***
Когда парень с девушкой добрались до хижины Хагрида, там уже вовсю шло веселье. Кто-то вытянул стол на поляну, поставил небольшое радио. Гремела музыка, все пили и переговаривались. Завидев Лиз, все дружно загудели, кто-то затопал, кто-то приподнял кружки со сливочным пивом. Внутри у Лиз разлилось тепло. Эти ребята вызвали у Лиз улыбку, на душе стало спокойней. — Здесь кое-чего не хватает! — сказала она. Все замерли в недоумении. Лиз рассмеялась, взяла палочку в руки, взмахнула и, над дверью в жилище Хагрида распахнулось полотнище с надписью "Гарри победит! Мы за Гарри!". Завидев надпись, все загомонили с большей силой. — Вот это по-нашему, — долетели до Лиз слова Хагрида. Ребята слушали магическое радио, где играла концерт знаменитая волшебная группа, названия которой Лиз так и не запомнила; танцевали, пили сливочное пиво и разговаривали о надеждах и, исключительно, о хороших новостях. В середине вечера Невилл произнес тост «За Гарри!» и все трижды его повторили. Лиз чувствовала прилив благодарности к парню. Невилл поддерживал Лиз, чувствовал изменения в ее настроениях, предложил провести вечеринку, поднял тост за Гарри… Лиз смотрела на него с противоположной стороны поляны, где и проходил праздник. Она чувствовала безграничную благодарность. Она знала, что на его плечо можно опереться. Лиз знала, что он всегда придет на помощь. Она смотрела на Невилла и недоумевала, когда тот превратился из смазливого боязливого мальчишки в храброго, самоотверженного парня. — Перестань пялиться, — к ней подошла Джинни и протянула кружку со сливочным пивом. — Я не пялюсь, — смутилась Лиз. — Так заметно? — тут же спросила она. — Ты неотрывно смотришь на него. Даже не моргаешь, — со знанием дела заявила Джинни. — О, Боги! — Я так на Гарри смотрела до пятого курса. — Ты на что намекаешь? — Лиз не нравилось то, куда клонит ее подруга. — Ты влюбилась в Невилла. Ничего страшного, поверь. В него многие влюблены. — Правда? — удивилась Лиз. — То есть, я хотела сказать, что я не влюблена. Джинни смотрела на нее недоверчиво. — Послушай! — начала сердиться Лиз. — Я не влюблена в него, правда. Просто… Я как-то не замечала, какие в нем произошли перемены. А сейчас вдруг заметила. — О да, эти сильные руки, широкая спина… м-м-м… Не было бы у меня Гарри, — подтрунивала над подругой Джинни. — Ты знаешь, не смешно! — сказала Лиз и рассмеялась. Джинни захохотала. — Над чем смеетесь? — к девушкам подошел Невилл. — Да так… Вспомнили… — Лиз повернулась к подруге за помощью. — Вспомнили, как играли в квиддич перед пятым курсом… — Шестым, — поправила Лиз. — Вашим шестым, — добавила Джинни. — И? — парень стоял в замешательстве. — Так вот в той игре, которую мы вспомнили, Гарри шлепнулся, выполняя самый простой финт, который и первокурсник сделает. А над нами был огород мамы… Так вот… — Джинни посмотрела многозначительно на Лиз. — Так вот он упал прямо на грядки. Мы все перепугались, спрыгнули с метел. Гарри лежал, растянувшись на одной из грядок. Мы спрашиваем «все в порядке?», на что он отвечает «я, кажется, что-то сломал» и достает из-за спины морковку, сломанную в нескольких местах. Сказав это, Лиз расхохоталась сильнее прежнего, Невилл и Джинни подхватили. Троица стояла и смеялась в голос, пока остальные не обратили внимание и попросили рассказать историю, заставившую их так смеяться. — Лиз, расскажи, — обернулся к ней Невилл, улыбаясь. — Ой, нет. Давай лучше ты. Парень направился к ребятам, за ним пошла Джинни. Пройдя несколько шагов, она обернулась и одними губами произнесла «красавчик». Лиз улыбнулась и покачала головой. Вечеринку, однако же, быстро свернули. Из окон замка хорошо были видны огни и веселье, кто-то донес Филчу, а тот донес до тех, кто был в этом заинтересован. К