Путь в чистые небеса

Всю справочную информацию можно найти в моей группе ВКонтакте: https://vk.com/club57630193 ©Бородавкин Илья Алексеевич, 2011. 18.10. Путь в чистые небеса Книга третья Глава 26 Похищение 1. Киона лежала в своей комнате и читала. Она любила читать, только это не спасало её в последнее время. Раньше книжные истории помогали ей забыться. Кто-то наоборот нервничал, думал о своих проблемах, стоило только ему взять в руки книгу и услышать музыку тишины. А Киона вот наоборот. Тишина успокаивала её, а книга погружала в новые волшебные миры. Она любила фантастику и детективы, где всё, зачастую, складывалось совсем не так, как в реальности. Об этих историях можно было подумать, полетать в их интересных мирах. Порой Киона даже мечтала стать на минутку героиней романа, ощутить себя в роли очередного искателя приключений, но вдруг… Один из таких детективов втянул её в свой сюжет, и больше не хочется девушке мечтать о чём-то ином, кроме как чтобы всё это хорошо разрешилось. Для неё не было важно, как долго всё это продолжится, - Киона умела ждать. Самое важное, - чтобы все её близкие были живы и здоровы, чтобы всё стало как прежде. Пускай даже возникшая проблема останется нерешённой, но разве мешало это их семье, когда так оно было и раньше? Киона всё думала и думала, но, несмотря на её начитанность и подкованность в разгадках книжных интриг, не смогла предвидеть сюжет для концовки её собственной истории. Слишком уж запутанными вышли события. Впрочем, и сыграть свою роль девушке почти не давала судьба, пока однажды у неё на кровати не прозвонил телефон… *** По мягкому пледу пробежали мурашки от звонка мобильника. Я отвлеклась от книги и бросила взгляд на экран телефона. Номер не определён… Хм… интересно. - Алло? – подняла я трубку. - Киона, это я. - Дядя Калтаг? – удивилась я. - Тихо! Мать рядом? - Н-н-нет. А что случилось? – удивилась я ещё больше. - Слушай внимательно! Вызывай Дюка, пусть приезжает в Ном и ждёт нас. Звони родителям ***, - пускай прилетают вместе с документами, слышишь? - Д…да… - в шоке ответила я. – Но… - С документами, слышишь? – переспросил дядя Калтаг. - Я поняла. - И матери ни слова! – приказал обеспокоенный голос. – Это слишком далеко зашло… - Что случилось? – обеспокоилась я, не в силах сдерживать свой испуг в разговоре. - Случилось, - заверил меня Калтаг. – Сделай, что я прошу, так, чтобы Дженна не смогла ничего заподозрить. - Но как? - Придумай что-нибудь! – суетливо попросил Калтаг. – Мы нашли Коди и… - Дядя Калтаг? – не поняла я. На линии была тишина, и в трубке телефона я слышала только, как бешено колотится моё испуганное сердце. – Калтаг?! – позвала я снова. Послышался какой-то шум, а затем я услышала гудки. Меня били нервы от услышанного, и я бездумно посмотрела в окно. Океан был серым и взволнованным, как и я. Вода билась о чёрные камни так же сильно, как сердце у меня в груди. В нём не нашлось ответов и оправданий, как и сил смириться с чем-то страшным, о чём я, увы, не узнаю. Попытки перезвонить не увенчались успехом, и я, отчаявшись, бросила телефон на кровать. Присев на неё следом, я обхватила голову руками и, опершись локтями на колени, застыла в раздумьях. Ну вот опять! Снова! Что-то случилось, я точно знаю! Но Калтаг не разрешил говорить маме. Наоборот, он просит меня о чём-то странном, но… я думаю, ему нужно просто довериться. Перетерпеть свои страхи и сделать всё, о чём он просил. Мне было важно не подвести его и своих близких, несмотря на то, как размыты и необъяснимы казались для меня его просьбы. А как не верить дяде Калтагу?! Пускай он тот ещё шутник и не такой серьёзный, как все его друзья, но он всегда твёрд и надёжен, когда дело доходит до чего-то важного. Что ж, надо подумать, что можно сделать. А необходимо – значит, будем действовать! 2. Утром того же дня… Хьюго вскочил на ноги, оставив газету в руках у Коди. Я уже всё прочла и села обратно к себе на тахту, ничего не понимая. И только Коди, перебирая пальцем по бумаге, будто не веря, принялся сосредоточенно, вдумчиво всё перечитывать. - Хьюго, что всё это значит? – недоумевающее повторил брат после чтения газеты. Прочтённый некролог смутил его куда сильнее, нежели меня. Я так и вовсе не понимала, что происходит. – Это ж ведь… - Да. Убили Пилу, хирурга, который тебя оперировал, - обратился теперь уже ко мне Хьюго, и непонимание в моей голове сменилось негодованием. - И? – нетерпеливо толкал на пояснения Коди. - Стил сказал, что откуда-то все вокруг знают, что мы воспользовались услугами Пилы и задолжали ему кучу денег. - Ну да, мотив есть, но, ты думаешь, полиция об этом знает? – усомнился брат. - Да пойми ты, Коди, не в полиции дело! – застонал от досады Хьюго. – Половина бандитов Аляски осталась без лучшего подпольного хирурга, к которому могли обратиться все, даже враждующие между собой стороны! - И теперь они считают, что мы его кокнули, - завершила я мысль друга и сама даже вздрогнула от её осознания. - Так и знал, что всё это неспроста! – воскликнул Хьюго. – Кто-то нас слил, я как чувствовал! – вскрикнул златошерстный и, подойдя к столу, прихлопнул по нему ладонью. – Теперь у кое-кого будет повод свести со мной счеты, причем сделав себя героем… - под нос пробубнил себе Хьюго и закурил. В комнате еще с минуту висела гнетущая гробовая тишина. Хьюго и вовсе застыл, будто время вокруг нас, и, глядя в одну точку безумно-отрешенными от мира глазами, продолжал озвучивать какие-то свои сумбурные мысли вслух. - И что теперь делать? – спросил Кодиак, который за всё это время лишь вздрогнул от громкого шлепка о столешницу, а потом только шумно дышал, будто после забега на стометровку. Лицо брата исказила паническая гримаса с нотками детской обиды, и с таким видом Коди продолжал с надеждой таращиться на своего коллегу. Только вот последний был не в себе. - Нужно срочно позвонить Стилу и бежать, бежать из этого города! – запаниковал вдруг Хьюго, вернувшись в наш мир, и взял свой телефон в руки. Отойдя от стола, он снова начал нервно бродить по комнате из угла в угол. – Отныне никто не должен покидать квартиру, пока мы не придумаем, что с этим делать! Как будто бы мы до этого уходили без спросу. Но панику Хьюго было можно понять. Я никогда его таким не видела, поэтому, наверное, и сама прониклась его ужасом. Полиция – последняя проблема, когда дело доходит до таких оборотов. Мне это уже совсем не нравится! Но если бы я понимала больше, как Хьюго… Кто знает, может, я была бы в таком же шоке, или наоборот, успокоилась бы, а не нервничала, как сейчас, из-за таинственной недосказанности. Парень в суете бегал по комнате, слушая звонкие гудки, что раздавались из телефона. Но кроме них ничто не нарушало тишины по ту сторону трубки. Стил не отвечал. - Хьюго, можешь не маячить! – попросила я, хотя сама уже вся тряслась от той паники, что нахлынула лёгким бризом. Будто бы я нырнула в холодный ручей посредь знойного дня. Обдавало ледяной неожиданностью, от которой подгибались колени, и в то же время оно как-то бодрило, снимая с моего разума пелену, что окутывала его уже несколько дней. Я будто бы засиделась в дремотном сновидении, и сейчас мой мозг, как после энергетического напитка, начал думать много, быстро и усердно, невольно заставляя тело содрогаться. - Может, снова попробуем отвоевать машину? – предложил Коди. - Не выйдет, - заверил его растерянный Хьюго. – Она уже под контролем. Если нам позволят уехать на ней из города, то нас сто пудова прикончат где-нибудь по дороге. И… - махнул в сердцах Хью, бросив телефон на тахту. – Там же в лесу и з-з-закопают! Хьюго вновь приземлился за стол и, обхватив голову руками, шумно выдохнул: - Что же делать, что ж делать-то, а? Мог бы и сдержаться, показать свои силу и самообладание перед девушкой, но Хьюго и впрямь сейчас не думал обо мне. Он был напуган, страшно напуган, и оттого, что он этого не скрывал, мне стало действительно не по себе. Эти мужчины… Они всегда лезут за беззаконием, думают, что это сделает их крутыми, а потом сами же ведут себя как дети. А когда их прижимает, то и вовсе их страх становится животным, а сами они – жалкими. На секунду таким же показался и Хьюго, но всё же он взял себя в руки. Тряхнув головой, он будто бы отбросил все задние мысли и, встав из-за стола, принялся снова расхаживать по комнате цепным псом. Я хотела сказать ему: «Тебе не кажется, что пора бы уже, наконец, обратиться за помощью к взрослым?», но я не стала ничего говорить. Не хотелось тревожить Хьюго, да и мы уже были не дети… Сколь же быстро мы повзрослели. Как много произошло этим летом. Так сильно изменилась вся наша жизнь, которая перевернулась в одночасье в тот самый вечер… Один час, одно мгновение, минута, - и наши истории сплелись в едином ворохе этих страшных событий. Мы не знали проблем, мы не знали Стила и его шайки, мы жили, как и прочие школьники Нома, беззаботно и прекрасно. Но последний год обучения кончился, раскрыв перед нами двери в новую школу, школу жизни. Тут уже нет учителей, что тебе помогают. Здесь твой прокол – твой учитель. Не будет теперь в новой школе заданий, ведь тут тебя проверяет сама жизнь. А она не ставит оценок, она бьёт тебя больно кулаком событий, стреляет в тебя из оружия времени, клеймит за позор долгой памятью. И выхода из школы нет. Есть только свет за её окном, к которому ты тянешься всё сильней после каждого злого урока. Ты ждешь долгожданных перемен… но все они – между уроками. И разве что теперь этот свет из окна больше меня не слепит. Я вижу его, а значит, я могу за него бороться. И я иду… 3. Прошло… А сколько дней уже прошло, как я попал сюда? Не помню. Я совсем забылся в делах. Отец не давал мне скучать, нагружая то какой-то бумажной, то физической работой. Хотя кого я обманываю. Папа не хотел, чтобы я вообще что-либо делал, но я желал помогать ему и показать, чего я стою. А умел я многое, начиная от таскания ящиков и заканчивая финансовыми и прочими расчетами. Это нравилось Стилу, но только для того, чтобы не расстраивать меня. Не искренней была его радость, вернее сказать, отягощенной. Будто бы отец был счастлив, что я умелый парень, но в то же время это счастье натыкалось на какую-то внутреннюю занозу, что сокрылась в разуме Стила. Наверное, дело тут было не в моих навыках и возможностях, а в чём-то другом, только вот в чём… Увы и ах, – Стил не из тех, кто раскрывает всем свои карты. Поэтому он молчал, молчал и я, отчего отношения наши становились какими-то офисными. Наверное, дикость ситуации, ставшей причиной нашей семейной разлуки, могла оправдать эту странность в виде барьеров. Наверное… Однако целый день проводя за нехитрой, но насыщенной работой, я не задумывался обо всём этом, ни о чем плохом и хорошем, - просто не было времени. Зато вечером, когда я заваливался в свою маленькую душную комнатушку и оставался наедине с собой, всякие мысли дурно лезли мне в голову. Порой они мешали мне спать, но иногда усталость их побеждала, и я проваливался в сон с головой, уходя от раздумий до завтра. А завтра всё повторялось снова. Я бегал по пещерам в работе, а отец уходил от ответов и разговоров со мной, был озабочен какими-то своими делами, беседами и документами, но в душе он страдал. Я видел это... или, наверное, чувствовал? По его грустнеющим глазам, когда они пересекались с моим взглядом, по бессонным ночам, что Стил проводил в своём кабинете. Я заставал его там, но ни разу не решался остаться на разговор. Какой-то неясный страх останавливал меня, будто бы это был не родной мне отец, а кто-то чужой, далекий. И самое страшное, что я не знал, отчего возникало это странное чувство. Разум понимал, что из-за долгой разлуки и отрешенности, но что-то ещё мешало мне преодолеть этот барьер окромя разумного осознания. Возможно и то, что отец и сам не зачинал разговоров. Папа просто сидел в кабинете один, опустив голову на сомкнутые в замок руки. Он закрывал глаза в тусклом свете настольной лампы, теребил очки в руке и думал о чём-то, вздыхая и жмурясь. Наверное, так же, как и я, каждый вечер проводя в своей пещерной комнате в раздумьях и грезах о будущем. И какое оно, это будущее? Правильно ли я поступил, бросив всё и решившись на такой резкий манёвр в моей жизни? Но отец не давал мне ответов. У него сейчас хватало забот. Привозили какие-то поставки, которые мы перегружали на другие суда и отправляли куда-то за море, видимо, к русским и китайцам. И за всем этим Стил наблюдал, контролировал и как-то ещё находил время подумать о сыне… наверное. Во всяком случае, вечером. В один из таких вечеров я и застал отца в кабинете. Картина была всё та же. Тусклая лампочка наполняла пещеристую комнату своим желтым светом. Чёрные тряпки в оконных провалах пещеры рябили и похлопывали от постоянного ветра. Он поднимался, как перед грозой, и, яростно врываясь внутрь, запускал за собой лунный свет. Из-за буйной погоды и лёгкого волнения было холодно и неспокойно, отчего мурашки то и дело пробегали по телу. И только усталость отвлекала от этого чувства и толкала меня побыстрее поговорить с папой. Вместе с любопытным лунным светом в кабинет к отцу постучался и я, желая получить ответы. Отец сидел за деревянным столом, наполовину загруженным ящиками. Перед ним лежала стопка каких-то бумаг, горела настольная лампа, но всё это было не интересно Стилу. Он сидел за столом, положив голову на сомкнутые в замок руки. В одной из них он держал старенькие, затёртые и поцарапанные очки, и, прикусывая зубами кончик дужки, раскачивал их пальцами из стороны в сторону. Туманный взгляд Стила был прозрачен и пуст и глядел прямо в стену, но моё вмешательство оборвало отцовские думы. Папа устало взглянул на меня, не поворачивая головы, обретая осмысленность и усталость во взгляде, отчего он вдруг сразу стал знакомым и понятным. Такой его вид был куда более привычен и мне, и ему, и всем вокруг, - вид угрюмого, строгого, сильного и, порой, будто озлобленного руководителя. - Отец? – позвал я папу, но он так и не обернулся. - Да, сынок… - вздохнул он, потерев пальцами переносицу и положив очки на стол. - Всё хорошо? – неуверенно спросил я его. - Да, Газ… Ведь ты теперь снова рядом, - улыбнулся Стил. Мне показалось, что на глазах у отца были слёзы. Но на самом деле – это лишь очередное моё заблуждение, как и те, что внушали мне много лет. Я вошёл в комнату и, плотно закрыв за собой дверь, робко спросил: - Пап… Что случилось? - Завтра мы едем в Анкоридж, - ответил отец. - Там будет много влиятельных людей, с которыми я хотел обсудить важные дела, а в итоге придётся им кое-что доказывать… - И что же? – не понял я. - Заскочим по пути в Ном. Нужно там забрать одну вещицу, - ответил отец, будто бы игнорируя мои вопросы. – И ты поедешь со мной, сын. - Хорошо, - не стал отказываться я. Да и не хотел, если честно, но мне не давала покоя одна мысль: - Но… А если меня там увидят? - И что с того? Правда на твоей стороне, Газ. Осталось только выбрать сторону… - ответил спокойно папа и улыбнулся. – Порой не стоит смотреть на всех и ждать, что они подумают. Так они все утянут тебя в бездну, а сами останутся наплаву. Думай своей головой, сынок, и ты сам поймёшь, кого слушать, а кого – слышать, - мудро сказал отец. – Ты поедешь со мной, потому что у нас завелась крыса. Она много чего уже натворила, и неизвестно, что она может выкинуть в моё отсутствие. Тем более, если ты останешься тут один, без моего присмотра. - Я понял тебя, - ответил я, сложив от грусти уши. – Тебе лучше знать. - Надеюсь, что я и впрямь что-то знаю. Просто я очень много ошибался, сынок. Слишком много и очень грубо, чтобы перестать жалеть о своих поступках и решениях... – снова потёр переносицу Стил и, отведя взгляд в сторону, добавил. - Прости меня за это. - Конечно, бать, ты чего? – похлопал я отца по плечу, и тот, встав со стула, позвал меня следом на его любимый балкон. - Пошли покурим, и спать. Вместо привычного огороженного перилами балкончика мы вышли на узенький, довольно опасный выступ пещеры. Если оступиться, то можно запросто полететь вниз и убиться о прибрежные скалы, ещё не коснувшись воды. Однако отец довольно смело и решительно подошёл к самому краю. Казалось, он не боялся ничего, не смерти уж точно. В его шаге не было ни капли сомнений, а усталый взгляд, который он бросил не себе под ноги, а на луну, был спокоен и холоден, будто намеренно черствый и твёрдый как эта скала. И только его шерсть, волнами переливаясь в лунном свете на буйном ветру, казалась мягкой на фоне тёмного моря, неба и характера Стила. Отец лениво чиркнул зажигалкой. Из-за сильного ветра маленький огонёк всё время гаснул. - Вот… незадача! – хотел, наверное, выругаться Стил, но осёкся.- Обещаю, что брошу для тебя эту привычку. Для тебя и для мамы. Если только всё это когда-то закончится… - произнёс отец и чиркнул зажигалкой снова. Закурил. На секунду огонёк осветил его грубое лицо, после чего мир снова погрузился в темноту. Лишь только сигарета тлела своим мрачным тусклым пламенем, унося вместе с пеплом следы разрушенного прошлого. Знать бы наверняка, каким оно было. Только чтобы понять, что сказать отцу в эту трудную минуту… будто бы слова при этом имели значение. - Когда я смогу её увидеть? Маму? – спросил я неуверенно. - Не знаю, Газ. Надеюсь, что в скором будущем. - Я… очень скучаю… - решил признаться я. Никогда никому не говорил, не ныл, не показывал своей слабости. Но от папы и мамы не было секретов. – По тем временам, когда мы все были вместе… Сколько мне было? - Пять лет, - не задумываясь подсказал папа и сделал затяжку. - Да, мой день рождения… Парк… я так боялся той карусели, но мне так хотелось прокатиться не ней… - И я разрешил, пока мама пошла за мороженым, - улыбнулся отец. – Я всё помню. - А потом ты взял меня на руки… Я так хорошо помню этот момент… Жёлтые осенние листья, солнце и сильный ветер, шум моря, как сейчас, только тише… - А теперь всё вокруг зашумело… - загадочно заметил папа. – Ладно, пора. Завтра рано вставать, - ободряюще хлопнул меня по плечу папа и, грустный, ушёл к себе на ночлег. А я ещё долго стоял и слушал, как шумят волны вокруг и в моих воспоминаниях. Лунная ночь объяла чёрный океан. Она окрасила его своим белым светом, который искрился в беспокойной морской воде на волнах. Гроза была близко, и уже очень скоро тучи закрыли ночное светило и погрузили округу во тьму. И только на противоположном берегу залива, на горном плато, что напротив, горел одинокий костёр. Наверняка кто-то ещё наблюдает за морем, за этими облаками и ждёт чего-то от них. Быть может, ответов? Или знаков, иль новых идей, я не знаю. Просто всё это значило, что я не один такой во всём белом свете. 4. Звонки Стилу не увенчались успехом. Он настойчиво не брал трубку, будто бы испарился из зоны доступа, а Хьюго продолжал метаться по комнате. Как назло, Гарри тоже не поднимал трубки, что немного насторожило Хьюго. Может, там что-то у них случилось, а он совсем не в курсе за своими делами? Но решать дела «Семьи» моему другу сегодня хотелось как нельзя меньше всего на свете. Ему бы справиться со своими. - Алло? Алло, Эрик? – наконец-таки дозвонился Хью до кого-то. - Ох, какие знакомые лица! – улыбнулась я другу, догадываясь, с кем он имеет честь побеседовать. Но Хьюго не отреагировал на мою шутку. Наверное, она была окончательным шагом в обороне моей психики, которая с треском провалилась. Это меня сперва разозлило, но толи я снова взяла себя в руки (что было, однако, на меня не похоже), толи паника победила во мне злобу, и я прислушалась к разговорам по телефону. - Да, привет… Как мы, ты спрашиваешь? – посмотрел почему-то на меня Хьюго. – Мы в дерьме! – его искренняя и неожиданная фразочка, сказанная с нелепой детской серьёзностью, заставила меня засмеяться. Только я тут же подавилась своим истерическим смешком, и, закашлявшись, направилась к столу за водой. Коди тут же наполнил мой стакан и сел рядом, положив на мою руку свою. - Всё будет хорошо, - шепнул он так, чтобы не мешать Хьюго разговаривать. Коди уверенно, но обеспокоенно поглядел мне прямо в глаза, но я ничего не ответила брату. Я только кивнула ему, в знак согласия, и, опустив глаза, вновь прислушалась к разговору. - Где босс, почему он не отвечает? – спросил Хьюго. Он тут же застыл на месте, внимательно выслушал монолог и заключил: - Проклятье!.. Да понял я, понял… - продолжил свой прерывистый диалог Хьюго. Я не могла слышать, что ему отвечали, особенно со своим забинтованным ухом. - Слушай, а почему Гарри не выходит на связь?.. Угу… Ясно. Да, мы попали в беду… Не бери в голову, Эрик, и… не рассказывай об этом никому, хорошо? - Хьюго, видимо, сомневался. С одной стороны, он не хотел подставлять босса и как-то мешать выявлению предателя, а с другой – он не верил, что этим предателем может быть Эрик. Но как оно окажется на самом деле – никто, увы, не знает. Наконец, Хьюго закончил говорить разговоры и как-то брезгливо швырнул свой мобильный на кровать. - Что там? – спросил Коди. - Стил уплыл на встречу в Анкоридж, - пояснил Хьюго. – Толи он в пути, толи он там, но факт остается фактом – он не берёт трубку, да и ему сейчас не до разговоров. - А этот твой Гарри? – спросила я зачем-то. Раз для Хьюго это было важно, значит, наверное, оно важно и для меня и нашей ситуации в целом. - Не знаю. Но, думаю, Стил заедет к нему. За уликой. Гарри забрал пару вещиц Мексиканца, и, возможно, они помогут во всём разобраться. Одно знаю точно – Стил это всё просто так не оставит. - Вот и славно, - попытался подбодрить его Коди, хотя было видно, что когда брат открыл рот, то он уже понимал, что его слова и поддержка обречены на провал. - Только нам чего с этого? – раздраженно ответил Хью на добрый порыв Кодиака. – Нам нужно решать что-то здесь и сейчас! К тому же - вечером должен прийти посыльный с деньгами от Стила, - напомнил нам Хьюго. – Если он не дурак, то он прочитал свежую газету… хотя кого я обманываю, - в сердцах вздохнул златошерстный. - Представляете, как повезёт тому из заговорщиков, кто придёт от нас избавиться, да ещё и срубит себе большой куш? - Так, отставить панику! – приказала я, рубанув ладонью по столу. – За нами ещё никто не пришёл! И как раз в этот момент в дверь постучались… 5. Динго сидел у себя в комнате перед своим «перехватчиком». В последнее время Гарри не выходил на связь с «Базой». Лишь однажды он передал своим немногословный отчёт о благополучии и спокойствии в «Городе N». Конечно, Динго хотел пойти к Гарри и поговорить с ним. Юноша почему-то верил, что эскимос не станет ничего скрывать от него, а сам Динго, в свою очередь, сможет помочь своим родным, пусть он даже и сам не знает, каким образом. Но он бы что-то придумал, он всегда изобретателен на разные годные мысли. Только вот связаться с Гарри не выходило, будто сама судьба отводила Динго от разговора с преступником. Мужчина сутками зависал на работе, а в вечернее время сам Динго никуда не ходил. Ребята договорились ночевать дома и оставаться с матерью после заката, чтобы её не беспокоить. Несмотря на добрых гостей, которые, казалось бы, должны были если не помочь, то хотя бы развеселить бедную Дженну, многодетная мать была