю вам еще одного. Дагмар пристально посмотрел на неё и криво улыбнулся. — Конечно, подаришь, — согласился, скользя темным взглядом по Делии, — иначе тебя ждет участь предыдущих жен. Угрожающая нотка в его голосе заставила испугаться даже меня. Инстинктивно я прикрыла живот ладонью. Малыш, словно чувствуя мое беспокойство, толкнулся изнутри, пяточкой попадая мне в руку. Маленький акробат… Подняв взгляд, с удивлением заметила следившего за мной Дагмара. Слабая улыбка растаяла при взгляде на его хищное лицо.***
На следующий день состоялся бал. Дагмар не посчитал нужным объявить траур по погибшему ребенку. В конце концов, он ведь был обыкновенным бастардом, который не стоит слез. По мнению стаабского общества, разумеется. Так что на балу Дагмар чувствовал себя вполне комфортно, веселился, пил вино и наслаждался представлением: на праздник были приглашены самые выдающиеся менестрели, самые талантливые танцовщицы со всего Стааба. Дагмар вальяжно сидел на троне, пресыщенным взглядом рассматривая представление. Делия стояла впереди толпы, прямо рядом с выступающими, хлопая в ладоши и весело смеясь, как ребенок. Рядом с ней кружились фрейлины, среди которых оказались две молодые девочки лет двенадцати. Раньше я их не видела в окружении императрицы. — Вы заметили их, верно? — Мужской голос послышался позади. Я стояла у колонны, почти у самой стены, стараясь привлекать как можно меньше внимания. К счастью, меня оставили в покое, и на протяжении всего вечера единственным развлечением было разглядывание гостей. Впрочем, я не жаловалась… пока мое уединение не прервали. — Не понимаю, о ком вы, — ровно произнесла я. Голос был знаком: герцог Криспен Хорс, советник и лучший друг Дагмара. Нас представили пару недель назад, но после знакомства мы не разговаривали. Герцог низко рассмеялся и шагнул ближе. Спиной я почувствовала его крепкую грудь. — О, не притворяйтесь глупой, вам не идет! — хмыкнул он и шепнул на ухо: — Эти молодые девчушки, появившиеся среди фрейлин императрицы — Бри и Линет Лерайе. Знакомая фамилия, не так ли? Я вспомнила про Ренара Лерайе, оставшегося без родины, власти и даже без средств к существованию. Значит, это — его младшие сестры. Принцессы захваченного Эремона. — Они постоянно находятся под присмотром у императрицы, но после вашего появления их отослали подальше. Дагмар знает, что принц-изгнанник присоединился к Катрею и что вы знакомы. Он посчитал, что не стоит волновать этих хрупких малышек разговорами о старшем брате, который вы бы, несомненно, начали. — Я не вмешиваюсь в дела Катрея, — соврала я, — и с Ренаром знакома поверхностно. Можете не беспокоиться, к леди Бри и леди Линет я не приближусь. Криспен фыркнул. — Да кто же вам поверит, миледи? Взгляд зацепился за поднявшегося с трона Дагмара. Он шел прямо к нам, и толпа расступалась перед ним. На миг сердце замерло от испуга. Я нацепила маску уверенности, а герцог Хорс поспешно отодвинулся от меня. — Леди Агенор, мне бы хотелось показать вам кое-что, — церемонно поклонился Дагмар и протянул мне руку. Отказ был бы сродни самоубийству — второе проявление неуважения к своей персоне император вряд ли вытерпит. Так что я вежливо улыбнулась и приняла помощь Дагмара, свободной рукой придерживая подол нежно-розового платья. Дагмар бросил на советника предупреждающий взгляд, а потом повел меня к распахнутым дверям. — Могу поинтересоваться, куда мы идем? — осторожно спросила я в пустом коридоре. Магические светильники освещали коридор полностью, но мне почему-то мерещились неясные тени. Мы остались наедине, привычные стражники не пошли за нами. Видимо, присутствие