Мальчик, в котором жили киты

Прислонившись щекой к обивке сиденья автомобиля, Дженсен устало рассматривал сменяющие друг друга пейзажи. Солнечные долины постепенно исчезали, уступая место холодным сосновым лесам с синей листвой и темно-зеленым мохом на тянущихся ввысь стволах. Если прищурить глаза, могло показаться, что это океан, отражавшийся в пыльных стеклах, и казался он действительно бесконечным. Коричневые ветки деревьев неестественно свешивались над дорогой, образуя арки, и иногда их особенно длинные лапы царапали стекла автомобиля, будто хотели залезть внутрь и коснуться его. В воздухе витал запах разогретых покрышек, пыли и утренней прохлады. Дженсен разглядывал свое пропущенное сквозь фильтры отражение в стекле автомобиля и твердо был уверен, что это не его день, месяц, год. Тело затекло, хотелось вытянуть ноги, размять руки, от жесткого низкого сиденья ныли спина и шея. Дженсен попытался устроить голову на подголовнике, но понял, что это бесполезно, больно ударившись макушкой о стекло, когда колесо машины угодило на особенно крупный камень или в глубокую яму. Он чувствовал, что осталось совсем немного. Что, возможно, за следующей сотней километров его ждало то, к чему он так не хотел приближаться. – Простите, но как скоро мы будем на месте? – Дженсен нетерпеливо посмотрел на водителя, вытянув шею и недовольно поджав пухлые губы. Он не хотел никуда ехать и уже люто ненавидел это место. Пожилой мужчина, крепко обхватывавший руль своими морщинистыми руками, посмотрел в зеркало заднего вида и, нахмурив густые седые брови, сказал: – Почти на месте. Его голос был очень низким и грубоватым, а в темно-карих, почти черных глазах даже через тоненькое зеркальце заднего вида Дженсен заметил что-то доброе. Интересно, сколько ему лет? Дженсен закрыл глаза, и синие тени расползлись под веками, щекоча зрачок и обволакивая сетчатку. Дорога казалась бесконечной. Почти всю ночь они провели в пути, и сейчас, когда солнце только появилось из-за верхушек деревьев и редкие лучи, пробирающиеся через тучи, скользили по щекам, шее, рукам, вплетаясь в волосы, Дженсен чувствовал невероятную усталость и возбуждение одновременно. Скоро они будут на месте, и он переступит порог неизвестного ему здания. От этой мысли все внутри сжалось, и он нетерпеливо посмотрел в окно. – Как тебя, говоришь, зовут? – водитель снова посмотрел в пыльное зеркало заднего вида и улыбнулся. – Я и не говорил, – отвернувшись от окна к нему, сказал Дженсен и поджал губы. – Но… Дженсен. Меня зовут Дженсен. Старик-водитель усмехнулся, чуть покачав головой. – Приятно познакомиться. Надеюсь, тебе здесь понравится, – он подслеповато прищурился. – Угу, непременно. Как только они остановились перед зданием, окруженным высоким каменным забором с металлическими массивными воротами, начался дождь, сильно бьющий по макушке, затекающий за шиворот лучшего пиджака, который Дженсен специально надел перед приездом сюда, стекающий по вискам и каплями висящий на кончике носа. Дождь не показался Дженсену каким-то плохим знаком. Скорее еще одним напоминанием, что пора смириться и постараться привыкнуть. Стараясь хоть как-то прикрыть голову свободной рукой, не выронить чемодан и не отстать от водителя, Дженсен бежал за ним к входу, ботинками как назло попадая в самые центры луж. Взобравшись по ступенькам и зачем-то крепко сжав в кулаке ручку чемодана, он оглянулся вокруг, на сад, обступавший здание, пока водитель мешкал на пороге. Красивый, ухоженный сад с аккуратно подстриженными газонами и деревьями – это место казалось холодным и не очень приятным. Лето, теплыми лучами скользящее по щекам и носу, еще не закончилось, а на всех деревьях как будто лежал иней – листва отливала неестественно синим цветом, и на фоне черных веток казалось, что этот сад словно из сказки «Алиса в стране чудес». Дженсен прищурился, чтобы получше разглядеть его. Может, ему это кажется или он просто устал? – Ты идешь? – старик открыл дверь и жестом пригласил Дженсена зайти. Переступая порог, он