безутешна. Она пребывала в том самом состоянии, в коем бывает любая мать, отправившая дитё своё на войну. Ей хотелось сделать хоть что-то, понять, какое решение поможет ей вернуть домой свою родную кровь. Только что ещё она могла? Путь в полицию был ей заказан. Такой необдуманный, но серьёзный шаг, может, и помог бы Дженне отыскать пропавших детей, но мог бы и привести к непредсказуемым, самым страшным последствиям. Без мужа и его веского влияния, без его осведомлённости во всех вопросах и таинствах этой запретной, запутанной истории, которая так перевернула их судьбы и жизни, она боялась сделать опрометчивый шаг. И в итоге стояла на месте, беспокойно прощупывая почву вокруг себя, будто на пути по болоту, и медленно утопая в нём. Дженна связалась со всеми, кому могла доверять. Люди искали, узнавали подробности, но ничего принципиально важного женщина во всём этом не находила. Ведь что могло быть важнее, чем дети, которых никто так и не смог отыскать… Ники и Калтага не было уже несколько дней, и они лишь кратко отнекивались, заставляя Дженну украдкой плакать после каждого звонка, а Сару и Сьюз – утешать свою подругу. Казалось бы, она б весь мир перевернула, но руки её были связаны обстоятельствами. Оставалось лишь только ждать, а ждать было ох как непросто. Теперь пропавшие Саба и Кодиак только больше обостряли чувства матери, которая и без того сходила с ума. Об *** не было никаких слухов и новостей. Никто на Севере, средь деревень и городков которого у Балто было много знакомых, не видел лесных следов, не слышал о проходившем по их городам и посёлкам парнишке. Он будто бы в воду канул, потерялся в лесу, которому не было ни конца ни края. Что ещё ей было думать?! Алу, хоть и была с отцом, могла выкинуть любой фокус, о котором сама же будет жалеть и думать о нём по неделям. Зная пыл дочки, темперамент её отца, который уж если разошёлся, то остановок не жди, Дженна плакала и по ним, увядая в беспомощности с каждой минутой. Разве что Киона, Дакота и Динго были дома, но и они отдалялись от матери и домашних дел, занимались чем-то своим, казавшимся для Дженны темным и нелегальным. А ребята, хоть всё и понимали, не могли иначе. Они и сами трудились, пытаясь сделать всё, что в их силах. Поэтому Динго и сидел день ото дня в своей комнате, а Дакота бубнил и бурчал, но всё равно добросовестно сменял брата на его посту. - Всё равно я привык кутить по ночам, сна нет, - будто бы оправдывался он. – Поэтому чё уж! И брат, вздыхая, с шумом водружался на стул, надевал наушники и брал в руку очередную книгу. Дакота не любил читать, но за время своих «дежурств» уже осилил несколько произведений. Даже он, невозмутимый и отходчивый, изменился. Исчезла дурашливость, от которой остались одни только шутки, но и те стали редкими и сопровождались, скорее, иронией, нежели позитивом. Нотки ответственности и мужественности зарождались в Дакоте, и он доказывал это, переступая через свои прихоти и желания, от коих ранее отказаться не мог. С тех самых пор, когда ушел глава семейства, появилось в парне что-то другое. Казалось, что он будто сам осознал себя временным главой семьи и предъявил к себе требования, строгие, но достаточные. Если раньше Дакоту, увы, было сложно заставить сотворить что-то супротив его воли, то теперь он по большей части занимался тем, что от него требовалось, забыв про лишние вопросы и обиды. Всех ребят изменила их маленькая война. В первую очередь они воевали сами с собой, пытаясь победить в себе слабости и предрассудки. В чём-то правые, в чём-то нет, они шли вперед к своей цели, совершая ошибки и достижения на нелегком пути. И, казалось бы, все хотели лишь одного, чтобы все их беды закончились, но каждый ставил перед собой свои задачи и по-своему подходил к их решению. Увы, не у всех получилось. Увы, не без слез и потерь. Но иначе никак на войне. Только терять, плакать, но жить и идти вперед, несметно веря в победу. Вот и Динго с Дакотой в неё верили. Это была вера во что-то общее, которая объединяла их мужеством и целеустремленностью. Наверное, никто бы из ребят не поверил в себя, не будь рядом с ними братьев и сестер. И пускай каждый из них чувствовал себя беспомощным и слабым, но показывать свои слабости перед другими никто не хотел. Поэтому каждый из детей Балто и их друзей научился терпеть, бороться, помогать своим близким и ценить то немногое, что было у них. Именно эта беда научила ребят дорожить семейным благополучием и настоящей человеческой дружбой. И пусть они были не люди, но ничто человеческое им было не чуждо. Поэтому каждый занимался своим делом. *** и Алу сражались на передовой, отправившись в обитель зла за ответами, Саба оказалась оружием влияния на некой «политической» арене и уже морально боролась за свои интересы, Кодиак ей помогал, а те из ребят, кто оказался «в тылу», - тоже времени зря не теряли. Динго с Дакотой старались, и хоть они не рисковали собой, но выкладывались по полной в этом монотонном и откровенно скучном деле. Так и проходил у них день за днём, пока однажды в наушниках у ребят не послышались странные звуки. Снова это случилось ранним утром, и снова у «штурвала» аппарата был Дакота. В рации вдруг изменился шум помех. Что-то пару раз прошуршало, а потом всё затихло, будто бы кто-то был на приёме, но молчал. - Эй, бро! – толкнул Дакота в плечо спящего брата. Динго немедленно вскочил и, поправляя сбившиеся очки, в которых он случайно уснул, прильнул к наушникам. Выключать их не стали, наверное, оттого, что уже дремлющий Дакота не успел сообразить это сделать. Впрочем, Динго и так всё уже слышал. По ту сторону радиоволны послышался шум. Что-то упало, рухнуло куда-то, с треском цепляя за собой мебель. - Где оно? – послышался чей-то незнакомый голос. - Я всё уже передал, - прозвучал голос Гарри, «ударенный», видимо, обо что-то твердое. Слова эскимоса слегка надломились, оборванные глухим ударом и шумным дыханием. - Врёшь! Врёшь, собака! – яростно закричал кто-то. Послышалась какая-то возня, жуткий вскрик, оборванный будто бы очередным ударом. Затем – снова кто-то замешкался, застучала мебель и связь оборвалась после звонкого грохота. Видимо, кто-то обрушил железный ящик рации на пол, и прибор приказал долго жить. - Гарри! – воскликнул Динго и, отпрянув от брата, начал судорожно натягивать на себя кофту. - Ты ведь не пойдёшь туда? – будто бы надеясь спросил Дакота, но и сам вскочил на ноги. - Он в опасности! – громким шепотом ответил Динго. – Мы должны ему помочь! - Не должны! – воспротивился Дакота, но брат его не слушал. Динго продолжал одеваться. - Э-э-эээй, стоп, послушай! – схватил , наконец, Дакота брата за руку. Динго остановился, хотя и продолжал дрожать от страха. – Это – преступник! Ещё вчера они напали на нашу сестру, а теперь ты готов за него под пули лезть? - Динго задумался. – Ты о маме подумал? - И это говорит мне Дакота? – улыбнулся судорожной улыбкой Ди, от чего его и без того несимпатичное лицо совсем перекосило в оскале. – Первый бунтарь и искатель приключений на свою пятую точку? - Заметь – я тебя не отговаривал, - признался Дакота и, выдержав паузу и безнадежно вздохнув, стал собираться вместе с братом, который, весь дрожа, пытался запихнуть ногу в штанину и чуть ли не падал от торопливой и дрожащей неловкости. – Но я не зря говорю, - давай без глупостей и геройства! Просто посмотрим что там творится и свалим… Так, стоп, - остановился Дакота, застегнув на себе худи кофту – А что мы там будем делать? - Импровизировать. - И это говорит мне Динго?! – спросил Дакота у брата. Ди улыбнулся, но тут же посерьёзнел и даже слегка нахмурился, напуская на брата виду. - Возьми хоть бы бабочку, - попросил Динго. - Возьму, сейчас, - собирался выйти в свою комнату Дакота за ножом. – Только что толку? Что мы с ней будем делать, в носу им поковыряем? Но Динго ничего не ответил. Брат быстро проскользнул к себе и вышел в коридор уже с ножом в руке. Ловко свиснув им, брякнув железными рукоятками, Дакота сложил нож и погрузил его в свой широкий карман коричневой кофты. «Пошли», - как бы кивнул он и братья, осторожно, чтобы никого не разбудить, вышли из дома и направились в город. 6. Мы долго ехали к Ному. В город, в котором я вырос. Здесь прошло моё детство с родителями, здесь я жил с Петром и Поли. Я знал все окрестности Нома, знал его переулки, его тайны, и только не знал, как я сам был обманут… Я не мог найти себе места в этом маленьком мире. Поли и Петр заботились обо мне, но я всё равно был одинок. Не в школе, где у меня были друзья, не во дворе, где у меня были качели, на которых я в своих мыслях мог сидеть сутками, а дома, где память о маме и папе была ещё сильна. Мне было больно. Скука, давящая безысходностью тоска сковывала душу маленького ребенка. Ночами я плакал, с головой нырнув в одеяло, а утром показывался перед Поли и Петром как ни в чем не бывало. Наверное, это научило меня надевать маски. Другое дело, хотел ли я за такое, столь сомнительное и недобродетельное умение заплатить такую цену? Это сейчас я понимаю, что нет, а что у меня было тогда? Только ультиматум: проглотить в себе обиду, злобу и страх и выкинуть их из своей головы, или жить и страдать с памятью о родителях. И что же я выбрал, спросите Вы? Ничего я не мог, ни выбирать, ни видеть, как и все маленькие дети. Я только надеялся и ждал, когда придет мама, или папа… Кто-нибудь. Но они не приходили. Неделя, месяц, два… Поначалу Поли и Петр приносили мне от них письма. Каждое послание делало меня счастливым. Я надеялся, что вот-вот увижу заветные строки, в которых мама назовет мне дату своего прибытия в Ном, в которых папа расскажет, что приедет ко мне с гостинцами и игрушками. И пускай мои надежды не оправдывались, я представлял родителей, которые писали мне эти письма, думали обо мне, вкладывали любовь в каждое слово, и от этого мне становилось теплее. Я несколько дней ходил веселым, я мог радоваться жизни, как и все дети, на которых я был будто похож, а сам носил в себе боль и думал уже не по годам взросло. Сейчас я осознаю, что разлука очень быстро перечеркнула во мне детство, делая тверже и сильнее, а тогда я просто надеялся, что всё наладится. Пока однажды не застал отчима за написанием одного из писем. После этого я два дня не выходил в школу. Сказал, что у меня болит живот. Поли с искренней заботливостью выхаживала меня, а я просто ничего не хотел. Я плакал две ночи, пока Петр и Поли спали в комнате родителей, а после… я сломался. Родители не вернутся. Я долго прокручивал эту мысль в своей голове, представляя в миражах иллюзий обратное. Отчаяние от этого отрицания потихоньку переходило в принятие, и я свыкся со всем, что со мной стало. С отчимом, с мачехой, со школьными шутниками, вечно кидавшими камень в мой огород. Я остался сам по себе, в своём закрытом мире, который придумал сам. Книги поддерживали мою мечтательность и воображение, и я уже из принципа, из интереса представлял себе встречу с родителями. И вот это случилось, жаль, что не так, не в то время, как мне хотелось. Но часто ли выходит всё, как нам хочется? Увы, лишь в мелочах бытового ущерба, в коем ежедневно мы ползем по дороге обыденности. Да и то не всегда. Но всё же. Я был рядом с отцом, с папой. Мама… отец пока ничего не говорил о ней, но только того, что она была жива, мне хватало. По словам папы, связаться с ней сейчас было невозможно, но он гарантировал нам нашу встречу. Ну, как гарантировал… Отец, видимо, был из тех, кто не обещает того, что не в силах исполнить. Поэтому он лишь заверил, что я должен встретиться с матерью, не более того, а уж выйдет ли. Разве что моя фантазия всё доделала за него. Слишком много мне приходилось фантазировать, и я не собирался завязывать с этим. Так же фантазировал я и о том, как мы с родителями вернемся в мой родной город, как нас встретят там, как я всем с гордостью смогу сказать, что они вернулись. Но и эта давняя мечта отразилась иначе. Она была исковеркана событиями, отчего вместо радости я испытывал, скорее, отвращение от прибытия в Ном. Город будто бы напоминал мне о разбитых мечтах и купированном детстве, отчего сердце, и без того наполненное тоской, преисполнялось ещё и грустью. Мы с отцом ступили на деревянный настил пристани. Портовая часть городка радостно встретила нас плеском воды, гомоном рабочих и криками чаек, которые, будто прячась в сером и пушистом от облаков небе, горланили где-то над головой. Знакомые звуки. Пасмурная серо-зеленая, местами аж изумрудная дымка была готова вот-вот разразиться на нас дождём, однако отец накинул на нос капюшон, не взирая на пока ещё сухую пыль под ногами. Его коричневый плащ был недвижим, будто бы потерял свои размашистые полы здесь, где не приходилось ни бегать, ни прятаться, ни спешить. Но мне так только казалось. Это я был всюду тут вхож, но не папа. Я не знал всех нюансов и той политики, в которую собирался ввязаться, но и Стил не раскрывал мне своих карт, и судя по его поведению - спешить нам, быть может, и стоило. Отец волновался и старался покончить с оформлением документов быстрее. Толи ему не терпелось что-нибудь найти у этого Гарри, толи он хотел побыстрее покинуть портовую часть города, густо усеянную местными рабочими, - я не знаю. Только задержаться тут нам и не пришлось. Мы углубились в город и переулками двинулись к сердцу Нома. Минув широкую центральную улицу и снова скрывшись в темном переулке от восходящего раннего солнышка, мы замедлились. Отец приостановил меня, достал из-под плаща пачку сигарет и сказал: - Сходи домой, забери всё, что тебе нужно, особенно одежду. Не думаю, что мы скоро вернёмся в этот город… - немного задумавшись, он, наконец, чиркнул спичкой, прикурил и, тяжело вздохнув, спокойно добавил: - Зря ты пришел. Я аж остолбенел от его слов. Они обескуражили меня, чуть не разбив мне сердце. И только Стил стоял и раскуривал сигарету, пока дымок, наконец, не пошёл из белой ядовитой веточки. В его движениях было твердое спокойствие, хотя и вёл он себя взволнованно. Вообще его сложно было понять, что он чувствует, что он видит, как реагирует на ситуацию на самом деле. Я и сейчас не знал, что он имеет в виду, искренне ли он говорит, со злобой или с сожалением, с заботой или порицанием. Ничего за тот короткий срок, что я провёл с ним, я не понял. Я даже не увидел той нити, за которую мог зацепиться в общении с отцом, и только сейчас осознал вдруг это и почувствовал боль. Она тогда впервые кольнула меня и затаилась где-то внутри, далеко за сердцем. Я хотел, было, подобрать вопросительных слов, быть может и возразить отцу, но он сам продолжил: - Теперь все вокруг знают, кто ты, - пояснил он и бросил к ближайшему дому спаленную спичку. - А если не знают, то точно догадываются. Раньше ты мог просто жить, как и все, в этом маленьком городке. Мог, но… «Но я приволокся к тебе и всё испортил…»- подумал я и мне стало ещё больнее. Зато… он ведь не сказал, что не рад меня видеть? Он ведь просто заботится обо мне, разве не так? И у меня отлегло. - Теперь будем думать, как всё устроить, - обнадеживающе произнёс отец и любя похлопал меня по плечу. – Может, всё, наконец, разрешится, но для этого нужно многое сделать. И для начала мне надо забрать у моего человека кое-что важное. Встретимся у него. Если вдруг что-то пойдет не по плану, если заметишь слежку или что-нибудь необычное – возвращайся к ребятам, садись в лодку и жди меня на борту. Отец назвал мне адрес, и мы разошлись. Я шёл и думал о его словах, рассуждая, правильно ли поступил. С другой стороны, я уже сделал шаг, и чего теперь мне жалеть? Даже если нить, связывающая меня и нормальную жизнь стала тонкой, зато у нового Газа есть шансы прожить её вместе с родными и близкими. Без зазрений совести, что я чего-то не сделал, чтобы быть с ними рядом. На этой мысли я и пытался остановиться. Не люблю я себя накручивать, а то так можно превратиться в ***, который, конечно, не будет ныть при всех, зато точно станет изъедать себя изнутри. А я не хочу. Поэтому я откинул лишние мысли и просто бездумно шёл к дому, разве что обдумывая, что мне нужно забрать с собой. Только от всех размышлений и утреннего ветра мне стало зябко. От туч всё вокруг потемнело, будто в сумерках, хотя солнце только ещё зачиналось. Ветер был будто весенним, холодным и пробирающим до костей, и мне совсем стало не по себе. Словно в душу плюнули… Мне казалось, что теперь улицы этого города уже никогда не будут для меня приветливыми. Несмотря на то, что на них еще никого не было в такую рань, я оглядывался и осматривал окна в поисках подвоха. Пока этот подвох не выбежал на меня сам… Дасти. Вот ведь… не спится ей вечно! Меньше всего я хотел встретить кого-то из этой банды! Она появилась из утренней дымки, как будто случайно выскользнув из переулка навстречу ко мне. А я уже не верил в случайности, казалось, что всё выходило мне назло. Может, оно всё говорит мне, что я должен отступиться, пока ещё не поздно? Хотя кто его знает, вдруг это просто судьба испытывает меня на прочность, готовя встретить все невзгоды уже сильным и смелым. Но покамест я готовился только ко встрече с Дасти. Она увидела меня и наверняка узнала, хотя была ещё далеко. Уходить с её пути уже не было смысла. Дасти приближалась рысцой, и я начал различать одежду, в которой девушка вышла на утреннюю пробежку. На ней была серая шапка, запрокинутая назад, белая майка и расстегнутый белый спортивный костюм поверх. На штанах и краях кофты узкими полосами красовались яркие сине-голубые лампасы. Её серые кроссовки громко шлепали по улице, провода наушников раскачивались в такт с широкой грудью, а изо рта девушки выстреливал пар, пронизывая тяжелый утренний воздух. Уж не знаю, чего она хотела этим добиться. Дасти была полновата, но эта полнота была легкой и гармоничной, просто потому, что она вот сама по себе была такой, и всё. Симпатичная девушка, не смотря ни на что, и формы, и лицо… Но если у меня муравьи в голове, то у неё их целый муравейник. Казалось порой, что Дасти вообще не от мира сего, и я никогда не мог понять, что у неё на уме. Дасти была непредсказуемой, странной, что всегда меня настораживало. Поэтому я был готов встретиться с кем угодно, но только не с ней. Ко встрече с Дасти вообще нельзя быть готовым, ни при каких обстоятельствах. Во мне ещё теплилась идея свернуть в переулок и уйти от разговоров, но девушка в тот же миг помахала на бегу мне ручкой, развеяв последние надежды. Расстояние между нами неминуемо сокращалось, а я ещё даже не знал, что ей ответить. Придется импровизировать по ходу. - Привет! – радостным голосом, но будто без всякой эмпатии поздоровалась Дасти. Девушка остановилась возле меня, дала себе пару секунд отдышаться и добавила: - А ты что здесь?... - Домой иду, - пробубнил я, перебив Дасти. - А ты что, бежишь? - Бегу, - ответила девушка абсолютно непредвзято. Я ожидал от неё крайнего изумления, но не безразличного спокойствия. - Ну, беги-беги, - ухмыльнулся я, понимая, как дерзко и надменно выглядела моя улыбка. Увидев это, Дасти, было, слегка опустила уши, но тут же взяла себя в руки и ответила мне уже без радости, но так же спокойно: - И это всё, что ты готов сказать? - Да, - спокойно ответил я, но внутри меня закипала злоба. Непробиваемая, странная и непредсказуемая. Даже дерзостью её нельзя ущипнуть. Бесит! - Где ты был всё это время? – всё равно нагло спросила Дасти. - Это допрос? – уже с нескрываемой злобой ответил я. Теперь она точно всем обо мне расскажет! - Нет, но ты мог бы и сам рассказать, - спокойно ответила девушка. – Ты сам на себя не похож, Газ. Если тебе нужна помощь – ты знаешь, где меня найти. - Нет времени, Дасти… прости, - ответил я, понимая, как бестактно выглядит моя необоснованная дерзость. Хотя… Почему не обоснованная, если я имею на неё полное право?! Я не хочу разговаривать с ней на эту тему, не хочу всего этого, да и устал я от масок. Не могу так больше! Разве что это может сыграть мне на руку… - Что случилось? Где ***? Где Алу и Балто? Хоть это ты можешь мне сказать? - Не могу… - ответил я. – Где все я не знаю. С *** мы давно разошлись. Мы разминулись, - подбирал я нужные слова. – Могу я тебя попросить об одолжении, Дасти? - Конечно, - согласилась она. Девушка давно отдышалась от пробежки и теперь была спокойна, как и всегда. Все эмоции растаяли в ней, как мартовский снег. Я ждал слёз, истерик, вопросов, обнимашек и ругани. Всего, что угодно, но только не её привычного безразличия. Может, от него меня пробирала дрожь и возникала робость? И это злило меня, раздражало в ней и в себе, ведь я так не мог… Мог, но не хотел, это ж ведь была Дасти, наша Дасти, с которой мы, как и с другими ребятами, много общались, крепко дружили и ввязывались в переделки. Подумать только, как всё изменилось… - Дасти, пожалуйста, - робко взял я давнюю подругу за плечи. – Ради нашей дружбы, не говори никому, что видела меня, хорошо? Я скоро уеду, и не знаю, вернусь ли назад. - Хорошо, Газ, - пообещала мне Дасти. – Только ты скажи мне одно – у тебя всё хорошо? - Да, - ответил я и через силу улыбнулся. – Лучше, чем когда-либо было. Дасти кивнула в ответ, глядя мне прямо в глаза, прямо в душу… - И у Балто с Алу всё нормально, и у ***, я в этом уверен! – добавил я почему-то. Мне было тяжелее и тяжелей. И это злило меня сильно-сильно, а Дасти будто бы было всё равно. Снова. – Во всяком случае, они не попались в лапы преступников. Только обещай мне, что никому не скажешь… - снова попросил я, нисколько почти не веря в себя и в обещания Дасти. Как можно было не сказать о таком ребятам? Да и я, как дурак, нагрубил и был зол… глупая, унизительная просьба. Никогда не буду так унижаться, я себе обещаю! - Обещаю! – в такт моим мыслям ответила Дасти. - Прощай, Дасти! – ответил я бывшей подруге и, отпустив её плечи, пошёл прочь, в сторону дома. - До встречи! – ответила Дасти мне в спину. Я шёл и шёл вперед, ускоряясь и не оборачиваясь. А Дасти стояла. Я не слышал её шагов. Эти полминуты показались мне вечностью, и каждый мой шаг будто бы разрывал моё сердце. Но ещё больше оно тревожилось оттого, что она стоит там, позади, и смотрит мне вслед. Я чувствовал её задумчиво-равнодушный взгляд, который царапал мне спину, и от этого она всё сильнее покрывалась мурашками и испариной. Лицо горело от стыда, страха и ещё не пойми чего. Паника охватывала меня с головой, и каждый шаг ватными ногами становился всё тяжелее и тяжелей, пока я, наконец, не услышал: - Ну что ж, - тихо, едва различимо себе под нос сказала Дасти, а потом крикнула мне вслед: - Будь счастлив! – и побежала прочь в дымку тумана. Я остановился. Я громко дышал, я щурил глаза, которые щипали от… пота, да? Наверное. Не в силах сдерживать себя, я обернулся, но увидел лишь силуэт, скрывающийся в дымке и уносящий с собою ворох воспоминаний. Дасти права – теперь я другой. Счастливый. А это лишь плата за моё счастье. 