рядом императора сдержало их. — Сейчас все узнаешь, — ответил Дагмар и открыл передо мной дверь. Мы оказались в гостиной — искусно обставленной, украшенной дорогими произведениями искусства и погрузившуюся во тьму. Источником света служила лишь маленькая свечка на журнальном столике перед софой. На диване сидела скрючившаяся худая женщина. Судя по трясущимся очертаниям рук, она была старой, очень старой, но разглядеть её лицо не представлялось возможным. — Садись рядом, — велел Дагмар. В темноте его голос звучал ниже, как-то более зловеще. Испуганно дернувшись, я все-таки послушалась приказа Дагмара и присела рядом со старухой. С такого ракурса свечка помогала разглядеть темно-зеленое платье, бледные морщинистые руки, покрытые синими венами. Лицо скрывала черная вуаль, настолько плотная, что, казалось, лица у женщины не было совсем. Дагмар положил ладони на мои плечи, словно прижимая к софе. — Это Арморика, — пояснил он, поглаживая вырез платья. — Лучшая предсказательница на всем континенте. Старуха молчала, никак не реагируя на комплимент Дагмара. Впрочем, он этого и не ждал. — Арморика, — обратился к ней Дагмар и, нагнувшись, взял её запястье, чтобы положить на мой живот. Я вздрогнула и попыталась вырваться, но Дагмар предупреждающе сжал пальцы другой руки на плече, и я пугливо застыла. Несмотря на железную хватку, голос его был мягок. — Расскажи нам о будущем этого ребенка. Старуха дернулась и громко вдохнула воздух, словно оживая. Послышались звуки, как будто она причмокивала сухими губами, а ладонь на моем животе зашевелилась. От её пальцев пошел такой холод, что все тело покрылось мурашками. — Пожалуйста, не надо… — едва слышно прошептала я, но Арморика не обратила на это никакого внимания. — Мальчик, — выдала она каркающим голосом. — Сильный, здоровый, крепкий мальчик… Непокорный юноша… Непобедимый мужчина… — Она замолчала, чуть подавшись вперед и наклонив ухо к животу. Малыш требовательно толкнулся куда-то в ребра, заставив меня болезненно охнуть. — Сын унаследует… жестокость отца и упрямство матери, могущество вампира и силу эрибейских предков. Под его правлением… страна прославится. Но сначала он… сломает свою жизнь, ведь нужно сгореть, чтобы восстать из… пепла. Сердце часто забилось от её слов. Что это значит? Неужели моему ребенку придется страдать? — Как он может сломать свою жизнь? — требовательно спросила я, забыв о Дагмаре. Сказать честно, ответа я не ожидала, но пророчица сказала: — Не сам, но с помощью. Это еще больше запутало. — Скажи нормально! — воскликнула я, но старуха не отозвалась. Рука её ослабла, ногти царапнули живот даже сквозь платье. Дагмар спросил: — Страна, которую он прославит, уже определена? Старуха причмокнула губами. — Страна… которую он прославит… будет унаследована им. Арморика откинулась на спинку софы, с трудом выдохнув. Видимо, она сказала все, что хотела. — Пойдем. — Дагмар потянул меня, настойчиво поднимая на ноги. Я с трудом встала, совсем не чувствуя ног. Ребенок внутри тоже разволновался. Он пихался и пинался, куда придется, заставляя меня морщиться от дискомфорта. — Если вы позволите, я пойду в свои покои, — с трудом произнесла я. После встречи со старой пророчицей силы покинули меня, и все, чего хотелось — прилечь на постель. И, возможно, увидеть Катрея.***
