***
— Фэш, я не помню этой тропы, — осторожно тронув плечо Охотника, заметила Василиса, ступая за ним практически след в след. Смешно сказать, но они заблудились. Заплутали под шапкой старинного леса, затерялись в лабиринте ветвей и паутине листьев. Казалось, ночь стёрла границы между явью и сном, поменяла местами реальности, исказила пространство. Драгоций готов был поклясться, что при свете дня без труда бы нашёл оставленную так глупо стоянку, но ночной лес никогда не был похож на дневной. И прямо сейчас это становилось главным общим опасением Василисы и Фэша. — Чисто теоретически, мы должны были повернуть где-то здесь, — хмуро проговорил Драгоций, останавливаясь посреди узкой тропки и утыкаясь носом в буйно-растущие кусты. Те жадно тянули тонкие ветви к его щекам и тихо шептали что-то, повинуясь вздохам ночного ветра. — Мы пошли не туда, Фэш, — устало вздохнула Василиса, запуская руку в каскад тёпло-рыжих волос, — пора бы уже это признать. — Признал. Что дальше? — Драгоций повернулся к Василисе лицом и тоскливо взглянул ей за спину. Неужели придётся возвращаться и заново искать утерянную тропу? Хотя, тщетность этой идеи уже была очевидна: тьма окутала лес непроглядным коконом, а упругая, шелестящая листва не пускала даже неверный лунный свет под зелёный, спящий полог. Стоя от девушки в двух шагах, Драгоций даже привыкшим к темноте зрением с трудом разбирал её бледное лицо в обрамлении огненных волос, чуть сонные, усталые глаза, казавшиеся сейчас чёрными, и тонкую полоску губ. — Раз не можем найти старую стоянку, нужно найти новую, — пожала плечами Василиса, — Мы не можем всю ночь бродить по лесу, в надежде случайно наткнуться на наши вещи. Давай отыщем относительно безопасное место поблизости, заночуем там, а с рассветом вновь примемся за поиски. Драгоций встряхнул плечами, прогоняя сон и втягивая носом тянувшийся откуда-то запах влаги, и, помедлив ещё секунду, согласно кивнул. Василиса говорила разумные вещи, эти мысли уже давно крутились у него в голове, и лишь одно не давало ему покоя: — Захарра... — Огнева не дала ему закончить, требовательно ухватив его за рукав, привлекая внимание. — С ними всё хорошо, верь мне. Мы обязательно найдём их. Василиса и представить себе не могла, как Фэшу хотелось ей верить.***
— Фэш, гляди-ка, — восхищённый голос Василисы заставил Драгоция с надеждой прибавить шаг и очутиться прямо у неё за спиной, выглядывая из-за плеча. Вот уже около получаса они прочёсывали кусок леса, стараясь не отходить слишком далеко от злополучной тропки, в поисках хоть сколько-нибудь защищённого местечка, но везде была обыкновенная влажная земля, покрытая ковром прошлогодней листвы. Ни овражков, ни разрытых старых нор, ни уютных сеней деревьев, спускавшихся до земли, ни удобных широких ветвей для более-менее безопасного ночлега. — Что там? — Но ответ был уже не нужен. Перед Ведьмой и Охотником, раскинулась широкая и тихая, полноводная равнинная река. Спускаясь с довольно высокого, но пологого холма, медленное, но неумолимое течение несло свои воды дальше в лес, скрываясь за плавным поворотом, укрытым деревьями. В тёмно-синей спокойной воде отражались яркие, блестящие звёзды и холодный диск серебристой луны. Ночь была ясной и безветренной. Василиса сделала пару шагов вперёд, выходя из тени деревьев, и замерла у кромки воды, сцепив перед собой руки в замок и в восхищении вглядываясь в отражение неба, плавно покачивающееся на безобидных гребешках волн. — Это прекрасно, — словно в забытье прошептала Василиса, позволяя лёгкой улыбке появиться на губах. В синих глазах плескался детский восторг и нежной дымкой вилась скрытая ведьмина мудрость, истинная сила единства с природой. — Согласен, — мягко качнул головой Фэш, наблюдая как зыбкое свечение луны невесомо обнимает Ведьму за плечи, путается в длинных, чуть спутанных волосах, шёлком спускаясь вниз по тонкому силуэту и неслышно сползая в спящую, прохладную воду. — Фэш? — М-м? — Он сделал несколько тягучих, лёгких шагов и бесшумно оказался рядом с Василисой. Она не поворачивала в его сторону головы, но он прекрасно видел, как отражаются созвездия в её широко-открытых, будто поддёрнутых дымкой глазах, обращённых теперь далеко в ночные небеса. — Может посидим немножко здесь? — робко спросила она. Её голос был тихим, мягким, певучим, но вместе с тем каким-то хрупким, ломким, чуть дрожащим, и Фэш внезапно со скрытым восторгом и каплей страха понял, что за всем этим стоит нечто большее, чем простое любование природой. Вместо ответа