***
Служитель теней ликовал. Он чувствовал близость своей победы. Саурон видел его торжество, и искушённый в области обмана и интриг ум майа уже догадывался о ловушке. Бальфезу давно чувствовал присутствие теней, они расползлись повсюду, словно их энергия пронизывала камень, сочилась, как кровь, между плитами. — Я велел своим подчинённым увести айну, — говорил культист. — А то мелкие тени так и жаждут отпить его божественной силы. Но даже в этой крепости есть места, куда им не проникнуть. — Так как насчёт моей награды, Жураг? — Бальфезу приблизился к главарю культистов. — Дай мне то, о чём мы договаривались, и я уйду. У вас один путь, а у меня совсем другой. — Всё будет, Охотник, всё будет, — лицо культиста стало терять осмысленное выражение. Серые узоры на голове старика темнели и едва заметно пульсировали. — Только ты одного не понимаешь, мой друг. Тебе некуда идти. Ты лишь отсрочишь то, что должно случиться. Думаешь сбежать и спрятаться, да вот не выйдет. — Жураг приставил костлявый палец к виску и очертил ногтем тёмный рисунок. — Ты столько раз менял свои маски, перебрал множество имён, ты вертишься и извиваешься, силясь перехитрить каждого. Только от теней спасения нет. Напрасно ты отказываешь служить нам, Охотник. Противишься, надеешься переждать бурю? — Не служу я теням только от того, что носителем паразитов становиться не желаю. Вот ты мне скажи, — Саурон шире улыбнулся и вальяжно уселся на стул, сложив ногу на ногу, — нравится ощущение, что твою плоть сжирает зараза и занимает её место? Думаешь, это дар? — Никак иначе. Единение с тенью даёт мне силу, — старик блаженно улыбнулся, — а в будущем я стану подобным им, когда остальные превратятся в прах. Ты это знаешь, и не прячься за напускными улыбками. Ты и сам хотел бы иметь подобную силу. Только упрямство и гордость не позволяют склонить головы? Отказываешься от жизни и силы. Ты думаешь, что ведёшь собственную игру и даже не подозреваешь, что давно не являешься хозяином ситуации, что не тобой установлены правила и не по твоей воле они меняются. «Подыгрывай!» — приказал себе Бальфезу. Саурон чувствовал, что идёт по тонкому льду — одно неверное слово, и Жураг натравит на него теней. Нападать на культиста в данный момент было крайне нежелательно, но тени не уйдут просто так. Саурон улыбнулся про себя своим мыслям. Он скоро перейдёт на следующий этап сложного многоступенчатого плана. Только пришелец Тор медлит. Ему уже давно положено быть в катакомбах, крушить стражников, привлекая внимание созданий мрака. Но те всё ещё здесь... Этот Одинсон медлит. — Ты смеешься, майа, так как сотворен таким! — Жураг навис над собеседником, и поражённая рука опустилась на спинку стула, задев чешуйчатый воротник Бальфезу. — А для многих смертных перспектива стать бессмертными в объятиях теней становится смыслом существования. Так и есть! Ты не боишься смерти, ты просто не ведаешь, каково это каждый день чувствовать приближение неизбежного. — А, так значит, не только ради власти ты стал распространять веру в теней! Боишься смерти, значит. Хех. А потому ты кормишь своих господ своими культистами. Изумительно, просто великолепно, — без тени едкой усмешки произнес Саурон. — Значит, другие для тебя мясо, а ты особенный? — В первую очередь я спасаю свою жизнь. Но коли при этом я обрету и силу, и власть, то ничего не имею против. Охотник, в этом мы похожи, ни ты, ни я не гнушаемся идти на любые поступки ради своих целей, — рука служителя переместилась на плечо Бальфезу. Но, вопреки ожиданиям «проклятого», не последовал укол холода или боли. Старик не спешил использовать силу теней против него. — Не стоит тебе равняться со мной, — майа не мог больше сдерживать отвращения. Фамильярность со стороны Журага заставляла кровь вскипать в жилах. Бальфезу едва смог побороть желание оторвать руку этому смертному. Вместо этого Саурон стиснул зубы и, небрежно скинув ладонь главы культа, встал. — О, напрасно, друг мой, ты так возносишь себя. Да, я стремлюсь спасти свою шкуру, а ты… — старик отошел в сторону, протянул руку к стене. Стоило пальцам только прикоснуться к камню, как из прослойки бетона стали выступать крошечные капельки. Они сливались воедино, образуя тело — короткие членистые лапы, голову с жвалами и хвост. Тёмная тварь покорно перебралась на руку Журага. — Но так или иначе, я уже