Воробушек по имени Лиз

Помимо встреч ОД в ноябре для Гарри и Рона, а также остальной команды по квиддичу начался игровой сезон. Это значило, что практически каждый день после занятий в любую погоду им предстояло летать над полем, оттачивая маневры и виражи. Озябшие, усталые и голодные они возвращались в уютную гостиную Гриффиндора поздно вечером. Сил ни на что, кроме как вытянуть ноги на диване не хватало, поэтому Рон с Гарри начали отставать по некоторым предметам. Лиз добровольно помогала брату: написать эссе, состав к зелью или законспектировать то или иное сражение для Бинса - всё это делала она. Гарри оставалось лишь отрабатывать заклинания и вовремя учить составляющие зелий для Снегга. Рону же приходилось сложней. Гермиона не собиралась охотно помогать парню. Каждый раз ему приходилось ходить за ней по пятам и упрашивать. Гермиона долго отказывалась, ругалась, но в итоге соглашалась. Это помогло выйти парням к первому матчу «Гриффиндор-Слизерин» без задолжностей по предметам. Из-за того, что в прошлом году игры не проводились из-за Турнира, предстоящую игру ждали с повышенным интересом и даже волнением. Живо интересовались ею и пуффендуйцы с когтевранцами — и тем и другим, понятно, предстояло сразиться с обеими этими командами. Деканы факультетов, пытаясь сохранять приличествующую им беспристрастность, на самом деле горячо желали победы своих. Насколько важен для профессора Макгонагалл выигрыш у Слизерина, Гарри понял по тому, что за неделю до матча она перестала давать им задания на дом. — Полагаю, в ближайшие дни у вас и без этого достаточно дел, — торжественно произнесла она, и они не поверили своим ушам. Но тут она посмотрела в упор на Гарри и Рона и сурово добавила: — Я привыкла видеть Кубок по квиддичу у себя в кабинете и вовсе не хочу уступать его профессору Снеггу, так что потренируйтесь лишний раз, если не затруднит. Снегг же проявлял не менее горячую заботу о своей команде. Он так часто заказывал поле для слизеринцев, что команде Гриффиндора иногда не удавалось потренироваться. Гарри считал, что у Гриффиндора хорошие шансы на победу: как-никак они ни разу не проиграли команде Малфоя. Конечно, Рон не дотягивал до уровня Вуда, но тренировался с огромным усердием. Самым большим его недостатком было то, что после ошибки он терял уверенность; пропустив гол, начинал суетиться и легче пропускал новые. С другой стороны, он брал поразительные мячи, когда был в ударе. Одно беспокоило Гарри: не выведет ли Рона из равновесия предматчевая тактика слизеринцев. Сам он за четыре года притерпелся к их издевательствам, так что замечания наподобие «Эй, Поттер, Уоррингтон поклялся сшибить тебя с метлы в субботу» не пугали его, а только смешили. Рон же не привык к тому, чтобы его систематически изводили насмешками, оскорблениями, угрозами. Когда слизеринцы, порой семикурсники и значительно крупнее его, шептали ему в коридоре: «Зарезервировал себе койку в больничном крыле?» — он не смеялся, и лицо его принимало нежный салатный оттенок. Когда Драко Малфой изображал, как Рон роняет квоффл (а делал он это при каждой встрече), уши у Рона загорались, а руки тряслись так, что действительно выронили бы любую вещь. Утро матча выдалось холодным и ясным. Большой зал быстро наполнялся народом, настроение было приподнятое, голоса звучали громче обычного. Когда они проходили мимо стола слизеринцев, там зашумели. Гарри обернулся и увидел, что, помимо зеленых с серебром шарфов и шляп, у каждого еще серебряный значок, как будто бы в форме короны. Многие из них почему-то замахали Рону и оглушительно захохотали. Гарри