7. Ребята в одночасье оказались на другом конце Нома. В ушах стоял шум ударов, зверских ударов, которые наносились кому-то по ту сторону связи. Дакота и Динго не знали наверняка, что их ждет там, впереди, у дома преступников, и оттого им было не по себе. Ни слова не проронил ни один из братьев за всё это время. Они молча бежали и шумно дышали, приближаясь к тому месту, от которого ещё совсем недавно старались держаться подальше. Да и сейчас им было бы куда лучше мирно спать в своих комнатах, но совесть и внутренний голос гнали ребят вперёд. Разве что следом их догоняла рациональность, которая всё больше и больше просила молодёжь остановиться. С каждым шагом неизвестное становилось всё ближе и страшней, а у ребят даже не было плана. Откуда ему было взяться? Это раньше все их дела строились на договорах и коллективных обсуждениях, а теперь на них нет никакого времени. Теперь всё легло только на их плечи, и братьев и сестёр уже не было рядом. «Зачем нам всё это?» - невольно произносил про себя Динго. «Зачем, зачем?!» - повторял в голове его голос, но парень никак не находил ответа. И в то же время где-то, в недрах его чистой души, находилась целая тысяча этих ответов, из-за которой он бежал, как никогда в жизни. - Поднажми, братишка! – задыхаясь подбодрил брата неунывающий Дакота. - Не могу! – прохрипел только Динго, но продолжил бежать в том же темпе. - Давай, давай, родной! – сквозь одышку попросил мускулистый Дакота. Казалось, будто для него эта пробежка была раз плюнуть. – Ох, видел бы тебя наш физрук! Ей богу бы пятёрку тебе поставил! - Не напоминай! - из последних сил выдохнул парень. У Динго за всё время в школе была одна лишь четвёрка по физкультуре, которую он никак не мог исправить и очень из-за этого переживал. - Я сам не знал, что так могу!... И только возле самого дома преступников Динго попробовал перевести дух. - Остынь, остынь! Не высовывайся! – приказал ему Дакота и, взяв за плечи брата, отправил его чуть назад, в соседний переулок. – Отдышись малёха… Впрочем, и сам Дакота уже пыхтел, как паровоз, к концу полуночного забега. Хотя какой он там полуночный – утро хоть было ещё ранним, однако на улице уже давно рассвело. Летом на Аляске солнце не на долго садится, а местами и не садится вовсе. - Слушай, может, у тебя астма? – спросил с ухмылкой Дакота у брата. В другой бы момент Динго ответил бы чем-нибудь едким или остроумным на подколку братишки, который быстро пришёл в себя. Только вот Динго всё ещё чувствовал себя очень плохо: в горле хрипело, лёгкие болели, а ноги – тряслись, подкашиваясь под весом хилого паренька. - Иди ты… - отмахнулся Динго, но Дакота был уже сосредоточен и не ответил брату даже своей победной ухмылкой. Не удалась для него шутка, Дакота всё воспринял буквально. - Давай, подходи тогда, - хлопнул Дакота брата по спине и двинулся в сторону дома преступников. - Стой! – хотел было остановить его Динго, но брат уже скрылся за углом переулка, и тихие, крадущиеся шаги его быстро растаяли в туманной тишине. «Да, точно, туман», - подумал Динго. «Из-за него так мало воздуха в лёгких. Так влажно и жарко, так душно, и я весь в поту», - думал антропоморф, невольно уподобляя себя с человеком. «Хилотик». Он даже улыбнулся в своих мыслях, пока вдруг не услышал пару хлёстких хлопков, прорезавших туман. Бах! Бах! Стреляли. 8. - Кто это? – шепнул Коди и мы замерли. Хьюго не ответил моему брату, а молча подошел к окну и осмотрел двор. - Мы уже нашумели, они знают, что мы здесь! – заметила я и мою душу охватила паника. Комок волнения подкатил к горлу и болезненно застыл в нём, прервав мой трагический всхлип. Теперь я боялась по-настоящему. Ох… Всё снова из-за меня! Ведь именно я стукнула по столу! Но Хьюго оставался холоден. Мы с Коди уже выпали из его сознания, оставив в нём лишь бессердечный расчет. Хью молча достал из-за пояса пистолет. Плавно и бесшумно шепнул затвор, досылая свинцовую смерть в патронник, и пёс с беспристрастным лицом двинулся к двери. - В ванную, с линии огня! – тихо скомандовал он и мы с братом повиновались. Я и не успела понять, как быстро скользнула с тахты в дверной проем и прижалась к стене. Коди встал передо мной, заслонив от возможной преграды собою, и посмотрел на меня так испуганно, что мне показалось, в его глазах было куда больше страху, чем у меня в душе. Наверное, он просто ещё к тому же чувствует большую ответственность за меня. Во всяком случае, так я оправдывала брата, чтобы вселить в себя хоть каплю уверенности. Но смотреть на Коди и пугать себя я больше не стала. Я жадно вперилась в настенное зеркало, в котором увидела Хьюго и стала следить за его действиями. Златошерстный аккуратно подошёл к двери, встал у косяка и приготовился. Когда вновь раздался стук в дверь, парень прильнул к дверному глазку и, вновь отпрянув к стене, спросил: - Кто? - Свои. Груз от «Хаски». Хьюго с заботливой обеспокоенностью посмотрел на меня через зеркало и, неуверенно щелкнув дверным замком, отошёл в сторону. В квартиру вошёл мужчина. Человек, средних лет, в расстегнутой черной куртке поверх пиджака, в выглаженных, как струна, брюках и с черным чемоданом в руках. Его лицо покрывала пара мужественных, но ещё молодых морщин. Чуть розоватая кожа на подбородке была гладко выбрита, аж до блеска, а гордые, слегка запавшие скулы, придавали его лицу утонченную деликатность, присущую актёрам конца шестидесятых. Насыщенно-голубые глаза особенно добавляли мужчине виду, делая его похожим толи на Фрэнка Синатру, толи на Бинга Кросби, или вовсе на рисованного персонажа из нуарных комиксов про гангстеров начала двадцатого века, которые так любит читать Дакота. Наверное, только Томми Ган в его руках помог бы определить его в группу бандитов или актёров. Хотя сегодня, порой, они мало чем отличаются… Мужчина спокойно остановился посреди коридора и дождался, когда Хьюго закроет за ним дверь. Златошерстный это и сделал, однако не спускал человека с мушки пистолета. - Ты Хьюго? – спросил незнакомец. - Да, - тихо ответил парень. Мужчина повернулся к Хьюго и тот опустил оружие, видимо, узнав человека. Человек, кажется, тоже узнал антропоморфа и успокоился, убрав руку, свободную от чемодана, из-за пояса. Незнакомец прошёл вглубь квартиры и положил чемодан на стол, прямо поверх свежей газеты. - Стил прислал тебе деньги, - спокойным голосом констатировал человек и вновь подошёл к Хьюго. - Я помню тебя, - несколько запоздало озвучил Хьюго мысль, уже воплотившую свой результат. - Я тебя тоже, - улыбнулся приятный мужчина. – Здравствуй, - протянул он руку псу и они поздоровались. Однако тут же человек заприметил нас с Коди, стоящих в ванной у стены и, приняв обеспокоенный вид, тут же отреагировал: - О! Оу, прошу прощения! Меня предупредили, что вас будет трое, но я несколько растерялся… Уильям, - протянул моему брату руку мужчина. - Кодиак, - ответил тот на жест, выйдя из ванной. Я неуверенно поплелась следом. - Мисс Саба, - вежливо поклонился головой Ульям, который откуда-то знал моё имя. - Приятно познакомиться, - ответила я, отходя от пережитого стресса. Мужчина выглядел крайне приятным и располагающим к себе, однако время и место для знакомства были выбраны не очень кстати. - Извиняюсь, что пришел так рано. Как только удалось перевести деньги, - я сразу же направился к вам. А я так полагаю… Вы ждали кого-то другого? – неуверенно взглянул Уильям на Хьюго и снова уставился на меня и Коди, пошатывающихся и не находящих себе места в тесной квартирке. - Всё изменилось. Буквально несколько минут назад, - выдохнул Хьюго и, наконец, разрядил оружие и спрятал его за пояс. - Что такое? – не понял мужчина. - Тебе Стил рассказал, что у нас стряслось? - Нет, - признался человек. – Здесь сто пятьдесят тысяч, мне велено просто доставить всё, до цента, - подчеркнул Уильям свою важность и ответственность, с чувством гордости и «патриотизма» произнеся последнюю фразу. Хьюго, видимо, вспомнил, что в их «Семье» завелась крыса, и раз уж Стил ничего Уильяму не пояснял, то он тоже не стал. Сказал вкратце: - В общем, мы воспользовались услугами Пилы, - начал Хьюго, медленно подходя к столу. В его медлительности была какая-то спокойная вальяжность. Пёс быстро пришёл в себя в отличие от Коди, который на трясущихся ногах подошёл к тахте, молча приземлился на неё и, поглаживая себя по коленям, начал вздыхать и качать головой. Тем временем Хьюго уже отодвинул чемодан и достал из-под него злополучный номер свежей газеты. – О нашем действии стало известно всему городу, а сегодня ночью… - протянул Хьюго газету мужчине. – … Пилу порешили. - Ай-йо… - только и произнёс Уильям, приняв от Хьюго газету. С наигранно озабоченным видом он мельком пробежался глазами по некрологу и, сложив газету вдвое, заключил: - Это печальное известие. Во всех отношениях. Говорил Уильям спокойно, будто бы безучастно, однако эмоции его работали на публику куда больше, чем речь. Сложно было понять, в чем он искренен, а в чем блефует, и даже я со своим опытным набитым глазом не могла утверждать, что он чувствует. Да, есть такой типаж личности, поведенческий склад с таким странным характером. Нормальные люди и морфы не любят таких, сторонятся из-за их непредсказуемости. Я же наоборот, с усердием пытаюсь их разгадать. Хм, посмотрим, получится ли и этого раскусить… - Теперь эти деньги нам ни к чему, - заключил Хьюго и, тяжело приземлившись за стол, обреченно добавил: - И…неясно, что вообще делать. - Звони боссу, говори: «Так и так», - дал очевидный совет мистер Уильям. - Он не берет трубку. Он на совете в Анкоридже, - сказал Хью. Видимо, это не было таким уж секретом. - Значит, звонить ему теперь бесполезно, - подтвердил мистер Уильям. – Что ж, будем решать эту проблему вместе, - щедро и добро улыбнулся мужчина, и мне, ей богу, так захотелось ему верить! – А решать её нужно быстрее, - предприимчиво заметил он и тут же предложил: - Внизу меня ждет машина и четверо серьёзных джентльменов, - приложив руку к губам и на секунду задумавшись, Уильям продолжил. – Думаю, есть одно местечко, где можно вас спрятать. В одном загородном домике. Что скажете? Мы нервно и нерешительно переглянулись. Хьюго в раздумьях пожал плечами, всем своим видом предлагая Уильяму продолжить. - Предлагаю разделиться. Отпускать и оставлять вас без охраны нельзя, - с каким-то будто одесским акцентом начал он, но мне, видимо, просто так показалось. Слишком уж мягко, слащаво он говорил. - Я и наши коллеги останемся тут, на случай чего. А вас довезут до места, один из нас побудет там вместе с вами, на всякий пожарный случай. Потом водитель вернётся, заберет всех нас и вместе, в спокойной обстановке и безопасности, мы решим, что будем делать дальше. Скорее всего, придется просто-напросто отсидеться и дождаться решения босса. Только чем раньше вы покинете город – тем безопаснее будет для вас. Уильям говорил очень складно. Хьюго всё ещё был напуган и не хотел доверять кому-то, кроме себя и Стила. Почему-то он верил своему «боссу» без тени сомнений, и это было видно по мыслям моего возлюбленного. А все остальные были для него подозреваемы, и это правильно. Даже этот Уильям. Хьюго, по-видимому, знал его мельком, и это мало что значило. Он ведь подозревает даже тех своих «коллег», с которыми общается достаточно близко… Только вот всё было как нельзя кстати. Счет идет, может быть, на часы, на минуты, и кто угодно из местной преступности может прийти отомстить за хирурга. Но мне казалось, что Хьюго боялся чего-то конкретного, чего-то, о чём он мне не договаривал. И я не могла утверждать, это помогает ему сделать выбор, или же, наоборот, заставляет всё проверять дважды. - Я понимаю, ты хочешь подумать, но кроме Стила никто не решит этот вопрос. А до того вам остается только скрываться и хотя бы надеяться, что никто не узнает, как вас зовут, откуда вы родом и, чего хуже, о ваших семьях, - на последних словах Уильям оторвал взгляд от задумчивого Хьюго и взглянул на меня. Я привыкла, что при упоминании о родне на меня так смотрели. Уж даже не знаю, это награда за геройский поступок отца или наше проклятье. - Ух, хорошо. Собирайтесь, - приказал Хьюго, и я вместе с Коди начала собирать свои лекарства и провизию. - Добро, - с шумным выдохом резюмировал Уильям. – Напишу парням СМС, пускай поднимаются. Хьюго тоже засуетился. Ребята и я метались по комнате, пытаясь собрать то немногое, что у нас было. Человек же вальяжно снял куртку, сложил её и повесил на спинку стула, на который сам же и водрузился. Его не заботили наши сборы. Он молча и степенно взял ещё горячий чайник и долил кипяток прямо в мою кружку с кофе. - Что-то они не поднимаются, - произнёс мужчина, и теперь всем своим брутальным, невозмутимым и цинично-безразличным видом он ну просто требовал обращаться к нему не иначе, как к сэру. - Ничего, мы их сейчас поторопим, - сказал Хьюго и направил меня к двери. – Спасибо, Уил. - Хм, не за что, - улыбнулся мужчина и отхлебнул кофе из моей кружки. - Коди, - обратился Хью к моему брату. – Как закончишь – спускайся. - Хорошо, - растерянно ответил Кодиак, не отвлекаясь от поиска своего мобильника. - Поторопись! – попросил Хью и вышел вслед за мной на лестничную площадку. Спустившись до первого этажа, я, было, завернула на последний лестничный проём и чуть не врезалась в молодого парнишку в синей толстовке с натянутым на самый нос капюшоном. Парень в спешке поднимался наверх, а следом за ним шёл какой-то морщинистый дядечка в коричневом вельветовом костюме, в кремовой шляпе с полями на лбу. Хм, те ещё модники. Хьюго тут же догнал меня и, встретившись взглядом сперва с пареньком, потом с мужчиной, спросил: - Вы от Уильяма? Парень робко обернулся на мужика и тот грубым голосом прохрипел: - Да. - Д-да, - кивнул парень, соглашаясь и продолжая растерянно глядеть на меня. - Ам… Мы кое-что забыли, - обратился ко мне Хьюго. – Поднимемся? - Пусть девушка идет к машине - с ласковой интонацией, не присущей его грубому голосу, произнес мужчина в вельвете. - Я дойду, - посмотрела я на друга, стараясь развеять его сомнения. Он и так уже сам не свой, так пускай хоть из-за мелочей не волнуется. - Я быстро, - ответил Хьюго с холодной маской на лице, с которой он «встречал» Уильяма. С каким-то хладнокровным волнительным видом он развернулся и быстро начал подниматься по лестнице. Пролёт был узкий, и парень с мужчиной просто вынуждены были спуститься и пропустить меня вниз, хотя они так же спешили наверх. Зато я никуда не спешила. Спокойно пройдя по ступенькам, я вышла в тамбур подъезда, где в дверях меня тут же встретил рослый пёс, лицо которого я не смогла разглядеть в чёрной тени. Очевидно он слышал весь диалог и тут же отреагировал на моё появление. - Здравствуйте, мисс, - галантно улыбнулся он, поприветствовав меня утробным глухим басом. - Добрый день, - с искренней доброжелательностью ответила я. - Пройдемте в машину, - спокойно попросил он и вежливо распахнул предо мной двери. В лицо ударил яркий свет. Я на секунду зажмурилась и прошла к стоящему напротив автомобилю. Стояло ясное августовское утро. Почти что осеннее, холодное от морозной ночи и с ещё жаркими солнечными лучами. Пели какие-то поздние птицы, а в кремовом старом автомобиле меня ждал упитанный пёс-ротвейлер в зеленых штанах, голубой рубашке и коричневой кожаной шапочке с маленьким козырьком. Он сидел на водительском месте, свесив ноги на асфальт, и курил, упершись в колени руками. Оттого, что он согнулся так в три погибели, он казался ещё более упитанным и некрасивым. - Залезай, цыпа - будто пьяным или только проснувшимся голосом скомандовал пёс и, неохотно потянувшись, открыл мне левой рукою заднюю дверь. - Можете открыть мне багажник? – попросила я, подойдя к задней двери. – Я положу свои вещи, - не хотелось лезть в тесный салон с моими пакетами. - Могу, но не советую, - прогремел пёс тем же ленивым голосом, который бывает, когда язык по той или иной причине распухнет. И тут! Я увидела кровь на заднем бампере и асфальте. Это мне не понравилось. – Зала-азь! – ещё раз скомандовал ротвейлер и я решила подчиниться. Во всяком случае, это мне сейчас помогают, да и я не должна лезть, куда мне не следует. Незнакомец, наконец, замолчал, продолжая потягивать свою сигарету. Я же села на середину заднего сидения и молча глядела в окно и пыталась понять, где же Хьюго и Коди. Прошло где-то с минуту. Я перестала чувствовать смрадный дым через открытые окна и услышала, как пёс, шаркнув ногой, потушил свой окурок. Он медленно вылез из машины и, открыв заднюю дверь, кряхтя сел со мной рядом. - Ну что, целоваться будем? – спросил он, нагло приобняв меня за плечо. Я тут же скинула его руку и яростно зыркнула на него. – Не бои-и-ись, я не кусаюсь. Хотя мог бы, - с наигранной загадочностью подмигнул мне пёс, и я было хотела высказать ему всё, что я думаю, как из приоткрытой двери подъезда послышался звук выстрела. Я дернулась и посмотрела в сторону дома. Тут же мерзкие руки ротвейлера прижали меня к себе, и я не успела даже вскрикнуть, как моё лицо закрыла его ладонь с салфеткой, смоченной какой-то едкой гадостью. Я попыталась ударить эту сволочь локтем, но слишком уж сильно он прижал меня – не хватало замаху. Когда же я попробовала ударить ногами в стекло, ноги показались мне ватными, и я не смогла с ними справиться. Голова закружилась, дышать стало плохо. От осознания происходящего меня начала охватывать паника, но не успела. Мои веки закрылись, и больше я уже ничего не почувствовала. 9. Мысли путались. Я понимала, что Дюк и родители *** обязательно перезвонят моей маме, а это стоило предотвратить. А почему? Очевидно, чтобы её не беспокоить. Я не знала, что придумать, и тем более, что сказать этим людям, но… я решилась импровизировать. Из своей комнаты я спустилась на кухню. Благо, что мама, как и всегда, забыла свой телефон на столе. Она стала весьма рассеянной в последнее время, что, наверное, неудивительно. Найдя нужные мне номера, я перенесла их на бумажку, а затем внесла их в чёрный список, чтобы с них никто не смог перезвонить маме. Думаю, наших с ребятами телефонов эти люди не знают, папа далеко, а подруги мамы… с ними придётся что-то придумать! Я не могла сказать наверняка, есть ли у них номера родителей *** и Дюка. Только вот красть у всех телефоны было не очень красиво. Сара и вовсе не расставалась со своим мобильником, поэтому мне ничего не оставалось, кроме как поговорить с ней тет-а-тет. Мама с подругами сидела в саду. Ветер был холодным, а листья яблонь и вишен уже украсили сад своим золотом. И только дуб стоял ещё зелёный, а маленький клён в уголке участка уже начал краснеть от стыда за такое никчёмное лето. Однако ни зелёный дуб, ни жёлто-красный клён, ни другие деревья не сбросили пока своей листвы, напоминая нам, что до осени ещё далеко. На Аляске погода не спрашивает дат. Женщины полдничали. Чай, кофе, какие-то печенюшки. Только хмурый вид мешал их встрече быть тёплой. Всё было как раньше, но хмурость, эта грусть на их лицах напоминала нам о том, что случилось. С этим нужно было что-то делать, и женщины пытались решить проблему какими-то своими способами. Они постоянно кому-то звонили, куда-то уходили из дома (что-то выясняли, с кем-то встречались, созванивались), но ничего нам пока не рассказывали. Да и Саба пропала куда-то после ссоры с братом, который, увы, даже ничего мне толком не объяснил. Только Дакота пришёл однажды, загадочно сказал мне, что с Сабой всё хорошо, и куда-то спешно удалился. Вообще моих братьев было не слышно и не видно. Кодиак, судя по всему, умчался в командировку или постоянно торчал на работе; Динго и Дакота сутками сидели возле своей рации и ничего мне не говорили, только уходили сегодня куда-то под утро, а потом пришли сами не в себе. Скверно было. Всё это. Однако теперь у меня появилась своя цель, своя миссия, которую мне хотелось воплотить. Долго я наблюдала в окно за мамой и остальными. Смотрела, как они разговаривали, невозмутимо пили чай, а я всё продумывала план своих действий. Теперь для меня самым главным было поймать именно Сару, чтобы поговорить с ней с глазу на глаз. Из всех женщин именно с нею договориться мне было проще всего. И вот наконец, когда Сара вошла в дом, я её подловила. - Сара, - начала я. – Можно поговорить? - Конечно, Ки! – улыбнулась натянуто уставшая Сара. Она сегодня всё утро была в городе, но, сбившись с ног, снова вернулась ни с чем. Сев в кресле, женщина спросила: - Что там у тебя? - Только тихо… прошу, - взмолилась я. – Мне звонил Калтаг. Сара напряглась, нервно поёрзав в кресле, и спросила: - Что он сказал? - Сказал, чтобы я вызывала Дюка и наших русских друзей. И чтобы вам я ничего не говорила. - Что у них там случилось? - Я не знаю, он ничего не сказал. Я так поняла, он не хочет беспокоить маму. - Ох-ох-ох, - выдохнула Сара и задумалась. Эти полминуты показались мне вечностью – Хорошо, я тебя послушаю. Но в Россию позвоню сама. Мне они больше поверят. Дюк на тебе. - Хорошо, - с удовлетворением согласилась я. – Спасибо! - Надеюсь, что там не всё так плохо… Я так понимаю, эти скверные бумажки должны оказаться здесь? Я кивнула. - Дженне и Сьюзен я ничего не скажу. Во всяком случае, пока… Нужно дозвониться до Ники и Калтага, - рассуждала вслух женщина. - Если вдруг что-то узнаете… Сообщите мне, хорошо? – осмелилась попросить я. - Хм… ладно, - с усталым безразличием ответила Сара и добавила: - А теперь иди в комнату звонить Дюку. Пока мать не видит. Я поднялась наверх. Я победила, но не чувствовала победы. Меня немного трясло от волнения. Я всегда обо всём пекусь, что тут поделать. Но теперь мне осталось только одно – позвонить и ждать, когда всё это, наконец, разрешится. Только когда оно будет иначе… Думаю, скоро. Это только сестры, папы и друга нет уже больше недели. Или уже две? А сколько ещё их не будет? Когда все вернутся, я и сама их убью! За то, что не позволили мне помочь. Если бы я только могла… но чем? Увы, я не знаю. А пока… пока нужно было сделать то, что в моих силах, и верить в победу. Я набрала номер и с волнующим трепетом вслушалась в гудки. Наконец, по ту сторону связи прозвучал мягкий мужской голос, и я тут же ответила: - Алло, здравствуйте! Это Киона! Нам срочно нужна Ваша помощь… тут такое творится! 