Воробушек по имени Лиз

- А вот и почта! – воскликнул Рон. Лиз подняла голову и увидела стаю птиц, пикирующих вниз. Перед Гермионой упала газета, перед Роном письмо от родителей, для Гарри Букля принесло письмо от Сириуса, которое предназначалось и Лиз. Последней тоже пришло письмо. - От кого это? – полюбопытствовал Гарри. - От Стива, лучшего друга Седрика, - девочка раскрыла конверт и принялась читать.       «Дорогая Лиз, я долго собирался тебе написать, много раз даже начинал, но потом рвал листы в клочья. Я не знал, что тебе написать, признаюсь. Мы мало друг друга знали. Единственным связующим звеном между нами был Седрик. А теперь его нет. Я до сих пор не могу свыкнуться с этой мыслью. А ты? Как ты поживаешь? Как провела лето? Думаю, ты будешь в Хогвартсе, когда получишь мое письмо. Расскажи, как там все!       У меня все хорошо. Я сейчас во Франции, учусь на врача. С детства мечтал работать в больнице Святого Мунго. Седрик меня поддерживал в этом. Думаю, он был бы счастлив узнать, что я поступил.       Лиз, надеюсь у тебя всё хорошо. Извини, что раньше не написал. Жду твоего письма. И помни, что где-то во Франции у тебя есть друг.

С наилучшими пожеланиями, Стив.»

- Все хорошо? – спросила Гермиона. - Да, все замечательно. Он сейчас во Франции учится на врача. - Странно, что он тебе пишет, - заметил Рон. - Ничего не странно, - сказала Гермиона. – Вместе легче переживать потерю, правильно? - Да, - грустно согласилась Лиз. - А чего ты на меня взъелась? - Никто на тебя не взъелся! – воскликнула Гермиона. - Гарри, что пишет Сириус? – спросила Лиз, пытаясь прекратить сутолоки. - Пишет, что все хорошо. Ему поручили важное задание, о котором он не может говорить. Поэтому ,в течение нескольких месяцев вряд ли будут о нем вести. - Не нравится мне все это, - нахмурилась Лиз. - И мне, - согласился Гарри. - Зачем ты подписалась на эту гадость? – спросил Рон, глядя, как Гермиона просматривает первую страницу «Пророка». - Чтобы знать, о чем говорят враги, - раздраженно ответила та и скрылась за газетой. Рон закатил глаза и принялся за новую порцию тостов с джемом. *** - Гарри, Лиз, вы понимаете, что наговорили? – ужаснулся Джеймс, глядя на детей. - Джеймс, - предупредительно произнесла Лилию - Вы понимаете, кому она докладывает все? - Да, но она сказала ,что смерть Седрика несчастный случай! – запротестовала Лиз. – Она не имеет право так говорить! - Лиз, дорогая, - мягко сказала мама, - да, она не имела такого права. Но вы должны быть осмотрительны… - Но почему? – не понимал Гарри. - Каждое ваше слово будет использовано против вас самих! – воскликнул Джеймс. – Сынок ,пойми, крича на каждом шагу о том, что Волан-де-Морт вернулся, ты только убеждаешь людей в том, что вы с Дамблдором сошли с ума. - Но, почему? – вторила Гарри Лиз. – Они ведь поверили Дамблдору в конце года, разве не так? - Боюсь, тебя разочаровать, - уже более спокойно сказал отец, - но всё же скажу. Они никогда и не верили. Дамблдор сделал заявление, шокирующее всех без исключения. Все эти дети уехали домой, где на протяжении двух месяцев им промывали мозги «Пророк», Министерство, родители. Им внушили, что всё это неправда, что ты лжец, а Дамблдор – выживший из ума старик. - Это несправедливо! – воскликнула Лиз. - Да, несправедливо, - согласилась Лили. – Поэтому, вам нужно быть умнее. Не говорите больше публично об этом. Наблюдайте за Амбридж. Она сама себе выроет яму. Гарри и Лиз согласились с этим. Обняв родителей, они пошли в кабинет профессор Амбридж, куда им было велено прийти в пять вечера. Постучав в дверь, они услышали высокий девчачий голос профессора: - Входите. Зайдя внутрь, Лиз еле сдержалась, чтобы не состроить гримасу отвращения. Вы когда-нибудь были в кафе мадам Паддифут? Такое чувство ,будто здесь открылся его