Протоэффект

За всю свою относительно долгую жизнь, Джулианна нередко становилась свидетелями насилия, и, будучи подростком, вдоволь нагляделась на зверства, которые турианцы учинили на Шаньси, где она родилась и выросла. Но даже после всего этого она была не готова к тому, что случилось, когда машины неожиданно напали на их лагерь. Все наемники ЭкзоГени погибли в первые минуты атаки, когда словно из ниоткуда появившегося громадного корабля синтетиков, повылетали капсулы, в которых оказались штурмовые платформы. Сама Джулианна в этот момент находилась снаружи вместе с доктором Енгом, и они оба стали свидетелем того, как те, кто столько времени держал всю их группу практически заточении, были буквально разорваны интенсивным огнем синтетиков. Затем, когда с охраной было покончено, машины устремились внутрь башни, в которой был устроен их лагерь, и, судя по выстрелам, что вскоре донеслись до ушей, спрятавшихся в развалинах небольшого дома, ученых, они остались единственными вышившими. В этот момент Джулианна была благодарна богу за то, что ее дочь сейчас не была там, и наделась, что та успела добраться до того челнока, который привозил еду чудовищам, живущим в Надежде Чжу. Последний раз, камеры засекли Элизабет, когда та, въезжала в город, а потом, все они как одна вырубились, и с того самого момента, ей не было ничего известно о дочери. Но насколько она знала из слов Элвуд, челнок так и не покинул планету, и когда она собиралась сбежать сама, больше не в силах выдержать напряжение, которое испытывала с того самого момента, как Элизабет покинула лагерь, отправившись на ее поиски, благо доктор Енг, решил составить ей компанию, случилось все это. И теперь, сидя в древних развалинах, вздрагивая после каждого выстрела, она не находила себе места, с силой сжимая руку, сидящего рядом с ней Итана. - Нам нужно уходить, пока они не начали проверять окрестности башен. – как только выстрелы стали утихать, и раздавались уже не так часто, подал голос Итан, с опаской посматривая через дыру в стене в сторону входа в северную башню, рядом с которой стояли двое синтетиков, - Но вдруг еще кто-нибудь выжил? Может нам стоит немного подождать, и… Не дав ей договорить, Итан успел ее оттащить назад, заметив, как фонари гетов, что сторожили выход из башни, повернулись в их сторону, и не успей он этого сделать, точно заметили бы женщину, и тогда им обоим пришел бы конец. - Не думаю, что это так, но даже если кто-то и выжил, вряд ли сможет пройти мимо тех двоих. – шепотом, ответил Енг, отползая подальше от дыры, через которую их могли увидеть, после чего она последовала его примеру. - Но как мы сами пройдем? Они ведь сразу услышат, стоит нам отсюда вылезти. Немного задумавшись, Итан подал ей знак идти следом за ним, и осторожно спустившись на нижний этаж, показал ей знак оставаться на месте, а сам, выглянув через дверь, и убедившись, что геты, что стояли снаружи не смотрели в его сторону, быстро покинул укрытие. В две секунды, преодолев самую опасную зону, откуда они могли его заметить, Итан рухнул на землю, спрятавшись за валуном, валяющимся около основания башни, сделав это как раз вовремя, так уже через секунду, геты повернулись в его сторону. Коротко прощелкав, один из гетов направился прямо к нему, вероятно чтобы проверить странные шорохи, которые как ему показалось, шли со стороны валуна, с винтовкой наготове, и всего не дойдя до его укрытия каких-то пару шагов, замер на месте, резко повернувшись в сторону звуков, которые издавал один из трупов, валяющихся неподалеку. Второй гет тоже устремился в ту сторону, и облегченно выдохнув, Итан подал знак Джулианне бежать к нему, пока геты застыли над телом Элвуда, с которым он связался через инструметрон, сумев отвлечь гетов. И как только та оказалась рядом с ним, они вместе бросились бежать как можно дальше от этого места, прикрываясь многочисленными руинами строений, что раньше в огромных количествах, были расставлены вокруг башен. Почти двадцать минут они бежали без остановок, и лишь когда почувствовали, что еще немного, и они упадут, все-таки они уже давно были не дети, остановились, спрятавшись среди каменных столбов, торчащих из земли, и которые словно густой лес, тянулись далеко вперед, создавая им хорошее укрытие. - Кажется, оторвались. – не слыша погони, выдохнул Итан, потирая бок, который нещадно кололо. Вытащив из рюкзака, что она успела набить припасами из кладовой, перед тем как они должны были сбежать, женщина протянула ему бутылку с минералкой, и благодарно посмотрев на нее, тот тут же к ней приложился. Пока ее друг приходил в себя, Джулианна попросила его оставаться на месте, и, выбравшись из укрытия, направилась к небольшому холму, с которого должен был открыться вид на башни, со стороны которых уже несколько минут как до их ушей доносились странные жужжащие звуки. Взобравшись наверх, женщина удивленно смотрела, как к основанию башни, противоположной той, в которой был разбит их лагерь, зацепившись длинными когтями, идущими из ее основания, прикрепилась огромная махина, внешне походящая на какое-то насекомое, что она находила весьма странным для конструкции корабля. Скорее всего, те звуки, что минуту назад как прекратились, издавала именно она, и чем дольше женщина на нее смотрела, тем сильнее ее бросало в дрожь, насколько ужасным был тот механический монстр. Спрятавшись за куском камня, некогда бывшим частью стены величественного сооружения, обломки которого были разбросаны вокруг холма, и большая часть которого, давно была погребена под землей, она продолжала наблюдать за мельтешившими вокруг башен гетами, которых оказалось куда больше, чем она думала. Десятки, если не более боевых единиц, сновали по округе, вероятнее всего, выискивая уцелевших, и когда Джулианна решила, что не стоит ждать, когда те доберутся до их с Итаном, временного укрытия, и начала спускаться к нему, вдруг услышала крики. Повернувшись в ту сторону, из которой они доносились, она тут же об этом пожалела, так то, что она увидела, не предвещало ничего хорошего. Приглядевшись повнимательнее к крошечным фигурам вдалеке, она решила, что кричала Джессика Лопез, ровесница Элизабет, и ассистентка профессора Армитджа, которого как и ее волокли за ноги рослые синтетически фигуры, и лишь дотащив до длинных кольев, расставленных в рядок, бросили их рядом с ними. То, что случилось дальше, было ужасно, но женщина все же заставила себя доглядеть до конца, поддавшись извращенному научному интересу, так как, несмотря на ситуацию, ей было любопытно узнать, что произойдет. Она почти ничего не знала о гетах, за исключением того, что те были враждебно настроены по отношению ко всем органическим видам, и уничтожали любой корабль, подобравшийся слишком близко к Вуали Персея, и даже перспектива того, что и она сама, может оказаться на месте своих коллег, ее не остановила. Однако то, чему она стала свидетелем, превзошло все ее ожидания. Один тот факт, что синтетики не убили своих пленников сразу, а устроили им нечто вроде казни, не совсем укладывался в ее представление о бездушных машинах, да и сам выбор убийства, больше походил на средневековые методы священной инквизиции. Подтащив отчаянно извивающуюся девушку к одному из кольев, которое вдруг резко втянулось в землю, геты прижали ее к его острию, торчащему из земли, а потом оно также быстро поднялось обратно вверх, пробив бедняжку насквозь. Подобная участь постигла и Армитджа, который сам взошел на эшафот, видимо понимая, что сопротивление бесполезно. Но этим дело не закончилось, всего минуту спустя, повисшие на кольях трупы вдруг задергались, и когда геты освободили мерзких тварей, в которых превратились ее друзья и коллеги, она продолжила спуск, и вскоре вернулась к Итану, взволнованно поинтересовавшемуся, что за крики он слышал несколько минут назад. - Неважно, нам нужно уходить. – неясно ответила Джулианна, не горя желанием рассказывать о том, что она только что видела, к тому же, их скоро могли найти геты, так что разговоры могли пока подождать. Пусть того и не устроил такой ответ, он ничего не сказал, понимая, что в любом случае, кто бы ни кричал, он был уже мертв, и если они сами не поторопятся, как можно скорее покинуть окрестности башен, и с ними может произойти нечто подобное. Не сговариваясь, они продолжили путь, время от времени поглядывая назад, на случай, если покажутся фигуры преследователей, но к счастью, синтетики их похоже не искали, и когда они, наконец, покинули каменный лес, перешли на спокойный шаг. - Нам нужно решить, что нам делать дальше. – как только они отошли на достаточное расстояние, от последних развалин подал голос Итан. - Тут нечего решать. Я возвращаюсь в Надежду Чжу искать дочь. – отрезала Джулианна, вспомнив, как долго тот ее уговаривал не делать глупостей, и вероятно увязался за ней только лишь за тем, чтобы всю дорогу до поселения уговаривать ее вернуться. - Джул, я понимаю, твои переживания за Элизабет, но нужно взглянуть правде в глаза. - И в чем же заключается эта правда? – раздраженно поинтересовалась женщина, хотя и сама прекрасно понимала, что тот хотел сказать. - Прошла почти неделя с того момента, как она сбежала, и ты не хуже меня знаешь об опасностях, что ее ждали в колонии. - Она жива. – продолжала настаивать на своем женщина, к тому же ее материнский инстинкт говорил о том, что с Элизабет все было хорошо, но она все равно очень беспокоилась за нее. – Мой Бьюик не самая надежная машина, и возможно он сломался где-нибудь в пути, и она даже не достигла Надежды Чжу, и сейчас идет обратно. - Или наоборот в город. – возразил Итан. - Исключено, она же не дура. – покачала головой Джулианна, однако зная упрямство дочери, не могла дать стопроцентную гарантию, что поломка аэрокара остановило бы ту от ее целей. - Но даже если она жива. – продолжил пытаться отговорить ее от похода в Надежду Чжу, будто не замечая, как та на него посмотрела после его слов, не сдавался Итан. – С чего ты вообще взяла, что мы найдем ее? Теперь, после того, как геты уничтожили лагерь, и вероятно все наше оборудование, мы не… Не закончив предложение, доктор вдруг замолчал, и, понимая причину, по которой тот это сделал, женщина тут же активировала уни-инструмент, после чего попыталась связаться с дочерью. Возможно, при нападении на лагерь геты уничтожили глушилку наемников, блокирующую связь на дальние дистанции, и когда она поняла, что это действительно было так, ее радость быстро испарилась, когда вместо голоса Элизабет она услышала стрекочущие звуки, которые издавали те проклятые машины. В сердцах выругавшись, она со злости пнула небольшой булыжник, отправив его в дальний полет, после чего повернулась к идущему рядом с ней мужчине, который и без слов понял причину ее вспышки. - Наверное, они теперь, как и наемники до этого перехватывают все сигналы на планете. – предположил Итан, стараясь не думать о том, в каком они теперь были плачевном состоянии. - Возможно. – пожала плечами доктор Бэйнем, все еще расстроенная тем, что не смогла связаться с дочерью. – Хотя надежда на то, что сейчас могло получиться услышать ее голос, была мала. Видя, что та сейчас была не в настроении вести разговоры, вероятно опять углубившись в сомнения о том, жива ли еще была ее дочь, Итан решил сосредоточиться на том, что им делать, и каковы собственно шансы на то, чтобы выжить. Даже если геты не станут их искать, и они