Путь в чистые небеса

©Бородавкин Илья Алексеевич, 2011.18.10. Глава 18 "Венеция или обманутые судьи" Всю справочную информацию можно найти в моей группе ВКонтакте: https://vk.com/club57630193 1. Третий день пути на судне шёл так же медленно и вяло как и прошлые. Постоянные остановки в различных деревушках и городках отнимали по несколько часов на каждую разгрузку и погрузку, из-за чего мы больше стояли, чем ехали. Но всё же это было лучше, чем идти пешком. Разве что скучно донельзя – плестись как черепахи три дня по бесконечной водной глади. Вокруг не было ничего, кроме моря и вечно орущих чаек, которые вместе с тарахтением громкого двигателя сводили меня с ума. Моя раздражительность не смела уходить под натиском окружения, не говоря уже о том, что Френсис умудрялся доставать меня даже сидя у штурвала. Он раздражал меня всем своим видом, с головы до пят, но особенно меня бесили его манеры. Удивительно, но только сегодня к полудню, когда мы успели проснуться, позавтракать и вновь посидеть в его обществе, я поняла, что манеры эти были не наиграны. Френсис сам по себе был такой: странный, будто бы надменный и таящий в себе очередную глупую шутку. Да и вообще он был не большого ума. Отец, конечно, замечал мои резкие выходки в ответ на шуточки Френсиса, но попрекать меня не пытался, а просто расстраивался и уходил в себя. Да… не такую дочь хотел воспитать старина Балто, и я, приметив реакцию отца, перестала обращать внимание на Френсиса и его язык. Он у нашего штурмана, капитана и юнги в одном флаконе был длиннющ и хватался за любую подкинутую тему. Френсис болтал как баба на базаре, без умолку рассказывая всё, что приходило на его ум, если он там, конечно же, есть… Может, он был и вовсе хорошим человеком. Во всяком случае, он не дерзил, не отвечал грубостью на мою грубость и не опускал свои шуточки ниже пояса. Во всём у него была мера, и к нам с отцом он относился достопочтенно, а к мальчишке – ласково. Не знаю, отчего моё внимание завлекал именно Френсис, а не чудной малыш Билли, но кроме них вокруг не было ничего, что могло бы оказаться достойным этого самого внимания. Разве только берег, который порой появлялся по правому борту, казался разным, ни на что не похожим. А отец… столько вопросов у меня к нему накопилось, а задать их не было возможности. Билли не давал нам и шагу ступить. Мальчик, казалось, был везде и сразу. Куда бы ты ни пошёл, на корабле он маячил даже там, куда взрослый побоялся бы слазить. Френсис говорил, что это норма – Билли уже не раз пускался в подобные путешествия и не только с ним, но и с другими курьерами и рыбаками. Он знал лодку как свои пять пальцев, и из него должен был вырасти хороший механик и моряк. Только вот пока в это совсем было трудно поверить. Такой маленький, такой хрупкий… и уже повидавший жизнь, а вернее ту самую её часть, которую видит не каждый взрослый. Разрушенное детство, выживание на улице и разбивающая сердце боль – вот всё, что есть у него за спиной, но… Но сейчас в это так сложно поверить! Билли был так счастлив, что едет к маме, что он забывал про всё на свете – про голод, сон и даже безопасность. Отец еле поймал его, когда тот взобрался на крышу кокпита, желая посмотреть, долго ли оставалось плыть до Уэйлса. Но... эта самая разбитая жизнь научила его радоваться и ценить каждое мгновение, прожитое вне скорби и печали. Мальчик, казалось, мог бы вывернуть свою душу наизнанку, чтобы только показать её вольному ветру и наполнить свежим морским воздухом свободы. Чтобы хоть на минуточку, хоть однажды, но стать счастливым. И мне казалось, что я призвана была подарить ему это счастье, и теперь уже наоборот, только мысли о том, что я могла оставить его в Бревиг-Мишн, доводили меня до отчаяния. Сколь же много зависит от наших поступков! Видимо, это судьба свела нас с Билли и позволила ему ощутить вкус радости и свободы. Быть свободным от бремени печали – значит быть свободным душой. Никакая радость не делает нас свободными от ига бед, что наваливаются на нас ежедневно, но… если мы не видим в бедах скорби и печали – мы свободны, и… и как же я хочу обрести такую свободу… - Придётся остановиться, - разорвал тишину голос Френсиса. К моему удивлению, он аж минут десять доселе молчал! - Что такое? – спросил отец и напрягся. Уж я-то точно заметила его беспокойство! - Нужно проверить и, если что, подтянуть фалы, - ответил Френсис. Отец едва заметно выдохнул с облегчением и предложил свою помощь. - Я-то уж думал, что там что-то серьёзное. - А что может быть серьёзнее? – с наигранным удивлением, но с надменной рожей спросил в ответ Френсис, будто бы знал, что расколол отца. - Хе-хе, ну, не знаю, Вам виднее, Френсис. Вы чаще бываете в море, чем я, - ловко увильнул от ответа папа. – Не будем терять времени. Продолжайте вести корабль – я справлюсь. - Вы уверены? - Абсолютно. - Что ж, ладно, - ответил Френсис, - Хоть Вы и гости… - Успокойтесь, я этим уже занимался, - подытожил отец. Интересно, где это он успел? Хотя чего греха таить – я ничегошеньки не знаю о прошлом отца. Вернее, раньше я так не думала, но теперь я понимаю, что знаю о папе куда меньше, чем кажется. Старый хитрый лис – вот он кто. Ну, ничего, только мы останемся наедине - я выведу его на чистую воду! - Ладно. Билли всё Вам покажет… - Я помогу, - встала я, было, с лавочки, но Френсис засуетился: - Не стоит, леди! – со своей вечной наигранностью произнёс он. – Они с Билли прекрасно справятся. Мальчуган днями пропадает у меня на корабле, знаете… - А всё-таки, там, небось, нужна взрослая сила? – решила возразить я. Всё что угодно, но только не соглашаться с ним. - Неужели Вы хотите обидеть нашего юного помощника? Он ведь уже настоящий мужчина, верно, Билли? - Так точно, капитан! – обрадовался мальчуган и демонстративно отдал честь Френсису. «Эх ты, маленький предатель!» - подумала я про себя и улыбнулась мальчику. Хотя мальчишка был ни в чём не виноват, я уверена – это всё Френсис. - Так держать! – подтвердил слова мальчика парень наигранно грубым голосом, а после добавил: - Ну, ступай. После того, как отец и Билли скрылись где-то в недрах ящиков, Френсис тут же заговорил: - Так что же такое «серьёзное» у вас стряслось, леди? – лукаво улыбнулся он. – Ваш отец весьма этим обеспокоен, как я погляжу. - А Вы лучше за дорогой поглядите, Френсис, - заметила я. - А что за нею следить, - пожал плечами штурман, как ни в чём не бывало. – Сплошь вода, да и только. Кажется, парень совсем не понимает моих резких намёков. Это ещё больше взбесило меня, но от ответа я воздержалась. Однако Френсис – нет: - И всё-таки, мэм. Такие как вы так просто не разъезжают по… - Какая Вам разница, Френсис? – прямо спросила я, поражаясь его упрямости. - Просто я хотел узнать, могу ли я ещё чем-нибудь помочь… Уж не знаю, был ли это очередной акт подхалимства или нет, но после этих слов я почувствовала себя последней стервой. А что если человек и вправду хочет помочь? Искренне, от всего сердца? Он уже согласился подбросить нас в Уэйлс, причём даже бесплатно! Конечно, многие, узнав моего отца, поступают подобным образом, выслуживаясь перед ним будто перед ревизором, однако кто его знает, может, вовсе не в этом дело? Да даже взять того же Билли, с него-то он денег и подавно не взял, чего уж там говорить. Да и мальчуган его знает и любит, а Френсис отвечает ему той же монетой. Казалось бы, мальчишка отводит все подозрения от этого типа, но… Что мешает Френсису просто сдать нас с отцом с потрохами?! Привезти нас сразу в обитель злодеев на расправу Стилу… Сдать нас в порту… Использовать мальчика как прикрытие… То, что Френсис везёт нас в Уэйлс безвозмездно, то, что он терпит мои выходки – всё это – факты, которые могут указывать на его связь с преступной группировкой Стила… А могут и не указывать… Однако я решила просто оставаться на чеку и не задаваться вопросами, которые всё равно останутся без ответа. Пока мы не приплывём - всё будет как прежде, и ничего не изменишь. Значит, судьба такая. Молчание, повисшее в воздухе, показалось мне неловким, и я решилась воспользоваться предложением Френсиса: - Раз уж Вы так желаете нам помочь, то, может, подскажете с ночлегом? - Эм... - задался нелёгким вопросом Френсис. - Мы обычно останавливаемся в своём "офисе", только вот вряд ли Вам с отцом захочется ночевать в гараже на полу, мисс. Койки забиты напрочь, а… - Ох, я так и думала, - подстрекнула я Френсиса. - Ладно. - Но у меня есть пара-тройка идей на подхвате. В гостиницу там просто лучше не соваться... - А что там? – перебила я парня. Любопытство и напряжение дали о себе знать – я немного подставлялась. Эмоции меня выдавали. - Её местная мафия держит. Неспокойно там, постоянно у них какие-то разборки. Ни к чему Вам это, особенно если они узнают, кто Ваш отец. - С чего бы это? – удивилась я. Это было… очень близко, чтобы стать ответом на мои вопросы. - Ну, кто их знает. Вы ведь живёте богато… - Кто Вам такое сказал? – перебила, возмутившись, я, расстроенная не то отсутствием полезной информации, не то упрёком Френсиса на счёт богатства. - Ну, Ваш отец, он… - Я знаю, кто мой отец, - перебивала я без умолка. Я не хотела слышать ни одного нового упрёка. – Мы живём в достатке, но это не значит, что мы купаемся в деньгах. Один подвиг – это не повод, чтобы сидеть на шее у государства, - заявила я. - Простите, я ведь не знал… - Но подумал. Как и все… - сказала я, задумавшись. От этого статуса, порой, меня и саму тошнило. Особенно в школе, где находились подхалимы как среди учеников, так и среди учителей, а оценки служили не показателем знаний, а способом поддержания достоинства рода. Б-э-э, как взгляну сейчас на это со стороны – аж скверно! - Да, леди, подумал, но в том-то и дело, что как все, - заметил Френсис, и лицо его сделалось серьёзнее и… приятнее, что ли. Взгляд стал осмысленным, а манерность пропала. – Видите ли, преступники ведь могут подумать так же, это я Вам верю, - указал на себя Френсис, зафиксировав штурвал и отвлёкшись от прямой водной глади. И чего он этого раньше, спрашивается, не сделал? – Они-то уж точно Вам не поверят. Вдруг они начнут деньги вымогать… Или… Схватят Вас, не дай Бог! - А это уже почему? - Ну, неужели ты не смотрела… - покраснел парень и, было, осёкся, но я мотивировала его: - Продолжай. Давай на «ты». - Эмм… Фильмы про мафию, - продолжил смущённо отвечать Френсис. – Или как делают террористы. Хватают заложника и просят у родственников выкуп. - Глупости. - А всё-таки, - настаивал на своём Френсис, преодолевая смущение. Не думала, что он будет так обеспокоен такой осечкой, обратившись ко мне на «ты». Странный он какой-то, ей Богу! И тем не менее это поведение слегка уменьшило над ним тень подозрений, что уже хорошо. Однако… Как бы я не хотела этого признавать, а Френсис оказался прав. Мы с отцом сейчас одни, в чужом городе, в чужой местности, и помощи нам ждать неоткуда. Здесь мы играем по правилам преступников, только… стоп. Откуда об этом знает Френсис? Или я что-то упустила… Нет, он не знает.. но… что-то он катит колёса слишком близко к нашим проблемам, да только вот зачем ему это – неясно. Вдруг… вдруг он что-то об этом знает, а это значит, что он с ними заодно! Туго мне верится в подобные совпадения. Такие разговоры не ведутся спроста, хотя… Ох, Господи, какая же я дура! Я пораскинула мозгами. Вспомнив, с чего начинался наш с Френсисом диалог, я осеклась в своих мыслях. Это ведь я сама подняла эту тему, сама же её и перевела в это русло, всё я… Неужели мой энтузиазм в поисках истины так плох, а метод шаток?! Да и вообще, если так посмотреть, об одних и тех же бандитах мы думаем, или нет? Может, в Уэйлсе просто отмывают деньги какие-то ребята в гостинице и никакого отношения к Стилу и его шайке они не имеют. Не на столько же вездесущ этот ваш Стил! Хотя и в Теллере у него оказались корни… А если это всё враньё? Вдруг этот Френсис только и искал хорошего момента, а теперь куда-нибудь нас заманивает, м? Но ведь тогда бы он действовал бы напрямую, через папу… хотя я – более доступная мишень, я моложе, импульсивнее и очень многого не знаю… Ох… пора лечить паранойю. Ещё раз прокрутив в голове наш диалог, я задумалась. Мог ли парень специально подойти к этой теме? Да, мог.. И я, вздохнув, начала массировать переносицу, думая о том, что теперь делать. В любом случае, моё волнение уже давно выдало меня с потрохами. Одно я уже точно поняла – Френсис специально придумал сказать про фалы, чтобы остаться со мной наедине и поговорить… и расколоть меня. Я ведь колюсь, это отец не колется… Мог ли этот молодой человек оказаться преступником? Да. Но почему он тогда не действует? Или он действует и везёт нас сейчас на смерть? Слишком пафосно, слишком. Да и предугадать того, что мы найдём его в Бревиг-Мишн и попросим о помощи, он не мог. Или же его предупредили? И тем не менее как бы не обстояли дела, Френсис добился «аудиенции» со мной и сразу начал расспрашивать про наши проблемы. Он видел, он знал, что они есть. Или… лишь сейчас увидел и узнал. Только вот если он всё-таки не преступник, то зачем ему это нужно? - Да Вы не переживайте, - разорвал тишину Френсис. - Можно