Black and White

Тори глухо шипит. Стонет. Ее пальцы крепко вцепляются в железные прутья спинки кровати, костяшки белеют от напряжения. Испарина покрывает лоб, пот выступает на теле. Кофта душит и давит, будто удавкой оборачивается вокруг шеи. Но женщина не обращает на это никакого внимания. Вся она сосредоточена лишь на толчках. Грубых, резких, сильных. Эрик хрипит, вдалбливаясь в ее тело быстро и разгорячено. Кровь шумит в ушах, влажные волосы липнут к лицу и шее. Но пальцы так трясутся от ощущений, что Тори не в силах двинуть ими. Она старается выпрямиться, прижаться спиной к мужской груди. Но Эрик надавливает на ее шею и заставляет уткнуться в подушку. Нос девушки почти касается белого цвета наволочки. В движениях мужчины нет и намека на нежность или ласку. Он просто берет свое. Мощно и жестко. Тори кричит. Не от боли. А от наслаждения, что бьется тугим комком в самом низу ее живота. С Эриком так всегда: фейерверк эмоций и чувств. Надрывно. Чуть ли не до боли. Он груб, он любит кровь и боль, но только он заставляет ее ощущать себя живой, только в моменты этих встреч сердце бьется так глубоко в горле, а пульс зашкаливает. Это началось несколько недель назад. Женщина и сама не даст однозначного ответа, как они к этому пришли. Взаимная симпатия? Возможно. Но не более. Они оба не романтичны, волки-одиночки. В жизни Эрика свят он сам. В жизни Тори свят был ее брат, которого Джанин Мэттьюс погубила. Наверное, к тайным встречам ради похоти и вкуса пота их привел их собственный эгоизм. Ведь весь этот секс — удовлетворение физических потребностей, грубый трах ради самого траха. Но Тори нравится до жжения на коже. И она кричит. Руки Эрика крепко держат ее за обнаженные бедра. Когда мужчина совершает последний толчок, его пальцы еще сильнее сжимают кожу. Будут синяки. Эта мысль такая отстраненная и далекая, такая неважная, когда наслаждение разливается по венам и проникает в кровь. Тори трудно дышать. Она рвано хватает воздух широко открытым ртом. Эрик падает рядом, тяжело дышит. Он весь взмылен и загнан. Женщина не смотрит на него. Сегодня было так дико, так безумно. Они столкнулись в одном из многочисленных коридоров, которыми пронизана Яма. Эрик просто схватил ее за руку и потащил в свою комнату, даже не сдернул одежду, просто поставил к кровати, заставил наклониться и вошел с глухим стоном. Тори не возражала. Этот секс был нужен им обоим. У нее не было времени на такую чепуху, как отношения. А тело просило и требовало. И зову плоти сложно противостоять. Да и не была Тори пуританкой. Их отношения были сделкой. Простой и банальной сделкой, где каждый получает свою выгоду. Секс. Наверное, люди — звери. И чаще в них больше животного, чем человеческого. — Зачем тебе это? — Ее голос все еще едва дрожит от пережитого. Эрик поворачивает к женщине голову и внимательно смотрит. Его глаза такие холодные. Прочитать в них хоть что-то — задача непосильная. — За тем же, зачем и тебе. Тори лениво потягивается и садится, натягивает джинсы, поправляет кофту, а потом зашнуровывает сапоги. Волосы все еще мокрые, и черные пряди прилипают к влажной коже. Женщина проводит ладонью, собирая пот. — Не ври мне, — она встает и завязывает волосы в высокий хвост. — Мне это надо ради секса. Тебе же — ради чего-то другого. — С чего ты взяла? Его ответ колок и цепок. Эрик так всегда себя ведет. Но Тори — женщина умная и не лишенная особой мудрости. Она слышит в чужой интонации защитные нотки. — С того, что ты никогда не смотришь на меня. Поймала его. Поймала на самом важном, самом честном, самом правдивом. Это ведь правда. Он всегда брал ее сзади — поворачивал лицом к стене, кровати, столу, не разрешал касаться себя, целовать. Не было этих вещей. И Тори смирилась, потому что когда он был внутри, ничто иное не имело значение. И дело не в Эрике. Это соглашение она могла заключить с кем-то другим. Но только с одним. Тори — не шлюха. Она знает себе цену. Просто Эрик был хорош. Он был тем, кто заставлял ее кричать по-настоящему. Мужчина одевается, небрежно оттягивает воротник кожаной куртки, достает сигарету и зажимает между зубов. Он старается казаться расслабленным и непринужденным, но Тори ощущает напряжение в каждом движении.  — Я не давлю на тебя. Не лезу в личное. Просто, — она медлит на мгновение. — Сделай это. Подойди к той, которую действительно хочешь. Которая тебе нравится. — Тори произносит это так просто и обыденно, словно не она сейчас стонала под мужчиной, что ее просто использует. Словно изначально знала, что этот договор неправильный, ломаный. Что одна сторона лжет другой. И Эрик солгал. Мужчина выходит из комнаты, хлопая дверью. В ушах стоят чужие слова. Эрик думает о том, что он — трус. Он хочет лишь одну женщину. И это не Тори. Она права. Кристина. Настало время ее найти.