****
Дверь тихонечко отворилась, и в комнату к Тсуне прошел высокий для своих лет мальчик, он был жилистым, с белокурыми волосами, которые скорее были стальными, первое, что подумал Савада, было: как ребенок может быть седым? Но спросить постеснялся. А еще у него были безумно привлекательные изумрудные глаза, обрамленные густыми ресницами. Да и вообще, весь он был невероятно притягательными. К нему хотелось тянуться, просто сидеть рядом, и тонуть в этом безграничном омуте глаз. Гость смотрел пристально, изучающе, но не вызывал никакой враждебности, он не был тем олицетворением войны, что каждый день видел в своих одноклассниках. Он был другим. — Ха! И не такой ты уж и страшный, как про тебя говорят! — махнув рукой и чуть хихикнув, сказал блондин. — Ты меня не боишься? — Тсунаёши искал подвох во всех, кто был не из семьи. — Нет, не страшный, таких, как ты бояться полный бред, ты явно не НЖЗ, а вполне так обычный... — НЖЗ!? — завопил шатен, перебивая гостя. — Неопознанное Загадочное Животное, — промямлил мальчик. — Что за сравнения такие? — Я люблю всякие журналы о разных чудищах, мифах и прочем, а ты человек, хоть тебя прям таким ужасным расписывают. — А что обо мне говорят, что делает меня монстром? — в глазах Савады промелькнуло разочарование и горечь от осознания того, что друзей ему все-таки не обрести. — Да, ничего такого, чего можно было бояться. Говорят, что ты с причудами. Типа людей "читаешь". Они просто тебе завидуют! Это ведь так круто — знать, что думают другие люди, — в глазах блондина играл неподдельный интерес. — Неправда! Ничего это не круто, — вспыхнул Тсуна. — А по мне так очень. Просто они все завидуют и боятся! Кстати, я — Хаято Гокудера, — он протянул руку. — Савада Тсунаеши, — кивок, затем рукопожатие, но мыслей никаких он не услышал, совсем ничего, казалось, что в голове это человека гуляет ветер, из уха в ухо. — Я племянник Джи, — осведомил нового знакомого Хаято. — Я это сразу понял — вы с ним очень похожи. Это он тебя притащил сюда? — Нет, я пришел сам, точнее – меня привел интерес, — блондин улыбается и проходит вглубь комнаты, — а тут даже уютно. — Спасибо. Вы надолго? — Не знаю, у Джи дело к дяде Джотто. Савада потупил взгляд в пол, не зная, что сказать еще. Создавать неловкие ситуации было его коньком. — Тсунаеши, ты ведь из Японии? Не скучаешь по друзьям? — Друзьям? — шатен нервно сжал край футболки, — у меня только один друг... — Я тебя понимаю. У самого их практически нет. Расскажи о нем? — Он очень добрый и жизнерадостный, всегда готовый помочь, не зависимо друг ты ему или нет. Он всегда улыбается. Иногда, кажется, что он слишком глуп, но, наверное, это реакция защиты, как говорит Реборн. — Добрый, жизнерадостный, защитник, улыбается — да, таких просто не бывает! Нельзя всегда быть таким! — Но он есть! Ямамото Такеши именно такой! — Ну... ну ладно! — блондин чуть покраснел. — Гокудера-кун, что с тобой? — Да, нет, ничего. Ты до сих пор не отошел от привычек общения людей в Японии? — Хаято попытался привести себя в порядок, что-то очень странное произошло с ним, когда он услышал имя друга Тсуны, уж очень оно располагало к себе, с первых слогов. — Да. Я очень скучаю по своему дому. — Тогда решено! Я помогу тебе почувствовать себя здесь, как дома. Будем дружить! — Гокудера улыбнулся во все тридцать два зуба и не сдержался, чтобы не обнять Саваду. «Я верю, что мы справимся. А еще верю, что ты сможешь вернуться назад в Японию». В этот момент Тсунаеши, чуть не разрыдался, Хаято показался ему родным. Вцепившись в нового друга, он прижался сильнее. А итальянец лишь улыбнулся и погладил его по макушке. Может именно с этого момента блондин занял особое место в жизни мальчишки.***