10. Я не знал, что мне делать, но уже было поздно. Я принял решение. Нельзя, нельзя было оставлять Сабу на лестнице, но… Если бы преступник понял, что я узнал его, начались бы проблемы, возможно – стрельба, и ещё хуже… Мужчина в шляпе работал на Сайленса. Я точно знаю, я был уверен! Этот незнакомец находился в доме Боба, когда мы с Катриной стояли перед Сайленсом, когда он убил её… Я не мог ошибиться. Я так боялся, что за всем этим мог стоять мой бывший работодатель, но ещё страшнее мне стало, когда мои догадки подтвердились. Только что толку думать об этом сейчас, когда нужно было спасать всех нас, спасать Сабу, чтобы с ней не случилось то же, что и с Катриной. Мужчина, конечно же, понял, что я узнал его. Уверен, поэтому он и отправил Сабу вниз, перевернул ситуацию в свою сторону, чтобы я не смог отвертеться. Мы разыгрывали ту самую сцену, которая возникает на сборах преступников, на которых все друг к другу уважительны и учтивы, а за пределами общества готовы, и уже в открытую, грызут друг другу глотки. Притом все вокруг всё понимают, но просто знают, что есть вещи, которые не должны выходить из-под контроля. А иначе начинается уже беспредел. В подобном беспределе, очевидно, хотели обвинить и нас, и наше с Сабой сопротивление только докажет это в среде преступников. И я, конечно же, не сопротивлялся бы, раз вопрос оказался подставой, которую можно было бы доказать. Но только ни тогда, когда за нами пришли эти люди. Только не снова, только не с ними. В прошлый раз я еле-еле смог от них убежать, и в том огромная благодарность Стилу. Он спас мне жизнь, и я оказался перед ним в неоплатном долгу, и теперь был готов влезть даже в пожизненную кабалу, только бы освободить Сабу от оков этих страшных историй и опасных конфликтов с этими отморозками. Если бы такая ситуация возникла случайно, если бы меня заподозрили в убийстве Винсента, то в нормальной, взвешенной ситуации мы бы уже во всём разобрались. Так было бы с нормальными людьми, которые бы отвезли нас на нужные беседы без всякого рукоприкладства и проблем. Так цивилизованно решаются вопросы в наших кругах, но Сайленс... Это всё его рук дело, ей богу! Он вздумал подставить меня, а для надёжности самолично, и, что самое главное, оправданно, решил меня убить. Вот старый хитрый крыс! Ну ничего, я постараюсь оказаться хитрее. Я мигом преодолел ведущие назад ступени и влетел в квартиру, чуть не ударив дверью Кодиака. Видимо, он как раз собирался закрыть за нами дверь, однако сделать это пришлось мне. - Что такое? – обеспокоился Уильям, поставив уже опустевшую кружку из-под кофе на стол. - Во что одеты твои ребята? – спросил я, доставая и заряжая при нём пистолет. - Мы все приехали в костюмах, мы только из банка, с рабочего места! И я ему верил. Если бы Уил захотел, он бы и в одиночку смог бы нас захватить, у него были шансы. Поэтому я решился сказать всё, как есть: - Люди Сайленса. - Что? – не понял Уильям. - Я узнал одного из них, встретил на лестнице. - Мои ребята их так просто бы не впустили! - Ствол готовь! – прошипел я сквозь зубы, проигнорировав речь человека. Он вскочил из-за стола, но препираться не стал. Мужчина вынул из-за пояса большой блестящий, будто хромированный, (а может, так оно и было) пистолет и накрутил на ствол мгновенно появившийся в его руке глушитель. - Открой-ка двери, побеседуем, - велел мне Уил. – А ты, Кодиак, полезай в шкаф. Нечего тебе здесь мелькать, да ещё без оружия. Коди сопротивлялся приказу недолго. Я видел, он хотел хоть как-то помочь, но толи сильный страх, толи объективное понимание , что от него не будет толку, заставили парнишку подчиниться. Уильям всё сказал правильно, тем более я надеялся, что про Коди люди Сайленса и вовсе могут не знать. Кодиак слегка замялся, а потом спрятался в стол под раковиной. Уил передернул затвор своего пистолета, снял его с предохранителя и накинул куртку на руку с оружием, после чего щёлкнул чем-то в кармане и снова велел мне отворить дверь. По ту сторону нас уже ждали. Мужчина и молодой человек стояли уже с оружием в руках. Парень держал обрез двустволки, а человек в шляпе – пистолет. В мгновение ока старик оказался у меня на мушке. Парень, было, дёрнулся и поднял стволы, но заметив, что я не собираюсь стрелять, расслабил руки. Предугадав это, мужчина жестом поднятой руки остановил молодого коллегу, прошёл внутрь комнаты и, крякнув, встал возле самых дверей. - Вы меня узнали, - улыбнулся кровожадно человек в вельвете, обратившись ко мне. – Но и я Вас тоже. Здрас-сте, - деловито он поднял шляпу свободной рукой. - Где мои люди? – жестко, но из последних сил держа себя в руках, спросил Уильям. - В пути, - с противной улыбкой на лице ответил мужчина. - Куда? Незнакомец закатил глаза и поднял вверх указательный палец. - На небо, - ещё шире улыбнулся он. Уил злобно, со скрипом сжал белоснежные зубы, но держал себя стойко. Я видел, как выступили и дёрнулись его желваки, как с досадой пролепетал угол его глаза, удерживая эмоцию больной утраты, но Уильям устоял. И это было сильно, да ещё как! - Если не хочешь пойти следом – отдавай нам мальчишку, и мы уезжаем. - А не пошли бы вы… – горячился Уильям. - Девка у нас, - перебил его незнакомец. - Наверное, сидит уже в вашей машине. Если не получилось с первого раза – убьём её со второго, разницы нет. А так у нее есть шансы, - обратился ко мне человек. - Зачем вам всё это надо? – сам не понял, как произнёс я. - Вот ты и спросишь у босса. Правда, не знаю, оставит ли Сайленс тебя в живых, но… - Не оставит, - уверенно произнес я. - Зато ты спасешь свою… возлюбленную, - вновь противно улыбнулся старикан и, поправив шляпу, спросил: - Ну, что вы решили? - Да кто ты такой, что ставишь здесь условия? – задал вопрос Уильям. - Я – тот, кто перебил всех ваших людей у подъезда и готов со своими ребятами сделать то же и с вами. Наверное, поэтому меня стоит слушаться?! - А где гарантии того, что когда я опущу ствол, то не получу пулю в голову? – спросил я. - Послушай, я работаю на Боба Сайленса, и вы это знаете. Босс сказал выкрасть девку – мы выкрали. Босс сказал привезти тебя ему – и мы привезём. Он хотел, чтобы вы по возможности остались живы, и ты сам знаешь – в наших рядах приказы не обсуждаются. Но если мне дадут повод в вас усомниться – направил на меня пистолет незнакомец. – Не обессудь, - развёл свободной рукою мужчина. – Так и что ты решил? - Я готов, - согласился я с преступником. Это решение давалось мне нелегко, но этот подонок был прав. А что мне было делать? Саба у них, я был на мушке, вдруг всё закончится летально для кого-то из нас. Я не мог так рисковать. Скажете, стоило? Вы не были в этой ситуации. И я даже не мог понять, струсил ли я или проявил благородную рассудительность, но хватит с меня убийств. Довольно всё! Хватит! - Отли-ично. Спускайся! – вильнул пистолетом в сторону выхода бандит и снова перевел его на меня. Я посмотрел на Уильяма. Он кивнул, и я медленно поднял руки вверх. Молодой парнишка, который всё это время стоял бездыханно, подскочил ко мне и выхватил у меня из руки пистолет. Я сделал шаг в сторону выхода. Человек в вельвете остановил меня. Я взглянул на его мерзкую физиономию. Маленькие поросячьи глазки, низкий лоб, выпирающий уродливый подбородок. От морщинистого бледного лица пахнуло сигаретным перегаром с толикой пота. Этот человек был противен во всех отношениях, и мне так захотелось врезать по его противному лицу… Но в этот момент он похлопал меня по плечу и добавил: - Молодец, парень, - смотрел мужчина так же уверенно в мои злые, обреченные глаза. – Избавил всех нас от сложностей. Выводи его, Чак! Из-за дверей показался пёс-доберман в светлом бело-пустынном камуфляже и в тёмно-зелёной разгрузке, в которой торчали не только оружие и обоймы, но и даже гранаты. Он был выше меня на голову, широкоплеч и силён. Костюм его был военным, и мешковидные штанины и рукава были перетянуты удобными вшитыми резинками. Подготовленный малый, куда нам до него было! Этой мыслью успел я себя потешить, пока оставлял свою «тайную» квартиру, которая всё равно не уберегла меня от людей Боба. Доберман понимал – я уже не буду сопротивляться, поэтому преступник твёрдо, но не грубо схватил меня за локоть и вывел на лестничную площадку. Удерживая меня, он решил подождать свою «банду». - Достойный молодой человек, не правда ли? – спросил Уильям. - Я помню, когда он работал на босса, - ответил незнакомец в шляпе. - Хью - славный парень, хоть и мягкотелый. - Только что от этого толку? - Он поступил благородно… - Благородство? А кому оно надо? Вы же его и убьёте потом, и не известно, что будет с девушкой дальше. А она, прошу заметить, и вовсе ни в чём не виновата. - Согласен, - подтвердил из квартиры голос преступника. – Но у нас свои приказы. У вас – свои. - Благородство давно теряет ценность в нашем мире. Вот я и спрашиваю, что толку от самопожертвования? Чем оно поможет бедному Хьюго? Зачем он так поступает? В чём смысл его благородства? – Избавил нас от лишней крови. Её и так пролилось слишком много за сегодня, - ввязывался в абсолютно непонятную мне дискуссию человек. Хотя у меня проскочила мысль – Уильям что-то, да затевает. Наверное, для этого и тянет время. С этой мыслью я сделал бездумный шаг на месте, слегка сместившись за дверной косяк. Доберман лишь недовольно посмотрел на меня, но хватать больше не стал. Я просто уже собирался пойти и убедиться, что с Сабой всё хорошо, а Уильям продолжал какую-то бессмысленную полемику. - Да, вы постарались, - услышал я голос Уильяма из квартиры. – И Хьюго молодец. Только вот я ни на что не соглашался. Послышался знакомый мне тихий, но душераздирающий писк. Глушитель погасил звуки выстрелов, но не смог избавить парнишку и пожилого мужчину от криков. Раздались шлепки, хлопки, с которыми пули разрывали ткань и человечью кожу. Этот звук, страшный звук попадания, наполнил мой слух и казался мне громче, чем сами выстрелы. Но Уил продолжал стрелять, а преступники – получать пулю за пулей. Однако через секунды их тела дрогнули под натиском свинцовых ударов и рухнули прямо в дверном проёме. Теперь я понял, чего добивался Уил – он хотел, чтобы я ушёл с линии огня. Восхищаюсь этим по-лисьи хитрым человеком! Однако тут же в бой включился доберман. Он резко толкнул меня с лестницы, и я не смог совладать с его силой. Удар о ступени заставил меня вскрикнуть от боли и неожиданности. Я кувырнулся через голову и покатился вниз, пока не вписался в белую стену. Подъездное окно звонко откликнулось на удар всем моим телом. Одновременно раздался очень громкий хлопок. Мне сперва показалось, что это окно разбилось, лопнуло надо мной, и я накрылся от летящих осколков руками. Но они не посыпались. Я открыл глаза и увидел добермана. Раздался повторный хлопок. Это был пистолет в руках преступника. Он содрогнулся снова. Доберман застыл с оружием в руках. Он надежно, по-армейски держал пистолет, из ствола которого вверх ползла дымовая змейка. В подъезде запахло порохом, в ушах зашумело. Доберман застыл на очень длинную (видимо, из-за нервов) секунду в стрелковой позе, после чего, наконец, стронулся с места и двинулся вниз. С Уилом было покончено… Уж не было в этом сомнений. Жаль его, такого добродушного и отзывчивого. Он очень располагал к себе, несмотря на то, какой провокационно-смазливой казалась его улыбка. А всё-таки, она была гагаринской, искренней… Стоп. А как же Коди? Кому была предназначена вторая пуля?! О ужас! Не сразу я подумал о том, что доберман выстрелил дважды. В кого он стрелял во второй раз, неужели в сына Балто и… в моего лучшего друга? Но подумать об этом мне тоже не дали. Преступник заложил пистолет за пояс и, подскочив ко мне, схватил меня за шиворот. - Вставай, пошёл! – крикнул он и почти швырнул меня вперед, да так, что я чуть не полетел с лестницы снова. От спокойствия пса не осталось и следа, и он, грубо ругаясь, чуть ли не пинками погнал меня из подъезда. А я медлил. Я не мог прийти в себя, меня колотило от ужаса, от одного только представления, что их больше нет... Но бандита не интересовало моё состояние. Он вышвырнул меня на улицу и погнал в сторону автомобиля. - Заводи! – крикнул он своему другу. – Рвём когти! Жирный антропоморф-ротвейлер стал заводить машину без лишних вопросов. Доберман коротко бросил ему: - Их нет, - после чего преступник закинул меня на середину заднего сиденья и сел со мной рядом. – Жми – приказал он и автомобиль резко тронулся. Саба полулежа располагалась со мной по соседству. Она была без сознания. - Что с ней? – спросил я. - Спит, - улыбнулся водитель мне в зеркало. У него не хватало пары зубов справа, а вместо пары нижних резцов красовались золотые аналоги. Широкое лицо было некрасивым, и шерсть на нём, на шее и висячих ушах неопрятно лоснилась. В его противной улыбке с ноткой оскала пробежала волна злорадного смеха, которым ротвейлер слегка подавился и уже молча продолжил рулить, окончательно переведя взгляд на дорогу. - Твоя очередь засыпать, - произнес доберман и накинул на мою голову пакет. В нос ударило резким неприятным запахом, от которого захотелось перевести дыхание, но у меня не вышло. Пакет больно, с резью сомкнулся на шее и я, схватившись за него, попытался сопротивляться. Паника охватила меня. От ужаса и этого резкого запаха я забыл про всё на свете. С трудом подняв будто опухшие ватные пальцы, я разорвал пакет у своего носа, но твёрдая хватка добермана отстранила их. Я успел сделать вольный глоток затхлого, чуть сладковатого от пота воздуха салона автомобиля, но он показался мне таким свежим и приятным, что я судорожно начал хватать его, всё ещё пытаясь освободиться. С этим воздухом я будто почувствовал запах свободы, надежду на то, что у меня ещё есть силы бороться. Только борьба мне, увы, уже не давалась. Руки стали тяжелыми, не моими, а голова закружилась, будто после знатной попойки. Всё, я теряю себя. Яд проник в легкие, и вместе с моим сознанием уносил с собой в сон мои беды и беспокойства. 12. Ники быстро поднял на уши нужных ему людей, - старых знакомых, работающих на Стила. Они-то и помогли Ники и Калтагу с информацией о пропавших Сабе и Хьюго. Конечно, за подобные утечки Стил бы своих наёмников по головке бы не прогладил, однако и они понимали, кто такие Калтаг и Ники. Долгие годы и крепкое прошлое связывали Стила, Ники и Калтага в крепкую банду, которой суждено было развалиться, однако на этом Калтаг и Ники пресекли все свои дела. Люди Стила знали, что эти двое «ни под кем не ходят» и «дел не ведут», да и ситуация, в которой они просили о помощи, была откровенно бедственной и касалась детей, поэтому было решено поделиться с мужчинами долей информации. Именно поэтому Ники и Калтаг быстро были сориентированы и уже поспешали к нужному дому, где, по наводке, находились Хьюго, Саба и Коди. - А квартиру мы как найдём? - Думаю, что быстро, - улыбнулся Ники, выруливая своим автомобилем во дворы. - Не, ну это понятно, - растянуто ответил ему Калтаг. – Только вот ходить по квартирам и искать не сильно-то и хотелось. Много шума, много лишнего внимания. А лишнее внимание сейчас ни к чему. - Думаешь, ребята знают? – спросил Ники у друга. - Что знают? - Что за ними объявлена охота. - Должны… - замялся Калтаг, но, нехотя, всё-таки добавил: - Хьюго должен был догадаться. - Вот и я так думаю. Я надеюсь. Если бы что-то случилось, то мы бы уже об этом узнали. За эти считанные часы вряд ли кто-то из банд смог бы подсуетиться. - Не сглазь, - недовольно зыркнул на Ники златошерстный пёс. - На любую информацию нужно время, на её проверку – ещё больше времени. А сгоряча никто рубить не любит, тем более, среди этих… - Не забывай, с кем мы можем иметь дело, - продолжал бубнить Калтаг. – Думаю, всё это неспроста, и… - Да ясен пень, что неспроста! – перебил товарища Ники, паркуя в одном из дворов свой чёрный гелентваген. – Ладно, думаю, Балто скоро вернётся, и тогда мы с ним всё обсудим, - предложил пёс, заглушив мотор. - Сначала найдём детей. Пошли, - позвал Калтаг и, выйдя из авто, снял, наконец, свой длинный и душный плащ. На улице, несмотря на утро, было довольно тепло, и волнительный момент только лишь добавлял жару. Бросив плащ на сидение, Калтаг захлопнул дверь и, не дожидаясь друга, двинулся вглубь дворов в сторону нужного дома. Ники быстро догнал его, только вот перевести дух ему не удалось. Вдалеке послышались глухие хлопки, которые многие бы восприняли за звук из выхлопной трубы, или что-то в этом роде. Но антропоморфы знали, что это выстрелы. Переглянувшись, «напарники» двинулись на звук. Выбегая из-за угла, Калтаг чуть было не угодил под машину, которая с рёвом на большой скорости мчалась по узкой дворовой дороге. Придав водителю ускорения ядовитым словечком, златошерстный подошёл, наконец, к нужному дому. Ники поспевал следом. Именно за углом дома товарищи поняли, что случилось неладное. Из-за мусорных контейнеров показались два тела. Один из незнакомцев был антропоморфным псом или волком, который только что привстал на колени, но тут же рухнул вперёд, грузно обвалившись на асфальт всем телом. Он, превозмогая боль, хватался за живот и стонал, тяжело дыша, но всё равно сперва крючился, потом скалился и пробовал подниматься снова. Рядом же с ним лежал человек в таком же строгом костюме с перерезанным горлом, из которого на асфальт в красную лужу медленно стекала вязкая, сгустками, кровь. Человек бездумно смотрел в серый асфальт пустыми глазами, а его открытый рот будто бы пытался укусить кусочек от дорожного покрытия. Калтаг, не раздумывая, бросился к раненному псу. Подбежав поближе к корчившемуся на земле бедолаге, он заметил несколько ран на его животе и груди, которые выдавали красные дырки на белой рубашке и синем пиджаке, разорванном с одной стороны. - Тихо, тихо, - попытался успокоить пса Калтаг, но незнакомец на него не обращал внимания. – Лежи! – приказным голосом рявкнул на него Калт, и раненный немного притих. Ники тем временем выхватил из-за пояса пистолет и осмотрелся. – Кто вас так? - Их четверо, это они… - прохрипел пёс. – Вы кто? - Свои, - заверил Ники. - Это Боб их подослал, нам говорили... Это он всё… погань! – проскрипел сквозь зубы незнакомец. - Сайленс? – спросил Калт. - Да… мужики, помогите! – взмолился раненый. - В машине есть! – произнёс Ники и пустился в сторону своего автомобиля. Калтаг так и не понял, что у него там есть: аптечка, медикаменты, тряпки, чтобы прижать раны. Только вот златошёрстный тоже решил оголить свой пистолет и быть готовым ко всему. - Где дети? – спросил Калтаг у раненного пса. - Были тут… уже… не знаю… а-а-а! – прокряхтел незнакомец, катаясь по асфальту и поджимая колени к животу. Калтаг не успел посмотреть, с чем в руках бежал Ники, но, дождавшись его, пёс, не глядя ни на что, метнулся в подъезд старого дома. Это было весьма не разумно со стороны Калтага, однако он понимал, что и ему самому, и раненному требовалась помощь, но в мыслях у златошёрстного стояли только пропавшие дети. Бедные, несчастные, ни в чём не повинные дети, которых завлекли в опасные игры. И это двигало пса вперёд, несмотря на то, что ему было некому прикрыть спину. В тихом подъезде он наткнулся на пожилую даму, которая уже выскочила на разведку в халате и тапках. - Женщина, идите обратно домой! – уверенно приказал Калтаг. - Вы из полиции? – спросила она, глядя на пистолет в лапах пса. - Да, да, из полиции. Зайдите в квартиру, пожалуйста. - Надо вызывать полицию? – упрямилась старая женщина, однако за входную дверь она всё же зашла. - Нет, уже вызвали. Всё хорошо, - успокаивал Калтаг лишних свидетелей. Женщина продолжала с удивлением глазеть на него, пока пёс поднимался по лестнице к распахнутой двери. Весь в волнении, златошёрстный медленно и в то же время нетерпеливо пробирался к своей цели. Его оружие было направлено вперёд, голова опустошена, а руки и ноги работали с автономным безразличием. Несмотря на внешнее спокойствие, Калтаг был напуган как никогда. Он мог войти в комнату и увидеть мёртвого сына и его подругу на полу. Пёс думал об этом каждую секунду своего существования, он был готов стремительнее ракеты бездумно влететь в распахнутую дверь второго этажа, но почему-то не делал этого. Калтаг всё равно оставался аккуратен и собран, не рисковал, будто чувствуя, что может кому-нибудь ещё пригодиться в этом жестоком мире. И он не ошибался. Пёс и сам не понял, как оказался у заветного порога. Калтаг сперва осторожно выглянул из-за дверного косяка, а уже затем, не увидев для себя угрозы, резко нырнул внутрь, вытянув вперёд пистолет. На мушке зафиксировался одетый в костюм человек. Он сидел на стуле за столом и тяжело дышал, приходя в себя после чего-то. - Руки на стол! Живо! – рявкнул Калтаг незнакомцу, который лениво поднял взгляд на пса. Калт увидел неподвижно лежащих на полу в коридоре мужчину и парня, аккуратно перешагнул через них и приблизился к человеку. – Я не ясно сказал?! – снова произнёс златошёрстный, но тут же обернулся на шум. Из-под раковины вывалился Коди, услышавший, видимо, знакомый ему голос. - Дядя Калтаг, не стреляйте! Он свой! - А я только сказал ему, чтобы не высовывался, - улыбнулся Уильям своей белозубой роскошной улыбкой. Пёс опустил пистолет. - Кажется, их забрали! – произнёс Коди, вставая на ноги. – Сабу и Хьюго. - Проклятье! – схватился за голову Калтаг и сделал несколько шагов в никуда. – Мы чуть-чуть не успели! - А мы, кхе! Успели! – усмехнулся, корчась от боли, Уил. – Придётся покупать себе новый костюм! И действительно – полы пиджака, которым мужчина прикрывал пистолет, были изорваны, а на его груди красовалась пара рваных круглых отверстий, образованных ошмётками белой рубашки. Из-под них торчал чёрный кевлар бронежилета. - Вы целы! Слава Богу! – взмолился Кодиак, выпученными глазами глядя на Уильяма. - Не особо! Ребра точно хрустят… сломаны! – ответил Уил и, тяжело опираясь на стол и на Кодиака, встал. – Пора линять отсюда. Что там с моими людьми? - За углом пёс, с ним Ники. Вроде, жить будет... Я не врач, я не знаю! – нервничал Калтаг. – А человек…всё. - Ох… понял, - выдохнул тяжело Уильям. - Куда они могли поехать? – не унимался Калтаг. - А я почём знаю! – прикрикнул человек толи от боли в боку, толи от раздражения. Уильям молча взял со стола чемодан с деньгами и двинулся к выходу. Коди помог ему перешагнуть через трупы, хотя было сложно понять, кому из них было сейчас тяжелее – Уильяму с его болью, или Кодиаку с его ужасом в глазах. Парнишка смотрел на тела, на своего мёртвого ровесника и терялся, застывал в проходе, пока Калтаг его не вытолкал в спину из коридора. Казалось, что ужас так и застыл в глазах у сына Балто. Так и смотрел он, тем же взглядом, только уже в пустоту подъездных стен, пока Калтаг закрывал двери с мёртвыми на ключ. Квартира с телами погружалась во тьму и мёртвую тишину, а выжившие уже поторапливались выйти на свежий воздух, подальше от всего этого ада. Ники не стал подгонять автомобиль и светиться. Он дождался Калтага и уже вместе с ним помог раненому псу доковылять до чёрной машины. Уильям же шёл сам, только щурился от боли на каждой ступеньке. Улица же давалась ему куда легче, и он вместе с Кодиаком очень быстро нагнал остальных. Завалившись в гелентваген, Ники тут же завёл автомобиль и, когда все были в сборе, тронулся. Дорога прошла в полном молчании, прерываемом кряхтением раненного бедолаги, – напарника Уильяма. Ники ехал дворами, куда глаза глядят, пока Уил не назвал ему нужный адрес, где они могли бы отсидеться. Уже скоро гелентваген приостановился в одном уютном и тёмном дворике, но выходить из машины никто не спешил. - Нужно звонить Стилу, - разорвал тишину голос Калтага. – Нужно поднимать людей и решать, что делать. - А есть одно дельце, - вдруг сказал Уильям с заднего сидения. Коди, сидящий рядом с человеком, посмотрел на него. – Вы ведь Ники и Калтаг, верно? - Да, - ответил Ники. - Тогда это ещё более важно, - заверил Уил и, корчась от боли, достал из кармана брюк диктофон. – Я всё записал на плёнку. И это нужно отдать лично Стилу. Срочно! Ники и Калтаг переглянулись, но промолчали. Они понимали, что этот вещь-док мог спасти жизни их детей, если попадёт в правильные руки. Но какие руки сейчас были «правильнее»… Стил – это преступник. Местная полиция… не факт, что она не повязана с Сайленсом, который, вероятно, всё и подстроил. Одним словом – муть. - Стил сейчас на пути в совет, - добавил Уильям. - Это меняет дело, - будто бы успокоился Ники. - Бери с собой Коди и вези Стилу диктофон, - вдруг неожиданно выдал Калтаг другу. - Пусть Коди расскажет ему всё, что здесь произошло. А я помогу искать Сабу и сына. - Сына? – удивился Кодиак. - Да, сына, - подтвердил Калтаг. – Хьюго – мой сын. - А ты что, не знал? – удивился Ники. - Хм, я бы догадался, - усмехнулся Уильям. - Ладно, проехали, - остановил дискуссию Калт. Она явно была ему в тягость и напоминания о сыне тревожили его. – Вы как? - Да мы в деле, - неуверенно пожал плечами Ник. - Только… - замялся Уил. – Нам понадобятся колёса, пока мы не подключим ещё людей. А жёлтая машина Джонатана уже засветилась в городе. - Да, за ней следили, - подтвердил Коди. - Думаю, сейчас им уже это ни к чему, и её можно будет спокойно забрать, - подытожил Уильям. – Так что, если вы оставите своему товарищу автомобиль на пару деньков, то мы будем очень признательны. - Справитесь? – спросил Калтаг, глядя на то, как его друг вот-вот был готов взорваться. Однако намек Калта оставить именно ему личный автомобиль слегка успокоил Ники, и тот согласился. Коди и Уильям помогли раненному псу добраться до маленького домика и расположиться там на диване. Ники и Калтаг, тем временем, пребывали в какой-то задумчивости, и когда остальные скрылись за высоким забором, Ники спросил у друга: - Ты уверен? - Нет, - честно признался Калт. - Я тоже. - Нам ничего больше не остаётся, - развёл руками Калтаг. – Всё возвращается. - Да уж, - сплюнул Ники. - Плана лучше у меня нет. Придётся надеяться на совесть Стила и его хитрость. А ещё на его ищеек. - Хотя бы машину мне не побей! - Постараюсь! – улыбнулся Калтаг, опираясь на чёрный капот гелентвагена. - А что касаемо документов и Дюка? – спросил Ники. - Звоним Кионе. Сделаем, как порешили, - после этих слов Калтаг достал из-под полы своего роскошного плаща, который он успел накинуть, мобильный телефон и набрал номер Кионы. - А дальше? – неуверенно спросил Ники. - А дальше как будет. 