хижине пришли Амикус и Алекто Кэрроу в сопровождении Филча и профессора Макгонагалл. — Мисс Поттер, объясните, что здесь происходит? — поинтересовалась она. — У нас дружеские посиделки, профессор, — ответила Лиз. — Да неужели? А плакат с именем твоего братца повесил кто-то чужой, пока вы все в хижине были? — съехидничала Алекто. — Почему же? Я его и повесила. Разве нельзя… — Нельзя! — грубо оборвал ее Амикус. — Гарри Поттер — нежелательное лицо № 1! Все, кто его поддерживает, враги… — Кого? — парировала Лиз. Ярость у нее внутри заслонила здравый смысл. — Министерства, — растягивая слоги ответил мужчина. — Да неужели? — на этот раз съехидничала Лиз, сощурив глаза. Небо озарила яркая вспышка. Это Амикус Кэрроу попытался применить заклинание. Между ним и Лиз стоял Невилл с палочкой в руке. Он отразил заклинание. — Что вы делаете? Вы не имеете права использовать магию против студентов! — возмутилась Макгонагалл и достала палочку. — Вы, вероятно, еще не заметили, что мы имеем право на всё, что захотим, — гневно ответил Кэрроу декану Гриффиндора. — И никто нас не остановит. — Не лучше ли вам тогда присоединиться к тому, кто вас наделил такой властью? — спросила Макгонагалл. — Аккуратней в выражениях, профессор, — безразлично-высокомерным тоном заметила Алекто. — А иначе что? — Никто не знает, что может случиться с вами завтра. — Это угроза? — грозно спросила Минерва. — Это констатация факта, — сухо отметила Кэрроу. — А ты, — Амикус повернулся к Лиз, — ты первая должна была оказаться в руках… Министерства. Не понимаю, почему Снегг медлит. Но ничего, когда поймают твоего братца, ты и вся ваша семейка поплатитесь. У Лиз от злобы побелели костяшки пальцев. Ярость затуманила ей разум, она уже было бросилась на мужчину, но Невилл ее удержал. Как бы она не вырывалась, его крепкие руки кольцом сдерживали ее. — Нападает по-магловски, — презрительно произнес Кэрроу и сплюнул на землю. — Сворачивайте тут все и в возвращайтесь в замок, — обратился он ко всем. — Живо! Кэрроу отправились в замок, но, не пройдя и десятка шагов, Амикус обернулся и бросил: — Минус тридцать очков с каждого. — Мы не нарушали правил, — встряла Джинни. — До комендантского часа еще пятнадцать минут. — Вы публично поддержали врага Министерства. За это вас должны были бы…, — он задумался. Глаза Амикуса горели недобрым светом. — Скажите «спасибо», что легко отделались. Сказав это, Кэрроу и Филч отправились в школу. Профессор Макгонагалл осталась. — Чем вы думали? — яростно набросилась она на учеников. — Вам мало неприятностей? — Мы знали, на что шли, — грубо ответила Лиз и пошла в хижину помогать убираться. Через пятнадцать минут все студенты разошлись по гостиным. — Как вы думаете, что с нами надо было бы сделать? — боязливо спросила Лаванда. — Отчислить, наверное, — предложила Парвати. — Или применить Круцио, — произнес Симус, испытавший это заклятие на себе несколькими днями ранее на ЗОТИ. Все сочувственно на него посмотрели. — Думаю, отчислением бы не отделались, — мрачно заметила Лиз, которая всю дорогу до замка молчала. — Ты как? — тихо поинтересовался Невилл, когда все стали бурно обсуждать эту теорию. — Нормально, — ответила девушка, не глядя на друга. — Я не уверен, что… — СО МНОЙ ВСЕ В ПОРЯДКЕ! — закричала Лиз. Наступило молчание. Все уставились на Лиз. Она и не заметила, как вскочила на ноги. Посмотрев на всех, она чуть спокойнее добавила: — Всё хорошо. Я просто устала. Спокойной ночи. И, не давая никому и слова вставить, пошла наверх. Лиз слышала, как за ее спиной Лаванда с сестрами Патил начала шептаться. Но сейчас ей было плевать. Лиз зашла в спальню, села на кровать и оперлась руками о колени. Усталость обрушилась на нее, осела на плечи и давила всей тяжестью на спину. Лиз и