Путь в чистые небеса

Всю справочную информацию можно найти в моей группе ВКонтакте: https://vk.com/club57630193 ©Бородавкин Илья Алексеевич, 2011. 18.10. Путь в чистые небеса Книга третья Глава 24 Ошибки дорого стоят или НКР-АК99739 1. - Хью… - первое, что произнесла Саба, было моё имя. Это так меня тронуло, но, увы, не придало мне сил. – Как ты? - Лучше всех, моя радость! – я присел у её каталки, взял руку подруги в свои ладони и, впервые за день, искренне улыбнулся. Я поцеловал её нежную ручку и встал рядом с Сабой, так и застыв в её тёплом взгляде. Мне нечего было сказать. Я боялся говорить, боялся, что опять мои слова, мои действия приведут к чему-то непоправимому. Но теперь я не был готов к потерям. Только не сейчас, только не снова… - Где мы? – спросила девушка, оглядывая белые стены подвала, в котором ещё недавно Пила прооперировал её страшные раны. - Далеко от всего, от чего ты бежала вчера, - сказал я, увильнув от ответов. Саба была достойна правды, но сегодня я не был готов предоставить её. Слишком рано для её неокрепшего сердца и моих неумелых речей. Как сказать ей, что всё из-за меня? Как объяснить, что я не хотел? Что в ту ночь просто всё пошло не по плану? Как оставить её рядом с собой после того, как посмел навести на неё оружие? - Что со мной? Почему я ничего не помню? – продолжала задавать мне вопросы подруга, вгоняя мне нож в самое сердце. Каждое её слово было таким приятным, ласкающим мой слух, ведь она вновь говорит со мной своим загадочным, и пускай чуть надломленным голосом. Но любой вопрос приводил меня в ужас, ведь я мог не найти на него ответа, или, чего хуже, ответить неверно. Ответить и вновь промахнуться мимо нашего счастья. - Видишь ли… - начал, было, я, но Саба меня перебила: - Мне снился страшный сон, - заговорила она совсем тихо. Слова ей еще давались с трудом, но она настойчиво продолжала: - Будто бы ты хотел застрелить меня. Но это же не правда, верно? И я не знал, что ответить. Мне было так тяжело принять это решение, придумать хоть что-то, что успокоит Сабу, но она даже сейчас такая сильная… А я перед ней, как ребенок, робок, застенчив и не могу найти оправданий. И тянуть было некогда… *** А я ведь знала, что это не сон. Я должна была услышать, что скажет Хью, но не понимала, зачем мне это. Может быть, чтобы узнать, соврёт ли он снова?! Хотя он уже сказал своё слово тем, что сделал. Только спас он меня или угробил - не знаю… Я просто спросила, чтобы спросить. Я хотела узнать, чтобы что-то услышать. Но я ничего не понимала. - Мне… так тяжело говорить об этом, - начал свой ответ златошерстный. Хьюго всё так же держал меня за руку, которая казалась мне чужой и неподъёмной, а потом он опустил голову, уставившись в пол, и мне всё стало ясно. – Когда я повёз тебя в тот чёртов лес, я не знал, что так будет. Вернее, я знал, что… ох… - Хью. Давай просто забудем всё это, хорошо? – предложила я, услыхав из его уст горькую правду. А он молодец, - он признался. Мой друг удивлённо взглянул на меня, но в этот момент я услышала шёпот дверей, и в белую, но тёмную комнату вошёл Кодиак. - Раз уж мой брат здесь, то, наверное, всё не так плохо, - попыталась я утешить Хьюго, хотя сама понимала, что ответы не заставят себя долго ждать. Но подробности откроются потом, а сейчас мне даже говорить было тяжело… - Господи… сестрёнка! – обнял меня Коди, и я почувствовала, как дрожат его руки. Я никогда не видела брата таким напуганным, и всё то, что происходило, должно было вгонять в панику и меня, но почему-то я не боялась. Я волновалась, но мне не было страшно. Я не боялась за боль, которая разрушительно била в мой левый висок и щёку. Я не боялась за то, что Хьюго не тот, кем себя выдаёт. Мало того, я не боялась той неизвестности, что повисла над прошлым и будущим, из-за которой я здесь оказалась. Я не знала, где я была, не могла утверждать, что мой мнимый брат вновь не сыграл свой стокгольмский сидром, и что Хьюго, которого я так сильно любила, мне вовсе не враг. Но в забвении, до моего пробуждения, я увидела нечто… И мне показалось, что я знала, что будет, и что я должна делать. И это меня успокаивало. - Мой милый братец, - обняла я Коди в ответ, но боль прожгла мне висок, и я схватилась за него, обнаружив там большую повязку. - Ох, Саба, ты в порядке? – отстранился Коди и начал виновато смотреть на меня, будто бы он натворил всё это. Я не ответила. Боль была сильной, и я так устала от разговоров, что каждое слово становилось тяжёлым. Казалось, меня выкачали всю. Взяли голову и приклеили к манекену, и я тщетно заставляла его шевелить своими пластиковыми руками и ногами, но это было так бесполезно… Всё кружилось и мелькало перед глазами, и даже белый потолок плясал в моем суженом взоре лезгинку, не поспевая за стенами и светом операционной лампы. И вправду, что со мной было? Я начинала вспоминать отголоски лесных происшествий, но боль прерывала все мои мысли и накатывала с новой силой. Очень скоро я перестала слышать оклики ребят и просто заснула, отчего-то почувствовав себя бестактной по отношению к их беспокойному вниманию. *** - Ох, она снова отрубилась, - расстроился Коди. - Саба просто спит, это куда лучше, - заметил я, хотя и не знал, его или себя успокаивал. – Она уже пришла в себя, так что всё скоро наладится… я думаю. Но Кодиак мне не ответил. Он продолжал ходить по подвалу и нервно перебирать пальцами, стараясь найти оправдание сегодняшней ночи. А его у нас не было. Знаю, Коди мог себя чем-то утешить, ведь он ещё легко отделался. Но не я. Я убил человека. Живого, настоящего, которого я знал. Но я защитил Сабу, которую всё еще могу потерять, и тогда её кровь тоже будет на моей совести. Разве для этого меня спасла Катрин, пусть и невольно отдав свою жизнь, защищая наши с ней интересы? Разве этого бы она хотела? Ответ очевиден. Я - убил. И мне нужно с этим жить, как и с памятью о Катрин за душой. И пускай я убил Мексиканца, имени которого я даже не знал, да и не смог бы откровенно назвать это двуногое существо «человеком», но… И что с того? Неужели я имел право так поступить? Каким бы аморальным и страшным не был этот опасный тип, мой поступок всё равно оказался ужаснее. Я не могу пожелать никому из врагов этого жуткого чувства вины. Оно пришло ко мне только сейчас, когда я начал отходить от шока и ужаса в спокойном подвале Пилы. И пускай страсти в нём только накалялись, а количество моих проблем на сегодня превышало годовые лимиты, с побегами и рывками, как мне казалось, пока было покончено. Оставалось лишь довести нас всех до «штаб-квартиры» и залечь на дно, решая насущную проблему с деньгами. А ведь всё из-за проклятых денег… бессердечных бумажек, влюбивших в себя миллионы. Как эгоистичный дрянной актёр, они продолжают набрасывать на себя образы мнимых благотворителей и спасателей. Но всё это давно от лукавого… Миллионы людей и подобных им погибли в погоне за наживой, а я ведь чуть было и сам не ступил на этот путь, заигравшись в стиловы игры. Кстати о Стиле… Нужно было позвонить ему. Не кому-то из его банды, а конкретно ему. Я уверен - всё не так просто, и поступок Мексиканца - лучшее тому подтверждение. Босс предупреждал нас на его счет, будто чувствовал… Ну не мог, не мог Стил отдать приказ убить Сабу! Я почему-то верил в это, и до последнего хотел надеяться, что не ошибаюсь. А ошибки - они так дорого сегодня стоят... 2. Колёса шуршали по влажному асфальту, но их почти не было слышно. Калтаг отдал бы многое, чтобы они с Ники ехали сейчас на шумной развалюхе, грохот которой отвлекал бы его от неловкой тишины и назойливых мыслей. Но нет. Гелентваген мчался по прямой сквозь черную пустошь, и от услышанного в доме у Гарри участникам экспедиции становилось не по себе. Гарри, конечно же, не сказал им правды. Он уверил Калта и Ники в том, что не знает, куда отправились Хьюго, Саба и Коди, и что не в курсе, что случилось на месте и почему Саба ранена. Гарри скрывал подробности, не зная, можно ли доверять этим двоим, и сказал лишь, что Хьюго встретился с Мексиканцем и назвал примерное место встречи. Впрочем, ребята не верили ему до конца, однако Калтагу всё это особенно не понравилось. Его сын явно был замешан по полной, раз дело дошло до игры с участием Мексиканца. Этот парень славился на весь штат своей репутацией, но Гарри заверил, что самого наёмника на месте он не видел… Что это могло значить, раз Саба была ранена, и Хьюго увез её в неизвестном направлении? Неужели произошло нечто… непоправимое? Этого Калтаг больше всего и боялся. Он окончательно убедился в том, где «работает» его сын, понял, что это стало известно его другу, но при всех таких разносторонних чувствах больше всего переживал, конечно же, за сына. Неужели он… убил Мексиканца? Разум Калтага говорил, что сын вряд ли осмелился бы это сделать, а если бы и захотел, то не факт, что смог бы реализовать задуманное. Хьюго был куда добрее и мягче, чем Калтаг, закалённый походами, перестрелками и поножовщиной. Парень не должен был так поступить. Не мог. А значит надо было только поехать и убедиться в этом. Поэтому Калтаг крайне волновался и ждал прибытия на место. А Ники тем временем уже понял, где всё это время работал сын его друга, но обсуждать это он не хотел. Конечно, он был удивлён, конечно, это выглядело любопытным, но... Ники не хотел давить на больное. Он вообще старался беречь друзей, хотя со стороны пёс мог показаться грубым и неотёсанным. Может, с незнакомцами он и был таким, привыкнув с юности видеть во всех врагов, но в дружеском обществе он раскрывал свою глубокую и проницательную натуру. И потому давить на нервы Калтагу он счёл совсем неуместным. А Калтаг же знал это, знал, что Ники всё понимает, но молчал, не говорил ни слова. Ему было стыдно перед товарищами. Ребята наверняка сочтут, что Калт знал, на кого работает Хью, но скрывал это ото всех. А сам златошёрстный не хотел признавать, что для него тайна Хьюго стала открытием. И пускай он только предполагал, что Хью работает на Стила, но он не проверил и не удостоверился, хотя и пытался. И, тем не менее, он здесь, едет на поиски своего сына и раненой дочери близкого друга, в пропаже которых он обвинял и себя тоже. Кто только не винил себя во всём этой ночью... Однако Калтаг понимал, что будет лучше самому решиться на разговор с другом. Он чувствовал себя виноватым. Должное и неизбежное снова подступало к его горлу, как бывало и раньше, и от него некуда было бежать. Вокруг только пустынная Аляска и железная камера джипа, в которой он был запечатан, как в гробу. Нужно было начать разговор, однако барьер совести сдерживал Калтага и внушал ему страх перед будущим диалогом... или монологом, тут уж как знать, захочет ли Ники с ним говорить! И всё, что он смог выдавить из себя: - Ох-х... да-а-а... - произнёс Калтаг, выдохнув в боковое стекло, отчего то запотело. - Да... - согласился Ники, нервно взглянув в зеркало заднего вида, будто бы кто-то на этой пустынной дороге мог ехать следом. - Думаешь, я знал об этом? Что Хьюго работает на Стила? - спросил Калт своего друга, но тот промолчал. - А вот я и сам не знаю. Только кто мне поверит! - недовольно повернулся на пассажирском сидении Калтаг в сторону Ники, и, глядя то на его угрюмое лицо, то на дорогу, продолжил: - Я не знал этого, честное слово тебе говорю. Я понимал лишь одно - что-то тут было нечисто. Мы заподозрили это тогда, когда у Хьюго стали появляться какие-то секреты, пропущенные отпуска и... какая-то отстранённость от нас со Сью, что ли. Я пытался говорить с ним, копать, через Смита и прочих... Ох... Я ужасный отец... - Не делай поспешных выводов, - совершенно спокойно попросил Ники. На эмоциях Калтаг хотел было что-то ответить, но Ники просто добавил: - Вспомни себя двадцать лет назад. Вспомни, Калт. Легко ли нам приходилось? Как мы доставали свои