13. Что это? Стреляют?! Меня обдало мерзким холодом. Вот ещё минуту назад, после быстрой пробежки я весь горел огнём, а теперь меня снова поймал в свои сети озноб. Озноб не безосновательный. Что… что с моим братом? Это был единственный вопрос, который волновал меня. Ни Гарри, ни эти «улики», ни кто-либо другой. Что случилось с моим братом? Он жив?! И зачем только он в одиночку туда полез! А, значит, выходит, что всё это из-за меня? Боже, что я наделал! Нужно срочно, срочно выйти из-за угла и посмотреть, что там. Но я не могу. Почему? Но я не могу! А-а-ах ты ж… Я схватил себя руками за больную от мыслей и ужаса голову. Как? Что мне делать? Что происходит?! Ответов не было, и я не решался отправиться за ними. Трусость, в которой всегда меня упрекали, теперь взяла верх. Я и без того пошел на авантюру с судьбой и своими жизненными принципами. Я лез на эту проклятую вышку, я подслушивал чужие переговоры, я…я… Да что я сделал-то такого? ***, Алу отправились в одиночку в такое путешествие, на которое я бы и в мирное время бы не решился. А сейчас у нас война, война, которая требует большего и не прощает трусов. Да что я, в самом-то деле! Там же мой родной брат! Пора действовать! Но…но… Я осторожно, на пару секунд выглянул из-за угла и увидел только, как три фигуры пулей выскочили из соседнего дома, в котором обитали Гарри с компанией. Это заставило меня с ужасом прижаться к стене и отстраниться. «Они меня заметили… точно заметили!» - думал я, вжимаясь в кирпичную кладь так настойчиво, будто я смог бы просочиться сквозь неё, если нужно. Но шаги за углом затихали где-то в дымке тумана, пока не потухли вовсе, а я, обливаясь холодным потом, всё никак не мог посмотреть и узнать, что же случилось с Дакотой. «Может быть, он уже… мёртв», - подумалось мне. И я просто боюсь узнать правду. Мне страшно. Мне так жутко и страшно! Но вдруг… а вдруг – он ранен и ему нужна помощь! Тогда чего же я жду! Стою тут, как истукан, боюсь пошевелиться, дыхнуть, сделать шаг, а он там, один, может, шепчет, манит меня, зовёт своего брата на помощь! А брат не идет. Динго не идёт, потому что он трус! И вот, Дакота уже теряет всякую надежду, и это убивает его, делает его раны больнее, а кровь всё быстрей и быстрее хлещет из них, унося жизнь молодого, ни в чём не повинного парня. Нет! Не бывать этому! Мысли ловко дали толчок для шага вперёд, и я, силясь открыть глаза, рванулся, чтобы пересечь улицу и подбежать к заветному окну, как вдруг меня остановила чья-то твёрдая рука, затормозив возле самой стены. Я открыл глаза, не успев испугаться. А пугаться-то было не надо! - Газ?! – удивлённо воскликнул я. – Что… Но друг приложил к губам палец и чикнул, продолжая удерживать меня левой рукой на всякий, видимо, случай. - Что ты здесь делаешь? – уже шёпотом спросил я. Правда, вместо шепота у меня раздался хрип, будто я кричал доселе и сорвал себе голос. Я сглотнул нервный комок, но это не помогло, и я поперхнулся. - Долгая история, - тихо ответил высокий худощавый серый пёс. Его глаза слегка блеснули, и он, очень смело, будто бы это ничего ему и не стоило, выглянул из-за угла и, оценив обстановку, спросил меня в ответ: - Ты один? - С Дакотой. - А где он? - Та-а-ам! – протянул я, жалостливо взвизгнув от бессилия и указав в сторону дома преступников. – Стреляли! – добавил я почему-то, и от вновь нахлынувшего воспоминания о произошедшем меня затрясло. - Знаю, - спокойно ответил Газ. Его холодное и какое-то добродушное спокойствие внушало силу и уверенность. – Пойдём, посмотрим! Газ взял меня за руку и, с усилием оторвав моё оцепеневшее тело от стены, потянул за собой. Мои ноги сперва не поддались, и я даже захотел вырваться, упереться и шевельнуться назад, но Газ одёрнул меня рукой, легонько, но этого хватило для того, чтобы придать мне скорости. Мы перебежали, доселе не казавшийся мне таким широким, переулок, и влетели под кусты чайных роз, до боли знакомых и… колючих! Под окном никого не было. - Подожди, - остановился Газ, который, похоже, раньше меня услышал шуршание кофты о стену за углом. Шуршание тут же закончилось, и из-за угла на корточках вылез Дакота, целый и невредимый. - Живой! – тихо воскликнул я, и слёзы чуть-чуть было не навернулись у меня на глазах. «Живой, родненький!» - подумал я уже про себя, но Дакота воспринял мою радость лишь как вопрос: - Живой-живой! – произнёс брат и протянул лапу Газу. – Здрасьте, - добродушно решил подшутить он, выбрав явно не лучший момент для любезностей. Тем не менее, Газ протянул ему лапу в ответ: - Здоров. - Стреляли? – после парусекундной паузы спросил брат. - Ага, - ответил ему невозмутимый Газ и, аккуратно привстав, бросил мельком взгляд через окно внутрь комнаты. - Не видно ничего, темно, - предупредил его Дакота. Газ, убедившись в его словах, отстранился и, развернувшись на корточках спиною к окну, чтобы обратиться к нам, сказал: - Ты прав - темно ещё. Стреляли внутри? - Да, - ответил Дакота. - Хорошо. Что стряслось? Как вы здесь оказались? - Гарри, ну этот, один из преступников, включил рацию, и мы услышали, что у него там какой-то кипеш. Решили проверить, - максимально сжато пересказал Дакота. – Они там, вроде как, дрались. - Ясно, - задумчиво ответил Газ, и, пораскинув немного мозгами (это было видно по его лицу), добавил: – Давайте, дуйте домой, вам нельзя здесь, - упрашивающее произнёс он, обратившись, почему-то, ко мне. Он ведь знал, что я был бы не против. - Не-е-е, не пойдёт! – ответил ему Дакота. – Гарри, может, помощь нужна! Нельзя вот так вот его бросать! - А он вам кто? – спросил дерзко, но логично Газ, и мы с братом задумались. - Нужно попасть внутрь и разобраться во всём, - подытожил я, высказав окончательно нашу с братом позицию. - Я вас понял. Я не согласен. Это может плохо для вас закончиться. - Мы об этом подумали, представь себе! – разозлился Дакота, очевидно, увидев в словах Газа занудство. - Вы не понимаете!- разозлился Газ. – Не поэтому! Я не один! - А с кем? – спросил я. - И вам нельзя его видеть! - Это ещё почему? Кто он таков? – удивился Дакота. - Я… я не могу вам сказать, - замялся Газ, опустив уши. - Ну, тем интереснее! – ухмыльнулся брат и отправился за угол дома. - Стой! Куда?! – попытался шепотом остановить его Газ, но всё было тщетно. – Аргх… - оскалился друг. – Твой брат всегда такой идиот? Или притворяется? – спросил он, как мне казалось, риторически и пополз вслед за Дакотой. Мне ничего не оставалось делать, кроме как двинуться следом за ними. Я зашёл за угол. Тут же послышался устрашающий протяжный вой дверных петель. Подняв голову, я приметил лишь хвост моего брата, исчезнувший в темноте дверного проёма. Дверь, распахнувшись наполовину, покачнулась, заскрипев ещё сильнее, но Газ тут же поймал её и, осуждающе покачав головой, шумно выдохнул и шагнул вслед за Дакотой. Я сглотнул нервный комок и осмотрелся. Кругом стояла гробовая тишина. Свинцовое туманное утро с его тяжёлым воздухом давило на грудь, и вместе со стрессом заставляло покрываться влажной испариной. Она тут же остывала на мне, и от низкой температуры враз становилось как-то зябко и холодно. Улицы были мертвы, серы… Да что там, их-то и не было видно толком – всё заволокло белым молоком воздушной влаги. Я видел только стены напротив, силуэты соседних домов и асфальт дороги и тротуаров, уходивший влево и вправо от входа в квартирку. - Ребята, скорее! – глухо позвал Дакота из помещения, и я, будто выйдя из оцепенения, нерешительно зашёл внутрь. Вот он тамбур, как бы маленькая прихожая. По ней была разбросана обувь, под вешалкой валялись зимние куртки, чьё-то пальто, жилет и куча других вещей, часть из которых была просто раскидана по всем углам комнаты. Обёрнутая тумбочка с открытыми дверцами, отворённые настежь двери на кухню, на которой, судя по всему, были такие же следы кавардака. Ничто не осталось на своём месте с тех самых пор, как я был здесь в последний раз. Но я не стал больше всматриваться. Я прошёл чуть дальше, на зов брата, и, войдя в комнату, остолбенел от ужаса. На полу, весь в крови, лежал Гарри. Газ, подскочивший к нему, приподнял его, попытался усадить, и Гарри, водрузив жёлто-красно-синюю от ран и порезов руку на диван, облокотился на него и на колени моего приятеля и так и застыл в положении полулёжа. Дакота же, как и я, смотрел на всё оцепенелыми глазами и ничего не мог молвить. Да что там, он ничего и делать не мог! Такой ужас охватил моего брата от представшей перед ним картины, что Газ, просивший его о помощи, даже и бросил эти бесполезные попытки воззвать к другу. А картина была действительно ужасающей… Страшная… Всё лицо Гарри было покрыто ссадинами. На лбу красовалась огромная и глубокая кровоточащая рана, а рядом, на виске и на шее - следы от когтей. Вероятнее всего, среди нападавших был антропоморф. Щека мужчины была порвана, и уродская, страшная «улыбка» располосовала его когда-то красивое лицо почти до правого уха. Нижний лоскут щеки холодцом болтался на куске мяса, связанным с зубами, но Гарри как будто бы и не замечал этого. Он продолжал дёргать головой и бессвязно бредил о чём-то пыхтящим ртом, полным крови. Но и это было не всё. На груди и животе человека, прямо поверх пропитавшейся серой кофты распласталось блестящее, тёмно-бурое пятно. Посреди этого кровяного овала виднелось отверстие, которое, как мне казалось, немного пульсировало и наливалось всё новой и новой кровью. Джинсы мужчины между ног были мокрые, на коленках виднелись следы недавней помятости и грязных отпечатков чьих-то ботинок. Руки были открыты коротким рукавом кофты и на них виднелись глубокие ножевые порезы. На левой руке пара ногтей была сдёрнута, и на их месте теперь алело кусками неровное мясо. На моё удивление, мужчина был ещё жив, и от этого зрелище становилось ещё ужаснее и свирепее. Только от осознания, от представления о том, как он всё это переживал. Сколько боли… Сколько боли… Тошнота подступала ко мне под самое горло, но я её сдерживал. Как ни странно, но Гарри был бодр. Он силился встать, хватаясь то за обёрнутый стол, то за железный корпус разбитой рации, угол который был весь в крови. Судя по всему – в его крови. Видимо, его избили прямо ею, когда он попытался отправить нам сообщение. Похоже, именно рацией Гарри досталось прямо по лбу. Точно заговорённый, он живуче дёргался у Газа на руках, судорожно шаря ладонью по дивану, будто бы силился что-то найти. Но у его ничего не выходило. Гарри задыхался, клокотал полным пенистой крови ртом и бормотал, бормотал какую-то несуразицу. - Сти…ла, - хрипел он. – Позовите Стила, - наконец, отчётливо выдавил эскимос. - Сейчас, сейчас он придёт! – успокоил его Газ, и от его слов у меня пробежали мурашки по телу. «Не шути так!» - хотел я сказать другу, но это было бы вовсе некстати. – Не стойте же! Дайте тряпку! – приказал нам с Дакотой Газ. Я будто бы вышел из оцепенения и бросился в сторону на поиски прошенного. Всё, что угодно, лишь бы не смотреть на это страшное и душераздирающее зрелище. Конечно, оно всё время теперь будет стоять у меня перед глазами, уж я-то знаю, но зато я прервал приступы тошноты и, вроде бы как, справился с нею. Привык. Найдя какую-то майку на спинке упавшего стула, я отдал её Газу. Он уложил тряпицу на рану Гарри и приказал Дакоте держать её. Тут и мой брат, наконец-то, выпал из оцепенения. Он выполнил приказание, а я, не желавший продолжать смотреть на всё это действо, предложил: - Я на шухере постою… - Да, давай! – ответил мне Газ, хотя я даже не успел договорить. Пулей вылетев из комнаты, я направился в тамбур, но выйти мне так и не удалось. Я с разбегу влетел в громоздкое тёмное тело в плаще и, «не справившись с управлением», рухнул на пол. Предо мной стоял высокий антропоморф-хаски, в плаще и с пистолетом в руках. На стволе пистолета был накручен глушитель, что придавало оружию ещё более внушительный вид. Незнакомец даже не покачнулся после того, как я в него врезался. Он лишь недовольно оскалился, отчего его лицо, нет, морда, самая настоящая звериная морда, сделалась настолько страшной и внушительной, что я даже сжался и замер. - Отец! – воскликнул Газ, и фигура мужчины скользнула в комнату, из которой я только что вышел. А я так и продолжал лежать на полу, лишь привстав на нём на локтях. Я совершенно не мог понять, что происходит, и что ж за день-то сегодня такой… проклятый! Лишь спустя полминуты я вспомнил загадочные слова Газа и начал догадываться, кто сейчас прошёл в гостиную. Неужели это правда, мне не соврали, что Газ – сын Стила? Неужели это он? Тот самый злодей, против которого мы воюем? Тот, из-за кого мы вляпались в такие переделки, из-за кого попортили себе кучу нервов, здоровья… Да что там, - из-за которого мы жизни себе искалечили! И вот он приходит сюда, так нагло, будто бы безучастно, и просто не обращает на меня, развалившегося на полу, никакого внимания. Подумать только! Мои друзья бегают вслед за ним, ищут ответов, а он пришёл сюда, как ни в чём не бывало, и нагло, перед моей физиономией… «Хоть бы руку мне подал!» - почему-то обиделся я. Я уже и не знал, к чему прицепиться. Газ вернулся, называет Стила отцом, где ***… У меня очень много вопросов, очень! Но я не знаю, позволят ли мне их задать. Поднявшись, я несмело прошёл обратно в комнату. За эту минуту Гарри заметно побелел. Динго с Газом подняли его на диван, и теперь человек лежал на нём, судорожно дёргаясь от боли в животе. Увидев Стила, Гарри вмиг произнёс: - В кресле… Стил подошёл к уже полуразвалившемуся от старости и сегодняшних пинков креслу и с некоторым усилием потянул на себя сиденье, оторвав его до конца. К нему снизу, на скотч был примотан свёрток, в котором лежал мобильный телефон, блокнот, карта и салфетки с какими-то номерами. - Стил, я не предал! – прокричал Гарри. - Я им ничего не сказал! – уже едва слышным шепотом добавил он. - Знаю, - ни то Гарри, ни то самому себе прошептал под нос Стил. Его лицо, слегка оскаленное, приняло тяжёлое, грустное выражение, какое бывает у мужчины, пережившего семейное горе. – Эти твари заплатят, я обещаю! – вновь оскалился Стил и, подойдя к дивану, присел на него рядом с человеком и взял Гарри за руку. Эскимос бойко вцепился окровавленными пальцами в слегка шерстистые руки своего босса, из-за которого, как и мы с Дакотой, он испортил себе жизнь. Но почему-то я не видел гнева в его глазах. Они были искренне преданными и бескорыстными, какие бывают во взгляде друзей, а не мафии и их подчинённых. Судя по всему, Гарри явно не дотягивал до уровня Стила в этой игре и преступном мире, и их социальное положение было явно неравным, но мне отчего-то казалось, что человек был готов обратиться к нему ни как к боссу, а Стил к Гарри – ни как к подчинённому. С тем, что было в этом рукопожатии, в этих словах, сказанных в немом кино взглядов и эмоций, было видно, как эскимос относится к Стилу, видно, что он ему благодарен. - Умой их, - улыбнулся вдруг Гарри, и из уголка его рта потек небольшой сгусточек крови, оставшийся ещё, видимо, от побоев, ударов по лицу и зубам. – Сделай как надо, - закончил он и закашлялся. - Ты это, за своих не переживай, - тихо произнёс Стил, и его грубый и низкий голос на таких тонах всё равно прозвучал утробным громким басом. – Если что, жена, дочка… - Знаю, - перебил своего босса Гарри. – Не сомневаюсь в Вас… - прокряхтел он. - Спасибо! – улыбнулся мужчина очень искренне, но неестественно широко. Видимо, боль и порванная щека искажали улыбку этого храбреца, который выстрадал такие страшные муки. После этих слов, в которые эскимос вложил свои последние силы, он через минуту потерял сознание. - Так… - выдохнул тяжело Стил и поднялся с дивана. Повернувшись к нам с Дакотой, но обратившись и к Газу, он спросил: - Вы здесь что-нибудь трогали? - Н-нет, - неуверенно ответил Дакота. - Смотрите, это ваши отпечатки, потом не отмоетесь! – пояснил Стил и, взяв из-под стола чей-то помятый рюкзак, бросил его Газу. – Забери тряпку с его живота, там твои отпечатки. Накинь ему другую, ею же, – спокойно произнёс пёс и, взяв с отодвинутой табуретки какую-то ветошь, хорошенько протёр ею кровавую руку Гарри, которую только что держал, а затем утёр ею и свои руки от крови. Газ, взяв кровавой тряпкой со спинки дивана другую, аккуратно положил её на прострелянный живот человека, но она уже не наполнялась так быстро кровью. Я, на всякий случай, тоже решил взять со стола ветошь и утёр ею своё место падения в тамбуре. А ведь и правда, там были замаслянные следы моих рук! Не зря предупредил меня Стил… А, быть может, он делает это для того, чтобы замести свои следы? А теперь он просто уведёт нас куда-то, убьёт и дело с концом? Кто ж скажет, что мы были здесь? Да нет, глупости, что-то не сходится... Всё очень и очень запутанно. Когда я вернулся из коридорчика в комнату, Газ и Дакота уже складывали другие тряпицы в рюкзак. Видимо, смывали ещё какие-то свои отпечатки… а, ну да, они ж перекладывали Гарри. - Стой, - остановил этот процесс Стил и обратился к Газу. – Возьми вон, на стенке, его телефон, набери в скорую, и уходим. Газ тряпочкой взял мобильник и начал судорожно вводить номер. К этому моменту Гарри уже не дышал. Лицо его побелело и успокоилось. Как-то сами разгладились морщинки на лбу эскимоса, которых и не было доселе на нём в силу возраста, но из-за боли Гарри усиленно щурил лоб и строил гримасу ужаса, отчего лицо его исказилось множеством складок. Но не теперь. Всё это было, пока он был жив. Но не теперь. Когда мне показалось, что Гарри уже умер, то человек вдруг сделал резкий вдох и плавный, медленный выдох. - Отходит, - пояснил Стил, забрасывая последнюю тряпку в рюкзак. У меня тряслись ноги, и руки, и вообще всё тело содрогалось от страха и ужаса. Взгляд мой приковал к себе умирающий человек. Первый человек, за кем смерть приходила на моих глазах. И в ней не было ничего литературно-красивого. Гарри совершал по несколько подобных вдохов в минуту. Расслабились его руки и ноги, которые потихоньку выпрямлялись. Эскимос уже не корчился от боли, она его отпускала, и даже если это было не так, то на исходе жизни у него уже попросту не было больше сил принимать позу эмбриона, в которой он чувствовал себя легче. Конечно, он так из неё и не вышел, но стал как-то шире, и выше, и раскованнее. Будто обмякнув, его члены притянуло к дивану. Они будто бы уже стремились к земле, к ровной поверхности, и опустились, расслабившись до тех пор, насколько позволяли им кости и гибкость суставов. Гарри сделал ещё один слабый, еле заметный резкий вдох и плавный, долгий выдох, будто бы выдавливая из себя последние остатки воздуха. «Мама… па-па…» - протянуто прошептал он на этом выдохе, позвав кого-то, и больше уже не дышал. Я смотрел за этим жутким процессом как завороженный. Мне не хотелось, мне казалось, что я делаю что-то постыдное, и смотреть на это не стоит, но будто бы сие могло открыть мне все тайны смерти, и моё детское любопытство брало верх. С таким же любопытством дети смотрят на непристойности или на страшные картинки; втайне от родителей, закрывая глаза от страха, впервые смотрят фильм ужасов. Они знают, что потом не уснут, понимают, что им нельзя и что будет очень и очень страшно. Но… что-то притягательное завоёвывает их сердце, приковывает внимание, и вот, несмотря ни на что, они полностью отдаются этому запретному для них чувству. А запреты, как известно, иногда манят к тому, чтобы их нарушать. Не знаю, о чём в этот момент думал мой брат. Возможно, Дакота чувствовал сейчас тоже самое, однако выглядел он более крепким. Впрочем, после истории с Мексиканцем это было неудивительно. Дакота не вдавался в подробности, но с тем, как кроток и тих стал мой брат с тех пор, пришло ко мне и понимание того, какой тяжелый груз сейчас висел на его душе. Жаль только, Дакота так и будет носить его сам, в своих закромах, и выплеснуть его на других, увы, не сможет. Это не про него, это не про моего брата. Из оцепенения нас вывел Газ, который закончил вызов скорой и, сложив свою тряпицу с «отпечатками» в рюкзак, ловко накинул последний за спину. - Выбросим в море, - сказал про рюкзачок Стил. – Спасибо тебе, Гарри, - добавил он и резко, очень быстро, двинулся к выходу. Газ поманил нас следом, и мы с Дакотой засеменили за ними, как в поминальной процессии. Туман не рассеивался, ни на улице, ни в моих мыслях, нигде. И только после того, как мы успели отойти от злосчастного дома на пару переулков, я нагнал Газа и осторожно спросил: - Газ, что всё это значит? Куда мы идём? – прошептал я. - В порт, - ответил за моего друга Стил. Неужели он и вправду был его отец? А ведь похож, очень похож! Только Газ был щуплый какой-то по сравнению с его отцом. Зато лицо... одно лицо! И как только раньше я не заметил?! Видимо, те фотографии Стила, что сохранились у папы в альбоме, были для меня не слишком запоминающимися, чтобы сравнивать. Да и какое тогда мне было до них дело. - Эм… - неловко замялся я и, поняв, что этот огромный и страшный хаски нас слышит, уже решился спросить в полный голос: - Где ***? – спросил я о друге. - Эх, хотел бы я знать! – ответил мне Газ и пожал плечами. – Могу сказать