не подозревала, что может так уставать. Казалось, будто бы она не спала несколько дней подряд и, к тому же, тяжело трудилась. Чтобы хоть как-то прийти в себя, она резкими отрывистыми шагами направилась в душ. Стоя под холодными струями, Лиз практически на физическом уровне ощущала, как вода уносит в сток всю злобу, ненависть, усталость и нервозность. Внутри будто бы все оживало, наполнялось живительной влагой и легкостью. Лиз ощущала прилив сил. Пока она была в душе, все мысли покинули ее разум, давая телу покой и гармонию. Как только она вышла из кабинки, укуталась в полотенце и надела халат, вся тяжесть вернулась. Как будто бы перед душем она сняла ее как элемент одежды, а сейчас снова на себя надела. Это неприятное ощущение огорчило ее. Выйдя в спальню, Лиз подошла к зеркалу и посмотрела на свое отражение: большие зеленые глаза казались еще огромнее, синяки под глазами хорошо контрастировали с мраморно-бледной кожей, над бровью и у левой скулы — едва заметные кровоподтеки. Мокрые рыжие волосы отброшены за спину. Глядя на себя в зеркало, Лиз, наконец, по-настоящему рассмотрела себя. Постоянное напряжение, недосыпы, борьба не только с противником, но и с самой собой — все это отражалось на ее лице. Она сбросила не меньше пяти килограммов. Если бы ее увидела мама, то наверняка бы испугалась. Лиз все стояла и смотрела на себя, а в голове проносились картинки из прошлого. Она вспоминала жизнь до поездки в Хогвартс. Как была счастлива на сцене во время туров и в студии при записи песен и несчастна по вечерам, будучи одна в номере отеля или своей комнате в приюте. И все-таки она была тогда счастливым ребенком. Несмотря на одиночество, на историю с Марком Крюэлем и выдуманных фальшивых родителей. Ее любила публика, она словно цветок распускалась на каждом концерте под взглядами многотысячной толпы. Все эти люди своей любовью, словно лучами солнца, освещали ей путь, согревали израненную душу, спасали от участи сиротки. Затем… Лиз вспомнила первый «гостевой» год в Хогвартсе. Она тогда тоже чувствовала себя счастливой. Но это было счастье иного рода. Лиз открыла ящик прикроватной тумбочки и достала оттуда коробочку и рамку с фотографией парня. На нее смотрел Седрик Диггори, он стоял в полный рост с метлой в руке и форме своего факультета, довольный и счастливый, улыбающийся во все тридцать два. Наверное, его только что сделали капитаном команды, подумала Лиз, а может быть и нет. Это фото ей дала мама Седа, когда Лиз была у них дома после окончания пятого курса. Она взяла его с собой в школу, но почему-то не поставила на тумбочку рядом с семейной фотографией. В коробочке лежал кулон, который Лиз подарил Седрик на полгода их отношений. Сердце на цепочке. Лиз взяла его в руки и повернула обратной стороной, на крышке написано «Всегда». Девушка провела пальцем по гравировке, почувствовала кожей неровную поверхность метала, а затем открыла крышечку. Внутри кулона была спрятана фотография Седрика, только на ней он был серьезным и сосредоточенным, смотрел прямо на девушку. Лиз давно не надевала его. Почти полтора года прошло. Единственно, летом на свадьбе Флер и Билла оно подошло под платье, которое выбрала Лиз. Она долго смотрела на кулон, на лицо Седрика, а затем молча запрятала его снова в коробочку, где было его место. Меж тем взгляд ее перешел на рамку, стоящую на тумбочке. Лиз взяла ее в руки и посмотрела. Волна нежности накрыла ее. На фото стояли ее родители, она и Гарри. Она не помнила, когда была сделана фотография, но, глядя на нее, понимала, что в тот момент была абсолютно счастливой. Их семья, все они стояли обнявшись, улыбались и радовались, что, наконец-таки все вместе. Поставив рамку на место, Лиз дотронулась до браслета, который подарил ей Гарри