даже у матери Билли остаться, если она не против. Она не ночует дома, у неё работа. Но я ничего не обещаю, это уж только если она согласится. Взяв себя в руки, я решила любой ценой больше не показывать слабины и не давать повода Френсису что-либо подозревать, а потому я, сделав как можно более каменным выражение лица, ответила: - Хорошо, - и, вступив в борьбу между совестью и неприязнью, добавила: - Спасибо. Совесть всё-таки победила. В этот раз, и снова. А что если в экстренной ситуации придётся действовать иначе? Как поступать, по совести или по уму? Совесть ведь… Она могла повести *** вслед за мной, уж я-то его знаю! Но что если я его обидела? Что, если всё это понапрасну, ведь ***, в конце концов, оказался прав! А я… какая же я дура! Я вечно всем всё порчу, я всё делаю не так, я всю жизнь не такая! Не такая, как мои братья и сёстры. Не такая, как все… Волчья кровь бередит во мне душу. Не удивительно, что общество чуждается таких как я… Я… Я не нахожу себе покоя, не могу сидеть на месте. От таких кругом только одни неприятности… - Может, что-нибудь ещё? – прервал мои размышления Френсис. Как нельзя вовремя… Я чуть было не позволила себе пустить слезу… - Пожалуй, да, - ответила я, оставаясь в задумчивости, но взяв себя в руки. Слишком уж много подозрений я вызвала у нашего проводника, чтобы продолжать скрываться. Чего уж там – надо действовать! Информация, пожалуй, будет важнее, чем мои предрассудки… - Как можно продолжить путь на Север? Френсис впал в ступор и ответил лишь секунд через десять: - Я так и знал, что что-то случилось. Лучше бы Вы сразу обо всём рассказали... - Это не Ваше дело, Френсис! - не удержалась я и прикрикнула. Нервы всё-таки сдали. - Откуда Вы знаете!? - воскликнул он в ответ весьма громко. Да как он смеет на меня кричать?! А… как я на него смею? Я остепенилась и взяла себя в руки. И без того я веду себя как неблагодарная тварь: человек помог мне, а я… А он меня раздражает, раздражает и всё тут! - Прости, - выдохнул Френсис и взялся за штурвал. Мы и так приблизились слишком близко к берегу, и он начал отруливать в море. Молодой человек то сжимал, то расслаблял пальцы снова, нервно лапая руль руками. Обычный, можно сказать, руль, а всё равно для них – штурвал. Только вот как ты его не называй, всё равно главное – куда ты рулишь. И я решила «подрулить» в сторону перемирия и убеждения. Я понимала, что Френсис просто хотел, чтобы мы остались с ним наедине, однако он явно не ожидал, что дойдёт до такого. Я хотела бросить ему это в лицо, как перчатку, но, как говорил ***: «Лучше уж быть дураком, чем лысым», - и я сдержалась, решившись слукавить. Надо налаживать мир, мир всегда помогает, а раздор – он не созидает. - Послушай, тебе что, охота попасть в передрягу? Пожалуйста. В нашем мире проблем мало не бывает... – начала рассуждать я тихим тоном, но с упрёком. Моё упрямство, о котором говорят все мои близкие, не давало мне пойти против своего мнения. Однако Френсис перебил меня, так же нагло, как и я его: - Поздно. Тут все уже в одной большой передряге. Я вопросительно взглянула на него. - Наш босс на них работает. Я невольно насторожилась. - Я не знаю, меня это не касается, но сам факт того, что часть выручки идёт на их скверные дела, что я, получается, работаю на мафию… Меня это, мягко скажем, гложет. - Не бери это в голову. Ты просто делаешь свою работу, а деньги… Мы никогда не узнаем, сколько бумажек мы передаём через магазины в плохие руки, - постаралась я успокоить Френсиса. Однако сейчас это было совершенно искренне, мы ведь, в какой-то мере, братья по несчастью. Если он говорит правду, конечно. - Я тоже так думал. Но они везде. Их не видно, их мало, но они повсюду, понимаешь? Плюнуть иной раз страшно... И вроде бы города живут, как и жили, а где-то да кто-то в них разбойствует. Тихо так, ломая судьбы по одной… - …Да… понимаю. - Что, тоже эта мафия? - Да чего ты так решил? - Да только от них все проблемы на этом побережье. До вас, я думаю, они тоже добрались. - Ох, да... - проговорилась я, не желая больше продолжать этот балаган. - Да, да, и что с того?! - А то, что я могу помочь, и хочу это сделать, - посмотрел на меня Френсис. – В этой невидимой войне мы на одной стороне. Нам нужно держаться вместе, - и, как ни в чём не бывало, улыбнулся своей дурацкой улыбкой. 2. - Эй, парень! Я слышал чей-то голос уже с минуту, но никак не мог продрать глаза. После вчерашних приключений сил не хватало даже на это. - Парень! – окликнул меня снова грубый, чуть сиплый голос. – Хорош дрыхнуть! Просыпайся! Я, было, уже открыл глаза, но чья-то ладонь, покрытая шерстью, уже била меня по щекам. - Давай, давай! Подъём! Мы отстаём от графика! Я, окончательно разбуженный, не сразу сообразил, где нахожусь. Только сев и протерев глаза, я всё вспомнил. Болото, лодка, Ниджу… А он, увидев, что я сел, вскочил на ноги и начал бегать по островку туда-сюда. Спросонья я счёл обычную погрузку за рыночную суету. Ниджу просто перетаскивал сперва свои, а затем мои вещи в лодку, но на маленькой рёлке казалось, что целый остров готовится к отплытию. Однако как бы оно не казалось, так оно, по сути-то, и было. Мы – единственные жители этого скромного островка посреди болота, и мы капитулируем. Так, мы капитулируем, а куда? Вспомнив последние слова волка перед сном, я понял, что ещё тогда ничего не понял, и решил пустить это дело на самотёк. Конечно, это было весьма глупо в сложившейся ситуации, но хоть Ниджу и был преступником - ему хотелось доверять. Родители Газа были готовы доверить ему своего сына. Видимо, на то был повод, причём небезосновательный, а значит, волка было за что уважать и ценить. Значит, на него могли положиться… Одно верно - Ниджу очень помог мне, и если бы он не дал мне рекомендаций по прохождению болота, то, возможно, я бы даже сюда не дошёл. То, что он помог мне выжить, уже о многом говорило и выделяло его из той толпы головорезов, которая ещё вчера пыталась меня застрелить… Ох, Господи… Ну и вляпался же я… А вот во что конкретно, как ни крути, я ещё не знал. Не знал, но мог понять масштабы этой выгребной ямы, в которую я нырнул по самые уши. Сейчас, напрягая воспоминания, картинки пробегали одна за одной, и ощущение, принятие ситуации складывалось как нельзя рационально. Вчера, находясь под опьяняющим эффектом адреналина, паники, холода и стресса, я не отдавал себе отчёт о масштабах происходящего, но сегодня… Я прикрыл лицо рукой и помассировал уставшие глаза. От перенапряжения и пота они болели до сих пор, а от осознания ситуации уже начинала болеть голова… Но это только самообман – голова у меня болела из-за того, что я не выспался, а паника, нахлынувшая волной, – это лишь оценка результатов вчерашнего дня. Так и что ж я имею? Теперь у меня есть стопроцентно заклятые враги, жаждущие моей смерти, и от них уже не будет поблажек. Раз они уже переступили эту черту и попытались меня убить, значит, они получили прямой приказ, вероятно, от Стила. Значит порог крайности позади. Пути назад нет, есть только победа или поражение. Что дальше... Путь мой лёг через болота, в коих утонуть проще, чем сказать «Помогите!». Но зато я заимел потенциального проводника с лодкой, который помог мне и собирался помочь снова. Чего ещё можно было бы желать в подобной ситуации, когда, казалось бы, всё уже кончено? Когда с каждым часом становится только хуже и больнее, когда нить надежды истончилась до волоска, но... Но…доверие… Слишком много преступников решаются мне довериться и требуют от меня взаимности. Сначала Роза, затем таинственный незнакомец в сарае, теперь вот Ниджу… К чему это всё? Зачем? Почему я так для них важен? Хотя, может, это эгоизм раскручивает события вокруг меня, а дело-то вовсе не во мне? Я лишь хорошая мишень, удачный козырь в рукаве, которым можно шантажировать дядю. Я здесь совсем один - беззащитный и немощный - против армии убийц, и взять меня, живым или мёртвым, им - раз плюнуть! И, тем не менее, я, являясь при том хорошим поводом для Балто принять их условия, не стал объектом максимального внимания. Преступники продолжают делать свою обычную работу, а на мои поиски едут будто бы на прогулку по парку! Дай Бог, чтобы так всё и оставалось, дай Бог... Сколько раз мне давали поблажку события, сколько раз я находил лазейки... Меня ловили, но я убегал, снова и снова. В меня стреляли, меня искали, на меня охотились... Столько раз я был близок к провалу, но он не наступал. А сколько раз он наступал? Но тогда я, вдруг, оказывался никому не нужным. Если все они сейчас охотятся за мной, то на кой им было мне помогать? Или раньше что-то было не так? У них ведь было столько шансов, казалось бы, беспроигрышных моментов, и никакого результата. Да, да, я только сейчас понял масштабы всей этой организации, системы, которая не безотказно, но работает. И всё сразу же стало на свои места. Если бы было нужно - меня бы нашли. Если бы было нужно - меня бы поймали. Убили. Если бы только было бы нужно. Но всё это в прошлом, и самое страшное сейчас то, что есть, а не то, что было. Теперь-то, наверное, им действительно "нужно". И впрямь, а что, если вчера всё было так же серьёзно, как мне казалось? Это сейчас отголоски смеха преступников в голове и память об их неприцельной стрельбе вызывает у меня чувства сомнения в искренности содеянного. Но кто его знает, как оно было на самом деле. Во всяком случае, вчера мне так не казалось, и желание бандитов меня пристрелить я ни сколь ни умалял. Однако и вся эта возникшая чехарда была слишком шумной, опасной и безрезультатной для них, чего уже говорить о моих "помощниках", которые подставлялись перед своими верхами. Действительно ли они так альтруистичны, или все они преследовали какие-то свои цели? Можно ли им было верить, или я уже всё испортил, даже не успев начать? Но загоняться я не хотел. Что было - то было, и я лишь пытался понять, мог ли я где-то совершить ошибку и что могли открыть мне мои помощники, чего я не увидел сразу. Про Розу я и вовсе молчу - это женщина-загадка. Чего она от меня хотела? А чего получила? И плохо ли это, али хорошо для нас всех? Может, я продал Балто и его семью ещё несколько дней назад, а сегодня остался одним из непобеждённых? Тогда всё логично. Сразу же ясно, почему меня так расслабленно ловят, но... Но только верить в это не хотелось. Да и Роза мне помогла, весьма очевидно рискуя своей шкурой. Она получила взамен море информации, частью которой лисичка располагала ещё до нашей встречи. Что же касаемо выгоды, которую я извлёк, то она оказалась неоценимой. Мало говорить здесь о помощи в поиске Балто и Алу, который, увы, хоть и не увенчался успехом, но смог простимулировать меня на дальнейшие действия. Важно заметить ещё и то, что сказала мне Роза, а говорила она загадками... Лиса сказала мне гораздо больше, нежели я тогда понял из её слов, но это определённо ещё послужит мне на пользу - я уверен. Обмен информацией это, конечно, хорошо, но больше всего Розу оправдывает в моих глазах риск, на который она пошла, чтобы не только поговорить со мной, но и помочь мне. Впрочем, по таинственному незнакомцу тоже был виден его рисковый характер. Несмотря на всю жестокость и пылкость по отношению ко мне, его поведение имело оправдание - нервы. Отсюда его слова, отсюда его нож, нависший надо мной. Он, я уверен, просто боялся, что нас увидят. Однако не все его поступки это оправдание имели. За примером и ходить далеко не надо - он меня отпустил. Отпустил, чтобы потом ловить по всей дороге и всему посёлку. Зачем? Почему? И, что самое главное, для кого? История умалчивает... А Ниджу. Тётя Поли в своём письме Газу обмолвилась, что Ниджу должен был помочь моему другу. Но! Вчера вечером он сказал, что мои преследователи должны были приехать к его дому, и как мне стоит его воспринимать – как одного из них, или как рыбаков в той самой деревушке? Его участие в этом формировании добровольное или принудительное? Строго подчинённое, или подчинительное? А вот это всё – вопрос, и отсутствие ответа на него не давало мне покоя. В связи со всем этим окончательного доверия к Ниджу у меня пока ещё нет, а вместе с тем нет и понимания того, зачем ему всё это. Зачем всё это Розе и фиолетовому. И самое главное - зачем всё это Стилу? Неужели он обо мне не знает? Знает! Неужели не следит за ситуацией вокруг меня? Следит! Да только зачем я нужен ему живым и свободным, и, опустив вероятности и предрассудки, зачем я нужен его подопечным? Очень уж тяжело мне верится в этот "массовый" альтруизм, однако. Пацифисты из этой шайки ну совсем не ахти, как из меня - убийца. Хотя... Хотя кто его знает. Ниджу тем временем упаковал всё в лодку и подошёл ко мне и моему дереву. Схватив за ремень ружьё, прислонённое к стволу берёзы, волк ловко закинул его на плечо и протянул мне огромную шерстяную лапу: - Ну что, пошли? - Поехали, - ответил я, кивнув на лодку, стараясь таким образом намекнуть на недальновидность в словах Ниджу. Однако волк этого не воспринял за укор, а лишь ухмыльнулся и потянул меня вверх за протянутую мной руку и ответил: - Тогда уж поплыли... - и мы вместе с Ниджу направились к лодке. 