***
Когда Тсунаеши только-только исполнилось десять лет, он попал под опеку своего дяди Джотто и близкого друга семьи Реборна. Около месяца ребенок вел себя замкнуто, из-за перенесенной травмы. Было очень тяжело вернуть его хоть к близкому прежнему состоянию. Несколько первых недель он толком не говорил, тело от недостатка еды стало слишком хрупким. Мальчик болел. И лишь на второй месяц он пошел на контакт, слабо, но все же. Джотто очень переживал и всячески поддерживал своего племянника. "Тсунаеши, поскорее поправляйся. Ты нам очень нужен". Каждый вечер перед сном, это "слышал" мальчик, когда его гладили по голове. Прикосновения были теплыми и родными, но он не сразу понял, что это говорится не вслух. — Джотто, я сегодня испугался, когда меня толкнул мальчик. — Что такое, Тсуна? Не упал? Не ушибся? Нигде не болит? — Нет. Я испугался другого: я слышал его голос, но губы не шевелились. — Что он сказал? — Что я урод, что никто никогда в жизни не захочет со мной дружить. Я спросил его, зачем он так говорит... — А он что? — А он сказал, что я монстр и всем расскажет об этом, — на глаза ребенка накатили слезы, а голос предательски дрожал, — но я не такой! — Я знаю, Тсунаеши. Иди ко мне, — мужчина открыл объятия, впуская в них племянника. "Ты — самое дорогое, что есть у меня в жизни." — Джотто? — М? — Ты ведь сейчас молчал? — Нет, я говорил сердцем. — Ты меня не боишься? — Нет. Разве в этом есть смысл? — Я... мне страшно. Очень страшно, — Тсуна крепче прижался к дяде. — Помни, я всегда буду рядом с тобой. Всегда.***
Когда Тсунаеши исполнилось пятнадцать, было решено, что через год он вернется в Японию и будет жить там. Джотто мотивировал это тем, что там ему будет проще ко всему адаптироваться, так сказать новая обстановка и никто не знает о его секрете, что он сможет начать новую жизнь, завести друзей, обзавестись девушкой, в конце концов. Но никто и предположить не мог, что Тсунаеши первым делом, когда прилетал в гости, бежал к белокурому итальянцу по имени Хаято, и проводил с ним дни напролет. И какого было его разочарование, когда блондин сказал, что любит его, как родного брата. Тсуна тогда очень долго был в смятении, но дружбу они не прекратили. И ради мальчишки с карамельными глазами Гокудера улетел из Сицилии на год раньше, чтобы выбрать более подходящую школу, подготовить все нужное и важное для своего друга.***
Учение итальянского языка давалось с трудом и дикими истериками, запираниями в комнате и протестами. Реборн грозился выпороть его, каждый раз, когда тот отказывался выходить из комнаты или же просто открывать дверь, из-за чего, замки менялись один за другим, а ключи изымались, как только попадались в руки Тсуне. — Никакой личной жизни! Я давно не маленький! Прекрати меня опекать! Ты такой жестокий... я хочу назад в Японию, я скучаю по друзьям, которые у меня были. Мне не хватает этого лучезарного мальчишки Ямамото, я хочу увидеть, как он изменился. Отпусти меня... — каждая истерика заканчивалась примерно одинаково. — Я тебя содержать не буду, если ты улетишь. — А я тебя и не прошу, у меня есть Джотто. Он в отличие от тебя никогда мне не врет. — Тсуна, — Реборн тут же погрустнел, — хорош, мы улетим в Японию, за месяц до твоего шестнадцатилетия. Но при одном условии. — И что я тебе должен буду? — У тебя будет ровно год, чтоб полностью принять себя. Начать полноценную жизнь. Стать сильнее. — Согласен!