Однажды, сидя за вышиванием в покоях Делии, я поинтересовалась: — Как вы познакомились с Дагмаром? Делия вздрогнула, уколов себе палец. Поморщившись, она нервно улыбнулась мне и слизнула выступившую капельку крови. — О, он приехал в Альенде, чтобы заключить договор. Одним из пунктов договора был его брак с одной из дочерей правителя. Из трех кандидаток он выбрал меня. — Как романтично, — криво усмехнулась я, опуская глаза к пяльцам. — Да, нашей истории далеко до истории твоей любви, — согласилась она. — Я слышала, князь похитил тебя прямо из родного замка, потому что влюбился. Как же он мог влюбиться, если ни разу не видел меня? Произносить я этого не стала, позволяя Делии фантазировать. — Это сложная и запутанная, но очень страстная история любви, — туманно ответила я, улыбаясь. — Когда-нибудь я расскажу её вам. Делия посмотрела на меня. — Да… ну, а вдруг… Мало ли, как судьба сложится. Вдруг мы больше не увидимся, — нервно хихикнула она. Покачав головой, я с сожалением ответила: — Простите, но мне не хочется рассказывать об этом. Делия надула губы, точно обиженный ребенок. — Ну и ладно! — фыркнула она. — Уверена, однажды вы сами расскажете мне о своей волшебной истории… — Она посмотрела насмешливо, и я поправилась: — Ну, иногда любовь в браке вспыхивает не сразу. Уверена, Дагмар еще полюбит вас. Разговор как-то сам собой прекратился. А на следующее утро мощной волной по столице прокатилась новость: супруга императора и его лучший друг убиты при попытке уплыть из Иксиона. Сидя в укромной беседке в саду, я внимательно слушала перешептывания придворных. Постепенно картинка начала складываться в голове. Я была права в подозрениях по поводу наигранности Делии. Она совсем не желала выходить замуж за Дагмара, её заставили родные. И рожать ему наследника не хотела. Делия страшно боялась императора — в первые дни даже запиралась в спальне, не пуская собственного мужа. Она вынашивала план побега. Свои замыслы тщательно скрывала, нацепив маску амбициозной и властолюбивой женщины. Делия все таила внутри, пока однажды не познакомилась с советником императора — герцогом Криспеном Хорсом. Он постоянно оказывался рядом, пытаясь разузнать её секреты… а потом сам стал одним из них. Они встречались за спиной императора. Искренне полюбили друг друга, но каждый раз оглядывались, опасаясь кары. Делии приходилось изображать рьяное желание зачать ребенка и, как следствие, терпеть постоянные ласки императора. В это же время герцог Хорс тщательно готовил их побег на другой континент. Мое появление сыграло им на руку, отвлекая внимание императора. К сожалению, паре это мало помогло. Надо же, рядом со мной закручивалась такая трагедия, а я даже не заметила. Ведь интуиция подозрительно шептала внутри, когда Делия виртуозно врала мне. Я воспринимала её поведение как типичную для неё странность. Дворец погрузился в скорбь, смешанную с приглушенным испугом. Все боялись реакции Дагмара, поэтому скорбь по императрице не превышала положенного уровня. Лишь в саду некоторые позволяли себе посплетничать, а вот в коридорах стояла мертвая тишина. Сама не зная, зачем, я попросила проводить меня к Росете. Должно быть, после гибели сына она тоскует, и хотелось утешить её. Стражники удивились моей просьбе, но без лишних слов сопроводили до покоев наложницы. Я была права: в спальне Росеты, кроме неё самой, никого не было. Портьеры наглухо задвинуты, не пропуская в комнату ни капли солнечного света, и в этом полумраке трудно было разглядеть хрупкую фигурку на постели среди маленьких подушек. — Кто там?.. — тихо спросила она, зашелестев шелковым покрывалом. Вставать Росета не решилась, но голову подняла. — Меня зовут Кассандра, я… я хотела… — Если честно, я и сама не знала, зачем пришла. Просто потянуло. — Хотела выразить тебе свое сожаление по поводу ребенка. Прими мои соболезнования. Росета молчала, никак не реагируя на слова. Меня это смутило, но