не пойдут в Надежду Чжу, где обитало нечто гораздо более опасное, чем синтетики, тех запасов, которые они стащили из кладовой, хватит максимум на две недели, после чего они окажутся перед проблемой того, как не умереть от голода и жажды. Вероятнее всего они вдвоем остались единственными разумными существами на планете, за исключением гетов и возможно Торианина. Хотя как считал сам доктор, Вид 37 это нечто вроде плотоядных земных растений, только более крупное, и вместо того, чтобы поедать, оно перестраивает и управляет своими жертвами для тех нужд, которые способны облегчить ему жизнь. А теории его коллег относительно того, что Торианин был гораздо могущественнее, чем можно было представить, он считал самым настоящим бредом. Чего только стоили байки Армитджа, который насмотревшись древних наскальных рисунков, считал это растение-переросток чем-то вроде божества. Нет, разумеется, он и сам осознавал то, что Торианин сделал с колонистами и те ужасные создания, что выходили на улицы города по ночам, могли легко пробудить в голове подобные мысли, но для ученого мужа такое было просто недопустимо. Он не один раз говорил профессору Армитджу, об этом, но тот настаивал на своем, и к своему раздражению Итан замечал, что все больше членов его исследовательской группы переходили на сторону впавшего в маразм старика. В связи с этим, он настоятельно рекомендовал Элвуду подпускать к мониторам, на которых изображалось происходящее в колонии только его и тех, кто не поддавался бредовым россказням старого идиота. Лично его, в отличие от Армитджа, борющегося за спасение своей души, беспокоила судьба колонистов, и он день и ночь работал над токсином, который смог бы справиться с заразой, что витала в воздухе над Надеждой Чжу. Но все те образцы, что его группа успела добыть перед тем, стремительным переездом в башни, оказались устойчивы ко всем ядам и токсинам, которые они выводили в лаборатории, и с каждой неудачей Итан был все ближе готов к тому, чтобы признать, что тем несчастным уже ничем не помочь. И в такие минуты он с яростью думал об ублюдках, сидящих в своем роскошном офисе на Элизиуме, по вине которых и происходил, весь тот ужас, что творился на Феросе. Именно они уничтожили бетонный саркофаг, позволив корням Торианина спокойно расползаться по всему городу, распыляя отраву, проникающую в легкие и кровеносную систему. Именно из-за них, целые семьи превратились в то, что теперь сложно было назвать людьми, и он понимал скептицизм своих коллег, когда говорил о том, что тем еще можно вернуть их прежние жизни и облик, при условии, если удастся полностью вывести споры Торианина из их организмов. Также у него имелась теория, если уничтожить паразита, что окутал своими призрачными щупальцами весь город, колонисты могут придти в себя, и втайне ото всех приступил к созданию особо опасного токсина, и почти преуспел в этом, но шанс на то, что ему позволили бы осуществить задуманное был ничтожно мал. Совет директоров нисколько не заботила судьба колонистов, и вместо того, чтобы спасть тех, они приказывали бросить все силы на исследование того, каким именно образом 37-й подчиняет свои жертвы. Гребаных ублюдков заботило лишь это, и они, должно быть, спали и видели, как продают газ на основе спор Торианина, позволяющий контролировать противника. Хотя теперь все это было уже не так важно, и нападение гетов можно было даже рассматривать как справедливое возмездие за то, что они сделали, и как следует все обдумав, Итан пришел к выводу, что раз уж им скоро придется умереть, то пусть уж хотя бы его подруга умрет с надеждой на то, что ее дочь все еще жива. В любом случае раз уж они больше не жильцы, он все больше склонялся к тому, чтобы умереть от пуль гетов, или когтей и клыков чудовищ Торианина, чем от медленной и голодной смерти. Подумав об этом, он не смог удержаться от нервного смешка, так как будь сейчас рядом с ними профессор Армитдж, тот бы с ним не согласился. По версии старика, тех, кто попадал в лапы (если они у того конечно были) Торианина, ждало нечто куда более ужасное, чем смерть, и он много раз говорил о том, что души бедных колонистов обречены на вечные муки. И несмотря на то, что это был антинаучный бред, у того появлялось все больше сторонников, и с каждым днем обстановка в лагере становилась все более напряженной. А после бегства младшей Бэйнем его и без того шаткое положение пошатнулось окончательно, и в руках Армитджа стало гораздо больше власти, и даже многие наемники перешли на сторону старика, в связи с чем он собственно и решил бежать вместе с Джулианной. Элвуд стремительно терял позиции, и когда фанатики Армитджа, наслушавшись его речей о жертвоприношениях, перешли бы от теории к практике, он бы предпочел оказаться от лагеря как можно дальше. С каждым днем Армитдж становился все более одержим теми табличками и фресками, что он нашел в подземных пещерах, и на которых было изображено такое, что любого нормального человека давно вывернуло бы наизнанку, в то время как старик мог часами любоваться на ужасные рисунки, и его рассказы о жертвоприношениях и мессах, которые устраивали те, кто жил на Феросе раньше, обрастали все более пугающими подробностями. Итан не знал и не предполагал, откуда тот брал все эти истории, сочинял ли, или сумел перевести причудливые иероглифы, что были выбиты на табличках, но каждый раз, когда старик снова заводил свои истории, его охватывал самый настоящий страх, который он к своему раздражению не мог объяснить. Разумеется, это были всего лишь россказни старика, свихнувшегося из-за чувства вины перед колонистами, но как только он их начинал, воображение Итана начинало рисовать такие безобразно и иррационально живые образы, что он порой задумывался о том, а не заразился ли он и сам тем безумием, которым страдал профессор? Участившиеся кошмары тоже не способствовали хорошему самочувствию, и когда он с утра подходил к зеркалу, на него смотрело лицо разбитого и потерянного человека, которым он стал за эти проклятые месяцы, проведенные на Феросе. Еще четыре месяца назад, он считал свой переезд большой удачей, надеясь за утомительной и нудной работой забыть о болезненном разводе, отравляющем ему жизнь почти два года, теперь же, он бы предпочел вообще никогда не слышать и не знать об этом проклятом месте, которое, скорее всего, станет его могилой. Полностью поглощенный своими мыслями, он не замечал ничего вокруг, и лишь когда идущая рядом с ним женщина, потрясла Итана за плечо, пытаясь привлечь его внимание, вырвала из омута беспокойных и мрачных размышлений. - Кажется, я что-то слышала. – озираясь по сторонам, пытаясь найти источники шумов, прошептала Джулианна, опасаясь что геты все-таки пустились за ними в погоню. Правда, судя по всему, шум был впереди них, и все нарастал, и что бы ни издавало те звуки, никто из них не хотел встретиться с их источником. Заметив неподалеку небольшую яму, они как можно быстрее залезли внутрь нее, и, пригнувшись, стали дожидаться того, что к ним шло, или вернее сказать неслось на всех парах. Осторожно выглянув из укрытия, Джулианна прищурилась, пытаясь понять, что же именно она видела, но из-за скорости, с которой двигался тот объект, он собирал вокруг себя клубы пыли, из-за чего было очень сложно разобрать, что это такое. Неожиданно тот начал замедляться, и к своему удивлению она поняла, что это был человек, а не аэробайк, как она подумала сначала. Еще больше она удивилась, когда увидела, что на его спине висел еще один человек, и когда пыль, поднятая им, улеглась, Джулианна не помня себя от радости, со всех ног бросилась к нему. - Джул, ты куда?! - выскочил следом за ней, Итан, но уже через секунду понял причину, по которой та сорвалась с места, наплевав на осторожность. Все еще не веря тому, что она смогла найти ее, женщина заключила еле стоящую на ногах девушку в объятия, чуть не повалив ту на землю, не сдерживая слез, она продолжала покрывать исхудавшее лицо девушки, поцелуями, хотя та не сопротивлялась, как и ее мать, не находя себя место от радости. Наконец сумев, высвободится, девушка решила представить своего спасителя, однако к своему удивлению заметила, что тот отошел в сторону от них, и, взобравшись на небольшой валун, всматривался в две башни, очертания которых явственно проступали на горизонте. - Мистер Мерсер, разрешите вам представать… - Я уже понял, кто она. – грубо перебил ее Алекс, которого их трогательная встреча несколько выбила из душевного равновесия, и ему было неприятно осознавать, что он был рад за Элизабет, которая всю их дорогу до башен переживала за свою мать. - Кто он? – видя, что нахал в капюшоне снова отвернулся от них, тихо спросила Джулианна, признавшись самой себе, что тот ее пугал, к тому же она так и не смогла понять, как он мог передвигаться так быстро. - Он… ну… - замялась девушка, не зная как объяснить матери, что стоящий всего в нескольких метрах от них человек, был самым опасным живым существом во всей галактике. Правда Джулианну это уже не так сильно волновало, когда, наконец, успокоившись и придя в себя после неожиданной встречи, она заметила, какой болезненно исхудавшей была ее дочь. Быстро сняв со спины рюкзак с припасами, она протянула той банку с консервированными персиками, и, потянув за колечко крышки, девушка жадно начла поглощать ее содержимое. Закашлявшись, она чуть не подавилась, после чего начала есть уже медленней, в то время как доктор Енг, которого она уж точно не ожидала увидеть в компании мамы, начал рассказ о том, почему им пришлось покинуть лагерь. - Что с передатчиком? – как только тот закончил рассказ, спросил у него Мерсер, по виду которого можно было сказать, что узнав о том, что синтетики могли лишить его возможности покинуть планету, он, мягко говоря, был немного расстроен. - Я не знаю. Возможно, уничтожен. – ответил Итан, боязливо покосившись на стоящего рядом с ним парня, глаза которого, как ему показалось на секунду вспыхнули красным цветом в тени его капюшона. – Мы были снаружи, когда машины проникли внутрь башни, но раз они заменили глушилку наемников своей, то возможно и передатчик тоже уничтожили. - Ясно. – еще сильнее помрачнел Алекс, злясь на девушку за то, что та уговорила его идти к лагерю ЭкзоГени, и на себя за то, что согласился, вместо того, чтобы ждать Шепарда, который возможно уже был в Надежде Чжу. – Значит, у нас осталось не так много времени. - О чем вы? – не поняла Джулианна, но ей точно не понравилось, как мрачно он произнес эти слова. - Мы считаем, что ЭкзоГени может выслать на Ферос команду зачистки, и передатчик был единственным шансов вызвать помощь до того, как это произойдет. – ответила за него Элизабет, хотя и не совсем разделяла его опасения, не думая, что их наниматели могли так обойтись со своими людьми. Но насколько было видно, доктор Енг, был склонен согласиться с Мерсером, да и ее мать, после ее слов, пробормотала под нос нечто вроде проклятых корпораций. - Возможно, передатчик и не сломан. – спустя минуту пробормотал Итан – Но даже если это и не так, нам будет нужно вернуться обратно, а это последнее, что нам следует делать. - Не думаю, что у нас есть большой выбор. – ответил Алекс. – Сейчас, я хочу, чтобы вы ждали меня здесь, пока я занимаюсь нашими синтетическими друзьями… - Вы собираетесь идти туда? – не время своим ушам, доктор Бэйнем уставилась на парня, который похоже говорил это на полном