Так летели года. Дети росли, а дружба их крепла. Всегда вместе, всегда неразлучны. Тсуна проникся этим мальчишкой, влюбился, так отчаянно, по-детски. Казалось, что он все на свете отдаст, только для того, чтобы быть рядом с Хаято. Теперь Саваде не одиноко. Теперь другие игры. В других местах. Друзей больше не появилось, но и трогать его перестали, Хаято не позволял, он считал своим долгом защитить друга, да и без этого руки у него чесались не на шутку и он искал любой подходящий момент, чтоб кому-нибудь накостылять. Как говорилось ранее, Тсунаеши даже набрался смелости и признался Гокудере в своих чувствах, но получил отворот поворот. Долго страдал, и даже обиделся на друга за отсутствие взаимности, Хаято, конечно, любил Тсуну, но как брата, ведь нравились ему парни типа «сорви голова», а вообще, кто говорил о парнях, когда в его четырнадцать лет за ним девчонки табунами бегали, но ровно, как и парнями, девушками он не увлекался. Ему важна была учеба, новые знания и приключения, все то, от чего устал шатен. Однажды, когда они сидели дома, и Хаято подтаскивал своего друга по математике, внезапно появился странный, ну очень странный парень. Пришел он со своим отцом к Джотто по важным вопросам. — Эй, мусор, — обратился он к ним, — чего делаете? — Я тебе сейчас за мусор башку снесу! — взвился итальянец. — Гокудера, ты чего? Должен был привыкнуть, — парень, правда, не понимал, почему он так удивляется, ведь не в первый раз его так называет. — Занзас! — кричит разъяренный парень, и в того летит книга, от которой спокойно уворачиваются. — Я же говорю — мусор, — Занзас снова передразнивает. А в это время, пока двое ссорятся, Тсунаеши не сводит с них пристального взгляда и изучает. Пришедший парень, был куда старше их. Черные, как смоль волосы, с каким-то странным украшением из перьев, алые глаза, с азартным прищуром, на щеке и из-под ворота рубашки видны шрамы, которые не вызывают отвращения, а наоборот, даже украшают мужчину. Из мыслей выводит то, когда его берут за подбородок, и заглядывают в глаза. — Мусор, ты чего завис? — бровь парня поднимается в изгибе. — Я не мусор, ты так не думаешь, — Тсуна отвечает на автомате. — С чего ты это взял, му-сор, — Занзас делает акцент на последнем слове. — Ты извращенец, — спокойно выпаливает Савада. — Интересно, — по лицу расползается ехидная улыбка. — Я тебе серьезно говорю — посадят. Хаято сидит и непонимающим взглядом смотрит на друга и пришедшего парня. — Посадят? Хм, мусор, а ты, оказывается, еще интереснее, чем кажешься. — Нет, нет, нет, не получится у тебя ничего, да, у тебя точно не получится сделать подобное, — с невозмутимым видом заявляет Тсуна. — Хаято, мы с ним отойдем ненадолго, кое-что докажу. Умные мы какие, — Занзас закидывает шатена на плечо и уносит из комнаты, оставляя Гокудеру в шоке и приводить в порядок свои мысли. — Тебя посадят... — что говорил Савада дальше, итальянец не слышал. Занзас спускает мальчишку на пол и зажимает у стены, заглядывает в глаза, от чего у шатена трясутся коленки, но он сильный и он справится. Он выдержит все и сможет дать отпор, если что-то пойдет не так. Нужно ведь на ком-то отрабатывать приемы, которым научил его Реборн. Он уже почти сжимает кулаки. Но внезапно воздух вышибает из легких, когда большая теплая рука ложится на его макушку и немного треплет волосы. — Не боись, не съем. Я хороший, ты ведь чувствуешь, — тихо говорит Занзас и щелкает пальцем по носу мальчишки, а затем разворачивается и уходит, поднимая руку вверх, и показывая «мир». Тсуна «отходит» медленно и еще медленнее приходит в себя, казалось, что вся жизнь пролетела перед глазами, казалось, что мужчина совсем не шутит и серьезно собрался изнасиловать. Появилось даже легкое разочарование, что над ним подшутили. После он возвращается в комнату, где сидит Хаято, и пластом падает на кровать. И вот тут, когда все позади, он заливается румянцем и ждет очередной их встречи.***
Тем временем в медкабинете. — Кхм-кхм, — за спиной раздается чужой голос, Козато нехотя отрывается от столь увлекательного занятия и поворачивается назад. Да, его не ожидал увидеть никто. — Кто Вы? — спрашивает Энма. — Не твое дело, мусор, — мужчина подходит к кровати, где лежит Савада, берет его на руки и быстро выходит из кабинета, проговаривая напоследок, — держи свои руки от него подальше.