почувствовал, что здесь чуть теплее, чем на улице, да и лампы, размещенные на стенах холла, создавали атмосферу уюта. – Оставь чемодан здесь, – сказал старик, смахивая со своего пальто капли. Кожа вокруг его глаз тут же сложилась в глубокие морщины, а сморщенные потрескавшиеся губы расползлись в улыбке, такой же, как и в машине. – Потом я отнесу его в твою комнату, но сначала проведу экскурсию. В таком большом доме новичку легко заблудиться. Коротко кивнув, Дженсен отвел от него взгляд, опуская чемодан на пол, и нахмурил брови. Стены были выклеены коричневыми, уже вспученными обоями с выцветшими розами, и свет от ламп ложился на них, расползаясь беспорядочными лучами и слабо освещая комнату. Дженсену даже показалось, что здесь вполне уютно. Приют, в котором он провел всю свою жизнь, хранил сырость внутри стен, но здесь приятный запах обволакивал ноздри, и хотелось сделать следующий вдох. После дождя у него будто обострились зрение и нюх. Приятно пахло деревом, яблоками, корицей. Было видно, что мебель в здании очень старая, с протертыми подлокотниками, кое-где слезшей краской и прогнувшимися сиденьями. – А где все? – Дженсен посмотрел на старика, идущего впереди, и тот повернул голову в его сторону. – Подъем только через час, поэтому все спят, – он тяжело дышал, когда шел, а его грузные шаги нервной дрожью раздавались по коридору. При таком освещении его седые волосы казались неестественными, как будто подсвечивались изнутри, впрочем, как и вся его фигура. Дженсен смотрел на него, мысленно пытаясь прикинуть, сколько ему лет. Выходило не меньше семидесяти, а старик, как будто почувствовав его взгляд, выпрямил до этого сгорбленную спину и улыбнулся. – Рад, небось, сюда попасть? Дженсен пожал плечами. Он сделал это лишь только потому, что думал, старик сочтет за неуважение его отрицательное покачивание головой. – Пока что не знаю. И тот в ответ усмехнулся. Из-под двери сбоку сочился свет, и, толкнув ее, Дженсен увидел светлую столовую с высоким потолком и большими окнами, по стеклам которых били крупные дождевые капли, тут же стекавшие вниз. За окном был тот самый «холодный» сад, который ему так не понравился, но теперь, смотря отсюда, он уже не считал его таким непривлекательным. – А моя внучка очень хотела здесь учиться, – наблюдая за Дженсеном, ответил старик. Его голос глухим эхом отразился от пустых стен комнаты. – А где она сейчас? – зеленые глаза с неподдельным интересом посмотрели на пожилого мужчину. Тот скривил губы и как-то особенно неуклюже глянул на Дженсена. – Она умерла, – голос был совершенно спокойным. Дженсену подумалось, что, наверное, это было так давно, что вся боль ушла и осталась только скорбь. Но глаза выдавали. Отражали все, что накапливалось с годами, наполняло эту чашу до краев. Хотелось как-то облегчить эту ношу, но в данной ситуации это явно было лишним. И Дженсен прекрасно это понимал. – Мне очень жаль. Снова ссутулившись, будто на него резко упали все беды мира, старик хмыкнул, болезненно улыбаясь, и обвел комнату дрожащей рукой. – Уверен, что ты запомнил расположение столовой. Этажом выше комнаты мальчиков, на третьем – девочек. Следуя за пожилым мужчиной, Дженсен пытался запомнить многочисленные коридоры. На дверях некоторых комнат висели именные таблички, и это казалось очень странным. Но, может, в элитных колледжах-пансионах так принято? Во всяком случае, ему было непривычно. Толкнув одну из дверей, старик отошел в сторону, освобождая место для прохода. Комната была очень маленькой, но уютной. Стены, выклеенные в обои достаточно странного синего оттенка, кровать с массивными деревянными ножками и изголовьем и из такого же темного дерева тумбочка и маленький письменный стол у окна. Комната была рассчитана на двоих человек, но соседняя кровать явно пустовала. – Чуть позже я занесу сюда твой чемодан, – промычал пожилой мужчина и скрипнул зубами. Может, у него вставные челюсти? Стоя рядом с ним и смотря на него сверху, Дженсен подумал, что на пальто и волосы старика осел тонкий слой