серьезе. – Вы, наверное, не понимаете того, что произошло в нашем лагере. Геты убили всех, кто там был, и если вы туда пойдете, то и с вами произойдет то же самое. Она еще больше удивилось, когда поняла, что того лишь позабавили ее слова, и бросив им, чтобы они никуда не уходили, направился в сторону башен, и вскоре скрылся в облаке пыли, поднимающейся из-под его ботинок. - Он сумасшедший. – пробормотал Итан, не в силах поверить, что тот, после всего того, что они ему только что рассказали, отправился туда, где его ждала верная смерть. - Это верно. – согласилась с его словами Элизабет – Но на вашем месте я бы беспокоилась не за него. Он был рад возможности побыть наедине, наслаждаясь пешей прогулкой до башен, которые были все ближе и ближе, невольно заставляя думать о мастерах, что жили на Феросе тысячи лет назад, и могли строить такое, что даже сейчас ни одна раса со всеми технологиями не могла повторить. Теперь же от протеанской цивилизации остались лишь одни руины, чудом уцелевшие после налета жнецов, и даже спустя многие тысячи лет, некоторых из памятников некогда господствующей по всей галактике расы, до сих пор сохраняли былое величие, и все те, кто имел честь их видеть, невольно восхищались тому, что открывалось их взору. Его же это впрочем, сейчас мало заботило, и единственное о чем он думал, было то, что могло его ждать в скором времени. Алекс нисколько не сомневался, что ЭкзоГени отправит на Ферос свои корабли, хорошо зная, как работают подобные организации, и со времен Гентека мало что изменилось. Такие корпорации никогда не ставят жизни сотрудников выше прибыли и безопасности, и если в скором времени он не покинет планету, его положение сильно ухудшится, а он меньше всего на свете хотел дополнительных задержек. Поэтому добравшись до передатчика, а он очень надеялся, что тот не был сломан, он вызовет себе корабль, после чего отправится на поиски Нормандии, и как только она перейдет в его руки, он пройдет через ретранслятор, за которым как он считал, скрывался канал, который так жаждали заполучить хозяева Хеллера. Правда в мыслях это было сделать куда проще чем на деле, и как бы Алекс не хотел признавать, то время, что он провел с Элизабет, о которой ему приходилось заботиться все эти дни, снова его размягчили, и всерьез опасался, как бы эта наигранная человечность не сыграла с ним злую шутку. Нет, разумеется, он был зол на Шепарда и считал, что за столь подлый поступок тот заслуживал смерти, все же когда он окажется с ним лицом к лицу, могло выйти так, что его рука бы дрогнула. Ему была ясна причина, по которой тот это сделал, и, поставив себя на места Шепарда, он был вынужден признать, что поступил бы точно также, причем гораздо раньше. Возможно, веди он себя с тем, да и с остальными тоже, несколько по-другому, все могло бы сложиться иначе, но при всем желании, он бы вряд ли смог бы долго продержаться, изображая наигранную любезность. Да и вообще он не хотел ни с кем сближаться, так как воспоминания о его прошлой команде, с которой он много пережил, и которая давно мертва, были свежи, словно еще только вчера они вместе с Хеллером и Сабриной штурмовали блокпост Черного Дозора. С тех пор прошло много лет, а для него до сих пор оставалось загадкой, почему они отвернулись от него, после всего того, что они вместе пережили, причем все это произошло столь стремительно, что когда все закончиться, думать об этом уже было поздно, и совершенно не хотелось. К счастью, у него оставалась сестра, и, помня о том, что с ней потом произошло, Алекс в который раз пришел к выводу, что рядом с ним небезопасно, и не повернись Шепард против него, когда бы все закончилось, он бы и сам ушел, оставив его и Нормандию в покое. Но капитан сделал выбор, как и он сделает свой, когда придет время. В любом случае подобные размышления были чем-то вроде дележа шкуры неубитого медведя, и, решив пока не заглядывать так далеко, Алекс снова прибавил шагу. Вскоре, преодолев странный лес, полностью состоящий из десятиметровых каменных столбов, непонятного назначения, и пробравшись через многочисленные развалины, коими были окружены грандиозные башни, которые вероятнее всего были самой высокой точкой планеты, он остановился неподалеку от них, после чего забравшись на крышу полуразрушенного здания, стал наблюдать за тем, что происходило внизу. По словам тех двоих, что смогли выжить в произошедшей здесь бойне, гетов должно было быть не очень много, однако то, что он сейчас видел, было отнюдь не так, и около входа в одну из башен, словно ряды оловянных солдатиков выстроилось порядка сорока боевых платформ, в числе которых было и две машины, вооруженные лезвиями, и которые могли доставить немало хлопот, когда он вступит с ними в бой. Также, не считая застывших, словно манекены синтетиков, он заметил несколько мутантов, очень похожих на тех, с которыми ему пришлось столкнуться на Иден Прайме, Теруме и том корабле, где Шепард проявил себя в полной мере. Для них было сооружено нечто вроде загона, в котором кроме снующих по нему полулюдей-полусинтетиков, также лежали тела убитых, сваленных в одну кучу, и облитых чем-то вроде бензина, вероятно для последующего сожжения. Кроме того, он насчитал еще семь боевых платформ, в том числе и одного прайма, шныряющих по округе, и неизвестно, сколько их могло быть внутри. Выждав еще несколько минут, Алекс прикинул, сколько сил и времени у него уйдет на то, чтобы справиться со всеми ими, а учитывая, что полонить запас биомассы он ими не мог, пришлось отклонить лобовую атаку. Покинув укрытие, и стараясь передвигаться как можно тише, Алекс добрался до основания одной из башен, и, убедившись, что его никто не заметит, начал взбираться по стене. В какой-то момент, рядом с тем местом, где он начал подъем, прошел небольшой патруль, состоящий из двух стандартных боевых платформ, и еще одной, передвигающейся на четвереньках, и никому из них не пришло в механическую голову посмотреть наверх. Вскоре Алекс достиг края корабля, что держался на весу благодаря огромным крючьям, идущим из его основания, и глубоко загнанным в стены башни. Как он и думал, от дредноута, как и в случае на Антибаре внутрь нее шло несколько кабелей, и, убедившись, что никто не смотрит в его сторону, Алекс быстро влез внутрь. Правда, далеко пройти он не смог, так как выход из комнаты, в которой он оказался, был закрыт неким силовым полем, которое после небольших манипуляций с мусором, что валялся на полу, как выяснилось, не пропускал никакую органику. Вероятнее всего оно питалось от генератора, который судя по кабелям, находился внутри корабля, и пусть это и вызовет лишнее внимание, Алекс решил, что подобная преграда, пока он будет обследовать башню в поисках передатчика ему встретится не одна, и, нарастив на руке лезвие с силой опустил его на кабеля. Выпуская снопы искр, те задергались словно ужи на сковородке, несколько раз ударив его током, зато путь был открыт, и, не теряя времени, когда геты отправятся искать того, кто вырубил им свет, отправился дальше. Из того, что ему рассказала Элизабет комната Элвуда, в которой должен был быть передатчик, находилась на верхних этажах башни, которую тот занял, вероятно, воображая из себя босса крупной компании на Уолл-Стрит. Потратив несколько минут на поиски лестницы, он начал стремительно подниматься наверх, и лишь когда он почти достиг верхних этажей, до него донеслись звуки ударов металлических ступней о каменные ступеньки, что говорило о погоне. Из того, что Алекс слышал, у него было еще достаточно времени, чтобы осуществить задуманное, поэтому особо не торопясь он, приступил к обыску верхнего этажа, и вскоре нашел то, что искал. Выбив наспех сооруженную дверь, что закрывала вход в комнату старшего наемника, он сразу же нашел то, что искал, правда подобная находка его не сильно обрадовала. Осмотрев раскуроченный передатчик, обломки которого валялись по всей комнате, он понял причину, по которой Элвуд не мог связаться со своими нанимателями, и насколько Алексу было видно, тот сам его и сломал, хотя причина подобного поступка была ему непонятна. Также на столе, на котором лежала сломанная аппаратура и два разобранных пистолета, он заметил несколько глиняных табличек, вероятнее всего тех самых, про которые ему рассказывал Элизабет. Взяв одну из них в руки, он с некоторым интересом рассматривал рисунок, что был на нем высечен, и изображающий некоего спрута, в щупальцах которого беспомощно барахтались какие-то гуманоиды. На других табличках были не менее приятные глазу картины, и лишь замысловатые иероглифы, что были нацарапаны под каждым рисунком, отличались друг от друга, словно все они были страницами одной книги. Сам не зная причину, по которой он это делал, Алекс поглотил все таблички, спрятав их в своей утробе, решив при случае изучить их как следует, так как несмотря на то, что он мало чем интересовался кроме своей цели, те пробудили в нем любопытство. Наспех обыскав комнату, на случай, если в ней спрятано еще что-нибудь интересное, он обнаружил аудиодневник того, кто совсем недавно жил в этой комнате, и спрятанный под кроватью. Времени слушать запись уже не было, так как, судя по звукам, геты были близко. Алекс спрятал внутри себя и его, после чего, приготовился дать бой тем, кто вот-вот должен был к нему ворваться. Первым, естественно как он и ожидал, появилась махина, вооруженная стальными лезвиями, которая, не ожидая того, с кем ей придется встретиться, тут же отлетела на несколько метров назад, когда он швырнул в ее сторону металлический столик. Выставив пред собой щит, поглощающий большинство выстрелов, Алекс не давая тому времени сориентироваться, протаранил его, отбросив к лестнице, и протяжно взвыв, тот полетел вниз. С остальными платформами справиться не составило труда, и вскоре вокруг него валялось множество запчастей, за которые любой кварианец был бы готов убить, и часть из которых все еще дергалась, словно оторванные паучьи лапки. - Кажется, я возвращаю себе былую форму. – раздавив ногой оторванную голову, ухмыльнулся Алекс, оценив результаты своей работы. Правда насколько было слышно, расслабляться было рано, и к нему грохоча по лестнице, поднимался еще один отряд, вероятнее всего более крупный, но это его уже не сильно волновало. Немного размявшись, он вошел в азарт, и теперь с нетерпением ждал очередных гостей, которых он надеялся, будет достаточно много, чтобы удовольствие можно было бы растянуть хотя бы на пять минут. Когда Элизабет все же решилась рассказать, кем был тот, кому она обязана жизнью, она подозревала, что реакция будет несколько неспокойной, но когда мама и Итан чуть ли не силой поволокли ее за собой, была вынуждена признать, что рассказать им правду было не самой лучшей идеей. - Да ладно вам, он же на нашей стороне. – продолжая прихрамывая шагать за ними, Элизабет в очередной раз попыталась уговорить их остановиться, но видимо перспектива близости с Манхэттенским монстром пугала тех гораздо сильнее, чем она думала. - Господи, как же я сразу не догадалась? – поражаясь самой себе, что не узнала того сразу, хотя его куртка показалась ей смутно знакомой, продолжала бормотать себе под нос Джулианна, крепко сжимая слабо упирающуюся дочь за руку. - Но ведь он спас меня! – выложив свой главный аргумент в пользу Мерсера, чуть ли не кричала Элизабет, и лишь когда она сумела-таки выдернуть руку из медвежьей хватки