первые деньги? В какие передряги встревали? Разве ты можешь винить своего сына в том же, через что прошёл сам? Но Калтаг передумал отвечать. Он сложил руки на груди и уставил свой взор себе под ноги, слушая друга. - А помнишь старину Барлоу? - улыбнулся Ники. - Как мы пахали на него за каждый грёбаный цент? - Хм, - усмехнулся Калтаг. - Помню... - А казино? А то, как мы драпали от копов на катере твоего тестя? - А-ха-ха! Помню! - улыбнулся златошёрстный. - Да даже вспомни Стила, и то, каким он был двадцать лет назад. - Таким же, как мы-ы... - протянул Калт и грустно вздохнул. - Может, он вовсе не тот, кем мы все его теперь считаем. Как знать, может, он одумался? - спросил Ники у друга. - Ведь со всяким бывает, - оступился однажды... Мы ж с ним были не разлей вода, росли вместе, выручали друг друга, и ссорились, конечно же, тоже. Но разве мы с тобой не собачились? - У меня до сих пор челюсть выскакивает, как ты мне тогда по роже заехал... - недовольно пробубнил Калтаг, хотя сам улыбался. - Хе-х, да! Сколько нам тогда было, шестнадцать!? Калтаг одобрительно кивнул в ответ, мол: "Где-то так". - Как раз таки Стил нас тогда и разнимал... Господи, пробегали всю молодость по дворам и забегаловкам, но зато сколько воспоминаний осталось! Светлых! Даже о том, когда нам бывало совсем не смешно... - Неужели мы уже так постарели, Ник? - с грустью задал вопрос Калтаг. - Теперь наши дети не дают нам стареть, дружище, - улыбнулся ему Ники, хотя он так редко улыбался. Видимо, воспоминания возбудили в нём что-то неунывающее и юное. – И, тем не менее, это прибавляет мне седых волос на голове. - Не смотри на то, что было раньше. Быть может, у нас бывало и хуже, но нам нечего было терять... - Это уж точно, друже... Это уж точно... Наверное, именно поэтому звонить Дженне и рассказывать о происходящем Ники и Калтаг не стали, ведь информация была еще не проверена, да и нервировать мать раньше времени не стоило. Она ведь так же, как и Калтаг, волнуется за своё чадо и ждет, когда оно явится домой. Так зачем её расстраивать раньше времени, глядишь, они всех привезут обратно в Ном, целыми, невредимыми, и все опять будут счастливы. Главное угнаться теперь за уехавшим счастьем… Чёрный мерседес мчался по дороге, что вела в неизвестность. Ники и Калтагу еще предстояло выяснить, куда отправились Саба, Коди и Хьюго, что произошло там на самом деле и как решить неизвестные проблемы. Всё это очень нагнетало. Наверное, поэтому мужчин снова обуяли печаль и тревога за детей, которые были так далеко от их помощи. Даже воспоминания не помогли им отвлечься, ведь самое дорогое, что было у их дружной команды, оказалось в опасности, о которой никто не мог даже догадываться... 3. Прошло несколько часов с момента операции. Светало. Холодная беспокойная ночь превратилась в тихий утренний заморозок. Воздух на улице казался тяжелым, а белая замерзшая роса аж скрипела под моими ботинками. Но всё это было ничто. Всё пройдет, всё отступит под могучим и томным рассветом. Он поднимался величественно и медленно, сперва слабо-синим, потом розовым и, наконец, оранжевым цветом. Еще немного, и скоро появятся первые лучики солнца. Сейчас бы оказаться где-то в горах, как когда-то мы с папой на охоте, и смотреть на это всё свысока, будто бы и сам являешься частью чьего-то замысла в этом мире. И кажется, что ты крайне мал перед могучей природой вокруг, но так для чего-то ей нужен, что она готова одарить тебя своей красотой и этими первыми лучами… Но сейчас всё было иначе. Я нервно курил, вот уже в сотый раз за эту пакостную ночь, и смотрел на рассвет над большим железным забором. Кругом лишь дома и заборы и ничего, что делает тебя нужным. Только сырость, холодные камни и мерзкие люди. Ничего, что может пробудить в душе добрые чувства. Из них оставалась только надежда. - Она проснулась, - донесся тихий мужской голос сквозь открытую форточку. Нервно сплюнув, я затушил очередной бычок о крышку консервной банки и вновь отправился в омерзительный, но спасительный дом. Я послал Коди проследить, всё ли нормально с машиной Джонатана, а сам планировал готовить Сабу к последнему рывку перед долгожданным отдыхом. Благо, что она проснулась. Снова двери, лестница вниз, белые стены… будто бы опять меня сюда заносит Стил, будто бы вновь я влетаю в подвал вместе с Сабой. Этот скверный дом не отпускал меня, и я мечтал побыстрее его покинуть. Оставалось только надеяться, что скоро это случится. Я отворил двери в комнату, где лежала Саба. В самом подвале было прохладно и зябко, однако в послеоперационной стояли обогреватели, и они создавали комфортную температуру для пациента. Стоит отдать должное, Пила делал своё дело качественно и дорого. И даже сейчас, когда он уехал домой, медсестра продолжала хлопотать над Сабой. А Саба… Она будто бы проснулась ранним утром, глядя в окно и наслаждаясь крепким горячим кофе. Девушка выглядела немного отекшей, заспанной и усталой, но мне казалось, что Саба была какой-то искренней и настоящей. Она беседовала с белокурой женщиной, которая так меня сегодня выручила. И хоть медсестра была человеком, между нею и Сабой не было никаких барьеров. И это сейчас, когда для людей, порой, строят свои больницы, а для нас – свои. Но, несмотря на это, сестра выглядела толерантной. По ней видно, что она ничего не имела против нашей расы. Уж не знаю, так ли это было в общении, но в работе – несомненно. Медсестра меняла Сабе капельницу, продолжала улыбаться моей подруге, и я видел, сколь искренне она была рада её возвращению в строй. А я был рад всему этому, ведь Саба моя улыбалась в ответ. Её улыбка была едва заметной, но такой умиротворённой, что я и сам успокоился, увидев всё это. И на мгновение мне даже показалось, что весь этот ад закончился. Женщина обернулась, заприметив меня на входе. Её кудри слегка подпрыгнули, веснушки на её молодом лице украдкой мне подмигнули и она, будто всё осознав, молча вышла, оставив нас с Сабой вдвоём. Вот и всё, я опять как сопливый подросток, стою перед девушкой, которая мне нравится, и не знаю, что ей сказать. А как можно найти столько слов, чтобы объяснить всё то, что я чувствую… - Так и будешь стоять на пороге? – спросила Саба всё тем же, слегка севшим голосом. Он ещё не реабилитировался после её криков в лесу. Я молча прошёл вперед к табурету, что стоял возле её каталки. Я вальяжно приземлился на него, будто оттягивая время неизбежного наказания. Всё во мне зажглось пламенем чувств, которое уже так поугасло за минувшую ночь, что от него осталась лишь одинокая свеча. Но я продолжал чувствовать боль, любовь, радость, тревогу, досаду, тоску и отчаяние. Все чувства смешались во мне, а голова наоборот очистилась от мыслей, и я поплыл, не в силах ответить, и тупо глядел на того, кто мне дорог. Всем сердцем, всем взглядом я наслаждался каждой секундой, что видел живую и почти здоровую Сабу. Такую милую, такую красивую, но какую-то другую. И от этого не менее любимую. - Не молчи, - потребовала Саба, но так спокойно, будто прочитала отрывок из книги. - Мне нечего сказать, - признался я. – Прости. - … Ладно, - произнесла она так же тихо после некоторой паузы. Я не знал, прощает ли она мне все мои грехи, или только моё молчание, и оттого впал в ещё большую растерянность. - Что бы ни было, Саба… я люблю тебя, - признался я. – Ты всё, ради чего я хочу жить. Или умереть. - Не надо, - попросила меня Саба и я замолчал. Я снова боялся сказать не тех слов, и молчание стало совсем неловким. Не надо говорить всего этого? Не надо умирать? Я не понимал, и оттого мне становилось дико, будто я вижу эту девушку в первый раз и не знаю, что у нее на уме. Впрочем, Саба всегда была такой. – Не надо умирать. Хватит смертей на сегодня, - добавила она, видя мою растерянность. - Более чем, - согласился я. - Сейчас Коди подгонит машину, и мы уедем отсюда. Навсегда из этого проклятого города… - и в кармане моих штанов, как по моему велению, зазвонил телефон. - А вот и твой брат звонит! – обрадовался я Кодиаку как своему спасителю. – Алло! - Хьюго! – шепнул мне в трубку Коди. – У нас проблемы… 4. Ники и Калтаг уехали, и след простыл, а мы с Дакотой остались посреди лужайки перед домом. На нас в шесть глаз смотрели тётя Сьюзен, тётя Сара и мама. Каждая застыла, будто на картине, и взгляды их были разными, что ещё больше сбивало меня с толку. Тётя Сьюз была разочарована и взволнована. Её муж снова замешан в этом запутанном деле и опять он уехал, заставляя её ждать и волноваться. Кто знает, может быть он сказал ей, что их сын тоже в опасности… Надеюсь, что нет. Тётя Сара же, напротив, была угрюма и целеустремлённа. Она выглядела бодрой, несмотря на бессонную ночь, однако лишилась своего повседневного позитива. Очевидно – настроение у неё было испорчено. А мать… мама вообще не обращала ни на кого внимания. Казалось, что ей уже просто-напросто всё безразлично. Не знаю, толи усталость, толи события её так доконали, но это заставило меня поволноваться вновь… Ох… Мамочка… А ещё мы тут со своими проблемами… И как после всего, что она пережила, после того, что я здесь устроил, мне вообще посмотреть ей в глаза? Дакота вон и тот сам не свой, ну а я… Я не мог решиться на этот разговор. - Доброй ночи! – разорвал зловещую тишину Дакота и приодел на себя слегка глуповатую улыбку. Он явно планировал вновь всё свезти на «ха-ха». - Уже утро – поправила его Сара и сложила руки на груди, приняв грозный и серьёзный вид. – Вы где были, молодежь? - Да тут недалеко, - попробовал отшутиться брат, но у него не вышло. Сара тут же поняла, что с этим парнем каши не сваришь, и перешла в интенсивное наступление: - Динго, что происходит? – спросила тётя Сара у меня как у самого «адекватного». А что я мог ей сказать? Она только зря надеялась, я ведь вообще не мог говорить. Но меня, к моему удивлению, спасла мама: - Потом. Всё потом. Давайте ложиться спать. - Надо загнать машину в гараж, - робко предложил Дакота, на что миссис Сара резко отреагировала: - Да пускай она стоит колом, эта ваша машина! Идите вы в дом уже, бог с ней! Но Дакота был упрям и я, увидев в нём сильного предводителя, отправился к гаражу, ведомый братом. Он и впрямь показался мне эталоном выдержки и упрямства, ведь теперь я никак не мог превзойти его. Я онемел и не мог покорить даже слов, вновь упрятавшись в панцирь из страхов и слабостей. Ненавижу… Ненавижу свой мерзкий характер! Дакота не испытывал всего того, что чувствовал я в эту минуту. Он не сгорал перед взглядом мамы, не испытывал стыд за свой длинный язык и «предательство» своих идей, которые я лично предал. Я продал правду в себе и выменял её на прямоту мимолётных ошибочных дум, из-за которых теперь я не в силах спрятать свой пристыженный взгляд. Дакота не понимает меня, а впрочем, пускай так и будет. Не пожелаю же я своему брату такого несчастья. Мать и женщины вошли в дом, а мы загнали автомобиль. Закрыв дверь, я тут же услышал спокойное: «Пронесло!». Оно разлилось по гаражу эхом, и я поддержал его у себя в голове добрым словом. - Пока - да, - только и смог вымолвить я. - Да, на завтра разнос по полной программе! – ухмыльнулся брат, выскакивая из кабриолета. – Но мы уже будем готовы, верно я говорю? - Угу, - ответил я односложно, ведь иных слов у меня не было. - Скучный ты, братец, - расстроился Дакота и направился к выходу. - Зато ты у нас очень весёлый! – не смог удержаться я и съерничал. - И что мне теперь, - ходить плакать, как ты?! – задал вопрос Дакота, преграждая мне выход из гаража. - Помолчать, - ответил я первое, что пришло мне в голову. – Для начала – просто помолчать. - Не буду. Жизнь – она слишком короткая, чтобы молчать и плакать. Надо де-е-ействовать, братец! – будто прочел мне нравоучение Дакота, но в словах его была философская истина. – Так что давай, заводи там свою шарманку, - изобразил брат трубку телефона и указал наверх, в наши комнаты. – Будем бандитов слушать. Меня будто бы осенило. Брат подарил мне надежду. А я ведь и вовсе забыл про устройство! - А с мамой что будем делать? – робко спросил я, будто надеясь, что брат даст мне ещё один лёгкий ответ на важнейший вопрос в моей жизни. - Как и со всем другим – ждать, - заявил Дакота и пропустил меня к выходу. – Ждать в нашем случае – тоже действовать. Так что давай, шевели батонами, а там уж подождём да посмотрим, у кого тут ещё кишка тонка против Балто перечить! 