этим летом. Маленький серебряный браслетик с круглым медальоном, на котором было выгравировано «Семья навсегда». Вот оно… Лиз прокручивала в голове события последних трех с небольшим лет и понимала, что от той девочки-одиночки, воробушка по имени Лиз, яркого и непринужденного ребенка не осталось и следа. Какой бы отчужденной и недоверчивой она тогда не была, она все же умела чувствовать радость, находить хорошее в людях. Все ее естество и детская наивность тянулись к новым незнакомым людям, странам и местам. Она была открытой и доверчивой. От той Лиззи не осталось и следа. Несмотря на то, что даже в том возрасте ей казалось, что она повидала многое и настрадалась вдоволь, настоящее не шло в никакое сравнение. Теперь она не была Элизабет Остин, уже давно она стала Элизабет Поттер. Вместе с фамилией ей досталось много хорошего, но и плохого тоже. Она потеряла возлюбленного, лучшего друга Адама, но взамен обрела семью. Вместо сцены и влюбленной в ее музыку публики, ей досталось волшебство и школьные коридоры. Она могла бы быть счастлива в этом мире, но было одно «но». И это «но» звалось Лорд Волан-де-Морт. Этот мужчина, человек рушил все, что могло принести радость и чувство причастности к этому миру. Из-за него ей не раз хотелось сбежать отсюда и забыть, что волшебство вообще существует. Если бы не он, Лиз жила бы спокойной размеренной жизнью, доучивалась в школе вместе с друзьями, а за стенами Хогвартса ее бы ждали родители и возлюбленный. Закончив школу, Она смогла бы вернуться на сцену и, как не бывало, записывать новые хиты и гастролировать. Все это счастливое будущее растаяло призраком уже давно. И виноват в этом был Волан-де-Морт. За этот месяц Лиз не раз забывала, почему вернулась в Хогвартс и какие мотивы ей двигали. Усталость и чрезмерная ответственность за других подавили в ней осознанное понимание ее же собственных мотивов. Теперь же все снова встало на места. Ею руководило желание мести. Месть — вот что придавало ей сил предыдущие два года. Она боролась, чтобы отомстить за смерть Седрика, за Адама, погибшего случайно и нелепо, за множество искалеченных судеб, осиротевших детей, полностью погибших семей, за себя… Да, она хотела отомстить и за свою судьбу. Несмотря на то, что она столько всего добилась в мире маглов, она бы ни за что не променяла семью на славу. Это чудовище по имени Темный Лорд лишил ее семьи, детства и самосознания. Долгое время она не знала, кто она, от кого ей достался талант, чьи у нее глаза и рыжие волосы, где ее место. В отличие от многих, ей все же повезло, но это не умоляет вины человека, который по собственной прихоти и стремлению к власти уничтожал все на своем пути. Лиз снова стояла перед зеркалом и смотрела на себя. Что-то в ней изменилось. Осознание собственной миссии придало ей сил. Она видела, как взгляд ее ожесточился, подбородок воинственно приподнялся. Она не сможет жить как прежде, пока жив этот человек. Если Гарри не справится, она закончит начатое. А пока ей надо защищать тех, кто не способен защититься — студентов, боящихся дать отпор. Неважно сколько сил ей придется положить на это, какие средства использовать. На войне, как на войне — все средства хороши.Эта мысль словно возродила ее. И теперь, уверенная в своей силе и намерениях она спокойно легла спать.***