Фэш сдёрнул с плеч дорожный плащ и расстелил его на чуть влажном, замшелом камне, предлагая присесть. Лицо Василисы расцвело широкой, лучезарной улыбкой, и она, не медля, вспорхнула на камень, оставляя место для Фэша. Охотник весело фыркнул и приземлился рядом с Огневой, устремляя взгляд в небо. Довольно долго они молчали. — Василис, — очень аккуратно начал Фэш, спустя, казалось бы, вечность. Ведьма чуть повернулась к нему и вопросительно взглянула на него из-под ресниц, — у тебя есть идеи насчёт поисков Захарры и остальных? Огнева неуютно поёжилась, интуитивно чуя, куда заведёт свою речь Охотник, и обречённо вздохнула. — Мы направляемся в Чародол, — неуверенно промолвила она, вновь устремляя взгляд на мерцающие звёзды, — думаю, нужно плавно двигаться в ту сторону. Мы вряд ли сможем найти друг друга в дремучем лесу, уверена, они тоже это понимают. Встретиться в самом городе будет гораздо проще. Чужаки всегда бросаются в глаза. — А что насчёт магии? — не сдержавшись, наконец выпалил Фэш, невольно подавшись вперёд и уцепившись руками за острый край камня, выглядывавшего из-под растеленного плаща. Василиса судорожно вздохнула, и сколько ни пытался Фэш поймать её взгляд, всё было напрасно. Она низко опустила голову, скрывшись за тускло-блестящими волосами и судорожно вздохнула. В другой раз Драгоций бы, возможно, сдался, но сейчас он чувствовал, что должен всё узнать. Где-то вдали треснули ветки, но ни Охотник, ни Ведьма даже не пошевелились, словно застыли где-то в совсем другом мире. — Василиса, ответь мне, — настойчиво попросил Фэш и, вновь не увидев никакой реакции, ухватил её за прохладную ладонь, привлекая внимание. Огнева вздрогнула как от холода, но наконец посмотрела ему прямо в глаза. Охотник заметно смягчился и попытался ободряюще улыбнуться: — Ну же, Василис, ты можешь мне рассказать. Что с тобой происходит? Почему от одного слова "магия" ты мрачнеешь и трясёшься как в лихорадке? Почему ты не хочешь или не можешь нормально колдовать? — Фэш сжал её ладонь обеими руками и тщательно растёр её пальцы, согревая. Его глаза смотрели твёрдо и ясно, и Василиса прекрасно понимала, что на этот раз ей не удастся уйти от ответа. Как ни странно, осознание последнего принесло Василисе некоторое облегчение. В самом деле, сколько можно ото всех это скрывать? Правда всё равно откроется. Сердце горько сжалось, забилось загнанно и неровно, но Ведьма лишь глубоко вздохнула и, удержав себя в руках, заговорила тихо, с трудом, словно слова приносили ей физические мучения: — Хочешь знать, что со мной? На самом деле, всё очень просто, Фэш, — тоскливо усмехнулась она и попыталась отстраниться от него, но Драгоций не дал вырвать руку и лишь сильнее сжал её в своих ладонях. Василиса рассеянно взглянула на их сцепленные пальцы и продолжила чуть увереннее: — Белое и Чёрное нельзя смешивать. А я это правило нарушила, — она сосредоточенно сдвинула брови и сглотнула тяжёлый комок в горле, — Я не могу рассыпаться в тёмных заклинаниях, а потом вновь строить из себя могущественную Белую Ведьму. Чёрная магия, которой я периодически пользовалась во время путешествия, требует свою цену. И я обязана заплатить. Василиса внимательно всмотрелась в лицо Фэша, хмурого, начинающего всё понимать, и вновь попыталась вырваться. На этот раз Охотник не сопротивлялся. Она вскочила с камня, кутаясь в холодный речной ветер и мечтая оказаться сейчас как можно дальше от сидящего за спиной Драгоция. — Я больше не Белая Ведьма, Фэш, — сдавленно выдохнула Василиса и застыла у самого края реки, упираясь затуманенным слезами взглядом в чернеющую стену деревьев на противоположном берегу. Фэш подошёл бесшумно, как и положено Охотнику, и встал прямо у неё за спиной. — Покажи мне, — голос его звучал глухо, страшно, почти шипяще. Он говорил очень тихо, шептал практически Ведьме в волосы, и от этого чужого тембра Огневу невольно кидало в дрожь. Сзади неё стоял не Фэш. Это был Охотник на Ведьм, суровый и неумолимый, упрямо идущий к своей цели и не слушающий никого вокруг. Василисе спастись бы... Вот только отступать уже поздно. Она медленно поворачивается к нему лицом и молча протягивает ему дрожащие руки запястьями вверх. Драгоций опускает взгляд и осторожно, касаясь лишь кончиками пальцев, начинает закатывать рукава платья наверх. В страшном ожидании Ведьма прикрывает глаза и концентрируется на тихо поющей ночи и невесомых прикосновениях на руках. Проходит минута, две, три, но ничего не происходит. Василиса нерешительно открывает глаза