филиал. Розовый цвет. ВСЁ розового цвета! Стены, мебель, ковры, сама Амбридж. Отвратительно. На стенах висели блюдца с котятами, которые попрятались ,увидев гостей. - Добрый вечер мистер и мисс Поттер. Садитесь, - взглядом она указала на небольшой стол в центре комнаты. По обеим его сторонам стояло по стулу. Лиз и Гарри сели напротив друг друга и полезли в сумки за письменными принадлежностями. - Вы напишите некоторое количество строк, но не вашими перьями, а моими, - протягивая каждому по перу и листку пергамента. – Итак, я хочу, чтобы вы написали «Я не должен/должна лгать». - Сколько раз писать? – поинтересовался Гарри. - Столько, сколько потребуется, чтобы смысл впечатался. - Вы не дали нам чернил, - заметила Лиз. - Они вам не понадобятся, мисс Поттер. Лиз и Гарри одновременно начали выводить фразу на бумаге. Не успели они поставить и точки, как оба издали вздох боли. Слова, появившиеся на пергаменте, были написаны чем-то ярко-красным. Те же слова возникли и на тыльной стороне их правых ладоней, будто проведенные скальпелем; но не успели они отвести взгляда от свежих надрезов, как их затянуло гладкой кожей — осталась лишь небольшая краснота. Лиз с Гарри испуганно переглянулись. Оба посмотрели на Амбридж. Она же смотрела на них самодовольно, растянув в улыбке большой жабий рот. — Да-да? — Нет, ничего, — тихо сказал Гарри. Он снова переглянулся с Лиз, а затем перевел взгляд на пергамент, поднес к нему перо второй раз, написал: «Я не должен лгать» — и опять почувствовал жгучую боль в руке. Вновь слова были вырезаны на коже, и вновь надрезы затянулись секунды спустя. По приглушенному стону напротив Гарри знал, что Лиз испытывает то же самое. И так пошло дальше. Раз за разом Гарри и Лиз выводили на пергаменте эти слова, выводили не чернилами, а собственной кровью. Раз за разом невидимый скальпель вырезал эти слова на их коже, которая потом затягивалась, но только до того момента, как они опять касались пером пергамента. За окном кабинета Амбридж стало темно. Ни Гарри, ни Лиз не спрашивали ее, когда это кончится. Ни один из них даже не поглядел на часы. Они знали, что она наблюдает за ними, дожидаясь признаков слабости, и поэтому терпели, стараясь их не выказывать... — Подойдите сюда, — сказала она, наконец. Они встали. Лиз чувствовала, как правую кисть саднило. Опустив на нее взгляд, она увидела, что надрезы затянулись, но кожа всюду красная, воспаленная. — Дайте руку, — промолвила профессор Амбридж. Гарри протянул ей руку. Она взяла ее в свою. Когда она дотронулась до него толстыми пальцами-обрубками, на которые были надеты уродливые старомодные перстни, он с трудом подавил судорогу. Затем была очередь Лиз. Она подала Амбридж свою ладонь, и та повторила свою манипуляцию. Своим толстым пальцем она надавила на рану, с жадностью вглядываясь ей в лицо на признаки боли. От боли у нее выступили слезы, но ей удалось их сдержать. — Увы, увы, увы, результаты пока скромные, — сказала Амбридж, улыбаясь. — Что ж, продолжим завтра вечером, не так ли? Можете идти. Выйдя из кабинета, брат с сестрой молча шли по коридору. Им не нужно было что-то говорить. Они все понимали и так. Амбридж садистка, которой нравится мучить людей. А тот»урок», который она хочет им приподать, можно назвать лишь «пыткой» и никак иначе. Дойдя до гостиной, они посмотрели друг на друга и разошлись по спальням. - Как все прошло? – спросила Гермиона, не отрываясь от книги по Зельям. - Неплохо. - Что она заставила вас делать? - Да так, строчки писали, - ответила Лиз, скрываясь в ванной. Стоя под струями холодной воды, она смывала всю тяжесть прошедших двух дней. Закрыв глаза, она подставила лицо под воду и чувствовала, как ей становится легче. Скатывающиеся по ее телу капли воды, добирались и до ладони, успокаивая боль. Укутавшись в