она, в общем-то, была в своем праве. Не знаю, как поступила бы я, узнав о гибели собственного ребенка. Упасите меня боги от этого!.. — Не возражаешь, если я открою портьеры? — преувеличенно бодрым голосом поинтересовалась я и почти вслепую пошла к окну. — Не возражаю… Я с трудом отодвинула плотную ткань, впуская поток солнечного света в спальню. — Вот так уже лучше, — довольно кивнула я и повернулась к кровати. У Росеты были красивые темные локоны. Они привлекали глаз даже в растрепанном виде. Милое личико было чрезвычайно бледным, и лишь маленький аккуратный носик, да еще, пожалуй, глаза краснели из-за постоянных слез. Она так молода… Лет семнадцать, не больше. Сущий ребенок! Ну как можно такую укладывать в постель?! В этот момент я так разозлилась на Дагмара, что, окажись он рядом, устроила бы грандиозный скандал. Но ради Росеты спрятала злость подальше и улыбнулась. — Хочешь, я позову служанку, и она поможет тебе принять ванну? — дружелюбно спросила я, осторожно усаживаясь на край постели. Росета посмотрела на мой округлый живот, и глаза её наполнились слезами. — Ты тоже его наложница? — всхлипнув, спросила она. — Решила прийти и посмотреть, что будет с тобой в скором времени? — Я… н-нет… Росета с силой вцепилась в мое запястье, царапая кожу ногтями. — Так смотри же! — прошипела она и тут же, обессиленная, упала на подушки. — То же будет с тобой. Родишь дочь — ударит. Ты будешь забыта, пока лекари не одобрят новые попытки зачатия. Он будет приходить к тебе снова, и снова, и снова… Ты же знаешь, что император помешан на наследнике? Он ведь забрал меня из Альенде вместе с законной женой. Решил увеличить шансы… Она горько рассмеялась, устало прикрыв глаза. Я прикусила губу, сдерживая страх и волнение. — Но, хвала богам, для меня, как и для Делии Альендской, все кончилось. Лекарь говорит, что болезнь моего сына развилась еще в утробе — значит, и другие дети будут в потенциальной опасности. Император не станет рисковать. Поэтому мои дни сочтены. — Ну что ты, Росета, уверена, Дагмар отпустит тебя! — горячо сказала я, взяв её руку в свои ладони. — Он не станет тебя убивать. Росета нахмурилась, качая головой, и слабо попросила: — Уйди, пожалуйста…***
После бала прошло две недели. Последние пять дней я провела в покоях, неважно себя чувствуя. Тело знобило, как при лихорадке. Лекарь, принося какие-то микстуры, постоянно удивлялся, как я умудрилась простыть при такой жаре. Хотелось ответить ему, что это все от холодных пальцев старухи-пророчицы, хотя встреча случилась четырнадцать дней назад. Она снилась мне в самых ужасных кошмарах. Дагмар перестал быть главным источником моего страха, уступив место Арморике. Мне снилось, как она поднимает меч над моим уже взрослым сыном, снилось, как она снимает вуаль, а под ней — ничего. Болезнь отступала медленно. Каждый день я молилась, чтобы она не нанесла вред ребенку. Лекарь и даже та самая опытная повитуха, которая приходила в прошлый раз, убеждали меня, что ребенок полностью здоров, но я не прекращала беспокоиться за него. Так как долгое время я провела в постели, то упустила важные новости. Как только лекарь отменил постельный режим, Дагмар позвал меня к себе в кабинет. Он сидел в своем кресле — даже оно было похоже на трон. Напряженный, недовольный Дагмар пристально смотрел на меня, и глаза его полыхали бешенством. Не знаю, почему он злился, но оторваться, похоже, решил на мне. — К войску Катрея присоединились драконы, — сказал он, едва я села в кресло по другую сторону его стола. Причем сделала это с трудом: чем больше становился живот, тем тяжелее было передвигаться. Хорошие