попытался разглядеть по дороге, что написано на значках, но не успел — надо было поскорее увести Рона. Гриффиндорский стол встретил их горячими приветствиями; на всех было красное с золотом, но приветствия не только не ободрили Рона, а, наоборот, как будто лишили последних душевных сил. Он плюхнулся на ближайшую скамью с таким видом, словно это последний завтрак в его жизни. — Я, наверно, спятил, когда напросился в команду, — хрипло прошептал он. — Спятил! — Не дури, — одернул его Гарри, придвигая к нему хлопья. — Ты хорошо сыграешь. А волнение — это нормально. — Я пустое место. Вратарь — дырка. Сыграть не смогу, хоть убей. Чем я думал? — Возьми себя в руки, — сурово сказала Лиз, севшая напротив него. — В первый раз всегда страшно! В конце концов, это всего лишь игра! - Всего лишь игра? Ты издеваешься? - чуть ли не кричал Рон. - Нет. Я тебе вот, что скажу. В самом начале моей карьеры я впервые должна была выступать перед десятью тысячами людей. Так вот, я тогда хотела сбежать и сбежала бы, если бы меня не поймали. А перед самым выходом, минут за десять, меня просто вывернуло от страха и волнения. - Ну, спасибо, помогла, - буркнул Рон. - Но! – не унималась Лиз. – Стоило мне выйти на сцену и спеть пару песен, как я успокоилась. Зал меня принял, и всё прошло хорошо, - Рон никак не отреагировал на ее слова, продолжая мешать ложкой хлопья. – Я это к тому, - она положила свою руку на его ладонь,привлекая его внимание, - что тебе не стоит бояться. На трибунах будут люди, которых ты знаешь, те, кто за вас болеют. Оглянись вокруг. Вас поддерживают. Я же выходила перед совершенно незнакомыми людьми. А на слизеринцев не обращай внимания! Всегда есть те, кто нас не любят и портят нам жизнь! – Рон нервно сглотнул. - Спасибо, - отчаянно сказал он. Лиз улыбнулась. Напротив сели Гермиона и Джинни в красно-золотых шарфах и перчатках, с красно-золотыми розетками. — Как самочувствие? — спросила Джинни. Рон смотрел на остатки молока в своей тарелке с таким выражением, как будто не прочь был в них утопиться. — Он волнуется, — сказала Лиз. — Это хороший знак, — успокоила Гермиона. — Я заметила: лучше всего сдаешь экзамены, когда немного волнуешься. — Привет, — протянул у них за спиной сонный голос. Гарри поднял голову. Это пришла к ним от стола когтевранцев Полумна Лавгуд. Множество лиц смотрело в их сторону, кое-кто смеялся и показывал пальцами. Она соорудила шляпу в виде львиной головы в натуральную величину и только каким-то чудом ухитрялась удерживать ее на своей. — Я болею за Гриффиндор, — сообщила Полумна, показав на шляпу, что было уже излишне. — Посмотрите, что мы умеем... Она постучала по шляпе волшебной палочкой; шляпа разинула пасть и издала весьма правдоподобный рев, заставивший всех поблизости вздрогнуть. — Неплохо, а? — радостно сказала Полумна. — Я хотела, чтобы она еще жевала змею, представляющую Слизерин, но времени не хватило. В общем, желаю удачи, Рон. Она побрела прочь. Не успели они оправиться от удивления, вызванного ее шляпой, как подбежала Анджелина Джонсон в сопровождении Кэти и Алисии. — Когда закончите, — сказала Анджелина, — идем прямо на поле, выясняем погодные условия — и в раздевалку. — Скоро будем, — сказал Гарри. — Рону надо позавтракать. Однако через десять минут стало ясно, что Рон больше ничего съесть не сможет, и Гарри счел за лучшее сразу вести его в раздевалку. Когда они встали из-за стола, Гермиона тоже поднялась и за руку отвела Гарри в сторону. — Постарайся, чтобы Рон не увидел слизеринских значков, — шепнула она. Гарри посмотрел на нее вопросительно, а она предостерегающе покачала