теплый маховый халат с длинными рукавами, Лиз вернулась в комнату и принялась за домашнюю работу. Уже было за полночь, но девочка все же решила сделать все сегодня. Только в начале третьего, покончив с сочинением по зельеварению, Лиз улеглась в постель. Рану неприятно саднило, и боль импульсами пробегала по телу. Еще долго девочка ворочалась, пока, наконец, не заснула под утро. - Лиз, вставай, кому говорят! – услышала она недовольный голос Гермионы. Девочке казалось, что она только что закрыла глаза, и вот, ее уже будят. Простонав, она зарылась головой под подушку, но тут же почувствовала, как с нее слетает одеяло. Резко сев, она увидела, что оно парит над ее головой, как ковер-самолет. В стороне от кровати стояла Гермиона с поднятой палочкой. - Пора вставать, - бодро сказала она. – Проспишь заклинания. *** - Нет, ну вы это видели? Сегодня даже хуже, чем в понедельник! Заклинания, трансфигурация и зельеварение. Я этого не перенесу, - простонал Рон, сидя за гриффиндорским столом. - Вынесешь, если перестанешь ныть, - деловито сказала Гермиона, читая газету. Рон состроил гримасу. – Я все вижу! – предупредила она его. День, и правда, был сложным. И Макгонагалл и Флитвик потратили первые 15 минут урока на разъяснения касательно СОВ. Каждый из них предупредил, что работы будет гораздо больше, чем в прошлом году, спрос будет выше, а результаты обязательно повлияют на выбор будущей профессии. - Если вы еще не задумывались всерьез о выборе профессии, сейчас для этого самое время. А пока же нам с вами, боюсь, придется работать больше обычного, чтобы вы все смогли показать себя с лучшей стороны! – закончил свою речь профессор Флитвик, взгромоздясь, как обычно, на стопку книг, чтобы голова оказалась выше поверхности стола После этого они час с лишним повторяли Манящие чары, без которых, сказал профессор Флитвик, на экзамене никак не обойдется, а под конец урока он задал им такое большое домашнее задание, какого по заклинаниям еще не бывало. То же самое, если не хуже, — на трансфигурации. — Невозможно сдать СОВ, — сурово провозгласила профессор Макгонагалл, — без серьезной практики, без прилежания, без упорства. Я не вижу причин для того, чтобы каждый в этом классе не добился успеха на экзамене по трансфигурации, — надо только потрудиться. (Невилл испустил тихий недоверчивый стон.) Да, и вы, Долгопупс, — сказала профессор Макгонагалл. — Вы работаете очень неплохо, вам не хватает только уверенности в себе. Итак, сегодня мы приступаем к Заклятию исчезновения. Оно проще, чем Чары восстановления, которые вам предстоит систематически изучать только при подготовке к ЖАБА, но оно принадлежит к числу труднейших актов волшебства из всех, что входят в программу по СОВ. Она сказала сущую правду. Для Гарри Заклятие исчезновения оказалось чрезвычайно трудным. До конца сдвоенного урока ни ему, ни Рону так и не удалось заставить исчезнуть улитку, хотя Рон оптимистически заявил, что его улитка, кажется, стала чуточку бледнее. А вот Гермиона с Лиз со своими «подопытными» справились успешно, заработав для Гриффиндора десятиочковую премию каждая от профессора Макгонагалл. Они единственные не получили домашнего задания; всем остальным было велено отрабатывать чары вечером и готовиться к завтрашнему новому сражению с улиткой. Перед уроком со Снеггом у ребят был обед. - Не понимаю..., - негодующе заявил Рон. - Это твое привычное состояние, - заметила Гермиона, из-за что Гарри засмеялся. - Чего? – спросила Лиз, улыбаясь. - Ты всего полгода изучаешь магию, а у тебя получаются одни из самых сложных заклинаний. - Мне с детства говорили, что я схватываю все на лету. - Это нечестно! Лиз громко рассмеялась. - На самом деле, каждый может так учиться! Внимание, концентрация и желание и вуаля! Будешь учиться так же, как и мы с