вести. Вслух я, конечно, этого не сказала, но Дагмар прочел все по моим глазам. — Думаешь, драконы спасут твоего любовника?! — выплюнул он и резко поднялся. От неожиданности я вздрогнула. Дагмар взял из ящика стола кинжал с резной ручкой. — Это Разящий, — пояснил он, огибая стол и приближаясь ко мне, — артефакт богов. Убитый этим кинжалом отдает жизненные силы убийце. Им Лаум Бат убил Исмара Кассияра, могущественного дампира. Что будет, — процедил Дагмар, вставая прямо передо мной и прикасаясь остриём к впадинке между ключицами, — если я убью им тебя? Перейдет ли ко мне только твоя сила или сила ребенка тоже? Я сглотнула, стараясь не шевелиться. Страх сковал сильнее, чем самые прочные цепи… но быстро рассеялся. Делия, Криспен Хорс, Росета — все они боялись Дагмара, и к чему это привело? Прилив злости был такой силы, что я забыла обо всем на свете, кроме источника моей ненависти. Дагмар Флегонт пожалеет, что угрожал мне. — У меня для тебя радостная новость, — бесстрашно начала я. — Исмар выжил. — Катрей однажды обмолвился об этом. — Что ты на это скажешь? Забрал ли клинок силу раненого, или это действует лишь на убитых?.. Глаза его расширились. Дагмар явно не ожидал такого резкого отпора. — Как жалко — угрожать жизни беременной женщины, — фыркнула я, игнорируя клинок у горла. — Это все, на что ты способен? Поэтому отсиживаешься в Иксионе, пока твои полководцы сражаются за тебя? — Глупая сука! — заорал Дагмар и наотмашь ударил меня рукой. Спасибо хоть, не кинжалом. Силу удара он не рассчитал, и я отлетела вместе с креслом. Животом вниз. По пояснице ударила железная ножка кресла, отозвавшись болью во всем теле. И вдруг… Низ живота потянуло болью. Между ног стало мокро, с трудом поднявшись на четвереньки, я увидела на ткани платья расползающееся пятно крови. Нет-нет-нет, там не должно быть крови! И боли быть не должно! Я тяжело простонала, чувствуя нечто, похожее на схватку. Но еще рано!.. — Ты рожаешь. Отлично. — Первым озвучил Дагмар, невозмутимо стоявший рядом. Ногой перевернув меня на спину, он сел на корточки и посмотрел в мои наполненные слезами глаза. — Арморика сказала, что твой сын прославит унаследованную страну. Это будет Стааб. Я воспитаю его как наследника. Боги не дали мне собственных детей, помимо этого жалкого Марка, но так даже лучше. С силой дампира и могуществом божественных артефактов мой наследник поработит все континенты. — Не твой… Мой… — сквозь боль простонала я. — Ты… чудовище… Дагмар криво усмехнулся. В его темных глазах не было ни капли жалости. Он вышел, оставив меня одну. Сознание затуманилось, боль отбирала последние остатки разума. Кажется, я плакала, корчась в муках. В какой-то момент рядом оказались лекарь и повитуха. Голос последней действовал успокаивающе, вот только не мог утихомирить невыносимую боль. — Тише, тише, дорогуша… Все хорошо. Дыши… Я кричала, пытаясь выплеснуть внутреннюю бурю. В какой-то момент даже забылось, что это роды: сердце болело так сильно, что мне казалось, будто начался сердечный приступ. Сердце и душа кровоточили, плакали кровавыми слезами. Даже сквозь красную дымку боли, скручивающей все тело изнутри, слабыми крохами разума я понимала, что моего первенца, моего любимого и родного сына отберут у меня. И я ничего не смогу сделать. — Малыш нетерпеливый… Решил поскорее выбраться к нам… Все не так должно случиться! Не здесь, не с этими людьми!.. — Архелия! Где Архелия?! — вопила я, но даже этот крик воспринимался отстраненно. Хель же должна принимать роды… почему её нет?! …Катрей обхватывал мое лицо ладонями. Глаза его испуганно округлились, но он пытался