И грянет Гром...

Варг был послушен и невероятно силён — бойко хлюпая грязью, колёса рассекали заросшую дорогу. Тор не мог не восхищаться мощью зверя, но мысль о том, что в замке оставались несколько десятков громадных волков, и Одинсон не мог их отпустить, оставила неприятный осадок. Большую часть пути ас, вала, майа и полугоблин не перемолвились ни словом. Манве, забившись в угол фургона, смотрел в одну точку и совершенно не обращал на сидящего напротив Квазара. Полугоблин, в свою очередь, был поглощён попытками снять неудобные браслеты. Тор в компании Саурона сидели на козлах. Вопреки ожиданиям Одинсона, тёмные твари не преследовали фургон, их голоса больше не раздавались в голове, и складывалось ощущение, что отродья мрака сторонятся повозки. Ас подозревал, что это как-то связано со сверкающим камнем, который принёс с собой Манве. Подобного ослепительного сияния Тор прежде не видел. Сулимо уложил камень рядом с собой на скамью, но даже сквозь доски Одинсон ощущал волшебное тепло, и его чудодейственное влияние немного восстанавливало силы аса. — Ты утверждал, что это место будет безопасным, Бальфезу, — Тор крепко сжимал вожжи и внимательно наблюдал за духом, не забывая следить за дорогой. — Сдаётся мне, что ты специально привёл нас в логово культистов. — Специально, — тяжело выдохнул тот. Тор не ожидал такого откровенного признания. Ещё не до конца осознав слова Бальфезу, ас повернулся к нему, перехватывая вожжи одной рукой. Варг сбавил скорость. — Ты использовал нас! — гневно произнес Тор и схватил тёмного духа за грудки. — Не торопись с выводами. Да, ты и Манве были частью моего плана. Но, как видишь, всё прошло хорошо, никто почти не пострадал, — Бальфезу убрал от себя руку Тора. — Я не просто так всё делаю. Мы получили сильмарилл, а он часть моего плана по уничтожению теней. — А ты не мог бы заранее предупреждать о своих планах? А то я не люблю пребывать в счастливом неведении. — Поверь мне, — он усмехнулся, — если бы я заранее предупредил вас с Манве, что собираюсь одного использовать в качестве приманки, а другого вообще подвергну смертельной опасности, то сразу бы начались возмущения и попытки изменить мой план. А он совершенен, его нельзя менять. Я не зря предусмотрел фактически все возможные варианты развития событий. У нас почти отсутствует риск ошибиться. — Мне не нравятся твои «фактически» и «почти». Что ты будешь делать в случае ошибки? У тебя и на это есть план? — Буду смотреть по ситуации, пока нам следует направиться в моё старое убежище, бывший театр. Там я смогу создать оружие против теней. — И, надеюсь, больше не будет никаких культистов. — Я не был там уже лет десять, за это время многое могло измениться, но мои секреты не достанутся никому. Под зданием расположена целая лаборатория, вход известен только мне. Так что, — Бальфезу достал из-под скамейки приглянувшуюся ему бутылку с зелёной жижей, зубами оторвал пробку и, сделав приличный глоток, зажмурился, — едем на запад. Ох, едкая, — он слизнул с губ остатки неизвестного напитка. — Не желаешь? — Нет, — хоть Тор и был любителем промочить горло, эта бурда отнюдь не вызывала у него желание попробовать. Да и не походила она на столь горячо любимую Одинсоном медовуху. — Погоди! Из фургона раздавался насмешливый голос Квазара и какой-то шорох. Тор и Саурон переглянулись. Ни слова не сказав, но прекрасно поняв друг друга, ас и майа начали действовать: Бальфезу принял вожжи, ас поспешил отодвинуть люк. — И это вала? Больше похож на только что выкопанного упыря, — Квазар отковыривал от стены и пола крупные щепки и швырял их в Манве. Сулимо продолжал пребывать в отрешённом состоянии, и даже когда куски дерева попадали ему в