Black and White

Кристина смотрит на Трис. Та сияет. Волосы у нее растрепанные, слегка примятые, она кутается в черный свитер. Рукава кофты девушке явно большие. Глаза у нее блестят лихорадочным блеском. От всей фигуры Приор исходит невероятное тепло. Удивительного толка, практически какого-то неземного. Она плюхается рядом с Кристиной на скамейку, смущенно хмыкает и снова улыбается. Уголки губ брюнетки дергаются. Она счастлива за подругу. Хотя немного завидует. У Кристины руки в синяках, на щеке красуется темный след. Она шипит и щерится, как кошка. Запястья болят, отливаются турмалиновыми оттенками при свете одной электрической лампы. Девушка касается пальцами щеки. Болит. Вот же сукин сын. И хочется плюнуть ему в лицо. Чтобы сдох, подавился собственной кровью. Бесстрашие дурно на нее влияет. Тобиас наклоняется к Трис, чуть ближе положенного. Ладонь его обнимает локоть девушки. Он смотрит ей в глаза и что-то говорит. Кристина готова закатить глаза. Их влечение так очевидно, их ласка столь яро горит в каждом движении, их близость можно пощупать. Кристина лукаво усмехается, представляя, как покроется краской лицо Трис, стоит лишь брюнетке об этом упомянуть. Приор закачает головой, замнется, а потом выдохнет и счастливо улыбнется. За грудиной скребет. Кристина действительно завидует. Девушка держится от Эрика как можно дальше. Никогда не проходит мимо его комнаты, избегает на тренировках, уходя в самый дальний угол зала, прячась за спинами других Бесстрашных. Ей, невысокой, маленькой, ничего не стоит затеряться среди широкоплечих парней и подросших девчонок. Эрик, кажется, и не замечает ее. Или только делает вид. Холодный, отчужденный, отдаленный. Совсем не ее. Кристина закусывает губу. Словно ей не нравится эта мысль. Жестокая она какая-то, неправильная, зато правдивая. И лишь воздух сквозь зубы. Трис знает, что губы у Тобиаса мягкие, ласковые. Когда он целует ее, то делает это осторожно. В нем копится столько затаенной нежности, столько невысказанных чувств. Они зреют на кончиках его пальцев, искрами расходятся по телу. Он прижимает ее к себе крепко, надежно. Ладони у него широкие и теплые, пальцы ловкие. Он тихо шепчет ей на ухо, вызывая улыбку на слегка припухших от поцелуев губах. Он надежный, верный, невыразимо родной, удивительный. И Трис это знает. Кристина чувствует боль. Его рот жжет ей губы, впивается чем-то острым и ядовитым. Его ладони холодные и беспардонные. Пальцы грубо мнут ее плоть, а лопатки бьются о твердую стену. Она лишь запрокидывает голову и выгибает шею, шипит, ярится. Он вжимает ее в камень с такой силой, что у нее трещат кости, крошатся прямо в ее теле. У него своевольный язык, внутри нее — бешеное желание. Их слияние — словно война. Без компромиссов, без пощады, с потерями и болью. И самое дикое в этом то, что Кристина наслаждается. — Завидуешь? — как-то спрашивает Эрик, затягиваясь сигаретой и выпуская дым в потолок. Кристина ставит сапог на пол и оборачивается к мужчине. — Чему? — Четыре и его девке. — А должна? Он хмыкает. Искривляет рот в косой ухмылке. — Я ведь тебя не люблю. Лишь трахаю. Кристина отворачивается. Она и так все знает. Трис прижимается к Тобиасу доверчиво, иногда показывает зубы и хмурит лоб, не согласная с ним. Однажды, Кристина видит, как они ссорятся. Это так, лишь пыль в глаза. Трис и Тобиас не разговаривают весь день. Она демонстративно не замечает его, он платит ей той же монетой. Приор кусает губу. Нервничает. Научилась этой привычке у Кристины. Заламывает пальцы, вертя в руках нож. Тренироваться вроде как надо, а она не может. Их ссора — естественное продолжение отношений. Такое простое, безыскусное. Они ведь помирятся. Так всегда и бывает. Какая разница, кто прав, а кто виноват? Главное ведь иное — мир и любовь. Вечные ценности бытия. Для Трис и Тобиаса это святая истина. Поэтому Кристина улыбается, когда видит свою подругу в объятиях Итона. Да, так и никак иначе. — Что это? — спрашивает Трис. У Кристины царапина на щеке. — Ударилась, — врет она. И глаза Тобиаса Итона полыхают чернотой. Он не верит лучшей подруге своей девушки. Кристина сознательно лжет. Вчера она поругалась с Эриком. То ли ревность, то ли дурость. У нее ведь нет никаких прав, у нее вообще нет ничего. Их не существует. И будущего для них не существует. Так, мимолетные картины в жизни друг друга, разрисованные кровью и болью. Эрика никогда не приручить. Дикий и своевольный. Она не хочет быть навязанной удавкой на шее, не хочет сгинуть под ворохом ядовитых эмоций и постылой реальности. Так, игра. И, кажется, наступает ее конец. Конечно, он не извиняется, не приходит. И она гордая — воротит нос, приподнимает подбородок. Человеческие отношения — хрупкая штука: ломаются от любого неверного движения. Трахать девок — в стиле Эрика. И она всегда это знала. — Знаешь, в тебе что-то есть, — ухмыляется он, когда прижимает ее к уже такой знакомой холодной стене. — Дурость, — шепчет она ему в губы. Он лишь шире склабится. Патологическая идиотка. Что с нее взять? Трис гордо носит улыбки. Кристина прячет синяки. Трис смеется. Кристина кривится. Трис дарят подарки. Кристина получает лишь жаркое дыхание в ухо. Трис забавно морщит нос и строит планы на будущее. У Кристины есть лишь спертый воздух в глотке и призрачное сейчас. Трис сжимает руку Тобиаса уверенно и крепко. Кристина позволяет себе косые взгляды. От Четыре веет надежностью, от Эрика — опасностью. Четыре любит Трис. Эрик пользует Кристину. Трис Приор и Тобиас Итон — красивая, безупречная пара, такая человечная и настоящая. Они живут в гармонии. А Кристина раз за разом приходит к Эрику. Он называет это трахом, и его костяшки режут ее скулу. Продажные чувства. Фальшивая правда. Но Кристина в нее почему-то верит. Может потому что за серой радужкой опасных глаз видит едва зримый свет.