Беллиора - Рамерия

Утро было прекрасным. Командир вертолетной эскадрильи, краса и гордость всего космического флота Рамерии и... в общем, просто полковник Мон-Со проснулся за полчаса до всеобщей побудки - от солнечного луча. Негодный луч, просочившись сквозь цветные стекла, ударил прямо по закрытым глазам и так постарался, что пробился даже сквозь сомкнутые веки. Мон-Со выпрыгнул из постели и по старой привычке прошел на руках до стены, опустился в упор лежа, пару раз отжался и одним толчком установил свое тело в вертикальное положение. Он автоматически проделывал привычные упражнения, думая о... да в общем ни о чем не думая. В голове лениво плыли смутные обрывки мыслей - о том, что на завтрак, о том, справился ли механик с небольшим люфтом штурвала его вертолета, обнаруженным вчера. О звездном штурмане... О штурмане, которого позавчера отправили за заложником как простого солдата, думалось с особенным удовольствием и злорадством. Все же генерал иногда поступает умно - сложно унизить этого чистоплюя Кау сильнее, чем отправив за гражданскими. Сам Мон-Со тоже чувствовал себя прескверно, летя по генеральскому поручению за беллиорцами. Еще счастье, что он выследил и привез тех мужа с женой - не так унизительно сознавать, что ты брал в плен гражданских, если думать, что в одиночку и вполне голыми руками справился сразу с двумя. И в это время в дверь постучали. За открывшейся тяжелой створкой обнаружилась делегация из трех вертолетчиков, двух инженеров и главного повара-менвита. Все шестеро были усталыми, со следами недосыпа на серых лицах. На вопрос Мон-Со, какого демона им понадобилось в такую рань, пришедшие заговорили вразнобой, но мощный рык повара перекрыл все голоса. - Мой полковник! - басом возопил повар. - Только вы можете помочь! Он прижал обе руки к груди, словно играл в театре главную трагическую роль, и для вящей убедительности закатил глаза. Мон-Со вспомнил, что гигант-повар был пламенным поклонником искусства, на этом он даже сошелся с Кау, они всякую свободную минуту болтали о чем-то, вычитанном в книжках. - Что же могло случиться? - Мон-Со жестом пригласил всех в свою комнату и, чувствуя, что становится особо важной персоной, от которой много зависит, принялся неспеша одеваться, нарочито медленно натягивая штаны и застегивая форменную куртку. Услышанное было совершенно неожиданным. Оказывается, один из арзаков обнаружил местный музыкальный инструмент. Беллиорский толстяк - как раз тот, которого захватил господин Мон-Со, - сказал, что умение играть на этом инструменте на Беллиоре считается признаком аристократизма и утонченности. - И Его Превосходительство генерал внял словам негодного беллиорца! - закончил повар и с пафосом опытного трагика уронил голову на грудь. - Звуки этого варварского местного инструмента подобны воплям, которые исторгаются из уст зарезаемых тварей! Мон-Со представил "уста" тех самых зарезаемых для менвитского стола тварей, и его передернуло. - Мы не спим уже седьмую ночь, - проблеял из-за мощного плеча повара один из инженеров. - Как и все, чьи комнаты примыкают к покоям генерала. Его Превосходительство начинает упражняться в музицировании сразу после ужина. И смолкает только очень поздно ночью. - И что же вы хотите от меня? - с недоумением спросил Мон-Со. Генерал считал его самым исполнительным, генерал ему доверял, но лезть в генеральские вкусы... На это Мон-Со не решился бы. - Вы могли бы помочь, - сказал повар. - Вы смыслите в музыке. Вы могли бы повлиять на Его Превосходительство. Мон-Со побелел от гнева - о том, что он не просто смыслит в музыке, но и играет на хале, знал только Кау-Рук. Любовь к музыке была тайной командира вертолетчиков, он неимоверно стеснялся этого своего хобби и старательно скрывал ото всех. Для этого-то он и выбрал себе комнату подальше ото всех. - Господин штурман посоветовал обратиться к вам, - хором проговорили летчики. И Мон-Со понял, что ему не отвертеться. *** - Я как раз собирался послать за вами, - почти радостно приветствовал Мон-Со генерал. На его столе рядом с рукописью лежал странный музыкальный инструмент - в полруки длиной, он имел четыре струны и напоминал широкобедрую фигуру женщины. Рядом лежал, судя по всему, смычок. Похоже на наш эрлебер, подумал Мон-Со. Он учился когда-то играть на этом инструменте - давно, еще в детстве, до общего училища и авиашколы. Только у нашего восемь струн, да и эрлебер немного побольше. - Мне сообщили, - важно начал Баан-Ну, усаживаясь в кресло, - что среди ваших умений есть и музыкальное. Мон-Со мысленно послал предполагаемого сообщившего на все буквы менвитского алфавита, помянув и его родственников до восьмого колена. - Потому я прошу вас о помощи, полковник Мон-Со. Меня зачаровали звуки этого инструмента и я жажду научиться владеть им... - Баан-Ну с любовью погладил боковину инструмента, провел пальцем по грифу, ласково пощекотал фигурные вырезы верхней деки. Мон-Со подумал, что будь у генерала в распоряжении хоть одна женщина, все они избавились бы сразу от многих проблем. Но деваться было некуда. - Для меня это будет честью, мой генерал, - пробормотал командир вертолетчиков. *** Кау-Рук с удовольствием прислушивался к завывающим звукам, раздающимся из генеральских апартаментов. Лишь изредка эти душераздирающие стоны разбавлялись верно сыгранной гаммой. В основном же звуки напоминали о стенаниях потерянных душ и домах с привидениями - но еще больше они напоминали о тех прискорбных случаях, когда домашним животным отдавливали хвост или лапу. Раньше генеральские музицирования не давали спать всему правому крылу замка, но теперь звуки были дозированными и раздавались каждые день после ужина в течение всего двух часов. Летчики и инженеры, да и сам Кау-Рук стали высыпаться, а штурмана грело еще и сознание того, что службист Мон-Со теперь в свое свободное время бьется с генераловой тугоухостью. Вместо того, чтобы побродить вокруг, наслаждаясь беллиорской природой, позаниматься на спортплощадке... Однако все когда-нибудь кончается, и генералова музыкальная страсть тоже стала спадать. Кау-Рук уже почти не вспоминал о ней, когда однажды его вызвали к Баан-Ну. Генерал, как всегда, помещался в своем кресле за столом, а перед ним, тоже как всегда, громоздились исписанные и чистые листки бумаги. - Мне сообщили, - веско произнес Баан-Ну, вертя в руках ручку, - что среди ваших талантов есть и литературный. Вздох застрял в горле Кау-Рука - о том, что он когда-то баловался писательством, знал только Мон-Со. - Мне часто бывают нужны помощь и совет со стороны, - продолжал генерал, - поэтому я настоятельно... - это было аккуратно выделено голосом, и Кау понял, что отвертеться не удасться, - очень настоятельно прошу вас приходить в мой кабинет... скажем, после ужина. Часа на два... нет, лучше на три. Я ведь и тут, на Беллиоре, не оставляю литературных трудов, потому помощь мне будет нелишней. Мне вас рекомендовали как обладателя тонкого вкуса и стиля. - Да, мой генерал, - уныло ответил Кау-Рук. - Благодарю, мой генерал. - Тогда до вечера, господин штурман - и генерал кивком отпустил Кау-Рука. Демоны бы тебя побрали, Мон, мрачно подумал Кау-Рук, возвращаясь к себе и услышав из открытого окна стук мяча на спортплощадке и азартные крики. Демоны бы тебя побрали!