Black and White

Улица похожа на тоннель, мрачный, темный, разевающий свою огромную глотку и вот-вот готовящийся поглотить случайных пешеходов. Тусклые глаза фонарей моргают время от времени, искрят едва видимым светом. Трис Приор втягивает голову в плечи и продолжает свой путь. Подошва кроссовок мягко стучит по гравию, пружинит едва-едва. Она знает, что ей нужно повернуть направо, обогнуть угол дома, потом подняться по лестнице, в которой ровно пятьдесят ступеней и торчащие острыми зубьями ржавые перила, потом пройти еще несколько метров, и перед ней, словно великан из тумана, выползет многоэтажка. Краска на здании кое-где облупилась, пластиковые окна кажутся неприветливыми и холодными. Трис знает, что ей нужен второй подъезд с конца, и пятый этаж. Лифт не работает, поэтому придется подниматься пешком. Девушка еще не устала, но она прекрасно осознает, что в это время длинные лестничные пролеты могут быть не пусты. Если мать узнает, что дочь снова пришла около полуночи, то не будет кричать, не будет гневно смотреть из-под сведенных бровей, не станет давать затрещин, наказывать как-то. Натали Приор просто не будет разговаривать с Трис. Встанет утром, стянет волосы в домашний пучок, разгладит ткань халата на коленях и начнет сновать по квартире. Дольше всего задержится в кухне, где загремит кастрюлями и посудой. Отец уйдет на работу и ничего не узнает, а младший брат снова уставится в свой компьютер, гудящий и квакающий по ночам так, что Трис накрывается подушкой. Калеб — хороший мальчик. У Калеба нет склонности возвращаться домой поздно. Он просто сидит весь день, стучит клавишами, с таким остервенением кликает мышкой, что сестра удивляется, как та все еще функционирует. Геймер. Говорят, что геймерство — это болезнь. Трис думает о том, что будет лучше гулять ночами, забираться с Кристиной на смотровые площадки, откуда весь город как на ладони, тонуть в свете вспышек огромного фотоаппарата, корчить рожи на камеру. Ей нравится молодость, нравится жить. Девушка знает, что мать злится на нее редко. А еще она всегда понимает, когда дочь приходит поздно. Трис вжимает голову в плечи сильнее. У нее золотая мать. И, когда Натали Приор дает обет молчания, дочь ее изводится сильно, словно больна страшной, чумной болезнью. Она заламывает пальцы, исподтишка подглядывает за Натали, делая вид, что читает книгу, или увлечена очередным ситкомом по телевидению, или же что-то со страшной скоростью печатает в своем телефоне. Мать ее всегда прощает. Но это немое наказание хуже всего на свете. И Трис раз за разом обещает себе приходить домой раньше. Но потом снова встречает Сьюзен, Марлен, Линн, и все закручивается по новой. И домой она возвращается с тяжелейшим чувством вины. Кристина всегда советует ей быть осмотрительнее. Мол, в опасном районе живешь. Дверь подъезда неприятно скрипит, хотя ветра почти нет. Стоит поставить домофон, да жильцы артачатся. Трис засовывает руки в карман черной толстовки и татем шмыгает в раскрытый зев лестничной клетки. Девушку тут же поглощает густая, плотная тьма. Приор решает проверить лифт, жмет на кнопку вызова старой кабины, которая снует между этажами, словно таракан в подсобке. Трис нажимает три раза, лифт никак не реагирует. Тогда девушка поджимает губы и смотрит туда, на лестницу, уходящую вверх. Из чуть приоткрытого окна на площадку между первым и вторым этажами падает далекий, тусклый свет от одинокого уличного фонаря. Похоже на отблеск тумана. В животе неприятно сводит, колет. Трис Приор не хочется идти пешком. Поздно. Район не самый благополучный. Отморозков полно. Но, в конце концов, она живет на пятом этаже. Что может случиться за несколько лестничных пролетов? Ответ появляется почти сразу, стоит девушке лишь сделать шаг на второй этаж. Темная, высокая, массивная фигура вырисовывается около одной из стен. Человек курит. Трис чувствует запах никотина, который тут же вцепляется ей в носоглотку. Приор хочется закашлять, но она сдерживает себя. Девушка замечает ярко-оранжевый огонек сигареты. На мгновение он освещает лицо незнакомца, и Трис вся холодеет. Она видела этого мужчину пару раз. Весь в татуировках, с тюремными наколками на костяшках, с пирсингом на лице и неизменной сигаретой за ухом, ходит в косухе, водит байк. И бутсы у него такие, что невольно закрадывается