лицо, айну никак не реагировал. Но Тор не смог остаться в стороне. — Поганец! — сквозь зубы процедил ас, в один миг оказался рядом с Квазаром и схватил его за запястье. — Ты что вытворяешь? — А что? Чего он сам не отвечает? — злорадно отозвался полугоблин. — А ты зачем лезешь, не видишь, что ему худо? — Тор дернул Квазара за руку, заставляя встать со скамьи. — Я наполовину гоблин, — вдруг упавшим голосом прошипел мальчишка, вырывая кисть из хватки аса. Одинсон не стал его удерживать. — И ты требуешь от меня снисхождения, милосердия? Ха! У меня в крови зло, и с этим ничего не поделаешь, Тор. Из меня выйдет хороший убийца, мучитель и садист, а не трепетное и доброе существо. — И это правда, — из люка выглянул Бальфезу и запрыгнул в фургон, — это… «существо» создано убивать и разрушать. Верно я говорю? — Саурон обратился к мальчишке и хищно улыбнулся. Оскал духа Одинсону не понравился, да и полугоблин вдруг побледнел, и на серой коже щёк отчетливо проступили черные пятнышки-веснушки. — Я побуду здесь и прослежу за ним, Одинсон. С большим удовольствием преподам ему урок, если мне что-то не понравится. — Пожалуй… нет. Лучше будет, если Квазар, — заслышав, что Тор называет полугоблина по имени, майа не сдержал едкий смешок, — поедет рядом со мной. Мне и поговорить будет с кем. Саурон склонил голову, что-то неразборчиво проворчав, но, едва заслышав его слова, Квазар весь сжался и обхватил себя руками. Тор был готов поклясться, что обычно глядевший на всех с пренебрежением и раздражением мальчишка смотрел на Саурона с плохо скрытым страхом. Он, двигаясь боком, приблизился к асу. — Что ж, прошу, — Бальфезу отошёл в сторону, пропуская Одинсона и Квазара. Когда ас уже прошёл, майа сделал шаг вперёд и прошипел мальчишке: — Баргул тхоркуб лат*. Квазар резко выпрыгнул из фургона, едва не сбив с ног аса. Тору не нравилось настроение в отряде. Не любил и не умел он нормально работать в источающем напряжение и агрессию со всех сторон коллективе. Но больше всего его огорчало то, что сам приложил к этому руку. Тор перевёл взгляд с дороги на Квазара. Мальчишка, хоть изо всех сил старался напустить на себя серьёзный и злой вид, не мог сдерживать интерес к окружающему миру. Каждое полусгнившее дерево, каждый покрытый чёрной слизью камень пробуждал в нём любопытство и восхищение. Тор не смог сдержать улыбки. «А в какой бы неописуемый восторг он бы пришёл, если бы лес был здоров, — про себя размышлял ас. — Неужели… он деревьев никогда не видел? Что же это получается? Его все… сколько-то там лет держали в подземельях? Это многое бы объяснило». — Квазар, — Тор окликнул мальчишку, и тот, не сумев сразу среагировать, без всякого раздражения повернулся к асу и заинтересованно посмотрел на Одинсона. Всего секунду, а потом полугоблин, опомнившись, вновь надел недоброжелательную маску. — Чего? — грубо отозвался он. — Лет-то тебе сколько? — стараясь не обращать внимания на дерзость полугоблина, дружелюбно спросил ас. Но, как Одинсон и ожидал, ответом Квазар его не удостоил. Парнишка пренебрежительно фыркнул и уже с вызовом глянул на Тора, скривил губы — мол, ты же заставить меня можешь всё тебе выдать. Ас, конечно, мог обратиться к зачарованному амулету, но знал способ получше. — Просто я бы не дал тебе больше тринадцати или четырнадцати… — Мне шестнадцать! — повысил голос Квазар. Слова аса его задели, хотя Тор был уверен, что полугоблин начинает ворчать и возмущаться практически по любому поводу. — Мне кажется, ты боишься нашего Бальфезу? И что он сказал тебе? Я не смог разобрать. — Это не так важно, — стараясь подавить нарастающее раздражение в голосе, выдохнул Квазар. — Он тебе сам подробнее расскажет. На этом разговор