Прошло два месяца. С первыми днями декабря пришел и первый снег. Северный ветер уже давно сновал по закоулкам школы, бороздил просторы на равнинах и холмах у Запретного леса, рябью скользил по зеркальной поверхности озера. Походы в Хогсмид отменили еще в сентябре и оттого в школе стало еще тоскливее. За это время обстановка в Хогвартсе еще более накалилась. Теперь, что ни день, то новое происшествие. Многие студенты старших курсов открыто выказывали свое недовольство новым режимом. Снеггу и Кэрроу доставало немало усилий сдерживать волну негодующих. По большей части их просто наказывали. Каждую ночь доносились крики из камер подземелья. Отряд Дамблдора часто приходил на помощь пленным. Первое время их охранял только Филч, которого легко можно было оглушить. Когда Кэрроу прознали, про ситуацию, они создали среди преподавателей график дежурств. Филч по-прежнему караулил «заключенных», а один преподаватель следил, чтобы не было нападений. Так вышло, что Кэрроу и тут просчитались. Проорденовские профессора, не поддерживающие режим «Кэрроу-Снегг» с легкостью создавали условия для членов ОД, а те, в свою очередь, спокойно освобождали студентов. За два месяца Отряд Дамблдора совершил больше сорока ночных вылазок. Каждое утро студенты с надеждой выходили в коридоры школы и ждали, что же принесла новая ночь. Иногда это были надписи на стене вроде «Мы не сдаемся! Мы победим!», чаще новости об освобождении очередных ни за что наказанных студентов. А бывало, что о вылазке узнавали ближе к обеду, когда кто-то со студентов разносил по школе весть о том, что кабинет Алекто Кэрроу разгромили пикси, а Амикусу Кэрроу пришлось два часа ждать подмоги из-за того, что ночью его примотали к кровати с помощью обычной магловской изоленты. Ходили слухи, что на потолке над кроватью был прикреплен листок с надписью «Чувствуете свою беспомощность, мистер Кэрроу? Сейчас вы абсолютный магл!». Много раз Лиз и ее друзей пытались поймать на месте преступления. Неоднократно комнату Лиз обыскивали. К разочарованию Кэрроу никаких доказательств вины установить не удалось. ОД ликовал. Лиз чувствовала свою безнаказанность и всемогущество. Не признаваясь себе в этом, она ощущала, что ей нипочем любые преграды. В Отряд Дамблдора приходили все новые люди. Лиз, Невилл, Джинни и Полумна разработали ряд признаков, по которым удавалось вычислить, правда ли человек хотел вступить в их организацию или это были засланные агенты Кэрроу. Нередко им удавалось вычислить последних и, тогда их просто вышвыривали и заносили в черный список, меняли пароли и усиливали охрану Выручай-комнаты. Теперь Выручай-комната стала полноценной штаб-квартирой Отряда Дамблдора. Там всегда кто-нибудь находился. Комната была поделена на несколько секторов. В первом было больничное крыло: угол, где стояло четыре-пять койки-кровати, отделенные ширмами, а также стеклянный шкаф, где располагались все запасы, инвентарь и медикаменты для залечивания ран. Обычно в этом секторе было один-два человека, которые отдыхали после ночной вылазки или неудачно попавшего в них заклинания. Тяжелых травм пока получалось избегать. В противоположной стороне тоже стояли кровати. Их было в раза два больше. Там была спальная зона. За эти два месяца нередко приходилось прятаться от Кэрроу или Филча на несколько дней. Выручай-комната служила отличным убежищем. В другом углу комнаты находился длинный дубовый стол со стульями по обе стороны от него. Там проходили теперь уже ежедневные собрания ОД, на которых определялись актуальные проблемы, обсуждались новости и вырабатывались планы вылазок. На столе лежала полная карта школы и ее окрестностей. Места операций всегда помечались чернильным крестом, а после операции обводились в кружок, как выполненные. По другую сторону от этой зоны было пустое пространство. Угол примерно десять-на-десять метров, где члены отряда могли отрабатывать новые заклинания, выученные маневры. Это зона была практической. За последний месяц ее все чаще использовали, ведь задания становились все опаснее, и надо было быть максимально подготовленными к ним. За эти два месяца мама не раз обращалась к Лиз с просьбой вернуться домой. От профессора Макгонагалл до нее