сохранять спокойствие. — Все будет хорошо, слышишь?! — говорил он, а я кивала, захлебываясь слезами. — Все будет хорошо. Я заберу тебя. Совсем скоро, осталось еще немного. — Катрей… Мне кажется, я умираю… — простонала я, возвращаясь в кровавую реальность… На миг я открыла глаза — мы были уже не в кабинете, а в моих покоях. В поле зрения оказалось обеспокоенное лицо немолодой повитухи и тут же пропало. — Ох, она зовет богиню смерти! — ахнул лекарь. — Не к добру это, совсем не к добру… — Замолчи! Лучше принеси еще полотенец!.. Наверное, еще никто не разговаривал так с ним. Я рассмеялась и тут же захлебнулась криком. — …Что бы ни случилось, я люблю тебя! — убеждал меня Катрей. Глупенький, зачем ты это делаешь, я же и так тебе верю. — Все будет хорошо. Ты вернешься ко мне, и я… мы… мы с тобой поженимся. Как Хель и Эдгар — каяром. И никто больше не посмеет отнять тебя у меня! Я поцеловала его в уголок губ, чувствуя, как по щекам скатываются холодные слезы. — Я бы очень хотела этого, — кивнула я, закрыв глаза. — Я бы хотела стать твоей каяриной… Жаль, что этого не случится… — Давай, милая… Еще немного… Давай!.. Я завопила, еще сильнее, чем в прошлый раз. Миг — и острая боль исчезла, позволив выдохнуть. Тьма подступала все ближе, шепча заклинания на давно забытых языках. Она манила, убеждала, что с ней мне будет лучше. Попробовав один раз тьму на вкус, становишься иным человеком. Перед тем, как окончательно потерять сознание, я услышала, как повитуха, имя которой мне так и не удалось узнать, воскликнула: — Боги, кровь не останавливается! Она умирает!.. Скорей, неси…***
— Ты все запомнил? — настойчиво уточнил Радаман. Несмотря на то, что он задавал этот вопрос не первую сотню раз, Марк не стал закатывать глаза, а серьезно кивнул. Катрей в последний момент сменил план: при ненависти Дагмара к сыну могло случиться так, что Марк не успеет сбежать, его очень быстро устранят. Так что идея с подсовыванием императору ложной информации отменялась. Будущий правитель Стааба, согласившийся встать на сторону Катрея, нужен ему гораздо больше живым, чем мертвым. Так что Марк должен был сбежать еще до приезда в Иксион. Момент он подберет сам, главное, чтобы Кассандра в это время оказалась далеко от Стааба. Катрей отправился на обмен лично. Он не опасался засады — с тех пор, как к ним присоединились драконы, войска Стааба перестали гнаться за врагами, эти воины не станут злить его. Впрочем, с любой засадой он и Эдгар справятся. Встреча должна была произойти в трех километрах от Ревирии. На этот раз шпионы были подобраны тщательно — причем самим Исмаром. Он прилетел вместе с драконами. Без Авенира, потому что тот задержался в Троаде. Кажется, у Каролины было к вождю драконов какое-то дело, но Катрей мало интересовался этим. Его больше занимала процессия, медленно приближающаяся к ним. Шесть всадников впереди, шесть — позади, а посередине повозка без крыши, запряженная двумя лошадьми. В какой-то момент Катрею почудилось, что это не повозка, а катафалк, но он тут же отогнал дурацкие мысли. Кассандре не поможет его страх. Когда до них оставалось пять метров, процессия остановилась. Катрей ловко спрыгнул с лошади и пошел вперед, на ходу снимая перчатки. Под кожаными сапогами хрустел тонкий покров снега — уже середина зимы, а это все, на что могли рассчитывать южные города! А в Серрате, должно быть, сугробы выше колена, и вьюга заметает замок, делая его сказочным. Проигнорировав наездников, Катрей пошел было к повозке, но один из стаабцев встал на его пути. — Сначала наследный принц, — категорично заявил он. Катрей смерил его злым