метрии, та остановились, одарив ее недовольным взглядом, который ей часто приходилось видеть. - Послушай, я не знаю, что ему от тебя нужно, и не хочу это выяснять. – разговаривая словно с маленькой, Джулианна попыталась образумить дочь. – Зато я очень хорошо знаю, на что способно это чудовище, и чем дальше мы от него будет, тем лучше. - И на что же оно способно? На то, чтобы спасти мне, и всем нам жизни? – вспыхнула Элизабет, уверенная в том, что она хорошо знает Мерсера, раз провела в его компании почти неделю. – Мама, он спас меня, разве ты не понимаешь? И нам не нужно уходить. Он разберется с гетами и вызовет для нас помощь. - Скорее уж для себя. – фыркнул Итан, еще раз покосившись в сторону башен, боясь увидеть того, что их новый знакомый возвращается. – Что он вообще здесь забыл? - Сказал, что ждет здесь кого-то. – вспомнив туманные фразы, которыми Зевс отмахивался от ее вопросов о его причине пребывания на Феросе, ответила Элизабет. Впрочем, как ей самой казалось, того, кого ждал Мерсер, не ждало ничего хорошего, и та зловещая улыбка, которая появлялась на его губах, когда он говорил о корабле, что должен был прилететь, пугала и ее самому. Однако в остальном ей было довольно комфортно в его компании, и многие из тех историй, что ходили вокруг его персоны были явной ложью. Например, байки о том, что он заживо ест людей, или умеет плеваться огнем, и ей было несколько стыдно, что она раньше во все это верила. Каждый раз, когда она говорила с ним, Элизабет испытывала нечто вроде благоговейного трепета, как будто столкнулась с чем-то необычайно великим, ощущая себя по сравнению с ним ничтожной маленькой мошкой. И уже чего она точно не могла понять, так это причину, по которой Зевс спасал ей жизнь, более того, тащил на себе, когда мог бы давно бросить. Из его же слов, она ничем его не интересовала, и почти все слова, которые Мерсер ей говорил, отдавали пренебрежительным тоном, однако продолжал ей помогать, и она не думала, что он хотел причинить ей какой-нибудь вред. - Если бы он хотел убить меня, то сделал бы это еще в тот момент, как встретил меня. – заявила Элизабет, и усевшись на камень, всем своим видом показывала, что не собирается продолжать путь, к тому же у нее предательски тряслись ноги, и похоже остальные это тоже заметили. Не желая ругаться с дочерью, особенно после того, как они снова были вместе, Джулианна сделал глубокий вздох, после чего уселась на землю рядом с ней, решив, что раз уж та так привязалась к чудовищу, она будет дожидаться его вместе с ней, ну а дальше уже как будет. К тому же, по ее словам, он спас ей жизнь, а это чего-то стоило. Итан же, однако, не собирался этого делать, и, несмотря на отговорки семейства Бэйнем, забрал из рюкзака Джулианны половину запасов, и напоследок назвав их круглыми дурами, за то, что они поверили Мерсеру, заявил, что не собирается принимать смерть в его когтях. На всякий случай, сообщив им, что он идет к южной гряде, где они проводили первые раскопки, перед тем, как продолжить их на территории города, Итан оставил их вдвоем, надеясь, что они все же послушают голос разума, и вскоре его догонят. - Надеюсь, ты права, и мы не зря ждем его. – как только маленькая фигура на горизонте полностью скрылась из вида, подала голос Джулианна, прервав почти получасовое молчание, во время которого каждая из них была погружена в свои мысли. - Я тоже. Может доктор Енг еще вернется? - Не знаю, он иногда может быть очень упрямым, прямо как твой отец. – покачала головой Бэйнем, которой было жаль, что все ее уговоры остаться не подействовали на Итана, для которого страх остаться одному оказался слабее страха перед Мерсером. Да и сама она осталась только потому, что Элизабет настояла на своем, а снова разлучаться с ней не хотела. Она и так почти целую неделю не могла сомкнуть глаз, переживая за дочь, надежда, на возвращение которой с каждым днем становилась только слабее. Последние несколько дней для нее были не иначе как адом, и она почти не воспринимала того, что происходило в лагере, что возможно было, не так уж и плохо, так как, судя по тому, что рассказал ей Итан, когда решил бежать вместе с ней, профессор Армитдж организовал нечто вроде культа. По словам доктора Енга, тот все более настоятельно призывал к тому, чтобы они все принесли себя в жертву Торианину, как те странные существа с табличек, которые старый ученый повсюду таскал с собой. Вместо довольно известного и популярного в научных кругах деятеля, он неумолимо превращался в безумного проповедника, которых ей, выращенной в семье религиозных фанатиков, в детстве часто приходилось видеть. Как говорил Итан, значительная часть исследовательской группы и наемников переметнулись на сторону Армитджа, и ему становилось все сложнее уговаривать их вернуться к работе над токсинами, с помощью которых можно было бы убить, или хотя бы обезопасить споры Торианина. В некоторой степени было даже хорошо, что Элизабет успела покинуть лагерь, до того, как ситуация бы окончательно вышла из-под контроля, так как даже Элвуд возможно перешел на сторону безумного фанатика. Тем не менее ей все равно было жаль их всех, в том числе и Армитджа, который нашел в себе силы уйти достойно, так и не успев осуществить то, к чему он стал так стремиться с того самого момента, как начал расшифровывать древне тексты выбитые на глиняных табличках. - А ты часто говорила с Армитджем? – повернувшись к дочери, спросила Джулианна, запоздало вспомнив, что та проводила много времени за разговорами со старым профессором, и могла бы рассказать немало интересного о том, что тот смог найти. Сама же она почти не общалась со стариком, проводя почти все время, работая над образцами вместе с Итаном и его командой, в то время как у Элизабет было гораздо больше свободного времени. - Да, а что? – не понимая, почему та вдруг у нее это спросила, удивленно ответила девушка. - А он рассказывал тебе о том, над чем он работал? - Не очень много, говорил, когда придет время, я все узнаю. Правда, он как-то поделился теорией относительно того, сколько могло быть лет 37-му виду, и о том, что найденное нами существо вполне могло быть тем, что протеане называли Богуллом. - Кажется мне знакомо это имя. – задумалась Джулианна, пытаясь вспомнить, где она раньше могла слышать это имя, и невольно вздрогнула, вспомнив кошмарную фреску, которую она видела в древнем храме на Паллавене. - Богулл – демон с тысячью лиц, как говорят историки в самые поздние периоды протеанской цивилизации, это имя фигурировало все чаще, и если в наиболее древних находках Богулл почти не упоминался, то в самых новых храмах и письменах оно фигурировало постоянно. Некоторые даже считают этого демона причиной гибели протеанской расы, хотя и не верят в то, что нечто подобное могло когда-то существовать, и скорее всего протеане так назвали некую угрозу, возможно даже чуму, что выкосила их планеты одну за другой, но так или иначе, каждый раз, когда в древних текстах, упоминался Богулл, рассказывалось о некоем потустороннем ужасе, из которого следовало, что все протеане испытывали священный страх только перед одним его именем. – процитировала Элизабет, вспомнив статью из энциклопедии, которую отец ей подарил в детстве, и которая поразила ее больше всего, и она потом еще долго боялась темноты, откуда как ей казалось на нее смотрели восемь горящих глаз. - Теперь вспомнила. – поежилась женщина, припоминая, как она ругалась с Томом из-за книжки, которую тот подарил их дочери, и какое она потом испытала облегчение, когда вырвала страницу с тем проклятым, как бы сказали ее сумасшедшие родители, богохульным рисунком. – Так значит, Торианин… - Нет, то, что очень часто ошибочно исследователи принимают за Богулла, на самом деле были предостерегающие изображения Торианина, а что до самого демона, то до наших дней сохранилось очень мало его описаний, и большая их часть храниться у различных коллекционеров, любящих собираться все необычное. - А тот рисунок из книжки, который тебя так пугал в детстве? - Это самое позднее его изображение, и на самом деле, у Богулла было всего два глаза, и причину, по которой к ним потом начали добавлять еще шесть, никто из историков, сколько бы ни провел времени, изучая древние легенды, так и не смог выяснить. – невольно вспомнив свое детские страхи, поежилась девушка, все меньше желая продолжать разговор на эту тему, так как даже после всего того, чему она стала свидетелем в последние несколько месяцев, ей все равно было немного жутко говорить о том, в чье существование она не верила, но все равно испытывала какой-то потусторонний страх, когда говорила или думала о нем. - Понятно, а тебе не показалось, что профессор слишком увлекся своими исследованиями? - Да нет, честно говоря, меня больше беспокоило то, что происходило в колонии, и мне жаль, что я сбежала, и украла твою машину… - Ничего, главное, что с тобой все хорошо. – успокоила ее мать, которая теперь, после всего того, что произошло в лагере была рада, что той в тот момент там не было, хотя у нее все равно каждый раз, когда она смотрела на истощавшую Элизабет, щемило сердце. – Может, хоть сейчас расскажешь, что с тобой происходило все эти дни? - Да мне почти и нечего рассказывать. – не желая говорить матери о том, что ей пришлось пережить, в частности об эпизоде с аэрокаром, когда она вместе с Мерсером пряталась от бессметных полчищ омерзительных монстров, наводнивших город ночью. – Почти все время, что меня не было, я просидела в Никталопии, пока Мерсер изучал город. Потом, когда он понял, что никто не прилетит, мы решили отправиться к нашему лагерю. Я рассказала ему о передатчике наемников, и он захотел вызвать себе корабль, вот собственно и все. - А что колонисты? – спросила Джулианна, боясь даже представить, во что теперь превратились те бедные люди, так как их мутации проходили с пугающей быстротой, а все камеры, что были установлены в поселении, уже несколько дней как не работали. - Не знаю. Когда мы уходили, они все еще были в городе, но это было около двух дней назад, а за это время многое могло произойти. Те же геты могли наведаться и туда, а не только в наш лагерь. - Возможно, для колонистов так было бы даже лучше. – тихо произнесла доктор, действительно считая, что те страдания, на которые Торианин обрек колонистов были куда хуже смерти, и она могла только представить, какие страдания они испытывали, когда их тела начинали перестраиваться. Видя, что подобные разговоры действую на Элизабет подавляюще, которая явно пережила нечто такое, о чем ей не хотелось рассказывать, Джулианна предпочла отвести беседу от неприятной той темы, хотя общаться на будничные темы было сложно, учитывая обстоятельства. Они обе пережили и стали свидетелями много чего такого, о чем бы хотелось забыть, и неизвестно, что их еще ждало впереди и удастся ли им вообще выбраться с Фероса. Вскоре разговоры сошли на нет, и каждая погрузилась в свои невеселые мысли, которым очень способствовали мертвенные пейзажи, что были вокруг. Вскоре тишина начала становиться все более зловещей, и, обеим сидя на открытом пространстве, стало несколько неуютно, и от знания того, что где-то под ними сейчас перебирая отростками-щупальцами затаилось огромное чудовище. Не сговариваясь, они перебрались к руинам, что был неподалеку от них, и, взобравшись на бетонные плиты, стали чувствовать себя немного увереннее. - Думаешь, он