доходили разного рода слухи и, само собой разумеющееся, Лили боялась за своего ребенка. Кроме того, неизвестность о судьбе сына побуждала ее усилить свои мольбы. Страх потерять обоих детей страшил Лили и порой лишал сна. Лиз и сама не знала, где Гарри. Она не могла утешить мать, не могла поддержать других членов отряда хорошими новостями. На каждом собрании она твердила, что их битва здесь и, что она имеет большое значение для будущего исхода войны. Она уверяла всех, что Гарри сражается так же яростно и упорно идет к цели, ведь будь он мертв, на следующее же утро в «Ежедневном пророке» была бы весь о его гибели. Почти всегда это срабатывало, все воодушевлялись и шли на новое задание. Но порой упадок сил и уныние завладевало всеми и они лишь молча покачивали головой в знак согласия. Тогда, обычно, с задания возвращалось несколько пострадавших.***
В начале декабря в общешкольный протест включились и «малыши», так называла первые два курса Лиз. С их стороны это было одновременно и храбро, и безрассудно. Начинающие маги не могли защищаться и протестовать с помощью магии, в их распоряжении были только слова и «вредилки» Уизли, которые неведомым образом продолжали появляться в школе. Кстати говоря, это была еще одна сторона сражений, от которой не было спасения Кэрроу. Практически каждый день кто-нибудь из студентов использовал навозные бомбы или подмешивал раскрошенные блевательные батончики в еду преподавателям. В начале ноября вся школа валилась с ног от смеха, наблюдая за тем, как Амикус Кэрроу подбирает с пола свой пятиметровый язык и бежит в Больничное крыло. С того дня спальни тщательно обыскивались. Тех, кого ловили с «вредилками», наказывали независимо от того, использовали они их или нет. Все, что могло использоваться против Кэрроу, изъяли, все посылки проверялись. В первых числах декабря первокурсники объединились, в большей степени гриффиндорцы и пуффендуйцы (все произошло на уроке Защиты от Темных Искусств) — всего около десяти студентов, — и провели масштабную акцию, использовав почти все запасы «вредилок». Насколько дошли слухи до других студентов, прошло где-то полчаса с начала занятия, как вдруг, когда профессор Кэрроу пошел между рядами, сработало несколько хлопушек, взорвались навозные бомбы, все заволокло дымом, а потом раздался яростный злобный крик профессора и из тумана посыпались заклятия в разные стороны. Несколько студентов были оглушены, кого-то отбросило в стену, одно заклятие попало в люстру и та придавила преподавателя. Когда на шум прибежали профессора с соседних классов, то их взорам предстала картина полного хаоса и разрухи. Все в кабинете было верх дном: парты сдвинуты с мест, некоторые перевернуты, несколько студентов лежало без сознания, картины на стенах со сценами пыток были пусты и разворочены. Посреди всей этой немой сцены находился профессор Кэрроу, придавленный люстрой и без сознания. Вокруг него столпились напуганные студенты. Очевидно, они пожалели, что затеяли такой погром. Как стало известно позднее, очнувшийся Кэрроу грозился применить Аваду Кедавру на всех этих «молокососов». Если бы не Снегг, дело могло принять неприятный оборот. Кэрроу настаивали на жестком наказании и в итоге добились. Десять студентов были выведены с последующих в тот день уроков и отведены в подземелья. Замок сник. Все знали, что последует за этим. Когда вечером все отправились на ужин, из подземелий доносились детские крики и плач. Лиз и остальные понимали, что детей пытают и мучают, пройти мимо этого она не могла. После ужина члены Отряда Дамблдора собрались в Выручай-комнате. Все были озадачены и молчаливо-сосредоточены. — Мы не можем остаться в стороне, — высказала Лиз общее мнение. Все молча закивали. В следующие полчаса был