5. - Ох, что на этот раз, Коди? – ответил я уныло. Уже не было сил волноваться и переживать. Я был выжат до капли. Коди промолчал. Я слышал его неровное дыхание, он явно быстро и тихо передвигался куда-то. - Коди? – повторил я неуверенно. - Хух, в общем, машину пасут какие-то мордовороты. Я не знаю, кто это, я не стал подходить и светиться. - Всё правильно сделал, молодец, - ответил я, однако понял, что дела совсем плохи. - И что нам теперь делать? Как нам вернуться домой? - Ох… проклятье, - дал я исчерпывающий ответ Коди и закусил губу в неведении. - Может, уедем отсюда на автобусе? - Автобус – хорошее решение… - начал, было, я, но меня перебила вошедшая в комнату медсестра. - Какой автобус, вы что! Сабе нужен полный покой, ей нельзя ходить! - Тогда такси? – вдруг оживился в телефоне Коди. - Такси нельзя, - отрезал я. - Почему? – не понял Кодиак. - Просто… нельзя, - заверил его я. - Саба не может в таком состоянии покидать город! – наотрез заступалась медсестра за девушку. – Тем более Винсент, он… - Знаю, - ответил я ей. – Он не одобрит. - И что тогда? – послышалось из трубки. - Есть одна идейка… - Я отвезу вас, если нужно, - предложила медсестра. - Мы будем Вам очень признательны, - ответил я и улыбнулся. Да, точно, придумал! Теперь всё должно быть хорошо. - А теперь иди к парку, - ответил я уже в трубку. – Ты ведь проезжал его, помнишь? Там увидишь дом напротив главного входа. И проследи, чтобы тебе не сели на хвост, ясно? - Само собой, - успокоил меня Кодиак. – Но что нам теперь делать? - Разберемся, - отчеканил я и положил трубку. Только бы моя любимая Саба выдержала нашу дорогу. И хотя я не имел права просить её терпеть снова, но другого выхода я откровенно не видел. 6. Мы с Дакотой разбежались по своим комнатам и приготовились ко сну. Только всё это было для вида. Мы лишь подождали, пока мама и тётя Сьюзен улягутся спать. Несмотря на то, что произошло, миссис Сьюз была с дороги и очень устала, а мама устала вдвойне, так что они разбрелись по своим комнатам и быстро вырубились. Только тётя Сара никак не могла найти себе места. Оставшись «дежурить на телефонах», она навела порядок на кухне, успела посмотреть телевизор и в итоге заснула около семи утра под какую-то мелодраму. А тем временем мы с Дакотой уже строили «грандиозные» планы у меня в комнате. Я сидел на стуле перед моей самодельной рацией, а Дакота стоял у меня за спиной, облокотившись на спинку стула и постоянно мешая мне подготавливать аппарат к работе. - Послушай, а эта штука точно не взорвётся? – спросил брат, глядя на старый запылившийся ящик, который я вытянул из чердака и превратил в месиво из проводов, антенн и переключателя частот. - Не каркай. Но на всякий случай, первым оставлю дежурить тебя, - попытался я подколоть Дакоту. - Вот уж спасибо, братец, услужил. А я с ним в детстве машинку собирал, от старшеклассников прикрывал… - Ладно-ладно, - заставил я Дакоту замять это дело. – Вот, смотри! – показал я брату листок с расписанием рабочих смен моего друга. – Это – часы работы Артура. - Это тот додик, что на телевышке работает? - Да, - ответил я и почувствовал себя неприятно. Как-никак, Артурчик мне помогал и был моим знакомым. - Тот, у которого родители пьянствуют? - Да, он, - ещё раз повторил я. - У которого друзья такие же додики, да? А, Динго? – подколол меня брат, но мне было сейчас не до шуток. - Так я не понял, ты будешь слушать меня, или нет? – чуть было не прикрикнул я на брата. - Всё. Молчу! – помахал он руками и вновь облокотился на спинку стула, на котором я сидел. - Так вот, когда Артур работает – он тут же звонит мне, если видит движение на их частоте. - Откуда ты её взял? - Запомнил, Дакота! – гаркнул я на брата. Он меня очень раздражал после такого жуткого дня. - Ах ты ж жук! Жук и жулик! - Ох, Господи, дай мне сил! – не наигранно, а искренне выдохнул я и, потерев уже слипающиеся от усталости глаза, продолжил: - Когда Артур, который додик, у которого родители пьют и с которым я дружу, заканчивает смену, в эфир вступаем мы. Когда он на работе – он сообщает нам об их переговорах, мы включаем рацию и слушаем. Всё понял? - Понял, - уже как-то по серьёзному ответил Дакота. - То-то же! Так вот теперь смотри, мы как раз должны выйти на связь через двадцать минут, когда Артур уйдет с работы, - пояснил я, указывая ручкой на листочек с расписанием. - Всё, что тебе нужно – это нажать вот эту кнопку…, - показал я. - …и слушать, что происходит в эфире. Крутить, ломать, двигать здесь ничего не нужно, всё уже настроено и покамест хоть как-то работает. Это уже дорогого стоит, так что не поломай. А теперь, раз уж ты такой активный до шуток, начинай дежурить, а я буду спать. Я встал со стула и рухнул на диван прямо в одежде. Отвернувшись к стенке, я, было, уже приготовился выслушать сотню отговорок от брата, мол, почему он должен дежурить первым, но Дакота отчего-то промолчал. И я был благодарен брату, ведь он, похоже, перестал быть эгоистом и понял, что мне оно было нужнее. 7. Белая небольшая машинка завелась в гараже большого коттеджа. Как я уже сказал, Пила давно уехал спать в свой блестящий от роскоши дом, а мы с Дворецким и медсестрой отпаивали Сабу лекарствами и говорили о всяческих мелочах. С отъездом Винсента в доме сразу воцарилась благодушная и гостеприимная обстановка. Что медсестра, что Дворецкий, как я замечал, были очень хорошими людьми. С ними становилось как-то спокойнее. Своим вниманием они утешали меня и как-то понижали уровень общего беспокойства. Не знаю, быть может, это была банальная усталость, но я стал умиротворённым и пассивным с первыми лучами солнца. Несмотря на требование медсестры оставить девушку в лежачем положении, Саба и сама не соглашалась с ней и пошла на своих двоих к машине. «Я вам что, старая бабка?! Нет уж! Пока я могу – я буду ходить!» - заявила мне подруга. Это было больше на неё похоже, однако мы с медсестрой всё равно вели её под руки. Как оказалось, ходить Сабе было не так уж и просто, поэтому на нашу подстраховку она быстро согласилась. Когда мы отвели Сабу в машину, солнце уже светило вовсю. Зачирикали редкие птицы в соседнем саду, зашумели машины по трассе, а мне наоборот хотелось тишины и покоя. Роса оттаяла, и колеса оставляли мокрые следы на траве у красного особняка. Дворецкий остался в нём, а я, Саба и добродушная женщина поехали в сторону городского парка. Саба была будто здоровой. Она смотрела в окно на незнакомый ей город, отрешенно и безучастно, как и всегда. Её спокойствие вселяло в меня надежду и уверенность. И только однажды, повернувшись, она заприметила, что я держу что-то за пазухой. Да, она поняла, что это пистолет, и посмотрела на меня удивленно. Я тоскливо ответил ей уставшим взглядом, и она, выразив своё безразличие, снова отвернулась к окну. И попробуй скажи, что она чувствует в эту минуту. Как смотрит на тебя. Неужели это её согласие? Понимание, что я хочу владеть ситуацией, что бы ни случилось. Или она отчаянно принимает мою новую для неё натуру, считая меня жестоким убийцей, и уже не хочет удивляться моим беспринципным делам. Как знать, как понять, но главное - что же мне с этим делать? Но я не мог иначе. Я должен быть во всеоружии. Кто знает, вдруг эта медсестричка не та, за кого себя выдает. Один поворот, и мы уже едем по другой улице, где нас поджидают её дружки. Только раз отвернулся, и вот на тебя уже смотрит ствол пистолета. Как знать. Впрочем, и везти её на место нашей остановки я не собирался. Пускай думает так, как мне надо. Лучше казаться наивным дураком, чем стать им, когда тебя облапошат. И такое вранье не вызывало у меня зазрения совести. Только волнение за качество его исполнения. Жаль, что Саба не может читать моих мыслей. Она бы точно сказал мне, что это неправильно. И я бы этому очень обрадовался. Поворот за поворотом светофоры и дворы приближали нас к парку на другом конце города. Женщина рассказывала нам с Сабой, как продолжать лечение, как накладывать повязки и следить за швами. Но мы не хотели слушать. Саба, как мне казалось, вообще абстрагировалась от всего, кроме своего окна, а я пытался сосредоточиться на словах медсестры и остаться внимательным. Не получалось. То и дело я терял концентрацию то на одном, то на другом. Бессонная ночь явно давала о себе знать. Однако путь наш не занял и пятнадцати минут. Белый автомобиль остановился у дома напротив парка. Мы вывалились из машины, еле передвигая ногами, но тут же откуда-то подскочил Коди и помог сестре остаться в строю. Саба не падала, но была слаба, и брат аккуратно придерживал её, будто боясь сломать в ней что-то. Не знаю, действительно ли было так опасно топать Сабе своим ходом, но морально уж точно её нельзя было сломать. - Спасибо большое! – поблагодарила Саба водителя умирающим голосом. - Пожалуйста. Выздоравливай! - Спасибо, - добавил от себя Коди. - Пойдем, - будто нарочно позвал я и направился в сторону подъезда. Однако белый миниатюрный автомобиль совсем нехотя поехал вглубь города, но когда он всё-таки скрылся за поворотом, я остановился. - Так, не разгоняйтесь. Мы идем в другую сторону. - Но как?! Ты ведь слышал, что сказала сестра, - запричитал Кодиак. - Знаю, но другого варианта у нас нет. Если мы хотим спать спокойно, то нужно идти. Давай, Саба, я возьму тебя на руки. - Не стоит, - отмахнулась подруга. – Раз уж на то пошло, так мы привлечем больше внимания. Я уж лучше сама. - Дом на другой стороне парка, ты справишься? – неуверенно спросил я. Саба посмотрела вперед, слегка прищурившись в ответ бьющему в глаза солнцу, и подытожила: - Справлюсь. Только пойдемте уже. И мы двинулись прямо сквозь желтую каменную арку и ворота маленького лесного уголка. Асфальтовые дорожки углубляли нас в зелёную тишину просыпающегося парка. Мы шли очень медленно, и если бы не ситуация и Коди, то прогулка могла бы быть романтичной и ненавязчивой. А сейчас всё было так неправильно и неестественно… Да, пускай люди и антропоморфы уже вышли на утреннюю пробежку, пускай какая-то парочка уже вальяжно шагала по дорожкам с коляской, но они не казались… реальными. Будто всё это фото из прошлого, которое засело в моей голове и не отпускает. В настоящем же оставались только боль и отчаяние, которые ранили мою душу при каждом взгляде на Сабу. Белая, уже промокшая от крови повязка, шла у нее перед ухом. Оно было зафиксировано специальным протезом, под которым лежал тампон, пропитанный красным. В остальном же Саба была неприметной. Только майки у всей нашей троицы разукрасились кровью, но были тщательно замаскированы под верхней одеждой. Хорошо, что когда Пила уехал, хотя бы её нам позволил отмыть Дворецкий. Жаль лишь, что мне не отмыть свою совесть… Я смотрел на подругу и думал о том, что случилось. Картинки воспоминаний обжигали меня болью, сменяя друг друга в моей голове, и страшные образы устойчиво повисали передо мной. Мексиканец, его изуродованный труп… и Саба… Такая сильная, но беззащитная. Такая… любимая всем сердцем. Я нанес ей ужасную боль, причинил столько страданий… Испортил ей жизнь, той, которую люблю. А она идет сейчас передо мной и будто бы ничего не случилось. И от этого мне было страшно. Я совершенно не знал, что мне делать. А Саба, как ни в чем не бывало, шла под руку со своим братом. В их неловкой