только, что бандитам он не попался. Стил ехидно улыбнулся из-под капюшона плаща, но промолчал. Я только и видел со спины его грубый, но всё-таки красивый до одури профиль. В этот момент Газ куда-то отошёл и тут же вернулся с целым рюкзаком каких-то вещей. Они торчали сквозь разошедшиеся замки рюкзака, были примотаны к нему на креплениях. Маленький же рюкзачок с кровавыми тряпками у него взял Стил. - Забрал свои вещи. Услышал выстрелы по пути – скинул рюкзак в переулке и двинулся туда, - пояснил Газ, ни то нам, ни то своему отцу. Стил лишь молча кивнул ему в ответ, а потом добавил: - Только разве мы об этом с тобой договаривались? – остановился хаски и Газ, идущий следом, притормозил и сложил виновато уши. Парень явно не знал, что ответить. – Я не слышу? – посмотрел Стил спокойными глазами прямо в душу сыну, и тот, поплыв, залепетал: - «Если вдруг что-то пойдет не так - возвращайся на борт». Ты так говорил. - И что? - И я согласился, - виновато продолжал отвечать Газ. - И что толку от нашего соглашения, если ты его не выполняешь, м-м-м? – спокойно спросил Стил, поставив паузу в ожидании ответа. Газ молчал. – Если с тобой что-нибудь случится, то все эти годы, все старания и весь прочий бред, включая мою навсегда изуродованную жизнь, окажется бесполезным, не стоящим ничего. Ни-че-го, - повторил он по слогам. - Я тебя понял, пап… - Понял? – слегка повысил голос Стил. - Да. - Очень надеюсь, что понял, - произнёс Стил и продолжил шагать вперёд. Мы всем кагалом двинулись за ним. – Не делай больше глупостей, Газ. - А если бы там был ты? Я же ничего не знал! Если бы тебе понадобилась моя помощь?! - Просто подумай над этим, - отрезал державший себя в руках Стил и продолжил движение, как ни в чём не бывало. После всего, что он недавно пережил, у него, казалось, были просто стальные нервы. - Что вы здесь делаете? – прямо в лоб спросил вдруг Дакота. Я бы побоялся задавать Стилу такие вопросы, тем более, когда его разозлили. - Мы забрали важную вещь… у Гарри, - ответил, вдруг, сам Стил. - А… почему вдруг всё так случилось? – поинтересовался я робко. - Потому что кто-то захотел забрать её первым, - покачал головой хаски. – Кто-то из чужих узнал об этой вещи и пришёл за ней. - Их было трое, - ответил я с досадой. – Я видел, как три фигуры выскочили из дома перед нашим приходом. Мы с братом замолчали. И прошли так секунд десять, пока Стил, вдруг, не остановился и не обернулся к нам. - А теперь потрудитесь сказать, что вы-то там делали? – без злобы, которой я так ждал от него, а, скорее, с любопытством спросил он. Это сподвигло меня быть пораскованнее, и я сказал честно: - Я настроился на вашу волну… - выдохнул я и опустил глаза вниз. Я ждал всплеска эмоций, ругани, брани, удара по моему наглому лицу, но, чёрт возьми, я хотел сказать правду! Отец не учил меня врать, а я почему-то чувствовал, что всё делаю верно. Так ли это? Наверное, этим же вопросом задался и мой брат, который поднял на меня голову и с удивлением уставился в мои «бесстыжие» глаза. – Я… я прошу извинений, но я сделал это через телебашню, через своего друга. - Ты подслушивал нас? – будто нарочно потянул слова Стил, и мне казалось, что после этого, вот прямо сейчас он от злости сорвётся на крик или выпустит из-под полы пистолет и перестреляет нас к чёртовой бабушке! Но я не стал этого дожидаться. Я лишь мельком взглянул на его поднятую с вопросом бровь, серьёзное выражение лица и, как малое дитя, не выдержал взгляда. Уставившись в асфальт у себя под ногами, я ответил: - Да. На пару секунд в воздухе вместе с туманом повисла немая пауза, которую я тут же решил разорвать: - Но я ничего важного не услышал. Напротив, Гарри включил рацию, и мы услышали, что у него там была драка, а потом мы побежали к нему, и тут вы, а потом… - Я понял, - спокойно прервал меня Стил. Я весь скукожился от страха и, в это сложно поверить, стыда. Как-никак, я не имел такого права – подслушивать. – Скажи мне, Динго, - назвал меня по имени Стил, что ещё больше удивило меня. С другой стороны, если бы он не знал, кто я такой, разве бы он проигнорировал бы моё появление в комнате Гарри? – Кто-нибудь ещё мог перехватывать наши сигналы? - Э… - затушевался я. – В этом городе – нет, точно нет! – пояснил я. – Я был на башне, и там нет ничего лишнего, только моё подключение… - Так. А где-то ещё кто-то мог совершить радиоперехват? - Ну, мог, - пояснил я. – Только он должен был знать частоту. Если бы ваша волна транслировалась постоянно, и не при помощи таких допотопных приборов, то вычислить её было бы можно, - с уверенностью произнёс я. – А так как вы выходили на связь весьма редко, и я смог подсмотреть на приёмнике Гарри нужную частоту - пояснил я, сглотнув нервный комок, и голос мой становился всё тише и тише. – то только я мог слышать ваши переговоры, да и то лишь с «городом N». - Кому ещё вы сказали? Кто знает о вашем «радиолюбительстве»? – с ноткой злобы спросил у нас Стил. - Только Киона, наверное… - замямлил вдруг всегда уверенный Дакота. - Что значит: «Наверное?». М-м-м? - Только Киона, - ответил я. – Дасти мы, вроде бы, не говорили… прошептал я, глядя на брата, но тот замотал головой: - Нет, только Киона. - А она могла сказать кому-то ещё? – не унимался Стил. - Нет… - ответил Дакота, вильнув неуверенно плечами. - Поймите, я не хочу никого из вас наказывать, - спокойно признался Стил. – Но это сейчас очень важно, - неожиданно Стил опустил руки нам с Дакотой на плечи, будто был нам как друг. Слегка сблизив нас с братом, он произнёс: - От этого может зависеть… нет, даже зависит жизнь вашей сестры, Сабы. - Что с ней? – взмолился я. Неужели он что-то знает. - Сейчас мы это с вами и узнаем, - отпустил нас Стил и, достав из внутреннего кармана плаща телефон, удивился: - Восемнадцать пропущенных? Хьюго… Нервно посмотрев на нас с братом, он набрал заветные цифры. Гудки пронеслись сквозь расстояния, а для меня – сквозь вечность. Что-то случилось, что-то произошло. Сердце затрепетало у меня в груди, но не успело оно набрать обороты, как по ту сторону подняли трубку. - Алло? – неуверенно спросил он. – А кто это?... Коди?! - Коди?! – в один голос произнёс я вместе с братом. Газ, доселе не сводивший глаз со Стила, вытаращился, глядя на нас, будто бы только заметив, а затем подошёл к отцу, чтобы послушать, что происходит по ту сторону связи. Однако высокий пёс отстранил нашего друга, помахав ему пальцем и, вслушиваясь в голос в телефоне, бездумно побрёл куда-то вперёд. Мы же втроём робко поплелись за ним. - Коди, ты знаешь, где машина Джонатана? – спросил Стил у телефона. – Хорошо, понял тебя, Коди, успокаивайся. Дай трубку Калтагу. После этих слов Стила мы с братом, и даже Газ вместе с нами, приостановились. - Алло?... Послушай! – перебил Стил, видимо, дядю Калтага. – Да, это я… Послушай меня!.. Да, езжайте!.. Ищите!... – мы все застыли вместе со Стилом, который таким макаром дошёл уже до самых причалов порта. Шагнув на скользкий деревянный помост, он продолжил: - Вы всё правильно решили! Пусть Ники с Коди забирают машину и везут его мне… да, я дам адрес! Всё, добро, дай мне Уила. После этого Стил говорил ещё с кем-то, но мы уже его не слышали. Он нервно ходил по пристани туда-сюда, а мы с ребятами стояли на пустой портовой площади и наблюдали за его озабоченной суетой. - А он и правда твой отец? – спросил вдруг Дакота, перебив рваные от шума волн и чаек разговоры Стила. - Да, - признался нам Газ. – И я нашёл его. - Ты ведь этого хотел? – спросил я, посмотрев на друга. Газ молча кивнул и с прищуром улыбнулся. - И что ты теперь будешь делать? – спросил брат. - Не знаю, - пожал плечами Газ. – Пока поеду с ним, а там видно будет! – продолжал улыбаться Газ, щурясь на один глаз от только-только начавшего пробиваться сквозь тучи солнышка. Но тут к нам подошёл Стил и заговорил, положив трубку: - Значит так, - тяжело выдохнул он. – С вашей сестрой сейчас проблемы. Её похитили. - Как похитили? Кто? – обомлели мы. - Плохие люди, - коротко пояснил Стил. – И благодаря этому, - достал Стил из кармана телефон, который он забрал в кресле злополучной квартиры. – Благодаря Гарри, который сохранил для нас «Это», - сделал он особый акцент на последнем слове. – У меня есть шанс всё уладить. -Мы… - неуверенно решил добавить я. – Мы надеемся на вас, сэр! - Я понимаю, как для вас выглядит вся эта ситуация, парни - сказал нам Стил. – Рано или поздно мы расставим все точки над «i». Но сейчас я попрошу вас довериться мне. Хаски посмотрел в лицо мне, затем моему брату, и добавил: - А ещё я попрошу вас об одной услуге… продолжайте слушать эфир. Если услышите что-нибудь подозрительное – дайте мне знать, хорошо? Через Газа, к примеру. - Х-хорошо, - неуверенно согласился я. - И ещё. Если будут вызывать на связь «город N»… Представьтесь им, выдавайте себя за Гарри, добро? Я кивнул. - Просто так надо. Газ, у тебя есть их телефон? - Да. - Газ сообщит вам, если что-нибудь станет известно или что-то потребуется. Думаю, вам не надо объяснять, что никому, ни Кионе, ни даже маме нельзя рассказывать о сегодняшнем, так ведь? – мы кивнули в ответ. - А пока… будьте начеку и… берегите мать, - как-то по-тёплому добавил Стил и ушёл, не оборачиваясь, на своё судно. – Готовьтесь, отчаливаем! – рявкнул он своим матросам, и те зашевелились на палубе небольшого кораблика. Мы посмотрели вслед этому высокому, грубому на вид и голос, но, как оказалось, такому деликатному в общении хаски, и теперь взглянули на его сына. - Ты приедешь ещё? – спросил я у Газа. - Не знаю, наверно… Прощайте, - ушёл Газ на борт, не пожав нам руки. Когда их корабль отплыл и быстро начал свой путь к черте горизонта, мы с братом всё ещё стояли на дощатом причале. Наконец, Дакота посмотрел на меня и спросил: - Ты что-нибудь понял, братишка? - Не-а, - честно ответил я, отчего-то по-глупому улыбнувшись. - Пойдём спать. А то я возненавидел весь этот день, не успевший начаться. Несмотря на огромное любопытство, мы не стали возвращаться через квартиру преступников, а пошли напрямки. Путь домой проходил в тишине, и мы с Дакотой задумчиво наблюдали, как рассеивается утренний туман под гнётом нового солнца. Оно пробуждалось, а мы засыпали на ходу, но всё же это было лучше, чем с Гарри, который, возможно, заснул навсегда… Или не навсегда вовсе? Может, скорая приехала и спасла его, а кто теперь знает? Тогда и семья его будет целой, и, получается, старания его будут вознаграждены. Здорово, что я знал такого славного парня… Лишь бы только это помогло спасти Сабу, и всё не случилось впустую… - Слушай, братиш, - разорвал тишину усталым голосом Дакота. – А что будем делать? Ты ему веришь? - Верю, - уверенно ответил я. - А почему? - Не знаю, - ответил я просто. - Значит, делаем, как он сказал? - Да, всё так. - Хорошо, - подтвердил Дакота. – Ему я не верю. Тебе верю. Значит, кхе, - крякнул брат. - Будем слушать эфир… Увы, придя домой, мы ничего слушать не стали. Микрофон, прослушка, всё завтра. Дел ещё будет целая куча. А пока самым главным делом было прийти в себя от пережитого стресса, от этого мрачного туманного утра. Однако и поспать мне нормально не удалось. Долго я засыпал, крутился и проснулся от нервозности рано. Я сразу принялся сооружать микрофон для нашей рации. Скоро прибежал и Дакота со свёртком свежеотпечатанной бумаги. На первой странице красовалась сенсационная новость о зверском покушении в маленьком городке, мрачной истории без свидетелей и улик. А Гарри скончался, так нам сказали наутро газеты. 14. Мы ехали на Уайт маунтин, на Белую гору, где собирались сесть на самолёт до Анкориджа. Но прежде всего к нам должны были приехать Ники и Коди, рассказать всё, как было, и передать отцу что-то. Я, увы, ничего не понимал, что они там делали, что они везут и, тем паче, что случилось с Сабой. Впрочем, сейчас я не думал об этом. Все мысли сводились к тому, что отец взял меня с собой, на сход авторитетов, а это, видимо, дорогого стоило! Однако, несмотря на оптимизм, я вспоминал события этого утра и невольно ёжился. Нет, не оттого, что произошло в Номе, а оттого, что мне было плевать. Будто я пережил небольшое волнение, но оно осталось в прошлом, и всё. А то, что у меня на глазах умирал человек, что я, быть может, мог бы его спасти… Какая разница? Ну, мог бы, мог бы сразу с Динго и Дакотой вызвать скорую, мог бы попробовать что-нибудь предпринять. Но нужно было думать о себе, о своей безопасности, и все вопросы сразу же отпадали. Я всё сделал правильно. Он – мёртв, а я – жив и чист, значит так надо. И Гарри не мучился, и я ещё в деле. С этими мыслями я побросал окровавленные тряпки и рюкзак в океан, а сам решил заняться полезным делом – освоением лодки. За штурвалом был низкорослый мужик с коротко стрижеными волосами. На его гладкой человеческой коже не было живого места от татуировок. Впрочем, как и не было минуты, когда он не держал в зубах сигареты. Несмотря на его опухшее лицо, низкий лоб и большие губы, он не был похож на потатора. Скорее, сам по себе от рождения был таким и сейчас имел вызывающий вид. Впрочем, чего уж там, - он был бандитом, так или иначе. Хотя про этого типа я мог бы сказать сие наверняка, - уж очень он был груб, часто матерился, хотя со мной старался держать себя в руках. Вот так, осваивая азы этого водного агрегата, я скоротал время в томительной дороге, и путь до Уайт маунтейн показался мне быстрым. Чего, наверное, нельзя было сказать об отце. Я видел, что он переживает, но не подходил к нему. Я знал, что мог бы подобрать пару слов, мог бы утешить его, но… почему-то не хотел или просто не видел в этом смысла. Всё равно не поможет. А ещё я до последнего надеялся, что моя инициатива овладеть судном как-то тронет его душу и он повеселеет. Но Стил был в своём непробиваемом стиле. Он постоянно курил у левого борта, смотрел на берег Аляски и ни с кем не разговаривал все эти несколько часов. Когда мы ступили на берег, отец повеселел. Лодка, хоть и вместе с моими вещами, отправилась куда-то прочь, а мы с отцом - в какое-то кафе, в котором долго ждали Ники и Кодиака. Городок, в котором мы оказались, показался мне неприметным, но довольно уютным. Только кафе мне чего-то не нравилось своим скучным оформлением, большими неуютными площадями и вялыми официантками. Не знаю. Может чёрно-белая плитка, которой было так много, что рябило в глазах, может, шумный телевизор на стенке в углу, но что-то постоянно меня раздражало, не давало покоя. Мне просто что-то не нравилось. Мы просидели так томительных два часа в этом безумном однообразии, будто бы я снова оказался в своей библиотеке. Самолёт вылетал около трёх дня или что-то в роде того, и у нас как раз было свободное время, которое никак не вязалось. Отец на диалог не шёл, закрылся в себе и всё ждал, когда приедут наши знакомцы. Мне ничего не оставалось, кроме как впериться в свой телефон и листать новостные ленты. Наконец, к кафе подъехал жёлтый седан. За рулём был знакомый мне дядя Ники, а рядом с ним – растерянный Кодиак. Выйдя из-за руля, Ники бросил взгляд на номера домов и, указав бурошёрстному псу на кафе, вошёл туда вместе с ним. Тут мы их и ждали. Они молча прошли к нашему столику, и Ники, а следом и Коди, протянули нам руки. Кодиак не просто был удивлён, - он, казалось, был ошеломлён моим присутствием, да ещё и с таким «напарником». Ха! То ли дело бы было, если б *** увидел меня вместе со Стилом! Вот ведь умора! Однако вот Ники нисколько не удивился. Напротив, он даже не дёрнул ни одним мускулом на лице, ежели не считать его пухлых, слегка трепыхавшихся щёк. - Спасибо, что приехали, - начал мой отец. В этот же момент недовольный чем-то Ники вынул из-за пазухи белый пакет с маленьким ручным диктофоном. - Ух ты! Вы с собственной техникой сегодня! – улыбаясь, пошутил папа, и закурил сигарету. Ники не отреагировал. Именно в этот момент я заметил, как на отца смотрел его старый знакомый. У этого пса явно были не лучшие отношения со Стилом. Тем не менее, это было для него важно. Не для него – для общего дела. А ради такого, порой, стоит поступиться своими жизненными принципами. - Я не лезу в эти дела, Стил. Повторяю – я завязал. - Все вы тут завязали! – огрызнулся отец, делая затяжку и выпуская в потолок клуб сигаретного дыма. – И теперь глядите, что из этого вышло! Видно было, что папу это взбесило, хотя голоса он не повысил. Ники лишь покачал головой, отвернув взгляд. Он выглядел так, будто его о чём-то просили, и это было ему ой как невыгодно, но отказать он не мог. - Хм, вышло, - наконец, буркнул себе под нос Ники. – Рассказывай, как ты? – вдруг спросил пёс, отчего, как мне показалось, даже отец немного удивился, но виду не подал. - Живой, как видишь. И Газ со мной, - посмотрел папа в мою сторону. - Ники бросил на меня разочарованный взгляд, и отец добавил, туша недокуренную сигарету: - Это не моё решение. Но давайте ближе к делу, - отец выпрямил спину, поёрзал на кресле и сделался весь внимательным. – Коди, может, расскажешь нам с Газом, что там с вами произошло? Папа буравил взглядом Кодиака, а тот, преисполнившись страхом, весь растерялся, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Взглянув на Ники и получив одобрительный кивок, Коди начал свой рассказ, который растянулся на добрых полчаса. За это время отец показал хорошую выдержку. Коди терялся, вставляя всё новые предлоги, междометья и союзы в свой рассказ, из-за которых последний растягивался и был рваным. Это меня бесило и злило. Однако отец был весь во внимании и поглощал информацию с трепетом к каждому слову. Добавляя подбадривающие: «Продолжай», - и: «Что было дальше?» папа сначала пугал этим бедного паренька, но потом, наоборот, его поддержка приобрела исходный смысл. Иногда Стил задавал Коди вопросы, которые, казалось бы, не имели отношения к делу. Это сбивало парня с толку, но помогало папе приходить к каким-то своим выводам. Наконец, когда Кодиак закончил, отец высказался: - Браво, Коди! Спасибо за подробный рассказ… Что я хочу вам сказать… Вы большие молодцы! И нет, я серьёзно, - ответил он превентивно на недоверчивый взгляд дяди Ники. – Вы справились весьма достойно, не растерялись, спасибо и Хьюго, конечно. Но… как думаешь, кто вас сдал? - М…медсестра или… - Дворецкий, - ткнул в нос Коди отец. – Вы, конечно, не виноваты, вы не могли знать о репутации этого старикашки, но его чашечка горячего вкусного чая так здорово развязывает язык, не правда ли? Коди стушевался и виновато бросил взгляд на клетчатый плиточный пол. Мне показалось, что он сейчас заплачет, но отец тут же его подбодрил. - Брось, даже Хьюго об этом не знал. Дворецкий продавал информацию о людях всем и вся, - кто, когда, по какой причине поступил к Пиле. Это было предрешено ещё только когда вы постучались к нему в двери. Вы могли, разве что, кокнуть Дворецкого и весь персонал этой скромной больнички, - улыбнулся отец. – Шучу, вы всё сделали правильно. Как вас нашли уже после операции, когда вы сняли с себя хвосты, - это уже вопрос другой. Им мы займемся с моими людьми, - рассуждал папа, туша в уже полной пепельнице ещё одну папиросу. - Ты знаешь, чьих это рук дело? – спросил доселе молчавший Ники, и от долгого молчания его голос дрогнул, стал низким, отчего пёс невольно крякнул. - Конечно, и ты его знаешь, Ники, - улыбнулся папа. – К тому же, у него есть о-очень большой зуб на Хьюго, и он решился красиво убить двух зайцев сразу. Простите, - извинился перед Коди Стил, хотя парень, кажется, не понял двоякой иронии этой пословицы. А ведь и правда, кто его знает, живы ещё Хьюго и Саба, или нет… - У тебя есть на него что-то ещё? - Есть, - ответил Стил, и я только теперь понял, что это было. Те самые бумаги и телефон, которые мы забрали у Гарри. Всё то, ради чего эскимос принёс себя в жертву. – Осталось с… слямзить и принесть, - всё пытался отшутиться отец, но Ники был непробиваем. Хотя теперь он оттаял и разговаривал со Стилом будто на равных. - Без шуток… - Да, - перебил Ники папа. – И сегодня же вечером я это разыграю. Вместе с вот этим, - поднял отец над столом диктофон, привезённый Ники и Кодиаком. - Твои люди старомодны, но, чёрт возьми, предусмотрительны! – усмехнулся Ники, и я очень порадовался его лёгкой улыбке. Она разрядила и без того гнетущую обстановку. - А ты думал! – без гордости, почему-то, отозвался отец. – Теперь главное сделать так, чтобы Саба и Хьюго остались живы. Ты сам понимаешь, кто они такие, и что значат в этой игре. Ты ведь обо всём теперь догадываешься? Ники утвердительно покачал головой и добавил: - Догадываюсь. - Ну так вот. Лишь бы наш режиссёришка никакой козырь не выкинул. Или не выкинул что-нибудь сгоряча, если мне придётся с ним базарить по-крупному. - Смотри мне, - пригрозил Ники Стилу. Ещё никто при мне не позволял себе разговаривать с моим отцом в таком тоне! – Не заиграйся! - У тебя есть другие варианты? Валяй! – откинулся на спинку кресла отец и, сложив руки на груди, нервно закачал ногой, лежащей поверх другой. Так прошло секунд двадцать. – Ну же, я жду! – взмахнул он пальцами одной из рук и обратно положил их в замок на груди. - Ладно… - замялся Ники и стушевался. – Ладно. - Прохладно! Нам ничего не остаётся, Ник! Я переживаю за них, как за своих! Как за вот этого вот, - схватил меня в охапку отец, а я ведь даже не ожидал. Застенчиво засмеявшись, я попросил его отпустить, но отец не слушал меня, он был весь в диалоге, хоть и разжал руку. – Теперь нужно надеяться, что Калтаг и Уильям найдут их. Я приказал отправить на поиски всех, кого знаю и кому могу доверять в этом городе. Кто ж знал, что всё пойдёт вот так, кувырком. - И это, Стил… - замялся Ники. – Мы послали за документами… Отец при упоминании документов немного застыл, как мне показалось, но тут же ответил: - Послали? Ну и хорошо, пускай. Сейчас, быть может, бумажкам будет самое время. - Смотри-и, Стил! Не суйся! Все пойдём потом из-за этих бумажек! - Вот только не начинай опять, ладно? – попросил недовольно отец. - Прохладно! – ответил тем же жестом, что и папа, Ники. Над столом, впервые за последний час, повисла долгая тишина. Гудел пропеллер кондиционера, шипел на кухне картофель во фритюре, а у нас за столом шла стрельба глазами. Никто не знал, что сказать, но всё было сказано на лицах других. Только отец и Ники читали друг у друга что-то своё, а мы с Коди, который сидел напротив, своё. И я видел в лице своего «соперника» растерянность и очень много вопросов. Только вот задавать он их не спешил. Не решался. Это было видно, Коди и без того был напуган случившимся, ему нужен был отдых. А нам – работа. Я деловито посмотрел на часы. - Пап, - специально обратился я к отцу, чтобы у Коди округлились глаза. Эх, видел бы он свою рожу! Только вот дядя Ники даже не дрогнул. Неужели он всё знает? – Уже половина третьего. - Да, Газ, я знаю, - ответил отец, но отчего-то совсем не хотел уходить. Мне казалось, что его манит какое-то прошлое, в котором они были с Ники, которое вместе переживали, а теперь им придётся снова разорвать эти воспоминания. Несмотря на то, какой нервный разговор у них получился, я не почувствовал в нём злобы. Во всяком случае, со стороны отца. Да и вообще он был куда мягче, чем мне казалось на первый взгляд. А может, просто я так думаю. - Вам пора, я полагаю? – спросил Ники. - Да, - ответил отец. - Мы с Коди уже решили, мы присоединимся к поискам. - Спасибо, - почтенно ответил Стил. – Созвонитесь с Калтагом, пересечетесь на месте с ним и с моими ребятами, там всё решите. - Добро, - поднялся со стула Ники. Следом за ним Коди и мы с отцом. – Тогда, до связи? – неуверенно спросил он и, будто бы нехотя признавать в себе что-то, протянул руку отцу. - Конечно! – с силой пожал отец руку дяде Нику, и мы все вышли из кафе. На улице было солнечно и прекрасно. Ники и Кодиак направились к жёлтому седану, а мы с отцом и его скромным чемоданом и плащом, которые он теперь нёс в руках, пошли в сторону местного аэропорта. Вокруг был только шум скромного городка, разговоры прохожих и гудки машин. За десять минут ходьбы мы с отцом не проронили ни слова. Стил, отчего-то, улыбался, и я не хотел прерывать его мыслей. Он, казалось мне, был солнечным как этот день, несмотря на весьма хмурое его начало. Уж не знаю, толи воспоминания, толи предвкушение чего-то грандиозного так завораживало отца, но я не решился прерывать его задумчивость. - Пап, а почему ты им доверяешь? – спросил я у него на пути к самолёту. - Коди, ты сам понимаешь, ещё салабон… - Я про Ники? - Это не та гвардия, которая нас предаст. Даже несмотря на то, что они меня ненавидят… Просто они понимают, что я и сам себя ненавижу. С этими словами отец шагнул на коротенький трап маленького самолёта, и уже не слышал моих откликов. Либо лишь делал вид, что не слышал. 