Но отрекаются любя

       Александр - Банан. Тот человек, который ведет меня в спортивный зал, с улыбкой. А я ненавижу физкультуру. Олег Евгеньевич знаком с моим телосложением, предвидеть исход легче легкого.       В исходе, баскетбол берет меня за грудки, бьет в лицо, бросает на пол. Сломанного, смешного - меня. В прошлый раз я свалился с турника, его якобы плохо укрепили. К слову, этим обычно занимались самые рослые ребята, вроде того же Банана. Есть что-то контрастное в сегодняшнем дне, шелест дежавю в солнечном сплетении. Как раз там, куда пришелся второй удар мяча. Саши делают мне больно, я не понимаю их.       - Усатый, ты выдохся. Сядь уже. Банан игнорирует свисток, и получает предупреждение. За совет, за заботу его наказывают. Белобрысая макушка ослепляет мое представление о дружбе.        Мы продолжаем бегать по залу, как ошпаренные, а я в эпицентре войны. Физрук смотрит на свои вложения, Саша смотрит на друга-гея, а я их разочарование в спортивном костюме. Какое облегчение снять форму, словно слой грязи.        Последний урок, в душ выстраивается вереница страждущих. Мне удается затесатья среди них, где-то между Минусом и Бананом. Запах пота бьет наотмашь. Аромат здоровья, мы в очереди чтобы здоровье смыть. Простоять минут пять под напором горячей воды и проклясть ее. Вероятно, я простоял дольше положенного, дольше всех. - Усатый, ты там утонул? Мне тебя спасать? - Все в порядке, Александр. - Выходи уже, что ли.       На моих часах почти четыре, но ведь они встали, я забыл их снять. А Сашка ждет, или, лучше сказать, караулит. Полностью одетый, в чистой футболке, как богатырь из былин. Если судить по картинкам из учебников, богатыри все как один были суровыми. Этот ломает стандарты, улыбаясь в тридцать два зуба. - Водостойкие? - А? - Часы, говорю, водостойкие? - Нет, обычные. - Что ж ты их, дурень, в душевую потащил… жалко, хорошие. Одноклассник бесцеремонно хватает за руку, разглядывает циферблат. Его сейчас интересует кружочек со стрелочками, никуда не идущими, никуда не спешащими. Я не отдергиваю руку, пусть смотрит, не жалко.       Не знаю, зачем было меня ждать. Нам идти в противоположные стороны, так что не по пути. Оказывается причина весьма веская, дело в ритуалах. Тех самых, когда один парень жмет руку другому. Слабая рука в сильной, так, что кости хрустят. Боль сквозь удивление, ослепительное, как макушка на физкультуре, как улыбка в предбаннике душевой. - До завтра, Усатый.       И никакой драматичной музыки фоном, только тиканье неводостойких часов, да уходящий мальчишка в желтой толстовке.