закончился. Более на вопросы Тора Квазар не отвечал, и лишь подрагивающие уши показывали, что полугоблин все-таки слушает аса. Но у Одинсона всё чаще возникал соблазн крепче сжать магический камень и заставить мальчишку говорить, и это желание подкрепляли растущие любопытство и интерес к судьбе паренька. Останавливало Тора лишь осознание того, что так нормального общения с Квазаром он не добьется. А мальчик тем временем немного утихомирился и нашёл себе новое занятие — выщёлкивать незамысловатые ритмы на зубах. Слегка запрокинув голову, Квазар приоткрыл рот и стучал кончиками когтей по резцам и клыкам. Саурон, сидящий в кузове, услышал каждое слово и хитро улыбнулся, затем обернулся к сидящему в углу Манве. «Слабый вала». Такое понятие не укладывалось в его голове. Всю свою долгую жизнь майа видел валар как воплощение могущества, и даже самая тихая и кроткая валиэ Ниэнна превосходила Саурона по мощи. Он бы ликовал и наслаждался беспомощностью и слабостью Сулимо, если бы мысль о невероятной силе теней, способных сразить даже Короля Мира, не вызывала у него ужас. Саурон просто не мог радоваться тому, что видит. Потаённый страх сжал сердце майа, пронизал слегка одурманенный зеленой жидкостью разум. Саурон приблизился к Манве, вглядываясь в его лицо. Ни один мускул не шевелился, и всё равно Сулимо выглядел хмурым, но при этом изнеможённым. Крепко стиснутые челюсти выдавали заострившиеся скулы, щёки впали, а искусанные губы крепко сжались, веки были прикрыты. Майа, настолько сильно поглощённый изучением лица айну, даже не заметил, как оказался напротив него. Вала продолжал игнорировать его, а тот не переставал разглядывать Сулимо. И — Саурон мог бы списать это на действие напитка, но обманываться не любил — он действительно завороженно рассматривал лицо Короля Арды, и причины были известны. Майа не сдержался: сел на корточки рядом с Сулимо, протянул руку и коснулся щеки, усмехнулся. Перед глазами всплывали тусклые воспоминания, и Саурон не был уверен, которые из них случились с ним наяву, а какие происходили в уме. Но облик он помнил. Слишком похожий, почти такой же. Саурон подался чуть вперёд, и колени айну упёрлись ему в грудь. Майа засмеялся над собой, над тем, что угодил в ловушку своих воспоминаний, слишком приятных, чтобы им противиться. Повелитель выглядел так же. Образ его лица крепко отпечатался в памяти и спустя даже тысячи лет не стёрся. Саурон и радовался, и жалел, что ничего не забывает. Он уже не замечал, как сильнее прижался к ногам Манве. Сейчас, когда временное затишье, когда не надо никуда бежать, когда разуму дали волю и не нагружали мыслями о плане... Воспоминания словно только этого и ждали. Как мощная волна, они накатывали на майа, подавляя разум. Саурон не мог перепутать Мелькора с кем-то другим, и в другой ситуации схожие облики не ввели бы его в заблуждение. Но сказывалась усталость, и он «позволил» себе подобный всплеск эмоций. Уткнулся носом в колени, рассеянно поглаживая ноги айну и пытаясь разобраться, происходило ли это наяву. Обнимал ли он ноги повелителя? Пытался? Пытался. А дальше… Дальше громкий смех Моргота. Легкий толчок в плечо. Повелитель превратил откровения своего ещё тогда молодого и неопытного ученика в шутку. Смех… смех. Майа так и не вспомнил, но зато внезапно осознал, что не слышал смеха Манве. Способен ли на это Сулимо? А если бы вместо Короля Мира сейчас оказался Моргот? Наверное, всё было бы лучше, тогда бы… Саурон оборвал свои мысли. По его мнению, это уже никуда не годилось — размышлять о теоретически и практически невозможных событиях. Пустая трата времени! Майа разозлился на себя и вспомнил слова Моргота: «Мечтание — довольно приятное занятие, помогает