справиться с ними? – покосившись в сторону башен, спросила Джулианна, так как Мерсера уже не было два часа, и она не знала, был ли он жив, и имело ли смысл его ждать. Да и вообще, она еще не до конца была уверена в том, что хочет его возвращения. - Справится. – с уверенностью ответила Элизабет, и словно в подтверждение ее слов, со стороны башен раздался громкий грохот, и повернувшись в их сторону, они обнаружили, что корабль гетов, который еще несколько секунд назад висел на одной из них. теперь куда-то делся. - Он, что, сумел обрушить дредноут? – ошарашено пробормотала женщина, смотря на поднимающееся облако пыли, вызванное падением огромной стальной махины. Ее дочь это, однако, похоже, не сильно удивляло, и вполне возможно за то время, что она провела вместе с тем монстром, она многого насмотрелась, хотя насколько было видно, совершенно его не боялась. Джулианна же напротив, только сейчас увидев результаты работы Мерсера, наконец, осознала, что все это происходило в действительности, и что все то, что она раньше считала полным бредом, было правдой, и Зевс существовал на самом деле, и что особенно выбивало ее из колеи, она не знала, как на это реагировать. После того как ушел Итан и они с Элизабет разговорились, она смогла на время выкинуть его из головы, но теперь все сомнения по поводу того, что им теперь делать снова дали о себе знать. Она не могла загадывать, что произойдет, когда Мерсер вернется, если он, конечно, вернется, ведь насколько она поняла, ни она, ни Элизабет ему были не нужны, и быть может, когда он доберется до передатчика, он останется в башне, бросив их на произвол судьбы. В таком случае, а подобное развитие событий вполне могло произойти, самым верным было бы найти Итана, а дальше будет видно. Да и вообще она ощущала вину за то, что не ушла вместе с ним, и за то, что не смогла уговорить его остаться. Решив дать Мерсеру еще пару часов, Джулианна пришла к выводу, что еще немного она готова подождать, но если за это время он не объявится, как бы Элизабет не сопротивлялась, она силком потащит ее за собой. Тот вид, что открывался с вершины башни, был воистину шикарен, и, подойдя к самому ее краю, расставив руки, словно он был Иисусом на горе Корковаду, Алекс простоял так несколько минут, противостоя мощным порывам ветра, и любуясь пейзажами разрухи, что царила вокруг. Из тех воспоминаний, что он получил от протеанина на том месте, где он сейчас стоял, был величественный город Неаду, который много веков был самой настоящей гордостью протеанского народа, и который обезлюдел в течение нескольких дней, когда Торианин пробудился и начал проявлять себя в полной мере. На многие сотни километров во все стороны от центральных башен, которые остались практически единственным, что уцелело, когда жнецы в очередной раз посетили пустынную планету, тянулись мощеные янтарным камнем улицы, со множеством арок и башен, украшенных фресками с героями протеанской мифологии. Порывшись в воспоминаниях, Алекс буквально видел грандиозный мегаполис с его башнями и храмами, статуями и фонтанами, в которых плескались дети, огромными, тянущимися на многие километры, парками, в которых раньше гуляли семьями, выгуливая странных ящероподобных существ, в которых угадывались смутные очертания саларианцев. Копнув еще глубже, Алекс смог выловить в паутине памяти воспоминания о семье поглощенного им протеанина, которая успела улететь на последнем челноке, в то время как он вместе с другими мужчинами до последнего сдерживал напирающих на него со всех сторон безобразных монстров. Все это было так странно и необычно, видеть былое величие протеанского народа, знать их историю, язык, быть единственным кто знал о них столь много, что будь у него желание, он смог бы написать о них книгу, которая изменила бы все, что всем раньше было известно о древней расе. И как бы он не пытался думать о том, что с теми произошло хладнокровно, Алекс не мог не сожалеть о столь великой потере, в который раз поймав себя на мысли, что жнецы должны быть уничтожены. Он не должен был допустить повторения того, что происходило десятки тысяч лет назад, и какую бы он не испытывал неприязнь и как бы не разочаровался в тех, кто населял галактику сейчас, оставаться в стороне не собирался. Опустив руки, и бросив последний взгляд на руины, что были под ним, Алекс сбросился вниз, и со свистом рассекая воздух, в пару мгновений преодолел огромное расстояние, создав по приземлении здоровенный кратер, который с легкостью уместил бы в себе шагающий танк гетов. Отряхнувшись от пыли, которую он поднял своими действиями, и что налипла к его куртке и джинсам, Алекс хищно улыбнулся, направившись к импровизированному загону, что чудом не пострадал, когда обломки дредноута рухнули совсем близко от него. Было, похоже, что те твари, которых геты сделали из ученых, были единственными, кого он здесь еще не убил, и, подойдя к ним, Алекс впервые получил возможность как следует разглядеть их живьем, в то время как во все прошлые разы, на это не было ни времени ни желания. И как он ни старался, так и не смог понять причину, по которой синтетики делали это с людьми, превращая их в нечто совершенно несуразное, и, судя по тому, как они толкали и мешались друг другу, пытаясь через прутья дотянуться до Алекса, лишенное мозгов. Возможно, это было то будущее, которое жнецы и их синтетические прихвостни видели для органиков, что было еще хуже, чем смерть, и он надеялся, что в утробно завывающих тварях не осталось воспоминаний о том, кем они были раньше. Избавить их от столь незавидной участи было бы актом милосердия, и, перепрыгнув через ограду, Алекс положил конец страданиям, этих несчастных. Долго мучить он их не стал, перерубив всех одним круговым взмахом хлыста, и бросив последний взгляд на валяющихся на земле и истекающих синтетической кровью киборгов, отправился обратно к своей временной компании. Пусть и не было особого смысла к ним возвращаться, Алекс пришел к выводу, что особого выбора у него нет, и раз уж он здесь застрял надолго, мать Элизабет и тот лысоватый хлыщ могли бы рассказать ему о Торианине гораздо больше, чем девушка, у которой были лишь одни догадки по поводу существа, обитающего в недрах планеты. Хотя он и не мог сказать, чтобы его это сильно интересовало, пусть Торианин и не был похож ни на что то, с чем ему раньше приходилось иметь дело, к тому же после того, как он поглотил протеанина, Алекс получил все, что хотел. Когда он вернулся к тому месту, где их оставил, Алекс обнаружил, что те отошли метров на сто в сторону, и к тому же несколько поубавились в числе. - Где третий? – подойдя к ним со спины, спросил Алекс, заставив обеих вздрогнуть от неожиданности, так как засмотревшись наступающим закатом, они не заметили, как тот появился. - Итан ушел. – не решившись вдаваться в подробности о причине, по которой тот это сделал, ответила Джулианна, но по усмешке, что промелькнула на его лице, он и сам ее понял. - С гетами покончено, можете возвращаться обратно. - Тебе удалось вызвать помощь? – с надеждой спросила Элизабет, жилая как можно скорее покинуть Ферос, а еще лучше систему, в которой тот находился. - Нет, передатчик сломан, и если я правильно все понял, тот это сделал ваш начальник службы безопасности. - Элвуд? А ему-то это зачем? – удивилась доктор Бэйнем, в которой на секунду ожила надежда на спасение, но тут же исчезла, когда Мерсер поделился с ними печальными новостями. - Возможно ответ здесь. – ответил Алекс, вытащив из кармана куртки древне записывающее устройство, и протянув его женщине. Все еще ничего не понимая, доктор начала проигрывать запись, и вскоре тишину руин, огласил сбивчивый и нервный голос Элвуда, который торопился, видимо боясь, что у него осталось мало времени, о странных изменениях, что с ним начали происходить, и о том ужасе, что могло его и все человечество ждать в будущем. По его словам, все началось несколько дней назад, со странного сна, настолько необычного, что он даже не поленился пересказать его, и, слушая сбивчивую монотонную речь наемника, особенно зловеще звучащую в наступивших сумерках, обе женщины невольно начали озираться по сторонам, боясь того, что могло скрываться в наступающей тьме. Еще никогда до той ужасной ночи, большую часть которой, после того как он проснулся Элвуд больше не смыкал глаз, ему не снились столь живые и пугающие своей реалистичностью сны. Сначала он даже подумал, что все, что он видел, происходило на самом деле, но потом, когда весь тот ужас, что навеял ему Морфей, проявил себя в полной мере, он впервые в жизни с криками проснулся, грохнувшись на пол с постели. Еще не до конца отойдя от опутавшего его ужаса, Элвуд в страхе осмотрел свое тело, и лишь спустя несколько минут облегченно выдохнул, не найдя на нем отметин, которые оставили ему во сне. Когда первых ужас прошел, и он смог думать рационально, Элвуд попытался вспомнить, что же именно вселило в него такой первобытный страх, и среди уже начавших забываться образов, он увидел его. Единственная причина, которая тогда могла придти ему в голову было то, что образ огромных щупалец, вырывающихся из-под земли, и утаскивающих в темную бездну бесконечную колонну людей, словно в состоянии транса плетущихся к ним, и в числе которых был и он, был вызван тем, что он каждую ночь наблюдал на мониторах, отображающих происходящее в Надежде Чжу. И как он подозревал, нечто подобное могло сниться и его людям, предпочитающим ночное патрулирование снаружи башен, чем сидение в теплой комнате в удобном кресле перед мониторами. Убедив себя в этом, он постарался больше не вспоминать об этом сне, но на следующую ночь тот повторился и оброс куда более пугающими подробностями. Как и в прошлый раз, ему снилось, что он среди множества людей, в числе которых были, как и колонисты, так и ученые ЭкзоГени, которых он и его люди были вынуждены охранять, шел в колонне, движущейся по подземному тоннелю и который заканчивался у гигантского котлована, из которого поднималось зловонное облако испарений. Один за другим, люди бросались в темную бездну с перекошенными от ужаса лицами, и некоторые из них заливались безумным смехом, явно сойдя с ума от творящегося кошмара. Элвуд попытался остановиться, но словно некая неведомая сила заставляла его идти вперед, и вскоре он остановился перед самым краем темной пропасти, со дна которой доносились миллионы стонущих от невообразимых мук голосов, и, закричав от ужаса, упал в непроглядный омут, распростертой перед ним бездны. К своему удивлению, а он пока еще мог это делать, вместо того, чтобы лететь вниз как камень, он словно поплыл, медленно опускаясь все ниже к бездонной впадине, окруженный слабым свечением, исходящим от проносившихся мимо него образов. То были ужасный картины богохульных ритуалов и оргий, не поддающихся никакому разумному объяснению, и будь у Элвуда возможность, он кричал бы во всю глотку, но тьма полностью заполнила его легкие, и он мог лишь безмолвно взирать на окружающий его кошмарный калейдоскоп. Погружаясь все глубже в пучину безумия, ему становилось все сложнее сохранять рассудок, и он боялся, что вскоре и сам, как те несчастные, что стояли наверху и, разразившись сумасшедшим гомерическим хохотом, готовились к прыжку, окончательно потеряет те крупицы рассудка, которые у него еще были. Он не знал, сколько длился его спуск вниз, возможно всего пару минут, но они казались