***
Едва Каролина затворила за собой дверь спальни, как тут же наткнулась на Рихарда. — Мессир? Могу ли я поинтересоваться, что вы делаете под дверью? Брови Круспе поползли вверх в наигранном удивлении: — Жду, пока вы скажете мне о самочувствии моей невесты. Узнаю — и тут же отправлюсь к себе, дабы не злоупотреблять вашим гостеприимством. Кара стушевалась, но, вспомнив указание своей пациентки, ответила: — Она отдыхает, мессир. Совсем недавно она пришла в себя, однако вас принять она не может. — Это еще почему? — хмыкнул мужчина. — Она еще слаба, — придумала пригодную отговорку девушка, слегка натянуто улыбаясь. Она явно боялась запутаться в своей маленькой лжи. — Да ладно вам, мисс Шарп! — махнул рукой Рихард, едва сдерживая рвущийся наружу смех. — Могли бы сразу сказать, что ваша пациентка заботится о своем внешнем виде больше, чем о здоровье. Передайте ей мои наилучшие пожелания выздоровления… Теперь, вынужден откланяться, — мужчина запечатлел на руке Каролины легкий поцелуй и слегка поклонился, — пора и честь знать. На щеках девушки засветился легкий румянец: то ли от того, что ее обман раскрыли, то ли от того, что мужчина поцеловал ее руку. Как бы то ни было, но она проводила гостя до двери и пожелала удачи. Затем, едва гость покинул ее дом, она поднялась на второй этаж и позвала родителей Элианы, сообщив, что их дочь пришла в себя.***
Помимо четы де Круа в доме томился ожиданием еще один человек — Стэнли Сандерс. Он мучительно прислушивался ко всем звукам, доносившимся из коридора. Он слышал взволнованное перешептывание Кары и мадам де Круа, вздох облегчения месье Филиппа и легкие шаги, замершие у порога комнаты, где лежала Элиана. Как же он хотел ее увидеть! Сжать ее маленькую ручку в своей, улыбнуться, высказать уверенность в улучшении ее состояния, а напоследок по-братски поцеловать в лоб и удалиться, пожелав скорейшего выздоровления. Его чуткий слух снова уловил движение в коридоре — Филипп и Мадлен выходили из комнаты. Каролина вышла вместе с ними, и они спустились вниз. По-видимому, де Круа собирались уехать домой, оставив свою дочь на некоторое время в особняке Шарп. Это был шанс, которым Стэн не преминул воспользоваться. Выскользнув из своей комнаты, он тихо, словно вор, прокрался к заветной комнате и приоткрыл дверь. Еще раз убедившись, что Кара не скоро поднимется наверх, он осторожно вошел в комнату. Элиана лениво приоткрыла глаза, чтобы посмотреть на посетителя; однако, увидев, кто именно вошел, она испуганно вскрикнула и приподнялась: — Стэн? — Как самочувствие? — безмятежно поинтересовался Сандерс, приближаясь к кровати. — Что ты здесь делаешь? — девушка натянула одеяло до подбородка, все так же испуганно глядя на высокого брюнета. — Пришел навестить тебя, пока Каролина провожает твоих родителей. Элиана села на кровати: — Ты хоть бы подумал, что будет, если тебя застанут в этой спальне? — Подумал. Но, как я уже сказал, долго здесь я не пробуду. Стэнли присел на краешек кровати, пропуская мимо ушей возмущения девушки. Та, в свою очередь, отодвинулась от него настолько, насколько позволяла кровать. После такого маневра, само собой разумеется, Сандерс не мог дотянуться до ее руки, как мечтал. Поэтому, подавляя глубоко внутри свое разочарование, парень произнес: — Ну, так как ты себя чувствуешь? — Неплохо, — ответила девушка, бросая взгляд на дверь спальни, с содроганием ожидая, когда же она откроется. — Я волновался. Хриплый, сдавленный шепот Стэна заставил Элиану перевести взгляд на говорящего. Едва она встретилась с ним взглядом, как ее с головы до ног окутала горячая волна всепоглощающей любви к этому человеку. Каждая клеточка ее тела стремилась к нему, горя от желания прикоснуться к Стэнли, раствориться в нем. Девушка, превозмогая головокружение, пододвинулась к Стэнли и взяла его лицо в ладони: — Ты все еще любишь меня, Стэнли? Парень кивнул, взволнованно сжимая руки Элианы. Их дыхание смешивалось, горячим ветром опаляя кожу лица. Именно в этот момент их меньше всего волновало, что в любой момент в комнату может войти Каролина, и тогда не миновать скандала. Дрожа всем телом, Стэнли поцеловал свою возлюбленную. Элиана прерывисто вздохнула и ответила парню тем же. Спустя минуту, она словно протрезвела, и со вздохом сожаления высвободилась из его объятий. — Прости, — произнесла она, избегая смотреть на Сандерса. — Тебе лучше уйти, пока мы не загубили собственные жизни. Элиана снова повалилась на подушки и крепко зажмурилась, тщетно пытаясь остановить внезапно набежавшие слезы. Она скорее почувствовала, чем услышала, как тихо Стэн встает с кровати, идет к двери и бесшумно покидает комнату. И только после этого Элиана повернулась на бок и свернулась калачиком, пытаясь таким образом хоть как-то усмирить захлестнувшее ее отчаяние.***