3. Темнело. Солнце по левую руку приблизилось к водной глади океана, растворив в ней свой багряный румянец. Август близко, а это значит, что скоро опять придут холода. Неужели солнце алеет уже на мороз? А ведь только недавно мы с ребятами ходили на пляж… Последние ночи были прохладными, но днём стояла летняя погода, а значит, есть ещё время исправить свои ошибки и поскорее вернуться домой… Интересно, как оно там, дома? Что чувствует мама? Неужели я так её подвела… А может, спасла? Кто знает, во что бы всё это вылилось, не перейди мы с ребятами к радикальным мерам. А, может, эти меры всё и испортили... Все мысли мои, все думы были о том, что я сделала. Всю свою жизнь я верила в судьбу и считала, что всё предначертано, но в этот самый миг я понимаю, что мои решения и ошибки изменили не только мой путь. И самое страшное то, что… предначертанность судьбы уже не даёт мне покоя. Раньше всё, что я делала, шло своим чередом, и я не думала, что мои поступки что-то значат. Только сейчас я поняла, что всё могло быть иначе. Каждый шаг, каждое сказанное мною слово могло оказаться решающим в нашей игре, и я не понимала только одного - что являлось источником моих действий? Судьба, что пишет нашу жизнь по своему плану, или же всё это моих рук дело? А может, это и вовсе воля Всевышнего или какого-то мирового сверхразума? Просто вот даже… что было бы, если бы я не ушла из Нома? Не ушла и всё тут! Наверное, ничего катастрофического бы не случилось, и папа бы во всём разобрался. Но ***… Неужели тогда бы мы с ним остались в ссоре? Ох, да, мы ведь и расстались с ним поссорившись… Неужели так можно было, а?! Как же так! И я забыла уже о конфликте, что поселился во мне, и начала вспоминать о конфликте, что случился между мной и ***. Я думала о любимом друге... Странно, даже мысли о нём сделали жизнь легче, заставили забыть терзания и смятение, предали сил. Наверное, потому, что *** всегда заряжал меня энергией. Да, я... понимаю, что он не всегда делал то, что мог сделать, но в таком случае всю свою силу *** отдавал мне, безвозмездно и самоотверженно. Он - молодец. Но я - не хуже. В отличие от него я просто стараюсь делать всегда, не глядя на риск. Но от этого я не должна быть хуже, ведь раз уж я взялась за дело, то должна буду довести его до конца. Да, пускай *** никогда не руководствовался таким девизом (решительности ему явно недоставало порой), но целеустремлённости у него - хоть отбавляй! Вот ею он и делился со мной, и, видать, растерял себя, сдался... Может, я во всём виновата? Вероятно, я требовала от него слишком много, больше, на что ему попросту не хватило сил. Но он старался, старался до конца, и тут я снова его подвела. Если он всё же пустился следом за мной, то... не представляю, просто не представляю, каким самообладанием нужно владеть, чтобы вот так вот переступить через свои переживания, усталость и нравы. А ещё через нерешительность, которой *** также успел прославиться. Да, порой, он рубил сгоряча (чего только стоила их с Кионой вылазка в архив), но при этом он не считал себя готовым к испытаниям, всегда продумывал самый плохой исход любого события, который его, на самом-то деле, всегда останавливал перед принятием решения. Более того, *** никогда не был уверен в самом себе. Этот человек всегда чувствует свои возможности, знает свои слабости, анализирует их, но не всегда находит в себе силы переступить через свои недостатки. Он любит надёжность и боится риска, которого можно избежать. Однако ради меня... ради всех нас он рисковал, причём столько раз! Сам бы *** ни за что не полез бы в администрацию, в чужой дом, может, даже не пошёл бы без полиции спасать Коди. Но это я его понимала, видела в нём изъяны и достоинства, коих другие разглядеть не могли. Я давно поняла это, детская дружба не терпит секретов. Что-то видится в нём нехорошим, но я знаю – он не такой. А когда все хвалят ***, то я знаю, что, порой, не заслуженно. Все повадки, все манеры и ходы были раскрыты ещё в детстве. Только ситуации в жизни становятся круче, а характер *** - сложнее. Эх, детство-детство… Куда же ты улетаешь?! Зачем, почему? Нам так было хорошо с тобой! Как мы весело играли в снежки во дворе, как строили замки из снега и песка, как лазали по старому судну на берегу… И только тогда, когда мы высадились, воспоминания отпустили меня. До самого Уэйлса я утопала в воспоминаниях, и только когда из-за поворота в сумерках показались огни города, я растаяла от восторга! Пожалуй, это был самый красивый город на Аляске! Кругом всё было в огнях, и только по бокам от скромного городка располагался лес, сквозь крону которого просвечивали тусклые лампочки фонарей. Но удивляло не это, а то, что город, казалось, был многоэтажным. Да-да, многоэтажным! Подплывая к пристани, я смотрела на это маленькое чудо и не могла оторвать глаз! За одним скромным домиком возвышался другой, за другим – третий, а между ними хаотично были разбросаны лестницы, узенькие дорожки и площадки, освещённые фонарями, светом окон или однотонных, но красивых гирлянд, которые на побережье, казалось, и вовсе служили основным источником света. Всё вокруг было жёлто от ламп, и только серо-голубые стены города и цветы на скромных террасах выделялись своей пестротой, но делали Уэйлс от этого не менее красивым, а даже наоборот. Городок был совсем маленьким по площади и протяжённости, но, находясь на крутом склоне скалы, что тянулась вдоль этого побережья, он взбирался на неё дом за домом, вверх, оставляя между домов лишь узкие лесенки. Разве что вдоль города виднелись чуть более широкие улицы, но и те не остались без красочных сюрпризов. Всё побережье городка занимал порт, однако от него вглубь Уэйлса уходили специальные заплывы для водного транспорта. Над ними-то и располагалось множество мостов, что пересекали водные части города. Настоящая Венеция! Красота, да и только! Любуясь всем этим, я и не заметила, как мы причалили. Случилось это у самой южной пристани, что вырастала, как и многие другие, из портовой части города. Эта самая портовая часть вся держалась на сваях, и народ, который активно бегал по ней, можно сказать, ходил над водой. Но пришло время и мне ступить на этот импровизированный берег, и мы с отцом со своими рюкзаками ловко взобрались на прочный деревянный настил. Он специально снижался ближе к водной глади, чтобы удобнее было разгружать лодки. Однако от этого настил был постоянно мокрым и скользким, отчего я чуть было не упала. Отец подхватил меня столь молниеносно, что я даже не успела испугаться. Вот это я понимаю – реакция! Вслед за нами сошли Билли и Френсис. Мальчик, не смотря на скользкие доски под ногами, пританцовывал от радости. Ещё бы, просиди в его возрасте столько, да на одном месте! Мало того – встреча с мамой была для него близко, и наверняка всё вокруг походило для мальчишки на сказку. Жаль только Френсис не поддерживал этого позитива. Наш водитель был явно уставший с дороги, и лишь грустно улыбнулся мальчишке, после чего указал нам на лестницу, что вела к основному, высокому причалу. Хм, будто бы у нас много других дорог посреди океана! Впрочем, парень быстро сопроводил свой жест комментарием: - Подождите у выхода, мне нужно организовать разгрузку… Интересно, и где нам искать этот выход? Но не успела я о чём-то подумать, как маленькая площадка наполнилась людьми, которые начали здороваться с Френсисом. Часть из них попрыгали в лодку и начали отвязывать фалы, а мы с отцом и Билли поскользили к лестнице. Благо наверху уже было сухо. Эта часть пристани стояла на высоких сваях, и от неё уходили вниз такие же маленькие лесенки к другим настилам для погрузки и разгрузки лодок. Да, видимо, товарооборот здесь кипит полным ходом! Или сбыт, или ещё чего… Однако когда мы приблизились к настоящему берегу, стало ясно, что имел в виду Френсис под выходом. Вся южная пристань, видимо, служила исключительно для грузовых судов, и вход на неё был огорожен рабицей с воротами. То-то я заметила, что люди на соседней пристани выходят с достаточно большого корабля на нормальный сухой настил, видимо, специально для сего предназначенный. Но это мелочи жизни, нам с отцом выбирать не приходится, да и чего мне сдались столь скромные, весьма сомнительные удобства? Впрочем, это занимало какое-то время мои мысли, пока мы ждали Френсиса. Только Билли не мог стоять на месте, и всё переминался с ноги на ногу со своим рюкзаком, пока мы с отцом его не отобрали. Билли сопротивлялся, но ноша была, как нам казалось, слишком тяжёлой для такого маленького мальчика, и мы решили понести её сами. Эх, разобраться бы нам со своей ношей… Однако Френсис не задержался. Он быстро добежал до нас, выхватил-таки у меня мой рюкзак (вот подхалим!) и двинулся вперёд, открывая на ходу ворота. - Сейчас пока разгрузят… минут тридцать… - с перерывами проговаривал он, закрывая за нами дверь. – Потом мне точно нужно быть здесь. Желательно поспешить, а то мне может влететь от начальства! – улыбнулся парень и с моим рюкзаком наперевес обогнал нашу скромную компанию. Мы двигались вслед за Френсисовм по портовой части города. Мы с отцом натянули капюшоны пониже, чтобы лишний раз не светиться. Однако в такой толпе, которая была тут как на распродаже, ей Богу, как по мне - нам ничего не грозило. Разве что… В плечо так сильно и резко врезались, что меня невольно развернуло. Больно толкнув меня всем телом, мускулистый пёс повернулся в мою сторону и даже застыл на месте в ожидании чего-то. Не прошёл мимо, не извинился, не впал, наконец, в растерянный ступор, а надменно пилил меня наглыми глазами! Я уже, было, собралась посмотреть ему в лицо и сказать всё, что думаю по этому поводу, но не успела. Папа среагировал моментально, не менее больно схватив меня за руку и потянув за собой. Я даже не успела остановиться и поднять глаза! - Ау, больно! – тихо зашипела я через пару метров, потирая прижатое папиной рукой запястье. - Прости, дочка, - спокойно ответил отец и, не останавливаясь, наклонился над моим ухом и прошептал: - Не стоит реагировать – это могут быть провокации. Я, недоумевая, посмотрела на папу. - Они могут быть где угодно. Возможно, кто-то просто хочет проверить, мы ли это. Будь осторожней. На этом отец замолчал, а я осталась в задумчивости до конца дороги. Однако пришли мы быстро. Почти сразу после папиных слов мы свернули по узкой лестнице наверх и вышли на скромную пешую улицу, на которой машина и та вряд ли бы поместилась. Однако поднявшись на ещё один ярус выше, я увидела полноценную пыльную дорогу, настоящую, земляную, а не мощёную камнем как раньше. Эта улица была широкой, с двухполосным движением, и бело-бело освещалась высокими фонарями. Вдоль улицы стояли, наверное, самые высокие в городке четырёх и пятиэтажные дома, на первых и вторых этажах которых располагались магазины, бары и прочие заведения. Эта улица превратила «Венецию» в «Китай», по которому, однако, ходили не китайцы, а всевозможный, какой только можно найти на Аляске, люд. Но задерживаться здесь мы не стали, а перешли дорогу и поднялись ещё на ярус повыше, где вышли уже на однополосную дорогу. Пройдя по ней метров сорок, мы вновь свернули около какого-то кабака и поднялись на его второй этаж по лестнице с торца здания. Тут-то и встретил нас коридор. Пройдя по его тёмным дебрям и завернув налево, мы вышли в какой-то скромный внутренний двор. Тут стоял красный, убитый временем диван, огромная пальма в углу и стол, на котором расположилась одинокая пепельница. Напротив входа на верёвках было растянуто чьё-то постиранное бельё, и только прямо за ним мы нашли то, что искали. Проползая под мокрыми сорочками и футболками, штанами и полотенцами, мы очутились у маленького крылечка с длинной синей лампой над входом. Её синий свет был настолько насыщенным, что окрашивал всё вокруг в свой оттенок и немного раздражал глаза. Одним словом, пока я шла сюда – я запуталась в этих улицах, коридорах и двориках. Благо, что мы не отправились глубже в эти красивые дебри! Френсис постучал. Ничего. Френсис постучал снова, а мы в ожидании хмыгали носами и продумывали речь. Впрочем, как это всегда и бывает в подобных ситуациях. Звонка предусмотрено не было, так что пришлось наращивать как силу, так и частоту ударов по двери, пока в это дело не вмешался Билли. Малыш отодвинул уже начавшего нервничать Френсиса в сторону и достал из-под грязного коврика с надписью «Welcome», что лежал у двери, маленький, чуть погнутый ключик. Ловко вскрыв им дверной замок, мальчик вошёл и театрально выставил руки вперёд, приглашая всех нас войти. Однако Билли не выдержал этой позы, рассмеялся и побежал вперёд, скинув обувь и крича: «Я дома, дома!». Темнота комнат растворила тело маленького мальчика, и уже скоро где-то слева зажёгся свет. Доселе только из окна напротив лился мягкий бархат света фонарей, прерванный лишь яркими автомобильными фарами. По эту сторону второй этаж дома находился почти на уровне первого. Ну, разве чуть выше… Билли мигом вернулся к нам, с грустным лицом и досадливо топоча ногами: - Мамы нет дома, вот так всегда! – чуть было не расплакался мальчик. - Ну, малыш, не расстраивайся… - хотела было я успокоить мальчишку, но Френсис меня перебил: - Мама скоро придёт, Билли, - и, взглянув на часы, добавил: - Минут через сорок. Давайте обменяемся с вами телефонами, на всякий случай… - и когда они с отцом это сделали, Френсис добавил: - А мне пора убегать, а ни то меня там четвертуют, ей Богу! - А… что нам тут делать-то? – замялся отец, чувствуя себя совсем неловко. Но Френсис уже скрылся в дверном проёме, и только бельё на верёвках весело запрыгало, будто бы кто-то в нём отплясывал весёлую ламбаду. 