походке была гармония летнего утра: немного суетливая, но уверенная. И хотя Саба шла без запинки, было видно, что каждый шаг тяжело ей дается. Я же плёлся следом за ними, озираясь по сторонам и слушая тишину летнего утра. Я не смел её нарушать, я всё думал, осматривался и боялся. На что я ещё был горазд? Разве что на судорожные попытки все исправить. *** Шаг, шаг, ещё шаг. Каждый из них требовал моей концентрации. Я так и шла, опираясь на руку брата, сосредоточившись на каждом шаге. Мне не было больно, лишь неприятно. Казалось, будто бы каждый удар каблука об асфальт отдает мне в рану и голову. Но я шла и пойду дальше. Только нужно сделать перерыв… И, как будто бы по моему велению и хотению, после поворота показался пруд с красивым мостом через него. То, что нужно, чтобы остановиться и передохнуть. Всё вокруг уже проснулось. Деревья шумели под лёгким дуновением ветра, но и он не мог заглушить чудесного пения птиц. Они пели, пусть и не по-весеннему, но громко и разборчиво, будто бы пытаясь достучаться до моего сердца. А оно не хотело слышать, билось – и то ладно. В каждом шаге отражалась моя жизнь. Новый удар каблуком – удар в самое сердце от близких. С каждым шагом вспоминалось что-то плохое, что было со мной. Я вспомнила, как была подростком. Как мама не пускала меня в город к моим одноклассникам. А я, в знак протеста, обесцветила волосы, покрасила челку в синий и выслушала целую стопку лестных изречений от мисс-правильной Джи. Ох, мама… Сколько крови я у тебя попила. Так много нервов мы друг другу истрепали, но ты была права. Я связалась не с той компанией, прогуливала школу и твои уроки разумности, которые ты так настойчиво мне давала. А я всё портила. Всё было напрасно до этого момента, пока я сама всё не осознала, пока не вляпалась… Ох… мама… Что бы со мной было, если бы ты сдалась? Если бы не продолжала меня уберегать от сурового и беспощадного общества? Наверное, меня бы нашли в каком-нибудь притоне, на игле, задохнувшуюся в своей собственной рвоте… Как тех, с кем я могла бы пойти, но не пошла. Ради тебя. После долгих истерик, ценой ненависти к тебе. А она была не поддельная, и когда я приходила в ярость, я глупо проклинала тебя и твои нравоучения. Но ты спасла меня, мам, всё же спасла. Только я осталась бунтаркой. Вся моя жизнь – протест, без которого я не могла жить раньше, продолжая ругаться с тобой изо дня в день. Мама… Сколько ночей, проплаканных в подушку, сколько разрушенных планов на светлое будущее… Ты рушила их, потому что ты знала, как оно будет на самом деле. А я всё крепче ненавидела твои советы, постоянно искала себя и всё чаще надеялась, что отыскала. И тогда я вновь бунтовала, восставая супротив твоей воли и опыта, которого мне так не хватало в то время. Я не слушала тебя, хоть ты и оказывалась права. Я не готова была принять своё поражение, отступить и признать твою правоту. И поэтому я оказалась здесь, на перепутье, между светлым и тёмным. Хьюго появился в моей жизни нежданно. Он был таким хорошим, терпеливым, отзывчивым, таким, какого ты мечтала, чтобы я отыскала. Но за его душой повисло нечто, от которого ты всегда меня отгораживала. И в этот раз твоя оборона рассыпалась. Ты звала меня одуматься, даже не зная его, будто чувствовала что-то неладное. Но сколько я могла сдерживать свою натуру? Если моя бабушка и верно волчица, то от её крови мне достался характер. Нет, я не думаю, что волки так скверно ведут себя, как и я. Но они точно любят свободу. Не поэтому ли они живут лесными общинами? Сторонятся людей, городов и общественных нравоучений? Им нужны свои порядки, как и мне. Я живу, зная общество, и не в силах противостоять его гнёту, но у меня есть голова на плечах. И появилась она только благодаря тебе, мам. Но любовь к Хьюго вскружила мне эту голову. Я полюбила его и не верила, что всё может быть так хорошо. Не верила, посмотрев на всё то, от чего ты меня сторонила, мама… Но всё вышло, как вышло. Как есть. И что теперь можно сделать, когда тебя нету рядом со мною, мам. Нет твоего совета, нет опоры и выдержки, с которой ты могла бы за меня постоять, даже если в борьбе со мною самой. Но не случись всего этого, я бы и дальше продолжала сопротивляться тебе, закатывать истерики и убегать к своим мнимым друзьям, которые тащат меня в бездну. Но я туда не хочу. Там темно и сыро, и нет тебя, мам. И сейчас, стоя на краю этой бездны, я должна принимать свои решения, чтобы не сорваться вниз и устоять. Теперь мне придется все вопросы решать самой. Посмотрим, чему ты меня научила, ведь я была самой плохой ученицей… А тем временем мы томно поднимались на мост. Пруд под нами расстилался чёрным ковром, в котором отражались пестрые деревья. Часть из них уже сменили своё оперение на жёлтую краску, и листья рябили по берегам в лёгком утреннем ветре. Его дуновение почувствовалось только на самой вершине моста, где я и остановилась передохнуть. Силы меня покидали, а я ведь ничего и не сделала. Только думала о чём-то плохом и серьёзном, не давая брату и Хью до меня достучаться. Они пытались меня разговорить и утешить. Хм, будто бы я сама прибежала к ним плакаться в грудь. Но мои спутники ничем не могли бы помочь, разве что только мама смогла бы найти сейчас нужное слово. Но мамы здесь не было. Был только ветер, пруд и три гордых лебедя, что выплыли из поворота. Две белые грациозные птицы плыли рядом, почти не нарушая водной глади. Они так вальяжно скользили по воде, что казалось, что это не вода, а студень, готовый вот-вот замерзнуть. За парочкой лебедей плыл огромный черный лебедь, ещё более красивый и величественный. Чёрный, такой редкий, вроде как необычный, но так и не нашедший себе пару. Ничего не добившийся, будто я в своей жизни… Мне казалось, что взгляд его наполнен какой-то трагической грустью, с который он плыл по следам новой пары. Его судьба в этот год была предрешена, он был оттеснён естественным отбором. И мне казалось, что я знаю, кто из нашей троицы походил на эту чёрную птицу… Ведь я такая же как этот лебедь – странная, бросающаяся в глаза, плывущая со всеми, но до ужаса одинокая. И даже Хьюго в этом мне не поможет… Не хочу о нём думать. Не хочу ничего знать, не хочу! Я желаю только добраться до места поскорей, а все вопросы мы решим потом, когда на то будет время. Да, время… Я очень много времени потратила на то, чтобы осознать свои ошибки. Я украла сотни часов у мамы и папы на их советы и бессонные ночи. На слёзы из-за меня, которые мама украдкой скрывала в подушку. И теперь я нашла цену времени, которое убегает так скоро, оставляя за собою забвение. Забвение наступает, но что-то всё-таки остаётся… 8. Гарри не мог найти себе места. День выдался для него долгим и утомительным, мало того – и нервным. Сначала Мексиканец этот, потом дети Балто и его дружки… Перед Ники и Калтагом Гарри завирался как мог, и псы это видели, но, очевидно, понимали и самого Гарри, который просто не знал, что им сказать. Он не смел доверять им, ведь каждое лишнее слово могло стоить мужчине жизни. Не чужие, так свои открутят ему голову и бросят её в океан, на корм рыбам. Впрочем, теперь, когда все разбежались по своим делам и домам, у Гарри появилась возможность поискать улики. На это ушло много времени. Особенно долго Гарри провозился с телефоном убийцы в попытках обойти защиту и пароли. И если каракули в блокноте Мексиканца и непонятные номера телефонов на салфетках сперва не давали какой-то конкретики, то найденная в куртке латиноамериканца карта с отметками и номер предполагаемого заказчика в телефонной книжке взломанного телефона уже чётко выводили на нужного человека. На давно предполагаемого человека. А это значило только одно – его банда не найдет себе алиби, если предъявить им эти доказательства. Гарри вышел на Режиссера. Это была не во многом его заслуга, но он первый получил подтверждение версиям босса и поэтому был готов сообщить о них прямо сейчас. Впрочем, уже давно наступило утро, и Стил вряд ли сейчас спал. Однако важное сообщение не требовало спешки. Гарри хотел обо всём подумать и покурить. Взволнованно нацепив поверх майки рубашку, эскимос вышел на улицу. Несмотря на то, что день зачинался солнечный, на улице было зябко. Роса была ещё подмороженной, но местами на неё уже падало солнце, отчего капли таяли и скатывались вниз по размякшим листьям и траве. Как и Гарри, который считал, что катится в бездну. Мужчина поёжился. Стоя в сланцах, трусах и рубашке, с сигаретой в зубах, с огромными синяками под глазами, он напоминал, скорее, потатора, чем ярого работника, что пашет во все смены. Алкоголь, конечно, надолго выбивал эскимоса из колеи, если вдруг бутылке спиртного суждено было оказаться на его обеденном столе. Но Гарри некогда было пить. Ему нужно только оплатить лечение его малютки и всё. А иначе для чего Гарри деньги? Сожители мало задавались этим вопросом, а Стил уже всё давно оплатил. Теперь осталось только отплатить ему за всё. И это – очень большая сумма. За пару лет дочери эскимоса провели несколько операций за рубежом. Сегодня будет последняя… Если она пройдёт успешно, то все старания Гарри были не зря. Мужчина как-то резко очнулся и вспомнил об этом. Видимо, утренний морозец взбодрил его засыпающий мозг, да и попавший на глаза календарь сообщил о заветной дате. А он… вместо того, чтобы быть там, вместе с женой и ребенком, он сидит на самом краю земли и занимается такой грязью, от которой ему теперь ни в жизнь не отмыться. А сейчас… ещё хуже. Он почти всё оплатил, ему бы доиграть спокойно последнюю партию и поехать к родной семье, но… Гарри должен рассказать обо всём Стилу, сделать звонок, который, возможно, приведет к целой войне бандитских «кланов». Кто знает, как быстро она начнётся, кто знает, начнётся ли, но всё сейчас в руках никчемного человека. Именно так думал Гарри. Он боялся, что спокойствию придет конец, и многие погибнут за глупые идеалы, и сам Гарри тоже, так и не узнав, всё ли нормально у его малютки. Но… кто его знает, что будет дальше? Вправе ли он, пешка большой игры, выбирать ходы для других фигур? Он ведь просто делает свою работу, ему платят деньги, он… Гарри лишь подумал, что если он промолчит, то семье Балто придется несладко. Он не знал, сколь сильно повинен во всём этом Герой-полукровка, но его дети… Они вряд ли заслуживают страданий, которые избрал для них «Режиссёр» в своей очередной «комедии». Кто знает, сколько в последней иронии и как скоро она превратится в драму. Наверное, именно поэтому мужчина кинул окурок на бетонное крыльцо, затушил его и, войдя к себе на кухню, вышел на нужную радиоволну. Он сидел у микрофона, слушал шум помех и думал, как ему поступить. Захотелось вновь закурить, но некогда, - нужно решаться. Справедливее будет, если все беды обрушатся на таких же как он, - пропащих, безжалостных и бестолковых. Эта мысль придала Гарри уверенности, и мужчина, немного волнуясь, нажал на кнопку, отправив свой голос к далёким слушателям. - Город N. вызывает базу, ответьте, - произнёс Гарри, собравшись с мыслями. И все то недолгое время, что Стил выходил на связь, Гарри продолжал сомневаться. Наконец, его босс пришел, и бежать уже не было смысла. Решился… - Город N? Я вас слушаю, прием, - как-то серьезно начал Стил, от чего Гарри и вовсе поёжился. - Да, босс, Ваши опасения подтвердились. Я Вышел на Режиссёра, прием. - Доказательства точные? - Абсолютно, босс. - Понял Вас, Город N., - ответил Стил. – «Режиссёр», значит. Что и требовалось доказать… Ладно, если что - будем играть худший вариант, а я… - вдруг у Стила на связи послышался шум, - кто-то нагло вошел в его комнату. Однако босс не растерялся, он накричал на вошедшего и, прогнав его, продолжил: - А я постараюсь решить проблему через верха. Если Золотой выйдет на связь, - дай ему знать, что мне нужно поговорить с ним. Это всё усугубляет сложившуюся ситуацию, но упрощает дело. Только вот их безопасность сейчас под большой угрозой, а это очень важно. - Золотой уже выходил на связь, кажется, у них там всё в порядке. - Слава богу, коли так! – выдохнул Стил. – Где они, Эскимос? - «НКР-АК99739». Думаю, они должны оказаться там, Золотой мне пока не отзванивался. - Понял тебя, всему своё время. Золотой не должен привести туда хвост, значит, они будут в безопасности. Я сам с ним поговорю. - Простите, но что мне делать, сэр? Приём. - Ничего. Теперь проблему будут решать без тебя. А ты оставайся в городе и не свети, ты там один, так что нам нужны глаза и уши. И доказательства, Гарри, береги их! Я придумаю, как их у тебя забрать, а потом ты лично расскажешь всё посыльному, приём. - Вас понял, босс. До связи. Стил не ответил и куда-то убежал, оставив Гарри наедине с помехами и своими мыслями. Его история круто поворачивала события в судьбах сотен, но сам Гарри этого не знал. Он просто внёс небольшой вклад в общее дело, связавшее семьи многих людей и антропоморфов в запутанный сюжет, достойный детектива. Только останется ли кто-то, кто ещё сможет его написать? 