Путь в чистые небеса

©Бородавкин Илья Алексеевич, 2011.18.10. Глава 16 "Провожатые" Всю справочную информацию можно найти в моей группе ВКонтакте: https://vk.com/club57630193 1. Путь. Такой далёкий и трудный, полный опасностей и приключений. Я представлял его именно таким, но…сейчас мне было совсем не весело. Не было той романтики, которая сопровождала нас с Газом на пути в Теллер. Не было рядом и Газа, который всегда готов был прийти ко мне на помощь, а приключения… Приключения, авантюры и опасности, о которых я так мечтал, уже давно превысили свой лимит. Их хватило мне по горло и, я так думаю, ещё сполна хватит. Теперь мне просто хотелось, чтобы происшествий было как можно меньше. Они жутко выматывали, сильнее, чем само путешествие, быстрее, чем эта постоянная игра в догонялки, больнее, чем наше с друзьями расставание… Хотя что может быть больнее, коли всё это следствие его. Всё это я делаю потому, что не хочу расставаться. Иду, превозмогая боль одну, будучи не в силах терпеть другую – боль разлуки. Иду на риск, иду на смерть… чтобы жить… И почему мне в голову начали приходить мысли о смерти? Я ещё слишком молод, приближаюсь к своему двадцатилетию, а думаю о том, как буду заканчивать свой жизненный путь. Каким он будет, этот конец? Как это? И что будет дальше… И главное, ради чего? На что можно разменять свою жизнь? Так, стоп! Неужели я собираюсь тут жизнями меняться! Ничто теперь не предвещает беды, преступников-то рядом нет! Я просто двигаюсь навстречу своим ответам, иду выручать друга и искать крёстного с его дочкой. Пока что я просто иду… Иду по буроватой от песка дороге. Иду, а за мною тянется змейка моих следов, так интересно заходящая в повороты… Я просто иду, оставляя след в истории этого места и в истории своей жизни… Да, и тем более, разве предвидятся мне такие приключения в будущем? Да даже подобные путешествия вряд ли! Так что надо пользоваться моментом! Хотя… Может, мне уже ничего в будущем и не предвидится… Так, стоп! Опять! Хватит, нет уж! Пессимизм долой! Пора в путь за новыми приключениями, а не за смертью. Какая смерть, я ведь просто иду… А идти было так приятно. Приятно лишь потому, что под ногами был песочек и камни, а не лесные повалы и трава по пояс. Правда, вот этот путь был ещё тяжелее, чем раньше. Во-первых, приходилось постоянно идти в гору, отчего я останавливался каждые метра двести на передышку, упёршись руками в колени и наслаждаясь прохладой воздуха и пением птичек вокруг. Такое спорное наслаждение, не правда ли? Во-вторых, после сегодняшних марш-бросков и переживаний сердце вымоталось ну ой как ужасно. Оно буквально выскакивало из груди, отчего болело, и дышать становилось всё тяжелее и тяжелей. В-третьих, путь от Нома сюда и догонялки по всему городу, которые не давали мне уснуть ночи напролёт. За всё это время ноги устали и казались теперь каменными. К боли в них я уже привык за время подъёма в гору, благо, что я был натренирован в дальних прогулках за город, в которые мы пускались порой с Фоксером. Потом он всё больше и больше тянулся к городу, и эти путешествия прекратились. Я гулял и в одиночестве, и с другими друзьями, но, что самое главное, делал это регулярно. Однако никакие тренировки не готовили меня к такому большому путешествию, сопровождаемому столь насыщенными обстоятельствами. Так что если бы на пути оказалась бы ещё и трава, и «Холмы», то я бы точно кончился на первом километре. Благо, что на хвост мне никто не сел. У меня просто не было больше сил убегать! Преодолеть бы эту проклятую дорогу, и то ладно! Хотя чего это я, всё ведь могло быть гораздо хуже. Поэтому не стоит обзывать мой путь проклятым, а то, не дай Бог, он таким и станет. Он есть, какой есть. И не он виноват во всём, а только я, раз я его выбрал. Так что извольте-с насладиться им в полной мере, привередливый сэр! А иначе и удача покинет тебя, а этого ой как не хочется! До сих пор она всегда была на моей стороне, и мне бы теперь очень пригодилось сохранить данный союз. Только вот чем он выгоден королеве Удаче и чем я могу за него заплатить… История умалчивает, оставляя глупые вопросы с суровым жизненным содержанием. Как ни крути, а оно выйдет так, и платить воображаемому оберегу всё равно придётся своим потом и кровью, потерями и страданиями, стараниями и усердием. Так, шаг за шагом я вводил себя в новый тупик, который был поставлен вопросами без ответов. На самом деле, все эти вопросы не имели никакой цены, а ответы на них – никакого значения. Они были бессмысленны, потому как нереальны. Они возникали лишь как предположения, как происшествие, вероятность которого крайне мала. Так почему же я их себе задавал, если и сам не знал, что будет дальше? Наверное, это была попытка узнать, а также способ занять себя на всю дорогу. Всевозможные глупые мысли, подпитываемые последними событиями, продолжали лезть мне в голову, усиливая мою депрессию. Наверное, всё это нужно просто «переболеть» и жить, как раньше. Кто его знает, может, завтра я проснусь уже совершенно другим человеком? Только это будет завтра, а сейчас мне совсем было нечем себя занять, кроме этих бессмысленных глупостей. Даже пейзаж вокруг был до боли однообразным. По обеим сторонам от склона высились деревья: клёны, осины, берёзы, редкие ели и сосны. Ни одной поляны, ни одной прогалины, речушки или оврага не было. Только лес и дорога, которая вела меня вверх, а куда – я не видел, потому как она виляла, закрывая деревьями очередной поворот. Вдоль дороги было на удивление чисто: на обочинах не было деревьев – всё было спилено, трава была хоть и высокая, но без кустарника, в общем – дорога была явно ухожена. Хотя тут и не было признаков активности, потому как за шесть часов, которые я двигался вверх по склону, я не встретил никого и ничего нового, кроме моих глупых мыслей. Но и те, в конце концов, отпустили меня, и часов с семи вечера я шёл совсем отрешённый от мира. В голове стало пусто, и я только об одном подумал - это отходняк после насыщенного неприятностями дня. Разум мой шёл на поправку. Болели теперь только ноги и пробитая ладонь, даже переносица прошла где-то через час после начала пути. День заканчивался и всё налаживалось. За всё время, пока я шёл, я не сделал ни одного привала. Видимо, делая постоянные остановки, чтобы отдышаться, я давал отдохнуть и своим ногам. Конечно, на половине пути я, было, захотел остановиться, но поборол в себе это желание и так продолжал путь до восьми вечера на морально-волевых до тех пор, пока желание отдыхать и есть не пропало куда-то. Я думал, что сейчас за очередным поворотом я увижу место, где можно будет устроиться поудобнее, развести костерок и передохнуть, но такого места не было и я просто продолжал двигаться дальше. Так, к половине девятого вечера, я дошёл до вершины горы. Это было интересно и красиво. Метров за двести до вершины взору моему предстало поле, которое буквально уплывало вместе с ветром всё ниже и ниже по склону. Трава и вправду была похожа на волны. Они лились с обочины и прибивали к лесу ниже по склону, будто бы из-под дороги лился широкий водопад. Красиво-то как! И не было на поле цветов, но трава эта была до того зелена и гармонична, что они и не требовались для большей красоты. Лес представлялся океаном, который теперь сменил океан настоящий и простирался на много километров влево. Я двигался вглубь континента. Впереди, левее вершины дороги, находился высокий холм, который почти прямым земляным скатом опускался в бушующее от ветра море травы. Вершина горы, по которой проходила дорога, оказалась как бы зажата между двух холмов, небольшого справа и этого отвесного слева. Посему создавалось ощущение, что дорога идёт сквозь небольшое горное ущелье. Только до него оставалось ещё метров пятьдесят, а я всё ещё шёл и смотрел куда-то вдаль, налево. Как же далеко видно! Красиво! Ветер был приятным и холодным, отчего я почувствовал желанную свежесть. Он поднялся не случайно – со всех сторон гору обложило тучами. К ночи надобно ждать дождя. На карту я уже давно не смотрел, потому как дорога никуда не виляла и не сворачивала. Главное, что она есть, а значит можно с уверенностью продолжать путь. Начинало темнеть. Солнце, что раскинулось над лесом слева, уходило на закат, мелькнув лишь мне напоследок, когда я перешёл границу «ущелья». Здесь было прохладнее, ветер дул сильнее и я накинул поверх чёрной кофты свою куртку. Она уже почти высохла после сегодняшнего «купания», и теперь от неё отлетали широкие жёлтые куски грязи. Вокруг так густо нависали деревья, что мне вдруг показалось, что за мной кто-то следит, прячась в чаще по обеим сторонам дороги. Тут было как-то не по себе, плохо и неприятно. А еще темновато и от этого неуютно. Кругом всё казалось каким-то неестественно тихим, и даже деревья не качались на ветру и не шумели. Шумел только сам ветер, нашёптывая мне какие-то пакости звоном придорожных камней. Казалось, что именно от камней исходит создаваемый ветром свист, потому как свистеть здесь было просто больше нечему. Но... некому ли? Этот вопрос, к горю или к радости, так и остался для меня загадкой, пускай и весьма щекочущей моё любопытство и нервы. Наконец все мои предрассудки остались позади. Пройдя около полусотни метров, я вышел из «ущелья». Создалось ощущение, что я попал в другое место. Над головой уже сгустились тучи, а вокруг снова был лес, густой и непроглядный. Тучи поглотили уже не греющее теплом, а греющее лишь сердце закатное солнце, из-за чего стало ещё темнее. Слева даже чуть-чуть громыхнуло, и теперь мне требовалось поторопиться. Благо, что дорога уходила вниз по прямой, упираясь то ли в развилку, толи в крутой поворот где-то у подножия, метрах в трёхстах от меня. Но… что же это такое, стоит в кустах? Неужели это то, о чём я думаю!? В кустах, весь заросший, поглощённый малинником стоял старый велосипед. Его слегка красноватая краска ободралась и уже не блестела как раньше. Не было в нём и той удали, с которой на нём проезжали километр за километром. На нём осталась только ржавчина и ободранное сидение. Я не сразу заметил, что у велосипеда не хватает левой педали, отчего он, по-видимому, и был выброшен. Колёса были уже давным-давно спущены, поэтому я сперва поколебался, а потом подумал. Спуск с горы был прямым и долгим, ни одного встречного автомобиля за день я не увидел, так что… а что, была не была? Весь обколовшись об малинник, я таки вырвал этот состарившийся кусок металла из лап Матушки-Природы. Он был великолепен… когда-то. А сейчас он был орудием самоубийства в моих руках. Но не зря же я обкололся, не зря же я так старался! Я оседлал этого старого мерина, и, раздумывая и решаясь секунд двадцать, покатился вниз. Здесь главное – сделать первый шаг. От него, как правило, зависит исход предстоящего нам дела, и так со всем в нашей жизни. Только всегда ли нам хватает сил решиться? Всегда ли условия дают нам чёткую картину действий? Или мы всё-таки вольны сами выбирать свой путь? Может, не всегда даже жизнь ставит перед нами цели, а мы сами их выбираем? Выбираем цели и пути их достижения? Может, это и так… Может… А я нёсся вниз, разбрасывая как страницы по ветру свои негативные мысли и эмоции. Я заряжался хорошими. Скорость и невозможность остановиться заставили меня забыть про всё и сосредоточиться на дороге и ветре, который с шумом обдувал меня и развевал мою куртку, заставляя её похлопывать где-то позади. Глаза резало до слёз от ветра, даже несмотря на то что я ехал на ободьях. От этого велосипед подкидывало, поворачивало и постоянно кренило вправо, и я, пользуясь кривым рулём, пытался уберечь себя от падения. Только я об этом не думал. Я перестал думать, просто отдавшись инстинктам и адреналину. Не было ничего, что могло бы привести меня в чувство. И я даже вскрикнул от радости, которая захватила сердце моё. Я восторженно кричал и разгонялся всё сильнее и сильнее, всё настойчивее и настойчивее приводя себя в чувство своим безрассудным поступком. Ни тормозов, ни управляемости, а только инстинкты и чутьё, чтобы выжить. А остальное – не главное. Это только помощники в выживании, которое обеспечивают наши инстинкты. А вот они уже должны работать безотказно. И если им в их нелёгком деле помогает ещё и умная голова, то это вообще прекрасно. Жаль только, что мне это сейчас не грозило, потому как поступок мой был безрассуден и по-детски нерационален. Риск падения с последующими травмами был неоправдан. Правда, спорить с пользой этой велосипедной прогулки было бесполезно – я спустился с горы за считанные секунды и, что самое главное, очистил свою голову от всякой нечисти, что там обитала и паразитировала мой разум. На большой скорости я смог заехать на ещё одну горку и увидеть, что дорога действительно упирается в крутой поворот, однако налево уходила дорога, давно заросшая, с нависшими над колеёй деревьями, что окрашивали эту заброшенную дорогу в цвет ночной темноты. Но мне, судя по всему, надо было двигаться дальше по большаку, направо, где, метрах в ста от меня, находился ещё один поворот. Стоп, я помню это место на карте, неужели я так быстро дошёл! И мои ожидания оправдались. Сразу за поворотом я увидел несколько старых, посеревших от времени срубов. Они выглядывали из-за угла, и я пошёл до них, продолжая катить велосипед в руках. Мало ли кому пригодиться, а тут-то местечко приметное. Только вот я не знал, что это за деревушка и жива ли она вообще. На карте было отмечено только несколько домов, но кто там меня встретит? Может, опять выпрут взашей, как вчера? Ладно, проверим. Я был весьма удивлён, что дошёл до деревни так быстро. По всем подсчётам я должен был прийти уже ночью, а сейчас на часах только начало одиннадцатого. Однако уже смеркалось. Тучи, что слева, уже не гремели, улетев куда-то дальше, но небо всё равно было серым и объёмным, синея где-то на северо-востоке. Вот эта туча точно зацепит. Надобно поторопиться и найти ночлег раньше, чем меня застанет дождь. Я дошёл до деревни, правда, деревней это назвать было невозможно. Всё сходилось с картой, тут располагалось лишь несколько построек. Был бы я на Родине, я бы со стопроцентной уверенностью заявил, что это был хутор, через который когда-то проложили дорогу. По правую руку большак продолжал двигаться в сторону заказника, туда, куда завтра ляжет моя дорога. Посередине образовавшейся по левую руку от дороги площадки располагался серый от времени дом. Он был широкий, раскидистый, сгнивший, но с окнами, целый и невредимый. Кроме его цвета и подгнившего фундамента ничто не выдавало его старости. Слева, уже совсем поросшие травой, стояли хлева и покосившийся набок старый коричневый дом. Справа из-за угла почти на дорогу выглядывала старая хата, которая была ещё старше коричневого дома, но при этом стояла намного увереннее. Тут же, по правую руку, располагалось множество различных построек неизвестного мне пока назначения. Между домом посередине и тем коричневым, что слева, шла дорога, ведущая по прямой на запад. Она, казалось, была совсем недавно отсыпана и, вероятнее всего, вела к океану. Этакий выход на побережье, который опять-таки являлся жилой, по которой продовольствие и припасы доставлялись вглубь материка. Только вот странно, что этой дороги не было видно на карте. Поставив велосипед к серому дому, я решил оглядеться. Зайдя на внутренний двор по дороге, что вела на запад, я увидел здесь широкую постройку прямо посередине. Я вошёл сквозь открытые ворота, потому как дверьми это назвать было нельзя. Они были двустворчатыми и широко раскрывались на половину засыпанного песком двора. С другой стороны было точно так же, и только влево постройка уходила тёмным углом с лестницей на чердак. Видимо, когда-то это было конюшней или чем-то в этом роде. Сейчас же между сквозными выходами стоял широкий, но низкий железный бак, в котором было кострище. Отлично! Недолго думая, я решил набрать веток для растопки костра, по которому я ой как соскучился. Я не стал заходить в дом, торопясь заготовить всё перед дождём. Обшарив окрестности, я насобирал совсем немного к тому, что уже имелось и лежало в углу. Видимо, здесь частенько останавливаются на ночлег или просто привал. В углу кроме веток были наложены порубленные дрова, только вот откуда они взялись и чем их порубили, я не знал. Оставив рюкзак у кострища, я отправился на разведку в соседние помещения. Наткнувшись на хлев с пробитой крышей, старый курятник и сеновал я уже было отчаялся, как вдруг около самого входа в старую хату нашёл маленький чуланчик. В нём-то и лежало два топора, колун и небольшой звонорёк, а кроме того ещё много всякого инструмента. Может, оно и не удивительно, что всё это ещё не растащили. Народу здесь ходит мало, а те, кто останавливаются, знают, что всё это может им самим пригодиться. Несмотря на то что звонорёк совсем заржавел, он ловко оправдывал ожидания в моих руках. Метрах в пятидесяти от стоянки я нашёл совсем недавно завалившееся дерево и теперь задорно обрубал особо крупные сучки. Принеся к кострищу широченные ветки, я распилил их на брёвнышки. Благо, что в этом скромном чулане нашлась ножовка. Колодка же стояла прямо возле кострища, и я, задорно махнув сплеча, опускал колун на эти не такие уж и большие брёвнышки снова и снова. Я успел как раз к дождю. Конечно, столько, сколько я нарубил, мне было не надо, но вся эта волокита с дровами напоминала мне мой дом, мою деревню и уносила меня куда-то далеко-далеко за океан. Нравилось мне это дело – рубить, отсекать, укладывать… Хотя странно, ведь живу я совсем иначе. Сколько не пытайся, сколько не порывайся, а отсечь всё напрочь не выходит. Отрубить концы и забыть то, что было, я не мог. Я не мог обрубить всё, а остаток переложить в новую стопку, формируя новые качества личности, избавляясь от старых. С дровами-то так просто… А тут, выходит, ничего не получается, и я не знаю, к счастью ли это, али наоборот. Только… Только дров мне теперь хватит на всю ночь, коли б я захотел бы поддерживать огонь. Но мне моя работёнка была в радость, несмотря на сильную усталость. Спасибо добрым людям, что сохранили здесь всё как подобает. Пускай дровишки им будут в радость. Дождь начинал капать мерными каплями с сумрачного неба, разогреваясь перед основной атакой. Конечно, я мог посмотреть, что твориться в доме и узнать, есть ли там комфортный ночлег, но я не хотел. Там определённо было сыро и влажно, полно мышей, крыс и паутины, а тут свежий воздух, тепло от костра и приятный шум дождя. Костерок получился ловкий и во всех смыслах складный. Мои дровишки как раз поместились колодцем в кострище, и спички, не поддавшись на провокации сырости, помогли мне с первого раза поджечь бересту и почувствовать тепло. Эх, сейчас бы сюда ёлочку. Она светит ярко и от неё исходит так много тепла. Только вот прогорает она быстро, будто бы Газ… Отдался делу по полной и прогорел… А-а-й! Ничего! Выручу я друга, выручу! И всё будет хорошо... Я старался убедить себя в этом как мог, и, к моему удивлению, у меня это вышло. Очень скоро я забылся и остался наедине с хорошими мыслями и воспоминаниями. Наши посиделки у костра во дворе у дяди… такие тёплые, согретые не огнём, а сердцами и душами… Хорошо же было! Повторить бы! Сейчас-то мы все уже выросли, и всем этим посиделкам возросло значение в нашем понимании. Мы ведь с друзьями только сейчас научились любить и ценить тех, кто нам дорог… Шум дождя, порой, заглушал мои мысли, и мне постоянно казалось, что среди ударов звонких капель о землю я слышу шаги. Но никого не было. Сидя у костра за ужином, я продолжал мусолить глазами карту. До заказника оставалось всего ничего, завтра к вечеру я должен дойти. И то если со всеми остановками и в умеренном темпе. Хм, только вот… Озеро такое широкое, и где же мне искать этого вашего Ниджу? И что я ему скажу? Хотя, по этому поводу у меня уже имелась задумка… Только на сегодня всё, рассуждать уже не хотелось. Ужин оказался прекрасным, пускай и скромным, но на голодный желудок тёпленькое зашло с причмокиванием. Я бы ел ещё и ел, но нужно было сэкономить еды на всякий случай. А вдруг я не смогу закупиться в деревушке около заказника? Хотя, что могло бы мне помешать, когда преступников нет на хвосте? Разве что отсутствие магазина, хотя для такой большой деревни, а на карте она была действительно большой, это было бы в диковинку. Хм, странно. Я даже думать стал опять по-деревенски. Столько просторечных слов возникло за день у меня в голове, будто бы я вновь уехал к себе в деревню. С другой стороны лучше уж такое преображение, чем пребывать в моём утрешнем состоянии. А ведь действительно, я вышел из этого «горного ущелья» уже совсем другим человеком, ведь и предполагал же я завтра им проснуться! Кстати о сне… Подумав, я решил взглянуть на чердак. Он состоял из двух половинок: большой, там, дальше, над тёмным углом и почти до самого кострища, и маленькой, с другой стороны, тоже почти над кострищем. Между ними было метра разве что четыре, не больше. От костра как раз под крышей собрался тёплый воздух, так что чувствовать себя там я буду прекрасно. Лишь бы крыша не текла. Взобравшись по лесенке на большую сторону чердака, я обнаружил там постеленное и укатанное сено. Видимо, сея идея пришла в голову не одному мне. Только крыша здесь конкретно протекала, так что половина сена замокло. Эх, вот ведь незадача. Посмотрев на малую сторону чердака, я, стоя почти над самым костром и ухватывая с горячим воздухом его аромат, заметил, что над малой частью чердака нет дыр. Там определённо должно быть сухо. Только что наверху стояли какие-то ящики и большой рулон сена, и я не знал наверняка, помещусь ли я там. Я слез вниз и переместил лестницу. Взобравшись наверх, я был польщён своей удачей. Между ящиками и стенкой было достаточно пространства, чтобы я смог разлечься в полный рост, а не так, как мы спали калачиком с Газом прошлую ночь. После ночёвки под домом моя поясница до сих пор отнималась, и после каждого нагибания или приседания я чувствовал всё ту же неприятную боль. Да и подъём в гору не прибавил мне сил и устойчивости. Довольный, я возложил на чердак свой рюкзак, и, посидев немного у костра, решил покемарить. Я не стал разворачивать свой спальник, а просто подложил под голову рюкзак поудобнее, но, подумав, спустился вниз подкинуть дровишек. Пускай прогорают, а мне будет теплее, и комарьё отстанет. Огонь зажёгся с новой силой. Всё вокруг стало ярче, а воздух теплее. Куртка моя уже высохла, оставалось просушить только болотники. В помещении был такой же песчаный пол, поэтому сделать этого раньше я не сумел, постоянно отходя то за дровами, то за рюкзаком, то ещё куда. Наконец, водрузившись на чердак, я стянул с себя обувь и портянки и с ребячьей безалаберностью побросал их к костру, чтобы не запачкать ноги. Я надел шерстяные носки, которые сразу согрели меня, и, понежившись, я понял, что становиться теплее и на душе. Только вот недолго я дремал. Послышался рёв моторов, который мгновенно всполошил меня, и я, по привычке запаниковав, проснулся. 