головой: Рон уже шел к ним, потерянный и безутешный. — Удачи, Рон, — сказала Гермиона и, встав на цыпочки, поцеловала его в щеку. — И тебе, Гарри. Рон немного приободрился, пока они шли по Большому залу. Озадаченно, словно не понимая, что произошло, он дотронулся до того места, куда его поцеловала Гермиона. Вид у него был отсутствующий, он почти ничего не замечал. А Гарри, проходя мимо стола слизеринцев, с любопытством глянул на их значки и на этот раз сумел прочесть вырезанные на них слова: «Уизли — наш король». *** Девочки, быстро позавтракав, отправились на поле. Заняв места на гриффиндорской трибуне, они стали всматриваться вниз, ожидая появление команд. Повсюду слышался рев зрителей и пение, заглушаемое приветственными выкриками. Лиз впервые была на квиддиче, поэтому смотрела во все глаза. Кстати говоря, глаза – единственное, что она не укутала в гриффиндорский шарф, боясь заболеть. Команда Слизерина уже построилась и ждала гриффиндорцев. Через минуту на поле появилась красно-золотая команда. Трибуны взорвались криками и ревом зрителей. Команды встали напротив другу друга, судья мадам Трюк что сказала, и капитаны команд пожали друг другу руки. Затем, все игроки оседлали метлы. Свисток судьи. Мячи выпущены, и четырнадцать игроков взвились в воздух. Гермиона смотрела, как Рон устремился к своим кольцам. Лиз же наблюдала за Гарри, который поднялся выше, увильнул от бладжера и полетел вдоль боковой линии поля, высматривая, не блеснет ли где золотом снитч. В точности то же проделывал Малфой на другой стороне поля. — С мячом Джонсон, Джонсон овладела квоффлом, какой игрок эта девушка, я годами это твержу, а она не хочет со мной встречаться... — ДЖОРДАН! — крикнула профессор Макгонагалл. — Биографический факт, профессор, для оживления репортажа… Она уходит от Уоррингтона, обводит Монтегю, она... ох... ее настигает бладжер от Крэбба, Монтегю перехватывает квоффл, Монтегю устремляется к кольцам соперников… Отличный бладжер Джорджа Уизли, точно в голову Монтегю, Монтегю выпускает квоффл, мяч у Кэти Белл… гриффиндорка Кэти Белл продвигается с мячом, пас назад Алисии Спиннет... Комментарий Ли Джордана разносился над стадионом, и Лиз напряженно прислушивалась к нему — насколько позволял свист общий гам, улюлюканье, крики и пение. — Спиннет обходит Уоррингтона, уклоняется от бладжера — еще бы чуть-чуть, Спиннет... Зрители в восторге, вы только послушайте, что они поют? Он прервался, чтобы послушать. Песня зазвучала громко и отчетливо над зелено-серебряной секцией слизеринских болельщиков:

Рональд Уизли — наш король, Рональд Уизли — наш герой, Перед кольцами дырой Так всегда и стой! Квоффл Рон поймать не может, Победить он нам поможет, На помойке он родился, Слизерину пригодился.

— ...Алисия возвращает квоффл Анджелине! — закричал Ли. Гриффиндорская трибуна возмущенно закричала. Все понимали, что Ли пытается заглушить слова песни: — Анджелина... перед ней один только голкипер... БРОСОК... а-а-а!Голкипер слизеринцев взял мяч; он бросил его Уоррингтону, и тот помчался зигзагом между Алисией и Кэти. Пение становилось все громче по мере того, как он приближался к Рону.

Рональд Уизли — наш король, Рональд Уизли — наш герой, Перед кольцами дырой Так всегда и стой!

Лиз, Джинни и Гермиона обеспокоенно смотрели на Рона — одинокая фигура парила перед тремя кольцами, и пушечным снарядом мчался к нему массивный Уоррингтон. — С квоффлом Уоррингтон, Уоррингтон приближается к кольцам, он уже недосягаем для бладжеров, перед ним только голкипер... Трибуна Слизерина загрохотала:

Перед кольцами дырой Так всегда и стой!