успокоиться и оправиться после неудач. Но оно тормозит движение. Если ты не можешь точно чего-то достичь, не пытайся. Если что-то не может произойти, не думай об этом». Саурон поспешно остановил себя. Бесполезное занятие. Ситуация казалась теперь нелепой и глупой. На какое-то время он позволил желаемому сойти за действительность. Саурон уже собирался отстраниться, но голос айну заставил поднять голову. — Что ты делаешь? — хрипло спросил Манве. Он уже некоторое время чувствовал прикосновения к ногам, но веки словно свинцом налились, и айну не открывал глаза. Сквозь ткань штанов Сулимо ощущал чуть сбившийся, учащённый стук сердца Саурона. — Да так, — пожал плечами майа и отодвинулся от ног Манве. — Решил немного повспоминать прошлое. На редкость идиотское зан… — Я так похож на него? — резко перебил его айну. Столь внезапный вопрос застал врасплох, он даже не сразу понял, о ком идет речь. — Внешне да. Только у Моргота волосы были темнее, и предпочитал он алые одежды. По крайней мере, я его помню именно таким, — Саурон уже сам был готов смеяться над своими словами и мыслями. — Мне все не понятно, — Сулимо быстро переходил с одной темы на другую. Майа начинало казаться, что пагубное влияние тьмы коснулось и разума айну, — почему ты последовал за Мел… Морготом? Чем тебе было плохо находиться на службе у Ауле? — Это не так-то просто объяснить, — интересный вопрос. Саурон иногда задавал его сам себе, но до окончательного и неопровержимого ответа так и не доходил. — Есть несколько причин. Впервые я был просто захвачен его порывами. Можешь представить, делать не так, как все, думать иначе. Такой азарт! Сопротивляться ему трудно, а я тогда ещё был крайне любопытен. Мне оказалось мало тех знаний, что предлагал Ауле. И тогда я пошёл за Мелькором, невзирая на страх. А потом… — майа скривился. То ли он улыбнулся, то ли поморщился. — Потом я понял одну важную вещь. В глазах Ауле я был лучшим учеником, старательным и прилежным. Мелькора же не вдохновили мои старые работы. Он требовал, чтобы они были лучше. Повелитель слыл капризным и обладал привередливым характером. Ему было сложно угодить. — И что в этом приятного? Разве хорошая работа не достойна похвалы? — Манве слегка удивился словам майа. — Хорошая — нет. Отличная, безупречная — да! Ты не понимаешь, Манве. Ауле не интересовало совершенствование моих навыков. Он хвалил меня просто за работу, и вскоре я стал понимать, что его слова мало что значат для меня. Да, они были искренними, но похвала перестала быть столь желаемой, она потеряла свою манящую ценность. Её слишком легко заполучить. А Мелькор всё время ставил мне недостижимые планки, и пока я пытался достичь их, моё мастерство в разных сферах росло. Хотя довольным я никогда его не видел. Помню один благосклонный кивок, вроде бы мелочь, но тогда я понял, что значит добиваться совершенства и пожинать затем заслуженные, по-настоящему, заслуженные плоды. Мелькор дал мне новый стимул, новые цели, новые желания. И… я, последнее… — Саурон вдруг замялся, закусил губу и резко вскочил. — Да что ты прицепился с этими расспросами? — Это последнее, — разговор явно «оживил» Манве, у него даже появился интерес к словам собеседника, хотя лицо его всё ещё было бледным, — оно как-то связано с тем, что ты обнимал мои ноги? — Нет, не связано. Возможно, Сулимо и продолжил задавать вопросы майа, явно потерявшему привычную почву под ногами и уже не владеющему ситуацией, но их разговор был прерван внезапным скрипом люка. В кузов залез Тор — поглощённые беседой вала и майя даже не заметили, что повозка сбавила свой ход, пока не остановилась. — Стемнело. Лучше устроиться на привал, — сообщил Тор, и впервые за всё