придуман план операции. — Сколько человек пойдет на операцию? — спросила Сюзен Боунс. — Думаю, достаточно будет пяти-шести, не более, — уверенно заявил Невилл. — В операции буду участвовать я, Симус, Терри, Майкл и Эрни. — И я, — не глядя на друга, произнесла Лиз. — Нет, ты не участвуешь, — уверенно заявил Невилл. Наступила напряженная тишина. Все ждали, чем же закончится спор. — Почему? — хмуро спросила Лиз. — Это первокурсники. Скорее всего, многие сильно пострадали, их придется нести на себе. А ты… — Девушка, — закончила фразу Лиз. — Именно. И… — Мне это не по силам, — снова произнесла она. — Да, — согласился парень. — Чепуха, — тут же сказала Лиз серьезно. — Отойдем-ка, — попросил Невилл. В стороне от остальных парень произнес. — Лиз, это рискованная операция. — Я знаю это. — Ты не понимаешь. Кэрроу знают, что мы этого так не оставим. Скорее всего нас ждет засада. — И это знаю, — серьезно сказала Лиз. — Но я хочу участвовать. — Я против, — так же серьезно сказала Невилл. — Если тебя поймают, они не пощадят тебя. А я не хочу, чтобы так случилось. — Невилл, я все это знаю! — настаивала Лиз. — Но не хочу оставаться в стороне. — Послушай, — парень взял девушку за плечи и посмотрел прямо в глаза. — Эта операция слишком рискованна и опасна. Там нужны крепкие парни. К тому же нас ждет сражение, я более чем уверен в этом. И… — Невилл медлил. — Что? — Мы не можем пожертвовать тобой. — Прости, но тобой, значит, можем? — Да, — серьезно, обдуманно ответил он. — Мной можем. Но не тобой. Ты лицо этого движения. Ты - движущая сила. Ты должна вести остальных, если вдруг… Лиз ударила парня по плечу. — Не смей даже думать о таких вещах! — строго сказала она. — Но ты же знаешь… — едва улыбнулся он и понимающе посмотрел на девушку. — Знаю. — Тогда решено, — сказал он, отпустил Лиз и направился к парням. Еще около десяти минут они обсуждали стратегию, а затем ушли. Следующий час все были как на иголках. Никто ни с кем не разговаривал. Все ждали новостей. На исходе первого часа в Выручай-комнату ворвался Эрни Макмиллан. Его мантия была разорвана, лицо раскраснелось, по щеке струилась кровь. — Нас ждали! — заговорил он. — Я пришел предупредить вас! Ребята ведут сюда всех детей. Через несколько минут в Выручай-комнату забежали остальные члены отряда и все десять первокурсников. Девушки сразу бросились к «малышам». Многие из них еле стояли на ногах. Лиз пересчитала всех. Она искала глазами только одного человека. — А где Невилл? — удивилась она. Девушка переходила от одного парня к другому. Терри сказал, что в последний раз видел его, когда они перебегали с третьего на четвертый этаж. Эрни и вовсе потерял Невилла из вида, когда они были на первом. Только, когда Лиз добралась та Майкла Корнера, тот смог дать более-менее внятный ответ. — Он… — начал было парень, но замолчал. Лиз смотрела на него во все глаза. — Говори! — потребовала Джинни, которая стояла за спиной Лиз. — Он пожертвовал собой, чтобы мы ушли. — В смысле? — внутрь Лиз закрался холодящий душу ужас. Она боялась услышать самое страшное. — Он остался прикрывать нас, когда мы добрались до четвертого этажа. За нами была погоня. Кэрроу и Филч шли за нами по пятам. Мы не могли ничего сделать. Они бы нас поймали, Лиз. Невилл решил, что… Лиз бросилась прочь из Выручай-комнаты. — Стой! Лиз! — донеслись до нее крики Джинни. Но Лиз не остановилась. Она мчалась вниз, по темным пустым коридорам. Не ощущая усталости, она неслась по лестницам вниз. Скорее-скорее, подгоняла она себя. Добежав до каменной горгульи, она остановилась. — Лакричная палочка, лимонные дольки, драже «Берти Боттс», шоколадная лягушка, Друбблс, — перебирала без остановки Лиз, — канареечные помадки… Горгулья отъехала в сторону, обнажая крутую лестницу. Лиз