2. Ничего, кроме рёва мотора и ветра. Ничего. Только рёв мотора и ветра, и сердца. После того, как отец рассказал мне, что *** собрался отправиться за мной, я расстроилась. Уже сутки я жила с той мыслью, что он мог прийти в город и так и не найти меня там, а теперь… Теперь этому уже не бывать. Мы с отцом покинули Теллер и вернуться больше не было возможности. И что он теперь будет делать, если придёт в город… Там же преступники… Боже, как всё ужасно! И он не берёт трубку весь день. При первой же возможности буду звонить снова. Связь опять пропала. Бесполезно... Только рёв мотора и ветра, и моей души… Ничего больше. И ничего громче сейчас не было. Душа моя рвалась вперёд, к приключениям, и в то же время она разрывалась от бессилия хоть что-нибудь сделать. Ох, как же я надеюсь, что *** не пошёл за нами. Даже сам отец убеждал меня в обратном, но я так не хотела в это верить… И почему же я не спросила сразу об этом у мамы, когда ещё была возможность сделать это в Теллере!? И смогу ли я жить спокойно и впредь доверять себе после этого... Во что же я всех нас втянула... И что будет, если с *** что-нибудь случиться… Я никогда себе этого не прощу, никогда… Мы с отцом не разговаривали на протяжении двадцати минут после отплытия. Было просто нечего сказать. Тишину нарушил наш проводник, седовласый мужчина с грязным лицом и руками, и, как мне показалось, с такой же душой. Он совсем мне не понравился, и я, несмотря на то что сидела на носу лодки, слышала весь разговор от начала и до конца: - Я высажу вас в Бревиг-Мишн, у Шелман-Крика. - Но мы ведь так не договаривались, - деликатно заметил отец. - Вот именно! Мы так не договаривались! Какого… - последовали различные оскорбления и нецензурные восклицания, да такие лихие, что я отвернулась вперёд и даже улыбнулась. Вот уж не думала, что могу ещё улыбаться. Да уж, такого отборного мата я ещё не слышала! - Послушайте… - пытался вмешаться отец. - Да какого хрена по нам начали шмалять!? Не повезу я Вас больше никуда, не дождётесь! - Но нам нельзя в Бревиг-Мишн! – заявил папа. Не знаю, насколько серьёзно он об этом говорил, но, как я поняла, он просто хотел напугать водителя лодки. - Ну уж не-е-е-т! – прикрикивал мужчина. – Я больше не пойду у вас на поводу! Не дождётесь! Отец хотел плыть дальше, но водитель потребовал, чтобы мы сошли у Бревиг-Мишн. Сложная ситуация с перестрелкой заставила проводника сменить условия договора, сколько они не ругались с отцом. - Неужели даже... - из последних сил пытался отец, но тщетно. - Нет! Ничего! И не пихайте мне свои паршивые деньги - шкура дороже! Либо я высаживаю вас в Бревиг-Мишн и мы расходимся по добру по здорову, я вас не знаю и вы меня тоже, - зыркнул водитель на меня яростным взглядом. Но я не повелась на его шаг и не дала слабину, а только щурилась от злости, стараясь показать это всем своим видом. - Либо если вам что-то не нравиться - валите нахрен за борт! Я никого не держу! Так вот и закончилось моё недолгое путешествие по морю. Что придумает отец, я не знала, наверное, он найдёт себе ещё одну лодку и отправиться дальше. Лишь бы он не отправил меня домой из Бревиг-Мишн. Ох... а лучше бы было? Может, *** всё ещё дома и у меня есть шанс его остановить? Нет. Кого я обманываю?! Я знаю его как облупленного!... Поэтому, видимо, и сомневаюсь. Он не так прост, как кажется. Он не такой, каким его считают мои друзья. Он сложен и непредсказуем, чего многие увидеть не могут. Но я точно знаю, точно знаю каков он есть на самом деле! А потому... потому и боюсь за него... Мы приблизились к береговой линии. На горизонте показались дома городка и устье Шелман-Крика, и ничего больше. Только рёв мотора и ветра… Только боль… 3. Сквозь шум дождя я отчётливо слышал немного странный звук приближающихся моторов. Толи это были мотоциклы, толи это были автомобили, только их точно было несколько, и они мчались с огромной скоростью. Я понял – безопасность превыше всего. Ловко спрыгнув с чердака на песчаный пол, я в носках подбежал к болотникам, закинул их наверх и полез следом сам. Сердце моё почему-то совсем не волновалось, только в лицо немного ударила краска. Я не чувствовал приближающейся опасности, потому как наверняка не знал друзья это, враги или просто проезжие, которые пролетят мимо моей остановки. Запрыгнув наверх, я спохватился, что лестница приставлена к моей части чердака. В этот момент я услышал, что несколько транспортных средств с рёвом остановились на внутреннем дворе где-то поодаль, поближе к опушке. Затихло. Шумел только дождь, да мои посетители, что засуетились где-то на улице. Я, недолго думая, взял лестницу и, приподняв эту громадину, швырнул её так, чтобы она прислонилась к противоположной, большей части чердака. Только вот лестница сильно накренилась и начала сползать вниз по деревянному краю, и, зацепившись за слегка выпирающую доску, повисла на одной из жердей, начав раскачиваться на ней из стороны в сторону. В этот же момент в помещение вошли. Резко опустившись на пол чердака, я затаился. Зашуршал песок под ногами у вошедших. Костёр… Я понимал, что не смогу его потушить, и выхода у меня не было. Я спасался, как мог, хотя стоит ли опасаться обычных рыбаков? Кому ещё здесь быть-то? Нда уж, действительно, кому ж ещё. - Эй, есть тут кто? – громко раздался голос по помещению. Голос… я знал его, но не мог вспомнить… Я слышал его недавно, но это был не один из тех преступников, что отправились в путь параллельно с нами из Нома. Тогда кто же это мог быть? По сараю зашагало сразу несколько пар ботинок, и я постарался пригнуться ещё сильнее. И куда мне теперь деваться? Не стали бы же преступники кричать в голос и искать меня вот таким вот образом? В самом деле! Но голос… Откуда же он мне знаком? Может, это всё же один из рыбаков, что нерадостно принял нас с Газом в деревне? Н-н-нет, не похоже… Где же, где я его слышал?! Наверное, именно голос удержал меня, заставил не потерять бдительности. Иначе я бы действовал посмелее, но… Но вот любопытство... Нет, это было не любопытство, это был страх и желание побыстрее от него избавиться. Именно этот страх потянул меня подглядеть, кто же вошёл в мою скромную, пускай и общедоступную, обитель. Я боялся неведения. Я боялся неожиданности. Я боялся ждать и терпеть, потому как терпеть уже стало невыносимо. Неужели это действительно так невыносимо? Это же только время, лишь ожидание. Я же терплю не боль, не утрату, не ложь, а всего лишь страх. Страх… Самый настоящий, такой сладостно страшный и странный, приятный и отвратительный одновременно. Страх… Что же ты с нами делаешь? Протягиваешь нам руку помощи или всё-таки сносишь нам головы? Наделяешь нас вниманием и сообразительностью или делаешь нас своими безмозглыми рабами? Даёшь нам спасение или убиваешь? Пускай лишь не всегда физически. К сожалению... К сожалению чаще ты убиваешь наши души, оставляя тело догнивать на этом свете, или же... Или же всё-таки ты делаешь нас сильнее? Я так и не осознал, что делает страх всё это время со мною. Может, делает сильнее, может - слабее, а может быть превращает меня в морального урода. Перед глазами сразу же всплыли картинки спасения Кодиака, драка, которую так же спровоцировал страх... Я ведь ввязался в неё потому, что боялся. Я боялся не только за Алу, я ведь ещё и боялся, что не смогу найти выхода из ситуации мирным путём. Может, во всём этом виноват страх? Всё то, что сейчас происходит, быть может, не есть дело случая? Всё сделал страх. Только мой страх... И от того, что он оказался именно моим, захотелось плеваться от досады. Только вот плеваться - не плюнешь, да что там, я и дышать не смел! Оставалось только лишь подбодрить себя и доказать, что мой страх не сделает меня своим рабом. Я попробовал подглядеть. Прислоняясь к рулону сена, я старался меньше шевелиться, понимая, сколь сильно сено выдаёт меня. Я нажимал на него и знал, что отойти обратно без шума уже невозможно, но я лез вперёд. Лез нагло, глупо и бесповоротно. Зачем, спрашивается? Страх. Это он движет мною, он, а не я сам, он, а не мой разум, он, а не моё хладнокровие. Я думал, что таким способом поборю его, но я всего лишь шел у него на поводу. Он – лучший двигатель предателей и лжецов, он – лучший двигатель общественной системы, сторож целостности и порядка вещей. Порядка, рождённого самим Страхом, порядка, возведённого на сваях предательства и унижения, построенного на лжи и коварстве. И сейчас сам Страх, тот самый великий строитель звал меня туда, вперёд, посмотреть вместе с ним, что же там происходит. И он помог мне узнать правду… А была ли правда горькой - конечно же да... Как всегда... Высунув голову между стопкой ящиков и сеном, я увидел двоих. Теперь стало ясно, кому принадлежал знакомый мне голос. Это был тот самый кучерявый толстяк, что встретил меня в гостинице Теллера... А он мне сразу не понравился. Только сейчас он был не на столько прилизан и ухожен: его кучерявые волосы и лицо были мокрыми. Сверху был накинут почти одноразовый плащ, толку от которого, по видимому, было мало. Скорее всего то, на чём приехали преступники, не имело крыши. Мужчина был насквозь мокрый, запыхавшийся и с уставшими глазами. Однако это не помешало ему активно жестикулировать, пытаясь объяснить на языке жестов что-то идущим впереди, но их я не видел. Второй был тот самый, с фиолетовым оттенком шерсти, что подложил Алу жучок в порту. Он шёл многим дальше, почти что под самой лестницей и не обращал внимания на кучерявого, осматриваясь. Он был снова в капюшоне, но теперь только в химзащите, которая служила ему прекрасным плащом. Я не успел сообразить, как быстро всё произошло, но взгляд его остановился на мне, когда все уже прошли мимо. Он не мог меня не заметить, не мог! По спине пробежал жуткий холодок из мурашек, отчего меня перетрясло - ноги без обувки совсем замёрзли, и этот холодок будто бы обратил на них внимание всего тела, и мне показалось, что весь холод в ногах, который так долго накапливался и коего я так долго не замечал, в одночасье обрушился на меня, весь и сразу за одно лишь мгновение. Меня передёрнуло ещё раз. И снова. Каждая клеточка моего тела дрожала сейчас то ли от холода, то ли от жара. Движения моего пёс ну уж точно не мог не заметить, но я и так уже был обречён. Но он... Он остановился лишь на мгновение, приподнял свою голову, продолжая скрывать свой лик от меня. Я видел лишь его нос, выступающий из-под капюшона и мокрый от дождя, но от этого не менее выразительный и красивый. До жути. И он... Он просто улыбнулся. Улыбнулся, дав мне удостовериться, что он действительно меня заметил, и прошёл дальше. Просто прошёл дальше! Я задышал глубже. Выступила постстраховая испарина. Какой ужас... Но это же ещё не всё, что будет дальше? Что он задумал, о Господи! Что же делать? Рвануться сейчас, пока пёс не успел предупредить своих подельников? Босиком в чащу леса? Или ждать пока щёлкнет затвор и ящики разлетятся вдребезги, как и мои кишки по стенкам? Что делать? О, Господи! - Есть тут кто? - Снова начал кучерявый швейцар. - Не бойтесь! Может, они хотят опять меня обмануть, кричат, будто бы не знают, где я на самом деле? Может, кто-то внизу уже приготовил вилы и вот-вот вскроет мне брюхо? О, Господи! Мне сперва казалось, что страха не было вовсе, но как только я понял, кто предо мной, всё изменилось. Всё снова рухнуло в Тартарары. Подобного ужаса я не испытывал никогда в своей жизни. Ни в драке, ни в погонях, ни под окном бандитов, никогда! - Ну, и что же говорит твоё "звериное" чутьё? - спросил уже потише толстячок, акцентируя внимание на предпоследнем слове. - Да я же говорю - его уже здесь нет, - послышался наиприятнейший голос. Но то, что он произнёс, было куда более сладостным для ушей моих. Как же так? Что пошло не так? Где логика? Может, он просто сам хочет меня взять, выслужится перед начальством? Да нет. Он пару раз осекал кучерявого и отдавал приказы. Он был явным лидером в этой группе. Но... что же? Что заставило его умолчать обо мне? Что он задумал? Зачем ему это? Как это вообще понимать?! Мне стало значительно лучше, но ужас всё ещё охватывал меня. Враги оставались совсем рядом. - Он не мог далеко уйти, - заметил голос толстячка, казалось, прямо подо мною. - Надо попробовать... - Не стоит мокнуть, - отговорил его пёс пускаться в погоню. - Мы нагоним его по пути в деревню. Ему просто больше некуда двигаться. Ночью у него не будет выбора, кроме как идти. Он подумает, что за ним выдвинулась погоня и не остановится часов до трёх-четырёх ночи. Это измотает его и завтра мы, я думаю, встретим нашего обессилившего друга где-нибудь по дороге или в самой деревне. - А начальник дело говорит! - послышался издалека чей-то голос. - Очень умно и сообразительно, - не мог не подлизаться толстячок. - А как у Вас получается так рассуждать? - Просто я люблю только правду и истину, а она строится на объективности, которой руководствуется любой здравый смысл, в том числе и нашего вечно бегущего паренька. Но, прошу заметить, мы пришли сюда не чесать языками. Готовьте ночлег в доме - на улице холодно. Дождь будет минимум до утра. На сём приятный голос замолчал, попросив лишь оставить у костра всё съестное, заявив, что он подежурит и приготовит ужин и завтрак. У костра стало тихо. По песку затопали и захлюпали ботинки. Прозвенела связка ключей, после чего со скрипом отворилась дверь соседнего дома, и, мерно хлопнув секунд через двадцать, замолкла. Шумел только дождь и моё сердце, которое не находило себе покоя. Перед глазами стояла картинка, она возникала снова и снова. Он приостановился, поднял голову, улыбнулся и пошёл дальше. Эта улыбка и сам этот образ крепко засел у меня в голове и не отпускал. А хозяин этого образа остался здесь, наедине со мной, дождём и тёплым костром. Он прохаживался по комнате, затем, судя по звукам, приставил лестницу к дугой стороне чердака, скинул оттуда солому вниз и затем спрыгнул сам. А я... я не знал, что и думать. Может, он и впрямь меня не заметил? Ну... Ну не может быть такого, нет, никак! А может, он не хочет меня замечать? А что, если он обманывает меня, хочет, чтобы я подумал, что он меня не заметил, лёг спать, а тут он меня ножом... Нет, тогда бы он не улыбнулся бы мне. Ох, что же это такое? Что это за дьявол в его обличие? И что, что же мне делать?! Что-о!? Отвечать на этот вопрос было не мне. Весь ответ был за событиями, и я, словно Алу, моя любимая, лучшая подруга, уже перестал надеяться, а просто начал ждать, что скажет мне судьба. Каково будет её решение, или всё уже давно решено? А я до последнего не хотел в это верить, хотел думать, что сам волен распоряжаться своей судьбой. Выходит, что теперь моя судьба в руках преступника и коварного случая, только... Почему же снова так долго! Сколько можно решать, Судьба! Давай быстрее, а иначе я умру от сердечного приступа раньше, чем ты примешь здравое решение. Только предположения мои развалились. Судьба моя ничего не решила, всё решили за нас с ней. - Жди здесь, - едва слышно прозвучал приятный голос незнакомца. Только вот от этого шёпота, мне казалось, сотрясаются стены. Его мелодичный голос эхом отразился где-то у меня в диафрагме, будто бы я был на рок-концерте. Меня вновь перетряхнуло. Слова были адресованы мне, никого другого поблизости просто не было... Наверное... Прошуршало сено, после чего едва слышные шаги удалились в сторону дома. Дверь снова скрипнула и захлопнулась. И что же мне делать теперь? Может, преступник всё это время обдумывал ситуацию и, решившись, пошёл за своими дружками кончать меня? Ну... ну зачем он со мной тогда говорил? Зачем ему это нужно? Может, лучше ослушаться его и убежать? И гора с плеч! А может... может, он хочет сказать мне что-то важное? Может, что-то произошло с Балто, с Газом... может, что-то произошло с Алу? И он даст мне шанс решить всё мирным путём? Но ведь подпускать меня так близко к себе опасно! Это ж ведь нерационально... Но я думал слишком долго, а время шло. Мне казалось, что я был на волосок от смерти, а время и было тем самым волоском, который натягивается с каждой минутой. И не дай Бог он лопнет! Мне следовало поспешить и хоть как-то обезопасить себя. Я неслышно и глубоко выдохнул и привстал. Зашуршало сено подо мной, что напугало меня. Но вокруг никого не было, а двери больше не скрипели. Я мигом намотал портянки поверх шерстяных носков и надел на них болотники. Чуть-чуть поджимает, но это совсем не беда. Лучше перемотаю их в безопасном месте, а сейчас нужно быть готовым к отходу. Я сложил спальник и натянул на плечи рюкзак. Я должен был быть готов к резким действиям, к прыжку и бегу и мало ли чему ещё... Пистолет... Я не стал вытягивать его, наоборот, я затолкнул его подальше, чтобы, если мне придётся показаться преступникам на глаза, они не узнали, что у меня есть оружие. Всегда полезно иметь козырь в рукаве, тем более тогда, когда от этого зависит твоя жизнь. Только я этого как-то не осознавал - я просто делал. Я не думал даже что делал, а просто повиновался своему телу, которое всё решало за меня. Разум же мой был полностью подвластен страху, который звал меня куда-то в тёмный и густой лес, не менее страшный, чем преступники, но более лояльный и безразличный ко мне, нежели эта банда. Только мысли мои оборвались. Дверь скрипнула, и я залёг на чердаке, упёршись рюкзаком в стену и затаив дыхание. Только дыхание и одинокие приближающиеся шаги. Топ. Топ. Топ. Топ. Страх совсем овладевал мною, и я решился. Рука плавно занеслась за пояс. Холодная рукоять обожгла ладонь и мгновенно согрелась в её страстных и крепких объятьях. Уже не холодно. Горячо... Шаги приостановились и сменили своё направление. Скрипнули ставни ворот, сначала одни, потом вторые. Железный засов звонко ударился о деревяшку. Ворота на сторону дома оказались закрыты. Хлюпающие шаги сменились на шуршащие. Хозяин шагов и мыслей моих был под крышей. Он медленно прошёл к другой стороне сарая и, прежде чем выйти наружу, произнёс: - Вылезай. Он сделал это так неэмоционально и сухо, что по спине моей пробежал холодок. Таким голосом... Так произносят слова только твои родственники, сообщая тебе о смерти близкого человека. О смерти части вашей семьи и кусочка вашего сердца. Отпираться не было смысла. Не повиноваться - тоже. Я сел. Незнакомец вышел из сарая и начал закрывать вторые двери. - Слезай, - уже более мягко произнёс он тем самым своим льющимся голосом. Я, убедившись, что револьвер не заметен из-под перевязывавшей пояс куртки, спрыгнул на песок. Песчинки брызнули во все стороны, а ноги в болотниках звонко хлопнули, выбрасывая наружу воздух. Громко... Я машинально и в страхе оглянулся в сторону дома. - Не бойся, все уже спят. Я ходил убедиться. Незнакомец закрыл обе двери. Остановившись лишь на секунду, он приоткрыл одну на градусов десять и повернулся ко мне. Он держал голову, немного опустив её. Капюшон свисал на глаза, отчего лицо его было для меня неразличимо. Нас с ним разделяло метров пять. Незнакомец улыбнулся снова своей обаятельной, как у Балто, улыбкой, отчего шерсть на выступающем из-под капюшона носу слегка взъерошилась. Он, казалось, видел меня сквозь капюшон, и, не спуская с меня этого странного безликого взгляда, отошёл в сторону от дверей. - Тебе предстоит решить сейчас... - начал он абсолютно спокойным голосом, не снимая с лица улыбки. - Как ты видишь, я не запирал двери. Если считаешь нужным - уходи. Если хочешь поговорить - останься. Я молчал. Я не знал что сказать. Преступник улыбнулся ещё шире. - Прежде, чем ты уйдёшь, запомни только одну вещь, - сказал он. - Решение всегда в твоих руках. Ты решаешь, что делать и как повернётся твоя судьба. Но только когда ты сам в это поверишь, твои решения будут иметь силу. Только тогда…, - продолжал говорить незнакомец, немного жестикулируя руками и головой. - …Тогда, когда ты будешь верить, что ты сильный - ты будешь сильным. А сейчас ты слабый. Ты очень слаб, и я скажу лишь, что твоя вера в силу - ничто, если ты не будешь подкреплять её делом. А что это за дело и как оно разрешится - решать только тебе... А теперь, - слегка подтолкнул незнакомец дверь. Она распахнулась шире, и в сарай вновь ворвался звук ударяющегося о землю дождя. - А теперь - скатертью