Путь в чистые небеса

©Бородавкин Илья Алексеевич, 2011. 18.10. Путь в чистые небеса Всю справочную информацию можно найти в моей группе ВКонтакте: https://vk.com/club57630193 Часть третья Пролог Я думал, что мы с отцом будем сидеть и разговаривать до самого рассвета, наслаждаясь каждой минутой после долгих лет расставания. Но папа уделил мне не больше часа. Он бросил все свои бумаги и посвятил меня в курс последних дел, как будто бы мы с ним не виделись всего неделю. Почти ничего обо мне, почти ничего о нём и совсем ничего о маме. Я даже не знал, жива ли она. Но папа был так спокоен и сдержан, что у меня шел мороз по коже. Может, всё дело в том, что мой отец - глава преступной группировки? Или я просто не мог привыкнуть, что нахожусь рядом с ним, будто бы он уже совсем чужой… В общем, точно не знаю почему, но я робел задавать вопросы. Куда проще мне было на них отвечать и слушать те редкие и умные вещи, что говорил отец. А потом он рассказал мне правду. Всю правду о тех приключениях, в которые я и мои друзья окунулись с головой, и моя жизнь перевернулась. За час разговора у меня обрушилось больше стереотипов, чем за весь подростковый возраст. С фразы: «Ну, раз уж ты с нами, то слушай», - у меня открылись глаза на события, начавшиеся в Номе больше месяца назад. Это был совершенно иной взгляд на ситуацию, который расставил все точки над «i». Отец прошелся по верхам этой запутанной и мрачной истории, но этого было достаточно, чтобы, будто мой друг ***, полночи провести в раздумьях, не сомкнув глаз. Я видел, что отец очень хотел поговорить со мной по-другому, но он просто не был готов к нашей встрече. Он нервно курил, выдыхая дым в чёрное окно, буквально вдолбленное в стену пещеры, и во мраке ему отвечал шум морского прибоя. Только в его ответах не было решений и подсказок, и, видимо, поэтому папа отправил меня на ночлег. Отцу нужно было подумать и решить, как быть дальше и что завтра делать, а мне - осознать происходящее и разложить всё по полочкам. На это у нас была целая ночь в холодной, но уютной пещере, которую каждый провёл в своей комнатушке наедине только с мыслями, что еще долго не давали уснуть. *** Утром меня разбудил стук в дверь. Тяжело поднявшись с кровати, я нащупал фонарик, и маленькая комнатушка наполнилась холодным белым светом. Меня немного знобило, но я всё же подошел к двери и увидел перед собой очередного незнакомца. - Вставай, отец вызывает, - вяло произнес он и ушел в небытие. Я взглянул на часы. Шесть утра. На улице, небось, уже рассвело, не то что в моей комнатушке-пещерке, в которой поместились только моя кровать и маленький столик, на который я вывалил вчера часть своих вещей из рюкзака. Впрочем, пускай всё так и валяется. Кому всё это надо? Теперь уже точно не мне. Я отправился в отцовский «кабинет». В него лился свет через то самое маленькое оконце в скалистой стене, но папы в комнате не было. Он находился на балконе, дверь на который была распахнута настежь. Я вышел к отцу, и глазам моим предстал чудесный пейзаж… ***, наверное, любовался бы им минут десять, ну а я смотрел только на папу. *** Стил курил сигарету, облокотившись на самодельные перила балкона. Он был весь в раздумьях о сыне и обо всём, что стряслось. Его душа уносилась вслед за сигаретным пеплом и с ним же разбивалась о прибрежные скалы. Лететь отсюда ей было высоко, и от камней даже в воде ей не найти спасения. Как ни роняй – разобьется. Но и наверху душе мужчины не было покоя. Который день он стоит на этом самом балконе и смотрит вдаль, а всё без толку. Напротив него огромный полуостров с высоченной горой посередине. Справа – узкая коса, соединяющая полуостров с материком, а вокруг – только море, скалы да множество задач без ответов. И вот, вопросов