В это же время, на другом конце Лондона, в своей огромной, пустой постели, в тяжелой бессоннице метался Рихард Круспе. Несмотря на сумрак, царивший в его комнате, создаваемый плотно задернутыми портьерами, он не мог уснуть. Сказывалось волнение за Элиану и бессонное бдение в соседней комнате. Рихард помнил, каким маленьким и хрупким было ее тело, когда он нес ее к Каролине, как оно буквально утонуло в одеялах и пуховых подушках. И сколько сил понадобилось ему, чтобы не выдать свои переживания мисс Шарп! Впрочем, Элиана была в своем репертуаре. Он был последним идиотом, полагая, что, придя в себя, невеста позовет его к себе. Вполне логичен обратный вариант. Скинув с себя влажные от пота простыни, Рихард выбрался из кровати и переместился в кресло. Привычно закурив, он подбросил парочку поленьев в тлеющие угли и задумался. В голове его вертелись тысячи мыслей — любой человек, страдая бессонницей, против своей воли прокручивает в своей голове свою жизнь, особые моменты из своего бытия. И для графа, на тот момент, самым ярким воспоминанием была супружеская жизнь с балериной Марго Босье… Она пленила его с первой встречи. Темноволосая и темноглазая, она была похожа скорее на итальянку, чем на француженку. Несмотря на свое неблагородное происхождение, Марго в жизни добилась таких высот, которые простым обывателям казались чуть ли не заоблачными. Успешная балерина, изящная, обольстительная женщина, коварная искусительница — это все было о ней. На момент их с Рихардом встречи, она была содержанкой Джозефа Сомерсета, давнего делового партнера Круспе, на чьем балу, собственно, они и столкнулись. Несмотря на это, граф потерял голову. Презирая все приличия и наплевав на все кривотолки, он добивался признания Марго, буквально заваливая ее цветами, драгоценностями, письмами… Поначалу, гордая француженка со смехом отправляла пылкому влюбленному все его подарки назад, но потом круто изменила свое решение, одарив измученного ожиданием и неизвестностью Рихарду своей благосклонностью. Она беспечно оставила своего покровителя и поселилась под одной крышей с обезумевшим от счастья немцем. Красавицу совершенно не волновало, что о ней подумает великосветское общество, какие мерзкие слухи пойдут о ней и о графе после ее неожиданного переезда. Она частенько поговаривала, лаская ухо Рихарда своим резковатым французским акцентом: — Я не благородная дама, чтобы ходить по струнке перед этими снобами, которые называют себя великосветским обществом. Я хозяйка своей жизни, и буду вести себя так, как хочу. Так, восхваляя свободные отношения, которыми Рихард и Марго связали себя, они и прожили около полугода, прежде чем Круспе не предложил мадмуазель Босье руку и сердце. Она, не долго думая, приняла его предложение с видом мирной благосклонности, и спустя некоторое время она стала графиней Геннегау назло всем злопыхателям… Воспоминания о Марго стали расплывчатыми, часто обрывались, рассеивались, перепрыгивая с сюжета на сюжет, и Рихард, сам того не заметив, погрузился в крепкий сон прямо в кресле, у камина, где догорали последние поленья, превращаясь в холодный пепел.***
Кара принесла Элиане очередную порцию отвара. К тому моменту мисс де Круа избавилась от жалости к себе, и теперь спокойно лежала в кровати, ожидая прихода Каролины. Она послушно выпила лекарство, и теперь во все глаза смотрела на свою спасительницу. Она словно прозрела: сквозь невзрачную внешность мисс Шарп она, наконец, смогла увидеть доброе сердце и сострадательную душу. И ей внезапно стало стыдно за то, что она когда-то насмехалась над ней, за то, что в этой самой спальне целовалась с ее женихом. — Спасибо тебе, Кара, — прошептала Элиана, едва сдерживая слезы. — Не стоит, — легко ответила девушка и поднялась со стула. — Отдыхай, я зайду позже. И Элиана была благодарна ей за эти слова.