ему целой вечностью, проведенной в любовании чудовищными образами, которые чем глубже он опускался, тем быстрее сменялись, и вскоре в этой мешанине практически ничего нельзя было разглядеть, но этот факт его скорее радовал, чем огорчал. Где-то в отдаленных уголках мозга еще теплилась надежда, что все происходящее было лишь сон, и когда он проснется, он не сможет вспомнить большую часть того, что он сейчас видел, правда, подобное сложно было забыть. А потом, когда он совсем потерял счет времени, полностью потеряв контроль над телом, и разумом, утратив какую либо возможность мыслить, он опустился на дно, и всего одного вида того, что там обитало, хватило чтобы вырвать его из оков сна. Вскочив с постели, полностью пропитанной его потом, он словно безумец, выхватил из кобуры, висящей на спинке кровати пистолет, и лишь когда, включив свет, и убедившись, что он один, заставил себя убрать его обратно. Сердце колотилось с бешеной скоростью, грозясь выпрыгнуть из груди, и достав из тумбочки бутылку азарийского коньяка, начатую им еще четыре месяца назад, осушил ее в три глотка, хотя она была еще почти наполовину полной. Однако лучше он себя не почувствовал, и его продолжала бить странная дрожь, которую он как ни пытался, так и не мог унять. А хуже всего было то, что он помнил недавний кошмар полностью и до малейших деталей, и все те образы ужасающих и непропорциональных чудовищ, поедающих самих себя, по-прежнему стоял у него перед глазами. Но будь это самое ужасное из того, что пригрезилось ему во сне, он бы смог это пережить, но та квинтэссенция космического и неизмеримая столь ничтожными человеческими мерками разума, что обитала на дне котлована, в существовании которой Элвуд ни на секунду не сомневался, вытесняла все остальное. Дрожащими руками, включив лежащее на столе записывающее устройство, он зачитал на кассету все то, что он пережил этой ночью, и лишь с наступлением утра, незадолго до которого Элвуд закончил запись, он почувствовал себя немного получше. Первым же делом, когда все остальные встали, он направился к чокнутому профессору, который за ничтожно малый срок сколотил в лагере нечто вроде культа, поклоняющимся Торианину, и лишь слишком большая нагрузка мешала ему, как следует заняться, безумным старикашкой, жуткие байки которого пугали даже видавших виды наемников. Как он и ожидал, тот сидел в импровизированной церкви, сооруженной его паствой, в числе которых к своему ужасу Элвуд обнаружил и своих людей, хотя еще за два дня до этого они грозились убить профессора, если он сам не вразумит его. Стоило ему толкло оказаться в комнате, с искусственно созданным затемнением, и вдоль стен, которой было разложены глиняные таблички, изображающие самые богохульные вещи из тех, которые только могли существовать, и, похоже, играющие в Церкви Торианина роль икон, словно по команде, все последователи Армитджа, рассевшиеся вокруг учителя, и внемлющие его рассказам, повернулись в сторону наемника, одарив его такими враждебными взглядами, что рука невольно потянулась к кобуре. Стараясь, чтобы его голос звучал как можно увереннее, все-таки он здесь был самым главным, Элвуд потребовал, приватный разговор с профессором, который на это лишь нехорошо ухмыльнулся, заявив, что время разговоров прошло, и что их господин, похоже коснулся разума и столь нечестивого невежды, как он. Эти слова сильно не понравились Элвуду, и лишь железная выдержка и наказ ЭкзоГени сдувать пылинки с головы каждого ученого, остановила его о то того, чтобы всадить всю обойму рожу наглеца, уверенного в своей неприкосновенности. Повторив еще раз, что им нужно переговорить, Элвуд приготовился к тому, что накалившаяся ситуация перейдет в нечто большее, сильно жалея что отправился в это место один. Но Армитдж, похоже, был в хорошем настроении, и, сделав чуть заметный жест рукой, распустил свою паству, что медленно поплелась к выходу из комнаты, бормоча под нос какие-то заклинания, покопавшиеся Элвуду до боли знакомыми. Не зная с чего ему начать, Элвуд поинтересовался, что означал выбитый на табличке рисунок, которую Армитдж держал в руках, стараясь не думать о том, что переживал тот несчастный мутант, который был на ней изображен, и внутренности которого заживо вырезали из его тела два подобных ему монстра в одеяниях жрецов. Как выяснилось, это был один из двенадцати ритуалов жертвоприношения богу плодородия, коим раса Гньялу, как если верить Армитджу именовались те монструозные существа, считало Торианина, пытаясь его всячески задобрить, и который, судя по всему, и был темой прерванной им проповеди. Жестом, попросив его следовать за ним, Армитдж повел наемника вдоль стены, с жаром рассказывая о том, что изображалось на табличках, и чем больше Элвуд его слушал, тем сильнее сжималось вокруг его сердце кольцо страха, и когда они добрались до последней таблички, он уже не был так уверен, что хочет знать все остальное. До этого момента он видел таблички лишь мельком, и то, что изображалось на последней, было тем, что заставило его с беззвучными криками проснуться этой ночью. Словно поняв это, Армитдж пожил ему руку на плечо, прошептав, что и на нем тоже теперь была метка Торианина, и что ему самое место среди его паствы. В следующую же секунду, Элвуд с силой оттолкнул его от себя, и, не удержавшись на ногах, старик рухнул на землю, сбив несколько свечей, что освещали заставленную мерзкими картинами комнату. Не обращая внимания на его вопли, Элвуд стал собирать таблички одну за другой, твердо вознамерившись их уничтожить, чтобы то, что на них изображалось, не успело отравить разум тех, кто еще не таскался за безумным ученым хвостом. На крики сбежалось несколько последователей Армитджа, и Элвуд возблагодарил бога за то, что кроме них прибежали и верные ему люди, с помощью которых у него получилось обуздать толпу, сыплющую ядовитыми проклятиями в их адрес. С этого момента он ввел новые ограничение на свободу передвижения тех, кто здесь работал, надеясь, что это поможет держать ученых в узде. Но побег девчонки сильно все усложнил, и теперь кроме как за культом, приходилось следить за тем, чтобы больше никто не повторил ее подвига, в связи с чем, пришлось ограничить доступ в гараж даже для своих людей, которые с каждым днем все ближе были к тому, чтобы устроить бунт. Даже дураку было ясно, что что-то назревает, и Элвуд сильно завидовал Енгу и его команде, трудящимися день и ночь, перебирая склянки с различными реагентами, и не замечая ничего вокруг себя. На лицах же всех остальных, за исключением Армитджа и его верных фанатиков, число которых росло словно на дрожжах, плотно прилегла печать страха, и как подозревал Элвуд, ни он один не спал по ночам. С аппаратурой тоже происходило нечто странное, и все камеры неожиданно вышли из строя, как будто кто-то как следует поработал над их центральным узлом, и как подозревал Элвуд это сделал кто-то из его людей, вероятно не выдержав того, что те передавали на экраны. Но хуже всего было то, что кто-то смог пробраться к нему в комнату и уничтожить передатчик, и лишь то, что он никому об этом не рассказал, удерживало оставшихся верными ему людей от паники. Он догадывался, как отреагирует ЭкзоГени на столь долгое молчание, но все попытки починить передатчик не имели успеха, а в связи с тем, что это был единственным способ связи с внешним миром, они оказались в смертельной ловушке. Но честно признавшись, Элвуд был бы больше рад погибнуть от рук корпорации, чем от того, что каждую ночь подбиралось к нему все ближе и ближе. Всего за несколько дней он превратился в ходячий скелет, и его боевая форма висела на нем мешком, а чернеющие под глазами синяки, пугали даже его собственных людей, начавших шептаться за его спиной, и знай, они все то, что он делал по ночам, сразу бы от него отвернулись. Но к тому моменту ему уже было все равно, и единственное о чем он мог думать, так это не допустить, чтобы кто-нибудь еще сбежал до того, как прилетят отряд зачистки, что вышлет ЭкзоГени, особенно после того, как он стал понимать все то, что Армитдж понял уже давно. Те таблички, которые он изъял у профессора и что теперь были разложены на столике в его комнате, постоянно были у него перед глазами, и после того, как он потратил много часов на их разглядывание, Элвуд с ужасом осознал, что стал понимать все то, что было написано на них. Сны, что он видел, были апогеем кошмара, который может себе представить смертное существо, но те сатанинские тексты, что вероятно навсегда залегали в его памяти, были их воплощением в настоящем мире, и то, что они сулили после пробуждения подземного божества, навсегда лишило его душевного спокойствия, а вернее тех их остатков, что не были изъедены постоянным ощущением приближающегося ужаса. То были последние слова, Элвуд, после которых раздался глухой щелчок, и запись закончилась, но все, кто ее слушал, продолжали, заворожено уставившись, смотреть на устройство, поведавшее им столь ужасную историю. Слушая сбивчивый и временами переходящий в чуть слышный шепот, рассказ, каждый представлял себе ужасные картины, что являлись тому во сне, и о кошмаре, затаившимся где-то совсем неподалеку от них. И теперь, в окружившей их темноте опустившейся ночи, они как никогда ощущали себя беззащитными перед лицом того, что раскинув свои щупальца по всей планете жаждало поглотить их. Даже Алекс, выслушав рассказ наемника, а за свою долгую жизнь он повидал много чего ужасного, чувствовал некоторое беспокойство, находясь на открытом пространстве, так что о его спутницах нечего было и говорить. - Идем отсюда. – бросил Элизабет Алекс, и протянув той руку, помог ей подняться с бетонной плиты на ноги. Уговаривать их не пришлось, и вскоре они уже шли по направлению к башням, контуры которых с трудом угадывались во тьме, так как все небо было затянуто тучами, и следующие за Мерсером женщины, несколько раз спотыкались о торчащие из земли куски бетона и кирпича, в то время как их проводник ловко обходил их. Они прошли примерно половину пути, когда до их ушей донеслись чьи-то крики, и у Джулианны похолодело на сердце, когда она поняла, кто их издавал. - Наверное, он теперь не так рад, что решил уйти. – не оборачиваясь прокомментировал Мерсер, и доктор была даже рада, что не видела его лица, так как была готова поклясться, что на нем сейчас была та мерзкая усмешка, заставляющая ее покрываться гусиной кожей. Вскоре душераздирающие вопли прекратились, сменившись протяжным воем, от звуков которого душа уходила в пятки, и Элизабет, как будто она снова была маленькой девочкой, с силой сжала спасательную руку матери. Та впрочем, была не менее испугана, и от мыслей о том, что случилось бы, пойди они вместе с Итаном, решив не ждать Мерсера, ей стало дурно. Самого же Зевса, казалось нисколько не пугал усиливающийся вой, и он продолжал спокойно идти вперед, сложив руки в карманы, как будто наслаждался ночной прогулкой, и обе женщины в шоке уставились на его спину, когда им показалось, что тот что-то тихо насвистывал. - Кажется, это рядом. – когда утробные завывания раздались совсем неподалеку, прошептала Элизабет, сжав руку идущей рядом с ней женщины еще сильнее. - Возможно. – неопределенно ответил Алекс, пожав плечами, решив не пугать своих спутниц еще сильнее словами о том, что впереди них маячат какие-то тени. Из того, что он слышал и видел, их начали окружать со всех сторон, в связи с чем он