дорожка. Я не смею тебя задержать, теперь только ты решаешь, куда тебе идти и что делать. - Ты… Вы сказали, что мы можем поговорить… - переспросил я, кажется, со страху. Я не знал, на что иду, просто… когда тебе говорят такие вещи нельзя не остаться. Наверное… А может, тут было что-то ещё, только я совершенно не мог понять что. Может, это было моё безрассудство, которое всё это время гнало меня вдаль, может, это было моё любопытство, которое вот-вот должно было прищемить мне нос, а может, всё дело в обаянии и красноречивости этого типа. Что же это? Не важно. А вот что же будет дальше... - Хм, а я думал, что ты не останешься. Видимо, я не до конца тебя понял. Ну да ладно, это уже мой просчёт, и я теперь уже сам могу поплатиться за свою ошибку. А вот ты привык платить за ошибки других. Зачем? – поинтересовался незнакомец и направился к двери. Я молчал. - Хм, - усмехнулся он. – Можешь не отвечать, как я уже сказал – тебя никто не смеет ни к чему принуждать, если ты сам того не пожелаешь, - продолжал разглагольствовать незнакомец. - Неужели можно желать своего принуждения? – несколько не понял я. - Можно. Только желаем мы этого не так очевидно, как тебе кажется, - преступник повернулся около выхода ко мне лицом и сделал небольшую паузу. – Значит, ты остаёшься? - Да, - окончательно взвесив все «За» и «Против» ответил я. Хотя чего я вру, когда рациональных «Против» было куда больше. И лишь источаемые душой загадочные «За» манили меня своей неизведанной тайной. Щёлкнул засов. Быстро покинуть сарай я уже не мог. Выхода не было. Выбор был сделан, ставки поставлены… Игра началась… 4. Бревиг-Мишн. Это был даже не городок, а деревня. Видимо, потому-то отец и боялся останавливаться здесь – тут просто негде было укрыться. Кругом было лишь летнее арктическое поле, а именно коричневая, насыщенная водою грязь с кое-где выступавшей зелёной травою. Казалось, что место это попало в лето случайно, или же здесь находятся залежи какого-нибудь радиоактивного вещества. На пару километров кругом была только пустошь, которую лес окружал где-то совсем далеко. Вся эта картина непрестанно давила на меня... Как-то... угнетала и без того угнетённый мой разум, отчего у меня заранее сложились не лучшие впечатления о Бревиг-Мишн. Только хотелось мне, или нет, а высаживаться на этот нелюбый берег мне придётся. Водитель лодки упёрся продолжать путь, благо хоть согласился высадить нас не в районе посёлка, а в самом Бревиг-Мишн. Он подъехал к длиннющей пристани и лишь немного приостановился, даже не пришвартовав лодку. Отец выскочил на пристань, я перекинула ему рюкзаки и сама уже ели успела оттолкнуться и прыгнуть. Да что там, я чуть не упала в воду! Лодку несло по инерции вперёд, и я, ступив на самый край пристани, поскользнулась и упала на руки папе. Водитель лодки просто прибавил газу и уехал куда-то на север, даже не попрощавшись, даже не проклял нас, наконец! Хотя уж в этом-то я не сомневалась. Уверена, что он ещё долго буруздел себе под нос всякие гадости в наш адрес. Отец, не отрываясь, смотрел вслед уплывающей лодке и продолжал придерживать меня почти над самой водой. Я, обхватив отца руками, ещё секунд пять после отплытия висела на нём, согнувшись над краем пристани, да так, что если бы он дал слабину, мы бы вместе грохнулись бы в воду. - Па-а-ап! - с наигранной раздражённостью протянула я. Шум мотора всё ещё приглушал мой голос. - Ох да, прости! - опомнился отец и шагнул назад, подтянув меня и поставив на ноги. Папа, провожая лодку взглядом, накинул на себя свою любимую старенькую лётную кожанку с подкладкой и рюкзак. Он остановился, ожидая меня, и продолжал смотреть вслед уходящей моторке. - Пап, ты чего? - Да так. Время слишком сильно меняет людей... - Выходит, ты знал его? - Выходит, что нет, - задумчиво ответил он. Отец пребывал в таком странном состоянии и его взгляд показался мне столь неестественным... каким-то уставшим, тоскливым и задумчивым, каким я никогда его не видела. Там, дома, его задумчивость была другой. Там любая его мысль имела право на свершение, но здесь, как мне казалось, он ничего поделать не мог. Наверное, именно осознание этого, прочитанное мною во взгляде отца, остановило меня от расспросов. - Всё хорошо? - позаботилась я, до последнего сомневаясь в своей правоте. Может, отец переживает о чём-то своём? - Да. Я могу рассказать тебе о нём, но только позже. А сейчас пора двигаться. Слова отца меня успокоили. Обвязав куртку вокруг пояса, я закинула на плечи рюкзак и приготовилась двигаться дальше. Только вот куда? Привстав на мысочки и потянувшись, я невольно зевнула. И всё-таки покинуть лодку было приятно, а так бы я не знала, сколько ещё пришлось бы плыть. Моё размякшее за время плаванья тело требовало движения. Господи, как же я не люблю сидеть на месте! И сейчас отчего-то так хочется бегать! Так бы и помчалась по пристани в городок и дальше по дороге, только вот... Глупость. Да и перед отцом неудобно. Не хотелось казаться легкомысленной. Я боялась показать ему свои детские желания, которых требовала душа. Если я буду вести себя инфантильно, отец точно прямиком отправит меня домой, посчитав меня ещё маленькой для такого похода. Да что там, отец всегда будет видеть во мне ребёнка, а мне уже скоро двадцать! Нет, позволить ему так считать было нельзя, а то пиши - пропало. Он-то хоть и герой, но... Героям тоже нужна помощь, уж ему-то тем более. У него ведь нет суперспособностей, зато есть большое сердце. Только вот его благодушность и доброта может сыграть с ним злую шутку, поэтому ему нужна я, тот, кто всегда его прикроет... Не знаю как, но я прикрою... я думаю... - Итак, Алу, - начал папа, прежде чем тронуться с места. – Городок небольшой, поэтому нам стоит быть крайне осторожными. Постараемся держаться вместе, и, если что-то пойдёт не так, встретимся у столовой в восточной части города. Ты её сразу заметишь, её нельзя не заметить. Отец закончил свою речь и медленно двинулся вперёд, с опаской, будто бы он боялся этого места или же забыл сказать мне ещё что-то важное. Надеюсь, что это было последнее. Мы сделали пару-тройку шагов, и я решила вывести отца из оцепенения, в котором он пребывал с самой нашей высадки, вопросом, который действительно волновал меня. - И куда мы идём? - Заглянем к одному моему знакомому. - Хм, у тебя что, в каждом городе есть хороший знакомый? - Хах, как видишь, - кивнул отец вслед уплывающей лодке, продолжая смотреть на меня, - Далеко не всегда хороший. - Просто… это как-то связано с твоим статусом, верно? – не знаю, почему у меня это вырвалось. Наверное, то, как отходчиво папа переключился на беседу со мной, вызвало у меня впечатление. - Ну… - почесал он в затылке. – В принципе да… Да чего уж греха-то таить, думаю, что в полной мере это так. - И что, неужели ты не раз здесь бывал, раз знаешь, где находится эта столовая? Неужели тебе знаком каждый город? - О нет, дочка, далеко не каждый! Просто понимаешь, моя молодость проходила совершенно иначе, нежели твоя. - Хм… А ты мне никогда об этом не рассказывал, - заметила я. А если честно, то мне было крайне интересно! Молодость у отца была такой насыщенной, да и вся его жизнь была такой, только вот для меня и моих братьев и сестёр судьба отца и история рода оставалась загадкой. Старина Балто никогда не распылялся на этот счёт, но уж я-то теперь точно выведу его на чистую воду! Здесь ему некуда будет от меня сбежать! И я, прокрутив в голове эти мысли, сама себе улыбнулась. - Я обязательно расскажу тебе, дочка, только потом, - заметил папа и снова остановился. Он хотел что-то сказать, и я повернулась к нему лицом. Мы уже как раз почти дошли до берега. Лицо у папы снова приняло озабоченный вид, и он, обхватив меня руками за плечи, наклонился ко мне и произнёс: - А если что-то пойдёт совсем-совсем не так, то мы встретимся за городом, у дороги на Север, хорошо? - Хорошо, - спокойно произнесла я и запомнила отцовский указ. - А если… Если я не смогу с тобой встретиться по каким-то причинам, - протараторил отец, рассчитывая, что я не пойму, о чём он говорит. – То просто направляйся в Ном, а там всё будет ясно. Ты поняла меня? - Поняла, - ответила сходу я, опустив голову. Я… я не могла врать отцу в глаза, я бы ведь всё равно никогда бы его не бросила. - Ты точно меня поняла? – спросил он, подняв руки на уровень выше и обхватив меня за щёки, а затем повернул моё лицо к себе. Я невольно улыбнулась и, выждав небольшую паузу, ответила: - Понятно, пап! Отец поцеловал меня в лоб и произнёс: - Ну, смотри у меня! – улыбнулся он, и, возобновив движение, опустил мне руку на плечо и, опасаясь, что его похлопывания будут болезненными, жёстко погладил меня по плечу, слегка больновато взъерошив мне шерсть. - Ау! - Ой, прости, дочка! – растерялся он было, но, опомнившись, скорее от испуга всё-таки похлопал меня по плечу. Мы ступили на берег. Направившись в северную часть городка, мы с отцом попутно ловили недоумевающие и удивлённые взгляды, которые останавливались на нас, нагло глядя в упор. И не удивительно - этот посёлок оказался крайне маленьким и все, должно быть, знали друг друга в лицо. А ещё мы не встретили ни одного нашего брата, быть может, в этом городке живут только люди? Тогда подобная реакция была бы оправданной. Кругом была одна грязь. Наши берцовые сапоги утопали в ней по самую щиколотку, потому как дорога в прибрежной части города превратилась в сплошное месиво. По широким протекторам и глубоким колеям было нетрудно догадаться, что здесь проходил какой-то путь, по которому постоянно двигались трактора и крупные автомобили. Городок был раскидистым и пустынным. То там, то тут зияли провалы окон уже заброшенных домов. Дома были заброшены даже в прибрежной части города, где открывался красивый вид на море и где находилась основная инфраструктура посёлка, если так это можно было назвать. Прямо напротив пристани, к которой мы причалили, расположилось трёхэтажное, но скромное административное здание, которое было с двух сторон окружено магазинами. Где-то позади, в южной части города у устья Шелман-Крика, был какой-то цех, окружённый рабицей, с просторной бетонированной площадкой и несколькими короткими пристанями, видимо, какое-то рыболовное предприятие. Дальше мы двигались вдоль деревянных и кирпичных домов, один на другой не похожий. В садах и на участках росли, в основном, кедровые сосны, ели, и лишь редко где можно было встретить лиственные растения, и те только яблони и вишни. Не смотря на обилие зелёного кустарника, город казался умершим и погружённым в осеннюю спячку. Ничто не красило его и всё здесь было каким-то холодным, грязным и странным. Даже прибрежный ветер нёс с собой какой-то необычный, слегка неприятный запах толи масла, толи бензина, толи чего-то ещё, да только принюхиваться не было никакого желания. Минуты за две мы дошли до нужного дома. Он был деревянным и раскидистым двухсемейником, который расположился вдоль береговой линии в северной части городка. Он был окружён маленьким зашарпанным белым забором чуть выше пояса, за которым, уже на самом участке, располагался густой колючий кустарник. Справа от дома шла широкая дорога вглубь Бревиг-Мишн, а по левую сторону стояла пара соседних сожженных домов, отчего казалось, что дом стоял на отшибе. Только почему-то сосредоточиться на нём самом я не смогла – взор мой был прикован к пожарищу. Кажется, пожар здесь был совсем недавно. Загорелся сначала один дом, потом огонь перескочил на второй, на третий… Господи, неужели кто-то погиб в этом аду? Стук в дверь вывел меня из транса и отвлёк от дурных мыслей. Это был отец. Я поднялась следом на очень высокое, но узкое крыльцо и решила заставить себя хоть как-нибудь, хотя бы через силу улыбнуться добрым людям, которые, надеюсь, смогут нам помочь. Только… только… Ну да, как всегда! Дверь резко отворилась и с размаху ударилась в стену. На отца почти в буквальном смысле чуть не вывалился весьма неухоженный и обросший мужчина, но, кое-как схватившись за дверной косяк, он устоял на ногах и втянул своё тело обратно в тёмный коридор. Из дома пахнуло затхлостью, запахом дешёвых сигарет и просто ужасным перегаром вперемешку с чем-то жутко противным. Ну и буке-е-ет, ужас! - Ик! Чё надо, псина? - спросил у отца человек, держащий в руке бутылку спиртного и облокотившись всем телом на дверной косяк. Его ноги постоянно путались и он из последних сил старался удержать равновесие, придерживая рукой с бутылкой себя за противоположный косяк. На нём были широкие трико, подтянутые аж до подмышек, белая майка, заправленная в них, и помятая бежевая грязная рубашка с мокрым подолом справа. - Могу я увидеть Гарета? - А он...ик... нету его? - Что это значит, любезнейший? - старался быть обходительным отец, даже с ним. Я категорично его не понимала! - А. А-а-а! А вот любезничать... Хммм, - ухмыльнулся пьяница. - Любезничать со мной ты будешь... Будешшщь ты мне любезным, вот выпьешь со мной, по соточке, и... вот... сразу... Клара! - позвал он, видимо, свою жену. - Стакан! Живо! - рявкнул он. - А-а! Кого там... ещё принесло!? - послышался такой же пьяный, но уже женский голос. - Э-эй, нет, извините, не могу! - начал выкручиваться отец и махать руками. - Мы очень спешим! - взглянул он почему-то на меня. - Да, мы спешим, - подтвердила я. - Ну, а... А тогда чего припёрлись? - Мы ищем Гарета. - А. А-а-а! Так его ж нету! - Как нету? - попытался отец быть таким же эмоциональным, чтобы не потерять ту самую необходимую нить рациональности и доверия в этом безрассудном разговоре, а зацепиться за неё было нужно любыми силами. - А-а он уехль. - Как же так? А куда? - продолжал отыгрывать роль отец. - Э-э-э, - помотал головой пьяница и мерно со смаком икнул. - Ой... Плохо мне... - Так куда он уехал? - Да не знаю я! - махнул направо рукой с бутылкой человек, указывая направление. Меня облило мутной жидкостью, и я соскочила с крыльца. Да что б тебя! - На Северрр! Ик! Куда-то... Ой.... После этого мужчина не выдержал и упал на колени, чуть не грохнувшись через голову с крыльца, выставив руки вперёд. Отец поддержал его, думая, что тот теряет сознание и падает, но пьяницу просто вырвало. Содержимое его желудка ударилось о крыльцо и расплескалось во все стороны, забрызгав отчасти мне сапоги. - Фу-у! Как же ж... - я спрыгнула с крыльца и отскочила в сторону. - Омерзительно! - со злостью пыхнула я на мужика, хотя читать ему морали сейчас было бессмысленно. Отцу же досталось больше. Брызги попали ему на штаны, причём почти до колен, благо, что не столь обильно, а лишь каплями. И чего отец с ним возится? Может, он ещё его в дом поволочёт? Ну...ну конечно! Отец приподнял мужчину под руку, благо, что тот хотя бы попытался помочь ему в этом. А ведь обычно всё бывает иначе, но и тут всё не долго шло как надо. Сзади кто-то легонько задел мой хвост. - Ой! - я подпрыгнула от неожиданности и увидала перед собой совсем крохотного мальчишку лет так семи-восьми. У мальчика было широкое грязное обветрившееся лицо, и его пухлые щёки и маленький носик, казалось, блестят, словно маслом намазанные. Руки у него были грязные и потрескавшиеся, все ссохшиеся от земли или грязи. Он был одет в когда-то белый, а теперь совсем уж грязно-жёлтый зимний полушубок, а на голове его была чёрная норковая шапка с завязанными наверх ушами. Конечно, сегодня на этом побережье дул холодный северный ветер и было не жарко, но не до такой же степени! И куда только смотрят его родители, нарядив пацана в полярника в середине лета! При появлении мальчика мужик на крыльце оживился, будто бы мгновенно забыв про свой рвотный рефлекс. Он яро замахал руками, случайно ударив отца по лицу. Тот, естественно, посторонился и мужчина, смачно проехавшись ногой по содержимому своего желудка, что красовалось теперь уже не только на ступеньках, но и, кажется, по всему двору, шлёпнулся на верхнюю ступень крыльца. Он ещё секунд двадцать толи мычал, толи что-то бубнел, но лишь спустя какое-то время я смогла разобрать, что он говорит. -Ну п... паршивец! Домой! Бычсщстро! Домо-ой! - приказывал пьяница. Мальчик только нервно мотнул головой, не отводя с мужика глаз. - Домоооой! – ещё резвее замахал руками пьяница. – Счас же! Малец только сильнее затряс головой и попятился назад, прячась за мою спину. Я видела – он делал это с опаской, косо поглядывая на меня и особенно на мой хвост. Он вряд ли контактировал с антропоморфами когда-либо. Только вот первые шаги на пути к неизвестному ему приходилось делать весьма быстро и тяжело. Ребёнок очень боялся своего отца. К сожалению, это, должно быть, был именно он. Этот страх был сильнее, и когда мужчина на крыльце попытался достать из-под стола, что стоял в коридоре, ремень, тот ужас, что испытал этот милый мальчик, оказался намного сильнее опаски перед неизвестным, и малыш вцепился мне в куртку сзади, до трясучки стараясь прижаться как можно ближе. - А ну-у-у! – дотянулся мужик до ремня. – Научу сейщас, скотина ты! От зар-р-раза! – обращался он к ребёнку, пытаясь сесть обратно с ремнём в руках. – А ну иди сюда, ублюдок! – резко заорал мужчина. - Я к маме хочу! – очень и очень жалостливо произнёс ребёнок и, не выдержав больше страха, заплакал. - Домой! Я сказал! – ещё громче прикрикнул мужчина. – Домой… Домо-о-ой! Я уже, было, чуть не сорвалась, чтобы высказать своё мнение по этому поводу, но креативность проявил отец: - Домой? – постарался сделать он удивлённое выражение лица. - Домой, - уже потише произнёс пьяница, толи осознав присутствие постороннего, толи просто увидев в папе потенциально опасную мужскую силу. - Ну, хорошо, хорошо! Пошли домой! – поднял отец мужика с пола и поволок в помещение. Пьяница остановился, вспомнив вдруг про сына, и, резко махнув рукой, да так, что его развернуло, потребовал : - И его домой! - И, и его дом-о-ой! – соглашался отец, стараясь как можно скорее покончить со всем этим. Только вот у мальчугана тоже нервы были не железные. - Нет, нет, я к мамке хочу! – закричал от страха мальчишка. - Дяденька, тётенька, заберите меня, ладно? - умолял малец, повиснув на мне. Он смотрел мне в глаза и тянул за кофту так, что я не могла оторвать взгляд от его искренних глаз. Из них лились слёзы, те самые, непроизвольные и очень тяжёлые. В нём плакал сейчас не страх, а плакала его душа, непоколебимая и пока ещё не уничтоженная. Чистая детская душа… хм, а ведь я, все мы ещё совсем недавно были такими же… только можем ли мы теперь говорить о том, что всё ещё чисты и непорочны? Нет… ни в коем случае, к… к сожалению. Я было поймала себя на мысли, что глядя на это дитя сама готова заплакать, но нет. Плакать было нельзя, и я отвлекала себя от этого, как могла. И чего это я вспомнила о наших детских годах? И только потом я поняла, почему. Мальчуган был чем-то, совсем отдалённо, но похож на ***. Наше с ним детство было таким весёлым и прекрасным, а вот у этого мальчонки, что есть у него? Неужели он этого достоин? У него же не было детства, а может... может, так он научится жить... Сколь же много всего пронеслось в голове за пару секунд! И рассуждения, и воспоминания, и драма. Что же нам делать с ребёнком? Неужели нам придётся всё так оставить? Когда я повернулась к отцу за ответом, его уже не было на крыльце. Он растаял в проходе, заволакивая мужика в дом. Моё сердце не могло больше выносить этих слёз, и я решила бороться с этим. - Так. Утри слёзки! Ты же мужчина! – сказала я, привстав на колено перед малышом. Он начал возить по грязному лицу рукой, оставляя на нём чёрные разводы. Мальчик поразительно старался держать себя в руках. – Ну вот! Какой молодец! Как тебя зовут? - Билли - насупившись, ответил мальчик. - А где живёт твоя мама, Билли? – спросила я. - В Уэйлсе. Хм, а вот это уже интересно! Это же нам по пути! Мы бы могли заскочить в город и отдать парня в хорошие руки. Это великолепно, только вот… реально ли это? Можно ли забрать мальчика, и что скажет папа? Поедим ли мы туда вообще? Хм… быстро смекнув, я решила убить сразу двух зайцев: - А ты знаешь, как туда добраться? – спросила я. Так я и не обнадёжила паренька, умолчав, что мы двигаемся в том направлении, и в то же время смогла бы узнать, как действительно можно попасть в Уэйлс. - Ага, - ответил мне он. - Туда лодки наши ездиют, - уже совсем спокойным голосом пояснил мне малыш. - Только меня с собой никто не берёт, только Френсис. - Какой ещё Френсис? - Ну, Френсис, он добрый, он один раз меня взял, только ему за это влетело. Но он согласится снова, я знаю! Только Вы возьмите меня с собой! Возьмёте, а? В дверном проёме появился отец. Он протёр лоб и с чистой душой и грязными штанами переступил через лужу на крыльце и подошёл ко мне. Прикинув, что да как, я решила, что начинать разговор о мальчике при нём самом будет совсем не резон. Он и так сильно переживает, а тут ещё отец в его присутствии неизвестно как будет реагировать. Лишний стресс был нам ни к чему, и по сему я ответила: - Мы посмотрим, что можно сделать. А пока ты побудь здесь, а если появятся новости, то мы придём сюда, только ты никуда не уходи, хорошо? - Нет! Я больше здесь не останусь! - деловито, но всё ещё по-детски растягивая слова ответил Билли, - Я к Френсису пойду! А вы к нему потом подходите! Я буду ждать Вас у него! - восклицал мальчик. - Ох, вы о чём? - спросил у меня умаявшийся папа. - Хох, - привстала я и отряхнула колено. - Пошли, пап, у меня появилась идея. - А вы придёте снова? - Я не знаю, - ответила я. Малыш слишком сильно заполнил воздух своей чистой и такой наивно-искренней речью, что я снова чуть было не расплакалась. - А я буду ждать! - сказал он нам на последок, и когда мы отошли от дома, он продолжал кричать нам вслед. - А я буду вас ждать, слышите! Я буду ждать! 