путешествие Саурон был благодарен асу. Он спас его от дальнейших ненужных расспросов. Саурон поспешил выскочить из фургона, а Манве предпочёл остаться. В легкие майа сразу ударил запах гнили, уже ставший привычным и даже родным. Саурон шагнул по густому мху, уже некоторое время жившему в жутком симбиозе с тёмной заразой, и стоило ступням надавить на некогда пушистый лесной ковёр, в воздух поднялась резкая, пробивающая до слез вонь. Он раскашлялся и вытер рукой намокшие глаза. Видимо, мох поглотил живое существо, а зараза ускорила процесс гниения. Майа подцепил носком сапога слой порченного сфагнума. Зараза проникала повсюду, и Саурон уже сомневался, что свет сильмарилла способен долго защищать от тьмы. Но он решил пока сохранить свои размышления в тайне. Тор готовил стоянку. Очищенная от мокрых листьев и сгустков чёрной жижи земля стала местом для костра, а редкий сухой мох и гнилая кора послужили топливом. Но искра, словно не желая поджигать заражённые растения, быстро затухала, и Одинсону пришлось долго выбивать огонь двумя камнями. Наконец, пламя лениво обхватило горючие материалы и, сильно дымя, начало разгораться. — Будто шишки жгу! — сердито проворчал ас, кашляя от едкого дыма. — Варг совсем вымотался. — Где Квазар? — Саурон подошёл к дымящему костру, сел рядом с Тором и протянул холодные руки к огню. Как же он соскучился по ощущению лижущего тепла на коже! Подался чуть вперёд, и слабый жар окатил лицо. Пальцы уже давно оказались в объятиях огня, но пламя нисколько не вредило ладоням майа. Напротив, он стал ощущать разливающееся спокойствие по телу, словно его руки обхватили чужие горячие пальцы. — И ты не обжигаешься? — поинтересовался Тор. — Ничуть, — Саурон прикрыл глаза, чтобы позволить мозгу всецело отдаться тактильным ощущениям. Но блаженствовать долго он себе не позволил. — Так где Квазар? — Был здесь какое-то время, — Тор вдруг резко вскочил и начал озираться по сторонам. — Хель его подери! Я же отправил поискать старых веток. Заблудился, что ли? — Не будь наивным, он сбежал. Подобные твари отлично ориентируются на местности. Одно мне непонятно, — Саурон поворошил рукой краснеющие угли, и от этого огонь разгорелся сильнее, даже перестал источать коптящий дым, — почему ты его взял? Такой опрометчивый поступок. — Ты относишься к нему, как к чудовищу, но Квазар, за исключением вредного характера, волне нормальный. И потом, я путешествую с тобой, и мальчишка рядом с существом-метаморфом не кажется опасным, — Тор уже собирался искать Квазара, но слова Саурона его заинтересовали. Возможно, сейчас прояснится причина скрытой вражды между тёмным духом и полугоблином. И Одинсон остался. — Я лично знаком с женщиной, создавшей его. Вкратце скажу, она увлекалась созданием совершенных существ, изучала процессы передачи признаков от родителей к детям, пыталась вызывать и контролировать мутации организмов. Квазар, как и еще несколько его «братьев и сестер», были выведены для разрушений. Существуют некие рычаги, способные контролировать разум этих существ, но они были потеряны, а твари остались без контроля. — Но, может, существует другой способ воздействовать на Квазара? Как на обычных разумных существ. Тот же компромисс, — Тор почувствовал, как что-то неприятно заворочалось в груди. Он говорит о компромиссе, когда сам заставлял Квазара подчиняться с помощью волшебного камня. — Правда? Не скажешь, что ты часто идешь на компромисс, — оскалился Бальфезу, и Одинсону начало казаться, что дух видит его насквозь, знает об амулете. — Но это не меняет дело. Одинсон, ты одного не понимаешь. Думаешь, что приютив волчонка, вырастишь из него верного пса, но он вгрызётся тебе в горло, когда ты будешь