пыли. Несмотря на то, что сейчас шел тысяча девятьсот десятый год, человек казался прибывшим не из этого времени – ровно ведущий машину и широко улыбающийся, а теперь Дженсену казалось, что за такое короткое время он поседел еще больше, его спина скрючилась, а вены на морщинистых руках стали выступать еще более отчетливо. Одежда была до ужаса старомодной и на несколько размеров больше. Время словно высушило его тело. – Не надо, – представив, как этот человек понесет его тяжелый чемодан, Дженсен поморщился, и ему мгновенно стало неловко. – Я запомнил свою комнату и сам донесу, мистер… – Отис. Джеймс Отис. Дженсен кивнул и опустил взгляд себе под ноги. Спустя несколько минут Дженсен остался один в комнате. Поставив чемодан в угол, чтобы тот не привлекал к себе внимание, он почувствовал, как стены завибрировали от звонка. Подъем? И резко в комнате стало пусто и совершенно тихо. Ни шорохов, ни тиканья часов – ничего, даже его дыхания не было слышно. Как только Дженсен открыл деревянную раму окна, комнату заполнил запах можжевельника. Сладкий, терпкий, пропитанный дождем, ледяными каплями ударявшимся о землю и пробирающийся сквозь корни растений. Холодный воздух заполнил комнату, и сразу стало легче дышать. Он уже скучал по дому. Все здесь было чужим и неестественным. От усталости и возбуждения чесались руки. Хотелось куда-нибудь их деть, лишь бы только не мешались. Выйдя в коридор, Дженсен осмотрелся. Из комнат, широко зевая, выходили парни примерно его возраста. Все они были одеты в одинаковую форму: темно-синие пиджаки, такого же цвета брюки и белые рубашки. Один из них – высокий, с каре-зелеными глазами и волосами, торчащими в разные стороны, – посмотрел на него. Наверное, он единственный, кто вообще его заметил. – Привет, – он немного растерянно улыбнулся и хлопнул руками по штанам, явно не зная, что с ними делать. – Ты, должно быть, новенький? – Дженсен Эклз, – он протянул руку и неуверенно улыбнулся, – приехал только сегодня утром. Кажется, все, кто был в радиусе двух метров, так и застыли, наблюдая блестящими от любопытства глазами. Дженсен с тоской подумал, что если бы этот парень к нему не подошел, вряд ли бы кто-нибудь вообще узнал о его существовании. – Джаред, – тот улыбнулся в ответ и слишком энергично пожал ладонь. Он хмыкнул и, опустив руку, тут же поправил волосы, заправляя их за уши. – Хочешь, могу тебе тут все показать? Уверен, что ориентируешься ты тут неважно. – Мне мистер Отис все показал, но я не особо запомнил, – буркнул Дженсен. Джаред усмехнулся и покачал головой. – Здесь всегда так дождливо? Он спросил это скорее для того, чтобы поддержать разговор. Сразу вспомнилось палящее солнце, согревающее кожу, зеленые поля вокруг приюта, голос миссис Кустоде и ее глаза, вокруг покрытые сеточкой морщин. Он уже скучал по дому и старался затолкнуть это чувство как можно дальше, потому что вернется он туда очень нескоро. – Дождливо? Не представляю свою жизнь без дождей, я уже привык, – брови Джареда сошлись на переносице. – А откуда ты приехал? Заезд сюда был еще в начале июля. Дженсен растерянно пожал плечами и отвел взгляд в сторону, тут же сталкиваясь с любопытными взглядами других парней, идущих вдоль стен. Он мгновенно почувствовал себя белой вороной. Как он знал, в колледже учились четыреста человек, вместе с ним – четыреста один. Не так уж и мало, если подумать, но то, что на него будут долго обращать внимание, Дженсен понял сразу. – Кому-то очень, видимо, богатому и щедрому понравилось мое сочинение, и мне решили дать шанс, отправив учиться сюда, – он не знал куда смотреть – повсюду были блестящие от любопытства глаза. Джаред хлопнул его по плечу и сказал что-то вроде «да тебе везет». Они шли по коридору, и Дженсен поймал себя на мысли, что уже знает, где надо повернуть, чтобы пройти в столовую и не заблудиться. – А откуда ты приехал-то? – широко улыбаясь, спросил Джаред. Кажется, он хотел с ним подружиться. Или у него просто характер такой? – Ты все равно не знаешь, где это. В столовой уже сидели