Гермионой. - Я ему об этом говорю уже пятый год, - заметила Гермиона. - Не умничай, - буркнул Рон, на что девочка только закатила глаза, а Лиз с Гарри рассмеялись. Зельеварение прошло сравнительно неплохо: Лиз снова похвалили к неудовольствию Гермионы и некоторых слизеринцев, Гарри пришлось стерпеть несколько колкостей, но больше всех перепало Невиллу. Его зелье вместо светло-розового стало оранжевым, да к тому же еще и желеобразным. Снегг не пощадил его, выставив на посмешище перед всем классом. Лиз хотела заступиться за бедного парня, но Гермиона ее удержала. Когда прозвенел звонок, ученики быстро собрали вещи и стали покидать кабинет. - Мисс Поттер, - раздался голос преподавателя, - задержитесь на минуту. Лиз посмотрела на троицу и пошла к преподавательскому столу, за которым сидел Снегг. Он записывал что-то в классный журнал, а затем, подняв голову, сказал: - Дайте мне свою руку. Лиз протянула левую ладонь. - Не эту, правую, пожалуйста. Девочка насторожилась. На ладони красовалась воспаленная рана. Помедлив, Лиз все же протянула руку внутренней стороной вверх. Мужчина аккуратно взял руку и повернул тыльной к себе. Лиз опустила глаза. Мужчина нахмурился, осторожно пощупал и отпустил руку. Лиз не решалась посмотреть на профессора, а тот встал со своего места и подошел к шкафу с различными баночками и колбочки. - Возьмите, - Снегг протянул Лиз маленькую стеклянную баночку. – Это заживляющая мазь. Наносите утром и вечером, и боль пройдет. - Спасибо, - сдавленным голосом произнесла девочка. Мужчина смотрел, как девочка неуверенно берет из его рук мазь, а затем поднимает свои большие изумрудные глаза на него. - Не за что, - отрывисто сказал он, отводя глаза. – Вам стоит быть осмотрительней с профессором Амбридж. - Мама сказала то же самое, - тихо сказала Лиз. - Правильно сказала, - хмуро заметил мужчина. – Подумайте десять раз прежде, чем сказать этой женщине что-то. Последствия могут быть губительны. - Для кого? - Для всех нас, - пристально посмотрев на девочку, произнес мужчина. – Вы свободны, можете идти. - Спасибо еще раз. До свидания, - сказала Лиз и вышла из класса. Как только за девочкой закрылась дверь, мужчина с облегчением выдохнул. Он обещал себе не обращать внимания на эту девочку, относиться к ней, как к обычной ученице, но стоило ей перешагнуть порог его класса, как все обещания и клятвы были забыты. Он не мог противостоять этим громадным изумрудным глазам на пол лица и обезоруживающей открытой улыбке. Все в его классе скукоживались, словно хотели стать как можно меньше, чтобы их не заметили, а Лиз наоборот чувствовала себя комфортно, сидела с ровной спиной и смотрела без страха на преподавателя. В отличие от других, потеющих и сопящих от усилий студентов, она спокойно, почти не напрягаясь, нарезала коренья, помешивала зелье. Приготовление зелий было для нее таким же естественным занятием, как и исполнение песен. Но сегодня она была слишком скованной и растерянной ,чем и привлекла его внимание еще больше. Он присматривался к ней ,искал причину такого поведения ,а затем заметил, как она прячет правую руку, постоянно натягивая рукав пониже. Пусть зелье у Лиз и получилось, ее это не сильно порадовало, поэтому он решил убедиться в своих догадках. Как только он увидел рану, он сразу все понял. По школе быстро распространился вчерашний скандал на уроке ЗОТИ и все знали о предстоящем наказании. С трудом прочитав «я не должна лгать», он почувствовал, как внутри поднимается ярость. Он резко встал, чтобы взять заживляющую мазь и отчасти, чтобы скрыть эмоции. Он понимал, что проявляет больший интерес, чем от него требуется, но не мог с собой ничего поделать. Отпустив девочку, он запустил в класс семикурсников пуффендуйцев и когтевранцев, напустив на себя свой обычный мрачный неприступный вид.