немного удивился тому факту, что не смог заметить этого раньше, из чего следовало, что мутанты, должно быть, прорыли подземный ход прямо до башен. Оставалось, надеется, что они не нападут до того, как они доберутся до пункта назначения, в противном случае его сопровождение вряд ли переживет эту встречу. Они и так, насколько он мог понять, находились на грани паники, и было даже хорошо, что они не видели всего того, что видел он. Почти из каждых руин, мимо которых они проходили на них смотрели изуродованные и перекошенные морды, в которых с трудом можно было угадать человечески лики. Вскоре окружавшее их количество монстров настолько возросло, что Алекс уже начал подумывать о том, чтобы ретироваться, и лишь то, что почему-то чудовища, все еще не нападали, удерживало его от этого. Быть может, они ждали сигнала от своего хозяина, а пока просто наблюдали, незаметно следуя за своими жертвами, медленно пробирающимся между древними полуразрушенными строениями. Продолжая идти в гнетущей тишине, окруженный полчищами монстров, молча провожающими их взглядом, Алекс невольно подумал о том, что поведала им запись, из-за которой они задержались до темноты. Гнетущая атмосфера почти достигла своего пика, и картины, которые он представлял, когда слушал историю наемника, снова проплыли у него перед глазами. То существо, что управляло этими тварями, явно обладало разумом, и вероятно куда более могущественным, чем можно было себе представить, и через глаза своих рабов оно следило за ними, оценивая потенциальные жертвы, и быть может только то, что Алекс заинтересовал Торианина, останавливало его от команды фас. Расступаясь в разные стороны, как только троица подходила к ним достаточно близко, монстры освобождали им путь, двигаясь при этом совершенно бесшумно, так что семейство Бэйнем могло лишь подозревать, что рядом с ними кто-то был, больше боясь далекого воя, который издавали другие твари, гораздо более крупные, чем окружающие их сейчас. Со временем Алекс окончательно убедил себя в том, что его изучают, хотя еще не определил, насколько это было плохо. Возможно Торианин искал его с того самого момента, как он впервые вступил в схватку с его порождениями, а это означало, что ему было что-то от него нужно. Тем не менее, его опасения по поводу того, что те перейдут к более решительным действиям не оправдались, и когда все трое подошли к входу в башню, марионетки Торианина продолжали держаться на расстоянии, обступив строение со всех сторон. - Боже, как же я устала. – как только они добрались до жилых помещений, простонала Элизабет, плюхнувшись на кровать, в которой не лежала уже целую неделю. Джулианна же тем временем отправилась на кухню, на которой к счастью был установлен автономный генератор, проверить, можно ли было приготовить ужин, и вскоре вернулась с тремя порциями разогретого консервированного супа. Увидев горячую пищу, Элизабет прикончила свою порцию меньше чем за пару минут, с наслаждением поглощая разогретые консервы, которые после почти недельной голодовки казались ей самым настоящим деликатесом. Не притронувшись к еде, Алекс отдал ей свою порцию, почти не слушая, о чем те разговаривали, не сводя глаз с коридора, ведущего к лестнице, словно боялся, что оттуда может кто-то появиться. - Что там? – заметив это, с беспокойством спросила Джулианна. Мерсер и до этого был немногословным, но с того самого момента, как они достигли башен он не сказал ни слова, и вел себя так, словно готовился отразить чью-то атаку. - Когда закончите с едой, поднимайтесь на верхние уровни. – коротко бросил ей Алекс, и поднявшись из-за стола, направился к лестнице, не обращая внимания на вопросы, что сыпались ему вслед. Спустившись вниз, он обнаружил, что и ожидал, а именно, то, что мутанты заняли нижние этажи, и стоило ему попытаться подойти к ним, как они поспешили прочь, словно им была дана команда не вступать с ним в контакт. И это настораживало куда больше, чем, если бы они попытались на него напасть, а так создавались подозрения, как будто те что-то готовили. Поборов искушение вступить с ними в бой, Алекс решил вернуться обратно, подумав, что тех двух не стоит оставлять надолго одних. Все-таки они остались единственными дружелюбно настроенными к нему разумными существами на планете, и быть может все еще могли быть ему полезны. Когда он вернулся в помещения, что некогда служили квартирами для ученых, они все еще были там, и, судя по тому, что пустых консервных банок на столе прибавилось, они решили, что добавка не помешает. - Все нормально? – заметив, что их телохранитель вернулся, спросила Элизабет, весь подбородок которой был измазан томатным супом, но правила этикета ту, похоже, не сильно смущали в подобных обстоятельствах. - Да, ничего страшного. – соврал Алекс, и та сразу же расправила плечи, видно успокоившись после его слов. Из того, что он видел, оказавшись в родных стенах, они почувствовали себя в безопасности, при включенном свете и с дробовиком, что сейчас лежал на коленях у Джулианны. Правда то, как она неловко его держала, указывало на то, что она совершенно не умеет обращаться с оружием, и в случае чего вряд ли успеет сделать хоть один выстрел, если заполонившие нижние этажи твари, решат сюда ворваться. Но он не мог не отдать им должное, обе женщины довольно хорошо держались для подобной ситуации, и если не считать того, что ему пришлось тащить на себе Элизабет почти от самой Надежды Чжу, то с ними почти не было хлопот. - Никогда не думала, что с таким наслаждением буду есть эту дрянь. – убив четвертую банку с горячей питательной смесью, выдохнула Элизабет, после чего устало потянулась, всем своим видом показывая, что ее клонила в сон. - А почему ты сказал нам идти на верхние уровни? - поинтересовалась Джулианна, развернувшись к Алексу, чуть не выронив при этом заимствованный ею дробовик на пол, - Лишняя безопасность не помешает. - По-моему, ты что-то недоговариваешь. - Думаю, я имею на это право. – отрезал Алекс, решив напомнить им, кто тут был главный. – О вас я тоже почти ничего не знаю, как и о том, что вы здесь делали. Но раз уж у нас появилось свободное время, я хотел бы восполнить этот пробел. Когда Мерсер попросил, хотя вернее приказал ей рассказать о работе, которой она занималась на Феросе, Джулианна и не подозревала, что тот окажется таким хорошим слушателем, не говоря уже о том, что он понимал все, о чем она говорила, включая обозначения терминов, которые мог знать только опытный генетик. В то время как любой другой, удивленно бы моргал глазами, на ее объяснения о том, как изменялась и перестраивалась цепочка ДНК в изучаемых ею тканях под воздействием спор 37-го вида, Мерсер же понимающе кивал, лишь иногда перебивая ее вопросами, и от нее не ускользнул промелькнувший в его глазах интерес, когда она упомянула о работе ныне покойного доктора Енга. Более того, он попросил его провести в лаборатории, где создавались токсины, предназначающиеся для нейтрализации зараженных существ, где среди множества склянок и пробирок, большинство из которых были разбиты при атаке гетов, он остановил свое внимание на образце, который, как однажды поведал ей Итан, создавался им для полного уничтожения Торианина. Разумеется, она понимала, что вряд ли ему позволят это сделать, а даже если бы и ЭкзоГени инициировали команду зачистки, для убийства Торианина понадобилось бы спускаться под землю в поисках его центрального пищевого узла, через который токсин распространился бы по всем его каналам. - А он точно погибнет, если вколоть это? – вертя в руках небольшую склянку из небьющегося стекла, заполненную зеленой субстанцией, схожей с той, в которую превращались создания Торианина после их смерти, поинтересовался Алекс. - Одной этой банки хватит, чтобы Земля превратилась в безжизненную пустыню, так что да, думаю, хватит. – ответила доктор, чувствуя себя несколько неуверенно в лаборатории, где некогда работа вся ее группа, а теперь в живых остались только они с дочерью, о которой она уже начала волноваться, так как та слишком устала, и не пошла вместе с ними. - Уже что-то. – убирая пузырек в карман, хмыкнул Алекс, хоть и надеялся, что ему не придется его применять. - Может, вернемся обратно? – видя, что тот закончил осмотр лаборатории, предложила Джулианна, так как находясь в просторном темном помещении, она ощущала себя весьма уязвимой, к тому же, ей не хотелось себе признаваться, но пару раз ей казалось, что она слышала какие-то звуки на нижних уровнях. - Ладно. – согласился Алекс, решив, что больше ничего интересного здесь нет, и видя, что той не по себе от этого места, и он мог ее понять. Находясь в некогда кипящей жизнью, а ныне пустой и заброшенной лаборатории он испытывал дежавю, вспомнив те времена, когда ему часто приходилось бывать подобных помещениях, более того, он был рожден в одном из них, и вполне возможно был точно так же разлит по колбам, как и зеленая зараза, выкачанная из тел зараженных. Ему всегда было неприятно думать о том, что он был создан искусственно, и пусть со временем свыкся с тем, чем он был, все равно испытывал некую неприязнь, когда оказывался в подобных помещениях, и как только он вышел из лаборатории, почувствовал себя немного лучше. - Может, хоть теперь ответишь, зачем тебе все это нужно? – когда они поднимались по лестнице на верхние уровни, где сейчас в комнате Элвуда спала Элизабет, спросила Джулианна. - Что именно? - Ты все прекрасно понял. Я о том, что какой тебе смысл нам помогать? - Так бы и спросила, зачем террористу и чудовищу вроде меня, спасать ваши с дочерью жизни. – с некоторым раздражением ответил Алекс, уже уставший отвечать на подобные вопросы еще на Нормандии. - Я делаю это, потому что так хочу. Ту такой ответ не устраивал, но ему было все равно, к тому же, он и сам несколько раз успел задать себе такой вопрос, и каждый раз не смог найти оправдание своим действиям, которое бы его удовлетворило. Одно дело было помогать Шепарду и его команде, когда это было ему выгодно, но этих двух барышень он почти не знал, и то, чем они здесь занимались, внушало отвращение. И что бы они там не говорили про раскаяние, они заслужили смерть не меньше, чем их начальство, сделавшее все для того, чтобы тварь, живущая на Феросе, снова заграбастала его в свои щупальца. Они обе были не лучше чем ученые из Гентек, породившие чудовище вроде него, и, разумеется, все, что они делали, было во имя науки. И, как и в прошлый раз, по вине яйцеголовых могло произойти нечто ужасное, и если в прошлый раз он почти в самый последний момент успел предотвратить распространение инфекции за пределы города, то кто знает, что может произойти, если твари Торианина или его споры смогут покинуть пределы планеты. Хотя у Цербера вроде все было под контролем, когда он нашел там монстров, благодаря которым он узнал про Ферос, но риск был слишком велик. Торианин был растением, и если его семена смогут прижиться на какой-нибудь другой планете, дело может принять не очень хороший оборот, и тогда уже никакое вторжение жнецов или повторение вспышки Красного Света будет не нужно. До того момента, как они поднялись наверх, никто больше не произнес ни слова, и лишь кивнув, когда Джулианна сообщила, что идет спать, Алекс уселся на кресло, неподалеку от спящей Элизабет, рядом с которой пристроилась ее мать, и вытащив из кармана куртки одну из глиняных табличек, принялся ее рассматривать. Тот, кто, когда