мысль о том, что раздавить ими человеческое горло ничего не стоит. Трис не знает его имени. И знать не хочет. Она смотрит на мужчину долгое мгновение, когда, кажется, время замедляет свой бег, сердцебиение ускоряется и появляется этот противный шум в ушах. Страх кусает девушку в самую душу. Она проскакивает второй этаж так быстро, что даже не сразу осознает, что висящую в воздухе тишину нарушает лишь гул от ее торопливых шагов да шумное дыхание из ее рта. Мужчина остается там, на втором этаже, докуривать свою сигарету. Трис знает, что везучая, словно утопленница. Она понимает это, когда на пролете между четвертым и пятом этажами встречает двоих парней. Примерно ее возраста, может чуть старше. Сидят, тихо пьют пиво, курят в распахнутое настежь лестничное окно. У них нет пугающих татуировок и металла на лице, нет такого мощного разворота плеч, но глаза у них совершенно недобрые. И еще Приор их не знает. Тот мужчина со второго этажа живет в этом доме, эти же — совершенно точно нездешние. Трис вжимает голову в плечи сильнее, силится слиться с едкой темнотой, но парни уже смотрят на нее заинтересованно. У них взгляд людей, которые хотят позабавиться. И да, это происходит. — Эй, детка, пойди сюда! — говорит один, шепелявит, и Приор понимает, что у него выбит один из передних зубов. Другой, более высокий и долговязый, поправляет кепку на своей голове и хватает девушку за руку. — Смотри, Стэн, симпатичная, — и склабится. Трис морщит нос. Изо рта парня разит. — Посиди с нами. Не ломайся. Закурить тебе дать? — Мне пора домой, — выдает девушка скороговоркой и пытается освободить свое запястье, но у ее противника руки, словно ветки — пальцы крепкие и хлесткие. — Вертлявая какая, — смеется Стэн. — Давай научим ее элементарной вежливости. Все происходит быстро. Трис Приор падает на ступени лестницы, ведущей на верхние этажи, сдирает себе кожу на ладонях, морщится, шипит и едва поворачивает голову. В мелькании силуэтов сложно что-либо различить. Да и голова у девушки гудит. Она отползает чуть в сторону, пытаясь сориентироваться. Щурится, когда из окна прямо на ее лицо падает тусклый электрический свет. И, наконец, замечает. Стэн прижимает к себе левую руку, явно вывернутую под неестественным углом. Скулит, как побитая собака. Тот, другой, чьего имени девушка так и не узнала, зажимает пальцами разбитый нос. Кровь стекает по его подбородку, заляпывает растянутую футболку. И фигуру напротив Трис тоже узнает. Да так и немеет. — Убирайтесь, — голос у него глубокий, чуть хриплый от только что выкуренной сигареты, низкий. Парни, как скошенные, скатываются по лестнице в самый низ. Ошеломленная Трис все еще слышит, как внизу хлопает дверь, жалобно дребезжа в своих старых петлях. Эрик. Вот как его зовут. Приор вспоминает это ненароком, невзначай. Слышала как-то, когда выходила из подъезда, и вечно шушукающиеся и сплетничающие старухи обсуждали, как они выразились, «этого отморозка и отброса общества». Наркоман он, вот кто. Так сказала одна и нарочито небрежным движением поправила синий платок на голове. Трис в тот момент почему-то стало тошно. Она скривилась, проходя мимо, едва удержалась, чтобы не показать им средний палец. Приор лишена грубости и неуважения к людям, но тогда в ней взыграли черные чувства. Все было слишком лицемерно. Мужчина поворачивается к ней лениво, попутно вынимая из кармана пачку сигарет и зажигалку. Он закуривает, долго затягивается и выпускает сизую струю дыма. Ее расплывчатые очертания вырисовываются на фоне раскрытого окна, фигурно искажают потоки воздуха. Трис понимает, что сидит на холодном камне лестницы с открытым ртом и спешно захлопывает его. — Иди домой, — говорит Эрик. — И не возвращайся так поздно. А то в следующий раз я позволю этим парням сделать то, что они хотели. Девушке не надо повторять дважды. Она подскакивает на ноги резво, взлетает по оставшимся ступеням, так проворно отпирает дверь квартиры и тут же захлопывает ее с другой стороны. Сердце колотится где-то в глотке, руки трясутся. Трис приваливается к двери и спиной съезжает в самый низ, подгибая колени. И как-то запоздало думает о том, что стоило сказать простое спасибо. Раздается скрип половиц и шарканье подошвы о пол. Мать знает, что дочь пришла домой поздно. Натали снова не будет с ней говорить. Трис закрывает глаза.