спать. Без контроля Квазар скоро станет подчинятся своей убогой природе, и всем будет лучше, если убить его. Хочешь, я сам это сделаю? — оскалился Саурон. — Не трогай мальчишку! — процедил сквозь зубы Тор. — Я сам найду его и приведу обратно. Саурон широко улыбнулся, хотя дрогнувшие сухожилия на стиснутых руках на секунду выдали вспыхнувающую злость. Однако майа умел прятать свои эмоции, а это проявление… с кем не бывает? Он упрекнул себя в том, что стал слишком расслабляться в окружении потенциальных врагов, и ещё долго смотрел, как удалялся в лес Тор. Саурон даже подумывал, не оставить ли аса и полугоблина в лесу, где их сожрут тени. Эта мысль показалась вполне удачной, но довести её до логического конца дух не успел — краем глаза заметил движение возле фургона. Пошатываясь на слабых ногах, Манве вылез наружу и с трудом приблизился к костру. Словно не замечая майа, он сел возле огня.

***

Следы читать Тор не умел, да и едва ли в этой мешанине вонючей, мерзко хлюпающей под ногами грязи можно было что-то разобрать. Мысленно ас уже готовился отодрать за уши мальчишку за его самовольный побег. Но Квазара нигде не было, на зов Одинсона он не отвечал. Однако Тор не прекращал поиски, шёл только вперед, чтобы не заблудиться в гниющем лесу. Будь Одинсон чуть более осведомлен в деле следопыта и в лесных приметах, и если бы он не так быстро двигался, то заметил, что стало светлее — лес кончался. Перемахнув через поваленную ель и раздвинув тяжёлые ветки, Тор оказался на широкой опушке, а затем так и замер на месте. Это была деревня, вернее то, что от неё осталось. Буквально сутки назад здесь ходили люди, а на крышах домов не полыхал огонь. Несколько трупов, разрубленных, проколотых, с разбитыми черепами лежали на горелой земле, кто-то пытался убежать, но смертельный удар настиг его у края леса. Низко над улицами, точно призраки, носились клочки тумана, поднимавшиеся от чёрных луж. Нависшей над мёртвой деревней тишина закладывала уши. И посреди этого дымящегося хаоса Тор увидел рогатую фигуру полугоблина, — Квазар? Что ты здесь делаешь?! — крикнул мальчишке Тор, приближаясь к нему. Но впечатление от ужасной картины резни остудил гнев аса. — Что здесь произошло, ты знаешь? — Гляди, — тихо, без всяких огрызаний позвал Квазар. Тор приблизился к полугоблину, встал рядом и заметил, что тот весь сжался, крепко обхватил себя руками, а серые губы скривились, точно от боли. Прямо перед Квазаром лежал труп человека, придавленного к земле мёртвым боевым конем. По деформированному шлему и обезображенному лицу стало понятно, что смерть свою всадник встретил от нескольких ударов мотыги. Зрелище неприятное, но Тора удивило другое. Отчего вдруг Квазар весь так съежился? — Их убили не тени, — вдруг заговорил Квазар, — а люди. И зараза пришла сюда совсем недавно. После расправы, — полугоблин пнул ногой всадника. — Им мало своих врагов, мало культистов и теней, так они друг друга режут. — Кто этот всадник и зачем он учинил здесь бойню? — Тор вышел вперёд и наклонился над трупом. На перепачканных кровью и измятых доспехах, на груди, виднелся выгравированный знак — три закручивающиеся волны, а правую руку оплетал синий платок. Насколько Одинсон мог судить, этот воин был рыцарем из какого-то ордена. — Здесь что-то не так, но точно сказать не могу. Ты не знаешь, кто-нибудь сумел выжить? — Откуда мне знать? — вдруг огрызнулся Квазар, словно вопросы аса его задели. — Я здесь вообще впервые. Пошёл на запах огня, надеялся утащить что-нибудь, а наткнулся на разорённую деревню. Я даже немного удивлен, что ты не начал обвинять меня в произошедшем здесь. — С чего мне тебя в чем-то обвинять? — удивился Одинсон. — Я полугоблин, — буркнул