5. После того, как дверь щёлкнула, в сарае повисла немая тишина. Рюкзак мой отчего-то безжалостно давил мне на плечи. Странно, он был нетяжёлым. Видимо, усталость. Или нервы. Или... Так, стоп! В голове беспрестанно кружилась какая-то чушь. Я не находил, что сказать незнакомцу. Я стоял посредине сарая, словно памятник лешему: грязный, мокрый от пота, пропахший им, хвоей, сеном, сыростью и ещё не пойми чем. К тому же, вероятнее всего, взъерошенный, красный от волнения и, что самое страшное, испуганный. Уж не знаю, читался ли испуг мой на глазах моих, только вот незнакомец явно чувствовал своё доминирующие положение и поэтому мерно, с почти наигранным спокойствием, отправился в сторону костра. - Ну, чего стоишь как не родной? Садись, погрейся! Да уж, тоже мне, родня! Однако я прикрыл глаза, опустил голову, расслабился и выдохнул, и вместе с этим выдохом я выбросил из головы все свои предрассудки и страхи. Так больше продолжаться не может! Нет больше сил бояться... Представлю, что он - обычный незнакомый собеседник, слава Богу, хоть на эту роль он, вроде, сгодится. Я развернулся и подошёл к костру. Незнакомец уже распаковал свой рюкзак и нанизывал на шампур домашнюю колбасу. У костра лежали два больших скинутых им с чердака снопа сена. - Присаживайся, - не отвлекаясь от своей процедуры, произнёс пёс. Так, ладно, пока ничего беды не предвещает, можно и сесть. Я приземлился на шуршащее сено и снял с себя рюкзак. Чего уже терять. Незнакомец закончил с колбасой, выделил место на кострище под угли и, не отвлекаясь, произнёс: - Я весьма удивлён, что ты остался. Ты либо дурак, либо ты страшно хочешь что-то узнать, - пёс, так и не присев, взглянул на меня из-под капюшона, но я всё равно не смог разглядеть его лица. Только в глазах его промелькнуло пламя костра, так же неожиданно потухнув в его уходящем образе. Он ушёл куда-то вглубь сарая и скрылся в темноте, зашуршав сеном. - На дурака..., - доставая что-то из-под сена произнёс он, крякнув. - ... ты не похож. Значит, тебе нужны ответы, - пёс подошёл к костру из темноты и скинул на сено передо мной перину с подушкой. - Что ж. Я слушаю. - Я, эм-м..., - я был совсем не готов сейчас говорить. Я не мог отойти от переживаний. Даже когда опасность, казалось бы, уже миновала, я видел во всём происходящем скрытую угрозу. Мне было страшно сидеть, ведь сидя я не успел бы вскочить и умчаться в спасительную темноту леса. Мне казалось, что на следующий шампур будет нанизана не колбаса, а моё сердце. Я видел, как преступник, шурша в темноте, достаёт из-под сена вовсе не матрас, а винтовку, ствол которой сейчас же повернётся ко мне и убьёт. Я...Я просто был не готов. Но отвечать было нужно. - Я... я ищу своих друзей. Но лишь пара слов мне понадобилась, чтобы страх мой вылился в остальные слова, и я потоком начал обрушивать на злодея предложение за предложением. - Мне не нужны вы все, понимаете? Меня не интересует, меня совершенно не интересует, чем вы тут занимаетесь... - Хм, и тем не менее, ты знаешь, - заметил незнакомец. Его замечание повергло меня в ступор и я снова заволновался и растерялся. Только пёс был спокоен, и, не смотря на постеленный матрас, так на него и не сел, а просто начал медленно бродить по сараю кругами, продолжая надменно улыбаться из-под своего капюшона. - Да ничего я не знаю, - искренне заверил я. - Знаешь! - с некоторой злобой в голосе произнёс незнакомец и остановился. - Не ври мне! Не унижайся и не позорь себя, своих родителей, своего дядю и его семью. - Ты знаешь их?! - удивился я, забыв даже обратиться на "Вы". К... Как? Как такое возможно? Дядя, его дети, это понятно, но мои родители, о них-то он откуда знает? Вот это номер! Однако пёс мне не ответил. Он склонил голову и медленно сел на постеленный матрас передо мной. Он явно хотел, чтобы его слова произвели на меня какое-то впечатление, однако лица своего старался не выдавать, поэтому это плохо у него выходило. Мне на секунду показалось, что это смущает даже его самого. - Это не важно, - отрезал пёс. - Важнее понять то, что ты знаешь о нас. Поверь, это будет для твоего же блага. Тебе было бы лучше вернуться, пока не поздно. Пока ты не узнал лишнего. - Хах, да что такие ребята могут скрывать?! - совсем обнаглел я, не смея противится чувству наигранной ярости, что выливалась кипятком из чаши свежего страха. - Эрик, Джонатан, ещё двое... Саба называла их Гарри и...и... - Хм, Хьюго, - улыбнулся пёс и, кажется, немного расслабился. - Да, точно, Хьюго! Они же.. Да они... просто шайка оборванцев! - закипал я, выплёскивая свой страх. - Неужели ты не понимаешь, что они просто шестёрки? - Да это я и хочу сказать! Но разве серьёзной организации нужны шестёрки? - Да, звучит рационально, - ответил мне незнакомец. - Ты всё сильнее пытаешься убедить меня, что ты не дурак, - улыбнулся он, и, опустив голову вправо, взял из-под ног горстку песка и ссыпал её наземь. Когда песок кончился, он нащупал на полу ещё что-то и снова взял в лапу горсть песка вперемешку с пеплом из этого места. Он приподнял её, но ссыпать не стал, продолжив говорить. - Но не думаешь ли ты, что даже эти шестёрки могут наворошить пеплу? А пепел такая штука... - начал он процеживать содержимое лапы сквозь пальцы. - Что он такое? Это лишь прах минувших дней, который сгорел и, казалось бы, его уже не вернёшь. Но..., - закончив сцеживать пепел с песком, пёс ловко подбросил из, казалось бы, пустой ладони, уголёк и поймал его пальцами. - ...прошлое тоже способно давать свои плоды. И они могут быть весьма и весьма полезны, - сказал он и кинул уголёк в костёр. - Поэтому Эрик, Хьюго и остальные - они наши глаза и уши, причём хорошие. А ещё они выполняют весьма полезную, даже важную работу. Вы уже убедились в этом на собственном примере, - заулыбался незнакомец, продолжая говорить со мной своим льющимся, как у дяди, голосом. Да он даже улыбался так же, только... с какой-то затаившейся издёвкой, что ли. Коварно, в общем. - Я бы так не сказал. Если вам действительно так нужно то, что вы ищете, то методы борьбы ваших "ушей и глаз" с нами оказались не столь радикальны. Они так и не добились своего. Да что там, я так и не понял, чего они от нас хотят! Что это за п-п-проклятые документы, леший бы их побрал!? - Тише, тише! Или ты хочешь разбудить парней и отправиться с нами за компанию как и твой дружок? - надменно заявил незнакомец, но и я поостыл. Да, чего это я в самом деле? Неужели я в таком положении, чтобы повышать голос, или, чего боле, выяснять отношения? - Извините, - произнёс я, переступив порог ненависти к преступнику, что был сейчас передо мной. Во всяком случае, с ним-то хоть приятно иметь дело, нежели с теми его соратниками, с которыми я повстречался в Номе... Только вот Газ... И как же я смею извиняться перед тем, кто украл у меня друга! Ох, и зря же я это сказал! - Тебе не за чем извиняться, - будто бы прочитал мои мысли преступник. - Помни, что за это поплачусь не только я, но в первую очередь ты сам. Привыкни спрашивать разрешения лишь у себя, и ты станешь сильным. Для меня его слова прозвучали как девиз преступности, и у меня снова всё загорелось внутри. Меня всё это злило. Он умён и толи он хочет меня запутать, толи навязать какую-то мысль, я не знаю. Знаю только, что нужно быть осторожней. - Однако тебе не стоит забывать, что ты играешь с огнём, сынок! - заметил незнакомец и, наклонившись ко мне поближе, продолжил говорить уже потише. - Думаешь, что раз наши люди не проявили по отношению к вам радикальных действий, то они простые ворюги? О да, во многом ты мог бы оказаться прав, но... заметь... никто из них не имеет криминального прошлого. Все они... Ну, конечно, не все, а те, кто основал всю нашу... организацию, были втянуты в неё не по собственной воле, а по воле случая. Только..., - наклонился пёс ещё ближе и произнёс ласковым наигранным шёпотом. - ...это секрет. Поэтому большинство из них - это не то быдло, за маской которого они скрываются. Это интеллектуальные, и даже высокообразованные люди, которые преследуют некоторые цели. Только цена достижения этих целей может быть разной. Видишь ли, мы могли действовать более радикально, но кому это нужно? Или тебе так не терпится? В этот момент незнакомец начал с нарастанием свистеть, отчего я вмиг протрезвел. - Эй-эй, не надо! - замахал я руками. - Ха-ха! То-то же! - засмеялся пёс. - Видел бы ты своё лицо! Я промолчал и взял себя в руки. Тихо, вроде бы никто не идёт. - Видишь, - продолжал преступник. - Всё в моих руках! Или ты ещё сомневаешься во мне? - Нет! - Может, ты сомневаешься в тех самых "шестёрках"? - сделал он акцент на последнем слове. - Думаешь, у них кишка тонка? Думаешь, они не убивали? Думаешь, на этих лапах нет крови? - показал незнакомец ладони, на которых виднелись шрамы. Я промолчал. - Просто эта система должна работать иначе, ведь всё в мире стремиться к статичности, не так ли?... Да чего ты, расслабься! - предложил он мне. Но сделать это было нелегко. Да что там, у меня ничего и не вышло бы, я даже и не надеялся. В течение всего диалога меня бросало то в жар, то в холод, то в гнев, то в ужас, и сердце моё не переставало давать знать о себе, стремясь всеми силами вырваться из грудной клетки. - Просто... понимаешь, - продолжал незнакомец. - Мы сперва вас неплохо напугали, разве нет? И вы уже тогда могли расколоться. Во всяком случае, вы тут не причём, всё это должно было повлиять на Балто. - Ух, а я говорил, что зря мы всё сразу ему не рассказали... - подумал я вслух и совсем опустил голову. - А ты молодец, мыслишь разумно. Однако вы этого не сделали, но теперь уже это не столь важно, ведь мы прибегли к более категоричным мерам. Однако и это вам не помогло догадаться, что пора обратиться к Балто за помощью! Тогда у нас не было выбора, кроме как снова повысить планку, и вот вы здесь! Согласись, что так было эффективнее! - покивал головой незнакомец. - Просто... вряд ли бы Балто с таким же "энтузиазмом", как сейчас, решился бы уладить свои прошлые дела, увидев, например, кишки своей любимой дочки, разбросанные по её же комнате, мм? Я взорвался гневом. Ух-х-х, только бы удержаться! Кровь аж закипела в моих жилах, кулаки невольно сжались и… и… Я сдержался и меня перебили: - Вот и я думаю, что это совсем негуманно. Плюс - слишком много крови и лишних проблем на лапах. -надменно, как последняя сволочь говорил пёс. - К тому же это через чур эффективно, не скажешь? Или ты всё ещё не доволен нашими "нерадикальными" мерами? Я мотнул головой. - Поэтому помни, что всё могло быть и хуже! И поверь, поверь мне! - ткнул мне пальцем почти в самый нос незнакомец, заставляя меня поднять голову. - Может и будет ещё хуже, если всё это не закончить как можно скорее! В сарае повисло молчание. Только что-то шаркнуло на улице и так же быстро затихло. - Хух, - выдохнул незнакомец и встал, разминая колени. - Я открыл тебе пару секретов, так что я жду, что ты будешь со мной так же искренен, как и я с тобой. И всё-таки я так и не понял, что же тебе известно? - Всё, что я знаю, так это то, что вы охотитесь за какими-то бумажками, которые пытаются сломать моим друзьям жизнь. Я не знаю, что в них такого, я не знаю, откуда они взялись, я просто хочу это остановить. Мне это уже не интересно. Да, может быть раньше меня и терзало любопытство, - продолжал я начистоту, однако и сам того не знал, вру я самому себе или говорю правду... Ох, нет, и всё-таки любопытство моё никогда не даст мне покоя. - Когда я был рядом с Алу, я хотел ей помочь. Я хотел и должен был, а потом всё пошло наперекосяк. Теперь разбираться я уже не хочу, я хочу только помочь, я должен, понимаете! Я прекрасно понимаю, что лишняя информация теперь может сыграть со мной злую шутку, и я хочу от этого уберечь своих друзей, пока они не зашли слишком далеко, и... - Уау! - похлопал в ладоши незнакомец и проронил смешок. - Просто - уау! Вот, Во-о-о-т! Молодец! Я, признаться, не думал, что услышу сие от тебя! Именно это я и хотел тебе предложить! И я ни от лица нашей организации, а искренне от себя прошу - уж постарайся это сделать, ***! Это то, для чего я и решил поговорить с тобой. Ты умный, не смотря на твою молодость. Ты не идёшь на поводу у молодой горячки, ты думаешь, и это похвально. Так что постарайся усвоить тот урок, который я тебе преподал сегодня и, самое главное! - поднял указательный палец вверх преступник. - Попытайся разубедить своих друзей. Просто мы пока не можем их найти, а у тебя, ты сам понимаешь, в этом есть преимущество. - Значит, где они сейчас, Вы не знаете? – спросил я в надежде, на что пёс разочарованно помахал головой. - Мы не знаем где они с тех пор, как они покинули Теллер. И уж поверь, мои ребята не будут с ними столь гостеприимны, как я с тобой сегодня. Но и я, уж поверь мне, не такой добрый, каким я мог бы тебе показаться. В следующий раз, когда я тебя увижу, я башку тебе снесу, понятно? – спросил он и улыбнулся. - Хм, понятно, - впервые за вечер улыбнулся я в ответ. - Так что считай этот день праздником, - усмехнулся из-под капюшона пёс. – И постарайся найти своих друзей раньше нас. А там уже мы с Балто сами поговорим. Уж найдём новый способ, ты только не переживай, - будто бы по-доброму обратился ко мне незнакомец. А, может, и взаправду это было так? Может, преступник искренен со мной? Ведь иначе он бы не стал так рисковать своей шкурой, чтобы попытаться урегулировать всё мирным путём. Хм, а ведь действительно... - Хм, знаешь что, ***, - обратился он ко мне. Я вопросительно кивнул. – Я верю тебе и всему тому, что ты мне рассказал. Я попросил у тебя остаться честным, и, думаю, что ты был искренен со мной, и знаешь что? - Что? – не понял я. - Ты так ничему и не научился сегодня. Мои слова прозвучали зря… Ты привык выполнять чужие просьбы, какими бы абсурдными они не были. Поверь, не всегда нужно быть честным. Нужно быть честным тогда, когда это может сыграть тебе на руку. - Нет, - не согласился я. – Честным нужно быть всегда. Насколько только хватает сил. - Хм, - дёрнулся не понявший меня преступник. – Это ещё почему же? - Просто моя совесть будет чиста. Я нашёл в себе силы и повиновался тебе. Да, мне страшно. Да, это риск. Но теперь, чтобы я не делал, все последствия останутся на твоей совести. - А что, если у меня нет совести? - Если бы у Вас не было совести, то мы бы сейчас не разговаривали. - Хм, да. Я не ошибся в тебе – твои слова, казалось бы, мудры и обоснованы, но всё это софистика. Твой выбор – это выбор слабого. Ты говоришь о совести, но сам просто хочешь уйти от ответственности, разве не так? Ты постоянно бежишь от неё. Да, ты совершаешь благородные, порою даже в чём-то сильные поступки, но всё это только ради того, чтобы решение принимали другие. Когда мы с тобой сегодня встретились, ты был удивлён, услышав, что можно желать своего принуждения. Ты сам же себе доказал, что можно. На своём же примере – далеко и бегать не надо! Скажи мне, разве я не прав? – продолжал говорить пёс своим льющимся как песня голосом. Только сказать мне и вправду было нечего… Мне было… стыдно, что ли? Ох, как же…это звучит... – Ты всё это время думал, что пытаешься разобраться с этой проблемой, а на самом деле взвалил весь груз обязательств на свою подругу. Ты ведь просто был её инструментом, желая им оставаться. А вот решать приходилось только ей одной. И, между прочим, отвечать за твою жизнь пришлось бы тоже ей, да! И не перед кем-то, а перед своей совестью, о которой ты так славно говорил мне сейчас. Ох, и что ты только знаешь о совести, сынок? Когда ты в последний раз принимал свои собственные решения, а? Когда решал, продолжать ли тебе свой путь, или нет? А я уверен, что ты решал, да! Ты умный, поэтому так просто ты не пошёл бы на серьёзное дело. Наверное, ежели бы между вами ничего бы не было, то ты бы и с места не сдвинулся! Я прав? Пра-а-ав! - Да ничего ты не прав! – сказал я, сам не веря в свои слова. Мне было действительно стыдно за всё сказанное этим… преступником. Он ведь по большей части был прав, только вот последние его слова… Какая-то неразбериха. - Ха-ха, да брось, я прав, сынок! Я понимаю, когда твой… «враг» пытается убедить тебя в твоей неправоте, то, не смотря на аргументы, в это невероятно сложно поверить. Но поверить тебе придётся, как ты это ни крути. Хочешь ты, или нет, но эту пилюлю тебе придётся проглотить. Я получил пощёчину от самого себя. Рационализм с громким шлепком ударил по моему самовлюблённому эго. Оно слишком долго скрывалось за пеленой обмана, слишком… - Но ты займись этим потом, - продолжил пёс. - Времени подумать у тебя будет о-о-очень много! А пока я хочу спросить у тебя, куда ты идёшь? - Как куда? – не понял я. – Искать своих друзей. - А где ты собираешься их искать? Я насторожился. - А какая разница? - Ох, большая! Если ты знаешь, что они поехали на лодке, то почему ты идёшь не по побережью? - Так через материк я сокращу путь… - начал я, понимая, на что он намекает. Я-то знаю, где находится их база, и двигаюсь туда. Да, я врал ему, но... но сейчас это было необходимо. Ошибка могла стоить мне жизни. - Хм, вот твоя теория и сломалась, - улыбнулся незнакомец во всю морду. Эта улыбка мне совсем не понравилась и я... о, Господи! Что же мне теперь делать! Он что-то подозревает. - Эй, переверни мясо, если не трудно! – вывел меня незнакомец из транса буйных мыслей. Я постарался отбросить все свои жуткие догадки и исполнить просьбу. Пару секунд, и всё было готово, только что дали эти секунды... - Твои движения. Ты занервничал сильнее, чем прежде, - заметил пёс, наблюдая за моей манипуляцией. А он... Да он этого и добивался! Я насторожился. - Что-то ты не договариваешь... - продолжил бродить по сараю незнакомец. - И тем самым предаёшь свою теорию. Кто из нас говорил пару минут назад, что нужно оставаться честным до последнего, ммм? Я промолчал. - А кто сейчас врёт? - Я не врал, - сказал я, и, тем не менее, опустил голову, стыдясь чего-то перед этим... но я не мог назвать его отбросом общества! Он... я не знаю, кем был он и что представлял из себя, но как же он говорил. Как же он был умён! Или я был так глуп? Или он хотел показаться таким? Или же всё это лишь обман, которым окутал меня страх? Как же всё это напоминает мне случай с Розой! Только... тогда мой разговор был куда более приятным, и этот незнакомец, в отличие от Розы, вряд ли был настроен помочь мне. Он, скорее, находил в этом риске свою собственную выгоду, заставляя меня помогать им в поисках моих друзей. А вот его слова... Но думать некогда - надо выкручиваться. - ...Я... Я просто не договорил. - Не договорил? - удивился он. - Не рассказал всего, - раскаялся я. Незнакомец молча подошёл и начал снимать с шампуров ужин. С минуту помещение наполнялось лишь молчанием и потрескиванием костра. Всё, что я видел сейчас - это его улыбка, аж до ушей. - Ты уже дважды опроверг себя за вечер. Может, ты всё-таки дурак... - будто бы разговаривая сам с собой, произнёс он и закончил с колбасой. - А если нет? Тогда что же, получается, что ты прав? Выходит, ты просто сменил роль в своей теории? - после этих слов незнакомец достал из-за пазухи нож и снова блеснул своим глазом в свете костра. - Ох, кого-то сегодня будет мучить совесть! После этого он рванулся ко мне так быстро, что... что... Я ничего не успел сделать, даже привстать. Пёс уже был прямо передо мной. Он мигом схватил меня за воротник как паршивого щенка и занёс свой блестящий нож у меня над головой. Мои глаза застыли на холодном куске обоюдоострой стали, заставляя забыть про свой нож и пистолет. Но пёс, заметив это, тут же рванул меня к себе ещё ближе. На секунду он коснулся моей щеки своим мокрым носом, а потом так и уткнулся мне в лицо, чуть ли вновь не касаясь меня, но так и не открыв моему взору своих глаз. - Так вот знай! - оскалился он, оскалился так, что, казалось, у него изо рта сейчас потекут слюни как у бешеной собаки! Я чувствовал, как поднимаются волосы дыбом у него на носу, а потом, наверное, и на загривке. Я чувствовал запах из его рта. Я чувствовал... его злость. - Моя... честность... - продолжил он, останавливаясь на каждом слове, чтобы унять свой пыл. Ох, Господи, что же теперь будет! - И твоё...враньё, - слова выливались из его уст с особой мелодичностью и уже наигранным спокойствием в голосе. - Ты... Ты уже почувствовал ту самую... совесть, о которой ты говорил, а?... Скажи мне? - Д... Да. - Тебя мучает совесть? - Да. - Ты честен со мной сейчас? - Д...да! Конечно! - отвечал я, не в силах успокоиться. А нож... он так и остался висеть над самым ухом, ооох, Господи! Спаси и сохрани меня! - Конечно, честен! Ты же не хочешь, чтобы тебя мучила совесть, верно! Тогда я! Что же касается меня по твоей теории, ммм? - повернул он голову немного набок. - Ты... В...