15. Анкоридж – столица Аляски. Город большой и красивый. Так мне говорили о нём, но теперь, когда я сам всё это увидел… В общем, мне врали. Он был ещё круче! Он был потрясающ! Анкоридж ещё на подлёте приковал моё внимание светом своих огней. Столько всего тут было… Чудесные лавки с сувенирами, музеи, тотемные идолы… Одно только побережье было в несколько раз больше родного Нома! Про количество лодок я и вовсе молчу! Всё здесь казалось мне в новинку. Этот город не был похож на провинциальную Аляску, которая встречала меня в Номе, Теллере и прочих уютных городках, в коих мне довелось побывать. Сказать, что у него не было души – неправильно, просто в нём было всё, и это многое объясняло. Нечто самобытное, вроде магазинов для каюров, лавок с индейскими меховыми шубами или сувенирами, граничило здесь вместе с популярными в мегаполисах общепитами и пятизвездочными гостиницами. Но что-то во всём этом завораживало меня. Гирлянды на улицах вдоль витрин магазинов, толпы народу и куча гудящих машин. Провинциальный мальчик, которым я вырос, ликовал от восторга! Хотя, если честно, во всём этом безумии красок, блеска и шума я чувствовал себя дико, будто меня выставили на улицу в одном исподнем. Люди, антропоморфы стояли на светофорах, ходили по лавкам, метались по улицам, и все были заняты какими-то своими делами. И это их безразличие почему-то пугало. Стоял час пик уходящего в вечер города. Однако и нам с отцом расхаживаться здесь не пришлось. Папа сразу потянул меня в магазин одежды, где на меня подобрали костюм-двойку. Отец сходу, особливо не дав мне примерить, купил дорогой комплект одежды для меня, а затем торопливо повёл куда-то вглубь города. И вообще после приземления у Стила улетучилась вся его веселость, с которой он ещё недавно садился на борт. Отец был собран, задумчив, сосредоточен. Я просто тихонько следовал за ним попятам, не решаясь даже обогнать его со всем его хмурым видом. Наконец, мы вышли на широкую улицу возле какого-то парка. У одного из двухэтажных домов было много машин. На первом этаже, под неяркой, но разноцветной неоновой вывеской, расположился бар. Из него, в силу времени, не доносилось пока ни пьяных криков, ни шума драки, а только нежный голос, исполняющий блюз, судя по всему, прямо с виниловой пластинки. Обойдя дом, моему взгляду представилась куда более «убитая», несимпатичная, вся потрескавшаяся его часть. Тут же отец достал из кармана грузную связку ключей и, слегка побрякивая ею, повёл меня за собой сразу на второй этаж, прямо по железной лестнице с перилами, которая вытягивалась вдоль стены дома. Таких лестниц здесь, на удивление, оказалось несколько. Подобрав нужный ключ, папа впустил меня в узкую, но вытянутую, шириной во всё здание, комнату. Она в целом была похожа на гостиничный номер или что-то в роде того. Только был он без штор, с несколькими кроватями вдоль стены, холодильником в комнате и в целом не очень уютным, правда, на удивление прибранным. - Располагайся, - сказал отец, и, выйдя в маленький коридор, открывающийся в середине комнаты, зажёг свет. Из коридора был выход в совмещённый с туалетом душ, на внутреннюю лестницу вниз и на кухню. В целом всё, что нужно, для того, чтобы переночевать и отдохнуть. Уж явно получше, чем ночёвки в лесу с ***. А ведь он, наверное, ещё где-то бродит там, пока я здесь проживаю в комфорте… Плевать. Если ему нечем заняться – пускай бегает. Всё равно он ничего не узнает, а если узнает, то не поймёт. Впрочем, и это уже не мои проблемы. Собрание должно было начаться в десять. Было время для того, чтобы отдохнуть и поужинать, и последнего мне хотелось куда больше. В кафе в Уайт маунтин я особо и не хотел обедать, и за время полёта нагулял себе аппетит. Однако через пять минут, как по моему велению, в дверь коридора постучались. Отец отворил. На узенькой лестнице стояла просто милейшего вида лисичка (или даже, фенек?). Её малахитово-зелёные глаза были ярко накрашены различными тенями, ресницы подведены тушью, на шее висел кулончик с аметистом в золотой оправе. Шерстка её была песчаного цвета, яркой, отчего я окончательно понял, что это фенек. Одета незнакомка была в форму официантки. Строгий чёрный верх в виде черного пиджака с высоким воротом, с белой кружевной рубашкой из-под него. Воротничок аж блестел от чистоты, однако привычной всем бабочки на нём не было. Сзади болтался, как у фрака, длинный чёрный подол, заодно скрывая и пушистый хвост. Чёрные строгие брюки с белыми лампасами придавали ей, и без того худенькой и маленькой, ещё больше утончённости. - Ох, здравствуйте! – воскликнула милейшим детским голосом лисичка и улыбнулась, однако по глазам её читался какой-то страх. - Здравствуй, Лизонька! – ответил ей отец и улыбнулся в ответ. Мне показалось, что эта улыбка будто бы обозначила хорошее настроение отца, и в блестящих глазах фенека тут же потух испуг, который заменила хитрость. - Вы так быстро приехали! – эмоционально удивилась она. – Вам как всегда кофе? – спросила она. - Два кофе, я не один, - ответил отец и повернулся ко мне. Феник бросила на меня мимолётный взгляд и я, признаться честно, смутился. Уж очень она мне понравилась. - О, тогда что из закуски? - Неси что не жалко, - улыбнулся папа. – Тебе, может, сэндвич? Или… - Не важно, - ответил я и попытался выдавить из себя улыбку, хотя я уверен, что зрелище вышло мерзкое. - Я поняла, - кивнула Лиза. - Как тут, всё нормально? Тихо? – поинтересовался папа, облокотившись рукой на дверной косяк. От этого отец выглядел ещё более огромным по сравнению с хрупкой маленькой девушкой. - Всё спокойно, - заявила официантка. – Мы все сегодня в зале. - Молодцы, - похвалил отец. – Бдите! - Бдим, - гордо ответила Лиза. - Ну ладно, беги! – с благодарным видом посмотрел на неё отец. - Сей момент! – ответила фенек и легонько поскакала вниз по ступенькам. Отец закрыл дверь и прошёл ко мне в комнату, грузно рухнув на диван. - Сегодня ты будешь моим телохранителем, - заявил отец. Я с удивлением посмотрел на него. – Ты будешь не один, - успокоил он, поймав мой взгляд на себе. - Да и там, куда мы идём, это не особо важно. Не переживай. Однако тебе нужно будет слушаться Саймона. У кого-то из присутствующих могут возникнуть вопросы, если ты, вдруг, начнёшь вести себя не так. - Кто такой, этот Саймон? - Мой основной, - ответил отец. – Телохранитель, если можно так сказать. Один из тех, кто нужен мне на разного рода встречах. Второго телохранителя заменишь ты. Понимаешь, я хочу посвятить тебя в курс всех дел, а сделать это не так просто. Ещё сложнее – сделать это, оставив тебя незамеченным. - А если они увидят, что мы похожи? – усомнился я. - Там не так много псовых морфов, а для других мы все на одно лицо. - Хорошо, - продолжал сомневаться я. – И что я там буду делать? - Ничего, - спокойно ответил папа. - Ничего? - Просто стоять и смотреть. И слушать, что буду говорить я и остальные. А сейчас, пожалуйста, дай мне побыть одному. Мне нужно подумать над тем, что сегодня сказать. От этого будет зависеть очень многое, не только в нашей жизни, но и на Аляске. - И что же такое ты скажешь? - Увидишь, - улыбнулся папа, но улыбка его была, скорее, усталой, чем насмешливой. Я будто бы видел, что он не был уверен в своих планах, но не унывал и придумывал всё новые и новые схемы. – Всё в любой момент может рухнуть и перевернуться с ног на голову. Вот я и надеюсь, что мы зацепимся за какую-нибудь… неваляшку. Чтобы не падать в грязь лицом и оставаться наплаву. А для этого нужно правильно подойти к вопросу, и особенно к вопросу безопасности. Тут в дверь постучали. Нам принесли наш «заказ», а именно кофе, стейк, несколько бутербродов, какой-то салат и что-то ещё, и всё это было красиво оформлено на большом блюде и доставлено на подносе каким-то молодым человеком официантом. Парень всё это оставил на кухонном столе и, пожелав нам приятного аппетита, скрылся. Отец не ответил ему, ещё тогда погрузившись в свои мысли, и, закрыв на ключ за официантом двери, с охоткой приступил к ужину. Последний прошел под неуместные звуки чавканья при полном молчании. После ужина отец погасил свет и, прильнув к окну, стал о чем-то размышлять, порой даже вслух, будто репетируя что-то. Однако из его слов, влетавших через одно в моё ухо, для меня ничего внятного не выходило. Одна несуразица, под которую я, к неожиданности для себя, задремал. Папа растолкал меня только когда в нашей комнате уже стоял Саймон. Это был тот ещё персонаж. Одетый в до блеска отглаженные брюки и строгий костюм-тройку рысь был приветлив, но сдержан. Эта сдержанность проявлялась во всём. В том, как отполированы были его туфли, в его туго застёгнутом жилете под пиджаком, в его манерах и скромном поведении. Даже чёрные кисточки на его высоких ушах, казалось, блестели лоском и выглядели на все сто. И я, заспанный от дремоты в столь поздний, печальный для любой трезвой головы, час, чувствовал себя на фоне этого Саймона весьма неприятным ему. Уверен, что спросонья я был такой же опухший, как алкоголик, да ещё и в своём грязном походном обмундировании я выглядел очень… не очень. Однако эта картина никак не отразилась на кошачьем лице телохранителя. Саймон был приветлив и дружелюбен со мной, вежливо протянул руку мне при знакомстве и даже обращался ко мне на «Вы», несмотря на мой юный возраст. Сам же рысь был явно постарше, - лет сорок пять, наверное, отцовский ровесник. Серо-коричневая пятнистая шерсть на его лице была очень густой и пушистой, отчего даже щёки у него выделялись как у настоящей дикой рыси. Спокойный взгляд больших, но постоянно слегка прищуренных глаз вместе с перманентной улыбкой делали выражение его лица хитрым, но рассудительным, как у самурая. Улыбка эта вообще не сходила с его рта, даже когда он в кресле пил чай с отцом и обсуждал с ним какие-то дела. В ней читалось какое-то превосходство покорного слуги, готового в любой момент вонзить нож в спину своего хозяина. Этот взгляд и улыбка почему-то сразу же не внушили мне доверия, настораживали, хотя отец потом всячески убеждал меня в обратом. Кажется, он полностью доверял своему телохранителю, несмотря на его физиономию, однако всех своих тайн не поведал. Боялся, наверное. Ни про Ном, ни про меня, ничего. Они просто обсуждали какие-то другие дела, пили чай и были похожи просто на старых знакомых, которые нет-нет, а всё-таки могли посплетничать невзначай о чём-то своём. Только продолжалось это недолго. Мне было велено безотлагательно привести себя в порядок и переодеться в новый костюм, чтобы потом побеседовать с Саймоном и готовиться к выходу. Вернее, к выезду – нас с отцом и рысью должен был забрать автомобиль. Я быстро справился с этим заданием, за что был вознаграждён одобрительным взглядом отца и его знакомого. Однако все нюансы и тонкости в образе телохранителя Саймон пояснял мне властно. Он говорил в повелительном наклонении, не претерпевая исключений и отговорок. Его тон был приказным, а слова – резкими, несмотря на то, как гармонично и элегантно при этом он держал в руках чашечку кофе на блюдце. Периодически с шумом отпивая из неё, он оттопыривал мизинец с длинным чёрным ногтем, и, проглотив горячий напиток, закрывал глаза и останавливал свои нравоучения, давая время кипятку упасть на дно желудка. Эти паузы раздражали меня, ведь время нашего с отцом выхода было ближе и ближе, а переспрашивать рысь не давал. Очевидно, он думал, что я всё должен был схватывать на лету, но я лишь пытался. Пытался только для того, чтобы не подвести отца. В общем, я не знаю, насколько у меня получилось всё это запомнить, но из квартиры я выходил весь загруженный, полный ценных указаний о том, как мне себя вести, что мне делать, а что не делать, как осматриваться, куда не ходить и прочее-прочее-прочее. В этот момент к дому как раз подъехал большой коричневый микроавтобус, в который мы оперативно погрузились и отправились на другой конец города. В машине мне передали пистолет. Я не задумывался о том, что из-за этого у меня могут возникнуть проблемы, - я надеялся на отца и полностью доверял ему. Я верил, что если что-то пойдёт не по плану – он поймёт, поддержит и вступится за меня. И победит, непременно победит! Из любой ситуации мой отец выходит только лишь победителем, по нему это видно, и я не признавал здесь сомнений. В его умных глазах всегда отражалась мудрость и сила, которая вселяла уверенность в окружающих. Подчинённые верили в Стила, и я верил в папу. Так или иначе – всё ведь шло по его плану. Можно ли в нём было спотыкнуться? Конечно. Даже здесь и сейчас, на ровном месте, где, казалось бы, ничего не могло пойти не так, а всё-таки... В общем, несмотря на мои сомнения, я был верен идее того, что мы делаем, и поэтому был более-менее спокоен. Будто бы я выступал на большой сцене, но всего лишь перед своими одноклассниками: - сцена волнует, а за аудиторию не страшно. С этими мыслями я попробовал впитать в себя правила пользования оружием, несколько дополнительный указаний Саймона и папы, и не успел за этим заметить, что мы приехали. Водитель открыл нам дверь, и я, вылезая из автомобиля, внимательно осмотрелся, как и было положено мне моей «должностью». Отец и Саймон проследовали за мной, и мы, оказавшись на просторной площадке, двинулись по тротуару. Мы высадились на заднем дворе какого-то большого жёлтого здания. Несмотря на то, что здесь находился всего лишь запасной выход, тут ярко горел фонарь, светились окна, а у дверей в огромных горшках стояли небольшие пальмы. Хм, а ведь я никогда не видел пальмы! Однако здесь мы были не одни. На парковке стояла куча крутых и не очень автомобилей, вокруг которых располагались водители, приезжие, люди и антропоморфы в костюмах и дорогой одежде. Вообще всё это действие напоминало предвестие какого-то дорогого концерта классической музыки, на который собрались ценители, и в то же время – волнение перед праздником выпускного вечера, которое возникает у молодых людей в преддверии грядущего празднества и которым был пропитан весь внутренний двор этого заведения. Вот антропоморфный пёс с соломенной, как у Калтага или Хьюго, шерстью, с сигарой в зубах и недовольным видом поправлял на плече лямку подтяжек, которую пытался застегнуть бегающий за ним маленький человек в чёрном костюме. Пёс был одет в серые в клеточку брюки, такой же жилет и белую рубашку, из-под которой густо топорщилась не расчесанная шерсть. Держа свой такой же клетчатый пиджак на трости с позолоченным орлом в навершии, он слегка кивнул нам, на что Стил в ответ улыбнулся и добродушно махнул в ответ. - Пожалуй, один из немногих собравшихся здесь деятелей, которому я доверяю, - шепнул мне отец, пока рядом с нами кроме Саймона никого не было. – Пол занимается чистым автомобильным бизнесом и помогает мигрантам из Мексики в южных штатах. Мы водили с ним большие дела, и он меня не раз выручал. Как и я его, впрочем… Добрый вечер! – произнёс отец громко и пожал руку шедшему нам наперерез пожилому человеку с круглым лицом и приветливым видом. На полном мужчине в чёрном костюме с красным галстуком была старомодная шляпка с короткими полями на подобии котелка. Он двигался очень медленно, будто бы рассыпаясь на ходу от старости, однако говорил быстро и много, но о чём именно – я не слышал. Отцу пришлось нагнуться по требованию этого дедушки, чтобы негромко с ним о чём-то побеседовать. Во время этой беседы у папы была настолько наигранная улыбка, что она казалась безумной. Старик долго не отпускал отца, и только потом, когда Стилу удалось вырваться от человека и удалиться на «безопасное» расстояние, папа мне шепнул: - Мрачный тип. Имеет крупные компании в Лондоне, Цюрихе и Нью-Йорке под чужим именем. На Аляске отмывает сырьё для них, и на махинациях с транзитом имеет такие бабки, что тебе и не снилось. Всё бы ничего, но о том, что творится в огромной сети его борделей мне даже сказать тебе стыдно. Про наркотики я и вовсе молчу… - А чем занимаешься ты, отец? – полюбопытствовал я. - Я? Хм, - улыбнулся Стил. – Малым бизнесом. По-сути мы не делаем ничего незаконного. Когда чья-то конторка вдруг начинает разоряться, мы вкладываемся в нее и берем дело в свои руки. Разруливаем, и затем хозяева бизнеса остаются на плаву. Почти всегда. - И почему…. - Они возвращают долги. - А если они не могут? – прямо шепнул я. - Тогда мы просто выкупаем их бизнес. Но, как правило, бизнес выживает, ведь зачастую мы ставим в его управление своего человека. Конечно, хозяева получают не так много, как раньше, но это лучше, чем ничего. Они платят небольшой процент за охрану их бизнеса от упадка. Когда этот процент пожинается с множества предприятий, - получается довольно крупная сумма. Не говоря уже о доходах личного бизнеса, аренде помещений и прочих делах, о которых тебе знать не обязательно. Они приносят немалые деньги, но так как людей на меня работает тоже не мало – всё это расходится моментом. Поэтому машина не терпит простоя. Ладно, про меня и остальных – потом, - оборвал свою речь отец, когда мы приблизились ко входу. Пройдя формальный фейс-контроль, мы вошли в здание. Внутри нас ждал полный аншлаг. Огромное помещение клуба гудело от громкой музыки. Пока мы шли по длинному узкому коридору, громкость всё нарастала, и когда мы вышли в основной зал я удивился количеству посетителей. Тут был и танцпол с десятками людей и антропоморфов, и огромный бар, и девушки на пилонах, и светомузыка и много, много всего, не то что у нас в Номе! Однако задержаться в этом зале мне не пришлось. Руководствуясь наставлениями Саймона, я провёл нашу «делегацию» краем зала, из которого мы попали сперва на кухню, всю покрытую красно-чёрно-белой плиткой, а затем – на лестницу, которая вела наверх. На втором этаже было заметно тише и спокойнее, и когда мы двинулись вперёд по коридору, то музыка постепенно и вовсе почти затухла в мрачных коричневых стенах помещения. Наконец, мы вошли в большой конференц-зал, в котором собралось уже немало народу. В большинстве своём это были люди и сопровождавшие их «телохранители», среди которых было немало антропоморфов. Отец прошёл вглубь комнаты, пожимая руки всем тем, кто встречался на его пути. Как и говорил заранее Саймон, мы с ним расположились у стены, прямо за спиной Стила, который вальяжно приземлился за огромный овальный стол, раскинувшийся на весь конференц-зал. За столом сидело около десятка человек и антропоморфов, из которых особое моё внимание привлек мужчина-гиена. Никогда их не встречал! В зелёном пиджаке, с ярко-пятнистой, хоть на вид и довольно жёсткой, шерстью, незнакомец выглядел весьма пёстро на фоне людей в чёрных смокингах, фраках и жилетах. Из-под высокого воротника распахнутого пиджака гиены виднелась малиновая рубашка, толстая золотая цепь, а за его пазухой – нескрываемая оперативная кобура с пистолетом в ней. И каким ветром его сюда занесло, интересно? А, впрочем, сейчас это не важно – отец обо всём мне расскажет на обратном пути на базу. В лодке у нас будет уйма времени на болтовню, а пока что здесь начинались свои беседы, куда более продуктивные и таинственные. Все преступники общались, разбившись на кучки по интересам, и за столом, несмотря на ещё небольшую его загруженность, стоял тихий гам, сравнимый со шмелиным жужжанием. Отец тоже принялся беседовать с кем-то, а я, как мне и было положено, делал умный осмотрительный вид и был готов до самого выхода из клуба не произносить ни слова. А тем временем в помещение стягивалось всё больше и больше народу. Все они следовали вместе с эскортом из одного или двух телохранителей, отчего в конференц-зале ощутимо наращивалась духота, пока кто-то не додумался включить кондиционер. Слава ему! Сюда пришёл и Пол, и пожилой хитрый дяденька, который встретился нам с папой по пути к зданию, и мужчина в белом пиджаке с чёрной бабочкой и большой лысиной на фоне седых волос, а ещё антропоморфный лис и хорёк. Последние были весьма небольшого роста, и из-за этого выглядели на фоне своих цепных мордоворотов довольно забавно. После этого заходили только люди в разного рода дорогих костюмах и так же садились за стол, пока за ним не собралось, наконец, чуть больше двадцати влиятельных джентльменов. Где-то через минуту после того, как все уселись, в широкую двойную дверь зала вошёл мужчина в кремовом пиджаке, лет шестидесяти, с седыми волосами и густой бородкой, в которой ещё через один проглядывали чёрные щетинки. За ним зашли двое антропоморфных добермана и почти синхронно закрыли дверь, после чего гул разговоров потихоньку смолк. - Здравствуйте, господа! – улыбнулся пожилой вошедший мужчина и, раскинув руки, поклонился головой. – Здравствуйте и добро пожаловать! Приглашаю всех желающих после встречи в бильярдную, она наверху, - указал пальцем в потолок человек. – Сегодня я всех угощаю, - хитро улыбнулся он, - Но прежде, чем отдохнуть, нам нужно заняться делом. А иначе, от чего же нам отдыхать, верно? – посмотрел мужчина на присутствующих, несколько из которых улыбнулись ему в ответ. – Что ж, приступим, - уже серьёзно произнёс он и, наконец, сел во главе стола. – Что у нас на повестке дня? - Банк в моём городе, - подал голос лис. Он был весьма и весьма молод, что читалось в его мягком тоне и выражении лица. – Со вчерашнего дня все его активы находятся под моим полным контролем, доля мистера Санторе была выкуплена вместе с частью его акций. Как всем известно, он отбыл к себе на родину в Италию и оставил бизнес в Америке. В свою очередь хочу заверить, что для Вас, мистер Джонсон, и Вас, мистер Мак-Девис, - по очереди обратился лис к разным людям, сидящим за столом. – Препятствий в моём