несколько девочек, возбужденно рассказывая что-то друг другу и громко смеясь, но, как только Дженсен переступил порог кафетерия и по примеру Джареда взял поднос, в помещении воцарилась тишина. – Привет, – скорее себе, чем им, пробурчал Дженсен, а Джаред обыденно помахал девчонкам широкой ладонью, и те засмеялись, кокетливо опуская глаза. Дженсен положил на поднос яблоко и сэндвич, слушая болтовню Джареда. Тот трещал без умолку, но и назойливым не казался. Джаред рассказывал, что жил в городе неподалеку вместе со своей семьей и очень долго мечтал о поступлении сюда, что дома у него есть большая лохматая собака, и, когда он приходил домой из школы, она буквально сбивала его с ног, радуясь встрече. Кафетерий заполнялся юношами и девушками. Кто-то с понурым видом переступал порог, в полудреме бредя к столикам, и ватными руками заполнял поднос. Кто-то громко и шумно влетал в комнату и широко улыбался, разговаривая чуть громче положенного. Дженсен жевал яблоко, слушая Джареда, и иногда улыбался. Все же ему повезло, это было приятное знакомство. Джаред хоть и очень шумный парень, но определенно хороший. Поправляя челку – наверняка привычка, – размахивал руками и рассказывал про колледж. Через несколько минут к ним присоединились еще двое парней и одна девушка. Миниатюрная брюнетка с большими, шоколадного цвета глазами, обрамленными густыми ресницами, села рядом с Джаредом, и протянула Дженсену тоненькую ручку. – Ты, должно быть, новенький? – ее губы, покрытые трещинками, растянулись в дружелюбной улыбке. Она казалась хрупкой и тонкой, особенно сидя рядом с Джаредом, чьи плечи теперь напоминали стенки шкафа. Волосы ее были того самого каштанового оттенка, на который не сразу обратишь внимание, если она будет проходить мимо. Может, скользнешь быстрым, растерянным взглядом по чуть волнистым прядкам и отвернешься, потеряв всякий интерес. Но этот цвет не сравним ни с чем. Шоколадный и насыщенный, а голос у нее приятный и такой девчачий – тоненький и искренний. Дженсен непроизвольно вспомнил Джул. – Я Женевьев. – Дженсен, – он чуть сжал тонкую кисть, и Женевьев в ответ улыбнулась так заразительно, что Дженсен не смог сдержать улыбки в ответ. – Мэтт, – юноша с густыми черными бровями и такими же черными волосами, аккуратно уложенными набок, протянул жилистую руку и скривил губы в дружелюбной ухмылке. Он был похож на тех парней, что любят повеселиться в шумной компании и найти приключений даже там, где их нет, на тех парней, чьи коленки и локти всегда в царапинах и фиолетовых синяках, в чьих головах со скоростью света созревает сразу несколько идей. Он с чувством добавил: – Надеюсь, тебе здесь понравится. А Дженсен попытался улыбнуться как можно искренней и доброжелательней. – А я Ричард, – невысокий парень с зачесанными назад волосами коротко пожал ему руку и хитро улыбнулся. В его движениях было что-то ленивое и тягучее, видимо, подъем так рано ему не приносил никакого удовольствия. Все ребята были одеты в синюю форму, и так неловко Дженсен себя еще ни разу не чувствовал. Они обсуждали предстоящее расписание уроков и кто в какой класс попадет. Дженсен же внимательно слушал их, пытаясь понять, что каждый из них представляет. Шум голосов то нарастал, то стихал, чем-то напоминая улей с пчелами. Скучающе подперев щеку, Дженсен смотрел на их радостные лица, совершенно не вникая в суть беседы. Неожиданно чья-то рука щелкнула пальцами у самого носа, и Дженсен растерянно заморгал. Ричард прищурил глаза и явно ждал ответа, повернув голову в его сторону. – Что? – о господи, сейчас они подумают, что он слабоумный или что-нибудь еще хуже. – Джаред сказал, что за твою учебу тут платит тот, кому понравилось твое сочинение, – в глазах Ричарда зажглись два хитрых огонька, и он широко улыбнулся. – А ты не думал, кто это может быть? Дженсен отрицательно покачал головой. Собирая чемоданы в своей комнате, он думал, что ему уже не нравился человек, забирающий его от своей семьи, но потом это чувство сменилось равнодушием и отстраненностью. Поэтому