— ...это первое испытание для нового голкипера Гриффиндора, брата загонщиков Фреда и Джорджа Уизли, талантливого новичка команды… Держись, Рон! Восторженный рев на трибуне Слизерина: Рон спикировал, растопырив руки, и квоффл пролетел между ними прямо в среднее кольцо. — Слизерин выходит вперед! — раздался голос Ли среди воплей и свиста болельщиков. — Десять — ноль, ведет Слизерин… Не унывай, Уизли! Слизеринцы запели еще громче. — Мяч у Гриффиндора, и Кэти Белл стремительно продвигается вперед, — мужественно выкрикивал Ли, хотя голос его тонул в оглушительном пении. Лиз не могла больше это слушать. Она натянула повыше на уши шарф и достала из небольшой сумке на длинном ремне наушники. Надев их на уши, она посмотрела на поле и поняла, что звук до нее почти не доходит. Она смотрела, как игроки перемещались с одной части поля на другую и обратно. Немое кино, подумала она. Но зато, без всех этих мерзких песен и довольного рева слизеринцев. Лиз видела, как один из слизеринцев ушел от Анджелины и устремился к кольцам. Лиз напряглась. Нееет, простонала в шарф Лиз. Двадцать — ноль в пользу слизерина. Прошло еще пару минут, и Рон пропустил еще два гола. Лиз искала глазами Гарри. Ему надо срочно ловить снитч, думала она. Вот он пролетает за кольцами Слизерина, вдоль трибун Пуффендуя, увильнул от бладжера ... Лиз чувствовала легкую нервозность и знала ,что все на их трибуне, а также игроки Гриффиндора ощущали ее. И вдруг, Лиз увидела, как Гарри спикировал. Он увидел его наконец, подумала Лиз. Пихнув в бок Гермиону, которая от волнения закрыла рот руками, показала в сторону Гарри, а затем подняла большой палец вверх. Девочка просияла и сделала то же самое с Джинни. Все трое следили за схваткой двух ловцов. В трех футах от земли Гарри оторвал правую руку от метловища и потянулся за снитчем... А справа к мячу тянулась рука Малфоя ... Две отчаянные секунды — и все кончено. Пальцы Гарри схватили маленький, рвущийся на волю снитч. Гарри направил метлу вверх, сжимая в руке непокорный мячик, и болельщики Гриффиндора разразились ликующими криками. Игра спасена, неважно, сколько голов пропустил Рон, завтра никто этого не вспомнит, главное — Гриффиндор победил... Три девочки обнимались и кричали от радости. Лиз, позабыв об осторожности, сорвала наушники и шарф и кричала что есть мочи. Но вдруг... БАХ. Бладжер ударил Гарри точно в крестец, и он свалился с метлы. Лиз, вскрикнув, бросилась вниз к брату, а за ней Джинни и Гермиона. Они успел услышать пронзительный свисток судьи, возмущенные крики и свист с трибун. Подбежав к брату, она упала рядом с ним на колени и испуганным голосом спросила: — Ты цел? — Цел, конечно, — проворчал он и взял ее за руку, чтобы она помогла ему подняться. — Это бандит Крэбб, — гневно сказала Анджелина, приземляясь рядом, — он запустил в тебя бладжером, когда ты уже поймал снитч. Но мы выиграли, Гарри, выиграли! За спиной у Гарри послышалось сопение, и он обернулся, все еще сжимая в руке снитч: рядом приземлился Драко Малфой. Белый от ярости, с деланной улыбкой на лице. — Спас Уизли от позора? — сказал он. — Хуже вратаря я не видел... Гарри не ответил. Он повернулся к своим игрокам: они приземлялись один за другим с ликующими криками, молотили кулаками по воздуху — все, кроме Рона, который слез с метлы возле шестов и в одиночестве поплелся к раздевалке. — Мы хотели сочинить еще пару строк! — крикнул Малфой, глядя, как Лиз обнимают Гарри. — Но рифм не нашли к «толстой» и «уродине», хотели и про маму его спеть... — Спой про свою мать, — с отвращением бросила ему Анджелина. — ...