Black and White

— Нет, Трис, я не сделаю этого, — произносит стальным и уверенным голосом. Говорит, как отрезает. Девушка едва улыбается и чисто по-женски специально дует губы, а потом смеется. Это так манерно, но иногда весело. Косить под дурочку и несмышленую девицу вообще забавно. — Ну, Тобиас, — канючит она и скачет вокруг молодого человека на одном месте. Такая полная жизни, энергии, сил и здоровья. Четыре смотрит на нее с улыбкой. Трис — его счастье. Шальное, пьяное счастье с искорками света в глазах и легкой полуулыбкой на устах. Она вся светится теплом. Так хочется обнять ее, прижать к своей груди и задохнуться в ее свете. Но свет, как и тепло, нельзя обнять. Это сочится с кончиков пальцев. — Я сказал нет, — и складывает руки на груди в непримиримом жесте. Отгородился от мира, от нее. Девушка встает ровно, упирает руки в бока и смотрит на него с немым укором во взгляде. — Ты вредный, — совершенно по-детски произносит она. — И противный. — Заключает Трис. Она — сущий ребенок. Вот здесь. Сейчас. С этой копной светлых волос, не стянутых резинкой, с чистым от косметики лицом, в поношенных джинсах и теплой толстовке. Хрупкая и тонкая во всей этой старой одежде. Естественная. Настоящая. И Тобиас не может не улыбнуться. — Я не вредный, — качает он головой. — И уж точно не противный. Я просто… — Ты просто боишься, — перебивает его девушка звонким голосом. И Четыре закрывает глаза. Из ее уст констатация этого факта звучит даже как-то обвинительно, хотя молодой человек прекрасно знает, что Трис так не думает. Бояться — это нормально. Страх — самый мощный инстинкт, способствующий выживанию человека. Но сейчас его страх глуп. Тобиас ощущает себя зеленым юнцом. Такого не было давно. Слишком давно. Трис делает его таким. Рядом с ней он слабее и сильнее одновременно. Она заставляет его жить. Спасибо тебе за это, малышка. Трис и Тобиас стоят на крыше Хэнкок-Билдинга. Ветер треплет ее длинные распущенные волосы. Локоны бьют по лицу, лезут в глаза, нос и рот, но девушка как будто не замечает этого. Взгляд ее глаз направлен на своего спутника. Тобиас ощущает себя на крыше самого высокого здания в Чикаго некомфортно. У него чувство будто под ногами не жесткая крыша, а воздух. Будто вся эта стоэтажная конструкция сделана не из камня и металла, а соткана из эфемерных волокон мира, и вот-вот рухнет под его ногами. Молодой человек потирает затылок рукой, и в груди спирает что-то липкое. Он боится. Это факт. — А ради меня? — Она подходит к нему ближе, кладет свою ладонь на его грудь. Ее ладошка маленькая и аккуратная. Пальцы тонкие и длинные, пластина ногтя вытянутая, кожа едва загорелая. Ее ладонь так правильно и верно лежит на его груди. Трис слушает чужое биение сердца. Равномерное, но едва взволнованное. Девушка ощущает, как его стук время от времени подрагивает, сбивается. — Это нечестная игра. — С улыбкой отвечает Тобиас. И Трис улыбается в ответ. Она знает. Но она же женщина. Женщинам от природы положено чуть-чуть лукавить и хитрить. — Пожалуйста, — просит Трис и делает самые честные глаза. — Это же весело. Адреналин, эмоции, ощущения. — Она говорит, и ее глаза загораются. Его девочке нравится это. Тобиас обещает себе убить братьев Педрад за то, что они познакомили Трис с этой штуковиной на крыше Хэнкок-Билдинга. Молодой человек слегка поворачивает голову и смотрит на стальной трос, утопающий в небе. Длинная прочная леска, тянущаяся с крыши небоскреба туда, вниз, к земле. И черная петля, в которую надо просунуть тело, чтобы скатиться. Это действительно просто. Четыре сглатывает слюну, которой внезапно стало так мало во рту. Неужели он действительно на это согласится? Безумец. — Пожалуйста, — раздается шепот рядом с его ухом. Чертовка все понимает. Ластится как лиса, улыбается задорно, а в глазах пляшут бесенята. Трис ощущает, как Тобиас сдается под ее напором, ласками и просьбами. Очередное «пожалуйста» прямо в его губы. И мягкий поцелуй. Четыре стискивает фигуру девушки своими руками, прижимает к себе, целуя тепло, даже горячо. И отрывается от ее рта. — Ты ведь знаешь, да? — Его дыхание едва сбилось, а ее губы блестят. — Ради тебя, я готов на все. Я сделаю это. Трис ловко выворачивается из его объятий и скачет по крыше как ненормальная. Прыгает от радости и счастья, что уговорила Четыре. Для нее это маленькая победа. Такая детская, простая, но долгожданная и сладкая. — Это нестрашно, — приговаривает девушка, хватая молодого человека за руку и таща к краю здания. Там, внизу, пропасть. Тобиас старается смотреть лишь на небо и очертания крыш домов перед глазами. Только не вниз. Вот его тело обхватывает черная петля. Трис затягивает пояс вокруг его поясницы и плеч как можно туже, проверяет все крепления. Ее лицо сейчас максимально сосредоточено, брови сдвинуты, а губы сжаты. Она такая серьезная, что это вызывает у Тобиаса слабую улыбку. Когда начинается полет, то Четыре старается ни о чем не думать. Он крепко вцепляется побелевшими пальцами в ремень креплений, зажмуривает глаза и слышит лишь свист ветра в ушах. Какое-то безумие. Ему страшно. Этот страх бьется под самым горлом. Но он чувствует что-то еще. Свобода. Манящая, пьянящая свобода. Бесстрашие — это свобода. Полет — ее наивысшая форма. Тобиас распахивает глаза, что тут же начинают слезиться от сильного и хлесткого ветра. Страх уступает, заменяясь ликованием, красотой мертвого урбанистического мира под ним. И Четыре кричит во всю глотку. Когда его ноги касаются земли, он знает, что больше никогда не повторит этот прыжок в неизвестность. Но за один раз, за эмоции и осознание он благодарен Трис. Эта девочка делает его лучше.