4. Перед сном Ниджу сказал, что мне понадобятся силы. Но зачем – я так и не понял. Весь день мы просто плыли по болоту или по озеру. Сейчас я уже плохо видел между ними разницу. Для болота было слишком глубоко, а для озера – неестественно. Чем дольше мы плыли, тем чаще по пути попадались рёлки, на которых росли деревья и кусты. Из воды торчали страшно изогнутые ветки мертвых деревьев. Иногда мы лавировали между ними, и уродливые куриные лапы веток цепляли нас за одежду. Казалось, что вот-вот из зелёного тумана покажется избушка бабы-яги. Но дальше было только всё то же – редкие рёлки, сухие стволы деревьев и бесконечное море зелёной болотной тины. Тина и ил мешали толкать лодку жердью, а ряска мешала вёслам. Поэтому двигались мы очень медленно и плавно, и только звуки волн и бурление воды, пузырями выстреливающей со дня болота, нарушали тишину. Мало того – меня всего трясло. Не знаю, толи от холода, толи ещё от чего, только с самого утра зуб на зуб не попадал. Да и рука у меня, кажется, начала гноиться. А ещё немного гореть, но это, думаю, ничего. Всё будет хорошо, как ступим на сушу – обязательно её обработаю. И в этой гнетущей атмосфере болота и холода только и оставалось, что думать. Я думал всё о том же, разве что понимал, что получить ответы на многие вопросы можно сиюминутно. Если всё это было подстроено с корыстной целью, то разумнее было предположить, что Ниджу был готов к моим расспросам. В такой ситуации, оказавшись в лодке, было просто некуда деться от разговоров. И даже если Ниджу готов был отвечать – я всё равно не мог больше мучить себя ожиданием и загадками. - А куда мы плывём? – решился я спросить. Голос мой дрогнул от дрожи. Я начинал издалека. - Ясно дело куда – на Север, - отозвался Ниджу. После этого во влажном и смрадном туманном воздухе повисло молчание. Но Ниджу, как и я, счёл его бестактным и решил в этот раз посодействовать сам: - Ты что, замёрз, ***? - Да… - замялся я и выкрутился. – Так, не особо. - А то смотри! – обеспокоенно отозвался Ниджу с кормы лодки. – Время – оно, конечно, поджимает, но здоровье – это в первую очередь. Если что – говори. Остановимся обогреться. - Спасибо, Ниджу, - искренне ответил я, польщённый заботой волка. Хм, и какое, спрашивается, время? - Да ты не бойся – говори как есть. Оно и так вон уже холодает – я чувствую. Вот увидишь – когда хочешь и снег пойдёт! - В конце июля? - А что, ты Аляску не знаешь? – усмехнулся волк. Я видел его усмешку, стараясь поворачиваться к нему при разговоре, параллельно работая веслом. – Но ты прав – это маловероятно. Хотя в лесу явно становится холоднее. Циклон на юг уходит, видать, к завтрому дождей уже ждать не придётся. Разве что холод… Ниджу, казалось, уже разошёлся поболтать, но чего-то осёкся и опять замолчал. Тогда я решил спросить его напрямую: - Вы ведь ждали совсем не меня, разве нет? Волк обождал с ответом, но ухмыльнулся. - Да. Мы ведь уже об этом говорили. Я положил весло на колени и отвлёкся от гребли, чтобы повернуться к Ниджу и смотреть прямо на него. - Зачем Вы мне помогаете? Волк ещё раз оттолкнулся жердью от илистого дна и тоже положил её на борта лодки. - Ты ведь шёл вместе с Газом, верно? - Да, но у Вас ведь нет этому доказательств, - хотел я докапаться до истины. - А как же его карта с пометками? - А что его карта? Неужели такую же не могут распечатать другие? Ниджу замялся и признался: - Другие не пишут ему личных писем и не отмечают такие координаты, я их перепроверил… Прости… - Вы подсмотрели их, пока я спал? – удивился я наглости волка. - Да, не лучший мой поступок, извини! – с наигранной раздражённостью выпучил глаза Ниджу. – Но я ведь, должен был убедиться, сам ведь твердишь об этом же! Ты спал как убитый… Теперь уже улыбнулся я. Видимо, и у волка всё шло не очень гладко. Определённо это путешествие им не планировалось, а иначе он сверился бы с картами ещё у себя в избушке. Что-то произошло после моего отхода, точно что-то произошло… -Хм, ладно. Но всё равно – зачем тогда Вы мне помогаете, раз Вы мне не доверяете? - Не понимаю, тебе от этого плохо? - Пока, кажется, наоборот. - То-то же! – с некоторой ироничностью произнёс волк и, снова взяв жердь в руки, начал проталкивать вперёд давно остановившуюся в тине лодку. – А если серьёзно – я дал слово. Дал слово, что помогу Газу всеми возможными средствами, и слово, что… - Что? - Ай. Не важно. - Но… - Это уже не твоего ума дела, малец! – раздражённо ответил мне до того жизнерадостный Ниджу. – Если ты мне не доверяешь – так и скажи. Можешь в любой момент времени сойти с дистанции – я не возражаю. Мне же проще будет. Я удивлённо взглянул на своего провожатого и погрузил весло в воду. - Хочешь сейчас, хочешь потом, когда хочешь. Но я советую сделать это на берегу, а там я уже тебя сориентирую. Там и связь берет – не потеряешься. После слов волка мне стало очень и очень стыдно. Я почувствовал себя полным ничтожеством и бездушной мразью... Хотядо конца и не понимал, что сделал не так. - П…прости… - произнёс я, не оборачиваясь. - Да ладно, ничего. Пустяки. Ты тоже меня прости – вспылил. Я бы в твоей ситуации ещё не так бы осторожничал. Но знаешь… иногда всё не так уж и плохо. И хорошее тоже, порой, становится реальностью. А иначе тогда какой смысл жить, если не верить в чудо? Пускай даже самое маленькое? Я промолчал. - Ладно, не бери в голову. Короче, я тебя понял. Это всё они… - «Нервы» - ответил я за волка почти про себя, но он, к моему безумному удивлению, услышал меня. - Во-во, они самые! А за сим всё пошло как по маслу. Я успокоился, и паранойя куда-то ушла. Мы говорили с Ниджу на отвлечённые темы весь день, пока, наконец, не приплыли. Озеро совсем омелело, и мы выплыли к лесистому берегу. Ниджу знал, где оставить лодку, и подплыл к знакомому для него дереву. Мы приковали к нему наш транспорт с помощью цепи, которая была наглухо прибита к носу, и отправились в лес. Тело не слушалось. Разомлевшие и уставшие с дороги, мы ступили на топкий берег, который метров через сто сменился резким подъёмом вверх. Дело шло к вечеру, и за весь день это была первая пешая прогулка, причём сразу такая напряжённая. Однако ноги отдохнули хотя бы день, и я смело рассчитывал на то, что набрался сил для оставшегося пути по лесу. Благо подъём был не очень долгим. Дальше по нему я шёл вперёд и вышел на вершине высокой горы, что возвышалась над всем этим огромным и бескрайним лесом. Розовый закат, синее небо лишь немного, почти над самой головой, и бескрайний лес, будто зелёные гигантские волны накатывающий к подножию склона. - Уа-а-ау! – не удержался я и улыбнулся во весь рот открывшемуся простору. Тут подошёл и Ниджу. – Классно! - Нравится? – улыбнулся он мне. - Вот тут и сделаем привал, а дальше пойдём туда – за горизонт. - Пойдём ночью? – удивился я. - А ты устал? – удивился в ответ Ниджу. – Тогда, конечно, можно заночевать, но… нежелательно. - Куда Вы меня так целенаправленно ведёте? - Вот увидишь – я тебя спасаю. После этого мы сделали привал. Ниджу помог мне перевязать рану, мы перекусили всухомятку и не стали сидеть ни минуты, а сразу же двинулись в путь. Небо алело и уходило на закат. Видать и впрямь скоро нагрянут морозы… 5. Папа заупрямился входить в дом, даже не глядя на холодную ночь. Пришлось нам сидеть на диване, пока отчаявшийся звать нас в гости Билли делал нам чай. Мол: «Это некультурно, вот так вот, без хозяйки, вламываться к ней в дом!». Иногда папа перебарщивает со своими манерами. Захотят выгнать – что так, что так выгонят. Захотят оставить – так и так оставят, чего уж там! Но… ладно. Ему виднее, мне совсем не хотелось конфликтовать с отцом по пустякам. Я и так хороша, ничего не скажешь… Хотя это очень спорный вопрос, кто из нас заварил эту кашу. Мало того – какой-то пьяница вышел из двери справа и согнал нас с дивана, заявив, что это «его собственность! И нечего нам, блохастым, к нему прикасаться!». Но тут уж даже я не стала встревать. На это не было сил и желания, да и впрямь, кто его знает, может это его диван? Благо, что Билли позвал нас к дверям, чтобы мы забрали свой чай. Долго стоять не пришлось, и я, вся промёрзшая ещё в лодке, окунулась в кружку блаженства. - Кр-р-расота! – не удержалась я и звонко отхлебнула горячего сладкого чая. - Малыш, иди домой, чего ты! – ласково произнёс отец, а Билли продолжал стоять в проходе. - Не пойду! – заявил он и накинул на себя курточку. – Я с вами маму буду ждать! - Ну что ты! Замёрзнешь! - А я не пойду без вас! Я не хочу, чтобы вы тоже замёрзли, так что я буду с вам… - Билли! – раздался оглушительный крик на весь маленький двор. Сквозь развешанное бельё навстречу мальчику промелькнула фигура. - Мама! – закричал малыш Билли. – Мамочка! Женщина бросилась на колени перед сыном, случайно задев папу сумкой, которая потеряла всякий контроль и бешено раскачивалась во все стороны на хрупком женском предплечье. Две фигурки слились воедино. Они целовались, плакали и обнимались перед порогом, пока Билли не начал стесняться перед нами. Он наигранно вырывался, хотя было видно, как он хотел снова и снова прижиматься к щеке матери. К родной щеке, такой тёплой и нужной. Той, которой ему так не хватало. Наконец, и мама Билли обратила на нас свой взор. - Ох, здравствуйте! – вся растроганная обратилась я к женщине. А она и не знала, продолжать ли ей радоваться или ждать от нас чего-то плохого. Лицо её вдруг стало изменчивым. - Добрый вечер, миссис, - добавил папа и хотел было что-то сказать, но Билли тут же его перебил: - Это они-и-и мне помогли! – произнёс мальчик так тепло и искренне, что я вот-вот готова была расплакаться. Неужели я всё это устроила? Все эти слёзы радости, счастья и незабываемые мгновения встречи? Я… И я не удержалась и всплакнула с улыбкой на лице. - Ох, простите за беспокойство… - начал, было, папа и хотел что-то сказать, но женщина потеряла свою изменчивость. Она расплылась в улыбке, утёрла свой носик платочком от слёз и заговорила: - Ох, что Вы, что Вы! Проходите скорее в дом, чего вы стояли? Это Билли вас не пустил? – думала попрекнуть женщина сына, но у неё не получилось. Он смотрела на него сверху вниз, но всё равно улыбалась так, будто хвалила его. - Нет, что Вы! – вступилась я за мальчика. – Просто мы не хотели Вас беспокоить… - Ничего не знаю! Проходите скорее в дом, будем ужинать! 6. Начинался третий день моего путешествия в компании с Ниджу, и девятый день с тех самых пор, как я ступил за границы городка на самом конце света. Но Ном, оказывается, это далеко не конец. Разве что было всё как вчера, а тут уже девять дней… Будто бы покойнику поминки справляю… Дурные какие-то мысли пошли. И всё только сегодня утром. Странно, ведь до этого всё шло по маслу. После ночи и целого дня в пути мы не очень-то и устали. Хорошенько поспав на рёлке и проведя день, сидя в лодке, я заметно окреп после долгих скитаний и был готов их продолжить. Однако марш-бросок оказался знатным, поэтому единственная наша ночёвка выдались на славу крепкой, комарья, правда, было навалом, но в целом большой путь по бескрайней тайге, который мы преодолели, был осилен без происшествий. Ниджу раскрывался для меня только с хороших сторон. Он научил меня паре приёмчиков, как выживать в лесу, показал красивые места по дороге и сориентировал с картой. Проверял меня, как я ей владею, и получается ли у меня идти в заданном направлении. Его обучения я выдерживал стойко – для меня они не были чем-то новым, но с картой и компасом, на самом-то деле, я с удовольствием тренировался. Я весь этот путь проделал с ними в руках, но сейчас любая ошибка могла дорогого стоить. Потерянное время – это ещё не самый страшный из возможных исходов. Мало ли что, а потеряться здесь, посреди бескрайнего леса, было равносильно медленному самоубийству. Хотя, быть может, я просто становлюсь пессимистом в связи с последними событиями. Видимо, Ниджу прав - иногда всё совсем не так плохо, как кажется. А впрочем, загадывай, не загадывай – всё равно всё выйдет так, как предначертано, али и вовсе по-своему. Что отличало все эти дни от других, так это то, что мы постоянно спешили. Ниджу не стал секретничать по поводу того, зачем нам всё это. Он сказал, что после того, как я ушёл от его домика, к нему наведались его дружки. Они договорились, что будут вместе с Ниджу прочёсывать лес в поисках меня и встретятся с ним в заданной точке. Маршрут Ниджу они знают и по нему не пойдут, а значит, этот путь безопасен для меня. И нам надо было всеми силами напрячься и успеть проскочить место встречи. Этим местом была линия ЛЭП. Вдоль неё шла, по словам Ниджу, какая-то старая заброшенная дорога от одной одинокой деревни. И так