и к «бездарному тупице» — это про его отца... Фред и Джордж, пожимая руку Гарри, услышали эти слова и напряглись. Они повернулись к Малфою. — Бросьте! — сказала Анджелина и схватила Фреда за руку. — Брось, пусть его орет. Злится, что проиграл, ничтожество... — Но ты ведь любишь эту семейку, а, Поттер? — издевался Малфой. — Каникулы у них проводил? Как только вонь эту выносишь, не пойму. Хотя, пожив у маглов, небось и помойке рад? Гарри с Лиз вцепились в Джорджа. Анджелина, Алисия и Кэти втроем удерживали Фреда, рвавшегося к Малфою, а тот смеялся им в лицо. Гарри поискал глазами мадам Трюк, но она выговаривала Крэббу за нечестную атаку бладжером. — А может, ты помнишь, как воняло в доме у твоей матери, — пятясь, продолжал Малфой, — и в свинарнике Уизли узнаёшь родной запах? Гарри с Лиз бессознательно отпустили Джорджа; секунду спустя они уже оба мчались к Малфою. Они совершенно забыли, что это происходит на глазах у всех преподавателей; было только одно желание: сделать Малфою как можно больнее. Вынуть волшебную палочку было уже некогда, кулаком, в котором был зажат снитч, Гарри изо всей силы ударил врага в живот. Лиз же с размаху отвесила ему пощечину ,а затем принялась лупить по голове. — Гарри! ГАРРИ! ЛИЗ! СТОЙТЕ! Они слышали крики девочек, вопль Малфоя, пронзительный свисток судьи, рев трибун, но им было все равно. Пока кто-то рядом не выкрикнул: «Импедимента!» — и их обоих не отбросило назад силой заклятия. — Что вы делаете! — крикнула мадам Трюк. Гарри встал на ноги, а затем помог встать разъяренной сестре. Видимо, это она сшибла их заклятием: в одной руке у нее был свисток, в другой волшебная палочка, а метла ее валялась в нескольких шагах. Малфой скорчился на земле, он стонал и хныкал, из носа текла кровь. У Лиз вспухла губа; Фреда с Джорджем насилу удерживали три охотницы, а Гарри разбил очки. — Никогда в жизни не видела такого поведения! Марш в замок, вы двое, и немедленно в кабинет декана. Отправляйтесь! Ну! Гарри с Лиз молча пошли с поля; оба тяжело дышали. Вой и улюлюканье зрителей постепенно затихали позади, и, когда они вошли в вестибюль, не слышно стало ничего, кроме звука их шагов. Гарри ощутил, что в правой руке у него происходит какое-то копошение; костяшки ее он разбил о челюсть Малфоя. Профессор Макгонагалл нагнала их уже перед дверью своего кабинета. На ней был шарф Гриффиндора; бледная, трясущимися руками она сорвала его с шеи и скомандовала, указывая на дверь: «Идите!» Она зашла за свой стол, дрожа от ярости, и швырнула шарф на пол. — Ну? С подобным безобразием я еще не сталкивалась. Двое на одного! Да еще и вы, мисс Поттер! Поведение не достойное леди! Объяснитесь! Живо! — Малфой спровоцировал нас, — выдавила из себя Лиз. — Спровоцировал? — выкрикнула она и так хватила кулаком по столу. — Он только что потерпел поражение! Конечно, он хотел вас спровоцировать! Но что такое он мог сказать, чтобы вы вдвоем… — Он оскорбил нашу мать, — прорычал Гарри. — И родителей Рона. — И вместо того чтобы предоставить мадам Трюк разбираться с этим, вы решили потешить публику магловским мордобоем? Да вы представляете себе, что вы... — Кхе-кхе. Гарри и Лиз разом обернулись. В дверях стояла Долорес Амбридж, закутанная в зеленую твидовую мантию, которая довершала ее сходство с гигантской жабой. На лице у нее была гнусная улыбка, не сулившая ничего, кроме беды. — Не могу ли я вам помочь, профессор Макгонагалл? — спросила она самым ядовитым и ласковым тоном. Лицо Макгонагалл налилось кровью. — Помочь? — сдавленным голосом повторила она. — Что значит «помочь»? Все с той же мерзкой улыбкой Амбридж вошла в кабинет. — Я думала, вы с благодарностью примете помощь еще одного представителя руководства. — Вы неправильно думали. — Макгонагалл повернулась к ней спиной. — А вы двое слушайте внимательно. Мне безразлично, как вас провоцировал Малфой, пусть даже оскорбил каждого члена вашей семьи; ваше поведение отвратительно, я на неделю оставляю вас после уроков! И не смотрите на меня так, Поттер, вы это заслужили! И если вы когда-нибудь еще раз... — Кхе-кхе. Профессор Макгонагалл закрыла глаза, словно моля небо о терпении, и повернулась к Амбридж. — Да? — Я