их создал, вероятно, был большим мастером своего дела, если на куске глины смог выбить настолько реалистичное порождение дьявола, и не было удивительно, что многие из тех, кто его видел, испытывали суеверный страх перед этим растением. Чего только стоило подобие культа, что существовало в этих стенах, и первым делом, когда рассветет Алекс, собирался наведаться в местную церковь, чтобы как можно лучше прочувствовать то безумие, что происходило в лагере до того, как в нем появились геты. Сам же он не считал Торианина чем-то сверхъестественным, и ночные видения Элвуда можно было объяснить воздействием спор, учитывая количество зараженных образцов в лаборатории, и из которой могла произойти их утечка. Вероятнее всего и Армитдж вместе со своими последователями надышались подобной отравы, и частично попали под контроль гигантского цветка, ставшего их идолом. В подтверждение этой теории можно было привести тот факт, что когда он оказался в лаборатории, в ней стояла почти такая же стена отравленного воздуха, как и в Надежде Чжу, и почему-то ему казалось, что тех мер безопасности, которые применяли здешние ученые, явно было недостаточно. К сожалению, он еще не смог до конца понять, как Торианин контролирует свои жертвы, но вполне возможно это было очень похоже на то, как Элизабет Грин контролировала своих уродливых детей, и со смертью которой они стали абсолютно беспомощны. И быть может, после гибели Торианина и его жертвы смогут обрести покой, и пусть он и не особого горел желанием отправляться под землю, его не покидало предчувствие того, что ему придется это сделать. И если так, то яд, который вывели местные яйцеголовые, вполне может пригодиться, при условии, что их расчеты насчет центрального узла были верны, в противном случае придется действовать по старинке. Хорошо хоть еще он мог поглощать подземных тварей, немного пополняя запасы биомассы, в противном случае, его бы попросту разорвали на части, и насколько бы сильным он ни был, вряд ли он в одиночку смог бы победить орду рабов Торианина. Решив пока не заглядывать так далеко, Алекс продолжил любоваться табличками, которые жаждал бы заполучить любой из музеев. До этого момента, самым уродливым из того, что ему приходилось видеть, была Элизабет Грин в ее настоящем облике, скрывающимся за неестественно бледной и хрупкой девушкой, но если то, что было изображено на табличках, было правдой, Торианин должен был быть куда более омерзительным. В основном он изображался как бесформенная мешанина щупалец, в которой барахтались и отчаянно извивались его жертвы, но на некоторых рисунках, и, судя по состоянию табличек более поздних, он смог увидеть более конкретный облик. Первая ассоциация, которая пришла на ум была репа, с торчащими из ее основания длинными стеблями, с помощью которых та заглатывала свои жертвы, отправляя их в некое подобие пасти, из которой торчали сотни, если не тысячи маленьких отростков. Картина была не самая приятная, и можно было только посочувствовать тем бедолагам, которых приносили в жертву безумные жрецы, считая разросшийся корнеплод божеством, и жаждя обрести вечную жизнь в его объятьях. Возможно, живи он в их время, они бы и ему приносили в жертву своих сородичей, что значительно бы упростило поиски новой биомассы. Вскоре он был пришел к выводу, что создатель этих табличек был самым настоящим гением, если мог вызвать отвращение даже у него, и способы убийства, с которые он выбирал, расправляясь с врагами, выглядели вполне безобидно по сравнению с тем, что жрецы Торианина делали с жертвами. Если бы его могло стошнить, он вряд ли смог бы удержать содержимое желудка внутри, и когда неприязнь все же взяла вверх, он убрал таблички обратно, и, покосившись в сторону спящих, решил, что и ему самому не помешал бы отдых. Разумеется, как таковой сон ему не требовался, но он мог впадать в некое состояние анабиоза, во время которого мог совершать путешествия по паутине памяти, избавляясь или расставляя по полкам нужные элементы информации, чем он и решил сейчас заняться. Когда он очнулся, снова вернув себе контроль над телом, уже был утро, о чем можно было судить по свету, пробивающемуся в комнату через небольшие отверстия, в стене, но его спутницы все еще спали. Решив дать им еще немного времени, Алекс начал спускаться вниз, чтобы проверить их сторожей, и как он и ожидал, с наступлением утра порождения Торианина исчезли, вероятно, вернувшись в те темные дыры, из которых они вылезли. Это было хорошим знаком, и хотя бы до наступления ночи о них можно было не думать, а за это время Алекс надеялся разобраться, что ему делать дальше. Правильнее всего было бы вернуться в город и ждать Шепарда там, оставив семейство Бэйнем в башнях, где были запасы еды и воды, благодаря которым те могли продержаться несколько месяцев, при условии, что ЭкзоГени не начнет штурм планеты, в чем он понемногу начал сомневаться. Однако заставить себя сделать это оказалось куда сложнее, чем он думал, и даже сейчас, когда он стоял у подножья башен, и мог уже отправиться в путь, Алекс не стал этого делать. Назвав себя самым распоследним хлюпиком, он так и не решился уйти, и, смирившись с тем, что изменения, полученные им на Нормандии, оказались куда более сильными, чем он предполагал, Алекс отправился обратно наверх. Все свои проблемы он раньше решал старым добрым убийством, и страдай он во время небезызвестных событий в Нью-Йорке комплексом супермена, который он, похоже, подцепил от Шепарда и его шайки, то и без того сложная жизнь, была бы сущим кошмаром. Каждый день он видел, как гибли тысячи от пуль головорезов из Дозора, когтей монстров, или заразы, которая разъедала многих несчастных изнутри. Тогда он к этому относился вполне спокойно, а сейчас, когда он не мог заставить себя устранить угрозу в лице двух назойливых женщин, подобное зрелище могло надолго выбить его из колеи. И он в который раз с досадой подумал о том, что не нужно было сближаться с кварианкой, снова давшей жизнь тому, что в нем когда-то зародила Дана, и что дремало глубоко в его темной и исковерканной душе. Теперь же было поздно что-то менять, и как он выяснил, те убийства на Цитадели, когда он пытался вернуться себя, прежнего так ни к чему не привели. Видимо, для этого нужно было что-то более действенное, например убийство кварианки, но, то были лишь мысли, и он понимал, что ни за что не сможет заставить себя это сделать. Но что еще больше его беспокоило, что подобная несвойственная ему неуверенность могла распространиться и на Шепарда. С того самого момента, как он поглотил тех тварей и узнал о Феросе, у него созрел план дальнейших действий, включающий поглощение капитана, и последующего захвата Нормандии для прохождения через ретранслятор. Однако, когда он думал об их встрече, дальше растерянного и побледневшего от неожиданности лица капитана у него дело не шло, и даже обладая столь изощренной фантазией, он не смог представить, как разрывает чертового предателя на куски. Со злостью проскрипев зубами при мысли, что он сможет дать слабину, Алекс с силой ударил кулаком по стене, оставив на ней вмятину, с примесями черной субстанции, выплеснувшейся из разбитых пальцев. - Чертов слабак. – с отвращением в голосе, Алекс выругался на самого себя, осознав, что вряд ли все пройдет так гладко, как он думал. Самым лучшим вариантом было бы, чтобы Шепард сам сделал первый шаг, открыв по нему огонь, и получив достаточное количество ранений, он не сможет себя сдерживать, и совершит то, ради чего собственно и затевался его вояж по Феросу. Похвалив себя за находчивость, Алекс продолжил подниматься наверх, и, пройдя мимо помещений, в которых раньше обитали ученые, услышал, что те две уже поднялись, и вероятно спустились вниз, чтобы приготовить завтрак. - С добрым утром. – поприветствовала его Элизабет, сидящая за обеденным столом, в то время как ее мать что-то готовила на кухне. - Угу. – буркнув на ее приветствие, Алекс, опустился на стул рядом с ней, подметив, что та выглядит значительно лучше. – Я смотрю, сон пошел тебе на пользу. - О да, впервые за много времени не ощущаю себя ходячим мертвецом. – согласно кивнула Элизабет, на лице которой начал появляться румянец. - В таком случае, раз у вас тут теперь все будет хорошо, я вас оставлю. - Собираешься вернуться в город? – явно расстроенная его словами, повернулась к нему девушка, с удивлением отметив, что привыкла к нему куда сильнее, чем могла бы подумать. - Возможно тот, кого я жду уже там, и я бы не хотел, чтобы он улетел, не дождавшись меня. - А как же мы? Что делать нам? - Это не моя забота. – пытаясь придать голосу более равнодушное звучание, пожал плечами Алекс, и судя по тому, как та переменилась в лице, имел в этом успех. - В таком случае, почему не избавился от меня еще несколько дней назад? – с обидой в голосе поинтересовалась девушка. - Как я уже говорил, мне была нужна компания, и к тому же, приведя тебя обратно в лагерь, я рассчитывал на благосклонность местной власти, но раз уж ты и твоя мать остались последними выжившими, мне от вас нет никакого проку. – честно ответил Алекс, даже если это и было полуправдой. – К тому же, я не слышу в твоем голосе особой благодарности за то, что я ненадолго продлил тебе жизнь. - А как тебе такая благодарность? – показав тому средний палец Элизабет вышла из-за стола, явно позабыв, с кем разговаривает. В былые времена, после такого жеста она бы как минимум лишилась этого самого пальца, сейчас же он лишь усмехнулся, на сей непристойный жест, подумав о том, как быстро та забыла, чем он был. Сейчас она как никогда походила на избалованную плаксивую девочку, жаждущую внимания, видимо решившую, что кроме как возиться с ней, ему больше нечем было заняться. - Обычно я такую и получаю. – ответил на ее хамоватую реплику Алекс, все еще оставаясь сидеть на месте, в то время как юная Бэйнем испепеляла его полным ярости взглядом. - И ты вот так, после всего того, что было, просто оставишь нас здесь? - Что-то я не припомню, чтобы между нами что-то было, и как я уже говорил, у меня есть свои дела. Слушать ее дальнейшие комментарии он не собирался, и, воодушевившись тем, что смог отказать той в помощи, направился вниз. Однако та последовала за ним, на ходу крича ему, какой тот был самовлюбленный эгоист, и со стороны подобная сцена могла бы выглядеть комично, если опустить все остальные обстоятельства. Вскоре они уже покинули пределы башни, и, собравшись, было уже бросить спешащей, пытаясь не отставать от него девушке последнюю реплику, он вдруг замер на месте, заметив то, чего уже не чаял когда-нибудь увидеть. - Можешь радоваться, я остаюсь. – обернувшись к Элизабет, кровожадно улыбнулся Алекс, на секунду повернувшись к ней, оторвав свой взор от приближающегося к башням корабля, мгновенно заставив ее вспомнить, кто стоял рядом с ней. Проследив за тем, куда он смотрел, она заметила в небе небольшую точку, стремительно приближающуюся к башням, и вскоре она уже смогла разглядеть очертания необычного корабля, подобие которого ей еще видеть не приходилось, но и того, что он не принадлежал гетам хватило, чтобы она бросилась обратно в башню, крича матери, чтобы та срочно спускалась вниз. Алекс же остался стоять на месте, и лишь когда Нормандия пошла на посадку, в стороне от руин, что были рассредоточены вокруг башни, направился в ее сторону, намериваясь сделать то, что был должен.