Black and White

У Кристины все хорошо. Если повторять это часто, то можно даже поверить. По крайней мере, девушка старается себя в этом убедить. Она улыбается своему отражению в зеркале — этой стройной и привлекательной девице. Но улыбка выходит приклеенной, фанерной, фальшивой, манерной. Ненастоящей. Кристина чувствует, будто состоит из пластмассы. Ее пальцы не гнутся, глаза не горят, волосы пожухли. Лишь общество заставляет улыбаться. Скалиться в отвратительной гримасе. Кристина не могла родиться в Искренности. Она — слишком хорошая лгунья. Ложь стала ее вторым именем. Лгать легко. Стоит лишь сделать вид, что у тебя все замечательно, что жизнь цветет, а мысли светлы. Стоит лишь накупить кучу шмоток, ярко накрасить глаза, вырядиться в вызывающую одежду и отправиться в клуб. Так поступают все девушки возраста Кристины. Они живут, ищут приключения, пьют литрами крепкий алкоголь, курят ментоловые сигареты, строят из себя стерв и лихо отплясывают на танцполе. Кристина такая же. По крайней мере, в это верят ее друзья. — Ты ненормальная! — Громко выдыхает Трис, смотря во все глаза на подругу, вертящуюся перед зеркалом в магазине. На Кристине юбка макси-пояс. Черная кожа плотно облегает стройные бедра и практически не оставляет простора для фантазии. Короткая майка демонстрирует округлую грудь — сквозь ее полупрозрачную ткань виды коричневые ореолы сосков. Лицо Трис вытягивается еще больше. — Ты не пойдешь в этом в клуб. — Да брось, — отмахивается Кристина. Прежняя Кристина любила провокацию и шок, прежняя Кристина затаскивала Трис в магазин одежды и заставляла мерить умопомрачительные платья. Прежняя Кристина легко бы вырядилась так. — Лучше не завидуй и сама себе что-то выбери. – Да, вот так. Все хорошо. Правильно. Верно. Кристина всегда одевала Трис, делала из нее не Отреченную, а нормальную девушку. Когда подруга заходит в соседнюю примерочную, когда раздается стук вешалки о стену, Кристина смотрит на себя внимательно. Зеркало отражает всю ее искусственность, фальшь, суррогатность. Но Трис этого не замечает. Кристина криво улыбается. Так надо. Не стоит беспокоить Трис всякими глупостями. — Он слишком крупный. — Качает головой Тори. — Ты уверена? Тату-салон полон людьми. Разного возраста, цвета кожи и пола. Мягкие биты незнакомой музыки легко отдают в барабанных перепонках. Но Кристина не слышит звуков. Она смотрит на изображение черного дракона на раскрытой альбомной странице. Красивый, благородный, величавый, сильный, мужественный, царственный, гордый. В ее голове кипят красочные эпитеты. Рисунок прекрасен. Кристина часто моргает. Так быстро, чтобы Ву не заметила, что у нее слезились глаза. Это все дым от легких благовоний, что скрываются в углах небольшой комнаты. Девушка втягивает носом воздух и поднимает глаза на Тори. Кивает ей. — Как скажешь, — четко произносит та и тут же начинает готовить инструменты. Кристина медленно стягивает топ через голову. Через пару часов на ее спине окажется этот чешуйчатый дракон, вековая рептилия, символ власти и величия. Кристина закрывает глаза. Ей больно. Друзья решат, что она ненормальная. Набила себе очередную татуировку, да еще практически на всю спину. Уилл закатит глаза, Юрай отпустит шуточку, Трис неодобрительно подожмет губы. А потом они все рассмеются. Это нормально. Это ведь Кристина. Она обожает татуировки и не знает им меры. А этот дракон слишком красив. Слабость. Девушка знает, что это слабость. Дракон — не просто картинка. Дракон — это память. Память о том, кого больше нет. И эту живую память времени, праха и пепла она будет носить на своем теле. Теперь ты не забудешь никогда, Кристина. Ты бы и так не забыла его. Ты знаешь. Кристина вливает в себя бокал за бокалом. Биты клубной музыки просачиваются в мозг и бьются на подкорке. На высоченных шпильках тяжело стоять — колодка неудобная, а ремешки натерли мозоли, но девушка прыгает на них как ненормальная, дергаясь под музыку. Она хохочет. Делано. Жеманно. Ни капли искренности. И тянется за очередным бокалом. Музыка кажется Кристине отвратительной, но девушки ее возраста обожают вертеться на танцполе под эти сумасшедшие биты, трясти ягодицами, грудью и волосами. Так надо. Кристина же хочет быть нормальной. Она что-то говорит на ухо Трис, и та громко смеется. Какую-то ерунду про смотрящих на них парней. Подруге нравится. Подруга стреляет глазами. Кристина пытается делать то же самое, но решает, что пить алкоголь проще. Вливает в себя очередную порцию. Гортань обжигает. Кристина улюлюкает и хохочет еще громче. А потом говорит, что сходит на улицу, покурит. Трис кивает ей и сливается с толпой. В помещении так душно, что Кристине становится нечем дышать. Она вылетает из клуба и хватается за перила. Перед глазами мутно. Ее шатает и кружит, мир наклонен под неестественным углом. Наверное, она слегка пьяна. Как и положено молодым девчонкам ее возраста, умеющим по-настоящему развлекаться. Не перебрать, но и не быть трезвой. Сохранять ясный ум, но чувствовать легкое головокружение. Кристина — мастер масок. Ночь звездная. Яркие точки мигают, смотрят прямо на нее. Кристина закрывает глаза. Небо ее осуждает. Она уверена. Негоже врать другим. Но иначе она не может. Все ведь хорошо. У нее есть Уилл, лучшая подруга Трис, отличная работа. Жизнь прекрасна, вашу мать. Ведь так? Кристине хочется рыдать. Горько, глухо, царапая горло всхлипами, вздувая вены на шее. Ей хочется лупить по жесткой каменной стене со всей силы, сдирать костяшки пальцев в кровь. Так она даст выход своей боли. Она больше не может притворяться. Ее хватает на жалкие крохи, крупицы времени. Ее хватает лишь на месяц. А потом слезы. Они нужны ей. Они — спасение. Спасение в мире без него. Кристина возвращается домой. Скидывает дурацкие туфли, стягивает шлюховатую одежду, стирает с губ красную помаду, а с глаз — тушь и тени. Она распахивает дверцы своего шкафа, роется несколько секунд и достает черную куртку. Кожанка пообтрепалась с годами, но, тем не менее, вид еще имеет. Кристина просовывает свои руки в ее рукава. Куртка большая для девушки, и она тонет в ней. Падает на кровать, сворачивается калачиком, зарывается носом в складки кожаной куртки и вдыхает знакомый запаха. Глаза щиплет. И Кристина плачет. Глухо, тихо, больно. Кожанка до сих пор пахнет им. И это самый дорогой запах на свете. Запах Эрика.