думаю, они заслуживают более сурового наказания, — сказала та, и улыбка ее стала еще шире. Макгонагалл раскрыла глаза. — К сожалению, — сказала она, пытаясь ответить ей такой же улыбкой, которая получилась похожей скорее на судорогу, — здесь существенно, что думаю я, коль скоро они на моем факультете, Долорес. — Вынуждена вас огорчить, Минерва, — просюсюкала Амбридж, — сейчас вы убедитесь, что существенно мое мнение. Где же он? Корнелиус только что прислал… — С фальшивым смешком она порылась в сумке. — Министр прислал... ах, вот... Она вытащила пергамент, развернула, неизвестно зачем откашлялась и начала читать: — Кхе-кхе. «Декрет об образовании номер...» — Неужели еще один! — с досадой воскликнула Макгонагалл. — Да-да, — с улыбкой подтвердила Амбридж. — И в сущности, Минерва, именно вы убедили меня, что мы нуждаемся в дополнении… Помните, как вы настояли на своем, когда я не хотела утвердить состав гриффиндорской команды? Вы апеллировали к Дамблдору, и он дал разрешение команде играть. Я не могла с этим примириться. Тотчас связалась с министром, и он согласился со мной, что генеральный инспектор уполномочена лишать любого ученика привилегий, иначе она — то есть я — будет иметь меньше власти, чем рядовой преподаватель! Впрочем, читаю дополнение... «Отныне генеральному инспектору принадлежит решающее слово в определении наказаний, санкций, а также лишении привилегий, данных ученикам Хогвартса, и право изменять таковые наказания, санкции и ограничения привилегий, определенные преподавателями». Подписано: Корнелиус Фадж, министр магии, кавалер ордена Мерлина первой степени и т. д. и т. д. Она свернула пергамент и, не переставая улыбаться, спрятала в сумку. — Итак... я полагаю, нам придется навсегда запретить Поттеру играть в квиддич, — объявила она, глядя поочередно на Гарри и на Лиз. Гарри почувствовал, как снитч исступленно забился у него в руке. — Запретить мне? — Он слышал свой голос будто издалека. — Навсегда? — Да, мистер Поттер, я думаю, пожизненная дисквалификация будет вам наукой. — Наблюдая, как он пытается осознать сказанное, она улыбалась во весь рот. — И, полагаю, для надежности близнецам Уизли тоже следует запретить. Уверена, если бы товарищи по команде не удержали их, они тоже напали бы на мистера Малфоя. Я потребую, чтобы их метлы были конфискованы; храниться они будут в моем кабинете, дабы не возникло искушения обойти запрет. Но я не фанатичка, профессор, — снова обратилась она к Макгонагалл, застывшей, как ледяное изваяние. — Остальные члены команды могут продолжать играть. Они не проявили склонности к насилию. - А что насчет меня? – с вызовом спросила Лиз. – Что запретите делать мне? - О, мисс Поттер, - ласково сказала Амбридж. – А вы всю неделю будете проходить наказание у меня. Ну... всего хорошего. И с чрезвычайно довольным видом Амбридж вышла из кабинета, где воцарилась мертвая тишина. *** Сказать, что Анджелина была в ярости, ничего не сказать. Возмущению Фреда с Джорджем не было предела. Они же не махали кулаками! Ну и что, что собирались! Чуть-чуть – не считается. Они даже к Амбридж ходили, но вернулись в еще большей обозленности и отчаянии. Рон старался не попадаться на глаза ребятам, но Гарри его всё равно поймал и, после обстоятельного разговора, вернулся в компанию. Его, как и остальных, возмутило поведение Амбридж, но еще больше – всеобщее чувство бессилия. Кричи, стучись головой об стену, возмущайся – всё одно! Ничего нельзя изменить уже. Началась последняя неделя перед отъездом на рождественские каникулы. Для членов ОД она ознаменовалась последним собранием в этом году, для Лиз же – неделей пыток у Амбридж. Придя к ней в кабинет после занятий, она с бесстрастным лицом села писать строчки и, не издавая звука, терпела каждый надрез, появляющийся на коже. Старая рана снова вскрылась и становилась теперь все глубже. Если раньше она