бросилась вверх. Добежав до двери, она настойчиво постучала. — Войдите, — донесся до нее холодный голос директора. Лиз вошла в кабинет. В свете настольной лампы, в полумраке, она увидела Снегга, стоящего перед письменным столом. У его ног стоял на коленях Невилл. Руки были связаны за спиной. Лица его Лиз не видела. В стороне от него стояли брат и сестра Кэрроу и Филч. Завидев ее, Алекто Кэрроу хищно произнесла: — А вот и спасительница явилась! — Отпустите его, — потребовала Лиз, понимая насколько жалко это звучало. — Нет уж, деточка, — заявил Кэрроу. — Эти маленькие паршивцы должны были страдать дольше. Но их пришли спасать твои собачонки. Одного из них мы поймали. Теперь он наш. — Вы не имеете права! — сердито заявила Лиз. — И это ты будешь нам говорить о правах? — удивилась Кэрроу. — Он – наш. Его ждет все самое интересное, что не досталось малявкам. Мы придумали занимательную программу, специально для него. Не хочешь присоединиться? — съехидничал Амикус Кэрроу. Вместо ответа Лиз выхватила палочку и сделала шаг к Невиллу. Тут же между ними появился волшебный барьер. — Не-а, — наслаждаясь происходящим, произнесла Алекто. — Не так быстро. Она подошла к парню, взяла его за локоть и заставила встать. Лиз, наконец, увидела лицо друга. На нем живого места не было. Явно сломан нос, глаз заплыл, все лицо залито кровью. Он посмотрел на нее одним целым глазом. — Уходи, Лиз, — хрипло произнес он. Изо рта вытекла струйка крови. Лиз было мучительно смотреть на него такого. — Видишь, он тебя не хочет видеть! — заявила Алекто. — Вот это ирония! — Это неправда! — в отчаянии крикнула Лиз. Меж тем, Амикус и Филч потащили его прочь из кабинета. — Невилл! –крикнула Лиз, готовая броситься за ним, но что-то пригвоздило ее к месту, где она стояла. Дверь закрылась. Лиз осталась одна с директором. Девушка ничего лучше не придумала, как обратить свой гнев и беспомощность на мужчину. — Как вы можете позволять им совершать все эти бесчинства? Что вы за человек? — закричала она. — Я — тот самый человек, который позволяет и вам совершать ваши бесчисленные беспорядки, — спокойно ответил мужчина. — Или вы думали, что вы так непобедимы? Лиз смолчала. Она ненавидела чувство беспомощности. В такие моменты ей хотелось кричать, топать и плакать совсем как маленькой девочке. Но она не могла позволить себе этого. Как не могла все исправить. Она стояла посреди кабинета с поникшими плечами и опущенной головой. На глаза наворачивались слезы, но позволить себе плакать перед Снеггом она не могла. — Как же так? — только и смогла сказать она. — Кто мы такие перед такой свирепой злобой и жестокостью? Снегг молча смотрел на Лиз. Несмотря на все внутренние чувства, обуревавшие его душу, на желание помочь, подсказать, он должен был продолжать играть роль злодея. Ради нее же самой… Ради победы… В такие моменты он больше всего ненавидел свою роль, свое место в этой войне. Но он добровольно на это подписался, обратной дороги нет. — Что же делать? — произнесла Лиз вопрос, скорее обращенный к себе самой, чем к кому-то еще. — У вас три варианта, — донесся до нее голос директора. Лиз медленно подняла голову и посмотрела на мужчину. Он продолжил: — Вы можете оставить его в подземельях на расправу Кэрроу. Они-то с ним позабавятся. Очевидно, вас это не устраивает, — заметив оскорбленное презрительное выражение лица Лиз, он добавил: — Вы так же можете занять его место. Это еще больше обрадует Кэрроу, — Лиз на сей раз смотрела на него холодным пронизывающим взглядом. — Но есть третий вариант — биться. Вы можете приложить все силы на спасение друга, если, конечно, он ваш друг. Что же вы выберете, мисс Поттер? — закончив свою речь, он скрестил пальцы и проницательно посмотрел на Лиз. — Решение за вами.