Вы... - Ну... говори... - Тебе должно быть проще. - Да! О, да! Мне... должно быть... проще! Так вот мне нихрена не проще! - взревел он, перекрикивая шум дождя, и вонзил нож в пластиковую тарелку с колбасой, пронзив её насквозь. У меня прямо как с души отлегло! - Ты думаешь, что совесть моя молчит, но она никогда уже не замолчит, - спокойно произнёс он и отпустил меня. Незнакомец медленно сел на своё место, а я, хрустнув побаливающим от постоянной тяжести рюкзака плечом, постарался взять себя в руки. - Ты ошибаешься! - снова наклонился пёс над костром, но уже не приближался ко мне, а сидел на своём месте. - Совесть будет мучить тебя всегда, всю жизнь! Нельзя прожить жизнь так, чтобы ни о чём не жалеть, понимаешь, нельзя! Мы не можем быть праведными, ни мы, ни вы, люди! И уж точно мы не можем всегда предоставлять выбор другим, понимаешь! Рано или поздно тебе придётся сделать выбор самому, и лучше научиться этому сейчас, пока не поздно! Он замолчал, а я, вроде как, успокоился. Не было сил боятся, и я уже просто сидел как овощ, уставившись на костёр пустым взглядом. Самое страшное за весь вечер... А я уже даже не чувствовал так, как это должно было быть... Наверное. Я просто испытал чувство эйфории, эйфории от страха, но ничего не понимал, совсем. Боги, куда я вообще попал... - На, будешь? - вытянул нож из песка незнакомец и протянул мне на нём жареную колбаску. Казалось, будто бы ему самому сейчас стыдно. Хотя... Ему было даже хуже. Его точно мучила совесть, та самая совесть, которая сейчас чуть не переродилась в нечто, несущее действие ей противоположное. Только вряд ли его душу бередил этот инцидент. Он сидел и молчал, опустив голову и повременно покачивал ей или резко переводил взгляд. Он был глубоко в своих мыслях, и мыслях крайне нерадостных. Этот груз будто бы повесили и мне на шею, только что там, на другом конце верёвки? Он всё равно не расскажет. - Спасибо, - не стал отказываться я и, дожевав, попытался начать разговор. - Может, Вы назовёте своё имя? - Нет, - спокойно и твёрдо ответил он. - Это тебе ни к чему. - А зачем нужно скрывать своё лицо, если я не знаю Вашего имени? Да и вообще... - побоялся я оказаться бестактным. Бестактным с тем, кто минуту назад чуть не лишил меня жизни. - Не так много народу имеют столь, простите Вы меня, необычный окрас, Вас и так могут запросто вычислить. - Просто так надо, - вроде бы как повеселел незнакомец и слегка улыбнулся. - Может, - совсем осмелел я. - Вы мне скажете, что с Газом? - Да жив твой друг, - безразлично ответил пёс. - Только пускай оно будет иначе, - сказал он, обернувшись в мою сторону как ни в чём не бывало. Вся его грусть опустилась под маску улыбки и её как рукой сняло. - Я не понял... - Пускай для всех он будет мёртв. Так будет лучше. - Но... Почему? - Значит, так надо, неужели не понятно? - Но он ведь просто ищет ответы... - И мы ему их предоставим. - Хм, в таком случае... - машинально ответил я, но одумался. - Зачем он вам нужен? Какое он дело имеет по отношению ко всей этой заморочке с документами Балто? - Да самое прямое. - В смысле? - По-моему, ты не в том положении, чтобы так нагло задавать вопросы, или ты забыл, кто ты и как здесь оказался? Я остепенился, только успев разгореться. Это всё от нервов. После такого испуга я не могу удержать своего языка. - Между прочим, ты ведь очень многое от меня утаил. Я уверен, что ты знаешь больше и путь твой - это не просто осознанный выбор. Ты ведь знаешь, куда идти, - приподнял голову пёс, чтобы увидеть меня из-под капюшона. - Угу... - честно кивнул я, думая, что пожалею об этом сейчас же. - Хм... Ох, ладно. Я мог бы убить тебя, - с таким же спокойствием продолжал он. - Но я этого пока делать не буду. Проверю хорошенько твою теорию, а вдруг ты всё-таки окажешься прав? А я угроблю такой экземпляр творческой авторской мысли? - посмеялся он. - Ладно, проваливай, ты уже за час успел мне надоесть, как кость в горле. - Ладно, - крякнув, поднялся я и водрузил свой рюкзак на плечи. - Бывай, незнакомец! - по-дружески обратился я, совсем осмелев, предчувствуя свой выход на свободу, где всё безнаказанно и безмятежно. - Прощай, парень, и помни - увижу - убью! - гаркнул он. Я накинул капюшон и обернулся в ответ на злые слова. Он улыбнулся мне. Надеюсь я, что он так шутит. Надеюсь. 6. Мы с отцом направились направо, к пляжу, чуть в сторону от дома, где только что побывали и расстались с этим чудесным мальчуганом и его ужасным родителем. Отец хотел помыть штаны и ботинки после случившегося инцидента. Я решила, что не стоит тянуть с разговором о мальчике, однако папа первый его начал: - Ты сказала, что у тебя есть идея? - спросил он, когда мы отошли от дома и были уже на полпути к берегу. - Да, папа. Этот мальчик. Он сказал, что его мама живёт в Уэйлсе и туда ходят лодки отсюда. Он уже ездил туда с каким-то Френсисом. Думаю, что нам следует к нему обратиться. - Ну, вот и прекрасно! - отвечал мне отец, стоя в воде и обрызгивая свои штаны и берцы, естественно, не снимая. - Да... - Так в чём же подвох? - Этот мальчик. - А что мальчик? - Пап, не притворяйся, ты всё слышал, я знаю! - Может, ты знаешь, что я тебе на это отвечу? - О да! Ты скажешь, что это не наше дело, и мы не будем "воровать" ребёнка у собственного отца! - В точку! – щёлкнул пальцами отец мне в ответ, тем не менее, он сразу переключился и стал серьёзным. – Но у меня тоже сердце кровью обливается, когда я вижу таких детей. Поверь, это не первый случай в моей жизни, - продолжал отец, застирывая штаны прямо на себе. – Я много чего повидал на Аляске. Поэтому так жёстко говорить, что это «не наше дело» я бы не стал, дочка, это не тактично. - Прости, пап, – ответила я, немного уставшим голосом. Всё происходящее начинало меня утомлять. - Но мы ничего не можем сделать. Мы просто не имеем на это право – таков закон. - Неужели закон позволяет жить детям с такими родителями? Нет! – попыталась я дать аргументированный ответ отцу. Уж не за себя, так за мальчонку я должна была побороться! - Правильно, закон всего не урегулирует, и ты уже в этом убедилась, - косо, но без злости, а, скорее, с долей какой-то весёлой иронии ответил мне папа. – Но в нём есть вещи, казалось бы, совершенно абсурдные, однако их выполнение общеобязательно. - Хах, и это говоришь мне ты, пап! – улыбнулась я. – Вспомни свою молодость! - Что, мама сдала меня с потрохами? - Это уж точно! – ответила я. Мы посмеялись. – Из тебя-то и слова не вытащишь! Да что там, я даже не знаю, кто были мои дед и бабушка! - Ну, во-первых, почему это были? - Что?! – была ошарашена я. – Они что, живы? Почему ты мне об этом ничего не говорил?! – только отец не стал отвечать на мои вопросы. Он знал, что их будет куча, а потому продолжал: - А во-вторых, кто они такие – ты ещё узнаешь. - А когда? - Скоро. Очень скоро, мы ведь идём на Север, не так ли? - И что, что там? – удивилась я в предвкушении. - Ну… - замялся отец. – Дорога-то длинная, много баек можно стравить, - лукаво улыбнулся он мне, закончив свою процедуру и, не оборачиваясь, направился в сторону города. Ох, и скрывает же он что-то от меня! Да что там – отец! Он, как выяснилось, всю жизнь от нас что-то скрывает! - Эй, подожди! – окликнула я и кинулась вдогонку. – А что решим с мальчиком? - Сейчас всё узнаем, не суетись! Найдём этого Френсиса и всё решится само собой. - Но, все-таки… - Пойми, Алу, я тоже хочу ему помочь! Но мало ли чего, мало ли его отец в суд подаст? Может, это лишь временная его попойка? А что, если мальчик не помнит точно, где его мама, и живёт она совсем не там - что тогда? Возвращаться? Да если он вообще болен? Может, это и не его сын вовсе, - кивнул отец на дом. – А мальчик просто с какими-то отклонениями… Аргументов была куча, вплоть до абсурдных вроде последнего, но всё же все они имели место быть. Папа был прав, и теперь всё должна была разрешить встреча с этим таинственным Френсисом. Мы вернулись к пристани и рядом со зданием администрации нашли лодочную станцию. Внутри трёхэтажного здания было куда комфортнее, нежели на просторах самого городка. Изнутри стены были обиты тёмным лакированным деревом, на котором красовались большие сушёные рыбьи головы, оленьи и лосиные рога и всевозможные газетные вывески , на которых были запечатлены, по-видимому, местные жители. За прилавком расположился приветливый мужчина с рыжеватой бородой, в джинсовой куртке и в бело-зелёной бейсболке. Отец принялся болтать с ним на весьма отвлечённые темы, спрашивал про каких-то людей, в том числе и про Френсиса. Оказалось, что мы промахнулись с поисками, и что этот Френсис вовсе не лодочник, а рыбак, и мы в сопровождении этого галантного мужчины отправились на поиски этого рыбака в южную часть города по ту сторону того самого забора из рабицы. Найти Френсиса было нетрудно. Он сидел на маленькой табуретке перед распотрошенной коробкой с инструментами и вытащенной на бетон лодкой. Сзади была видна только его лысина. - Френсис, тебя тут искали, - сказал провожатый, но, тем не менее, никуда не ушёл, оставшись с нами до конца разговора. Лысый мужчина повернулся. У него были жёсткие, торчащие выступы лица и низкие широкие брови, что придавало ему весьма недовольный вид. Впрочем, как оказалось, не только вид. - Чего вам надо? – спросил он, встав с табуретки и начав обтирать тряпкой масляные руки. - Мы ищем того, кто мог бы доставить нас в Уэйлс. Понимаете..., - начал было оправдываться папа, но это ему не пригодилось. - Да что же это такое! – вспылил Френсис, разведя руками и бросив тряпку к лодке. – Не видите что ли – мотор сломался, - начал он тыкать нам в своё рабочее место. - Да мы же… - начал папа. - Поэтому нет, нет и НЕТ! Я что вам – курьер? - Нам о Вас сказал мальчик, - вмешалась я. Тут из маленького домика, который, казалось, был вылит из такого же бетона, вышел красивый молодой человек со жгуче чёрными волосами и при этом голубыми глазами, что меня крайне удивило. Он был примерно моего возраста, ну, может быть чуть старше меня, и, почему-то, немного стеснялся нас с отцом. На нём была чёрно-бордовая фланелевая рубашка в клеточку и джинсы, из карманов которых торчали отвёртка, ключ и уровень. - Это Вы от мальчика Билли? – назвал парень имя мальчугана. - Да, - ответила я. - Видимо, вам ко мне, - радушно произнёс он и смущённо улыбнулся. Он мимолётно почесал в затылке, а потом, опомнившись, протянул руку отцу. – Я Френсис, мы просто тёски, - кивнул он на усевшегося работать лысого. - Нас часто путают. - Да… Достали уже, - пробубнил лысый Френсис и продолжил ковыряться в моторе. - На самом деле вас тяжело перепутать, - заметила я, стараясь кольнуть лысого, но не получила при этом никакого эффекта, кроме укорительного взгляда отца и улыбчивого соглашения от Френсиса-младшего. После этого мужчина в бейсболке с лодочной станции отправился назад на свою скучную работу, а отец начал переговоры: - Кхм-кхм. Приятно познакомиться, Френсис. Меня зовут Балто, а это моя дочь Алу. Последние слова отца я посчитала излишними. Я бы могла и сама представиться, коли бы захотела, я уже не ребёнок. Однако виду я старалась не подавать и при моём упоминании взгляда не отводила, наоборот, я лишь упрямо взглянула на Френсиса, ожидая его мимолётного взгляда или сантимента. Однако не последовало ни того ни другого – он просто встал и уставился на меня. Эта перестрелка глазами продолжалась с полминуты, пока отец пел ему свою песню про то, что нам надо доплыть в Уэйлс, и пока я, продолжая хмуриться всё сильнее и сильнее, не заставила Френсиса отвернуть свой странный взгляд. Впрочем, отец сам немного требовал от него внимания, поэтому наглость этого человека показалась мне необоснованной, хотя… Была ли это наглость, или же это плод моего воображения? Может, это я бурила его глазами? Да нет, глупость какая-то! И я, стараясь отвлечься от этих странных и смущающих по какой-то неведомой для меня причине мыслей, спросила о мальчике. - Извините, но правда ли, что мать Билли живёт в Уэйлсе? – поинтересовалась я, продолжая отчего-то смущаться. – Он сказал, что только Вы его возили к ней, это так? - Оу… Да, да, я возил его к матери на зиму. Видимо, придётся это сделать снова, но в этом году слишком рано. Зиму обещают лютую, к тому же раннюю, а его отец пьянствует себя не помня. - Просто он попросил нас взять его с собой, если мы отправимся в путь… - заметила я, как бы намекая на то, что как ни крути, а двигаться нам надо. - Простите, просто… что на это скажет его отец? – забеспокоился папа. – Это же… не законно. - Согласен, но… То что, делает с мальчиком его отец – вот это действительно незаконно. Не знаю, чем занимается его мать, но она хотя бы не пьёт, да и содержит пацанёнка получше. Эти слова порадовали меня, подтвердив мою точку зрения, и я с чувством собственного достоинства взглянула на отца. А Френсис продолжил: - В том году я решился и отвёз мальчика к матери. Я получил только от начальства, а отец его и в ус не дул, даже наоборот, мол, ему же и проще и денег побольше на выпивку останется. Так что, думаю, малец всё равно в этом году попадёт в Уэйлс, и если не со мной, так с кем-нибудь другим. - Однако он сказал, чтобы мы обратились именно к Вам, - заметила я. – Вот мы и интересуемся, можно ли воспользоваться Вашими услугами? - О нет, что Вы! Это не услуги, - замялся паренёк. – Я лишь вожу грузы и рыбачу, а перевозка людей не в моей компетенции. - То есть, Вы нам отказываете? – совершенно запуталась я. - Ну, я этого не говорил, - лукаво улыбнулся он. – Для героя Аляски и такой милой особы как Вы, - слегка поклонился он нам с отцом по очереди. – Всё, что угодно! Однако я восприняла его, пускай и небольшие, но всё-таки наигранные поклоны как оскорбление, хотя, быть может, это просто паранойя и всё это было лишь искренним знаком уважения, а не саркастическим издевательством. Однако Балто он точно узнал и знал кто это, и я надеялась лишь, что это сыграет нам на пользу, а не наоборот. - Я возьму Вас с собой, но придётся подождать. Видите ли, сперва необходимо проверить лодку, погрузить груз, и тем более, если мы хотим доплыть к вечеру, то нужно выплывать с ночи, чтобы там успели разгрузить лодку. - Нет, мы не можем ждать, - покачал головой отец. - Извините, - сказал он и собрался было уйти, но я встряла в разговор. - Хорошо. Мы подождём. - Отлично! Приходите к половине второго ночи, - ответил нам Френсис, расплывшись в какой-то лживо-доброжелательной улыбке. Видимо, всё это было лишь паранойя, или я была слишком утомлена и зла на судьбу, но почему-то я всё сегодня воспринимала в штыки от незнакомцев. И что в этом парне так меня раздражало? - Ладно, тогда мы придём, - немножко с укором и всё же с согласием посмотрел на меня папа. - Для меня это будет большая честь, - продолжал льстить Френсис герою-Балто. – А с парнем я сам разберусь, так что Вы за это не беспокойтесь. - Приятно это слышать, до встречи! – пожелал отец на прощание и мы с ним отправились в сторону пристани. - Разве нам стоит спешить? – спросила я у него, удивляясь первоначальному отказу отца. - Нет, просто... - замялся он. - Просто хочется покончить с этим побыстрее. - Да что ты, пап! Все ведь только начинается! - сказала я и пожалела об этом. Отец с такой злостью зыркнул на меня, что я невольно прижала уши, и мне стало страшно. Странно, что он имел в виду? - Меня пугает то, что отплытие будет ночью. Нам нужно быть осторожнее. - Меня больше напугало, что этот парень тебя узнал. Не к добру это, - постаралась я попараноить, чтобы поддержать отца. Он, конечно, был угрюм, но на мои слова отреагировал и взглянул с одобрением за мою рассудительность. Да, старик, неужели ты уже не такой, каким был раньше? - А ещё меня напрягает его поведение. - Да брось ты, он, вроде, славный парень, - произнёс отец. - Не знаю, просто он меня бесит! - не сдержалась я и сказала, как есть. - Только не говори мне, что ты в него втюрилась! - посмеялся отец. - Ну па-а-ап! - улыбнулась я со смущением и мы вместе искренне засмеялись. Видимо, я ошибаюсь - мой старик ещё может горы свернуть! Не каждый решится в его возрасте отправиться в такое путешествие, так ещё мало того - ввязаться в такую вот авантюру! У отца сейчас такой возраст, когда он ещё совсем не стар, но молодая горячка уже давно угасла, хотя... Да кого я обманываю! Уж у старины-то Балто она точно не угаснет, даже не надейтесь! Этот "старик" ещё не раз и не два даст нам фору, тем более я даже не знаю, на что он способен на самом деле. Надеюсь, что за время нашего путешествия мне откроется его настоящая сущность. Здесь он уже совсем другой, и я это начинаю чувствовать. Здесь он в своей тарелке, в своём мире, просто пока что он с опаской к нему возвращается. Только бы мне уследить за ним во время его адаптации, чтобы он не переоценил своих сил и не решил в порыве отчаяния тряхнуть стариной. Наверное, для этого я и здесь, и в этом - моя судьба. Моя судьба - оберегать его, ведь это уже не мой отец, это тот самый герой, спасший наш город от страшной эпидемии. Рядом со мною шёл герой по имени Балто, который больше уже не задумывался и не вешал нос, а смело шагал вперёд, подняв голову и улыбаясь проступающим сквозь пелену туч последним на сегодня ярким лучам заходящего солнца. 7. Ночь встретила меня нелюбо. На улице шёл настоящий ливень, и я решил остановиться только когда он закончится. Но он и не думал. Благо что у меня с собой был скромный полиэтиленовый плащик, он хоть сколько-то, но защищал меня от дождя и, вместе с болотниками, от мокрой травы и кустарника. Эх, была бы у меня сейчас моя химзащита из дома, как у этого незнакомца... А пока я не мог останавливаться на привал и, тем более, на ночлег - я просто промок бы до нитки. Да и преступники совсем близко... Когда я отошёл от сарая метров на сто, то мне стало совсем не по себе. Каждый кустик, каждая веточка шуршала, стучала и поскрипывала под натиском дождя и ветра, отчего мне казалось, что кто-то непременно есть в объятии ночи, и он уже близко. Видимо, это просто нервы. Я уже давно, кажется, перестал бояться ночи и леса, но сейчас что-то было не так. Не так... Только ничто вокруг не выдавало себя, не давало мне знаков и не отвечало мне на вопрос, в чём же дело. Толи это моя паранойя, толи это я просто не могу понять, что не так, и от последней мысли становилось только хуже. Как на зло, кругом всё было в каком-то вьюнке или хмеле, и я, наткнувшись на заросли, еле смог из них выпутаться. Я приостановился и огляделся. Никого. Нет, так дело не пойдёт. Такими темпами я через лес буду двигаться ещё двое суток. Через густые заросли этих растений мне вообще не пролезть, так что придётся возвращаться на дорогу. Ну, ничего. Преступники всё равно обо мне знают и знают, в каком направлении я двигаюсь. Мне бы только их обхитрить... Или поспешить и успеть до деревни быстрее них. Это будет сложно, но, в любом случае, хитроумного плана как замести следы, у меня пока нет. А пока... здесь мне слишком нехорошо... Страшно... Наверное, это тоже толкает меня ближе к дороге. Поэтому я не стал долго ждать и поспешил завернуть правее, подальше от жуткого и громкого леса. Что же это такое. Неужели я такой трус? Я уже около суток один, в лесу, и ничего! Шёл в полном одиночестве без намёков на попутчиков, без намёка на страх, полон решимости, а сейчас... Неужели меня так подкосил случай в сарае? Наверное, это всё его последствия... Но тут меня действительно начала охватывать паника. В один прекрасный момент я понял, что иду направо и не могу выйти к дороге уже минут десять, хотя должен был сделать это и вовсе минут за пять. Неужели я заблудился. Обычно мой внутренний ориентир меня не подводил, но сейчас что-то явно пошло не так... Какой ужас... Так, ладно, не всё потеряно! Ещё ведь всегда есть шанс вернуться, верно? А пока... Надо попробовать взять ещё немного правее и пройти дальше. Авось мне повезёт. И я решился и пошёл вперёд. По часам с подсветкой я сверялся со временем, с которого продолжил движение. Ладно, если через полчаса ничего не выйдет - придётся возвращаться. Я шёл и лицо моё горело от пота, паники и холодного дождя. Однако ровно через двадцать три минуты мне улыбнулась удача и я увидел просвет. Хух, слава Богу! Это была дорога, а не какая-нибудь полянка. Видимо, она круто повернула вправо, а значит до деревни теперь придётся идти по прямой. Я примерно представлял себе карту, поэтому я успокоился и зашуршал по мокрому песку в сторону деревни, немного пробуксовывая широким протектором болотников. Вот в этом-то и была вся проблема. Преступник, с которым я беседовал, сказал тогда своим, что сможет достать меня по дороге в деревню. А мои следы – они выдавали меня с потрохами. Хотя… Кажется, у меня появилась идея! Ведь если следы – очевидный показатель моего движения по дороге, то что они скажут на движение по лесу? Ведь они решат остановиться и посмотреть, куда я пошёл, если я сверну на обочину. Они подумают, что я решил отдохнуть. Двигаться по лесу мне совсем не выгодно и они это понимают. Но что если я выведу их с дороги несколько раз подряд? Буду сходить с дороги и выходить на неё далеко впереди. Это должно сбить их с толку или хотя бы задержать. Главное сейчас – мне самому не терять времени. Я поднажал. Реализацию плана я запланировал на раннее утро, когда я смогу двигаться по лесу в полной видимости. Пока же я просто топал по дороге, стараясь делать это как можно быстрее и, в то же время, не сильно напрягаясь – силы мне ещё понадобятся. Спать, на удивление, не хотелось, но вот физическая усталость не давала мне покоя. У меня очень сильно ныли ноги, которые, мне кажется, невозможно приучить к такого рода нагрузкам. Даже в турпоходах ребята, закалённые временем и трудностями, думаю, делают привалы гораздо чаще, чем делал их я за сегодня. И моей закалки тут не хватает. Однако боль нужно превозмочь, как бы там ни было. Тем более она была покамест только лишь дискомфортом. Такую боль обычно испытываешь с непривычки, выбираясь после долгой болезни в поход по магазинам или по рынку, поэтому всё это было терпимо. Даже рука моя саднила сейчас сильнее, чем болели ноги, и я решил завернуть рукав и выставить больную ладонь чистому и ласковому дождю. Эх, сейчас бы повязку снять, да будет ли время перебинтоваться опять. Но ничего, это можно сделать и в дороге на скорую руку. Рано или поздно, а привал всё равно сделать придётся. Я снял повязку. Спустя