9. Лебеди. Какие красивые птицы, однако. И верные. Кто ещё может похвастаться такой верностью? Почти все из них моногамны и живут со своей парой всю жизнь. Только чёрному вот не повезло. На то он и черный… Быть может, он был не верен, как я. Быть может, он в чём-то грешен. Как я. И оттого-то он черный. А может, он так же проклят и обречен на одиночество. Еще бы, так сложно найти того, кто осмелится быть с таким же черным, как я… Запятнанным кровью, обманом и мрачным будущим, что неминуемо наступало. И только Саба пробивалась лучиком света сквозь темноту наступающих времён. Они не сулили ничего хорошего, но загадочная тоска девушки будто бы показывала, что она готова. Саба стояла на мосту, опёршись руками на широкие резные перила, и глядела на лебедей, что подплывали всё ближе и ближе. Она будто осунулась за сутки, но эта слабость, и с нею грусть, сделали черты её лица ещё более утонченными. Саба прямо-таки позировала на фоне пестрых деревьев, и только повязки на её лице портили всё. Но они не могли изуродовать её душу. Разве что исковеркали ей прошлое и, быть может, немного и будущее теми шрамами, что, может, останутся на её лице. Однако тоскливый, но целеустремленный взгляд девушки был убедителен. Сегодня проснулась уже не та Саба, которую я знал. Как когда-то, после смерти Катрин, и я в один миг стал другим. Я чувствовал силу духа любимой в её пока ещё слабом теле. И от этой силы мне даже становилось боязно… А может быть, всё дело просто в моей ошибке, в оплошности, которую я никогда себе не прощу… Я всё думал и думал об этом, а Саба молча стояла, грациозная и красивая. Коди пытался ей что-то рассказывать, но она не обращала внимания на брата. Девушка смотрела на лебедей и думала о чём-то своём, наверное, таком же красивом. А я не мог найти себе место, и, глядя на неё, продолжал погружение в темноту своих мыслей. 10. - Динго! – услышал я сквозь сон. – Динго! – снова послышался оклик брата. Я через силу привстал в постели. Дакота сидел в наушниках перед рацией и в ярком свете настольной лампы яро чирикал карандашом слово за словом. Я вскочил на ноги и подбежал к двери. Щёлкнув замочком, я направился тут же к столу и выдернул из рации наушники. Раздался громкий голос, однако разбудить маму и гостей он не должен. Но что я ещё мог поделать – примудрить к рации регулятор громкости я не успел, да и кому оно надо. Сейчас меня интересовал только разговор, свидетелем которого мы стали. Правда, я уже немного опоздал… - Да, босс, Ваши опасения подтвердились. Я Вышел на Режиссёра, прием. - Доказательства точные? - Абсолютно, босс. Какой-то Режиссёр... Видимо, на него и работал Мексиканец. Голос Гарри тревожно сообщал о месторасположении Хьюго, Сабы и Коди. Никаких имен, никаких адресов, только завуалированные в буквах и цифрах шифры, которые Дакота записывал на бумажке. Понять, что сообщает Гарри, было просто. Я ведь уже слышал слова «Золотой», «Радист», «Хаски», «Город N.» и примерно знал, как у них это работает, а тут… появились какие-то цифры, буквы… Странно. Когда радио-сеанс закончился, Дакота продолжал писать. Наконец, закончив фиксацию последних слов преступников, брат бросил карандаш на стол и зафыркал, тряся замлевшей рукой. - Ах-х, зараза! Как же ж быстро вы болтаете! – запричитал Дакота и посмотрел на меня. – Ты что-нибудь понял? Я молча забрал листок с записями брата и обратил свой взор на шифр. - Место… они обозначили так место… - Это-то понятно, - подтвердил очевидное Дакота. «НКР-АК…99739», - повторил брат шифр. – Ты разбираешься в картах? - Конечно, - ответил я и запустил компьютер. На карту действительно стоило взглянуть. – Мы хотя бы знаем, в какую сторону они направились. Может, что-нибудь… - я взглянул на карту, на дорогу, по которой мы отправились в лес, по которой уехали ребята и вдруг всё понял. - Точно! Трасса… - я повел ручкой вдоль дороги. – Ном-Каунсил роуд! НКР! - Браво, братец! – искренне обрадовался Дакота, аж смутив меня своей искренностью. - Подожди, я не пойму… - замялся я, обрушив его ожидания. – Что это за цифры, квадрат или индекс, или ещё что-нибудь? - Ты же хвастался, что ты весь такой картограф? – подшутил Дакота и, подъехав на стуле к компьютеру, оттолкнул меня от мыши. – Дай я, смотри, -брат навел курсор на дорогу и начал щёлкать по ней, подмечая цифры, которые выдавала ему интерактивная карта. – А на что тебе технологии, а? Наконец, дорога привела его к точке, где я увидел искомую запись. - Стой! Вот оно! – вскрикнул я от радости. - Ну! Я ж говорил! – хлопнул меня по плечу Дакота. – И кто молодец? – улыбнулся брат. - Я молодец! – заявил я и улыбнулся Дакоте в ответ. - Звони старшим! Дакота взял со стола мой мобильник и начал искать в телефонной книжке номер дяди Калтага. Я отобрал у брата телефон, быстро нашел, что надо и нажал кнопку вызова. - Алло? Да, это Динго. Дядя Калтаг, мы нашли их! Мы с Дакотой по громкой связи рассказали всё, что смогли узнать. Пересказали диалог Стила и Гарри, объяснили, как вышли на нужные координаты, но дядя Калтаг будто бы не был рад нас слышать. Он поблагодарил нас и очень скоро пожил трубку. Странные все сегодня какие-то. Но зато мы ограничили поиски городом, а не штатом. Так что свою лепту в дело мы с братом внесли честно и достойно. Жаль только, что навредил я за сутки немало, зато всеми силами пытаюсь искупить свою вину. А что ещё остаётся делать ботанику, который остался в своей норе, пока остальные ушли геройствовать под эгидой приключений. 11. Саба шла тяжело, но не сдавалась. Оставшийся отрезок пути она часто отдыхала, но не сбавляла темпа. Мы с Коди просили её не торопиться, но она понимала, что в конце её ждал отдых и покой, поэтому девушка сама задавала скорость всей нашей компании. Будущее шло вперед, и вот мы уже стоим у маленького двухэтажного дома на несколько квартир. Обшарпанные серые стены, резные арки и старый застрой придавали району пикантности. Всё здесь такое древнее и пропитанное скукой, но в этом всём виднелась нитка уюта. По этой нитке из каменных ступеней и пришлось нам взобраться наверх, на второй этаж, к своему «дивному счастью». Кто бы что не говорил, а дома эти и впрямь смотрелись как-то трогательно. Во дворах тут с утра до ночи шумели дети, бегали собаки и кошки. Соседи ходили друг к другу в гости, вместе отмечали все праздники, умудряясь при этом ругаться по пять раз на дню и хаить друг дружку за глаза. Однако так же вместе они чинили машины во дворе, ходили за покупками в магазин, а бельё постоянно сушилось только на улице, лишь за исключением нашей комнатушки. Все, кто приходил в неё, сушили белье внутри, ведь пятна крови были слишком заметны, либо же временные постояльцы выносили одежду на балкон, надеясь схватить её и сбежать по лестнице прочь. И люди видели это, замечали, мол, постирают бельё и на балкон выставят сушиться, и сразу понятно, что это не свои, не местные. Местные доверяют друг другу, а такие, как мы, не доверяем никому. Такова уж наша босяцкая жизнь, что скачет от бедности к роскоши, от благ до скитаний, пока тебя не прирежут и не бросят на съедение диким падальщикам. Такова жизнь тех, кто связался не с той компанией. Как я. Как, наверное, и Балто? Просто период его благ, что так долго и упорно сохранялся на плаву, вдруг оборвался в бедовую пропасть. Это закономерно, как связь поколений, идущая цепью одна за другой. А теперь только жди и молись, когда цикл начнётся сначала… - Неужели дошли?! – не поверила Саба и, войдя в нашу «штабную» квартирку, рухнула на скрипящую тахту. Девушка тяжело дышала, и мне казалось, что лестница стала для неё длинным забегом. Впрочем, какая теперь разница, главное – она в нём финишировала. Я огляделся и запер за нами дверь на ключ, который был бережно спрятан в барканах соседнего дома. Я успел сходить за ним, пока Коди помогал сестре подняться по лестнице. Теперь мы были в безопасности, хоть какой-то, хоть временной. Впрочем, а кого нам было бояться? Винсент и его подельники не выдадут нас полиции, им это просто не выгодно. Убийство Мексиканца вряд ли найдет общественный резонанс в местных газетах. А вот Сайленс… он может прознать о моём появлении, и тогда нам нужно держать ухо востро! Да и, чем рогатый не шутит, надо бы отсидеться и посмотреть за новостями, мало ли чего. Тем более Сабу нужно поставить на ноги, или, как минимум, сделать её более транспортабельной и лёгкой на подъём. Впрочем, всё это мои мечты и мимолётные рассуждения. Сперва надо решить животрепещущий вопрос с деньгами, а для этого необходимо позвонить Стилу и… молить его о помощи. Я всё думал и думал об этом разговоре, пока Коди осматривал квартиру, а Саба отдыхала, так и не перебравшись с тахты на кровать. Девушка задремала, и зеленая пыльная ткань впитывала всё её горе. Тахта чуть налилась кровью от промокшей повязки, и я понимал, что её нужно поменять, но Саба так сладко спала после трудного пути, что я не решался тревожить её. А Кодиак будто и не волновался. Он водил глазами по плесневелым стенам, потрескавшемуся потолку и скромному интерьеру комнаты, и вид его был не то удивлённым, не то обеспокоенным, но в целом коллега остался серьёзен и молчалив, и только лишь когда я его подозвал, он решил со мной заговорить. - Что случилось, Хью? - Надо звонить, - предупредил его я и нахмурился. Мне и самому делалось не хорошо от этой мысли. - Что, прямо щ-щас? – удивился друг громко, на что я поднёс палец к губам и указал на Сабу. Однако моё шиканье не особенно его успокоило. – Неужели нет других вариантов?! - Какие другие варианты, Коди?! - А такие! Любые! Стил и без того устроил за нами охоту. Чего только стоили мои посиделки в вашем подвале в лесу. - Мы бы всё равно ничего бы тебе не сделали, - спонтанно оправдался я. Хотя, если честно, на тот момент я не понимал приказов Стила и до сих пор не могу их понять. Он ведет себя очень странно и нелогично. То он требует нашего нападения на семью Балто, то, наоборот, оберегает её… какая блажь найдет на босса сегодня я не знал. Но какой бы она не была – нам нужно это выяснить. - Ага, ничего бы не сделали! Твои мордовороты мне зарядили по лицу, и не один раз! - Коди, я до последнего не знал, что ты оказался в том подвале, я пришёл на погрузку и меня поставили перед фактом, - сказал я честно. - Да знаю я, знаю… прости. - Ты тоже, друг. Просто так вот оно вышло. И с этим вот всем… - не нашел я больше слов и, плюнув на всё, сел на стул и набрал свой экстренный номер. - Что ты… - хотел воспротивиться мне Коди, но голос из трубки его перебил, и я, отмахнувшись от Кодиака, прислушался к речи Стила: - Золотой, здоров! – произнес он, не побоюсь этого слова, радостно. – Что там у вас