и видит то, что ожидала увидеть: страшные чернеющие язвы на своей тонкой коже, ползущие от запястий до локтей вдоль тонких, недавно синих вен, теперь постепенно тоже чернеющих. Она переводит взгляд на Фэша. Тот стоит в той же позе, молча и пристально разглядывает последствия тёмного колдовства. Он не шевелится, ничего не говорит, и Василисе становится ещё страшнее. — И с этим ничего нельзя сделать? — хрипит, отмирая, Драгоций, и Василиса видит, наконец, его льдисто-голубые глаза. К её удивлению, в них нет злости, отвращения или страха. Она вообще не может ничего по ним прочитать. Слишком много эмоций, и вместе с этим кажется, что ни одной. Ведьма решает ответить. — Мне удаётся замедлить этот процесс, отказываясь от колдовства. Но всё это ненадолго, — Василиса не выдерживает взгляда Охотника и с трудом продолжает: — Знаешь, иногда мне кажется, что всё проходит, и язвы почти не болят. Тёмные мысли уходят, я думаю, что вполне смогу жить без магии, — она переводит дыхание, — А потом я понимаю: магия — моя жизнь. И всё вновь возвращается. Василиса резко опускает рукава, смахивает ими выступившие слёзы и быстро отворачивается от Фэша. Вот и всё. Она рассказала. И теперь всё закончится. — Василис... — она вздрагивает от звучания собственного имени, негромкого, мягкого, произнесённого Фэшем. Она думает, что ей просто показалось, не хочет оборачиваться, но вдруг чувствует как тёплые руки осторожно поворачивают её к себе за плечи и заключают в объятия. — Знаешь, — звучит еле слышно прямо у неё над ухом, и она ясно слышит его улыбку, — я уже однажды погнался не за той ведьмой и чуть не сжёг её на костре... Больше я так не поступлю, — она перестаёт дышать и словно во сне ощущает лёгкое прикосновение к самой макушке. Поцелуй. За короткое мгновение сотни мыслей проносятся в голове Василисы, помогая осознать, что только что сейчас произошло. Он принял её. Она ошибалась: всё это время с ней был Фэш, а не безжалостный Охотник. Огнева медленно, но искренне улыбается, проворно разворачивается в его руках и крепко обнимает Фэша за шею. Болячки на короткий миг взрываются болью, но тут же затихают, словно слетая с кожи. В следующих словах Фэша слышится тёплый смех, и краем глаза она может видеть ямочки на его щеках: — Если уж кто и может быть по-настоящему доброй ведьмой, то только ты, Огнева. Драгоций крепко обнимает Ведьму и чувствует шеей её зарождающийся смех. Окончательно поверив в то, что Фэш встал на её сторону, подарив такую нужную надежду, Василиса всё-таки смеётся и, не помня себя от вспыхнувшего вдруг счастья, приподнимается на цыпочках и целует того в уголок губ. Смех резко затихает. Фэш смотрит на Василису ошарашенно, с затаённым восторгом в глазах, Василиса смотрит на Фэша в ответ почти испуганно. Драгоций протягивает руку и медленно, словно давая шанс увернуться, скользит пальцем по золотисто-рыжему локону, струящемуся по щеке, шее и плечу. Несколько секунд он неотрывно смотрит Василисе в глаза, а после чуть наклоняется, притягивает её ещё ближе к себе и, наконец, целует. Огнева, чувствуя осторожные прикосновения тёплых, шершавых губ, трепещет в его руках и с жаром отвечает, зарываясь пальцами в и без того растрёпанных тёмных волосах. Когда Фэш вновь выпрямляется и с широкой улыбкой смотрит на густо-краснеющую Василису, пытающуюся спрятать лицо у него на груди, его глаза горят так, как не горели уже много лет, в них светятся счастье, веселье, страстная влюблённость и вера в лучшее. Да, он верит, Василисе, безусловно, можно помочь, и он, чёрт побери, перетрясёт весь мир, но найдёт способ это сделать. — Идём, — весело говорит он, тянет за собой Василису, — заночуем сегодня прямо у реки, — он хватает с камня плащ и идёт в сторону выбранного им наобум местечка, — а с утра примемся за поиски ребят. Найдём мою сестрицу, Маара и Диану, а потом все вместе придумаем, как тебе помочь. Веришь мне? Он уже сидит на расстеленном прямо на траве плаще и протягивает Огневой руку. Она медлит лишь секунду, прежде чем вложить свою ладонь в его и позволить увлечь себя на мягкий ковёр из травы, листьев и охотничьего плаща, пострадавшего на своём веку и от веток, и от ведьм, и от ящеров. — Верю. Они засыпают, укутавшись в один плащ. И это первая ночь за довольно долгое время, когда Василиса засыпает с улыбкой на губах, а Фэш, прижимая Огневу к себе и зарывшись одной рукой в тёпло-рыжие волосы, соскальзывает в сон спокойно и легко, без всяких кошмаров и гнетущих мыслей. И полуночный лес поёт им свои колыбельные.