как дальше уже никаких дорог нет, то за ней меня якобы искать уже никто не будет, и даже если Ниджу придётся остаться и покинуть меня, то я уже смогу идти, не опасаясь бандитов. Я только не понимал, как горстка людей могла прочесать такую большую территорию. Разве что после дождя мои следы были бы видны за километр. Ну а всё остальное в рассказе волка звучало логично. Другое дело, если бы мы спешили сдать меня побыстрее – это выглядело бы нелепо без столь же веского оправдания, как у Ниджу. И я, честно говоря, ему верил. Слишком уж добродушным был этот волк. Не было в нём того, что было в других преступниках, которых я встречал. Он был во всём хладнокровен и спокоен, он был сдержан и терпелив, а отсюда – миролюбив и добр. Жаль вот только, что это интересное путешествие заставило нас понервничать. Линия ЛЭП уже виднелась на горизонте, а это значит, что сейчас решалось что-то важное. Но я так и не понимал, была ли то моя судьба или просто путь обходного манёвра. И эта неопределённость пугала меня до дрожи. Видимо, за это время, что я провёл в спокойствии со своим провожатым, я отвык от бед и нервов. Теперь я стал более восприимчив к ним, но ничего не поделаешь – будь что будет. Чего уж там говорить – даже Ниджу и тот разволновался, как-то забеспокоился, приблизившись к могучим железным столбам. Хотя окромя беспокойных движений и глаз его ничто и не выдавало. Да и разве что волк перестал говорить и всё чаще молчал, думая о чём-то о своём. Когда ЛЭП показалась нам с вершины холма, метрах так в трёхстах, Ниджу велел мне остановиться. Он собрался отправиться на разведку, ибо мой бинокль был бессилен против густой кроны леса, что закрывала подножие широких столбов. ЛЭП располагались на следующем холме, как раз за глубоким оврагом, на самое дно которого быстро спустился волк и пропал из виду. Он оставил мне только рекомендации на несчастные случаи и посоветовал выйти на связь с близкими – дальше будет уже поздно. Всё, чего мне оставалось ждать, так это возвращения Ниджу. Я перекусил и надеялся на то, что эта чехарда в скором времени разрешится. Оставался последний переход – и всё. Неужели это действительно всё! Свобода! И больше никаких тебе погонь и переживаний, во всяком случае, на время путешествия, а там уж и видно будет. До базы преступников ещё дойти надо, но когда по тебе не стреляют и тебя не выслеживают, то сделать это становится в разы проще… Тьфу-тьфу-тьфу, не сглазить бы! Поэтому всё это время я сидел и надеялся на то, что преступники не успели добраться до дороги. Обманывал меня Ниджу или нет – не важно. Я и сам понимал, что нахожусь совсем далеко от цивилизации, и если ситуация выйдет из-под контроля, то всё равно в лесу искать меня уже никто не будет. Не в этом лесу, не в этой местности. Слишком уж глухими были здешние места, и искать в них человека – словно иголку в стоге сена… На секунду от этой мысли мне стало не по себе. Я проглотил холодный комок, что стал у меня поперёк горла, и решил постараться не думать обо всём этом. Да, случись чего, и я мог бы остаться один одинёшенек в этом трудном пути, но пока-то я с Ниджу, а значит заблудиться не должен. С кем угодно, но только не с ним, уж я точно знаю! Этот волк – настоящий следопыт, и с Ниджу можно выбраться даже без карты и компаса. Другое дело – на моей ли он стороне? Конечно, за эти два дня об ином ничто не говорило, но два дня – не срок, чтобы понять, что у волка на уме. А странностей в нём мне хватало для того, чтобы волноваться. Разве что советы его не подводили и разговор на компромитирующие темы не заходил. Вот и сейчас я решил последовать совету мудрого Ниджу и решился включить телефон. И, к моему удивлению, связь была. Мало того – он начал загружать потихонечку информацию о пропущенных и смс. Последние я читать не стал, потому как увидел целую кучу безответных звонков. Только вот родне звонить мне совсем уж не следовало. Не стоит им знать, где я и что со мной – пускай думают, что я в Номе. Там, наверное, всё совсем хорошо, лучше и не бывает, а я тут… И что я скажу маме с папой в своё оправдание? И посему я пошёл на компромисс. Я решился позвонить Алу, которая единственная набрала мне аж семнадцать раз за всё это время. Кто, как ни она, меня поймёт. Правда, было очень рано, она, небось, ещё не проснулась, но многократные пропущенные от неё в разное время убеждали меня – она ждёт моего звонка в любое время. Я… я, видимо, ещё был нужен ей. Она мне точно была нужна. Без Алу и надежды найти её я бы, наверное, не прошёл бы столь длинный путь. Без веры в то, что ещё могу попросить у неё прощения и помочь ей, я бы не выдержал всех тех тягот, что выпали на мою долю… Да и, пожалуй, если бы ни Алу, то я точно не пошёл бы геройствовать. Не пошёл бы на крайности. Да и вообще всей этой заварушки и не было бы, конечно, но… Это всё, может… так было нужно? Это ведь делает меня сильнее, это поможет решить проблемы дядиной семьи и, быть может, поможет мне найти себя в этой жизни. Кто знает. Но чего уж гадать – надо действовать. И только я, было, сжал нервы в кулак и набрал подругу, как вдруг… Да ладно, неужели гудки?... Эх, нет. Просто связь оборвалась. Я попробовал снова и, к моему удивлению, мой звонок прошёл. Только вот на линии была не Алу, а женский голос, который снова и снова твердил, что телефон моей подруги был вне зоны доступа. Эх… ладно, чего уж там. Не всегда же мне будет везти, как говорил Газ. Но ждать мне пришлось не долго. Почти сразу после моего звонка со стороны дороги раздавался крик: «Иди сюда!». Это был Ниджу. Видимо, всё чисто. И зачем, спрашивается, орать?! Неужели он не понимает, что если преступников нет на дороге, то это не значит, что они за тридевять земель! Нас могли услышать. И я бросил трубку в нагрудный карман, нацепил наспех рюкзак и почти бегом помчался вниз по склону горы на зов Ниджу. Лучше уж поспешить, чтобы проскочить дорогу наверняка. А то мало ли какую беду волк накликает, а так есть шанс сделать всё тихо. Да и замлел уж весь, но ничего – сейчас пробегусь – и будет порядок. 7. Квартирка Билли и его матери оказалась скромной, но комнат в ней было аж четыре. Разве что все они соединялись одним маленьким коридором и были ужаты донельзя плотно. Налево от входа находилась кухня, на ней-то мы и расположились. Всё кругом было неприметным, но уютным. Маму Билли звали Линда. Только мальчишка пару раз называл её Лолой, за что она на него грозно цыкала. «Папа всегда называл маму Лола, а мама сердилась на него за это», - пояснил мне Билли. «Это я так – её подкалываю!» Правда, этой шутки мальчика я не поняла, как, впрочем, и его мама. Уверена – в любой другой день она бы устроила сыну настоящую взбучку – это читалось по глазам Линды. Но только не сегодня. Сегодня две родные души сошлись, вновь обретя друг друга, и ничто не должно было нарушить эту идиллию. Линда была красивой: кудрявые волосы, голубые глаза и загадочная улыбка, которую подчёркивала красная помада и вечно бегающие хитрые глаза. Одета Линда была не броско, в коричневые тона, и так и не переодевшись с работы, она приготовила ужин и усадила нас за стол. Разве что сперва она выделила нам комнату для ночлега. Даже спрашивать не пришлось, миссис сама предложила нам переночевать у неё, просто… Она хотела выразить свою благодарность, но не знала как ещё это сделать, а мы с папой стеснялись, так как нам казалось, что всё это через чур, и мы, если уж на то пошло, не так много и сделали. Разве что по справедливости записали в нашу очень скромную историю Френсиса. Как выяснилось, днём Линда работала в порту, за какими-то бумажками, а ночью подрабатывала в кабаке этажом ниже. Женщина старалась изо всех сил накопить денег и уехать с сыном на юг на заработки. Всему мешал только отец-пьяница, который мальчика не отпускал и сдирал за его счёт у Линды алименты себе на выпивку. До своего пьянства, как оказалось, он подсуетился в суде, и по знакомству всё организовали в лучшем виде, оставив сына при отце. Вскоре он нашёл себе «какую-то бабу» и запил с ней на пару, явно не от лучшей жизни. Впрочем, тут уж не мне судить, но старина Балто был полностью согласен с хозяйкой дома… Конечно, Линда узнала его, стоило только папе представиться. Однако это ни сколь ни поменяло её эмоций и поведения по отношению к нам. Вот… люблю я таких людей, люблю и всё тут! За свою недолгую жизнь я столько насмотрелась на подхалимство, что и не упомнишь! В этом же доме этим и не пахло. Зато здесь пахло цветами, немного толи плесенью, толи просто влагой, но главное, что запах кофе из кружки хозяйки был самым вкусным и перебивал всё остальное. И я наслаждалась этим запахом и вкусом горячего ужина, которым угостила нас Линда, а посему и не открывала рта в разговорах. За нас говорил в основном отец и говорил очень мало. Он не хотел ни беспокоить женщину, ни рисковать, а поэтому обошёлся без предысторий. Разве что я его поддержала в рассказе о Билли. Впрочем, у Линды не возникало лишних вопросов. Только отец пытался выяснить у неё, как лучше продолжать путь на север. Но осевшая в Уэйлсе женщина мало чего об этом знала. Однако у Линды были большие связи в порту, и она пообещала поутру на работе обо всём договориться. Звонить коллегам сейчас уже было поздно – мы засиделись часов до двенадцати! Однако Френсис за всё это время так и не подошёл. Вот ведь паршивец! Хотя… поуняв свой пыл, я поняла, что это ещё мы ему должны за всё то, что он сделал. Кто знает, что у него там стряслось, может, ему всё-таки влетело от начальства, или чего случилось в порту. Да и с другой стороны, ежели бы нас здесь не приютили, мы бы всё одно вернулись к нему за помощью. С этой точки зрения он оказался бы прав, но вот папу эта самая точка явно не устраивала. Он искал подвоха, будто я поутру в лодке, и боялся, что вот-вот на нас организуют облаву. Не смотря на его более тёплое отношение к Френсису, папа доверял ему гораздо меньше, чем я. Впрочем, между ними не было таких разговоров, как между мной и Френсисом, поэтому у отца были все основания так полагать. Папа всегда думал по-своему, выслушивая советы с толком и уважением, но до конца придерживаясь только своего мнения и интуиции. Эта независимость, порой, становилась поводом для маминых пререканий. Однако посмотрев на то, как живут семьи вроде той, откуда мы забрали Билли, я поняла, что эти пререкания – сущая чепуха! Видимо, у нас и впрямь не бывало в доме скандалов. Ну, во всяком случае, только между родителями. Мы же с братьями и сёстрами собачились не на шутку, да и с родителями бывало, но очень редко. Исключением, разве что, стала Саба, такая же своенравная, как и наш с ней папа. А он-то меня сильно поразил. Он предложил помощь Линде в суде за Билли. Уж не знаю, что он мог им предложить, но папа, как я посмотрю, тот ещё хитрец! У него тоже есть связи! Однако что они там обсуждали я не слышала, а пошла готовиться ко сну, по пути слушая россказни Билли обо всём, что он видел и о чём думал. Казалось, что мальчишка не замолчит ни на минуту, но его прервал дверной звонок. - Ой, кажется, мама опоздала на работу! – пояснил он мне и притих, отчего-то закрыв рот руками. Линда бегом побежала к двери. Она располагалась как раз напротив нашей с папой комнатки, в которой сейчас были только мы с Билли. Однако мне было интересно посмотреть, кого там принесло, и я не стала ложиться. Наконец, дверь отворилась, и в проёме показался статный красавец-мужчина с приятной улыбкой на лице и с сигаретой в зубах. -Ларсон, я ещё не готова принимать клиентов, - прошептала мать мальчика, даже не поприветствовав гостя. – Не сегодня, у меня нагрянули дела. - А кто тогда за тебя будет работать, Линда? - Не знаю, уйди! – чуть было не собралась выпихивать красавчика Линда, но решила ограничиться закрытием дверей. – У меня гости! – продолжала шептать женщина. Однако Ларсон придержал двери. Милая улыбка с его лица пропала, и мужчина, разомкнув зубы, уронил окурок на порог. Лицо его стало угрюмо-злобным. - Не забывай своё место, Линда. В порту не долго рассказать, что ты работаешь… - Ло-лла! – показалась из-за мужчины чья-то толстая пьяная харя, громко продолжившая говорить: – Лола, я тебя уже жду! - Вот видишь, Лола, тебя уже ждут клиенты! – вновь улыбнулся, как ни в чём не бывало, Ларсон и отошел от двери, наигранно перебирая пальцами: - Дела-дела-дела! Подмигнув Линде напоследок, мужчина дал пройти другому, стоящему позади, и тот, что с пьяной харей, ввалился внутрь, продолжая громким басистым голосом распевать слово «Лола». Мужчина чуть придавил женщину к стене и начал непозволительно щупать её за талию. - Лола, Лола! А почему ты сегодня не накрашена, м-м-м? – заигрывающим тоном продолжал говорить пьяный. - Тебя забыли спросить! – Линда оттолкнула от себя мужчину, но не сильно, и указала на дверь в другую комнату. – Иди уже! Мужик поплёлся в соседнюю комнату, на ходу скидывая с себя туфли, пиджак и шляпу. Однако шнурок вдруг стал для него преградой, и он остановился у самой двери, застыв в ярых попытках его развязать. Однако, отчаявшись, он поднял голову в поисках какой-то, ведомой только ему надежды на помощь, и поймал взглядом меня, сидящую на кровати. - О а… А она с тобой? – удивлённо и растерянно спросил мужчина, по-детски наивно и нагло тыча в меня пальцем. - Иди-иди! - О, Лолачка, дорогая! Я ведь знал, что только ты у меня одна! – расплылся он в пьяной улыбке и был буквально вбуравлен в дверной проём Линдой. Женщина выдохнула, постояла пару секунд руки-в-боки, и, стыдливо приподняв на меня глаза, отправилась на кухню к отцу. - Эх, ладно, - вяло зашагал Билли в коридор. – Пора собираться… Я, было, хотела забрать свой рюкзак, но мальчик остановил меня. - Не бери, не надо. Это не так долго. - А к… куда мы пойдём? – спросила я, накидывая куртку на плечи, не веря всему случившемуся. - Куда-куда… В бар. И в моей голове невольно прозвучало должное окончание слова – «…дель». 