нет, он не думал и не хотел думать. – И даже не интересно? – спросил Мэтт, возя ложкой в каше и смотря на него огромными глазами. – Не все суют свой нос, куда не следует, – за тоном Женевьев скрывалось явное неодобрение. Она заправила вьющуюся прядь за ухо и сложила руки на груди. – Спасибо, – благодарно буркнул Дженсен в ответ, тут же привлекая к себе внимание сидящих за столом; столько внимания на любое сказанное слово. – Что? – Кто-то, кажется, зануда, – Мэтт прыснул в кулак, и Женевьев пришлось перегнуться через стол и легонько толкнуть его в плечо. – Ну, прекрати! – она раздраженно дернула рукой и попыталась придать голосу как можно более строгий оттенок, но получилось совсем наоборот. Джаред засмеялся, глядя, как она надула губы, и Дженсен заметил, что кончики его ушей покраснели. Когда из жизни неожиданно исчезал кто-то или что-то, прочно вплетенное в полотно привычного хода вещей, Дженсен обычно думал, что не сможет свыкнуться с этой мыслью, но от молчаливого наблюдения за этой перепалкой уголки его губ поползли вверх, и он слабо толкнул гогочущего Джареда в плечо, говоря, чтобы тот успокоился. Ребята были словно пропитаны жарким, летним солнцем, о котором остались разве что греющие по ночам воспоминания да легкий оттенок бронзы на коже под формой. – Тебе же надо, наверное, еще получить учебники и форму, да? – Джаред повернул голову в его сторону. Он выглядел довольно забавно: щеки раскраснелись, глаза блестят, а брови взлетели вверх, и он стал напоминать щенка. – Наверное, надо… – Отлично, потому что мне все равно в тот корпус нужно, а одному скучно идти, – Джаред посмотрел на незаконченный завтрак Дженсена и поджал губы. – Я не голоден, так что мы можем пойти прямо сейчас. Дженсен продолжал чувствовать на себе заинтересованные взгляды. Хотелось побыстрее выйти отсюда и слиться с толпой. Джаред вскочил со своего места и, да, он был действительно очень высоким. Коридоры обволакивали прохладой и дождем. Хотелось раствориться в них и бродить в тишине, не попадая под взгляды посторонних. Чтобы пройти во второй корпус, надо было выйти на улицу и пересечь «холодный сад». Дождь неприятно стучал по земле, скатывался с листьев и ударялся о землю, тут же в ней растворяясь. Дженсен засунул замерзшие руки в карманы пиджака и втянул шею. Утренний сад вспыхнул перед ним всеми спектрами холодных цветов, позволяя стать меньше и незаметней. Прохлада плескалась в мокрой траве, сворачивалась осадком на листьях деревьев, путалась в складках пиджаков, в ломаных тенях, отбрасываемых от двух идущих под дождем фигур. – В первом корпусе у нас будут проходить занятия, – Джаред шел быстрыми, широкими шагами. Его голая загорелая шея дико смотрелась в такую погоду, но казалось, что холода он совсем не чувствует. – Там даже есть огромная библиотека. Уверен, тебе понравится. Взгляд Дженсена сразу же зацепился за темное каменное здание перед собой. Оно казалось таким же неприветливым и отрешенным, как и все остальное. – А когда начнутся занятия? – Сейчас достанем тебе учебники и табель с расписанием. – Дженсен кивнул, все еще не понимая, почему Джаред разговаривает с ним так свободно. Он же знает его совсем немного. Заметив его задумчивый взгляд, Джаред приободряющее улыбнулся: – Ты слишком молчаливый. – Я немного растерян, знаешь ли. – Быстро привыкнешь, – протянул он, закатывая глаза, – тут атмосфера очень располагающая. Первый корпус изнутри резко отличался от второго. Только зайдя внутрь, Дженсен упер взгляд в песочные стены, покрытые мелкими узорами. Высокий потолок казался недосягаемым. И почему-то пахло настойкой из можжевельника и ветками деревьев. Он шел за Джаредом, а глаза невольно разбегались в разные стороны. Здесь было довольно просторно и тихо, хотя наверняка с началом учебы комнаты утонут в перешептываниях и шуршании ног по паркету. В одной из комнат за заваленным книгами столом сидела приятная на вид женщина. Ее седые волосы были затянуты в тугой пучок, и она, прикусив губу, выводила на листах аккуратные