Стилу прибавилось, а он всё так же смотрит на волны и нервно курит, ища во всём этом спасение или хотя бы смысл. Но больше всего на свете он мечтал об искуплении. Только вот Стил считал, что у него нет права на такую роскошь. Всё, что было нужно для этого - вернуть себе последние пятнадцать лет жизни, чтобы провести их рядом с сыном. За другие грехи Стил готов был гореть в аду, но только этого он простить себе не мог. И не мог ничего поделать со своей судьбой, и оттого безысходность пожирала мужчину изо дня в день. От всего этого Стил очень устал, но не искал покоя. За делами он забывался на время, но потом наступали длинные бессонные ночи, и всё начиналось сначала. Бремя совсем его придавило, а тут еще так всё завертелось… И сегодня на Стила вдруг набросили хомут, который он сам прятал от этого мира всю свою жизнь. Стил был несчастен. Лишить себя общения с сыном ради его спасения было трудным решением, но сильный мужчина справился с ним. Он так и думал до этого самого дня. А сегодня ему очень хотелось плакать. Плакать оттого, что за эти пятнадцать лет его сын не подвергся той самой опасности, которую хотел предупредить его отец. Нет, ни в коем случае Стил не хотел зла своему сыну, да и нельзя сказать наверняка, что сея предосторожность оказалась напрасной, но тень сомнения в этом закралась у Стила в его мыслях. Пятнадцать лет. Пятнадцать. Самые лучшие годы для ребенка, и самые интересные для его родителей пролетели у них врознь. С трех лет Газ остался без мамы и папы. Но было ли это ему во благо? Стоила ли игра свеч? Ответа не было ни у Стила, ни у моря, ни у их тандема. Зато была боль, которую уже ничем не унять. Стилу оставалось только нервно курить, сдерживаясь перед сыном, и решать, что делать дальше. *** - Что привело тебя ко мне, сын? – спросил папа после очередной тугой затяжки. Курил он красиво, вдумчиво и брутально, преисполняясь неким вселенским спокойствием и умиротворением. - Ты ведь позвал меня? - Я тебя не звал, Газ. Не звал и тогда, в Номе. Не звал и потом. Только сегодня ты не оставил мне выбора… наконец-то, - отец улыбнулся и снова уставился на скалы, полуостров и высокие волны. – И вот ты пришел, сам. Будто сама Судьба позвала тебя сюда. А Судьба в нашей жизни она, знаешь, играет большую роль. - Уж не думал, что ты фаталист, пап, - усмехнулся я. - Ох уж этот юношеский максимализм! – вздохнул отец. – Всё воспринимаешь на полную, а если делаешь, то радикально… а еще зубоскалишь, м-м-м! – занес кулак папа у меня над головой. Я, было, прикрыл глаза и дернулся, но только еще больше рассмеялся, потому как уже чувствовал - отец меня не ударит. – А в нашем мире нет ничего однозначного, сына. Нет и не может быть. Есть только путь, и он кривее, чем дорога в горах… И всё же почему ты пришел ко мне? Я растерялся. Отец задавал какой-то странный вопрос, ответ на который казался мне очевидным, но дать его я почему-то не решался. - Вот видишь, здесь уже и ты со своим максимализмом не можешь дать однозначного ответа. А его и нет. Ответ этот многогранен, как и весь этот мир, как и мы с тобой. А пока что ты молод и горяч, и ты будешь делать всё куда бездумнее, чем кажется. Главное – не наворотить делов за всё это время, чтобы не пришлось потом исправлять их годами. Отец сделал последнюю затяжку и отправил свой бычок в пепельницу. Он не стал кидать его в море, но почему – я не понимал. Я пока многого в нём не понимал. - Когда-нибудь и твои радикальные стремления развеются, и ты поймешь, что нельзя просто сделать, как отрезать, и быть точно правым. Тогда ты, быть может, сможешь простить меня, Газ. - Я не держу на тебя зла, отец, о чём ты!? - Когда-нибудь сам поймешь… А пока – пойдем. Еще много чего впереди, ведь день только еще зачинается…