мальчишка. — И я искусственный. Этого вполне достаточно. Тор не успел ответить. Неизвестным, наверное, шестым чувством ас уловил чужое присутствие, словно какое-то чудовище жадными глазами изучало Громовержца и следило за каждым шагом. Это были не тени, не звучал в голове их назойливый разговор, но нечто другое, могущественное и ужасное, при этом немного знакомое. Тор презирал страх, но сейчас больших усилий стоило ему оставаться на месте и не бежать, поддавшись звериному ужасу. Одинсон повернулся к Квазару. Полугоблин застыл на месте, испуганно озираясь. Тор понял, что самое время покинуть разорённую деревню. — Кваз, — позвал Тор, — скорее… Далёкий шелест крыльев оборвал Одинсона. Ас тотчас поднял голову к небу. То была не птица. Чудовище. Парящее на кожаных крыльях, с человеческим телом и горящими красным огнём глазами существо кружило над деревней. Из горла монстра вырвался крик, и совмещал он в себе вопль человека и скрежет металла. — Быстро прячемся! — приглушённо рявкнул Тор, но полугоблин не слышал его, только в исступлении смотрел на парящий черный силуэт. — Проклятье! Метнувшись к мальчишке, Тор сгрёб его в охапку, быстро перескочил через почти разрушенную деревянную стену избы и притаился за укрытием. По крайней мере, так летающее чудовище их не увидит. Одинсон усадил всё ещё дрожащего полугоблина рядом с собой, а сам выглянул из-за обломанных и обгоревших досок. Крылатый монстр грациозно опустился на землю, и все его движения были величественны. Однако Тор не мог избавиться от чувства отвращения к этому существу. Чудище повернулось в профиль, и по спине аса пробежали мурашки. Странная тварь, казалось, была собрана из частей других животных и людей, а конечности соединяла черная жижа, такая же, что высасывала соки из деревьев. Но больший ужас вызывала голова таинственного мутанта — голый череп с длинными и узкими челюстями, похожими на клюв, и рогом на носу. В пустых глазницах, словно два раскалённых угля, горели красные огоньки. Монстр защёлкал челюстями и обошёл труп рыцаря. Тор уже ожидал, что крылатое чудовище начнёт пожирать разлагающуюся плоть, но тот расправил мембрану крыльев и заговорил скрипучим голосом: — О, мученики! Я чувствую ваш гнев, вашу ненависть! Ваши души обречены на вечные блуждания в этом гнилом мире. Но восстаньте! Поднимите головы и обратите взор на мир, что отринул вас! Теперь он наш. Мы должны забрать его. Вставайте, неупокоенные души, станьте верными слугами Господина и исполните его Замысел. Обратитесь в тени! Станьте едины с первородной тьмой! Не сразу Тор понял, к кому обращается летающий монстр, но затем ас уловил вновь знакомый шёпот. Неразборчивый, затухающий, однако звучание становилось громче, чётче. К монстру тянулись тени, повторяя его слова. Призрачные люди — убитые крестьяне, женщины, дети, тот рыцарь — сгущались кольцом вокруг чудовища. Монстр подозвал к себе всадника. — Я чувствую праведную ярость в тебе, — щёлкая челюстями, заговорила тварь. — Она переполняет тебя, сжигает. Но дай её выход, направь против врагов тьмы. Сокруши тех, кто действительно повинен в твоей смерти. Вспомни, кто вёл тебя сюда? — Орден! Чтобы уничтожить почитателей Единства! — А вы, — монстр повернул череп к другим духам, — вас убили. За что? Вы этого не понимаете? Вы страдали, вам было больно. Вы чувствуете гнев, жажду мщения. Кому вы будете мстить? — Ордену! За рыцарей! Единству! За предательство! — Сейчас сотни других живут за счёт вашей гибели. Но станьте тенями и исправьте эту ошибку. Это живые виноваты в ваших муках. Вас не берут в Царство мертвых из-за них, — чудище расправило крылья и уже громче закричало: — Во славу нашего Господина! Ради Замысла! — и монстр