превосхожу тебя. Позволь напомню, что твоё давнее желание… — Жураг, дурное дело ты затеял. — Ладно тебе, Охотник, — поморщился старик. — Может, ты и сменил сотни масок и имён, но тобой всегда движет желание превзойти валар! Будешь отрицать? Нет, конечно. И ты, и я прекрасно это знаем. В этом мы тоже похожи: меня гнетёт моё смертное существование, неизбежное угасание, а тебе кажется несправедливым то, что ты низший айну, что по капризу Эру ты, так сказать, обладающий проницательным и даже гениальным умом, уступаешь в могуществе тому же Манве. Вот мы и изворачиваемся как можем. Жураг водил пальцами по спине тёмной твари и вызывающе глядел на майа. — А теперь ты требуешь сильмарилл в качестве платы. И всё бы хорошо, только я не могу позволить тебе его забрать. Твои действия и слова наталкивают на мысль, что ты затеял что-то против моих хозяев. А как верный последователь, я не могу этого допустить. Тут даже наша давняя крепкая дружба не поможет. Одного я понять не могу, Охотник, — зачем тебе это? Почему ты противишься новой силе вместо того, чтобы принять её и подчиниться? И не надо лжи о благородных целях и спасении. Ты всегда действуешь ради собственной выгоды. Но тогда ответь, за чем ты сейчас гоняешься? Ведь… Старик вдруг резко умолк, и из жилистого горла вырвался сдавленный хрип. Несколько мгновений культист стоял, не в силах шелохнуться, и бессмысленно глядел в потолок. Узоры на лысой голове то бледнели и почти становились прозрачными, то наливались краской. Жураг несколько раз моргнул и заговорил сразу несколькими чужими голосами: - Внизу гибель. Сила противостоит нам. Она выпускает мясо. Нельзя допустить его до Квазара. Тень нашего господина уже здесь! Как могло такое произойти? Предательство… Охотник! Бальфезу хищно улыбнулся. Между его пальцами пробежала тёмная субстанция, скопилась в ладони, формируя острый кинжал.***
Очередной замок упал к ногам Одинсона, седьмой по счету, а позади оставались тела фанатиков, решивших вступить с Громовержцем в открытый бой. Дверь тюремной камеры отворилась; ас спешил освободить всех пленников культа. Одни едва перебирали ноги, и им помогали, другие резво разбегались по коридорам, едва почуяв призрачный шанс сбежать. Из-за решеток жадно тянулись руки в сторону Тора, хрипло звучали голоса. Они требовали, просили и умоляли освободить, угрожали, обещали награду и просто неразборчиво скулили. Одинсон не мог пройти мимо, хотя и помнил слова Бальфезу о таинственном Квазаре. Крутая винтовая лестница вела к последней двери. От сырости и холода на ступенях образовались наросты из слизи, водорослей и грибов, а в нос ударил резкий запах гнили. Ас не сразу решился спускаться по лестнице и предусмотрительно снял со стены слабо горящий факел. Несколько раз земля предательски выскальзывала из-под ног, но каждый раз Одинсон сохранял равновесие. В конечном итоге проворство и удача всё-таки подвели его. На предпоследней ступени то ли слой слизи оказался слишком толстым, то ли на сапоги аса налипло чересчур много дряни, но ноги Тора заскользили по камню, и ас грохнулся вниз. Особого вреда падение не принесло, но ничего приятного в том не было. «За этой дверью и должен быть этот Квазар, кем бы он ни являлся!» — обнадежил себя ас и припал ухом к железной преграде. Ни звука. Полная тишина. Тор даже засомневался, что за дверью кто-то есть. Но проверить стоило, тем более единственной преградой оказались обыкновенный засов да небольшой замок. Но в самый последний миг перед нанесением удара глаза Одинсона наткнулись на маленький крючочек, прикрепленный рядом с дверью. Вопреки ожиданиям, вместо ключей от замка на нём висел шнурок с привязанным полупрозрачным серым камешком. И что-то подсказало Тору взять этот неизвестный амулет. Сжав верёвочку в руке, ас вернулся к замку. Один удар по петле. Жалобно звякнув, деформированный замок упал на грязный пол. Затем щёлкнул засов. Скрипнула дверь. Одинсон понятия не имел, с кем или чем сейчас столкнется. В воздухе повисла угроза, а горящий факел всё слабее освещал последнюю камеру. В дальнем углу нечто задвигалось, в темноте внезапно вспыхнули два огонька с большими чёрными кружочками посередине. Существо, притаившееся во мраке, внимательно глядело на Тора, но его самого видно не было. Огоньки дёрнулись вверх. — Стой на месте! — приказал Одинсон. Огоньки замерли. Раздался