затягивалась, то теперь кожа не только покраснела и воспалилась, но еще и не заживала. Кровь сочилась из нее, стекая по ладони на столешницу. Через пару часов Амбридж отпустила девочку. Лиз шла по темным пустым коридорам, освещая дорогу палочкой. Боль в ладони неприятно отдавала по всему телу, пульсируя все сильнее. Замотав ее в платок, она держала ее у груди. Вдруг за спиной ее раздался шорох. Лиз обернулась, но никого не увидела. - Кто здесь? – сказала она в темноту. - Мисс Поттер, - в круг света вошел профессор Снегг. - Добрый вечер, сэр, - поздоровалась она, пряча руку за спину. - Почему вы ходите в такое позднее время по школе? – сухо спросил он. - Я возвращалась из кабинета профессора Амбридж. Мужчина нахмурился, пристальнее вглядываясь девочке в лицо. - Пройдемте ко мне в кабинет, мисс, - сказал он, направляясь прочь от девочки. Лиз не оставалось ничего, кроме как идти следом. Честно говоря, ей хотелось поскорее прийти в свою спальню и подставить руку под холодную воду. Боль с каждой минутой становилась сильнее, отчего в Лиз появлялась дерганность и нервозность. Зайдя в кабинет профессора Снегга, вечно темного и отталкивающего, Лиз проследовала к столу преподавателя. - Опустите руку, мисс, - строго сказал Снегг, ставя перед девочкой миску с какой-то жидкостью. - Что это? – спросила Лиз. - Делайте, что вам говорят, - раздражаясь, ответил мужчина. Лиз сняла с руки платок, который из белого стал наполовину красным, и посмотрела на свою ладонь. Вокруг раны появилась небольшая припухлость, кровь всё еще текла. Лиз подозревала, что могла занести инфекцию. Девочка опустила руку в жидкость, поморщилась, но затем почувствовала ,что пульсирование прекратилось, осталось лишь ноющая боль, которую можно было стерпеть. Она с благодарностью посмотрела на Снегга. - Стало легче. Спасибо, профессор, - мужчина лишь отмахнулся, сел за свой стол и сурово посмотрел на нее. - Зачем вы полезли в драку, мисс Поттер? - Малфой заслужил и... - Вы понимаете, что поступили глупо? - Вовсе нет! – возмутилась Лиз. - Тогда как, позвольте спросить, - язвительно заговорил мужчина, - назвать вашу выходку? На глазах у всей школы, Амбридж... - Эта мерзкая, старая грымза...! – чуть не крича, начала Лиз и тут же замолчала. Помолчав, она добавила тихо, но уверенно: - Ей нужен был повод. Любой. Ей просто надо было к чему-нибудь придраться. Вот... - И вы с удовольствием предоставили ей его! - Она оскорбила нашу мать! – не выдержала Лиз. Мужчина вздохнул, а затем заговорил разъяснительным тоном, будто объяснял маленькому ребенку, почему Земля круглая. - Лиз, нельзя поддаваться на любую провокацию. Надо быть умнее и продумывать свои действия на несколько шагов вперед. - Да знаю я, - буркнула девочка, опустив глаза, - сэр, - добавила она, вспомнив, с кем говорит. - Завтра после встречи с Амбридж, подойди ко мне в кабинет. А теперь иди спать, - устало сказал он, встав и отвернувшись от нее. - Спокойной ночи, профессор, - виновато сказала она, обвязала руку платком и пошла к выходу. У самой двери она остановилась, чтобы сказать «Спасибо», и ушла, оставив Снегга одного. Так и повелось. Каждый вечер после встречи с Амбридж Лиз приходила в кабинет Снегга, где на столе стояла миска с лекарственной жидкостью. Самого Снегга в кабинете не было. Лиз понимала, что профессор прав, и чувствовала ,что виновата. То одиночество ,в котором она просиживала в кабинете Снегга, было чем-то вроде его наказания для нее. Мол, посиди и подумай над своим поведением. Она знала, что он прав, и от этого злилась еще больше. На третий день она так разозлилась, что решила не приходить в его кабинет, но изощренная пытка Амбридж и сильная боль до темноты в глазах не оставили ей выбора. Оставшиеся вечера до отъезда она исправно приходила к нему в кабинет. Всё шло, как обычно, если бы ни одно «но», происшедшее в последнюю ночь, перед каникулами...