Black and White

Тори трясет волосами. Запускает пальцы в свои локоны, пропускает их меж фалангами, теребит пряди у корней. Густые, цвета воронова крыла волосы щекочут ей шею, плечи и спину. Женщина чуть сводит лопатки вместе, вздергивает подбородок вверх, а потом заносит руку для стука в дверь. Да так и замирает. Она стоит и прислушивается к ощущениям внутри себя. На ней по-прежнему изумрудное платье и высокие каблуки. Запястье обнимает тонкий браслет, на шее поблескивает кулон, и серьги из чистого серебра в ушах. При каждом движении головы Ву они едва бьются о ее кожу, длинные и изящные. Лак на ее ногтях черный как сама ночь, вторит цвету ее глубоких глаз. Тори довольна своим внешним видом. Но сейчас женщине важно другое. Она чуть ведет носом, втягивает воздух вокруг себя через ноздри. Ей надобно, чтобы ее кожа не дышала им. Эриком. Тори почувствовала себя столь неловко, практически неуютно, когда Эрик увлек ее за собой на глазах Макса. В душе что-то заскребло, а за грудиной сдавило. Это было неправильно. Для обоих. Ей так хотелось обернуться, бросить на старшего лидера взгляд и прочитать в его глазах что-то истое и светлое. Но Тори боялась. Как и боится сейчас. И все же. Вдох. Глубокий. Так, что молекулы кислорода струятся по гортани, собираются в груди, давят и распирают изнутри. А потом стук. Он так неестественно режет тишину, что фигура Тори напрягается. Линия плеч застывает геометрической прямой, вены на руках и шее проступают едва сильнее положенного, а ладони потеют. Черт возьми, это попросту глупо. — Войдите, — странно, но от звука чужого голоса Ву расслабляется. А сердце в груди бьется, едва сбиваясь с ритма. Волнуешься. И кивнуть бы внутреннему голосу. Но он и так все знает. Сам. Слушает лихорадочный стук верного насоса в груди, отсчитывает биение пульса. Нервы. Волнение. И все это связано лишь с одним человеком. Макс. Тори открывает дверь. Легко, практически бесшумно. Делает шаг в четырехугольное помещение — скупой рабочий кабинет старшего лидера Бесстрашных. Стол, заваленный канцелярией: вот кипа бумаг, вот несколько шариковых ручек, раскрытая папка, гудящий компьютер и мигающий одиноким глазом маленькой лампочки монитор. Стены голые, пустые. Пара высоких шкафов под потолок. Нет окон. И ничего личностного, приватного. Комната такая холодная, что Ву невольно обхватывает себя руками. По коже ее бегут мурашки. И они не от температуры воздуха, они от атмосферы. Темнокожий мужчина сидит на стуле, откинувшись на спинку того. Взгляд его устремлен в потолок, брови сведены — Макс о чем-то думает. Он кажется даже умиротворенным, но женщина знает, что это не так. Его шея и плечи так напряжены, что Тори кажется, будто она услышит, как ворчат и шепчут мышцы под кожей. — Что ты хотела? — И голос у него уставший. Извиниться. За Эрика. Это игра. Понимаешь? — Все Бесстрашные прибыли. Я хотела тебе об этом сообщить. — Хорошо, — отзывается Макс и даже не смотрит на нее. Тори Ву стоит и чувствует себя полной дурой. Какой-то непроходимой идиоткой. А в груди что-то шевелится, такое склизкое, скользкое, неприятное. Тори Ву кажется, что она запуталась, что ее желание иные, нежели действия и решения. Это неправильно. Эрик. И хочется улыбнуться, искривить губы в кривом оскале, показать свои белые зубы. Потому что во многом Эрик — отражение ее души. Той скрытой тенями, латентной части, запрятанной столь глубоко, что самой Тори иногда кажется, что ее демоны — сущая выдумка. Эрику она не нужна. Тори знает. Эрик даже ее не хочет. Тори чувствует. Эрик нуждается в другой. Макс. Коснуться его. Положить свою изящную ладонь на его широкое плечо, сжать, почувствовать сквозь ткань куртки жар тела, подарить свои силы, а потом улыбнуться. По-настоящему. Даже не губами, а лишь глазами. И по кромке их запляшут смешинки. Тори так хочется. Очень хочется. Это как наваждение, цветастый морок перед глазами. Но нельзя. И лишь кусает губы. — Тори, — окликает он ее, когда женщина берется пальцами за ручку двери. Она замирает, чуть поворачивает голову. — Почему ты отчитываешься передо мной? Где Эрик? — И в голосе Макса мелькает что-то ядовитое. Ву не по себе. — Я не знаю, — отвечает она, кося на мужчину глаза. — Правда? — И тогда он смотрит на нее. Ирония перекатывается на его языке, а взгляд такой пристальный, внимательный, цепкий. Словно ест ее кожу. И тогда Тори кое-что понимает. Максу небезразлично. И сердце делает кульбит. Замирает в груди, а потом начинает стучать с удвоенной силой. Тук. Тук. Тук. Тори облизывает губы. Быстро и юрко, и запускает пальцы в свои волосы. Макс продолжает на нее смотреть. И взгляд его приобретает видимый интерес. Скользит по ее коже, задерживается на груди и выше, туда, к шее, губам, глазам. Он смотрит на нее, а Тори ощущает, как низ живота сводит сладким ощущением. И бедра ее непроизвольно трутся друг о друга. Едва заметно, совсем чуть-чуть. — Иди, — произносит Макс и отворачивает голову, снова устремляя взгляд в потолок. Магия момента утеряна. Но сердце продолжает биться в груди нестройно и неровно. Когда Тори Ву закрывает дверь с обратной стороны, руки ее чуть подрагивают. Мгновение, и на ее губах расцветает улыбка. Она небезразлична. И теперь она это знает. А в этом мире нет ничего слаще для женщины, чем осознание симпатии мужчины, который нравится.