Забывая о НЕНАВИСТИ, вспоминая о ЛЮБВИ.

Глава 7. Шпион для шпиона. Настанет ночь, и снимут маски С людей покровы темноты. Во сне они увидят в краске Свои надежды и мечты… Мэри Эго Горячие руки. Они повсюду. Шарят, ласкают, елозят по одежде. Я пытаюсь поймать их, почувствовать в ладонях узкие чуткие пальцы с чуть загрубевшими подушечками, с ровно обстриженными короткими полукружиями ногтей. Я стараюсь на ощупь найти сеточку незаметных глазу шрамов возле запястья, обвести их языком, втянуть в себя чуть горьковатую от полыни кожу. Я поднимаю глаза, пытаясь поймать чёрные омуты зрачков, и замираю, увидев вместо любимых глаз лишь провалы глазниц. Вскрикиваю, отталкиваю чужие руки, вырываюсь из железных объятий, которые неожиданно легко расцепляются, отпуская меня. Я откатываюсь, отползаю как можно дальше, пока не утыкаюсь в стену, и только тогда решаюсь повернуться. Около глубокого, обитого зелёным бархатом, кресла стоит Снейп. Лицо его похоже на застывшую посмертную маску. Без красок, без эмоций, без жизни. Глаза закрыты, губы плотно сомкнуты. Он не шевелится, кажется, даже не дышит… Полы его мантии плывут, слоятся, рассыпаются, и он весь, вместе с ней. В прах. В прах и в землю. И только вдруг ожившие губы шепчут тихо и хрипло: “Так будет лучше. Так надо”. - Нет, - отвечаю я и тянусь к любимому телу. - Нет! - кричу я, хватая руками горячую пыль. И просыпаюсь. Простыни сбились, подушка по бокам мокрая от слёз. Я провожу ладонями по влажным щекам. Мне становится стыдно за себя, скулы заливает краска. Слава богу, ещё ночь и никто не видит, как я поспешно стираю с лица следы своего кошмара. Кошмара? … не знаю… Так и не разобравшись в себе, я вновь засыпаю, благо, до утра осталось ещё не меньше трёх часов. На этот раз мне ничего не снится. *** Утром, проснувшись, я не мог понять своей ночной реакции на сон. Ну, рассыпался Снейп, и что? С чего вдруг слёзы? Вот от-того, что было до его развоплощения в пору разрыдаться. Как бы он меня не привлекал, какие бы противоречивые эмоции не вызывал, я всё же был человеком зрячим, и глаза мои не были подёрнуты никакой злополучной фиолетовой дымкой или ещё чем-либо. Чёрт побери! Он мне даже не нравился. Ни как человек, ни как кто-то ещё. Просто моё сознание решило в очередной раз надо мной посмеяться. Театр абсурда – вот что такое моя жизнь. А режиссёр в нём - псих из палаты Мунго. Моя невидимая борьба с собственным неконтролируемым воображением привлекла внимание Рона. - Гарри, давай поднимайся, а то ведь завтрак пропустишь. Утреннее питание – самая важная трапеза, – увещевал он, выставив вверх указательный палец и интонацией пародируя Гермиону, - как день начнёшь, так его и проведёшь. Не зря ещё в древнем Риме именно завтраку уделяли такое повышенное внимание. Я прыснул. В устах Рона такие наставительные речи звучали слишком уморительно - Общение с Гермионой тебя до добра не доведёт, – скорбно качая головой, предостерёг я. - Ты думаешь? Однако, если ты сейчас же не вытащишь свой тощий зад из кровати, позже тебе придётся прослушать речь намного длиннее, – улыбнулся Рон. - Да, кстати, про Рим я придумал на ходу, и, если честно, дальше по плану намечалась такая чушь, что ты бы меня вмиг раскусил. Так что - вовремя среагировал. А теперь, давай, одевайся и пойдём! Я решил последовать совету. А то ведь и вправду Гермиону придётся слушать. Она иногда бывает редкостной занудой. На завтраке всё было как всегда. Галдёж, сплетни, Малфой с его подначками. Мой взгляд сразу же метнулся к столам с преподавателями и безошибочно нашёл Снейпа, сидящего на своём привычном месте. Кивая Гермионе, рассказывающей