пару минут я испытал приятное ощущение покоя и умиротворения. Боль спала, но рука, начав отчего-то пульсировать, решила ещё и закровоточить. По пальцам стекала свежая кровь и оставляла капельки на раскисшем песке, такие же редкие и одинокие, как я сейчас. Далёкий от друзей, от мира и от самого себя, утерянного толи в глубине своей души, толи где-то там, далеко, в конце моего пути. И самое странное, что путь по каждой из этих двух дорог одинаков по своей длине, равен по времени и каждый из них не менее тернист, чем другой. Только вот что ждёт в конце этого пути… Возможно ли там отыскать себя, даже если придётся отправиться за вопросами на самый край света? Какая из этих дорог быстрее приведёт меня к пониманию того, что я есть в этом мире? Пока эти дороги идут вместе, я просто иду вперёд и надеюсь, что ответы сами найдут меня там, впереди. А что, если дороги эти разойдутся навсегда и мне придётся выбирать, по какой продолжать мне свой путь? Убежать на край света и увидеть там пустоту, наткнувшись на прибрежные скалы, как обречённая на смерть и ведомая гоном рыба. Или углубиться в себя, так до конца и не поняв, к чему ты пришёл, к чистым и солнечным небесам, или же подступил к краю бездны. Только ведь и оттуда и оттуда падать придётся больно и высоко, но шаг падения совершить рано или поздно придётся. Просто ходить по краю пропасти, увиливая от своего сущего и предстоящего невозможно. Рано или поздно жизнь сама подтолкнёт тебя в спину, и тогда стоять на месте уже не получится, и шаг вперёд окажется неизбежным. Может, мост через пропасть смогут проложить нам друзья, наставляющие нас на путь и помогающие нам в нашем выборе? Лишь бы только этот мост мы сами же не построили на их костях. Не лучше ли тогда будет остаться обречённым и осознанно сделать шаг в бездну? Пожалуй, только вот настоящие друзья этого не забудут и всегда шагнут следом. Только вместе появится шанс выкарабкаться. Выкарабкаться и взобраться ещё выше, чем прежде. Так неужели же без общества невозможен наш путь к чистым небесам? Да, он невозможен, но возможен лишь в обществе тех, кто сделал шаг в пропасть следом за Вами. А падения нам не избежать, ведь жизнь, порою, слишком быстро ставит перед нами вопросы, за часы задаёт такие, решение которых требует годы. Только вот многие ли сделают шаг за Вами, чтобы предаться вопросу и упасть вниз, ударившись больно о чёрные глубокие камни, но упасть рядом, сжав Вашу руку покрепче и воздёрнув её вверх, к далёким и чистым небесам... Не многие... Но тем легче Вам с ними будет упасть ещё раз, пока вместе вы не закрепитесь выше, так, что больше никогда не потерпите падений и жизнь Ваша с ними станет одной, друг от друга зависящей и всю её составляющей. Наверное и правда, только настоящие друзья могут сделать друг друга лучше и помочь нам тогда, когда помощи ждать неоткуда. И не всегда это дело - есть нечто бытовое или из ряда вон выходящее. Самосовершенствование - дело тоже весьма и весьма важное, порой, более тяжёлое и невыносимое, заводящее в тупик, из которого за руку нас выведет только настоящий друг. И вот я в тупике. И где же сейчас мои друзья? Одни - пытаются решить проблемы прошлого и наладить жизнь так, чтобы их родные были всегда в безопасности и спокойствии. Другой - пожертвовал собой, чтобы спасти меня... А я? На что пошёл я? Я ведь ничего хорошего для них не сделал... Я... Да какой я после этого друг! Газ спас меня, а может быть... может быть и зря. Могу ли я доказать, что способен стать другом? Могу ли, если я такой трус и слабак... Паршиво. На душе больно и плохо. Вообще, всё было плохо, хотя могло быть и хуже, но эта мысль нисколько меня не утешала. Мне было больно и страшно, но я не плакал. За меня плакал дождь, который потихоньку переставал, и сейчас уже слабо моросил, встречая первые лучи восходящего солнца. Светало. Дождь потихоньку закончился, и уже сейчас, утром, всё просыпалось от спячки и оживало. Только я не спал. Я, скорее, наоборот увядал от бессонницы и скверных мыслей. Однако на растерянность, которая так или иначе пыталась одолеть меня, я старался не тратить много времени. Поэтому к реализации своего плана я приступил, чуть только забрезжил рассвет. Я спускался на обочину несколько раз. Проходя путь длинною в несколько сотен метров, я возвращался на дорогу и шёл ещё с километр. Но когда солнце совсем встало, то сон таки одолел меня. Я уже просто не мог стоять на ногах, и с этим нужно было что-то делать. Уж не знаю, была ли удача на моей стороне, или нет, но мне представился шанс. И этим шансом оказался луг. Он был очень широкий и абсолютно выкошенный до маленькой травки. На нём красовалось множество капёшек с сеном, но самое главное оказалось впереди. Видимо, трактора, чтобы выехать на поле, воспользовались старым съездом, примяв траву своими широкими колёсами. Это было то, что нужно, чтобы попробовать запутать врага. Сперва я сошёл на поле, на котором моих следов уже было не заметить. Преступники определённо подумают, что я отправился здесь на ночлег. Однако, дойдя до опушки, я снова вышел на дорогу и спустился уже в тракторную колею. Зайдя в лес, я сделал очередную петлю, в последний раз вышел на дорогу и, вернувшись на колею, пошёл по ней назад. Надеюсь, теперь я точно их запутал. Вернувшись к промежутку между опушкой и моим первым спуском на колею, я крайне аккуратно буквально прополз под кустами, чтобы не сбить с них капли дождя и направился вглубь леса. Заходить глубоко я не стал, чтобы если что услышать, как будут проезжать преступники. Мне было важно знать, с какой стороны, если что, ждать опасности. Думаю, что они так и так в скором времени направятся в деревню, и тогда угроза останется только там, впереди. Но тогда это уже будут другие проблемы. А сейчас нужно решать насущные. Впрочем, много времени на это не ушло. Мне сразу же приглянулась ложбинка между двумя широкими буграми, видимо, когда-то сгарнутыми ковшом, когда здесь ещё было поле. Я прошёл чуть-чуть дальше, и, найдя старую широкую ёлочку, немного проредил её ветки ножом. Здесь внизу они были почти сухими, всё же лучше, чем спать на сырой земле и подхватить воспаление. Сбросив рядом рюкзак и расстелив ветки, я не стал доставать свой плащ для подстилки, чтобы не продырявить его о ветки. Я обработал и перебинтовал руку, которая хоть и перестала кровоточить, но я всё же боялся занести туда заразу. Ох, отчего-то эта процедура становится всё больней и больней, и это меня пугает. Но... только не сейчас, я больше не могу. Этот поход неимоверно утомил меня, и я мигом свалился наземь и погрузился в сладкий и долгожданный сон. 8. Сколько я не пыталась дозвониться до мамы или *** - всё было тщетно. Наверное, это было единственное полезное занятие на последние несколько часов. Однако кроме этого отец придумал маленький план и вот что мы решили: я осталась наблюдать за ним издалека, а он пошёл готовиться к отплытию. Если всё шло нормально, то он смотрел на часы, и я выходила из своего «укрытия». Ох, и к чему была вся эта конспирация!? Но отец настоял на своём, даже не глядя на то, как сильно он боялся оставить меня одну ночью в чужом городе. Его даже не успокаивало то, что я находилась метрах в семидесяти от пристани, на улице с той самой столовой, о которой он мне говорил. Неужели он так до сих пор и не понял, что он не в состоянии всегда меня контролировать? Впрочем, не с этого ли началась вся эта история? А, может, именно она так повлияла на отца, напугав его до полусмерти. Хотя я определённо преувеличиваю. По нему такого испуга увидеть никак нельзя, хотя я более чем уверена, что так оно и было. Может, всё-таки стоило всё сразу ему рассказать? Но… но тогда ведь он не взял бы никого из нас с собою, и что тогда? Если бы с ним, не приведи Господь, что-то случилось, то мы бы даже не узнали что! А вдруг ему понадобилась бы помощь… А тут для этого есть я. А может… Нет, к сожалению, это так и есть. Я просто оправдываю себя, как же это жестоко и эгоистично! Я, конечно, не могу представить, как папе может понадобиться моя помощь, как, впрочем, и то, что могло бы произойти, отправься в путь он один, но я чётко представляла себе, что все мои аргументы направлены лишь себе в оправдание. Иду в путь – хочу помочь семье, тем самым оправдывая свой поступок. Помощь папе – тоже дело якобы благородное, помощь мальчугану… Наверное, это не тот пример, который сейчас стоило бы привести, ведь он… Парень не виноват, что у него такой отец… Так, а вот и папа! - Так, всё готово! – радостно оповестил Френсис отца. – А где же Алу? Папа ещё раз осторожно осмотрелся и, взглянув на часы, ответил: - Она сейчас подойдёт. - О, а вот и она! – обрадовался Френсис и пригласил меня взмахом руки. Я уже приняла папин сигнал и двигалась в сторону пристани. Из-за горы ящиков и толпы народу, которая между них крутилась несмотря на столь поздний час, ко мне выбежал наш новый маленький знакомый. - Алу-у! – радостно прокричал он и, улыбаясь во всё лицо, бросился ко мне с разведёнными руками. Он был во всё том же наряде, но держал при себе ещё одну толстую зелёную куртку, а на плечах его болтался непропорционально огромный рюкзак, который, не смотря на солидную наполненность, весело подпрыгивал у него за спиной и постоянно съезжал вниз из-за широких лямок. Я прижала к себе малыша. В тот момент он поднял голову и посмотрел так, что этот взгляд я запомнила очень надолго. - Спасибо! - произнёс он, улыбаясь и сияя от счастья. И ведь действительно, как мало нам нужно, чтобы дарить окружающим то самое счастье! Я улыбнулась своему юному знакомому и мы вместе отправились к пристани. - Нус... Прошу на борт! - показал на судно Френсис. Это была не лодка, а целая яхта! Корма была доверху заставлена ящиками, привязанными к палубе широкими фалами. Судно было большим и имело кроме того довольно просторный кокпит, где помещался не только рулевой, но и должны были поместиться мы сами. Пришло время расположиться внутри кокпита и отплывать. Судно покачнулось, и Френсис помахал рукой своим помощникам на берегу. Вода позади забурлила, зашумел мотор и из-под лодки полетели назад в прошлое всё новые и новые минуты. Не растерять бы только всё это попросту и не потеряться бы вообще в этом опасном путешествии навсегда. Мало ли что нас ждёт там, впереди. А мы ещё поволокли за собой этого мальчугана, ответственность за которого теперь лежит на нас, столь безответственных и опасных сейчас для него. Мы сейчас для всех опасны, даже для самых близких. Ох, надеюсь, что *** не пошёл за нами, и я не сломала и ему жизнь тоже. Не сломать бы её ещё и себе… Мы плыли и думали, каждый о чём-то своём, особенно его колышущем, но все, кроме Френсиса, о чём-то плохом. Это было видно по лицам отца и мальчишки. Нахмуренные, сосредоточенные и серьёзные. Наверное, я тоже сейчас была такой. Но ничего, всё перетерпится, всё сбудется, всё будет. Во всяком случае, я всё сделала правильно, и сомневаться в этом мне не хотелось. Мальчик едет с нами, пускай и на наш страх и риск, но за лучшей жизнью, как и мы с отцом. Надеюсь, что нам не придётся за это волноваться и всё будет хорошо! В любом случае, судьба распорядится так, как ей будет угодно. Ну вот, снова в путь! И куда он нас приведёт, этот путь? К каким выводам и догадкам, сколь далеко и сколь надолго... к жизни, или... Или к смерти? Ответ знают только небеса, что раскрываются передо мной и ведут меня вперёд, к своей судьбе... Такие облачные и затуманенные сегодня, но я очень надеюсь, что скоро они будут чистыми и прекрасными, какими лишь редкою порой бывают небеса над нашими головами. 9. Моторы заревели очень скоро. Не прошло и получаса с тех пор, как я задремал, и я вновь услыхал этот необычный рык, который вчера заставил моё сердце уйти в пятки. Только сегодня он был боле чёткий, ведь вчера к сараюшке преступники подъезжали под звук сплошного и плотного ливня. Однако и сегодня звук этот заставил меня понервничать. И это было связано с тем, что кто-то из преступников съехал с дороги и поехал по краю поля в поисках моих следов. Я чётко слышал, как справа, метрах в ста ревёт мотор, заставляя сопротивляющиеся колёса продолжать расшвыривать мокрую грязь и двигать тело машины вперёд. Этой машиной оказался квадроцикл, в чём я убедился очень скоро. Звук мотора удалялся в сторону дороги и начал неминуемо приближаться ко мне. Так, где-то здесь я делал одну из скидок. Я услышал, как кто-то приостановил квадроцикл как раз на этом самом месте… Теперь какие-то крики тем, кто был на дороге… Так… Не слышно… А что, если кто-то высадился, чтобы прочесать лес? Это же совсем близко! Тогда я буду рассекречен, но… Но квадроцикл продолжил путь, тут-то я его и заметил. Сквозь ветки впереди силуэт транспорта и его наездника продолжал двигаться вдоль самого леса, осматривая кустарник на предмет моего присутствия. Ох, как же меня спасла трава со следами! Но только бы он не заметил, где я вошёл в лес... Только бы… Ох, толи казалось мне, толи я уже видел, как некто заметил, что что-то не так, и решил остановиться и отправиться ко мне. Но, слава Богу, эту картину достроило лишь моё воображение. Однако квадроцикл приостановился метрах в десяти далее, и я совсем обмер. Я и так лежал, прислонившись к стволу сосны и не смея шевельнуться. Однако теперь я услышал часть их разговора: - Ну, что там дальше? – поинтересовался некто с весьма молодым голосом. Он-то и остановился здесь, неподалёку. - То же самое – следы в лес, - ответил ему мой новый тайный знакомый. Его голос я не сразу узнал, потому как в этот раз он старался перекричать рёв моторов. - Да ну его нахрен! – со смаком плюнул тот, что был близко от меня. – В деревне его достанем, ему ж там некуда деться! - Ох, хорошо! – недовольно ответил незнакомец с чуть фиолетовой шерстью, тот самый. После этого парень с молодым голосом, звучно рыкнув мотором своей машины, с визгом двигателя влетел по крутой насыпи на дорогу и притормозил. Всё кругом загудело и зарычало и квадроциклы с мотоциклами резко удалились в сторону деревни, как будто их и не бывало. Я звучно выдохнул и снова лёг на спину, закрыв глаза. Панический пот застилал мне их, и я, стерев его, ощутил вскоре, что пот этот стал холодеть, отчего меня забило в приятной дрожи от продувающего холодного ветра, что вдвойне остужал мою мокрую спину и лоб. Хух, отходняк… И в этом отходняке я ещё быстрее погрузился в ласковый и приятный сон… 10. "Вот ведь... выспался!" - ругал я сам себя. На часах было уже шесть вечера, шесть! И как я теперь буду искать ночлег в незнакомой деревне? Конечно, рациональнее было бы переночевать у этого самого Ниджу, но до него идти ещё дальше. Тем более на севере от деревни - озеро, на юге - огромная гора, и мне так и так придётся идти через неё. Но ночью... Темнота, конечно, играла мне на руку, но там, где я не ориентируюсь, я играю по их правилам. Они... Я просто не знал, где мне их ожидать! На какой дороге, в каком доме или... или там вообще все заодно! Но делать было нечего. Я собрал свои вещи и, выйдя на дорогу, отправился в путь. Нужно было что-то придумать, но что же? Я ничего не мог сделать. Остаться в лесу - значит потерять время. Тем более где гарантии, что они не вернуться разыскивать меня? Конечно, в лесу можно спрятаться, но, как я уже сказал, я потеряю уйму времени, а оно нынче крайне дорого. Не известно, как далеко сейчас Балто и Алу. И что с ними будет, когда они доберутся до места... И вообще, туда ли они держат путь? А, впрочем, куда ещё? Однако от моих вопросов мне становилось только дурно. Одно радовало - чувствовал я себя на удивление бодро. И так, стараясь заставить себя придумать хотя бы какой-то план, я шёл, периодически вновь погружая мысли свои в пустоту. Закат был алым и солнце заходило в тучу. Дождь будет. Впрочем, это было видно и без всяких примет - тучи виднелись то там, то тут, и вскоре они совсем закрыли солнце почти позади меня. Медленно наступила ночь. Луна даже не удосужилась выглянуть и всё вокруг приобрело мрачные краски, будто бы в какой-то видеоигре. Весь мир размывался у меня в глазах из-за недостатка освещения, отчего казался будто нарисованным, странным, загадочным и немножко страшным. Но страх этот быстро покинул меня, перейдя в новый. В тот момент я дошёл до деревни. Впереди замерцали довольно редкие огоньки, и я, снова осознав, что плана у меня нет, просто шёл навстречу неизвестности, которая меня пугала и отталкивала. Но в этот раз мне повезло. Зашумела гроза, и молнии под шальные раскаты грома начали озарять небо своими искристыми лучами. Закапал дождик. Сейчас ещё около полуночи, не факт, что преступники уже спят, но всё-таки дождь должен загнать их по домам. А это сыграет мне на руку. Эх, жаль теперь, что я не смогу закупиться в деревне. До утра ждать слишком рискованно, так что, думаю, стоит пройти через деревню и отправится прямиком к домику Ниджу, а там будь что будет. Тут-то уже совсем рукой подать, да вот только бы проскочить. Огоньками оказались фонари и редкие окна, в которых отблесками отражались экраны телевизоров и тусклый свет от бра и торшеров. Фонарей оказалось не так уж и много. Лишь часть из них шла на северо-запад, а остальные - прямо по моей дороге на восток. Осмотревшись на подходах к первому ярко-желтому фонарю, я на ходу достал карту, и, проходя под фонарём, убедился, что иду в нужном направлении. Ну вот, ещё немного, метров сто пятьдесят-двести, и я выйду из деревни. Но не тут-то было. Пройдя метров сорок, я зашёл за угол и увидел… Увидел какую-то пивнушку под открытым небом, а около неё квадроциклы, мотоциклы и… они. Я бы так и прошёл бы мимо, но… но почему, почему? Я встретился с ними лицом к лицу. Их было человек десять, не меньше! А с ними были кучерявый толстяк из гостиницы, тот самый пёс, с которым я беседовал ночью, парень в кепке, который ездил по полю на квадроцикле, и… и все они разом уставились на меня. Только гром, молния и шум дождя, который резко решил разыграться, мешали им услышать, как сильно сейчас бьётся моё сердце. - Оп-п-а… - произнёс кто-то, стоящий около мотоцикла. Ребята у барной стойки собрались было пошевелиться и побросать холодное пенистое пиво, но я не дал отразиться этому событию у себя в памяти. Я бросился наутёк. - Стоя-я-ять! – рявкнул кто-то позади. Послышался звон упавшего бокала, матерщина, крики. – По коням, поймаем его! - Он не уйдёт, к скале побежал! Но дальше я уже не слушал. Я пронёсся между двумя домиками и, упёршись в отвесный край скалы, побежал налево, чтобы продолжать путь в нужном направлении. Вдоль скалы, если так можно было назвать отвесный каменный уступ метров в десять-пятнадцать высотой, шла дорога, и я бежал по ней, бежал снова, но, как мне казалось, уже легче и спокойнее. Неужели я... привык? Да, я жутко волновался, но не так, как это было раньше. А ведь с последних моих приключений едва ли прошло несколько часов, а я уже привык… Не даром говорят, что человек – та ещё тварь, привыкающая ко всему на свете. Антропоморфы особенно любят подстрекать этим людей. Но что же это со мной? Я бежал и при этом думал, а не просто предавался горячке погони. Но мысли мои быстро улетучились, когда я увидел свою тень в свете, что появился позади меня. Этот свет фар под рёв двигателей, шум дождя, превратившегося в ливень, и сердца в моих ушах неминуемо приближался. Но у меня был шанс. Дорога уходила налево, упираясь в высокий железный забор. Только бы дотянуть и перемахнуть сходу. Фары были уже совсем близко, когда я сделал последний рывок и сиганул что есть мочи на забор. Руки жадно впились в узкий металлический лист, отчего адская, просто невыносимая боль пронзила мою больную ладонь. Тело по инерции перевалилось через забор и я неловко рухнул набок, со всей силы ударившись о землю с высоты. Мотоцикл же лишь промелькнул по верхушкам деревьев фарами и повернул в сторону главной улицы, что с фонарями. Рука взорвалась адской болью и снова закровоточила сквозь повязку. Ох уж этот забор! Но нет, уж он-то меня не сломает! Нужно было бежать дальше, к следующему рубежу. По пути к противоположной стороне двора, в котором я оказался, я слышал, как мотоциклы, сопровождаемые грозными выкриками их наездников, ревели где-то по ту сторону дома. Но не успел в этом доме зажечься свет, как я, увидев небольшой дровник, взобрался на него, чтобы перепрыгнуть через забор. Второго подтягивания на железном остром заборе не выдержала бы даже моя здоровая рука. Пора было прыгнуть в темноту, ибо после света фар и в бликах плотного ливня ничего не было видно. Я оттолкнулся от скользкой крыши и кое-как полетел в пустоту. Однако такого приземления я не ожидал. Да это же... Это же будка! Твою ж... Благо, что я не сбавлял темп, и, приземлившись прямо перед носом огромного дога, мирно спавшего в своей будке, ринулся дальше, на встречу тьме. Сквозь шум дождя я услышал только клацанье зубов около моих ног и позвякивание цепи. Обернулся я только когда пробежал ещё полдвора. Дог, поняв, что цепь не позволит ему приблизится к врагу, начал рваться на цепи и лаять, отчего и в этом доме зажглись огоньки. Но мотоциклы всё ещё шумели там, на дороге, так что времени у меня не было. Дальше забор представлял собой однотипное для всех участков сооружение из лёгких брёвен, перемахнуть через которые не составило бы особого труда, не будь я на последнем издыхании от беготни и паники. А паника после всего, произошедшего за последние минуты две, нарастала ежесекундно. Но выхода не было. Я перелезал, перепрыгивал, переваливался через заборы что были чуть ниже меня ростом. Всё кругом закружилось, засверкало и заревело всё сильнее