стряслось? - Да… плохо всё, - не выдержав натиска правды, пожаловался я. Было обидно в кои-то веки услышать обрадованный моему появлению голос босса и тут же его расстроить. Но иного и быть не могло. – Мексиканец… я его это… - Знаю. Недавно Эскимос вышел со мной на связь. Он кое-что нарыл… В общем, опасения на счет Режиссёра подтвердились. Пускай я предчувствовал это и ожидал этих слов, но отчего-то холодок проскочил у меня по спине. Всё… Опять эта тварь. - А теперь самое главное: что с Сабой? – напрямую спросил Стил, и я даже обомлел. Я был обескуражен его вопросом. Аж испарина выступила у меня на лице, ведь я так долго прорабатывал в голове подступы к этой теме, а теперь они все оборвались. - Она была ранена, - произнёс я, сглотнув комок, и тут же продолжил: - Ранение оказалось тяжелым. Пришлось обратиться к Пиле. - Не мнись, сколько? - Сто сорок, - ответил я и обмяк в ожидании. - Срок? – продолжал спокойно спрашивать Стил. - Неделя. - Это уже чисто или с учетом?... – начал Стил, но мои нервы не выдержали и я перебил его: - Мы отдали с Кодиаком всё, что было. Положили десятку плюс лекарства. - Я понял тебя… понял. Считай, что вопрос твой решён. - Я всё отработаю, босс… - сам решил сказать я. – Снова. - Разберемся. Сейчас главное – не отсвечивайте. Режиссёр может узнать, где вы. Двери на замок, проверь отходы, если что надо – отсылай Кодиака, сам не выходи. Свет вечером не включай, пусть все думают, что вас нет на квартире, понял? - Да. - Я свяжусь с тобой сам. Никому не говори, что да как. Мексиканец – не единственный стукач в нашем доме. Кто-то стучит, причём гро-о-омко стучит. Пока не выясню кто – общаемся только напрямую по этому номеру. Добро? - Добро. - Всё, тогда до связи, береги Сабу, и себя особенно береги. - Хорошо, босс. До связи. Стил положил трубку и я расслабился. - Ну, что там? – с любопытством воскликнул Коди, который всё это время сидел застывший на табуретке. - Всё. Финансовый вопрос решен. - В смысле? – не понял Коди. Он явно мне не верил, хотя я и сам не доверял своим ушам. Нужно было ещё осознать такую невероятную удачу. - Стил за всё заплатит, он решит вопрос. - А… как отдавать? Что потом? - Будет видно, Коди, я и сам пока не знаю! – возмущённо ответил я и расплылся на стуле. Мне срочно требовалась сигарета. - Ладно, я поставлю чайник. Тут есть у вас кофе или ещё что? - Да вон, в углу, там же плитка и чайник. Коди встал с табурета, что располагался посреди комнаты и пошёл в угол. Там же рядом был маленький холодильник, стол, полка с посудой. В тумбочке обычно стояли консервы, а за тумбочкой был вход в ванную, совмещенную с туалетом. В целом в комнате было всё, что необходимо для временного выживания: аптечка на стене, две кровати, тахта, раскладушки, чтобы спать. В ванной была стиральная машинка, если вдруг придется «смывать следы», утюг, коли нужно выйти куда «при параде». Еще в маленькой стенке-кладовой висели дождевики, какие-то вещи, всякая мелочь. Один умник даже принёс сюда палатку. Однако самой важной, как я убедился на собственной шкуре, была скромная домашняя библиотека в виде пары полок, заставленных книгами. На этой квартире, как правило, приходилось отсиживаться неделями, поэтому книги здесь не успевали пылиться. А ещё тут всегда был порядок, потому что даже самые страшные преступники-рецидивисты убирались здесь просто от скуки. А что ещё было делать, когда радио и телевизор давно сломались. В целом всё здесь было на месте. Разве что серые драные обои, старый выцветший неровный паркет и тараканы полностью уничтожали всё эстетическое в этой комнате. И даже глядя на потолок, в глаза бросались черные трещины и паутина в углах. Но и этого было достаточно. Выбирать не приходится, да и вообще теперь главное, чтобы с Сабой всё было хорошо. - Чай будешь? – отвлек меня Коди от массирования глаз, за которым я скрывал свои раздумья. - Нет, спасибо, - устало ответил я. – Посмотри там консервы, - указал я. – В тумбочке. На вечер хватит, я думаю, а завтра пойдёшь в магазин. Нам нельзя светиться, поэтому свет не включаем, занавески зашториваем и сидим тихо, уяснил? - Да, - боязливо ответил Коди, с ужасом, видно, подумав о предстоящей самоизоляции. - Там в углу у ванной торшер. Если закрыть занавески, то света от него не видно. Зато сидя в кресле можно читать. - Хорошо… Я думаю, пора позвонить братьям. - Позвони. Скажи, что всё хорошо, только адрес не называй от греха. Динго расколется. - Думаешь? - Уверен. Он на исходе. Коди промолчал, хотя по выражению его лица мне показалось, что он был не согласен со мной. Я же томно встал со стула, снял с себя забрызганную кровью куртку, кофту и штаны, стребовал такую же тёмную одежду с Кодиака и закинул её в стиральную машинку. - Прости, друг, но я, пожалуй, посплю, - окончательно сдался я. – Силёнок нет совсем. - Добро, я ещё посижу. Как раз позвоню Дакоте. - Выключи потом стиралку, хорошо? Сушка в ванной. - Не беспокойся, ложись спать. Я всё сделаю. И я, недолго думая, постелил себе на кровати. Саба же так и спала на тахте, уставшая и больная. Она свернулась калачиком, накрытая тонким клетчатым пледом, и моё сердце от её вида сжималось. Лицо подруги было хмурым, но умиротворённым. Она явно видела сон, не очень хороший, но спала крепко, а значит справлялась во сне со всеми несчастьями. И только это меня воодушевляло сейчас. А что ещё мне было надо. 12. Гелентваген остановился на окраине леса как раз на том месте, где несколько часов назад остановился полицейский. Именно благодаря этим следам Ники и Калтаг точно определили нужное место. Впрочем, ребята подстраховались перед отъездом, и Ники точно узнал о месте у Дакоты. А вот Гарри… Он хоть им и сообщил, где видел Хьюго и остальных в последний раз, однако до последнего старался всё это замять и скрыть. Впрочем, как и город, в котором находились Саба, Хью и Кодиак, их адрес и, конечно же, детали происходящего.Так что ребятам придется самим во всём этом разобраться. Ники первым вышел из теплой машины на утренний морозец. Калтаг сделал это совсем нехотя. Он поёжился от дуновения ветра, одёрнул полы своего плаща и пошёл вслед за другом в сторону леса. Тут же ребята нашли следы полицейского. Они привели их на поляну, на которой не было ничего, кроме мишеней, что, видимо, не успел снять Хьюго. Калтаг отправился осматривать «стрельбище», а Ники, заприметивший ещё какие-то следы, пошёл по ним в сторону остановки, где еще недавно можно было найти жёлтый седан. Калтаг взглянул на мишени, на деревья, которые попали под обстрел, и понял, что стреляли из дробовика. Только вот гильз совсем не было. Сколько пёс не бродил по поляне и следам сына, он не нашёл ничего, что могло бы сказать ему о большем. - Калт, - раздался голос Ники неподалёку. – Подойди. Когда Калтаг спустился, его взору предстала ещё одна полянка, на которой было много следов и притоптанной травы. В колеях и на поляне златошёрстный заприметил следы знакомого протектора, очевидно принадлежавшие автомобилю Балто. Тут же нашлись и другие, оставленные узкими колёсами легковушки, на которой, по-видимому, и уехали разыскиваемые. - Взгляни, - указал Ники на примятую траву. Было видно, что здесь кто-то лежал, а кто-то топтался вокруг. На земле пятном повисла свежая кровь, которой была испачкана примятая трава. – Вот и думай, - сквозь зубы процедил Ники и пошёл по следам куда-то в чащу. Калтаг не нашел, что ответить, а просто направился за другом, замечая редкие капли крови у себя под ногами. Наконец следы привели друзей к месту казни. Ничто не бросалось так в глаза, как целая «лужа» застывшей крови на краю обрыва. Она поблескивала на свету, собрав над собой целый рой мух и прочих насекомых. Тут же, прямо в этой луже и вокруг нее, небольшими едва заметными кусками лежала раздробленная человеческая плоть. Ники аккуратно, чтобы не оставить следов и не запачкаться, подошёл к луже и присел на корточки. Внимательно рассмотрев кусочки «кого-то», проведя носом по ветру, он встал и подошёл к другу. - Это не Саба. Куски человеческой кожи и мозгами наружу… Походу кто-то отсюда не уехал. Калтаг только указал на следы, подходившие к обрыву. Видимо, его страшные домыслы оказались правдой. Его сын – убийца. А кругом только следы, кровь и неопровержимые для Калтага доказательства горькой правды. Подойдя к обрыву, друзья уставились вниз. - Вон, видишь? – указал Ники. - Да вижу я, вижу, - раздраженно, расстроено и даже отчаянно произнёс Калтаг. – Ничего не говори, всё и так понятно. - Сбросили его вниз, но самого тела не видно… Хоть тут молодцы. - Братан, ты больной? – спросил у пса Калтаг. От осознания страшной мысли у мужчины заиграли нервы. - Хах, прости, дружище, прости. И давай успокаивайся, что сделано – то сделано. Калтаг было хотел возразить другу, но понял, что тот прав. Нечего рвать шерсть у себя на голове, толку уже не будет. К тому же сейчас есть дела поважнее: нужно хотя бы найти детей, найти живыми, пока кто-нибудь еще не решился им навредить. А то, что им уже навредили, было видно. Тут же рядом Ники и Калтаг нашли пятна крови, которые как раз и уходили к полянке. Это, наверное, следы Сабы, и её увезли на машине, а значит на тот момент она была еще жива… Если всё оказалось так, как ребятам рассказывали, то жизнь девушки была в большой опасности. А значит, им нужно торопиться и что-то придумывать. - Надо ехать, Ник. - Куда? - спросил пёс и снова подошёл к обрыву в надежде разглядеть на дне тело. - Не знаю, дальше по дороге, хоть куда-то! – взволнованно развёл руками Калтаг, поражаясь чёрствости друга. Впрочем, Ники всегда был такой, спокойный и сдержанный, чего нельзя было сказать о Калтаге, который на нервах постоянно бегал и метусился. Вдруг у Калтага в плаще раздался телефонный звонок. Пёс привычным движением вынул из внутреннего кармана мобильный и удивился: - Хм, кажется, Динго! – сообщил он товарищу и поднял трубку. – Алло? – прислушался Калтаг и замер в ожидании. И только Ники продолжал непоколебимо смотреть в пропасть. - Понял, едем! Молодцы, ребята! Калтаг вскоре положил трубку и воодушевленно посмотрел на товарища. - Может, всё-таки спустимся вниз и посмотрим? – предложил Ники. - Нет, придется поверить им на слово, - ответил Калтаг. – Кто бы там ни лежал, отныне сон его глубок, пускай он спит спокойно. А нам пора ехать, Ники. Динго нашел ребят. - Едем? – будто бы спросил о готовности Ник. - Едем, - подтвердил Калт и вместе с другом направился к машине. Двум старым друзьям предстоял долгий путь в один мрачный и серый город. Найти в нём троих ребят будет непросто, но благо, что им пока ещё было, кого искать. 