8. В баре было на удивление людно. Самое удивительное было то, как малыш Билли вошёл внутрь. А вошёл он просто – через главный вход, поздоровавшись с охранниками. На его слова: «Они со мной», охранники посмотрели на нас с отцом, переглянулись и захихикали, удивляясь безмятежности мальчишки. Очевидно – Билли здесь завсегдатай клиент. Помещение оказалось довольно просторным. После небольшого коридора с лестницей, санузлом и служебными помещениями, мы вошли в основной зал. Слева от входа тянулась барная стойка, справа от неё были столики, а посередине – танцпол, на котором кружилась пара – женщина в сиреневом коротком платье и жгучий брюнет в характерном костюме с широким воротником и в шляпе с полями. Ну и образы у них тут, прямо хиты прошлого века! Здравствуй Мексика! В дальнем правом углу, аккурат под квартирой Линды, шумная кампания играла в бильярд за одиноким, но большим столом. Вдоль стен стояли полукруглые мягкие диванчики со столиками, за которыми чаще всего сидели мужчины с… женщинами. Судя по внешнему виду, древнейшей профессии. Жуть, просто жуть! Это немыслимо! Куда я попала… - О, Билли! – порадовался бородатый молодой красавчик-бармен мальчишке, ловко запрыгнувшему на высокий стул. – Давненько ты к нам не приезжал! Тебе как обычно колы? - Да, дядя Френк. Бармен начал что-то мешать и крутить в руках, а пока папа с очумевшими глазами смотрел на них обоих, я думала… Я думала с тех самых пор, как Линда запихнула к себе в комнату пьяного мужчину… Я думала с тех пор, как буквально «выкрала» малыша Билли из грязных лап его ужасного отца. Я думала, что спасла его, а оказалось… Господи. Что же я наделала… - Мисс, Вам плохо? – обратился ко мне бармен, посмотрев на меня искренне испуганными глазами. Я сидела, скрестив пальцы на голове и примяв ими уши назад. Я была не в себе. Я была готова плакать, плакать так, как никогда раньше. Но эти глаза меня остановили. Бармен понял, что я абсолютно трезвая и что у меня что-то случилось. - Давайте с позволения Вашего отца я налью Вам выпить? - Ох, нет, спасибо, что Вы! – ответила я, буравя взглядом гладкую красивую столешницу. Глаза мои были заплаканы. Я… не сдержалась. Боже, за что?! Что я такого сделала? Почему не я?! Почему мальчик должен страдать за мою оплошность, почему?! Теперь понятно, что имел в виду Билли, называя маму «Лолой». Как? Как… В голове не укладывается… Отец кивнул, и бармен поставил передо мной стаканчик с непонятной жидкостью. - Что это? – спросила я у отца. - Пей. На всякий случай перестраховавшись, я опрокинула стаканчик, будто бы в нём был крепкий напиток. И я не ошиблась. Что-то согревающее провалилось в мой, пускай даже и полный, желудок, но отчего-то через минуту в голове всё закружилось. Вот ведь…накрыло. - Сколько с меня? – спросил папа. - За мой счёт, - ответил официант. – Что-то серьёзное? - И не то, чтобы да, и не то, чтобы нет. Всё зависит от того, кто и как это воспримет. Да, Билли? - Угу, - процедил мальчишка, не вынимая изо рта трубочки. Он с удовольствием пил свой безалкогольный напиток и удивлялся нашим с папой манипуляциям. Это… умиляло. И, пускай не на долго, но я забылась. Забылась на время, пока папа что-то выпивал, Билли беседовал с Френки, а бар гудел, превращаясь в бордель. На танцполе будто бы из ниоткуда появился шест, и не успел бармен Френки нас предупредить, как папа уже собрался с Билли на улицу. - Спасибо, - кивнула я красавчику-бармену и улыбнулась от всего сердца. Он галантно кивнул мне в ответ и продолжил протирать и так уже чистые стаканы. Хм, а он ничего… 9. Ночь. По радио из окна передавали дожди районом южнее. Наверное, и в Номе сегодня дождь, и только у нас погодка как на ночном южном пляже. Разве что сухой воздух был уже холодным, но от жара нагретого за день асфальта и камня Уейлс даже сейчас был теплицей в суровой глуши Аляски. Да уж… Хотя нет, тут было вовсе не тепло. Жарко. В барах города, наверное, становилось жарче с каждой минутой, прямо как дома у Билли. Хотя мальчишку это ни сколь ни колыхало. Ему, кажется, совсем было всё равно, будто бы так и заведено. Впрочем, в последнем мы с отцом уже успели убедиться… Отработанная и привычная система для малыша, что ходит пешком под стол. Всё ведь нормально? Нормально… Нет, не надо было забирать мальчика из Бревиг-Мишн, нет! Я не могла найти себе места. У меня, казалось, была истерика. Зачем?! Зачем столько трудов и риска, столько нервов?! Ради чего?! Билли должен был прийти к лучшей жизни, а куда он попал? Чему он научится у такой матери? А… чему у такого отца? Может… - Протрезвела? – спросил безбашенно прямо папа своим абсолютно спокойным и тихим голосом. Ну вот, ещё один! И тоже делает вид, будто бы ничего не происходит! И… и хотя такие мысли ещё были в моей голове, я ответила: «Да». Уж не знаю, был ли стаканчик с выпивкой целесообразным или нет, только виски, разве что, уже не сжимало такой адской болью. Душу оно мне никак не вылечит. Ни в каком объёме. Ни при каких обстоятельствах… пробовала… Отец спустя какое-то время нашей бездумной прогулки по городу подготовил, видимо, какую-то оправдательную речь и решил позвонить маме. Благо, что он успел за вечер зарядить свой мобильный в доме у Линды. Если отец собирается говорить с мамой, то она точно заставит его передать мне трубку, а я этого сейчас совсем не хотела. Одна нервотрёпка, а тут ещё и мама... И что я за дочь после этого, а? Сама же ушла, заварив эту кашу, мама дома волнуется, а я не хочу её успокоить… не хочу даже просто поговорить с ней! На душе от этого стало ещё хуже. Скверно. - Алло? – начал папа. Мы шли как раз по пустынной и тихой улице. Луна освещала её своим голубым цветом, и только кузнечики нарушали ночную тишину. Интересно, откуда они только берутся в городе? Однако не только папин голос осмелился разорвать звуки ночи. Отец включил громкую связь, чтобы я была в курсе дел. Билли же топал далеко впереди, гоняя в подворотнях толи голубей, толи кошек. - Прости, Дженна, что не вышли на связь. Мы с Алу в Уэйлсе, мы… - Что? Почему? Какой леший вас туда понёс? – послышался возмущённый голос из трубки. – Где ***? Последний мамин вопрос окончательно разбил мои надежды. Да, *** всё-таки рванул за нами, и в этом больше не было сомнений. Ох, Господи, что же будет теперь?! Что же мне с этим делать? Как мне жить с этим? А если с *** что-то случится, то что тогда? И… неужели это его я тогда слышала в Теллере? Отчего-то среди множества переживаний и волнений мне вспомнилось именно это. - Ну, понимаешь, тут вышла одна заминка… - Какая заминка, Балто?! Какая?! Почему вы ещё не в Номе? - Он хочет сказать, что в Номе мы будем не скоро, мам, - встряла я, посчитав, что оказалась права. С одной стороны, папе не хотелось говорить об этом маме, хоть он и понимал правильность моих слов, но с другой отца возмутила моя прямота, и он взглянул на меня укоризненно. - Ч-Т-О-О-О??? - *** видели здесь, и мы идём по его следам. Мы можем нагнать его, но сколько времени это займёт… - Вы издеваетесь? - А что ещё ты предлагаешь мне делать, Дженна? Бросить его на произвол судьбы? – от этих слов папе самому стало не по себе. Мало того, что он врал, да ещё ведь мы и правда бросили ***. Где же ты, мой любимый друг? - Зачем ты его отпустил, Балто, зачем? Ты ведь понимаешь, что если с ним что-нибудь случиться, то… - С ним ничего не случиться, Дженна. Мы найдём его. - …то это ты будешь во всём виноват! Отец отвернулся от телефона, сжал зубы в недовольной физиономии, но ничего не сказал, решив опустить свою ярость. Это как раз то, что я от него не унаследовала – уравновешенность. Как он справлялся со всем этим – я не знаю. - Дженна, послушай… - А Газ? Вы его видели? Он тоже пропал. - Газ? – удивился отец, сморщив брови. - Да, Газ. Дети сказали, что он пошёл вместе с ***. Они ушли вдвоём, Балто, а куда? И мне показалось, что отец знает куда. Глаза у него заблестели, забегали в прозрении, и он посмотрел на меня в ожидании подтверждения своих мыслей. - Что? – вопросительно шепнула я папе, разведя руками. Чего он ещё от меня хочет? Хочет сказать, что я и в этом виновата? Я думала об *** и о том, что не смогу вернуться без него домой. Всё это – моя вина, вина моей инициативы. А тут ещё и Газ, который тоже зачем-то поплёлся за ***. Ох, Господи! И ещё Билли, как в подтверждение моего горя, подбежал к нам. Неужели я и его погубила? Так, спокойно! Про *** и Газа мы ничего не знаем! Никого я не погубила!... Билли… Но, может, и нет?! Может, то, как он любит свою маму, то, как любит его она – вот настоящий критерий оценки моего поступка? А иначе что, надо было совсем его не возвращать?! Или оставить с папашей-алкашом? Не забирать же его к себе! Да и Френсис рассказывал, что мама у Билли хорошая и любящая, и что он не раз брал на себя такую же, как и я, ответственность. И я, наконец, успокоилась. Наверное, не важно, какое решение я приняла, важно, что теперь я просто буду осторожнее. И, мне кажется, у Билли всё теперь разрешится: материнская любовь толкнула Линду на это, а не прихоть. Всё же так просто не решаются зарабатывать себе на хлеб таким вот образом. Да и глядя на квартиру Линды – ухоженную и комфортную – не скажешь, что она в чём-то подобном нуждается. Нет, Линда может прокормить себя и может прокормить сына, думаю, даже без таких «подработок», просто… Просто она хочет быть с ним, быть со своим мальчиком и готова ради этого на всё… А я дура. Я этого сразу не поняла… Но пока я думала, я прослушала маму с папой. Они яро что-то обсуждали, почти что ругались, и папа не передал мне трубки. Хух, пронесло. Видимо, так было надо. Не стоит нервировать маму лишний раз, я и так представить себе не могу, что она чувствует. - Алу, не хочешь очнуться? – «разбудил» меня папа. - Что, пап? - Ничего. Ни-че-го, - по слогам просмаковал он, остановился и спрятал мобильный в карман. После папа посмотрел на меня и добавил: - Может, хватит уже? - Что? - Думать. Есть – оно как есть. И ничего ты с этим не сделаешь. - Сделаешь, - хотела возразить я, но папа меня перебил. - Разве что примешь к сведению. Наверху на каждого из нас свои планы. Так что не горюй, - к нам как раз подбежал малыш Билли, будто бы в подтверждение папиных слов: - С ним всё будет хорошо. - Ты не можешь ручаться, - видимо, из вредности воспротивилась я, и папин взгляд погрустнел. – Но я уже приняла это, пап. Спасибо. - Я серьёзно говорю, дочь. - Я тоже, пап. - Пошли домой, - прервал наш диалог Билли. – Пора уже. Оставшийся путь мы провели в тишине. По прибытию в квартире Линды уже никого не было, кроме самой хозяйки. Она выглядела несколько потрёпанной, но аккуратной и прибранной. Вся зажатая, женщина открыла нам дверь и, молча потупившись, впустила нас внутрь. Малыш Билли отправился к себе. Он самостоятельно приготовил постель и лёг спать. Всё это было для него образом жизни, жизни самостоятельной и сложной, которая учила его лучше, чем это делали родители и школьные учебники. И только мама, его мама могла бы всё изменить, если бы была рядом. Мы с отцом были приглашены на кухню. Чайник уже посвистывал на газу, когда мы пришли, и Линда засуетилась у кружек и газовой плиты. Нам давно пора было спать, но приготовить чай было для Линды делом принципа. Она не могла искупить свою вину, которую чувствовала перед нами, и пыталась отчаянно сгладить обстоятельства всеми возможными способами. А ещё ей было очень стыдно. Женщина краснела и смотрела в пол, сквозь стены, куда угодно, но только не на нас с папой. И чай снова ей помогал, оправдывая то время, которое она могла провести в одиночестве и думах. Уверена, она продумывала речь. Но всё в нашей жизни не вечно, и заваривание закончилось, для кого-то быстро, а для кого-то так медленно. Наконец, Линда поставила перед нами кружки и села рядом. В кухне повисло молчание, и только отец со смаком отхлебнул кипяточка. - Вы теперь жалеете, что привезли ко мне Билли, да? – спросила Линда, глядя себе на руки, которыми она ворочала свою чашку с чаем по блюдцу. - Вы только ответьте мне на один вопрос. Вы сможете содержать ребёнка? – спросила я. Я… Просто я поняла и всё осознала. И когда Линда посмотрела на меня этими глазами… Господи, я запомнила этот взгляд навсегда! Ответ был уже совсем неуместен. Глаза матери говорили сами за себя, и я окончательно убедилась, что была права. - Да, да, конечно! – улыбнулась Линда, будто бы и сама понимала, что