тихий скрежет и звон цепей. Оковы! Значит, это очередной пленник. Или Квазар тоже узник культистов? Тор сделал шаг вперёд. — Ты и есть Квазар? Он прошёл еще немного, выставив перед собой факел. Свет огня упал на сутулое существо в углу тюремной камеры. Пленник был невысок и худ, а руки и ноги выглядели слегка непропорционально длинными. Но стоило Одинсону взглянуть на ладони узника, как сразу стало понятно — существо, стоящее перед ним, не человек. Каждый палец пленника кончался острым, немного загнутым вниз когтем. Помимо ужасающего вида рук, Одинсону в глаза бросились завинченные рога, пробивавшиеся сквозь копну взлохмаченных чёрных волос. Пленник угрюмо смотрел на гостя, и его смахивающие на козьи уши повернулись в сторону аса. Кожа на довольно приятном лице пленника имела насыщенный серый цвет с тёмными пятнышками на длинном, немного вздёрнутом носу и щеках, очень похожие на веснушки. Узника можно было бы назвать в некотором роде привлекательным, если бы не торчащие из-под верхней губы острые зубы. Вместе с клыками выпирали и четыре резца, которые тоже оказались заострены и имели треугольную форму. Ещё раз окинув взглядом узника, Тор пришёл к выводу, что, возможно, перед ним стоит подросток. Пленник всё ещё щурил непривыкшие к свету глаза и теребил цепи. Тяжёлые браслеты плотно сидели на запястьях странного мальчишки. Но Одинсон помнил слова Бальфезу об опасности, да и знал ас, что внешность часто бывает обманчива. — Ты Квазар? — Тор повторил вопрос. Пленник, как могло показаться, слегка усмехнулся. — Да. Но я тебя не знаю. Ты пахнешь совсем иначе, чем культисты — нет вони теней. Кто ты? — Квазар шумно втянул носом воздух. — Я Тор Одинсон. Почему тебя здесь держат культисты, именно на этом уровне, а не вместе с остальными пленниками, и что им от тебя надо? — А я обязан отвечать на твои вопросы, Тор? — зло прошипел Квазар. — Обязан! — повысил голос Одинсон, но остался стоять на месте. Знакомиться с острыми когтями пленника раньше времени ему не хотелось. — Я пришёл сюда потому, что один из моих спутников заявил, будто ты страшное чудовище, подлежащее уничтожению, — тут ас презрительно фыркнул, — но пока я вижу только немощного малолетку. — Я бы с удовольствием вырвал твою печень за такие слова, — рыкнул Квазар, но с трудом можно было представить более нелепые нападки, учитывая, что пленник едва доходил Одинсону до плеча. — И, будь уверен, как только я освобожусь, я это сделаю. — Напугал, очень сильно напугал, — рассмеялся Одинсон. Пленник, похоже, рассвирепел ещё больше, но более не находил слов, чтобы ответить. — Малыш, я легко могу убить тебя, и единственный твой шанс на спасение — отвечать на мои вопросы, — ас инстинктивно сжал кулаки, а вместе с тем и стиснул в руке маленький камешек. — Говори, зачем тебя здесь держат. В следующий миг по телу Квазара пробежала дрожь, и пленник согнулся, обхватив себя руками. Было видно, что он пытается чему-то сопротивляться — зубы крепко стиснулись, а когтистые пальцы впились в рукава рубахи. Но затем так же быстро узник выпрямился, только на этот раз взгляд его был абсолютно пустой. — Культисты хотят получить секреты Создательницы, им интересно, как ей удавалось сотворить сильных и послушных существ. Поэтому служители тени думают, что мне известен её секрет. Но они ошибаются, я ничего не помню. Культисты мне не верят, думают силой заставить меня выдать тайны. Тор обомлел. Квазар говорил так, словно некая невиданная сила заставляла его, вырывала каждое слово из глотки помимо воли. Закончив, пленник вновь заскрежетал, но взгляд прояснился, и он зло уставился на Одинсона. Тор начал догадываться. — Так эта штука, — ас выставил перед Квазаром руку, позволил камешку выскользнуть из пальцев и свободно повиснуть на веревке, — заставила тебя отвечать на мои вопросы? — пленник молчал. — Говори! — Да. —- То есть, благодаря ей, ты теряешь свою волю? — Да, — сквозь зубы процедил Квазар, уже признавший своё поражение. Одинсон призадумался. Особого желания убивать необычного пленника у него не было, хотя Бальфезу и предупреждал о его опасности. Но этот загадочный амулет в корне менял дело. Тор не мог не признать, что было нечто особенное в ощущении полной власти над человеком или кем там Квазар являлся. Потаённый соблазн вновь использовать силу забрался в душу и никак не хотел