13. Я проснулся на следующий день рано утром. Я как будто и не сбивал свой режим, просто поменял местами время сна в своём графике. Немудрено, что я проспал столько часов кряду после двух суток на ногах. Впрочем, это теперь ничего не меняло. Нам всё равно нужно оставаться дома и ждать с моря погоды, а тут уж спи, когда хочешь. Коди уже жарил на сковороде тушёнку с гречкой из последней консервной банки, а Саба лежала там же на тахте и читала. Я увидел её и тут же понял, что не знаю, чего мне ей сказать и что делать. Саба ведь была уже в сознании, и кто знает, что она помнила, а что нет. Я лежал и смотрел на них, притворяясь спящим, и всё думал, как начать разговор. Но разговор начал себя сам. - О, проснулся? – спросил у меня Коди. Саба же чуть-чуть повернулась в мою сторону, но не подала вида. Я зевнул в ответ и, сев на кровати, протёр глаза руками. - Неужели это правда утро? Я так долго проспал? - Сони, - прокомментировала Саба. - Я очухалась, - этот спит, - указала она на меня. – Этот в кресле вообще дремлет, с книгой в обнимку, - указала она на брата. – А больная Саба вообще не понимает, что происходит. Ладно хоть ходить могу, я кофе попила и, кажись, полегчало. - Ты бы не пила ничего такого, - постерег я подругу. – С твоей раной сосуды… - Хорошо, я поняла… - хотела огрызнуться Саба, но что-то её остановило. – Больше не буду. - Да, сестричка, не стоит. Нам надо поставить тебя на ноги, а то мама предъявит. Хотя, быть может, она не расстроится… - улыбнулся Кодиак. - Коди! – прикрикнула Саба на брата. Я недобро взглянул на коллегу, однако увидел, что Саба улыбается, и поостыл. Пока, вроде как, всё нормально. Может, Саба на меня не в обиде? Хотя она после короткого диалога снова уткнулась в книжку, и я решил отправиться в ванную приводить себя в порядок. Когда я вышел, Коди и Саба обсуждали что-то полушепотом. Моё появление прервало их беседу, но меня это не сильно задело. Я понимал, что Саба и сама не знает, как ей вести себя, а Коди не обладал полноценной информацией о том, что случилось в лесу. Им было что обсудить, но я как всегда всем помешал. Сперва родителям, теперь вот друзьям… Как всегда. Я прошёл мимо друзей и принялся заваривать себе кофе. - Коди, сегодня пойдёшь в магазин, купишь консервов про запас и чего-нибудь простенького приготовить, - командовал я, помешивая напиток в своей кружке. - А ещё забери почту. Мы выписываем местные газеты на этот адрес, чтобы быть в курсе последних новостей. - Добро, - ответил мне Кодиак, продолжая кашеварить у плиты. В комнате повисло неловкое молчание. Я аккуратно подошёл к окну и посмотрел на внутренний двор. Там было солнечно и тихо, и я, будто бы расслабляясь, громко отхлебнул горячего кофе. - Хьюго, что вчера было? – обескуражила меня Саба своим вопросом. Я чуть не подавился кипятком и даже ожёг себе язык от неожиданности. Однако виду подавать было нельзя. - Ммм, горячий! – лишь возмутился я и, поставив кофе на подоконник, решился ответить. - Я не знаю, как так вышло, но я… - Мне конкретнее, Хьюго, - перебила меня Саба, и я, собрав все мысли и волю в кулак, начал рассказ. - Я договорился о встрече с Мексиканцем. Я не знал наверняка, чего он от тебя хочет. А он хотел лишь тебя убить. Я убил его, но он успел выстрелить и ранить тебя. Приехали Коди, Гарри и Дакота, уж не знаю, как они нас нашли вообще. - Это другая история, Хью. Так что дальше? - Дальше? – продолжал волноваться я. – Мы с Коди привезли тебя к лучшему подпольному хирургу. И вот, после операции ты здесь. Всё так? – обратился я к Коди, который раскладывал на тарелки наш завтрак. - В целом да, как я понял, - ответил он, однако нить недоверия теплилась в нём, очевидно появившись за вечер в раздумьях. – Во всяком случае, с того момента, как я появился, всё так. А что касаемо нашего появления, то нам это… Стил «приказал». - Чего-о? – не понял я. - Ну, Гарри вышел с ним на связь, и когда Стил узнал, где вы, то немедленно отправил Гарри искать вас. А ещё он велел взять помощников. Ну, мы и подвернулись… - Одни на весь город? – удивился я и даже улыбнулся. - Хьюго, что тебя не устраивает? Динго был рядом с Гарри, а мы с Дакотой тоже заинтересованы в спасении сестры, разве нет? – улыбнулся Кодиак Сабе, и та хитро и смущённо улыбнулась ему в ответ из-за книжных страниц. - Садитесь вы есть, а. Давайте потом всё обсудим. - Да-а-а, интересно, конечно, - продолжал удивляться я. – Динго был у Гарри… - Я и сам ничего не понял, Хью. Второй день ничего не понимаю, - заверил меня Коди. – Давайте вы есть, а то у меня желудок уже к позвонкам прилип. Коди отдал тарелку сестре, а сам, вместе со мной, сел за стол. Завтрак был вкусным и сытным, особенно после дня голодухи. Впрочем, управились мы с ним быстро, и я, объяснив Коди, где магазин, начал проводить для него инструктаж. «Туда не ходи, того не делай, следи за спиной…». Меня когда-то так же приучали к новой жизни, из которой мне теперь не выйти. Но я надеюсь и буду надеяться на лучшее, всё равно ведь большего не остаётся. Коди вышел за дверь, и в квартире повисла немая тишина. Саба продолжала читать книгу, а я подошёл к балкону. Выход на пожарную лестницу был рядом, чтобы можно было сбежать из квартиры. Всё как всегда, всюду лазейки. Только для души таких простых лазеек нет. Как подобрать слова, как жить с грузом совести, как держать ответ. Почему это не так просто, как поставить пожарную лестницу для отхода. - Прости, что так вышло… - извинялся я вновь, и в этот раз ещё и за те усилия, что приходилось прилагать Сабе после операции. Сейчас даже прогулка по парку была для неё испытанием. И я это видел, но она, как всегда, старалась не подавать виду. И только я робел, стоя у окна и глядя, как Кодиак скрывается за соседним домом. – Прости меня, Саба. Я совершил ошибку… - Так было нужно, - будто бы утешила меня она. Только слова подруги не казались для меня утешительными. - Ты ничего не знаешь, - ответил я честно. Её слова не были обоснованными. – Босс знал, что я встречаюсь с тобой. А Мексиканец знал, что ты самая уязвимая из «Семьи». Стил предупредил всех, кто находился рядом с вами, что Мексиканец может нанести удар, и что нам нужно это предотвратить. - То есть ты хочешь сказать, что Стил защищал нас? - Да. - Но почему? - Не знаю. Я только начинаю предполагать… - ответил я, но не стал соскакивать с темы. – И Мексиканец к этому удару подготовился, оповестив меня об этом. Шанса лучше во всём разобраться могло не быть. Если бы я отказался от сотрудничества, это вызвало бы подозрения. Да и вообще мы бы больше не угадали бы, что бы он мог сделать с кем-то из твоей семьи. Так я точно знал, что ты будешь со мной, и что Мексиканец к нам придет. - В другом случае, он мог бы прийти за кем-то из братьев или за Кионой? – переспросила Саба, задумавшись. - Да. И я не смог бы угадать, когда, где и за кем. Но в этот раз… мы могли бы узнать, в чём дело и кто за всем этим стоит. Кто знает, может быть, мы уже знаем, Гарри мне не звонил. - И ты решил рискнуть нами ради правды? – в лоб спросила меня Саба и я обомлел. Я отошел от подоконника, сел на пол у её тахты и взял её за руку. Я знал, я видел, что она почувствовала мою дрожь, и я не смог больше сдерживать эмоций. - Да, дорогая. Я рискнул, рискнул и был не прав, - отвёл я взгляд, и слеза невольно скатилась по моей щеке. – И этого я себе не прощу. - Всё ты правильно сделал, Хью, - произнесла Саба и погладила меня по голове другой рукой. – Я тебя понимаю. Это было сказано так… холодно, несмотря на тёплое прикосновение Сабы. И я не знал, что ответить. Я смотрел на её руку в моих руках, и вторая слеза невольно побежала следом. Я прижал руку Сабы к лицу, крепко-крепко, и Саба, не сдержавшись, заплакала тоже. Так же тихо, без всхлипов, и лицо её даже не изменилось. Только слёзы потекли по щеке с красной повязкой. - Саба, я тебя люблю, - произнёс я робко теперь уже перед настоящей Сабой, не напичканной таблетками и пребывающей в полном сознании. – И я не знаю, что ещё сказать. - Хьюго, не говори ничего, - ответила она, и я поднял взгляд на её заплаканные глаза. – Просто… - Саба застыла. Она и сама не знала, что мне сказать. – Хватит смертей. Понимаешь, я… - устремила свой взгляд в одеяло девушка. – Я всё думаю о том человеке, которого… - я напрягся, но взял себя в руки. – В общем, я ведь должна была быть на его месте. - Что ты такое говоришь?! – удивился я. - Я должна была умереть прошлой ночью, Хьюго. Но на моём месте оказался он, человек, которого я даже не знаю. - Но как, Саба?! Почему?! - Потому что… от меня нет никакого толку. Всю жизнь у всех от меня одни беды. Погоди, не перебивай, - увидела моё недоумение Саба, и я затих. – Во время родов мама попала на операцию из-за меня. У неё был ещё ребёночек, которого я убила своей пуповиной. Динго сломал руку в школе, когда я его толкнула со ступеньки. Папа отчитывался за моё поведение в школе перед учителями, когда я рассказывала про них всякие гадости. Я убегала из дома, я трепала нервы маме и папе, и вот теперь из-за меня ты убил человека. Убил, и тебя могут посадить. И с твоей совести это не смоешь. Тебе теперь с этим жить до конца своих дней, понимаешь?! Ничего не говори, я знаю, что всё это звучит крайне глупо. Я знаю, что это никак не связано, но… я ничего не сделала. Ничего в своей жизни, за что мне бы сказали: «Спасибо!». - Саба, ты для меня всё! – уверил я подругу, не веря своим ушам. - Я… я знаю! Но из-за этого у тебя проблемы. Что вы вчера из-за меня пережили! Я представить даже не могу, и знать не знаю! И сколько вы теперь должны этому хирургу за операцию? – начала срываться Саба, но я молчал. В комнате повисла тишина. – Сколько? - Много, - подтвердил я. – Но Стил за всё заплатит. - Сти-и-ил?! – удивилась Саба. – И что теперь, Хьюго, вы с Коди будете его рабами?! Теперь и мой брат запятнан во всём этом, все мои братья теперь стали свидетелями убийства и будут покрывать тебя, потому что ты убил того мужчину, а не он меня, понимаешь? - Но если бы он убил тебя, мне всё равно пришлось бы прикончить его… - привёл я первый пришедший в голову аргумент. Саба удивлённо на меня посмотрела. – Я бы не мог простить ему этого. - Видишь, все проблемы из-за меня… Я крепче взял Сабу за руку и заставил её посмотреть в мои глаза. - Если бы Господь хотел, чтобы ты умерла, мы бы с тобой сейчас не разговаривали, - спокойно начал я. – Ты ему ещё нужна для чего-то. Кто знает, может, ты ещё всех нас спасёшь однажды. Саба только отмахнулась и отвернулась. А потом вдруг сказала: - Если даже и так, то слишком много лет всё к этому шло. - Просто если бы ты погибла, то всё точно оказалось бы напрасно. Ты не успела бы сделать то, о чём говоришь… - И не успела бы исправить ошибки… - задумалась подруга. - Если бы ты умерла, тебе было бы легче. Я и сам думал так же однажды, - сказал я, вспоминая историю с Катриной и Сайленсом. – Но это не выход. Подумай о своих родных. О маме и папе, которые тебя вырастили. О братьях и сестрах, что всю жизнь были рядом. О твоих друзьях. Все мы любим тебя и не хотим потерять. Твоя смерть сделала бы только хуже. Саба задумалась и приутихла. - Если бы мы с тобой не поехали в лес… - Мексиканец мог бы убить меня где-нибудь ещё. Или кого-нибудь другого из моих родных… - закончила Саба мою мысль. Она понимала, что сморозила глупость. - Саба, - встал я на колени ближе к девушке. – Ты всё равно для меня самая любимая, поняла. - Да, - спокойно ответила Саба. Она явно не хотела продолжать разговор, осознав своё заблуждение, и я, шумно выдохнув, встал и пошёл к окну. Кодиак как раз возвращался из магазина, и я проследил, чтобы никто не сел ему на хвост. - Хью, - позвала меня Саба, и я посмотрел на неё. – Если ты думал, что… В общем, ты тоже для меня самый любимый. Я застыл у окна, не зная, что ответить подруге, но стук в дверь помог мне выкрутиться. Я пошёл открывать Кодиаку, мельком взглянув на Сабу. Она с волнением выдохнула и снова взяла книгу в руки. Она успокоилась. Дай Бог, что всё так и останется. На душе теперь было тепло. 