об удивительных свойствах какого-то растения, которое мы будем сегодня изучать на гербологии, я не прекращал следить за участником своих ночных грёз, подмечая все странности его внешнего вида и поведения. Вот он безучастно смотрит в почти пустую тарелку и, кажется, вовсе не замечает Макгонагалл, озабоченно говорящую ему что-то. Хотя, нет, замечает и тихо шипит ей что-то в ответ, а потом резким движением отодвигает от себя посудину с салатом и картошкой, так и не съев из неё ни крошки. Отводит взгляд, будто даже смотреть на еду не может. А между тем, щёки его ввалились ещё больше… хотя недавно казалось, что это просто невозможно. Теперь он весь состоит из острых углов. Острые скулы, обтянутые бледной кожей, заострившийся от вечного недоедания подбородок, изломанная линия рта… Спина прямая, напряжённая. Кажется, что ему стоит неимоверных усилий удерживать её в таком положении. Вдруг он поднимает взгляд и, так же, как недавно я, безошибочно находит меня за столом Гриффиндора. Я вздрагиваю и опускаю глаза, щёки горят. От чего!? Я злюсь на себя. - Что случилось? – участливо спрашивает Гермиона. И тут же находит удобный ответ, мне даже выдумывать ничего не надо, - съел что-то острое? Я киваю. - Вот я как-то тоже … - хватается Рон за предоставленную тему. Ему явно надоело слушать рассказы о мире ботаники. В этот момент двери распахиваются, и в обеденный зал входит Дамблдор. Он, как луч света, со своей белой бородой и прячущейся за ней лукавой улыбкой. В зале повисает тишина, а затем раздаются дружные овации. Больше всех, конечно, шумит наш стол. Кто-то даже встаёт со своего места. Директор останавливает дружный приветственный хор плавным движением руки. Он не спеша доходит до своего места, поправляет полы мантии, обводит зал близоруко прищуренными глазами, чуть кивая мне, улыбаясь Гермионе. Раздаривая налево и направо тёплые взгляды. На душе становится легко, все беспокойства отступают на задний план. "Уж теперь-то всё будет хорошо", – думаю я, купаясь в ласковой ауре человека, заменившего мне отца, слушая его приветственную речь. Он рад нас видеть, рад вновь приступить к делам. Журит шутников, подбадривает отстающих. Снейп, кажется, тоже поддался обаянию директора Хогвартса. Его плечи немного расслабляются, движения становятся не таким нервными, как в начале завтрака. Бесчувственная маска на миг даёт трещину, и я с удивлением замечаю проблеснувшую улыбку. Мимолётную, таящую в себе надежду. Надежду на что? … Мне, наверное, показалось, – решаю я. Встряхиваюсь, пытаясь сбросить наваждение. И … и зачем я вообще опять на него посмотрел!? Даже присутствие Дамблдора не в силах справиться с поднимающимся во мне раздражением. Завтрак наконец-то кончается, и я покорно бреду за друзьями на урок трансфигурации. Они не замечают моего скорбного вида. Воркуют между собой, улыбаются друг другу. Раздражение поднимается с новой силой, волной внутри меня смывает все разумные доводы. Меня бесит всё. Я даже на какое-то время забываю про директора, к которому необходимо зайти как можно скорее. На уроке у меня всё валится из рук, я везде перебарщиваю. И вместо того, чтобы перекрасить Рону только волосы, перекрашиваю его всего и полкласса в придачу. Розовый Симус сверлит меня недобрым розовым взглядом, пока Макгонагалл перекрашивает его обратно. И я вспоминаю, как он как-то говорил, что ненавидит этот цвет, но вместо того, чтобы извиниться, я злюсь ещё больше. Цежу сквозь зубы: “Что-то голова разболелась”, и, не дожидаясь разрешения, собираю вещи и покидаю класс. Меня никто не останавливает, лишь провожают сочувствующими вздохами. Верят? Не