взгляд, раздумывая, сейчас убить наглеца или потом, а пока только переломать ноги. Ситуацию разрешил Марк. Он пришпорил своего коня и приблизился к ним. — Эй, Грег, рад тебя видеть, — преувеличенно дружелюбно поздоровался он. — Я здесь, давай отдадим князю его подружку. Тот самый наглец не отреагировал на приветствие принца, но дорогу Катрею уступил. Где-то позади тихонько выругался Эдгар, сдерживая свое желание растерзать всех. Катрей обогнул повозку, предчувствуя нехорошее. Кассандра лежала, укрытая по шею ворохом меховых одеял. Черные волосы растрепались, лицо приобрело смертельную бледность. Глаза были закрыты, но слабое дыхание на легком морозе превращалось в струйку пара. Жива. — Что вы с ней сделали?! — прорычал Катрей, пружинисто отталкиваясь от земли и забираясь в повозку. Злость внутри собралась сжатым комком. В последний раз, когда они виделись во сне, Кассандра была испугана, но её слишком резко вырвали из сна. Катрей волновался, но причин для паники не было — так он думал. — Она не просыпалась с самого отъезда из Иксиона, — пожал плечами Грег: видимо, он был за главного. — Наверное, организм исцелялся. — Исцелялся? — не выдержал подъехавший Радаман. — От чего? Катрей осторожно просунул руки под её ноги и спину, собираясь поднять спящую Кассандру. Неожиданный прилив нежности испарился из-за ощущения чего-то странного. Уж слишком легкой она казалась. Чувствуя, как пересыхает горло, Катрей взялся за край одеяла и медленно отодвинул его. Живот Кассандры стал меньше. Это было видно даже из-за мешковатого платья. Но… еще ведь слишком рано… Всего лишь восьмой месяц. Если только… роды не вызвали преждевременно. — Куда. Вы. Дели. Ребенка?! — рявкнул Катрей. Клыки медленно выдвинулись в предвкушении новой охоты. Грег презрительно усмехнулся и ответил: — Император меняет одного человека на другого. В договоре не было речи о ребенке. — Ах вы ублюдки! — чересчур спокойно произнес Эдгар и достал меч из ножен. — Полегче, а не то… — продолжая кривиться в глумливой ухмылке, начал Грег, но закончить фразу не успел: Катрей стянул его с лошади и одним движением сломал шею. На землю тяжело рухнуло бездыханное тело. Смерть стаабца послужила знаком для спутников Катрея. Они все, даже Марк, целенаправленно уничтожали воинов одного за другим. Красная пелена затуманила сознание Катрея. Он чувствовал смерть каждого стаабца, наслаждался ею и старался продлить их мучения, представляя на их месте Дагмара Флегонта. Резня длилась недолго. Остался один, самый пугливый и дрожащий солдат. — Ты отправишься прямиком к своему императору и расскажешь, что здесь случилось, — приказал Катрей, с трудом сдерживая желание впиться в горло этому трусу. — И передай: то же самое я сделаю с ним, как только доберусь. Не веря в свою удачу, солдат низко поклонился, бросил меч и спешно запрыгнул на испуганно ржущего коня. Уже через мгновение его фигура отдалялась, двигаясь прямиком на юг. — Он знал, что так случится, — выдохнул Марк и с бессильной яростью пнул траву. — Отец не планировал возвращать меня. Хотел разозлить Катрея, отдав ему Кассандру и забрав ребенка! Катрей и сам это прекрасно понимал. Легче совсем не становилось. Хватит отвоевывать города Свободных земель, пора идти на Стааб. Его слух привлек шелест меха, и Катрей развернулся. Кассандра, отодвинув одеяло, спрыгнула на землю босыми ногами и тут же упала навзничь от слабости. Катрей подхватил её в последний момент и прижал к себе. Не обращая внимания на холод, не узнавая в нем своего любимого, Кассандра посмотрела пугающе пустыми глазами на Катрея и требовательно спросила: — Где мой сын?!