издал ужасный вопль. Духи начали корчится, кричать, завывать, пока их тела обезображивались, растягивались, теряли форму и очертания. Они теряли свои лица и становились тёмными монстрами, бесплотными голодными тварями, жаждущими утолить внутреннюю пустоту живой энергией. — Надо уходить, Квазар, — Тор толкнул мальчишку в плечо, и полугоблин слабо кивнул. Он уже немного пришёл в себя, но Одинсон всё равно почти тащил его за собой. К удаче Тора и Квазара, с другой стороны стена тоже оказалась разрушена. Путь к отступлению был свободен, и Одинсон повёл полугоблина. По пути его не оставляли мысли. Тайна теней раскрыта. Это души мертвых, по какой-то причине не успокоившиеся в загробном мире, и их прикосновения губительны для всего живого. И, хотя природа врага стала Тору известна, вопросов стало ещё больше. Что способно настолько обезобразить душу человека, чтобы превратить в бесплотного кадавра? Кто этот Господин, и что за Замысел они стремятся осуществить? — Не отставай, Кваз… — Тор встряхнул мальчишку и инстинктивно пошевелил рукой в поисках амулета. Но его нигде не было. Пропал. Ас замер на месте, поднял перед собой руку. Действительно, верёвочки с камнем, болтающейся на запястье, не было. Видимо оборвалась, пока Одинсон прятался от чудовища. Тор с досады закусил губу. Оклемавшийся Квазар остановился неподалеку. Он внимательно следил за каждым движением аса, а потом, догадавшись о случившимся, начал пятиться назад, споткнулся о так не вовремя попавшийся под ноги корень и упал. Мальчишка даже тихо вскрикнул, но уже смирился, понял, что попытки сбежать абсолютно бесполезны. Квазар знал, что произойдёт дальше. А бежать было некуда. К счастью, Тор заметил панику полугоблина, хотя причину понял не сразу. — Чего ты задергался? — поинтересовался Одинсон, приблизился на один шаг к Квазару. Ответом ему было угрожающее шипение. — Понятно, — усмехнулся Тор и присел на корточки. — Я догадываюсь, о чём ты думаешь. Квазар молчал, но внимательно слушал. — Думаешь, что я тебя убью, раз потерял управляющий камень? Верно, Квазар? — ответить мальчишке Тор не дал. — Так бы поступил Бальфезу. Он опасается тебя, может, даже страшится. Я не боюсь тебя, — заметив, как недоверчиво дернулись уши гибрида, ас дружелюбно улыбнулся. — Ну не похож ты на машину смерти, вот тут хоть тресни. И можешь шипеть сколько хочешь. Но я не верю, что ты идеальный убийца. Ты не похож на человека, и что с этого? Хватит уши прижимать и так зыркать на меня. Не стану я тебя убивать. — А как же приказы будешь отдавать? — съехидничал Квазар. — Без камня это тебе не удастся. — Может, обойдёмся без крайних мер, а? Я пока ничего страшного тебя не просил делать, а наоборот освободил и помог бежать. Думаешь, дальше начну измываться над тобой? — Да кто тебя знает, — полугоблин уже начал успокаиваться и позволил себе вновь ворчать. — Поднимайся давай, и пойдём отсюда. Думаю, Бальфезу и Манве не успели загрызть друг друга без нас. Тор выпрямился и быстро зашагал в сторону лагеря. Ему не терпелось поведать о сущности теней, но ещё большую радость асу принесло то, что мальчишка, процедив сквозь зубы ругательство, встал и последовал за ним. А камень… и без него можно обойтись. Но не без радости и гордости Тор принял то, что Бальфезу оказался неправ и насчет Квазара, и насчет самого Одинсона. С приподнятым настроением Тор шёл вперёд, совершенно не догадываясь, какую ошибку совершил. Позади, в деревне, ужасное чудовище обходило дома, надеясь отыскать ещё души, и в одной избе взгляд монстра приковал к себе невзрачный камешек на верёвке. Но тёмное создание знало цену таким артефактам. Глухо рассмеявшись, крылатый монстр подцепил костяными пальцами амулет.