верят? Мне всё равно. Бредя по коридорам, я наконец немного успокаиваюсь. Пытаюсь проанализировать свои реакции. Снейп улыбнулся… не мне. Тьфу! Ну, естественно, не мне! А может, и не улыбнулся вовсе! … Потом мне не понравились собственные мило воркующие друзья… - Это всё гормоны. Переходный возраст, – успокаиваю я себя, не желая проводить параллели и делать выводы. Чувствую, что они мне не понравятся, поэтому решаю заняться делами насущными и отправиться к директору. Горгульи у дверей Дамблдора послушно меня пропускают, и я поднимаюсь в кабинет. - С возвращением, директор, – вежливо приветствую я Дамблдора и только тут замечаю чёрную фигуру вездесущего зельевара в одном из кресел. - Добрый день, Гарри. Почему ты не на уроке? - Уроки не для него, Альбус. Он же и без того у нас легенда. Зачем ему добиваться чего-то собственным умом, достаточно сказать своё имя, и все падут пред ним ниц. - Прекрати, Северус, – сердито говорит Дамблдор, а затем вновь ласково и даже как-то чересчур приторно смотрит на меня. – Так что случилось, Гарри? - У меня заболела голова, и я… Снейп фыркнул, встал, резким жестом прерывая мою сбивчивую ложь. - Альбус, я вам всё уже рассказал. А насчёт вашего последнего вопроса, - я, как и прежде, не намерен отказываться от своих слов. Сейчас все чем-то рискуют – он выразительно смотрит на меня, – ну или почти все. Так что откланяюсь, – заканчивает он и направляется к двери. - Северус, это невежливо так прерывать ученика, ты подаёшь плохой пример. - Альбус, умоляю, не заставляй меня принимать участие в этом фарсе. - Но раньше ты не был против. Снейп замер, обернулся, кинув на меня какой-то испуганный взгляд: - Вы обещали мне не поднимать эту тему, – жёстко отрезает он, – я надеюсь, вы не забыли своих слов. - Конечно, нет, – улыбается Дамблдор. – Иди, мой мальчик. Снейп кривится, так, как будто лимон проглотил, быстро кивает и скрывается за дверью. - Так о чём ты хотел поговорить со мной, Гарри? – обращается ко мне директор сразу, как только бывший зельевар исчезает за дверью. - Я …эээ… Что вы имели в виду, когда говорили сейчас с профессором Снейпом? Я не надеялся, что мне ответят, но попробовать стоило. - Если тебе так интересно, то можешь спросить у него сам, – подмигивает мне директор. - Лимонные дольки? - Нет, спасибо, – отказываюсь я... и задумываюсь... Говорить о своём видении Дамблдору я сейчас не собирался … но тогда, что я здесь делаю? - Гарри, профессор Снейп рассказал мне о том, что произошло на уроке, – подаёт голос директор, так и не дождавшись от меня дальнейших вопросов. Я напрягаюсь. - У тебя когда-нибудь раньше случались направленные выбросы магии? - Что-что случались? – не понимаю я. - Направленные выбросы магии – начальное проявление беспалочковой магии. Развить её хотя бы до среднего уровня – тяжело. Для этого требуется много времени, сил и желания. К тому же, сложно найти учителей, способных научить направлять разрозненную магию, а при самостоятельной тренировке велик риск погибнуть. - Погибнуть? – переспрашиваю я, не понимая, к чему ведёт директор. - Да, часто юные, потенциально могущественные волшебники переоценивают свои силы, действуют на эмоциях и потому зачастую вкладывают в заклинание не только магическую, но и жизненную силу. И без оказания срочной помощи – погибают. - Э-э… но я ещё не овладел в должной мере даже обыкновенным колдовством. Не думаю, что мне стоит… - Я знаю, как тебе тяжело, Гарри. Но на тебе лежит ответственность. Великий груз, печать судьбы, если хочешь. И что бы ты ни делал - тебе не уйти от своего предназначения. А нам, тем, кто рядом, остаётся