Black and White

У нее кроваво-красные губы. Пухлые. Идеально очерченные. Он кусает ее за эти губы. Ожесточенно, грубо, с напором и страстью. Вжимает мягкое женское тело в жесткую стену. Трис стонет. Ее рот приоткрывается, веки трепещут. С них сыпется краска, зовущаяся тенями. Стрелки черной подводки в уголках глаз стерлись. Лишь ярко-красная помада цвета крови продолжает алеть на приоткрытых губах, опухших от жадных поцелуев. Женские пальцы стискивают мужские плечи. Трис издает гортанный стон, когда Эрик вбивается в нее с силой и ожесточением. Ей больно. Возможно, даже хрустят кости. Но ей это необходимо. Ее грудь колышется в такт быстрым и яростным движениям, соски трутся о наполовину расстегнутую рубашку Эрика, задевают пуговицы. Бедра бьются о твердую стену, ударяются косточками, лопатки ерзают по шершавой поверхности, позвонки скользят, оставляя след на коже. У Трис будут синяки и разводы по всему телу. Синего, фиолетового или желтого цвета. Тобиас будет спрашивать о них. А она, как обычно, скажет, что ударилась о край стола, о дверной косяк или подвернула ногу на лестнице. Она найдет, что соврать. Эрик рычит ей на ухо. Трис вцепляется пальцами в его волосы и резко дергает назад, заставляя запрокинуть голову. Мужчина шипит. И с силой сжимает ее бедра, двигается еще резче, еще грубее, еще быстрее. Девушка стонет гортанно и громко, исторгает из своего тела нечеловеческие звуки. Ей больно и сладко. Но этот дикий танец двух тел несет лишь облегчение. Трис кричит, когда Эрик вгоняет свой член в ее плоть последний раз. Она кричит так громко, что мужчина боится, что их услышат другие постояльцы отеля. Он зажимает ее рот своей широкой ладонью, делает еще пару легких движений и с глухим стоном выходит из нее. Трис тут же съезжает вниз по стене, оседая у ног Эрика, путаясь в юбке своего платья. Мужчина застегивает молнию брюк, а потом закуривает. Эрик всегда курит после секса. Это какие-то дорогие сигареты. Но Трис не нравится их запах. В конце концов, девушка находит в себе силы и встает на ноги. Ее шатает. И кружит голова. — Ты в порядке? — Голос Эрика звучит заботливо, даже участливо. Но она-то знает, что это — всего лишь маска. Они оба знают это. — Да, — кивает Трис и отправляется в ванную. В зеркало на нее смотрит незнакомая девушка. У этой незнакомки кровавые губы и размазанная тушь, растрепанные волосы и съехавшее с груди платье. У незнакомки тонкие руки с обручальным кольцом на пальце и следы от засосов на шее. Незнакомка пытается улыбнуться, но у нее ничего не получается. Лишь кривой оскал. Научилась у Эрика. Так думает Трис. Девушка поправляет платье, возвращает лямки на место, одергивает юбку. Включает воду, умывается, убирает следы от размазанной туши, пытается стереть помаду, но та не поддается. Кровавые губы изгибаются в усмешке. Кровь — ее цвет. Раздается телефонный звонок. Трис достает сотовый и подносит к уху. — Ты где? — Голос у Тобиаса будто взволнованный. Но Трис этому не верит. — С друзьями. Я скоро приду домой. — Отвечает она мужу. — Можешь не торопиться. Я позвал своих парней. — Как скажешь. — Она вежлива, но абсолютно суха, безэмоциональна. Трис нажимает кнопку отбоя и кидает телефон в сумку. Давит вздох. Ее жизнь ломаная и неправильная. Сплошные острые углы, нет никаких округлостей. Одни рытвины, ровная дорога где-то далеко. Трис устала запинаться, спотыкаться и падать. Она хочет просто идти. — Четыре звонил? — Эрик всегда называет его только по прозвищу. — Да, — кивает девушка, когда возвращается в комнату. Она садится рядом с мужчиной, забирает у него пачку сигарет и зажигалку и закуривает. Морщится. Эрик курит слишком крепкие. Они жгут гортань. Но Трис упрямо курит. Они оба молчат. Ее кроваво-красные губы обхватывают фитиль сигареты и выпускают серый дым. Тобиас не любит Трис. Не в этой жизни. У него есть любовница. Ей он дарит цветы, конфеты, водит по дорогим ресторанам, искренне улыбается, целует руки и заставляет стонать в постели. Тобиас не прикасался к Трис около года. Сейчас он со своей любовницей. Причем, у них дома. Трис убеждена в этом. Она тушит сигарету пальцами и морщится от боли. У нее же есть лишь Эрик. Эрик не любит ее. Эрик любит Кристину. Кристину, которая умерла два года назад. Думать о подруге не менее больно, чем думать о собственном муже. Трис моргает. Она не хочет плакать при Эрике. Он не признает слабость, не показывает ее, ненавидит. Трис пытается улыбнуться. Но получается фальшиво и делано. Трис и Эрик. Оба разбитые и потасканные жизнью. Оба одинокие. У них есть только жаркие ночи, запретная страсть, горячий секс. Эрик — единственное, что не дает Трис в конец загнуться, потерять саму себя. Она для него то же. Ей изменяет муж. У него умерла жена. Иногда Трис думает о том, что они поразительно похожи. — Я пойду, — произносит девушка и встает на ноги. — Проводить? — Эрик поднимает на нее глаза, в его руке медленно тлеет сигарета. — Нет, сама дойду. Когда Трис покидает номер, Эрик продолжает сидеть на кровати. На его белой рубашке остались следы от красной помады. Их будет трудно отстирать. Его очередной девушке это не понравится. К черту. Он знает, что встретит Трис снова. Ровно через неделю. В незнакомом номере чужого отеля, холодного и неприветливого. Она снова будет гортанно стонать и царапать его плечи, а он вбиваться в нее до хруста женских костей. Это их жизнь. То, что не дает сломаться окончательно. По крайней мере, Эрику хочется в это верить. Несколько часов из семи дней в неделю они есть друг у друга. Этого хватает, чтобы жить дальше, притворяясь, что все хорошо. Все ведь хорошо, да?