и сильней. Мои глаза, толи от страха и ужаса так быстро привыкшие к темноте, рассмотрели впереди густой кустарник, которым заканчивалась череда заборов. Дальше - лес, а лес сейчас - моё спасение. Неужели я в этой истерической пробежке так быстро преодолел деревню! Ну, всё, ещё немного дотяну, и там-то они меня уже не поймают! До живой и спасительной изгороди оставалось метров семь-восемь и ещё один забор, как вдруг... Ба-бах! Я аж остановился с испуга, не поняв, толи это был гром, толи это было то, о чём я подумал, но тут же блеснула молния, и в свете её я увидел промелькнувший квадроцикл на дороге слева. За водителем сидел силуэт с вытянутой в мою сторону палкой. В этот же миг "палка" окрасилась ярко-огненным светом и по забору передо мной прошелестели дробинки, вырывая местами из него мясистые клочья. Ба-бах! Тут же донёсся звук ружейного выстрела. И всё. Но следом поехали другие, и следующий звук не заставил меня ждать. Ба-бах! Я уже свернулся колачиком в луже около забора, по которому вновь заскрежетали кусочки свинца, расшвыривая деревянные щепки во все стороны. Почему они начали стрелять! Мы же на краю населённого пункта! Да что же я вам такого сделал! Мне казалось, что я больше никогда в жизни не сдвинусь с места... Но... В лесу-то они меня не найдут! Там-то они меня не заметят! Надо попробовать! Но удары дроби не давали мне высунуть головы. Страх пригибал меня всё ниже и ниже, погружая в холодную лужу, наполненную, казалось, не дождевой водой, а ужасом, который окутал меня с ног до головы. Казалось, что они будут стрелять бесконечно... А ведь выстрелов-то было лишь несколько! Страх, паника! Нет, я не должен ей поддаваться, нет! А что, если они поспрыгивали со своих железных коней и теперь окружают меня, чтобы превратить в фарш!? Тогда мне тем более нужно скорее убираться отсюда, пока цел... Но... Страх овладел мной... Это было просто ужасно. Тело моё потеряло контроль. Я встал на четвереньки, желая выглянуть из-за забора, но так и не нашёл в себе сил привстать. Ноги и руки тряслись нескрываемой дрожью, отчего меня подкашивало и я сперва даже вновь повалился в лужу. Губы дрожали, зубы стучали от холодящего душу ужаса и морозящего насквозь промокшее тело дождя. Я... я чуть было не подпрыгнул, когда решился приподнять голову. Всего лишь какая-то милисекунда, и я уже вновь лежал в луже, получив нужную информацию. Нет, никого рядом не было, только заднее колесо квадроцикла скрылось за широким кустарником. Но... но следующий за ним ещё только подъезжал ко двору, в котором я находился. И я, попрыгав на месте от отчаяния и нерешительности, рванул через забор. Три-четыре секунды, и я уже приземлился в кустарник. В этот же самый момент раздался выстрел, скосивший над моей головой пару веток. - Ох, нет, нет! - застонал я от безысходности. А впереди-то не было кустарника! Почти нет! Только широкие стволы деревьев, за которыми укрыться очень и очень сложно. Но ведь ползти и лежать я не мог! Рано или поздно они меня заметят, и тогда мне точно крышка! И я встал! Я не знаю, откуда взялись во мне моральные силы, но я встал и побежал вперёд, понимая, что должен стараться, понимая, что только движение и темнота могут спасти меня. Но выстрелов не было, а мотоциклы и квадроциклы продолжали гудеть вовсю по левую руку от меня, на дороге. А вот скала справа, казалось, не кончится никогда. Я бежал по узкой роще, а они ехали рядом. Они не видели меня в темноте и не слышали из-за шума дождя и моторов, но... По скале замелькали очень яркие круглые пятна. Фонари! О н-н-нет! Я не мог им противится, луч фонаря скользнул по моему телу, и... - Вот он! Ба-бах! С небольшим запозданием прозвучал выстрел. Я услышал, как позади меня о камень ударился град свинцовых шариков, разлетаясь в разные стороны. Ну всё, мне кранты! Замелькало три фонаря, которые скользили по скале, то подпрыгивая, то вновь опускаясь на кочках. - Ха-ха, вижу! - прокричал кто-то, найдя меня в темноте. - Стреляй! Ба-бах! - Ровнее держи! - крикнул стрелявший. - Трясёт, не могу! - отвечал ему тот, у кого был фонарик. Но трясло сейчас больше не их, а меня. Я бежал, забыв про то, что задыхаюсь. Я уже забыл, что сердце моё бьётся и вот-вот пробьёт дыру в моей груди, но нет. Я думал только о том, что это сделает следующий выстрел. Они нашли меня, они знают! И теперь уже вряд ли они промахнутся... Ба-бах! Кажется, кто-то впереди стрелял наугад. Я даже не услышал, куда полетела дробь. Кругом были только деревья, за которыми я мог найти своё спасение, но... Но даже они не давали мне надежды. В каждую следующую секунду я был готов принять смерть. Луч снова скользнул по мне. Ба-бах! В этот момент я пробегал рядом с деревом. Выстрел был сделан чётко, и если бы не дерево, прикрывшее моё туловище своим могучим стволом, мой живот сейчас бы походил на дуршлаг! - Бери, бери правее! - кричали впереди. - Стреляй, чего же ты ждёшь! Ба-бах! Ох, прямо рядом! Вот ведь дерьмо! - Свети, я его не вижу! Вдруг луч проскользнул по моей голове, и я машинально нырнул под него на бегу, подскользнувшись на мокрой грязи. Ба-бах! - А-а-а! - не выдержал я и вскричал от страха. Громкий звук и свист буквально оглушил меня. Дробь пролетела прямо над головой и одна даже скользнула по моему капюшону! - Что, попал!? - удивился кто-то на мотоцикле. - Ха-ха-ха! - раздалось следом. Вот дерьмо! Вот дерьмо! Дерьмо! Вот дерьмо! - Ха-ха! - прозвучало в последний раз. - сосредоточься на нём! Кто-то направил на меня фонарик и тут же второй, что был спереди, ослепил мне глаза. - Видишь его? - Да, - прокричал целящийся. Я даже увидел его, сидящего полубоком пса с висящими ушами и кучерявой коричневой шерстью, который наставил на меня скачущий на кочках ствол обреза. О, Господи! Боже! Неужели я так согрешил, что достоин всего этого? Господи! Спаси и сохрани, Боже! - Так чего же ты ждёшь! Стреляй! - Давай, прикончи его! И в этот момент я решился и прыгнул вперёд. Ба-бах! Снова надо мной пролетела моя смерть. Наконец-то скала закончилась! И я, не успев ничего обдумать, не успев даже сообразить, что я делаю, что есть мочи побежал в темноту леса, что открылась мне справа. Я бежал и падал, вставал и снова бежал! Я бежал и бежал, пока не наткнулся на широченный ствол упавшего дерева и не ударился ногой о него. Боль в голени разразилась огнём, но беда не приходит одна. Я полетел вперёд через дерево и врезался плечом в другое, стоящее перед ним. На этом моя беготня и закончилась. Я так и повис на пару секунд, животом вниз, оставив ноги на бревне и упёршись плечом в ствол берёзы будто бы толкая её. Привстав на руках, я оттолкнул своё бренное тело в сторону и упал навзничь, продолжая задыхаться до потери пульса. Воздуха не хватало, а ещё по моему и без того уже мокрому от пота и ливня лицу продолжал капать дождь... Я пытался открыть глаза, но дождь нещадно бил по ним, а пот щипал. Я прикрыл их ладонью, но вдруг понял, что она вся в крови. Ещё с тех самых пор, как я перелез через забор… Обратить внимание на это просто не было времени. Но понял я это не сразу, поэтому лицо моё теперь было залито кровью, медленно стекающей по нему на холодную и мокрую землю. Но перевязка... это не сейчас, сейчас не было сил даже пошевелить пальцем. Во рту всё свербело и сохло от холодного воздуха и горячего тела. Хотелось хрипеть, кашлять, и я пытался, но откашляться совсем не получалось, отчего становилось только хуже. Сухой клёкот раздавался из моей груди, чередуясь со свистами вздохов. А сердце... Сердце вообще выскакивало, рвалось куда-то в небытие, стараясь покинуть своего злостного работодателя. Но я был уверен, что со стороны я выглядел куда более ничтожным, чем чувствовал себя сейчас. Залитое кровью лицо, пропитанный ею рукав и дырявый от дроби капюшон кофты, на который я, к тому же, погрузил свою голову в грязь. На губах был привкус железа. Я уверен, они были искусаны в кровь. Только дождь всё не переставал, продолжая поливать меня и смешивать моё тело с грязью. И снова грянул гром и засверкала молния. Очень сильно и громко. Близко. Жар начал спадать, я поостыл, и холод с моих ног распространился по всему телу. Не знаю, сколько времени я набирался сил и воздуха, но блаженное расслабление погрузило меня в забытье наслаждения. Всё позади, теперь уже позади, и нужно думать о будущем. Но сил на это совсем не осталось. И только разум заставлял меня возвращаться к жизни, ведь я понимал, что как минимум простуды мне теперь не избежать. Но нужно было исключить и более дурные последствия. Самым сложным было найти в себе силы встать. Я сполз с поваленных деревьев и прислонился спиной к берёзе. В последнем проблеске молнии я убедился, что ладонь моя кровоточила сильно, но сейчас, под дождём, перебинтовывать её не было смысла. Нужно было хотя бы найти сухое местечко, и всё, на что я мог надеяться, это дом Ниджу. Но кто он и что он будет со мной делать, уже не волновало меня. Все эти вопросы, которые порой мучили меня во время дороги, отпали, когда меня прижали к стене. А ведь чуть-чуть не прижали. От понимания того, что выжил я чудом, становилось совсем скверно, и, по и без того продрогшему телу, пробегал скромный, но многозначительный холодок ужаса. Господи, куда я попал, во что вляпался… Только теперь уже не было обратного пути. Он был, но… но лучше верить в то, что его нет, чтобы продолжать идти дальше. А иначе я сдамся. А пока сдаваться было нельзя, ведь опасность всё ещё угрожала мне. Преступники вполне могут найти меня, если задумают прочёсывать лес. Но уходить в чащу было бессмысленно. Нужно было возвращаться к дороге, а потом – к Ниджу. И я, осмотревшись, пошёл. Было очень холодно, но волнение поддерживало жар у меня в груди, предоставляя мне возможность согреться. Я пробежал лишь немного и очень скоро понял, отчего не случилось погони. Со стороны дороги мигали красно-синие огни. Полиция! Я чуть было не собрался броситься к ним, но… но понял, что меня непременно осмотрят, и если найдут у меня чужую пушку… да и мало ли местная полиция в сговоре с преступниками? Поэтому я решил, что нужно как можно скорее обойти это место, и я начал красться вдоль дороги по густому кустарнику, выбирая самые не заросшие места, чтобы шагать аккуратнее. А тем временем у дороги продолжался диалог между полицейскими и преступниками: - Да, офицер, всё так и было! - Да-да! – подтверждали остальные. – Это всё дикие звери. - Это всё волки, сэр! – заговорил молодой голос. – Вы же знаете, как они мешают местным жителям! - Да, но ведь это ничего не меняет! – сурово отвечал полицейский. – Устроили тир посреди ночи! Какой метраж от черты населённого пункта должен быть, ммм? Так близко к деревне стрелять нельзя! - Мы знаем, конечно! Но сейчас же ночь, все уже спят, и жители нам только спасибо скажут! - Ох, ладно, хрен с вами, охотнички! На первый раз прощаю… И я прекрасно понимаю ситуацию, зверьё совсем обнаглело, но это же не дело, не по закону! - Ей богу, командир, больше не повториться! - Ладно, только в следующий раз… - Конечно, спасибо, офицер! - Но на сегодня заканчивайте вашу охоту! Всю деревню разбудили! И по домам! - Ну, по домам так по домам, всё равно упустили… Большего я уже не слышал. Спустя какое-то время завелись мотоциклы и машины, и вся процессия с шумом потянулась в сторону деревушки, унося своё эхо с собой. Оно быстро заглушилось шумом дождя и грома, и всё движение вокруг затихло. Только ветер поднимал шум деревьев, и из-за его порывов вода, льющаяся с неба, накатывала волнами. Меня затрясло от холода, когда я вышел на дорогу и пошёл по поляне. Зубы тряслись мелкой дрожью, а мокрая кофта свисала с меня холодным мешком, отчего каждое дуновение ветра пробирало меня с головы до ног. Всё вокруг полыхало и сходило с ума в бешеном танце всполохов и звуков. Казалось, что надо мной вот-вот разразится небо, знаменуя наступающий конец света. От сумасшедшей грозы становилось страшно. Пару раз молнии ударяли в землю, причём последняя совсем близко, метрах в ста. И всё вокруг вдруг наливалось напряжением и грохочущим дребезжанием, будто бы о землю разбивались тонны стекольных плит. И я, испугавшись после этого оставаться на поле, побежал что есть мочи вперёд, дальше по берегу озера к спасительному лесу, пока не заметил, что там, среди деревьев, блекнет свет. Неужели, дошёл? Из избушки, что стояла на высоком фундаменте под огромными елями, лился едва различимый свет. Огонёк играл своими всполохами, отчего я сразу же понял, что это не электричество. Крыльцо бревенчатого дома выходило почти на дорогу, которая тянулась по берегу озера Имерек. Повсюду кроме елей стояли могучие шумящие деревья, меж которых порой встречались небольшие постройки и грязные колеи, нарезанные мотоциклами и автомобилями. Но тут всё равно было очень красиво. От дождя почти не было видно дыма, что шёл из трубы, но зато отчётливо чувствовался его манящий запах тепла и уюта. Хотелось побыстрее войти, но я всё никак не решался. Меня колотило от холода, но в то же время кидало в жар от волнения. И я, на всякий случай, поправил пистолет за поясом, чтобы он удобнее ложился в руку. На большие раздумья не было времени, желания и сил. Хух, с Богом! Я постучался. За дверью послышалось какое-то шебуршание и я насторожился. - Войдите… - грубый чуть сиплый голос отозвался изнутри. Я выдохнул и толкнул тяжёлую дверь вперёд. Она скрипнула и туго подалась, открывая моему взору сумеречные образы большой комнаты. Слева в тени виднелись кровати, шкафы и натянутая на верёвке шторка, служащая перегородкой. Из-за тусклого света я почти ничего там не разглядел, и повёл голову вправо. Прямо передо мной расположилась большая побеленная печка, похожая чем-то на русскую, где на загнетке стоял небольшой чугунок. Справа от неё у дальней стены стояла кровать и тумбочка, у которой тлела лучинка. Всю правую часть избы занимал огромный дубовый стол, на котором лежали какие-то снасти, почищенный лук, хлеб, и тарелка с супом, от которого шёл пар и невыносимо напоминавший о детстве аромат. Но где же сам хозяин? Ответ не заставил себя долго ждать. Позади что-то характерно щёлкнуло, и дверь за моей спиной резко и громко захлопнулась. В капюшон сзади упёрлась холодная железная «восьмёрка». Я сразу понял, что это было, и застыл на месте, онемев ещё больше. Ох, опять я вляпался… Ох, Господи! - Подними руки, - тихо, но убедительно произнесли у меня за спиной. Голос был холодный и рычащий, крайне необычный для человека, и я сразу понял, что он принадлежал не мне подобному. Голос был груб и будто клекочущ на рычащих звуках, отчего делался ещё более внушительным и страшным. Казалось, что с тобой говорит самый настоящий зверь. Я медленно поднял руки, не думая даже про пистолет. - Один? – спросил незнакомец. Я кивнул. Хотя он определённо и закрывал дверь, чтобы проверить. После этого входные двери снова открылись, и дождь стал слышаться чётче. Моя тень разрезала свет, что шёл с улицы. - Повернись, - приказал голос. – Медленно! Я осторожно развернулся, чтобы свет с улицы осветил моё лицо. Медленно, чтобы не беспокоить незнакомца, я снял капюшон одной рукой, продолжая держать вторую поднятой. Свет с улицы не то чтобы бил мне в глаза, но явно не давал мне разглядеть собеседника, который стоял за дверью. Зато я чётко увидел два ствола вертикалки, что пялились прямо мне в лицо. Я сглотнул, но в горле всё равно было сухо. О ужас! - Кто ты такой и зачем пришёл сюда? Я было чуть не назвался, но вспомнил про свой план и решился ответить: - Я Газ. Двери захлопнулись снова, и передо мной возник огромный силуэт. Это был… это был волк! Самый настоящий волк! Неужели! Мускулистый, на голову выше меня, он произвёл на мой и без того испуганный разум неизгладимое впечатление. В камуфлированных штанах, в необъятном коричнево-буром плаще с капюшоном, который покрывал его голову, он выглядел очень внушительным и пугающим. Но больше всего меня пугало ружьё, которое всё ещё было направлено на меня. Незнакомец явно не собирался его опускать, хотя в паузе, повисшей в комнате, читалась его нерешительность. Казалось, будто бы он не знает, как быть со мной дальше. - Докажи, - потребовал он. Из-под капюшона проблеснул грозный, по-настоящему звериный оскал. Я подумал секунд пять и начал объясняться. - Мои родители, Поли и Петр… я направляюсь к ним… - Кто я такой знаешь? – спросил незнакомец. - Понятия не имею, - ответил я, хотя и догадывался. Я хотел верить, что это тот самый Ниджу, который должен был помочь Газу, а моя идея... А что я теряю? Ниджу должен знать Поли и Петра, и то, что у них есть сын Газ, но они-то... они-то люди, так почему Газ должен быть антропоморфом? Ниджу ведь должен был быть предупреждён, что к нему придёт Газ, и тогда он ему помог бы, а его внешность - дело такое... Хотя кто его знает, может, я зря завязал всю эту авантюру... - Не убедительно, - буквально прорычал волк, но ружьё почему-то опустил. - Письмо покажи! Ага, теперь я понял, это точно он! Хух, он опустил пушку, слава Богу! Теперь я достану письмо, а далее все проясниться. Незнакомец вырвал у меня письмо и вместе с ним прошёл к кровати, сев как раз под лучинкой. Не дочитав его до конца, он, продолжая держать ружьё в одной руке, произнёс: - Я тот, кого ты ищешь. Садись, - и указал на лавочку около стола. Я повиновался. Дочитав письмо до конца, незнакомец снял капюшон. У него было широкое и неспокойное, не очень красивое лицо. Оскал явно шёл ему больше, нежели спокойствие, будто бы его как раз и не выпадало на его долю. Вид у волка был усталый и напряжённый, отчего напряжение повышалось даже в комнате. - Как ты уже понял, я Ниджу. Что тебе известно? - Всё отмечено здесь, - протянул я волку свои драгоценные карты с пометками. Пока он изучал их, я продолжал волноваться. Сердце мое стучало в висках, а руки не находили себе место, постоянно цепляясь друг за друга и за лямки рюкзака. От нервов у меня даже возникла мысль, что я не помню точного пути на север, и если эти карты не попадут ко мне вновь, то что же мне тогда делать? Но, к счастью, этого пока ничто не предвещало. Ниджу бросил карты на стол и продолжил: - Так, я всё понял. Что ж, я мог бы помочь тебе с коротким и безопасным маршрутом через болото, но есть одно "но", - в этот миг Ниджу вскинул ружьё и направил его на меня над столом. - Я должен знать, с кем я вообще говорю. Я растерялся. Неужели он столь осведомлён и мой план провалился? Да, сомнений в этом уже не было. Сам дурак, нужно было сразу объяснить ему, что да как, а не рисковать. А теперь кто его знает, поверит ли он мне и что взбредёт ему в голову... С другой стороны если бы я не назвался Газом, то волк мог бы меня вообще не впустить. Ах, будет что будет! Выхода-то всё равно уже нет! И я чистосердечно назвался. - Угу, мне знакома твоя фамилия, русский. И я догадываюсь, кто ты, но вопрос не в этом, а в том, где Газ. - Его схватили Ваши люди почти два дня назад. С тех пор я двигаюсь один. - Хм, да, неплохо придумано, но тебе не повезло, я знаю, как должен выглядеть Газ. - Но иначе Вы бы не стали меня слушать, ведь так? Волк широко улыбнулся. - Быть может... И что же мне с тобой теперь делать? - Помогите мне, как если бы помогли Газу. Я иду к нему на выручку, и я должен спасти своего друга. Мы с ним... - Мне всё известно, я просто тебя проверял, - продолжал улыбаться Ниджу. - Ладно, - убрал он ружьё. - Расклад такой. Совсем скоро здесь будут наши люди, так что тебе придётся уйти до рассвета. Я помогу, чем смогу... Где тебя так? - поинтересовался он, указав на кровь на ладони, одежде и лице. - Ох, это долгая история. Не дослушав, Ниджу наклонился к прикроватной тумбочке и достал оттуда небольшой белый чемоданчик с давно уже стёршимся красным крестом на боку. - Садись сюда, я тебя перебинтую. Я пододвинулся ближе, продолжая рассматривать здоровяка, и вытянул ему свою больную ладонь. Кровотечение никак не хотело останавливаться, несмотря на повязку. Однако Ниджу быстро меня к себе расположил и я предоставил ему право быть моим врачом. - Будет больно, - предупредил он, готовя перекись после снятия бинта. - Я знаю. После этого руку снова прошила огромная иголка, которая, будто в швейной машинке, поднималась и опускалась снова и снова, сокрушая ладонь рывковыми болями. Но в этот раз я быстро и спокойно всё стерпел, ведь рядом со мной был такой большой и, кажется, сильный и добрый дядя, что предаваться боли на его глазах было стыдно. Ниджу помог мне забинтовать мою руку, после чего пошёл в другую часть комнаты с ножницами и принёс кусок упругого рукава от какой-то чёрной кофты. Прорезав в нём дырку под большой палец, он надел альтернативный эластичный бинт мне на ладонь. Отныне не неё было можно почти безболезненно опираться, да и повязка под рукавом теперь не будет так намокать. - Спасибо большое! - искренне поблагодарил я. После этого Ниджу развернул мои карты, взял со стола красную ручку и начал мне объяснять, как я смогу быстро и безопасно пройти по болотам. Рассказ растянулся на добрых часа полтора. За это время дождь успел закончиться, а гроза уйти прочь. Ниджу показался мне весьма обходительным мужчиной. Он накормил меня горячим супом и отогрел, просушив на печи всю мою одежду и обувь. И я с удовольствием слушал волка, буквально утонув в его широких штанах и кофте. Он говорил тихо и доступно, и если я что-нибудь не понимал, то он спокойно объяснял мне это снова. Я же в свою очередь вкратце рассказал ему историю последних событий, после чего он остался обеспокоен тем, что его сотоварищи могут нагрянуть раньше времени. Поэтому я не смог задержаться, хотя в хижине и в хорошей компании находиться было приятно. Напоследок Ниджу дал мне три банки консервов, после чего я совсем растерялся. - Ох, что Вы! Я просто не знаю, как Вас отблагодарить! - Ничего, ещё сочтёмся. Лучше помоги Газу. - Хорошо, я попытаюсь… - ответил я, проверяя своё снаряжение. - Ты запомнил самое главное? - Вы про привал? - Да. - Рёлка с большим сухим деревом на окраине, на котором красная лента, - ответил я и мы вышли на крыльцо. Кругом было сыро, но красиво! Лунный свет озарял тёмные воды своей загадочной голубизной, отчего клубившийся над бескрайним озером туман становился ещё более загадочным. Было светло и прохладно, отчего мне становилось хорошо на душе. Только редкие кузнечики и птицы откликались в ночи, отчего я вспомнил одну замечательную песню… - Верно, - подтвердил Ниджу, перебив мои мысли. - Там можно безопасно поспать, а тебе бы поспать не мешало. Дальше болото будет только хуже, придётся идти по уши в воде, и это очень опасно, так что постарайся отдохнуть хорошенько. Где-то за километр до острова уже начнётся настоящее болото, и тебе придётся свернуть с гати, так что будь осторожен. Всё помнишь? - Да. У меня был опыт в этом деле, ещё дома, так что я справлюсь… должен справиться… - Я на это надеюсь, - похлопал меня волк по плечу, и я шагнул с крыльца. – Только не переоцени себя! Ради Бога, будь осторожен! Помни всё то, чему я тебя учил! Не каждый, даже очень сильный мужик может пройти по настоящему болоту километров десять за сутки, так что не торопись. Выше головы всё равно не прыгнешь. - Спасибо Вам большое, Ниджу! Что бы я без Вас делал! – остановился я на грязной дороге и повернулся к огромному волку. – Надеюсь, что мы ещё встретимся! – улыбнулся я ему. - Хм, - сложил он руки и опёрся плечом на косяк. – Непременно. Но больше стоять на месте я не мог. Меня гнал вперёд уже не страх и не опасность, а долг, который всё чётче прояснялся у меня в голове. Это всё потому, что сегодня я оказался лицом к лицу перед настоящей опасностью и понял, что проиграть теперь не имею права. Судьба даровала мне жизнь не для того, чтобы я сдался и вернулся назад. Пускай я снова иду на риск, когда мог бы его избежать и вернуться в Ном, но теперь-то я точно знаю, в какой опасности находятся мои друзья, и я должен спасти их, потому как иначе я жить не смогу. Теперь-то я уж точно понял, как боль и опасности делают нас сильнее. И отныне я знаю, зачем я рискую. Я рискую, чтобы жить, жить в спокойствии и благополучии. Жить с любимыми и близкими мне друзьями в мире и безопасности... Тишина вновь окутала ночь, и слова старинной песни снова пришли мне на ум. Как же ликовала сейчас моя душа от той тишины и безмятежности, что окружила меня! И я запел вслух, и больше никто не смел меня перебить, и от этого становилось только лучше и спокойнее. " Снова замерло все до рассвета - Дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь. Только слышно - на улице где-то Одинокая бродит гармонь... Только слышно - на улице где-то Одинокая бродит гармонь..." 