лишь готовить тебя, помогать тебе, защищать по мере сил. И по ходу твоего взросления давать тебе необходимые для победы знания. И поэтому со следующей недели ты будешь по вечерам обучаться контролировать потоки своей магии, учиться направлять её без проводника, коим является палочка. - И с кем я буду заниматься? – обречённо спрашиваю я, предчувствуя худшее. - К сожалению, сейчас в мире слишком мало волшебников, владеющих этим искусством. В нашей школе, помимо меня, лишь один человек сумел освоить этот вид магии. - Профессор Снейп? – тихо говорю я, безумно надеясь на отрицательный ответ. Но директор, как и всегда, когда дело касалось профессора зельеваренья, меня разочаровывает, утвердительно кивая: - Да, это именно он. - Но почему вы не можете заниматься со мной? Вы разве не знаете, что я не верю ему!? Он предатель! Он ненавидит меня! Вы же помните, что произошло на занятиях окклюменции в прошлом году! Зачем вы снова навязываете меня к нему в ученики!? Пока я кричу, профессор лишь молча слушает мои обвинения, давая мне выговориться, а потом тихо говорит, глядя мне в глаза: - Ты неправ, Гарри. Профессор Снейп не ненавидит тебя. А то, что произошло в прошлом году, было … и твоей виной тоже. Я замер. Никогда до этого директор не говорил мне про МОЮ ВИНУ. - Я сейчас очень занят, меня часто не будет в Хогвартсе. Я очень надеюсь, что ты попытаешься довериться своему учителю и усвоить то, что он будет давать тебе. - А Снейп…профессор Снейп, он согласится? - Ну конечно! Кто отказывается от своих же предложений? – взгляд директора снова становится лукавым, – Северус растёт, он закрывает глаза на прошлые обиды. Кажется, ещё чуть-чуть, и директор прослезится. Я чуть заметно кривлюсь – растёт, это надо же так сказать - и спешу задать свой следующий вопрос: - А почему тогда, раз он такой сильный маг, то сам не попытается убить Волдеморта? Глаза Дамблдора немедленно высыхают. Теперь в них светится осуждение. Но мне было и вправду интересно. Для себя я объяснил всё давным-давно. Потому что он предатель. Но мне было любопытно, что ответит директор. - Гарри… обладатели метки не могут нанести никакого магического вреда своему Лорду. Нда.… До такого я не додумался. Хотя… может Снейп всё это специально придумал. Соврал. Кто же его проверит. Шпиона надо беречь. Вот с ним все и носятся… Но я лишь проговорил: - Ясно. Я встал. Говорить было больше не о чем. - Ну, я пойду. Мне надо ещё заглянуть к мадам Помфри. Дамблдор окликнул меня уже в самых дверях: - Гарри, я абсолютно полностью доверяю профессору Снейпу, но я беспокоюсь о нём. Боюсь, что он слишком перенапрягается, заваливает себя лишней работой. Поэтому прошу тебя, если ты заметишь что-нибудь странное в его поведении, немедленно сообщи мне. Да, и чуть не забыл сказать, твоё первое занятие уже сегодня в шесть в классе защиты от тёмных искусств. Не опаздывай. - Конечно, директор, – сдержанно киваю я, пытаясь сдержать ликование, и выхожу из кабинета. "Вот оно! Вот! Директор тоже не до конца доверяет этому ублюдку! – радуюсь я, – что это было, если только не завуалированная просьба пошпионить за подозрительным профессором? Шпион для шпиона… Звучит!" Теперь, когда у меня есть практически прямое указание к действию, ничто меня не остановит. И даже вопрос о том, как пробраться в подземелье, улажен. Осталось дождаться первого занятия и тогда… Впервые за долгое время у меня было действительно приподнятое настроение. Недавнее раздражение ушло в небытие, и я, весело шагая и разве что не подпрыгивая от нетерпения, направился к кабинету зельеварения. Следующий урок был у профессора Слизнорта.