Тремор

Чашка с застывшей гущей от кофе на дне. Она на столе. Открытый нараспашку балкон. Он большой. Гуляющие по теплому ветру занавески. Прозрачные. Бюстгальтер, кинутый на спинку стула. Совсем забытый. И не заправленная кровать... Простынь, которая пропахла туалетной водой и ароматическими шампунями. Запахи сладких ягод и резкой свежести. Анна сидит за столом. Сидит так, как совсем не подобает леди. Даже если это двадцать первый век. Сидит, ссутулив спину, сложив ноги по-турецки. Она пишет письмо, но письмо совсем не характерное ей. Странное. И от мыслей, переполняющих ее голову, рушится гармония. Затихает ветер, прикрывает за собой дверцу балкона, обрывая звуки балалайки язычников с улицы. Комната кружится вокруг Анны, ручка-перо старается выскользнуть из вспотевших пальцев, и даже лист разлинованной бумаги пытается сбежать, едва ли девушка выдохнет слишком резко и нахмурится. Но стоит мыслям в голове закружится запутанным вихрем, стоит Анне коснуться кончиком ручки-пера бумаги, ветер взрывается от ожиданий и вновь распахивает балконную дверцу, обдавая теплом голую спину и занося попутно в комнату тополиный пух; занавески, будто прозрачные шелковые кони встают на дыбы чуть ли не до самого потолка и плавно опускаются вниз, как только нетерпение ветра потихоньку убывает. Анна думает. Однако у нее никак не получается начать письмо. Она пишет: "Дорогой Андерс", — и останавливается. Перечеркивает, оставляя просто "Андерс". Ей вдруг кажется, что предыдущий вариант слишком простым, но просто имя, как обращение, ее любовника кажется ей дурацким. Анна, разрываясь между двумя вариантами, не выдержав, взъерошивает длинные кудрявые волосы на голове со злости и, скомкав очередной листок, вальяжно откидывает его в сторону, не глядя. Берет другой и снова начинает: "Любимый". Теперь самое банальное, что может быть, кажется идеальным. И преданным, и милым, и теплым, и одновременно холодным, как сама того хотела Анна, ведь она писала первое свое письмо в жизни и сразу — прощальное. Девушка больше не могла. Ей казалось: она больше не любила. Анна охладела. Чуть меньше, чем насовсем. Она вновь коснулась ручкой бумаги, и та впитала упавшие на нее темно-синие чернила. В комнату снова ворвался ветер, опять обдал юную спину с чистой загорелой кожей мягкой теплотой и сразу успокоился. Анна на одном дыхании вывела строки для своего мужчины и, не подписавшись, поставила жирную точку сразу после слов с прощанием навсегда. Анна потерла переносицу и, обнаружив, что перепачкала свой красивый прямой носик в чернилах, побежала скорее к умывальнику. Вернувшись обратно в комнату, девушка, потягиваясь, легкой поступью на носках подошла к столу и, пробежавшись взглядом по строчкам, с недоумением обнаружила отсутствие точки в конце. Анна сжала в пальцах ручку-перо и совсем неаккуратно еще раз влепила эту точку на место. И довольно хмыкнув, отложила листок в сторону. Но не тут-то было. Прямо на листке, раздвинув нижние строки, появилась крохотная рисованная девочка в ситцевом платьице и, подобравшись к жирной точке, пнула ее изо всех сил, так, что та улетела за пределы бумаги и как по волшебству испарилась. Затем девочка мило улыбнулась опешившей Анне. Девушка застыла на месте и поверить не могла своим глазам: "Какая-то нарисованная малявка пинает мою собственносозданную точку! Нарисованная малявка... Мою точку..." Анна от шока плюхнулась позади себя на кровать, но в следующую же секунду она уже не думала о странном происшествии. Она только протерла глаза и, поняв, что девчушка не исчезла никуда с листа, а, застыв, все также улыбалась, Анна подошла к столу и снова пририсовала точку. Девочка с минуту стояла неподвижно, обворожительно растянув детские тонкие губки в улыбке, но потом ее выражение лица быстро сменилось и стало угрюмым, как туча. Анна и сама возмутилась, уткнув руки в бока, с укором смотря на девочку сверху вниз, наблюдая за тем, как она снова с легкостью отшвырнула точку с листа. Не будь Анна такой педантичной в вопросах грамматики, давно бы уже наплевала на эту ерунду и, запечатав письмо Андерса в конверт, пошла бы с ним на почту. Но девушка подумала, что если хочет отвоевать свою позицию, надо быть напористей. Но она ни за что не догадывалась, зачем девчонка творила все это. В конце концов бороться ей надоело, а когда энтузиазм спал, девушка проснулась. "Заснула за столом щекой прямо на письме", — подумала с ухмылкой Анна и посмотрела на часы на стене. "Приснится же такой бре..." — она перевела взор на лист бумаги и застыла: точки не было на месте! Девушка вдруг резко рассмеялась, держась за живот и утирая выступившие соленые горькие слезы... Она все поняла. Подорвавшись с места, Анна нечаянно смахнула письмо, и оно упало, а она убежала в ванную. Через полчаса ее и след простыл в квартире. Лишь с лестничной площадки эхом доносился ее голос: — Алло, Андерс! Ты даже представить не можешь... Любимый, До нашего счастья оставалось два-три шага. Но приказала судьба — мы не будем вместе. Надеюсь, ты не забудешь меня слишком быстро. Потому что я буду помнить о тебе еще очень долго. Андерс. На самом деле терять важное — это больно. Но больно действительно только тогда, когда это было важно для тебя по-настоящему. Но теперь ничего нет. Остальное — воспоминания. Они не всегда подробны, однако всегда имеют цвет и температуру. Они прекрасны, Андерс. Поэтому помни обо мне. И навсегда... Прощай