завитки, подслеповато щуря глаза. – Простите, – Джаред откашлялся и приветливо улыбнулся. Та подняла глаза и растянула тонкие морщинистые губы в ответ, – мой друг здесь новенький, и ему нужны учебники и расписание. – Одну минутку. К счастью Дженсена, учебников оказалось совсем немного. Корешки потрепанных обложек так и кричали о том, что не десять и даже не двадцать человек пользовались ими. Прижав их к груди и прислонившись плечом к холодной стене, он терпеливо ждал Джареда в коридоре, с интересом рассматривая стены и потолки. Неприятный осадок, состоящий из скребущей неизвестности и растерянности, свернулся в клубочек прямо под ребрами, и то и дело напоминал о себе. Но неожиданно он почувствовал на себе взгляд. Это было сравнимо разве что с тем, как по твоему виску водят сухой соломинкой или веточкой. Едва заметное, легкое касание, но внимание ты на него обращаешь и непроизвольно морщишься от этого чувства. Дженсен повернул голову, внимательным взглядом обводя коридор. Девушка с угольными волосами приглушенным голосом объясняла что-то мужчине, острыми ногтями водя по массивному кольцу на пальце. Она выразительно улыбнулась, показывая ряд ровных белоснежных зубов, когда тот ей что-то коротко сказал, и уже более вдохновлено продолжила говорить. Она была очень яркой, далеко не серая мышь. Та, на которую тут же обратишь внимание, окажись с ней среди огромной толпы. Ее приталенное броское платье выгодно подчеркивало фигуру, и она, явно понимая всю свою очаровательность, облокотилась рукой о подоконник, кокетливо чуть прогнувшись в спине. Мужчина – туго натянутая струна на скрипке. Стоял, выпрямив спину, подняв острый подбородок вверх и чуть нахмурившись, смотрел мимо Дженсена так пронзительно, будто за ним были не простые стены, а что-то невероятное. Точеные скулы делали мужчину невозможно странным и необычным. Высокий, словно вытесанный из камня, лоб, брови вразлет, возвышающиеся над тёмно-синими, глубокими, как Тихий океан, глазами и прямой нос – яркий показатель греческого происхождения, – сами за себя говорили, что он человек упрямый, волевой и свободный. И отчего-то казалось, что на кончиках его пальцев, обводящих рукоятку трости, потрескивали холодные искры. Дженсен видел этого человека тогда, в темном коридоре. Но сейчас, при свете, незнакомец казался еще более отстраненным и возвышенным. Девушка замолкла, и незнакомец повернул голову в ее сторону, растянув бледные губы в хищной улыбке-укусе. Рядом возник Джаред, держа в руках листы бумаги. Между его бровей залегла глубокая складочка, тот явно над чем-то размышлял. – Это кто? – спросил Дженсен, украдкой наблюдая за людьми в конце коридора. Стараясь не смотреть на незнакомца так открыто, Дженсен отвернулся, прикусывая щеку изнутри. Улыбка мужчины пугала, слишком острая. Джаред, оторвавшись от своих листов, заинтересованно вытянул шею, всматриваясь вперед: – Мистер Коллинз и мисс Эмори, – ответил Джаред. – Она преподает латинский. Говорят, что не самая приятная женщина. Насчет него ничего не знаю, кроме разве того, что он точно не преподаватель, но часто сюда приезжает. Дженсен снова повернул голову, рассматривая фигуры. Странное выражение пробежало по лицу мистера Коллинза, и он неожиданно для Дженсена повернул голову в его сторону. Плотная тягучая усталость накатила холодными волнами и оставила на губах привкус морской соли и пряностей. Не решаясь прервать взгляд, Дженсен внимательно рассматривал лицо мистера Коллинза, а внутри все сворачивалось в тугой узел из нервов. Тот рассматривал его с вялым интересом, на его лице даже не отобразилось ни одной эмоции. Мисс Эмори раскрыла свои красные грубы, и уже через несколько минут все внимание мистера Коллинза было обращено к ней. – Пошли, – Джаред толкнул его в плечо, не обратив внимания на заминку, – здесь делать больше нечего. – Конечно, – отозвался Дженсен. Вспышка молнии отразилась в глазах, и низкий раскат грома ударил по ушам, заставляя как можно быстрее передвигать ногами по тропинке, засунув руки поглубже в карманы.