слова её уже никому не нужны. И только папа невозмутимо щёлкал сухарик с чаем, наблюдая за нами. Он знал ответ уже давным-давно. Разговор не шёл, но отец с этим справился. Справился так, что только на рассвете мы отправились на боковую. Договор о помощи Линды был в силе, и нам с отцом предстояло выжить из оставшихся часов хоть капельку времени на сон, чтобы восстановить силы и двигаться дальше. А всё-таки, как хорошо у них тут! Даже уезжать не хочется. Но эти мысли я быстро откинула, свалив всё на усталость и лень, которая впервые за последнее время настигла меня. И… и мне безумно не хотелось ей в этом отказывать. Я мигом улеглась на кровать, и приготовилась, было, ко сну, но одна только мысль не дала мне покоя. Приподнявшись. Я потянулась за телефоном, что стоял на зарядке. Включила… Сеть ловила прекрасно, и через несколько минут пришли долгожданные оповещения. «Пропущенный вызов – 19», *** и мама. Мурашки поползли у меня по спине. Мне казалось, что он уже здесь, рядом, что *** прикоснулся ко мне сквозь пространство и телефонные сети, но это всего лишь безумие. Я давно была в нём, беспробудно и бесповоротно с тех самых пор, когда решилась расследовать это дело. И не знаю, наверное, это самое безумие заставило меня набрать заветный номер. Я набрала *** и… выскочила из-под одеяла. Я пулей вылетела в коридор, чтобы не разбудить папу, и только там осознала, что моё безумие оказалось реальностью. По ту сторону были гудки… 10. - Иди сюда! – крикнул Ниджу снова. «Да иду я, иду!» подумал я, пока взбирался на холм. Кричать я побоялся, да и дышать было нечем – после быстрого спуска резкий, довольно покатый подъём сбивал меня с колеи. И вот, в очередной раз отдышавшись, я двинулся вверх. Сквозь густую пелену кустарника и деревьев показались массивные ноги столбов ЛЭП, а под ними – размытая кривая дорога. На ней, метрах в сорока от меня, стоял Ниджу и махал рукой. Но махал-то он не мне! А кому!? - Да иду я, иду! – повторил кто-то слева. Я услышал, как по лужам зашлёпали его сапоги. Он был один. Меня снова ошпарило кипятком. А я, было, только забыл это проклятое чувство! Но прислушиваться к чувствам я не собирался. Лучше послушать их разговор. Я прилёг на землю и затих. Пока незнакомец подходил к Ниджу, я занял позицию поудобнее, чтобы меня закрывало как можно больше листвы, и чтобы я смог увидеть, что там у них происходит. И только незнакомец замелькал среди зелени и веток… - Ну здравствуй, Ниджу! – произнёс слащавый, тихий и убаюкивающий голос. Голос, от которого у меня ещё несколько дней назад бегали мурашки по коже! Не могло быть ошибки – фиолетовый окрас шерсти выдавал его с потрохами. Да это же… - Привет, Того! «Вот значит как… «Того». Будем знать»,- подумал я и приготовился слушать. И от этой готовности я забыл обо всём на свете, что меня окружало. И о холодной и мокрой земле, на которой я лежал, и о паническом страхе, что так и взывал меня развернуться и бежать, куда глаза глядят… Хех, любопытство… - Своих всех собрал? – спросил Ниджу. - Да, все стоят там, на горке, - указал себе за спину Того. - Он с тобой? - Да, - без колебаний и зазрения совести ответил Ниджу. Неужели!? Неужели он меня продал!? Сдал с потрохами! Да… э-эх! Как же ж так можно, Ниджу! Ведь я тебе верил! С досады я сжал зубы и прикусил губу. На языке я почувствовал металлический привкус, а под руками – влажную землю, в которую я впился пальцами. Вот ведь… злость забирает! Как же вы все меня достали! - Он меня наверху дожидается. Надеюсь, сообразит прийти на крик. - Ну, деваться ему здесь всё равно некуда, даже если он нас сейчас подслушивает! – усмехнулся Того, однако Ниджу его смешка не поддержал. - Договор наш в силе? – спросил с серьёзным видом Ниджу. - Если бы он был не в силе, то я бы сейчас здесь не стоял, разве нет? Всё было бы по-другому, Ниджу, совсем по-другому… - А ловко ты, Того! Сказал при своих, что «если не все три» дня ещё провозитесь. Я хоть понял, к какому времени мне спешить. Думал, что не успеем. -Так успели же ведь! – радостно похлопал фиолетовый Ниджу по плечу. – Я ведь знаю, что ты не дурак, вот и сказал! – будто бы гордо заметил он. Хотя… как по мне – этот Того был тем ещё подхалимом и хитрецом. Но… только сейчас. Не тогда, в сарае. Видимо, он такой же прекрасный масочник, как и Саба. Ох, как же мне не хватает сейчас её бодрящего слова! Ядовитого, но такого прямого и нужного, что ты сразу идёшь действовать. А впрочем, чего действовать-то? Нужно лежать дальше и слушать. - Мы ведь уже давно договорились о времени, Ниджу. Или ты уже не помнишь? - Да, Того, конечно. Просто я думал – мало ли чего. Да и… - Не был уверен во мне? – напрямую спросил Того. Ниджу кивнул. - Я всегда держу своё слово, - сказал Того. – А если честно - знаешь, мне ведь показалось, что ты и впрямь хочешь меня надуть. Думал, может, выслуживаешься перед боссом после той ерунды… Ниджу оскалился. - Не шути с огнём, щенок, я никому не служу! – процедил он сквозь зубы. - Успокойся, чувак! – выставил вперёд руки Того. Однако на лице его читался не испуг, а, скорее, наоборот – возмущение. – Что за воспитание, брат?! Неужели я зацепил за больное? - Не твоё собачье дело, Того! - Хах, впрочем, мне всё равно! Можешь топать с ним через лес ещё неделю! Если вы не сдохнете там! - Уж я об этом позабочусь, и как-нибудь сам, без твоей помощи! - Ну, тогда валяй, а я пойду, - как ни в чём не бывало ответил фиолетовый. - Ой, не строй из себя дурака, Того! Он нужен тебе так же, как и мне! А ты переступаешь черту! Мы ведь договорились - не лезть не в своё дело! Зачем тебе *** - я не знаю, а зачем он нужен мне – не твоя забота! - А я скажу – зачем! Его нужно кончать! – выдавил из себя Того чуть потише. Ниджу явно удивился и даже, можно сказать, запаниковал! Но не только он запаниковал, но и я! Сейчас, очевидно, на моих глазах могла решиться моя судьба! И только Ниджу всё так же безответно стоял истуканом, будто бы это выбор покупок на распродаже, а не моя судьба вовсе. - Что? Зачем? – не понимал волк. - Он слишком много знает, Ниджу! Достаточно того, что у него есть карта! Странно. Я не помню, чтобы показывал Того карту при нашей с ним встрече, откуда он про неё знает? - Но откуда ты знаешь, владеет ли он ею?... Ага. Ты с ним говорил!? - Да, - признался Того. - Тогда зачем же ты его отпустил? - А зачем ты? – увильнул хитрый фиолетовый. - А я как раз и хотел узнать, знает ли он без карты, куда идти, и сможет ли он вообще до нас добраться! – нервничал Ниджу, будто бы весь день учил эту фразу. - И что же, узнал? – ухмыльнулся Того. Волк лишь скорчил гримасу разочарования и вяло закивал головой. Я ведь и вправду всё давно выучил… на свою голову. - Вот видишь! Его надо убрать! Отдавай его мне, и я сделаю это без шуму и пыли! - Странно, отчего же ты не велел мне раньше это сделать? - Люди, Ниджу! А о них ты подумал? Да это стадо только и ждёт, чтобы разорвать своего обидчика! Чтобы хотя бы поймать его! И я должен, нет, я просто обязан им его предоставить! А иначе ты знаешь – меня бы не поняли. А тебе! – пригрозил пальцем Того. – А тебе бы и не поверили! - Что было – то прошло, Того, и хватит тыкать мне этим! - Это не я тебе тычу, Ниджу! – склонил голову немного набок пёс. – Люди! И вдруг! Телефон у меня в кармане завибрировал и тут же заиграл! Ах ты ж! Я же его забыл выключить! От страха я вынул телефон, увидел, что это была Алу, и отключил входящий. Судорожно, весь покрывшись испариной, я медленно поднял голову на дорогу. Ниджу и Того стояли, повернувшись ко мне. - Ну вот, отбегался, малый… - шепнул Ниджу себе под нос. - ***, выходи! – радостно воскликнул Того и засвистел, что есть мочи. 11. Минут двадцать я ходила по коридору. Первые пять – пытаясь дождаться ответа, а всё остальное время – в надежде снова услышать гудки. Связь опять пропала, и теперь, видимо, окончательно. Но я надеялась до тех пор, пока не выдержал папа. - Что-то стряслось, Алу? – спросил он, заспано почесав в затылке и зевнув. – Может, хватит бродить по коридору? - Пап, я почти до *** дозвонилась! - Да-а-а? – удивлённо, но как-то не совсем искренне переспросил отец. – И что там? - Ничего. Пошли гудки, но он не взял трубку. Я… я боюсь, пап. - Не бойся, дочка. Я знаю, где его искать. - Откуда? - Потому что я знаю, куда направляется Газ. - И куда же? Но наш разговор прервал яркий и задорный звон из папиной комнаты. Папа скривился от громкого звука, и, осознав, что теперь-то мы с ним точно уж всех разбудили, потопал за телефоном. Я смотрела в окно… Давно уже рассвело, а мы ещё не ложились. И всё снова из-за меня… - Держи, вы с ним больше ладите, - протянул мне папа телефон. – Ты ведь так хотела поговорить, верно? Это меня зацепило, хотя я понимала, что отец просто шутит. Увидев на экране надпись «Френсис Бревиг-Мишн», я ещё больше разозлилась. Ага, ладим, конечно! Но выбора, видимо, не было, и я подняла трубку. - Я у северной пристани. Спускайтесь ко мне, ЖИВО! - Эм-м, что, что случилось? – крикнула, было, я в трубку, но в ответ прозвучали одни гудки. Оценить ситуацию я не успела. Было только желание спать, непонимание происходящего и от последнего какая-то мнимая паника. И я даже не знала, делать ли её всеобщей и реальной, но всё же решилась: - Папа, надо уходить. Срочно! – влетела я к отцу в спальню. Линда вышла из своей спальни. Видимо, мы тоже не давали ей уснуть. - Что стряслось? - Френсис! Он… он сказал, чтобы мы бежали к нему, живо! - Что? Зачем? - Я не знаю! Связь оборвалась. Собирайся! - Так, послушай, не паникуй! – медленно начал вставать папа с кровати, но я уже начала собирать вещи. Наспех одевшись и побросав всё в рюкзак, я выскочила в коридор, плотно прикрыв дверь в комнату Билли, чтобы не разбудить малыша. - Послушай, с чего ты решила, что всё так серьёзно… - Ты сам говорил мне о провокациях, разве нет? - Да, но… Папа смотрел, как я тщетно пытаюсь закрыть не пойми как и чем забитый рюкзак, но сам даже не думал одеваться. - Папа, собирайся! Чего ты ждёшь?! - Я жду объяснения, доча! С чего бы Френсису так о нас заботиться?! - Он знает, зачем мы здесь, и он… - Что-о-о? - … он тоже от них пострадал. - За… зачем ты ему рассказала?! - Он сам этого хотел, - почему-то ляпнула я. Это было далеко не оправдание. Тут же раздался стук в дверь. Мы с отцом и Линдой одномоментно обернулись на дверь. - Открывайте, хозяйка! - Окно! – указала Линда шёпотом. Мы с отцом посмотрели на окно в противоположной двери стене, и папа таки решился и побежал одеваться. - Я помогу с рюкзаком, - сказала я и ворвалась к нему в спальню, но папин гнев не унимался: - Может, он и привёл их всех, ты же видела, как он быстро смотался! – буйно зашептал он. - Он предупредил нас, пап! Нам нужно двигаться к пристани! - Нет! В двери ещё настырнее постучались. - Откройте! Немедленно! – приказывали по ту сторону, уже особо не церемонясь. - Почему!? Это же… - Это может оказаться ловушкой! – перебил меня папа. - Я давно знаю Френсиса, Френсис не мог… - вмешалась Линда, только отец, кажется, не предавал значения её словам. - В любом случае, на улице безопаснее. Тут нас всегда найдут и окружат, давай, пошевеливайся! – нашла я хорошее оправдание. А там видно будет. - Ну… доча, - процедил отец, и в этот же момент начали ломиться в дверь. Мы с папой выскочили в коридор и похватали куртки с рюкзаками. - Я вперёд, - отодвинул меня папа, осмотрел двор и только потом спрыгнул вниз. Бегло оглядевшись, он махнул мне рукой. - Он Вас любит, берегите его! – сказала я Линде напоследок о том, что больше всего наболело у меня на душе за последнее время, и выскочила в окно. Приземление было не мягким. Я упала, не успев встать на ноги, но папа тут же меня подхватил и направился вверх по склону, к дороге. - Чисто, - шепнул он мне, и мы, не смотря на папины пререкания, всё же побежали на север. Тихо семеня ногами, мы рысцой двинулись по дороге. К моему удивлению, кроме жара, ударившего в лицо, не было ничего волнительного. Только холод раннего утра, который пробивал на фоне нервов до костей. От этого меня затрясло, затрясло так, что зубы защёлкали! Только вот согреться мне всё же было суждено. Отойти от дома Линды нам не дали. Видимо, он и впрямь почти что был окружён, и стоило бы нам задержаться хоть на минуту… Впрочем – не важно – это уже в прошлом. В одном из переулков почти тут же раздались крики: - Они здесь, вот они! И мы припустили! Мы припустили так, что я чуть не выскочила из своих штанов! И от скорости, и от страха. Сразу несколько преследователей рвануло за нами. Они пытались перерезать нам путь через переулки, но папа уводил меня за собой, каждый раз чуть ли не нос к носу встречаясь с врагами. Когда, казалось, было уже некуда бежать, папа снова срезал, уводя меня за собой то вверх, то вниз по лестнице. Я прыгала через проклятые ступеньки и дышала так, что не было больше сил. Мы перепрыгивали через мусорные ящики, какие-то коробки и даже через забор! Чего только не было у нас на пути, но отец решил мне поверить. Он бежал, стараясь как можно скорее прижаться к берегу и выбежать к северной пристани. Это было видно, но это было единственной надеждой. Пот застил глаза, дыхание