уходить. Хоть бы какой-нибудь мелкий приказ отдать, и то славно. Но Тор одёрнул себя. Сейчас были дела поважнее, например, найти Манве и этого плута Бальфезу. Ас приблизился к пленнику. Ничего не сказав, Одинсон взял цепи и по очереди порвал их. Квазар всё ещё недоверчиво глядел на своего освободителя. А Тор решил прибегнуть к старому правилу «враг моего врага — мой друг». — Сзади! — вдруг крикнул Квазар, широко оскалил зубы. И Тор обернулся. В дверях стоял человек, и даже несмотря на то, что в Арде многие цвета потускнели из-за теней, его ухоженное и броское одеяние имело ярко-красный цвет. Тор пригляделся к гостю и обомлел. — Манве? Что ты здесь делаешь? — крикнул ас. Незнакомец вздрогнул. Действительно, он был необычайно похож на Сулимо: высокий рост, те же заострённые черты лица и поджатые, бескровные губы. Только взгляд у него оказался другой: мутный, полный ярости, но при этом тоскливый, словно нечто сильно тяготило его. Более того, волосы у незнакомца в отличие от Манве имели не мягкий серебристый оттенок, а густой черный цвет. Глубокий шрам шёл от правого глаза вниз, по скуле, до подбородка. Однако Тор был готов поклясться, что глаза не играли с ним шутку — незнакомец был… прозрачный, словно дым. Сквозь него, хоть и с трудом, но можно было различить очертания ступеней. — Хель тебя подери, — проворчал Одинсон и перекинул зачарованный амулет в левую ладонь. Освободившейся рукой он стиснул Мьёльнир. — Что здесь вообще происходит?***
Саурон презрительно толкнул ногой труп Журага и усмехнулся. Ему казалось очень ироничным то, что глава культа пролил свою испорченную тенями кровь возле собственного алтаря. Тени не сделали кожу старика прочнее, а кости тверже — зачарованный нож майа легко перерезал горло, а Жураг даже не успел вскрикнуть. Не без удовольствия Саурон глядел в угасающие глаза и смеялся над верой бывшего товарища. Майа всегда находил фанатиков великими глупцами, в чьей жизни нет места логике и здравому рассудку***, которые так ценил дух. — Мне будет не хватать старого глупого Журага, — Саурон присел на корточки, схватил чешуйчатыми руками голову культиста и заглянул в остекленевшие глаза. Фамильярно провел перепачканной кровью ладонью по лысому виску. — Кто будет сетовать на смертную жизнь? Кто угостит меня бормотухой, от которой сносит голову? Ах, Жураг, Жураг, — дух поцокал языком. — Вас с Создательницей подвело только одно. Постоянно забываете о том, что вы всего лишь люди. Слабый, амбициозный народец. И какие бы вы ни сделали открытия, какие бы формулы ни вывели, каких бы существ ни создали, вам никогда не удастся избавиться от своей природы. Что? Жураг, ты что-то сказал, говори чуть громче! — Саурон прижался скулой к щеке культиста. — Я обманул тебя? И Создательницу? Убил вас обоих? Предал нашу дружбу? Ай! Если вы считали меня своим другом, это ваша проблема, — голос майа резко перешёл в крик. Злость закипела в жилах духа, и тот вскочил на ноги. — Глупые люди! Закончив «диалог» с покойником, майа вспомнил о своей главной цели — найти сильмарилл. Но напрасно майа шарил по углам зала, волшебного артефакта нигде не было. Ошибся. Такой мелкий и, как могло показаться, незначительный просчёт. Саурон забыл выпытать у Журага, где он хранил драгоценный камень, поспешил с убийством. Последней надеждой было то, что сумасшедший старик, невзирая на обжигающую боль, носил сильмарилл с собой. Но, обыскав труп, а заодно и оторвав тому голову, майа понял только одно — опять его грандиознейший план рушится из-за всяких мелочей. В бессильно злобе Саурон опустился на пол и схватил голову Журага. — Значит, нагадить сумел и после смерти, Жураг? — прорычал он. — Но, думаешь, это меня остановит? Нет! Я всю крепость обыщу, но чёртов сильмарилл найду. Куда же ты его мог засунуть? — Саурон замолчал, вспоминая слова старого товарища в поисках зацепки. И он её нашел. — Значит, есть местечко, куда ни одна тень не зайдет, — майа широко ухмыльнулся. — Видишь, Жураг, не только я допускаю глупейшие ошибки. Всё ещё сжимая оторванную голову, он вскочил на ноги. Найти место, где нет теней, ему было вполне по силам. Саурон довольно похлопал рукой по покрытой узорами макушке культиста. — Ничего личного, Жураг. Просто то, что я делаю, гораздо важнее и твоей жизни, и жизни Создательницы. Гораздо важнее, — и майа отшвырнул от себя голову Журага.