14. Утро в доме у Балто проходило не так, как обычно. Именно по утрам здесь наблюдалась будничная суета, особенно возле кухни. Кто-то грел себе завтрак, кто-то варил его у плиты. Кодиак обычно собирался на работу, одеваясь на ходу, цепляя рукавами свитера всех, кто проходил мимо. За раковины и туалеты развивались целые баталии между братьями, сестрами и родителями. А сегодня всё было иначе. В доме воцарилась тишина. Никто не бегал из комнаты в комнату, не зевал, не слушал утренние новости. Дом опустел, а все, кто в нём остался, крепко спали, несмотря на столь поздний час. Даже в полдень в доме гудел только холодильник и капала вода из крана, который либо некому, либо некогда было починить. Тишина – она вещь приятная, но не такая. Эта тишина была другой, томительной и бо́льной, от которой грустно становится на сердце. В такие минуты всегда хочется, чтобы всё стало как раньше. И пусть доселе ты не замечал, как это всё тебе дорого, и, порой, даже бежал от такой суеты, но теперь этот дом и все те, кто в нём остался, очень скучали по былым временам. Но тишина победила. Всё утро она вела в счёте, пока вдруг не зазвонил телефон миссис Дженны. Она кое-как открыла уставшие глаза и подняла трубку. - Алло? - Привет, Дженн! – послышался здоровый и довольный голос, который тут же прервался из-за помех. - Алло? – ещё раз повторила недоумевающая Дженна. - Это Грейс! - Грейси?! – удивилась Дженна, отчего аж привстала в кровати. - Балто и Алу здесь, у меня! - Боже мой, позови их к телефону! - Если я сейчас повернусь, связь пропадёт. К тому же, они готовятся к отплытию. - Что с ними? Всё нормально? - Да, порядок, - успокоила Грейси. – Только Алу, похоже, немного простыла. Поэтому прежде, чем они поедут домой, мы заедем к Наве подлечиться. - Ох, ты что-то не договариваешь, я тебя знаю! – заявила Дженна, взволнованно теребя полы ночной сорочки. – С Алу точно всё хорошо?! - Если она подойдёт – сама у неё спросишь. Просто температура и слабость. Не беспокойся, Дженн, всё под контролем. - Что у вас там происходит? – спросила взволнованная Дженна, которая уже встала на ноги и начала нервно бродить по комнате. - Пока ничего, - «утешила» Грейс. – Но думаю, что скоро все вопросы порешаем. - Так, не надо там решать никаких вопросов! Пускай они плывут домой и всё! Точка! - Давай ты об этом завтра поговоришь, и не со мной, а с мужем, добро? – спросила Грейс, и, несмотря на то, что вопрос её казался дерзким, она его таковым не планировала, да и Дженна, признаться, зная Грейс, всё восприняла правильно. - Когда завтра? - Когда мы будем у Навы, - произнесла Грейс сквозь помехи. - Алу подойдет к телефону? Только как её Грейс не звала, Алу не подходила. Как, впрочем, и Балто. - Ладно, Дженн, они не идут, давай тогда… - Хотела, было, попрощаться Грейс, но помехи прервали её разговор. - Алло! – воскликнула Дженна, застыв у окна. – Алло? Но ей уже никто не отвечал. Попытки докричаться до Грейс снова и снова заканчивались провалом, пока в комнату не постучались. - Доброе ут… обед?! – начала говорить вошедшая Сара, но, взглянув на часы, удивилась. - Доброе… - ответила Дженна и кинула мобильный на одеяло. - Что стряслось, что за крики? - Ох… - шумно выдохнула Дженна и села на кровать. – Всё нормально. Вроде бы, всё нормально… 15. Прошло два дня. Отношения с Сабой налаживались. Она стала спокойнее и больше не задавала мне странных вопросов. Мы просто сами с Коди рассказали Сабе всю историю, естественно, опуская ненужные ей подробности. Они были не самыми лучшими, но и не самыми главными, так что Сабу мы старались ими не беспокоить. С перевязками дело шло на лад. Рана у Сабы уже не кровоточила, так что повязок становилось всё меньше. Каркас для опоры уха ещё должен был стоять, хотя оно, судя по всему, не собиралось ломаться и падать. Так что всё у Сабы шло на лад, и даже рана её не казалась мне сильно глубокой и страшной. Хотя кто его знает… В саму рану мы с Коди не лезли, а делали только то, что говорили нам Винс и его медсестра. Да и всего-то три дня назад эта рана казалась мне самой страшной на свете. Только покоя не давала мне фраза, сказанная Сабой раньше. Будто она должна умереть… Это совсем меня сбило с толку и напугало. До этого Саба вселяла в меня столько уверенности своей волей и желанием жить, а теперь она выдаёт вот такое… Что же сломалось в её душе, что надломилось в сердце? Никто не может сказать, кроме неё самой, и даже Стил, который вдруг позвонил, не мог дать мне ответов. Впрочем, я их и не ждал, я просто спокойно поднял трубку. - Алло? - Здорово, парень, - ответил грубый голос Стила. – Как поживаете? - Довольно хорошо, идём на поправку, - ответил я, посмотрев на Сабу и улыбнувшись. Сабе это не очень понравилось, однако она, грозно покосившись на меня, тут же снова принялась завтракать. Благо она уже вставала без тяжести в ногах и боли в голове и в целом старалась активничать, несмотря на мои и врачебные запреты. - Финансовый вопрос решён, осталось только доставить необходимую сумму, - сказал Стил, и его слова раздались песней в моей душе. Дай Бог, чтобы всё было так. - Это… спасибо. Огромное спасибо! Я даже не знаю, что сказать… - Лучше скажи мне, почему вся «тёмная» часть города уже знает, что вы пришли к Пиле и задолжали ему крупную сумму. - Эм-м… - не понял я. Мы ведь никому ничего не говорили, как так? Да и сам Пила не распространяется о своих клиентах по понятным причинам, как и Дворецкий, который много лет его прикрывает. Поэтому я задал самый логичный вопрос: - Но откуда? - Я не знаю, Хьюго, но будь аккуратней. Если вы ничего не говорили… Мне это не нравится. - Хм-м… Добро, - подтвердил я, задумавшись. – А когда и как мне забрать деньги? - Я отправил к вам человека. Ждите его завтра к вечеру. Всё будет в ажуре. - Понял, босс, спасибо! - Будь аккуратней, до связи! Я положил трубку и призадумался. Неужели всё-таки медсестричка? Ох уж эти слухи. И почему они имеют свойство так быстро расплываться, когда это не надо. Вот заплатим, уедем отсюда, и будь что будет. Говорите потом, что хотите, и нам уже будет всё равно… Я посмотрел на Сабу. Она закончила завтракать и, покачав головой, отправилась в кресло читать. Взглянув на меня с лёгкой укоризной и поймав мою глупую улыбку, она цокнула и уставилась в книгу. Она не одобряла, но понимала, что так было надо. Видимо, только Саба одна в целом мире всегда понимает меня. Понимает, что мне это всё неприятно, понимает, что я переживаю, знает, как нам тяжело и надеется, как и я, на скорейшее благополучие. Разве нам не будет и вправду потом всё равно, когда всё это, наконец, закончится… *** Утро третьего дня взаперти начиналось банально и просто. Будто бы оно могло начинаться как-то иначе, когда ты сидишь в четырёх стенах. Зато больше я не делала глупостей. Самой страшно от того, что я наговорила Хьюго, но я тогда, просто-напросто, растерялась. Подумать только… Меня хотели убить, и я должна была поддаться? Подставить вторую щёку? Хотя вообще, при чём же тут я. Я ничего не могла сделать тогда, в лесу, сделал всё Хьюго. Но он поступил правильно. Правильно по отношению ко мне, ведь он спас мою семью и мою шкуру. Правильно по отношению к его совести и чувствам. Он просто немного рискнул, но лучшего выбора для него вовсе не было. Поэтому я и простила его, поэтому и поняла, что сказала глупость. Я должна была промолчать в тот день, а теперь он будет считать меня чокнутой… Так и есть. Вы скажете, что это снова самобичевание? Отнюдь. Тогда это был бред сумасшедшей, а сейчас я просто осознала, что вела себя неадекватно. Впрочем, как после всего этого остаться в своём уме… Когда я начинаю думать, что могла умереть, я понимаю, что это будет для моих близких. Пускай это был бы, возможно, единственный способ проявить их ко мне сострадание, но кому оно уже будет надо? Да и вообще, что это за бред лезет ко мне в голову! Просто, походу, сидеть взаперти уже нету сил. Скучно и страшно ожидать чего-то, от чего не знаешь, чего ожидать. - Хьюго, - окликнула я любимого. - Да? - спросил он, откровенно удивившись. Я вообще не разговаривала с ним толком с первого дня, что провела здесь в сознании. Так, лишь редкие и посредственные диалоги, и ничего боле. Несмотря на то, что я простила его, мне было морально тяжело беседовать с ним. Пока что. Просто, видимо, сознанию ещё нужно прийти в себя. - Помнишь тот наш разговор… - намекнула я. Мне не нравилось оттягивать насущные проблемы и страшные переживания, и если возникал какой-нибудь вопрос, я предпочитала решать его сразу. - Да, - не задумываясь, ответил Хьюго, и это показалось мне странным. Во всяком случае, не самым приятным, ведь это значило, что Хьюго и сам не раз об этом думал. Наверное, он всё-таки окончательно признал меня чокнутой. - Я про то, стоило ли меня тогда убивать, или нет, - поперхнулся моей прямотой Хью и своим бутербродом Коди, который вообще не понимал, что происходит. – Я наговорила дури, Хью, прости. Кажется, от этих лекарств я была не в себе… - Я так и понял, - улыбнулся златошерстный, но я в ответ только кивнула. Да, найти оправдание в лекарствах было глупо, видимо, Хьюго и сам это понимал. Просто слово – не воробей, вылетит – не поймаешь. Вот и приходится ему вдогонку отправлять целые предложения и волноваться потом, всё ли правильно сделал. Раньше это как-то меня не заботило, особенно в общении с мамой. А теперь, почему-то, я дорожу каждым словом и осознаю, сколь многое можно сказать, промолчав. Неужели меня так изменили все эти события? Или пистолетная пуля что-то там растрясла в моей пустой голове, и теперь всё там встало на место? Не знаю. Судя по тому, что я заявила Хьюго в тот день, остатки прошлых бредовых идей ещё теплились в моей голове, а значит, нужно проследить за ними, пока они вновь не выскочили наружу. Коди пошёл в магазин. Он и сам был рад этому событию, потому как и он сходил с ума от безделья. Изощряясь в приготовлении пищи и получая кайф от походов в магазин, Коди не мог найти других источников разнообразия в нашей квартирке. Читать братец был совсем не любитель, а разговоры с Хью почему-то заводили его в тупик. Я понимала, что ребята многого не договаривают, и Кодиаку, видимо, просто хотелось отдохнуть от всего этого и расслабиться. Но видя каждый день Хьюго, перевязывая мне раны и торча в этой страшненькой квартирке, расслабиться не получалось. Может быть, и хорошо, что я не знаю, что тут творилось, пока я была без сознания, но, видимо, моего брата эта история тоже изменит. Ну что же, посмотрим, а вот, кстати, и он, лёгок на помине. Кодиак вернулся с целым пакетом продуктов и свежей газетой из почтового ящика. Он положил газету на стол, за которым Хьюго потягивал ирландский кофе. Хью готовил его каждое утро сам, видимо, тоже изощряясь от безделья, и добавлял при этом всё больше алкоголя в кофе. Ему тоже надо было как-то успокаивать свои нервы. - Сегодня будет лазанья! – заявил Коди, рухнув тяжёлый пакет об пол. - О-о-о! – выразил одобрение Хьюго и с шумом отхлебнул свой кофе. – Тема! Кодиак принялся разбирать пакет с необходимыми ингредиентами и теми запасами, которые требовались на последующие дни. Хьюго вальяжно развернул газету и принялся читать. - Где моё пенсне? – спросил он наигранным голосом, отставив мизинец, держащий чашку с кофе. Кодиак усмехнулся. - Сударь, коньячок-с затуманил Вам зрение? – спросила его я с улыбкой. - Увольте-с, я, право, пока ещё трезв. Только руки дрожат и алкоголь наружу просится. - Да у меня на этой неделе и по трезвости так пару раз было, - верно подметил Коди и мы посмеялись с иронией. Невозможно поверить, что эти обалдуи совсем недавно спасли меня. Коди вообще, как и я, только школу закончил. А тут всё вот это… И за что оно нам? Ребята не стали продолжать разговор, поэтому я вновь погрузилась в книгу Достоевского. «Преступление и наказание». Какая актуальная книжка, однако. Хотя в наше время нельзя сказать наверняка, когда она станет для тебя актуальной. Может, и вовсе не станет. А может… кто его знает. Хьюго бегло таращился в газету. Я же поднялась с постели и налила себе сока. - Саба, держи! – протянул мне Коди пирожное. – Твоё любимое! - С…спасибо, но не стоило, Коди! Деньги-то заканчиваются! - Всё, – вдруг вставил своё слово Хьюго и опустил слегка дрожащими руками газету. Я заподозрила неладное, а Коди, стоявший спиною к Хью, только отшучивался: - Что всё, уже кончились? – улыбнулся он, только вот Хьюго было уже не смешно. Я подошла к златошёрстному и, опёршись руками на стол и спинку его стула, взглянула из-за плеча друга на газету. Тут же подскочил ко мне Коди. Он, как у обмякшей куклы, вырвал у Хьюго из рук газету. Глаза брата приняли удивленный вид, когда его взгляд пал на некролог. - Сегодня был зверски убит… - прочитала я вслух. – Что всё это значит, Хью? - Мы в полной заднице...