перехватывало, а в пересохшем горле застыл комок неистового страха. Боже, как же мне было страшно! Казалось, что вот сейчас, вот-вот, и всё, и мы будем в их лапах! Но папа справлялся, снова и снова, и мы бежали дальше, не зная, куда девать хвост и к чему приложить голову. Разве что к тому, что если Френсис нас надул, то мы были обречены. Прижимаясь к берегу, мы сами себе обрывали пути к отступлению, и ежели что-то пойдёт не так… И вот мы в портовой части города! Морской ветер тут же ударил в лицо, и глаза от него заслезились. Но мне они были ни к чему – я просто бежала по слуху за папой. Он не отбегал от меня на расстояние вытянутой руки, и постоянно то уступал дорогу, то выходил вперёд, стараясь прикрывать меня в опасных переулках. Он думал сейчас в два раза больше, чтобы защитить меня, и был при этом хладнокровен. Меня охватывала паника, но папа, казалось, даже не запыхался. Его лицо совершенно застыло, нахмурилось, решая какие-то задачи. Моей целью было только одно – дожимать изо всех сил и не сдаваться. Не подводить папу, не подводить себя и всю нашу семью! Наконец, показалась северная пристань – она была уже близко! Вот она, виднеется, а на ней… Френсис и ещё двое, преградивших своими спинами дорогу к пристани. Но кто же это?! Почему они с ним разговаривают?! Ох, Господи, неужели?! Неужели он нас предал?! Холодок сомнения кольнул моё горячее сердце. Я вся покрылась ещё большими мурашками от страха, когда поняла, что их не знаю, но тут… Стоило незнакомцам повернуться на звуки наших ног, что звонко зашлёпали по камням в утренней тишине, как встрепенулся уже и сам Френсис. Он ловко достал из-под куртки пушку и прикрикнул на мужчин. Люди подняли руки и отошли от ворот к пристани, позволяя нам забежать внутрь. Вот это да, Френсис! Откуда у него пушка? Вот это риск! Я… я не ожидала от него такого! В своих руках Френсис сжимал глок, продолжая целиться в людей, видимо, от страха. Но потом он опомнился, и, подбежав к воротам, прокричал: - В лодку, живо! Отец побежал заводить катер, на котором мы с ним и Френсисом приплыли в Уэйлс. Хозяин же лодки перекинул цепь через дверь и забор, что огораживали пристань, и, защёлкнув на цепи замок, выбросил ключ в океан. К пристани приближалась толпа, что гналась за нами. Френсис ещё какое-то время подержал их на мушке, а потом побежал к нам с отцом. Я смотрела за всем этим с кормы и не верила своим глазам. Как в каком-то кино, ей Богу! Только там не страшно. А здесь – просто ужас какой-то! Френсис влетел за руль, и, крикнув отцу: «Жми!», прыгнул к штурвалу. Папа явно что-то там не рассчитал, лодка сильно и резко ломанулась вперёд, и я, обессилившая от погони, тут же упала навзничь. Рюкзак смягчил падение, но сил подниматься не было. Мы уже летели на всех парах! Я только лишь перевернулась на живот, чтобы посмотреть, что мы оставили позади. А позади всех уже и след простыл! Зато… вот проклятье! - Они у нас на хвосте, выплывают! – закричала я, перебивая рёв мотора голубого широкого катера. – Поднажми! Френсис бросил только один взгляд назад и более не повернулся. Мы уже мчались по океану, поднимая тучи брызг и разрывая рёвом мотора тишину рассвета. Да чего уж там - пока мы бегали, солнце давно уже встало. Будто бы лодка, что висела у нас на хвосте. Она вздыбилась, подняв над водою нос, дала свои первые толчки и помчалась на скорости следом. А за ней другая. А за той – третья… Вот ведь… дерьмо. Погоня продолжалась. Только вот лодки не отставали, а наоборот. Лёгкие моторки быстро набирали скорость, не то что наша посудина. Не прошло и десяти минут, как они подплыли к нам на расстояние выстрела. Как я об этом узнала, спросите Вы?... К сожалению, методом очевидного и невероятного. - Они достают оружие, быстрее! - Мы не отрываемся, поднажми! – закричал папа, и тут же позади зазвучали выстрелы. - На пол все, ЖИВО! – скомандовал Френсис, и мы с отцом распластались как раз за кокпитом. По ржавой крыше что-то дважды прозвенело. Только после этого Френсис пошевелился и достал из-за пояса глок. - Стреляй в воздух, пускай напугаются! – скомандовал капитан и взглянул мимолётом на догоняющих, вложив отцу в руку пистолет. Папа ловко подготовил оружие к стрельбе и подполз поближе к краю лодки. Бах-бах-бах! Папа старался сделать вид, что стреляет в них. И враги таки сбавили скорость. Впрочем, на этом перестрелка и закончилась. Патронов, думаю, что у нас, что у них было немного, и лучше поберечь их для крайних мер. Лишь бы только не прибегать к этим самым крайним мерам. Но прошло ещё минут десять, и преступники начали нас догонять, и тогда... Всё стало очень и очень плохо, мгновенно и бесповоротно. Кто-то из них достал автомат и закричал нам вслед какую-то нецензурщину, заставляя нас остановиться. Я видела, как он разложил приклад, передёрнул затвор и прицелился… Но не успела очередь прозвучать, как наша лодка ломанулась куда-то в сторону. Я на миг потеряла ориентацию в пространстве, и моё тело понесло куда-то вправо по полу, прямо к отцу. И тут же всё вокруг превратилось в русские горки. Лодка периодически налетала то ли на камни, то ли на мель, и её затрясло и начало кренить из стороны в сторону. - Вставай! – закричал папа, после чего его тут же обдало водой. – Держись! Отец протянул мне руку. Он уже держался за ручку на стене кокпита. Я, было, начала подниматься, но меня тоже обдало водой на очередной «кочке». Палуба была уже мокрой и скользкой, и когда я, наконец, встала на четвереньки и ринулась к отцу, я вдруг поскользнулась, и меня понесло по палубе назад, на корму. Ноги упёрлись в борт, и я, оттолкнувшись, привстала и двинулась вперёд, пока… Пока вдруг не почувствовала, что пол уходит у меня из-под ног. Лодка… БОЖЕ! - А-А-А-А! – закричала я, но это никак мне не помогло. Это был водопад, и лодка падала вниз. А я, как назло, оттолкнулась именно в этот момент, да только не рванулась в сторону папы, а полетела прямо над ним, над кокпитом и вообще над лодкой! Всё, что я видела – это деревья и их ветки, на которые я летела. Жёстко врезавшись в листву, я почувствовала боль. Она раздавалась по всему телу от хлещущих меня веток. Но как я ни старалась – ухватиться мне было не за что. Ветви меня почти не остановили, и я продолжала лететь вниз. Вниз, где под деревом расположился огромный валун, который неминуемо приближался. Я кричала. Я не знаю, почему, я не знаю, как громко, но крик я не могла остановить! В воздухе я ещё пыталась сопротивляться, и всё, что мне удалось, так это по касательной полететь вдоль валуна, врезавшись в него всем своим телом, и увидеть перед лицом землю с травой, которая приближалась так быстро, что после нашего воссоединения кругом осталась только темнота. Я ничего не успела сообразить – я мгновенно провалилась в черноту и небытие. И мой страх ушел, кажется, навеки. 12. Недолго думая, я рванул из кустов на дорогу. На свист с горки, расшвыривая сапогами в разные стороны куски грязи, бежали преступники… вооружённые преступники. А Того с Ниджу уже бросились мне наперерез. Мы пересеклись с ними как раз тогда, когда я выскочил на мокрую грязь дороги. - Ну-у-у, всё! Хорош! – радостно, будто бы просто играл в догонялки, сказал мне Того. Они с Ниджу остановились метрах в четырёх от меня, будучи готовыми перекрыть мне пути к отступлению. – Опоздал, ***. Уже не убежишь. И правда. Вооружённые дружки Того уже приближались. Уйти я мог только назад, но дистанция уже не позволит мне скрыться. Но ведь… Как же так? Неужели нет шансов? Да, их нет. Старые методы уже не эффективны, а значит, пора применять новые. И если я ещё хотел убежать, то мне придётся пойти наперекор своим принципам. Принципам религиозным, нравственным и принципам воспитания. Пришло время моего преимущества. Доли секунды на размышления. Рука скользнула за пояс и обожглась о холодную рукоять пистолета. Магнум сверкнул в лучах восходящего солнца и уставился стволом на растерявшегося Того. - У него есть пушка?! – удивился он, поднимая руки над головой, полушёпотом обращаясь к Ниджу. - Я ей Богу её не заметил! – заклялся тот и поднял руки, а я, тем временем, войдя в огненный кураж, орал во всю глотку: - Всем стоять! Стоять, я сказал! На бегу преступники среагировали не быстро, но послушно. Они остановились, но вот беда - не все из них были готовы отдать преимущество, и я оказался на мушке. Несколько стволов вздёрнулись в воздух, и я был на прицеле. Такая же доля секунды, и моё преимущество превратилось в напряжённое равновесие, из которого придётся как-то выходить. - Хе-хей! Полегче, парень! Да ты у нас Крутой Уокер, верно? – улыбался фиолетовый. – Ты не маши особо пушкой, всё равно от неё толку нет! Она, наверное, даже не заряжена! - Хочешь проверить? – спросил я и взвёл боёк револьвера для наглядности. Пускай знают – я всё прекрасно умею и понимаю. - Нет, что ты! Но у тебя всё равно ничего не выйдет! Если начнёшь стрелять, то всех нас всё равно не перестреляешь, а попробуешь – тебя тут же убьют. - Но всё же кто-то из вас успеет умереть! – яростно грозился я и продолжал держать наготове револьвер, не спуская пальца с курка. – Ты хочешь этого? Готов обречь на это своих людей и их семьи, да? А сам хочешь ли на тот свет, м-м? Т-о-г-о? – по слогам произносил я, как бы не желая ошибиться. А на самом деле всё это – это была защита. Защитная реакция моей истощенной психики. Я был в панике. Я переминался с ноги на ногу и не знал, что делать. Понятно было только одно – Того тянет время, чтобы у меня не осталось возможности отступить. Но я был не дурак, и надо было пробовать. И когда люди Того сделали первые робкие шаги вперёд, воодушевлённые словами лидера, я не задумываясь спустил курок… Выстрел. Яркая вспышка, серая дымка от ствола и брызги грязи на дороги перед преступниками. Я демонстративно стрельнул им под ноги, даже не подумав о том, что меня могли просто-напросто расстрелять из всех поднятых стволов одновременно. Но это уже не важно. Этого не случилось, и это главное. Нужно держать ситуацию в руках, и я для верности снова перевёл дуло пистолета в сторону Того. - Н-н-нет, ты прав, - сказал фиолетовый. На его красивом лице, которое скрывал капюшон, уже не было таинственной радостной улыбки. Он стал серьёзным и холодным. – Цена жизни – она всегда велика. Парни – опустите пушки! Преступники робко и совсем нехотя отпряли от прицелов. Того знал, Того всё про меня знал и понимал, что я никого не убью. Он… Неужели, он спасал меня, а не своих людей? Ох, не важно. Видимо, это эгоизм и его пристрастие к моей особе. - Хорошо, беги. Когда я убедился, что всё вокруг находится под моим, пускай всё ещё и шатким, контролем, я попятился назад. Секунд десять-пятнадцать на всё про всё, не больше. И когда я уже начал ускоряться, приближаясь к кустам с пистолетом, направленным в Того, тот произнёс: - Только у тебя всё равно ничего не выйдет, ***. Не мы, так пуля тебя нагонит. - Это мы ещё посмотрим, - уже из кустов буркнул я и припустил дёру. Теперь это стало реальностью. Теперь от этого реально зависела моя жизнь. Погоня, в которой не будет права на ошибку. Либо победа, либо - смерть. И даже то, что я бежал вверх по склону, не могло остановить меня. Из всей беготни, что мне пришлось пережить, эта должна была стать последней. Уйду от них глубоко в лес, и всё – меня уже никто не догонит и некому за мной будет гнаться. Всё – свобода. Но цена этой свободы была велика, а последний рывок оказался самым тяжёлым из всех, что были. И я рвался вперёд из последних сил. Вперёд и только вперёд! Было ясно, что как только я скрылся с дороги, люди Того побежали следом. Я слышал, как трещали позади кусты и шуршали ветки, но было ещё далеко. Время было не на моей стороне, но я отыграл у него немного форы. И она – мой последний шанс для отрыва, если только не… Ба-бах! Решились всё-таки, сволочи! Ба-бах! Ба-бах! Звуки выстрелов разрядили шум ветра и моего безмерно сильно бьющегося сердца. В ушах был только пульс, но его вытесняли взрывы выстрелов. Ба-бах! Очередной выстрел. И вот я услышал, как пуля рубанула по стволу дерева, что было совсем рядом со мной. -А-а! – вскрикнул я от страха. Но это не остановило тех, кто был ниже по склону. Послышались крики, а за ними вновь выстрелы. Выстрел. Я петлял как мог, падал на бегу, но вставал и бежал дальше, увеличивая разрыв. Выстрел. Стрельба тормозила преступников. Они явно не успевали за мной… Выстрел. … Но били точно. Я даже слышал свист последней пули. Совсем рядом. Выстрел. Опять в дерево! Аж щепки полетели! Очень уж близко, очень уж метко! Кто-то меня догоняет! Нет выхода – надо стрелять в ответ! И я развернулся на бегу и выставил пистолет в сторону догонявшего. Им оказался Того, бегущий с какой-то винтовкой в руках. Он поймал на себе мой взгляд и дуло моего пистолета и… И… я отвёл револьвер в сторону и только потом спустил курок… Моя пуля ударила в дерево рядом с ним. Того машинально отстранился и сел в изготовку. Я не стал смотреть, что он будет делать. Всё и без того было понятным… Господи, спаси и сохрани! Господи... А-а-ах! Триада выстрелов. Такие же, как и раньше. Только на этот раз их цель была достигнута, и этой целью оказался я...