Тремор

Я вынырнул из темного крошечного переулка с тупиком между двух соседних магазинов и, пряча лицо за волосами и капюшоном толстовки, стараясь мягко ступать по асфальту, последовал вслед за потоком людей, сливаясь средь них, как акриловый мазок в палитре со всеми остальными цветами. И мне вспомнилось. Кто-то в детстве мне часто с иронией в голосе повторял, что каждый живущий в городе рано или поздно пускает корни в толпу и сливается с ней в одно целое до неузнаваемости, до неопределимости среди остальных самого себя. Этот кто-то ненавидел повторять вслух такие вещи, однако все равно, перебарывая сам себя же, раз за разом сквозь зубы он вновь бисировал. Вероятно накручивал себя на это изнутри. И я, слушая его, недоумевал. Я никогда не смотрел на него, я не знаю как он выглядит, я помню лишь низкий чуть грубый голос и до ужаса тошнотворный запах травы, которую он курил... Кажется сегодня было пятое августа, хотя я вполне мог ошибаться... Не смотря на поздний вечер, когда в вышине уже во всю красовалось темно-синее звездное небо, воздух оставался таким же теплым, как и днем. И в нем веяло этим чертовым запахом дурман-травы. Я поежился. Мои ноги совсем изнылись болью, руки устали прятаться в карманы, сжимая в них пальцами сотовый. Голова совсем забилась мыслями об одном и том же и чертовым образом, который помнил лишь как одно расплывчатое серое пятно. Я уже почти половину часа мечтал очистить свой разум от зацикленности, сделать из него снова тот белый-белый лист... Но у меня не получалось. Сознание мне не уступало и только долбило свое: неразборчивые слова, туманные картинки... О, человек. Ты чувствуешь мой страх? Он преследует меня. Бежит по пятам. Бесшумно. Страх быть обнаруженным тобой, человек. Пойманным взглядом, замеченным твоими зоркими орлиными очами. Эй! Человек... Если бы ты только знал... Как это страшно. Поворот направо... задето чье-то плечо. Быстрым шагом по длинному тротуару... споткнулся о чьи-то ноги. Полное отсутствие ветра, хоть и небольшая влажность в воздухе, но дышать, однако, все же труднее, чем обычно. Это делает мои происки увлекательнее, сложнее, интереснее и в конце концов слаще. Для моей натуры страдания — все. Наверное, я чокнутый. Чертова дурман-трава... Не помню, из какой подворотни с антидепрессантами в крови взялась моя личность, но я слежу за этим человеком уже день. Я не знаю его. И если он исчезнет из моего поля зрения, меня это не тронет. Просто станет чего-то не хватать, а возникшее мгновением позже чувство незаполненности, будет еще долго терзать мою душу. А душа — разум, а разум — тело. Ему я предпочитаю ощущения, заливающие через край. Поэтому и слежу. Тогда когда знаешь, какого это — пустота, — то больше не просчитываешься. Но я умудрился просчитаться... Хм, человек?.. Как ты думаешь... Я медлительнее, чем обычно? Ведь я истощен. Устал. Когда он на секунду остановился у ближайшего магазинчика, чтобы купить выпить, я последовал незаметно за ним и дальше, проскальзывая юрко, как мышь, сквозь толпу. Моргнуть, — и тот человек уже на несколько шагов дальше меня. Я должен поспешить. Знаю, что если моргнуть еще раз, он исчезнет из моего поля зрения, поэтому прикрывать глаза нельзя, даже на доли секунды. Держать открытыми... Не закрывать... Не оплошать... Мужчина шел дальше, все глубже проникая в город, все быстрее пытался слиться с ним; но у него ничего не выходило и по сей час, и я был полон уверенности, что и не получится. Ведь он не такой. Он не сможет. Постепенно сквозь тесные решетки людей в городе начал просачиваться легкий ветер, дающий надежду на полный, сладостный и долгожданный вдох кислорода, заполняющий изнутри целиком, но заставляющий слезиться глаза. Оказалось ветер лишь дразнился. Он быстро стих, как только я вспомнил о нем, и слезы в моих глазах мгновенно высохли. Я думал несколько странно. Наверное, оттого, что оказался слишком близко с моим человеком. Ох. Посмотри. Я по-настоящему боюсь, и мой страх сжирает меня заживо. Человек... Я как и ты по-настоящему живой. Толпа сновала вокруг меня так быстро, что вытяни я руку вперед к парню, за которым крадусь по пятам, и сложи пальцы пистолетом, никто из них ни за что не заметит. Это дурацкая мысль немного позабавила меня. Я прикрыл глаза, сбавляя шаг... Стоило буквально на метр отдалиться от него, иначе я начинал забываться, оставаясь где-то глубоко в себе. Меня всегда пугало, что я точно не знал, насколько там глубоко. Я еще больше натянул капюшон на голову: волосы закрыли лицо, в частности глаза, и на губах появилась неконтролируемая мной улыбка. Мое сердцебиение участилось еще сильнее, тогда, когда я уже начинал побаиваться теперь самого себя. Я встал, как вкопанный на месте, когда он остановился тоже. Прямо посреди толпы, которая по-прежнему ничего не замечала. Совсем слепая. Я сложил пальцы рук в подобие пистолета и, вытянув руку вперед, застыл, не дыша. Знаю, ты не знаешь даже моего имени... Мне стало как-то грустно. Досада разлилась по всему моему телу. ...но послушай. Мне кажется, что я проиграл роль охотника, когда решил, что выиграл! Какая ирония. Парень посмотрел на меня через плечо. Таким взглядом, будто знал меня сто лет и в чем-то упрекал, хотя сам, точно говорю, хитрил. Глаза в глаза. Прямо. Он кивнул мне: следуй за мной, и я понял, что внутри меня нет дна. И зря я думал иначе. Ему пришлось удерживать меня за руку, чтобы не дать мне провалиться насовсем... Так может быть завтра... день будет лучше?