11. Светало. Первые лучи солнца коснулись окошка маленького домика на берегу озера Имерек. Хозяин избушки спал крепким сном, но совсем недолго после встречи с молодым человеком. Во двор, разгоняя тугой туман и предрассветную тишину, въехали несколько мотоциклов. Странно, что после сегодняшнего ночного инцидента преступники приехали не раньше, а в назначенное время. Видимо, они тоже умаялись за день и решили хорошенько выспаться, оставив судьбу *** в его руках. Пёс с фиолетовым окрасом шерсти слез с заднего сидения мотоцикла и прямиком направился в дом. Постучавшись, он вошёл, застав хозяина зажигающим лучину. - Здравствуй, - поприветствовал вошедшего волк. - Привет, Ниджу. - Ну как, настрелялись сегодня? – улыбнулся Ниджу в ответ, но тут же осёкся. - Да, более чем, - заметил пёс, зло взглянув из-под капюшона на вошедших следом за ним ребят. – Если бы у некоторых была бы голова на плечах, то этого можно было бы избежать! Молодой паренёк в кепке и бледно-желтой футболке под курткой, на которого посмотрел пёс, насупился от возмущения. - Не стоит ссориться, парни. Что сделано – то сделано, - спокойно заметил Ниджу. - Но всё равно, это же безответственно! Неужели вам, идиотам, нужна была эта смерть? Причём бессмысленная смерть! - Остынь, дружище! – протянул было лапу Ниджу, но пёс с необычной шерстью только больше разошёлся и начал ходить кругами по комнате. - Это просто молодой парень! Это не то, что представляет для нас опасность, олухи! Неужели вам нужна ещё одна сломанная жизнь на совести? Ох… Боже, с кем я говорю! О какой совести может быть речь!? Меня окружают одни дегенераты! Ниджу, я не про тебя! – сделал он успокаивающий знак рукой и помассировал переносицу. – Ох, Го-осподи-и-и! - Да брось, с ним всё хорошо. Он был у меня, - заметил Ниджу. - Он был здесь? – взволнованно спросил пёс. - Что? – последовали недоумевающие взгляды из компании, что столпилась в дверях. - Да, он в порядке. - Ниджу, ты что, отпустил его? – спросил у волка паренёк в кепке. - Да - Зачем? – в один голос произнесло несколько человек. - А вам что, джентльмены, нужна ещё одна мокруха? Послушайте лучше своего командира! – ответил Ниджу и посмотрел на пса с фиолетовой шерстью, на что тот кивнул. - Ты что, с катушек съехал? – разразился яростью парень в кепке. - Нет, я просто видел, что он из себя представляет. Он всё равно не дойдёт... - Чего ты там видел? – не хотели соглашаться преступники. - Лес его сожрёт, что бы вы ни говорили, друзья. Этот парень не дойдёт, он просто не готов к такого рода путешествиям. Вы молодцы, вы неплохо его напугали, и он до сих пор в панике. Он не спал несколько дней, он истощён и напуган, так что он точно не дойдёт. В лучшем для него случае он сдастся и повернёт домой. В худшем – его заберёт лес. В таком состоянии он не перейдёт болото и не покорит ни одну гору. Короче говоря, он просто-напросто сдохнет, или же его сожрут в лесу медведи. Если только вы не решите его поймать и получить себе новый срок. - Куда он направился? – спросила толпа. Пёс с фиолетовой шерстью продолжал молча мотать головой, осуждая своих подопечных. - Ну, если вам это так важно, то он отправился дальше, вдоль дороги, - ответил Ниджу, который всё уже давно рассчитал. *** ещё не скоро должен был свернуть в сторону болот, а там, глядишь, его следы перепутаются со следами местных охотников, грибников и лесорубов. Среди всей честной компании только пёс-предводитель молча и с одобрением смотрел на Ниджу. Когда все остальные вышли из дома, они обменялись одобрительными взглядами, и Ниджу вышел проводить своих товарищей. - Ладно, мы всё собрали в этой деревне. Попробуем проехаться и посмотреть, что к чему, пока остальные ребята готовятся к отплытию, - пошёл на поводу у своих подопечных пёс. Он ведь знал, каким недовольством могло обернуться иное решение. И, в подтверждение тому, его ребята заликовали, услышав эту новость. - А что, на этом берегу уже всё? – спросил Ниджу. - Да, это была крайняя деревня. Теперь нужно доставить всё на базу, но с этим справятся и несколько рук. Мы же задержимся дальше по побережью, а там уж как шеф распорядится. - Понятно… То есть ещё пару дней минимум потеряете? – поинтересовался Ниджу, задумавшись о чём-то своём. - Если не все три, - ответил ему пёс, слова которого ещё больше придали уверенности огромному волку. - Ну что ж… Тогда удачи вам, парни! – пожелал Ниджу уже всему коллективу. - Спасибо! – откликнулись преступники, забыв уже про обиду в предвкушении веселухи. На том они и разошлись. Заревели моторы, и несколько мотоциклов укатили дальше по дороге. Ниджу проводил их взглядом, а затем зашёл в дом. Он накинул свой плащ поверх кофты-афганки, достал из-за тумбочки уже готовый рюкзак и застегнул на поясе патронташ. Потушив лучинку, он окунул её в чан с водой, повесил на плечо ружьё, ещё раз осмотрел своё скромное убежище и вышел, замкнув за собой двери на большой железный замок. Оставив ключ в дровнике, он, отчего-то волнуясь, зашагал к маленькой лодочке, что стояла на берегу. Отстегнув от дерева цепь, на которой держалась лодка, волк сел в неё и поплыл куда-то, так никого и не предупредив. Гладь озера нарушилась, и по его поверхности зашагали круги, вздымаемые веслом и лодкой. Это был волк, который своими могучими лапами продолжал разгонять своё судно, отталкиваясь от воды всё сильней и сильней. Он понимал, что ему нужно было спешить, если он не хочет сломать ещё несколько судеб своими поступками, исход которых зависел теперь только от мощности его лап и от тех случайностей, которые так любят подстерегать нас на каждом шагу. 12. Путь был очень утомительным, не смотря на его простоту. Пускай раскисшая дорога была крайне утомительным и не очень быстрым проводником, а всё таки жаловаться на неё мне не хотелось, ведь она стопроцентно приведёт меня к цели. Несмотря на то, что еловый лес вокруг дороги выглядел тёмным и пугающим, он почему-то совсем не угнетал меня сейчас. Мне просто хотелось спать, а предыдущий день вытрепал мне нервы настолько, что у меня уже не было сил бояться. Однако очень скоро лес сменился на смешанный, а спустя ещё километр дорога встала предо мною развилкой. Основная её часть продолжала свой путь на восток, в обход, но мне нужно было на север. Северная дорога, по которой я теперь шёл, вела на болота близ озера, путь через которые мог подарить мне уйму времени, однако, как это водится в сказках, этот путь был тернист и опасен. В этом заверял меня Ниджу, но я очень надеюсь, что он просто преувеличивал. Опыта хождения по болоту у меня было достаточно. Даже с Газом мы умудрились напороться на небольшое болотце, которое, однако, было больше похоже на озеро, чем на серьёзную топь. Только вот с настоящей топью или трясиной я тоже был не знаком, так что назвать меня абсолютным профи было никак не возможно. Очень скоро началось само болото и я вышел на старую гать, которая, тем не менее, уже почти погрузилась в воду. Видимо, эту дорогу очень быстро отвоевала природа, и поэтому ею перестали пользоваться. Кругом был камыш, рогоз и много всевозможных кустарников, над которыми возвышались деревья, чьи ряды заметно поредели по сравнению с лесом. На некоторых участках гати даже не было видно брёвен, а те, что были видны, уже давно сгнили, отчего тот мирок, в котором я оказался, несколько вгонял меня в тоску. Но тосковать было некогда, ибо пока я ещё на дороге, пускай и такой ужасной, преступники всегда смогут догнать меня. А тем временем я увидел, что вокруг было уже самое настоящее болото, то, которым славится тайга и сибирские просторы. Теперь я был уверен, что скоро смогу познакомиться и с топью, и с трясиной, и с няшей. Будучи привыкшим к мочажинам, я почувствовал, что явно я не готов к подобным переходом, отчего мною чуть было не овладела паника. Но я постарался взять себя в руки, отбросив волнение прочь. Кто знает, что там, впереди, на том самом месте, где мне было приказано сворачивать. Гать оказалась очень длинной, и то самое место я обнаружил спустя метров четыреста. Гать резко уходила вправо, а Ниджу сказал, что на повороте мне нужно сойти и идти на северо-запад, прямо к острову. И действительно, сквозь туман, где-то совсем-совсем далеко я увидел вздымающиеся вверх стволы деревьев, что тянулись чётко с севера на юг. Это точно была рёлка, не иначе, да и чему же это ещё быть, на болоте-то? А Ниджу действительно меня не обманул - в этом месте было совсем неглубоко и относительно сухо, о чём говорили зелёные мох и травы. К тому же на самом повороте стояли, целенаправленно прислонённые друг к другу, несколько жердей. Я взял одну из них, слега ловко легла мне на руку как в старые добрые времена, и я, посмелев, шагнул с гати в болото. Поначалу болото напоминало мне мочажину, путь по которой был абсолютно безопасным и довольно быстрым. Я прыгал с кочки на кочку, иногда всё же промахиваясь и погружаясь в воду не более чем по колено. Но уже метров через двести трава потеряла свой зелёный цвет и приобрела бледно-жёлтый. Кругом был только кукушкин лён, а от деревьев остались лишь торчащие вверх сухие остовы стволов, будто бы старые чудовища из русских сказок. Всё это было уже не к добру. Я входил в настоящее болото. Не смотря на то, что способ моего передвижения пока не менялся, моё состояние ухудшилось. Я разволновался, сам того не желая и в то же время будучи не в силах противостоять этой панике. Дурные мысли лезли мне в голову, словно пчёлы в улей, и я вспомнил все плохие истории, что слыхал когда-либо о болотах. Я даже вспомнил "А зори здесь тихие..." и судьбу Лизы Бричкиной, утонувшей точно в таком же болоте. Но тем не менее оно было совсем не таким, и я почти было успокоился, но... Но вдруг всё изменилось. Нет, болото не стало таким же - оно стало ещё хуже. До рёлки оставалось ещё метров четыреста, как вдруг кочки, что были впереди, стали проваливаться. Начиналась топь. Хорошо, что я не спешил и всё проверял с помощью слеги. Только вот выхода более подходящего вокруг совсем не было. Минут десять я кружил на небольшом пяточке и всё без толку. Как ни крути, а придётся погружаться и идти по воде. От этой мысли мне становилось очень страшно. Когда мы с Газом бродили по болоту на подходах к Теллеру, то это болото, несмотря даже на глубину, как ни крути было верховым, то есть наполнялось по большей степени за счёт осадков. Там не было такого ила, и порой под ногами была просто ушедшая под воду трава, но не здесь. Здесь была стопроцентная трясина, в которой я мог бы завязнуть по уши. Завязнуть и больше не вылезти никогда. Я паниковал не знал, что делать дальше. В истерике я даже направлялся назад, но выходя из беспамятства возвращался обратно. Хух, ладно, я пока могу окунуться совсем рядом с кочками, так что мне ничего не грозит. Буду пробовать, а вернуться назад здесь, вне глубокой воды, будет просто, я думаю. Так что я ничего пока не теряю. Я стал на самые крепкие кочки и снял с себя рюкзак. Нужно было закинуть туда револьвер, чтобы не попортить оружие, а заодно и снять куртку, чтобы хотя бы она осталась сухой. Я крепко-накрепко обвязал куртку вокруг шеста и начал собираться с мыслями. После недолгих манипуляций моя слега прочертила мне мой первый шаг и я ступил на илистое дно водоёма. На моё удивление нога легко поднималась обратно, и я решился на второй шаг, на третий. И так, потихоньку, но без всяких остановок я пошёл вперёд. Стоять было никак нельзя, а то засосёт, причём мигом. Первые сто метров прошли довольно неплохо, не считая того, что воды было выше колена. Я чувствовал, что устаю, но представив, что можно вернуться обратно, отплёвывался от этой мысли, понимая, что всё придётся начинать сначала. А вода тем временем прибывала. В какой-то момент. мои болотники начали наполняться жидкостью. благо, что они были туго привязаны к ремню, а иначе бы их точно вывернуло бы наизнанку и я бы застрял. Оставалось ещё больше ста метров. В какой-то момент я почувствовал, что что-то не так. Моя нога соскальзывала вперёд, а слега проваливалась в мягкую еле плотную бездну. Это была няша. От осознания этой мысли я в панике одёрнул ногу обратно, немного утопнув другой. Ну вот, началось... На лбу моём выступила испарина, но я не стал сдаваться, а засуетился. Сместив центр тяжести на одёрнутую из няши ногу, я постарался вытащить другую из ила. Но у меня не получилось. Приехали. Стоя по пояс в воде я старался делать это снова и снова, и нога чуть-чуть подалась. Это уже хорошо. Тогда я понял, что другого пути нет, и, взявшись за слегу поудобнее, потянул свое тело и ногу что есть мочи, и... И...и... "Есть!" - подумал я про себя и булькнулся животом на воду. Я вырвал ногу! Теперь нужно было как можно быстрее обойти няшу со стороны, пока меня опять не засосало. Только это оказалось непросто. Я размахивал слегой как угорелый, переставляя её и прощупывая границы коварного зыбкого ила. Наконец я обошел это место слева, сделав крюк метров в сорок, и потеряв, кажется, оставшиеся силы. Я весь взмок и совсем запыхался, отчего у меня вновь засвербело в горле после вчерашней "пробежки". Мои руки болели, ведь размахивать длиннющей тростью под водой и запрокидывать её над собой не так-то и просто! Тем более на ней ещё висела и куртка. Но иного выхода не было, а берег был уже близко. Оставалось ещё немножко поднажать, чтобы не остаться здесь навсегда. Нужно было выжить, хотя эти пафосные слова почему-то не воспринимались мною всерьёз, несмотря на их объективность. Всё, что я мог себе позволить теперь - это замедлить ход. Отойдя от няши, я уже не боялся остаться в трясине, и чтобы подобное не повторилось я старался работать слегой особо внимательно. До берега оставалось ещё метров семьдесят, а я погружался в воду всё глубже и глубже. С этим тоже нужно было что-то делать. Кругом был только туман, сквозь который не лезло даже поднимающееся солнце. Лягушки давно замолчали, отчего казалось, будто болото накрыто огромным куполом, в котором от жизни осталась только ряска. А в остальном - пустота, только лишь смутные очертания берега впереди, который так манил меня и звал к себе, к долгожданному отдыху и спокойному сну... Но если я не придумаю, как мне быть с водой, то я могу уснуть навсегда. Поэтому я решил двигаться в сторону от берега, влево. Попытки приблизиться заканчивались погружением почти по плечи, и я отступал, и без того дико рискуя оказаться затянутым в бездну. Ох, Господи, дай мне сил! На каждый мой жест, на каждый мой вздох и усилие требовалась энергия, которой у меня уже не было. Откуда её находил организм, я не знаю, но скоро я уже перестал обращать на это внимания, ведь нужен был выход из трудной ситуации. Но на минутку я задумался о том, что я остался совсем один и никто уже больше мне здесь не поможет. Даже если я погибну, то меня никто здесь не найдёт, и кроме Ниджу никто даже и не знает, где меня искать... От этих мыслей ужас, подстерегавший меня на каждом шагу, решил всё же набросится, чуть было не заставив меня остановиться на месте. Но в моей жизни вновь случилось чудо! Я увидел далеко на берегу огромное засохшее дерево, на ветке которого весела красная лента, и, как по повиновению волшебной палочки, я ушёл с глубины. Этот обход вышел примерно на сотню метров, и теперь оставалось преодолеть лишь путь до рёлки. А путь этот выдался лёгким. Ещё минута, и я шёл уже по пояс в воде, хотя под ногами была жуткая трясина, из-за которой я погружался в ил многим выше щиколотки. Но это уже не столь мне мешало, ведь всё это теперь казалось мне безопасным. И вот он, заветный остров моей мечты! Я был рад ему больше, чем был бы рад любому райскому острову в зоне экватора. Отдых на этом островке был бы для меня куда более блаженным. Я поднялся к старому засохшему дереву и увидел под ним небольшое кострище и пожелтевшие от времени иголки еловых веток. Отложив их в сторонку, я сбросил рюкзак и тут же, совсем рядом, нарвал новых, и, подложив их под спину, упал в беспамятство одышки и благодарности за вновь пережитый день. Ох. Господи, спасибо тебе за то, что ты сохранил меня и сегодня! Неужели моя миссия и вправду столь важна, что ты снова даёшь мне поблажку! Ох... Но мысли мои не получили продолжения. Я был сморён ужасом и бессилием, и я, оставшись в мокрой одежде и с голодным желудком, просто окунулся в небытие. 13. На болоте стояла мёртвая тишина. Быть может, именно эта тишина , царствующая в здешних краях своим безмолвием, заставила меня проснуться от странного плеска. Я открыл глаза и мне в лицо ударил яркий свет. Туман спал и в небе совсем расцвело. Кажется, уже полдень. Но эти столь незначительные мысли, за один миг проскочившие у меня в голове, столь же быстро умчались на второй план, оставив мне моё внимание на другое дело. По воде ко мне двигалась лодка, в которой сидел кто-то большой и хвостатый. Хвост торчал над кормой из-под широкого плаща и чуть не касался воды. Уж не знаю, почему именно это произвело на меня такое впечатление, хотя больше удивить должен был хозяин хвоста. А это был... Ниджу. Вот так номер! Лодка ударилась носом о берег, после чего волк, расплёскивая воду, и сам спустился на землю, затащив лодку повыше. - Хух, успел! - сказал он с одышкой, заметив, что я не сплю. - Какими судьбами? - удивился я и зевнул, не сдержавшись. - Я же обещал, что мы встретимся, верно? - Что, так быстро соскучился? - не сдержался я и сам же хихикнул. Ниджу лишь добродушно улыбнулся, скинул рюкзак и отправился себе за еловым лапником. - Нет, старина. Проводить я тебя решил, а то вдруг потеряться вздумаешь... Места тут гиблые, но на лодке мы их вмиг преодолеем! Я удивился, всполошившись. - Ты спи, спи, не дёргайся! Я и сам сейчас рядышком лягу, я тоже сегодня не выспался. Вашими силами, - улыбнулся он и бросил около меня еловые ветки. - Торопиться нам надо, три дня у нас есть, - начал он, поправляя лапник. - Нужно успеть проскочить в одном месте, и больше тебя никто не поймает. - После этого Ниджу прислонил к молодой сосне ружьё и улёгся рядом. - В каком месте? - ничего не понял я. - Спи давай! - приказал Ниджу раздражённо, но тихо. - Тебе ещё силы нужны, а завтра предстоит долгий путь. - А... - Спи! Молодец, ты хорошо себя показал, а теперь - спать! И ни звука больше! Не дай Бог тебе знать, что такое не выспавшийся волк в гневе! После этих слов Ниджу повернулся ко мне спиной и захрапел. Я ещё какое-то время пытался придти в себя от произошедшего, но усталость взяла своё. Штаны и кофта мои почти полностью высохли на солнышке, поэтому я успокоился и я забылся где-то в раю, что раскинулся надо мной в облаках тех небес, что были сейчас у нас над головами.