новом банке больше не будет. Как и для других, здесь присутствующих, коим я с удовольствием буду готов предложить сотрудничество на взаимовыгодных условиях. - Приятно иметь дело с благородным джентльменом, - обратился к лису слащавый мистер Джонсон низким добродушным голосом, после чего улыбнулся, поклонился головой и протёр платком пот со своей огромной лысины. - У нас будет время обсудить все вопросы лично с каждым, и я лишь хочу сказать, что, в отличие от мистера Санторе, не буду препятствовать своим товарищам. - Браво, мсье Ренер, браво! – похлопал в ладоши темнокожий Мак-Девис и все в аудитории одобрительно зашумели. Когда шум затих, в разговор встрял пожилой толстячок, которого мы с папой встретили на улице. Он встал со своего места и медленно начал: - Прошу прощения, господа, но что касаемо грузоперевозок, - замялся с какой-то неловкостью старичок, отчего он выглядел крайне немощным и растерянным, будто бедный и слабый человечишка, коим он выглядел физически, но далеко не фактически. Он обратился взглядом к мужчине-гиене, который сидел, сложив руки на груди и откинувшись на спинку кресла. – Я снова хотел бы Вас попросить, ведь наше соглашение… - Нет, Хоукс, - твёрдо рявкнул гиена, подняв злой взгляд на старика. Последний молча глядел на антропоморфа стеклянными плачущими глазами, жевал воздух, не зная, что ему ответить. Ответил гиена: - Хватит уже! Ваш товарооборот неприемлем для меня, я Вам об этом уже сказал, до вас так трудно доходит? - Но это ведь очень выгодная сделка! По каким соображениям вы отказываетесь от неё? – толи с непониманием, толи с возмущением встрепенулся старик. - По идеологическим соображениям. К тому же, я не считаю вас надёжным партнёром, простите, - с ярко выраженным акцентом высказался пятнистый, положив руку на сердце. - Почему Вы заставляете меня обсуждать личные дела на общем собрании? - Потому что они касаются всех и открывают нам кучу возможностей! Всем здесь присутствующим! Это огромные рынки! Низкие цены! Удобный и, что самое главное, актуальный сбыт, в конце концов! - Они не интересуют мой народ, эти товары, - махнул рукой гиена. - Так ты говоришь за себя, а не за народ, - заметил ехидный Хоукс и улыбнулся, будто бы победил в этой схватке. - Соглашение, которое мы имеем с моим другом Стилом…, - взглянул на моего папу гиена. – Оно куда более оправдано, вот что имеет перспективы! А не то, что Вы мне здесь предлагаете! – аж привстал со своего места незнакомец. Несмотря на выраженный акцент, некоторые слова давались ему очень легко, и высказывания он подбирал довольно мудрёные. Однако всё равно было видно, что он прибыл к нам из далёких земель, где язык был совершенно иной. Хоукс, тем не менее, ничего не ответил. - Что думаете, господа? – спросил незнакомец, открывавший собрание. – У кого-нибудь есть возражения по этому поводу? – но зал в ответ промолчал. Только после некоторой паузы продолжил уже гиена: - Наше сотрудничество, сотрудничество моего народа со Стилом, уже давно больше, чем просто коммерция. Для меня это, не побоюсь сказать это при всех, дружба, - выделил пятнистый последнее слово паузой. Видимо, он тяжело переводил слова со своего языка. – Стил помогал мне, когда я этого не просил, и выручал меня из западни, вы все прекрасно это помните. Я тоже помогал Стилу. Но дело не в этом, не только в этом. Никто не может помочь нам с теми товарами, которые реально нужны моим гражданам на Родине, кроме него, - указал гиена на моего отца. – Не потому, что не может, - потому, что не хочет. Потому что боится потерять контроль, власть, деньги. Во всём, что связано с политикой, их можно потерять, и вы этого боитесь. А пихать мне ваши поганые наркотики в мою и без того бедную страну я не позволю! – разрезал воздух рукой мужчина и, успокаивая поток нарастающей ярости, сел, закипая. - Уверен, это уже делает кто-то другой, более умный, - злорадно улыбнулся Хоукс. – На твою правильность всегда найдётся кто-нибудь ещё, это бизнес. Товар, так или иначе, уже попал и ещё попадёт в твою страну, вот увидишь! – предостерегающе пригрозил пальцем старик. Он знал, когда надавить на собеседника, - когда тот уже выходил из себя, нервничал. И в этом была его сила, это уж точно! Гиена освирепел, стукнул кулаком по столу, но его тут же одёрнули за плечо, и он сел на место. После этого из-за стола встал мужчина в белом пиджаке, один из последних вошедших в зал, и вдруг заговорил: - Каким бы не был с Ваших слов… надёжным товарищем и… верным другом для вас Стил, - не скрывая этого, аж выдавливал он из себя доброжелательные слова в отношении моего отца. – Но измена установленным правилам и столь хамское его отношение к нашему сообществу недопустимо. Нарушение всеобщих устоев, принципов и пренебрежение всеми законами чести и достоинства настоящего джентльмена должно, так или иначе, караться. Вы все уже поняли, к чему я об этом говорю, - произнёс человек в белом костюме, и некоторые люди, сидящие за столом, едва заметно закивали в ответ. – Этот вопрос очень важен и должен быть вынесен на обсуждение. - Согласен! – пискнул хорёк из дальнего конца стола. По залу прокатился шумок и редкие воззвания к продолжению. Мой же отец никак не реагировал на слова этого ублюдка, который так позволял себе с ним говорить! Как он смеет! Впрочем, я ещё ничего, особо, не знал, чтобы понимать, о чём он. Я успокаивал себя только тем, что увидел едва уловимую, лишь на миг проскочившую ухмылку на лице папы, и это меня успокоило. Правда, Саймон всё равно заметил моё состояние и осторожно одёрнул меня за рукав пиджака. Я взглянул на рысь, тот пробуравил меня испепеляющим взглядом, но я глазами и кивком убедил его, что всё под контролем. - Да, давайте обсудим! – согласился человек в кремовом костюме, который открывал собрание. – Продолжай, Сайленс. - Всех нас ошарашила недавняя новость об убийстве Пилы, - начал человек в белоснежном одеянии, вставая из-за стола, чтобы его было лучше видно. – Это большая утрата для его семьи, его близких и коллег, но и для нас эта потеря несравнимо велика. Сколько наших друзей и знакомых он вытащил с того света? – Во время паузы вновь я увидел кивки согласия. – Сколько раз прикрывал, помогал нам залечить раны? Винсент всегда находил время и место для помощи тем, кто в ней нуждается. И в этот раз… - сделал человек паузу, будто бы сдерживая нахлынувшие на него сентиментальные эмоции. – И в этот раз он, как и всегда, искренне пришёл на помощь нуждающимся. И сделал он это зря. Их было двое, и вы все это знаете. Парень-антропоморф из людей Стила и его девушка. Винс, как всегда, взялся им помогать, причём весьма и весьма успешно. Раненая в голову девушка быстро оправилась и встала на ноги, и всё благодаря трудам ныне покойного… - посмотрел вверх человек, и я даже невольно бросил взгляд вслед за ним на прокуренный потолок. Жаль, что там я ничего не увидел, ни надежд, ни ответов, ни объяснения того, что происходит. Отец не посвятил меня до конца во все планы и не рассказал толком того, что сейчас творилось в той игре, которую затеяли дети Балто. Я знал только, что этой девушкой, о которой говорил человек, была Саба, и что она была ранена. Большего мне не доверили, и я думаю, что на ближайшее время у меня точно хватит вопросов к моему папе. Однако пока мужчина в белоснежном пиджаке продолжал свою речь: - Естественно, девушке потребовалась медицинская помощь, естественно, ей нужны были деньги, не малые деньги. Но что можно взять с молодёжи, которая вечно попадает в какие-то передряги? Глупо будет считать, что у них на двоих оказалась нужная сумма, даже не глядя на то, что парень работает на самого… Стила, - улыбнулся человек. - И как вы думаете, как они решили выйти из данной ситуации? Молодая девушка и шестёрка для грязной работы? Не думаю, что ему привыкать к убийству. Поэтому предполагаю, что они на него и решились, и мы должны найти их и наказать по всей строгости… «закона», - отчеканил мужчина и закончил на этом. Никто его не перебивал, но у всех в зале, казалось, были вопросы: - Скажи, Сайленс, - обратился к нему один человек из зала. Теперь я знал фамилию вещавшего. – А как убили нашего хирурга? - Нож. - Нож? – удивлённо воскликнул кто-то из собравшихся за столом. - Обычный кухонный нож. Бедняге перерезали глотку, пока он спал. Впрочем, я не думаю, что у этих двух оборванцев было с собой оружие, а если оно и было, то воспользоваться им, как по мне, было бы слишком громко и оттого глупо. Наверное, и они так подумали, поэтому просто взломали дом и тихо совершили задуманное. - То есть, они пришли к нему домой, - начал вдруг старый Хоукс. – зарезали его во сне, умудрившись не разбудить его семью, и, не оставив следов, вышли оттуда? – удивился пожилой мужчина и, крякнув, добавил: - Да-а-а… Слишком круто для пацана и его раненой девушки, слишком много вопросов… Начиная ещё с того, что они должны были знать, где живёт сам Пила. Я понимаю, что ты ориентируешься в своём городе, но и для своих Винсент не был ведь столь откровенен. - Отнюдь, - заметил Сайленс, подняв вверх с предостережением указательный палец. – Никто не может этого исключить, тем более наёмник Стила вполне себе мог уже успеть побывать у хирурга дома, ещё тогда, когда последний работал у себя в квартире. Могло ведь такое быть? - Как знать, - усомнился Хоукс. - Хорошо, допустим… - согласился с пожилым мужчиной один из присутствующих - А откуда ты сам узнал о том, кто обратился к Пиле, а, Сайленс? - Об этом стало довольно быстро известно, - добавил вдруг хорёк. – Пила раньше не сильно-то предавался гласности о своих делах. - Однако если кому-то ещё требовалась помощь или в тяжёлых случаях Винсент всех оповещал об этом, чтобы к нему не пёрлись со всех краёв Аляски, пока он занят, - оправдал вопрос мистер Мак-Девис. - Именно! – поддержал его Сайленс. - Всё правильно, - заступился за него организатор собрания в кремовом пиджаке, однако сам же задал мужчине вопрос: - Однако откуда ты знаешь, Бобби, что этот парень работает на Стила? – Прошу прощения, но разве красиво раскрывать свои источники? – ответил оратор в белом пиджаке. - Дворецкий… - шепнул себе под нос хорёк, да так, что это услышало ползала, и закурил сигариллу. Сайленс сделал вид, что не обратил внимания, однако по нервному глотку и испарине было видно, как ему это не понравилось. - Я слышал, что эта девушка получила огнестрельное ранение, - заговорил вдруг лис, поправляя воротник своей шикарной голубой рубашки. - Я понимаю, что вульгарно и некрасиво спрашивать о таких вещах, но кто в неё стрелял? Такие вещи не должны оказаться незамеченными, просто не могут! Это не два алкоголика подрались в очереди за пивом, да и такой инцидент наделал бы шумихи в наших небольших городах. Так откуда? Откуда они приехали и что с ними случилось? Огнестрел среди улиц и домов не остался бы незамеченным! Значит, всё произошло где-то за городом, я прав? - Этого я уже не могу знать, Ренер. Стилу должно быть виднее, чем занимаются его люди. - Твои подчинённые, тебе и отдуваться! – улыбнулся Хоукс в ожидании. - А где доказательства, что эти ребята работают на Стила? – вдруг всполошился гиена, который только, было, успокоился. - Думаю, моё слово будет для всех хорошим доказательством, дружище, - ответил гиене папа. – Этот парень действительно работает на меня. В зале повисла тишина. Её разорвало грубое гаркающее покашливание отца, после чего Стил поёрзал на кресле и, положив на стол руки, произнёс: - Надеюсь, у мистера Сайленса на этом всё? – но папе ответила тишина. – Тогда я начну, пожалуй. Начну с ответа на вопрос мистера Хоукса. Ваши сомнения были весьма оправданы, сэр, - с почтением начал отец. – Однако Боб Сайленс прав – мой человек знал, где живёт Пила. Ему, а если быть точным, «мне» пришлось воспользоваться услугами хирурга для этого же «человека». Винсент спас ему жизнь, за что я и, тем более, этот парень, были безмерно ему благодарны. Как и когда это случилось, спросите вы? Когда этот молодой парнишка приехал на заработки после школы и попал к мистеру Сайленсу. Отказавшись работать на его условиях, мальчик стал для Боба опасным свидетелем, и тот попытался его убрать. - Но где доказательства? – возмутился Боб Сайленс, встав с места. - Я тебя не перебивал, Боб, - спокойно ответил ему отец, покачиваясь в кресле. - Он прав, - заметил организатор в кремовом пиджаке и, выдержав паузу, предложил Стилу: - Продолжай. - Тогда я по счастливой случайности спас бедолагу, притащил его к Пиле и оплатил ему лечение. С тех пор парень работает на меня, хотя давно уже выплатил долг, между прочим, - улыбнулся Стил. - Этот пёс убил двоих, - процедил сквозь зубы Сайленс. – Двоих моих ребят! – воскликнул Боб, невольно раскрыв себя перед всеми в порыве горячки. - Ты всё сказал? Я подожду, - откинулся в кресле отец и, сложив руки на груди, уже не скрывал своей злорадной ухмылки. За всё время, с тех пор как я пришёл к отцу, я не видел его таким счастливым, как в эту минуту. Папа скрывал своё торжество, которое ещё не раскрыл в полной мере, но уже наслаждался этим, хоть и почти незаметно. Я видел это, чувствовал, как багровеющий Сайленс заставляет отца улыбаться и невольно улыбался вместе со Стилом. Он доминировал, и я в нём не сомневался. - Хватит! – пригрозил обоим оппонентам организатор. – Я понимаю твои эмоции, Сайленс, но держи себя в руках. Если всё это правда, то Стила нельзя осуждать. Решил убить – будь готов умереть, без претензий, - развёл руками мужчина, и многие закивали в ответ. Сайленс, грузно пыхтя, рухнул на своё место, пряча свой взгляд от десятков сверлящих глаз. Я же продолжал с интересом наблюдать за всем тем, как папа ведёт себя, как общается и идёт на преднамеренные уступки в диалоге. Как при этом не даёт себя унизить и превознести. Всё это был мой отец, которым я гордился. - Мсье Ренер, - начал он. – Теперь я отвечу на Ваш вопрос. Вы правы, девушка получила пулю за городом. И это было далеко не случайное происшествие. Все вы знаете старину Балто. Так вот, на его дочь готовилось покушение. - Эта девушка – дочь Балто? – удивился хорёк. - Да, - ответил Стил. – Её зовут Саба. - С ума сойти! – спокойным равнодушным тоном отозвался хорь и снова прикурил потухшую отчего-то сигариллу. - Убийство должен был совершить Мексиканец, известный на Аляске наёмный убийца. Однако кое-что пошло не по плану. Мой человек, а по совместительству хороший друг Сабы, был ввергнут в заблуждение Мексиканцем, однако не поддался на провокацию и смог вступиться за девушку. Увы, полностью ему это сделать не удалось. - А что с Мексиканцем? – спросил мистер Джонсон. - Он был ликвидирован. Гул прошёлся волною по помещению. В нём было и возмущение, и удивление, и тревога. Эмоции переполняли стол переговоров, отчего казалось, что он вот-вот дрогнет и потрескается от всеобщего напряжения. Даже телохранители задвигались на своих местах и начали стрелять друг в друга кто удивлёнными, кто хмурыми глазами. - Я понимаю, что вопрос с убийством Мексиканца и Пилы сейчас открыт… - попытался вмешаться отец. – Но позвольте мне закончить. Пожалуйста. Гул потихоньку стих на нет, хотя на это ушло немало времени. - Спасибо, - поблагодарил папа. – Мой человек убил Мексиканца, но тот успел ранить девушку, поэтому они были вынуждены отправиться к Винсенту Пиле за помощью. - Так, стоп, - сурово остановил реплику хорёк. – Кто заказчик? Отец молча извлек из внутреннего кармана пиджака мобильный телефон, карту с пометками и прочие улики, которые мы забрали у Гарри в Номе. - Он сидит в этой комнате, - произнёс папа, буравя уже злыми глазами Сайленса, и, указав на него толи кивком, толи лёгким движением пальцев, добавил: - Вот он. Зал вздрогнул. Он, очевидно, давненько не слышал такое количество обвинений и откровений. - Ты ведь понимаешь, парень, - выступил Хоукс. - Что обвиняешь человека в покушении? - Да, - отчеканил отец. – Я и сам был в замешательстве, пока всё не увидел своими глазами, - неискренне произнёс он. - Там всё чисто, как по воде, посмотрите! Отец раскрыл старенькую раскладушку и открыл СМС-сообщения, после чего отдал телефон и прочие доказательства рядом сидящему псу. Все читали содержимое и вздрагивали. - Человек, который уберёг для меня все эти улики, поплатился за это жизнью, - добавил Стил, пока салфетки, блокнот и прочее гуляли по рукам. Папа не удержался и закурил. – Их было трое, мы не успели. Их уже ищут. Не за этим ли охотились твои люди, Боб? - указал отец на телефон-раскладушку. - Те, что покалечили и убили моего человека в Номе? М-м-м? Чего молчишь, лживая твоя душонка? Что там, знакомый номер-отправитель? Но Боб молчал. Он только хмурился, зыркая на папу соколиным парализующим взглядом, но отца это не брало. - Блестяще! – воскликнул мсье Ренер после паузы, прочитав сообщение в телефоне. У всех вокруг была своя реакция на прочитанное, и только Боб Сайленс надменно улыбнулся, будто бы на эту «клевету» у него была куча контраргументов в своё оправдание. Достав из кармана свой телефон, отец продолжил вещать, когда все, включая Сайленса, уже взглянули на доказательства. - Деньги на операцию для девушки – не проблема. Я одолжил парню нужную сумму, хотя дело и вовсе не в финансовом вопросе, когда речь идёт о ни в чём не повинной Сабе. Если не верите – вот вам записи наших с ним разговоров. Отец включил записи своих звонков с этим парнишкой и после добавил: - И потом, когда мои люди передали деньги ребятам, на них напали. Снова. - Как всё сложно, - взмолился мистер Мак-Девис. - Ни для кого уже, наверное, не секрет, для чего и из-за чего всё это делается господином Сайленсом. Однако, несмотря на очевидность его мотивов для некоторых лиц, многие здесь присутствующие могут оказаться в замешательстве. Да и не только они, ведь слова словами, а дело нужно проверять. И я не готов остаться голословным. После этих слов отец выложил на стол диктофон, который забрал у Ники. Включив запись, он тут же погрузил помещение в тишину, заставив вещать только звукозапись устройства. С плёнки кассеты разговаривали несколько людей, один из которых выдавал всю подноготную Сайленса с потрохами. Боб просто положил ладонь на лицо и так и сидел, скрючившись за столом от стыда и беспомощности. Однако продлилось сие лишь с полминуты. После этого он выпрямился, надел на себя маску безучастия и спокойно дослушивал запись вместе с остальными. - Кто говорит? – спросил организатор. - Не знаю, да это и не важно. Это люди Сайленса и мои люди, по которым затем открыли стрельбу. После этих слов, как по повиновению, на записи раздались громкие хлопки и звук падающего тела. - Мы все говорим с вами о безопасности, но так дела не ведутся. Когда мы продолжаем вещать с трибун, а делаем всё наоборот. Вот и думайте теперь сами, кто убил Пилу и зачем, - заключил отец и откинулся на спинку кресла. Зал зашевелился после небольшого режима тишины. Отец всем всё выложил, как на ладони. Даже я всё понял, разве что не знал, из-за чего Сайленс хотел навредить моему отцу. Зато было ясно самое главное – это подстава. Причём сейчас она казалась мне банальной в своей раскрываемости, только вот для того, чтобы это всё доказать, отцу пришлось проделать сумасшедшую работу. И, кажется, оно того стоило. Стало совсем шумно. Все шептались, но этого никто не скрывал. Молчали только отец и Сайленс, сидя почти напротив друг друга. В их битве глазами не было победителя и проигравшего – всё равно всё решали слова. Слова и то, что было сделано Бобом и Стилом. Отец прекрасно это понимал, но было видно, что он сделал всё, что мог, и теперь уже развитие ситуации зависело уже не от него. Репетиции множества вариантов ответов на вопросы не прошли даром, и теперь-то я понял, о чём думал папа в последнее время. - Тем не менее, - наконец-то громко произнёс организатор в кремовом пиджаке. Все вокруг поутихли и в скором времени замолчали. – Что касаемо доказательств убийства Пилы Бобом Сайленсом… их нет. - Как же? Разве нет? – удивился Пол. - Главные подозреваемые в бегах, их никто не нашёл. К тому же у них был мотив, причём в виде приличной суммы… - Которую я им, при всём уважении, предоставил, - перебил Стил, но человек более грубо, но всё ещё сдержанно, продолжил: - И тем не менее… Всю информацию нужно ещё раз проверить и перепроверить. Чем я всем и предлагаю заняться. - А по мне здесь всё предельно ясно, - загадочно произнёс лис Ренер с едва прослеживающимся французским акцентом. - Всё, кроме того, где сейчас эти двое. - Действительно, Стил, - подхватил старый Хоукс. – Это ж ведь твои люди, ты должен знать! - У него, - ответил отец, указывая на Сайленса. - Это правда? – спросил человек в шляпе у Боба. Тот слегка замялся, но всё-таки выдавил: - Да. - Конечно, - улыбнулся отец. – Он хотел предложить их убийство, а сам подержал бы их несколько дней, а потом героически «поймал бы и убил», став героем, который спас Аляску от двух попавших в беду подростков. Неплохой подъем имиджа, я вам скажу. А заодно он избавился бы от важного свидетеля своих подвальных зверств и подставил бы под удар меня. Ах да, я не сказал, что убийство Сабы планировалось повесить на меня, чтобы вещь, которая находится у Балто, никогда не была бы передана мне, чтобы я… - Хватит! – взбесился Сайленс и, стукнув по столу, встал из-за стола. – Ты переходишь все рамки! – озверелым голосом пригрозил худощавый, болезненного вида старикашка Боб, который сейчас казался мне ещё более жалким. - Пожалуй, - согласился отец. – Прости, Сайленс. После этих слов, которые ещё больше ошарашили зал, в помещении воцарилась гробовая тишина. Я слышал только биение своего взволнованного сердца и еле досягаемый ухом шум музыки на танцполе. - Сайленс, - встал со своего места пожилой и, видимо, весьма уважаемый в зале Хоукс. Во всяком случае, его всегда слушали с особым вниманием. – Будь добр… не натвори больше ничего за сегодня, - кто-то в зале раздавил невольный смешок, а мужчина продолжил: - Думаю, никто не будет против того, чтобы наши подозреваемые оставались там, где они есть, пока этот вопрос как-то не разрешится. Бобби? - Да, мистер Хоукс? – без энтузиазма спросил Сайленс. Мне кажется, что Хоукс просто хотел вернуть Боба в аудиторию из чертогов его мыслей. - Они содержатся в достойных условиях? - Несомненно! – заверил решительно Сайленс. - Тогда у нас будет время всё решить и обдумать. Никто не возражает? - Нет, - то в один голос, то невпопад откликнулся зал. - Стил? – посмотрел на моего папу старик. - Не возражаю, - согласился отец и с шумом потушил сигарету в стеклянной гранёной пепельнице. - Вот и славно. - Раз уж такое дело, - заговорил человек в кремовом костюме, - то предлагаю снова собраться здесь, в моём заведении… завтра? Послезавтра? - Определимся, - успокоил его Хоукс. – Нам нужно время всё переварить. А пока… предлагаю все друге разговоры отложить до следующей встречи, там ведь нет ничего срочного, на сколько мне известно? – все согласились. – Тогда не будем перескакивать с темы на тему, предлагаю закончить на этом собрание. - Пожалуй, - согласился Пол, и все вокруг зашевелились. Я не сразу понял идею отца. Он уже знал, что Саба и этот её Хьюго, захвачены Сайленсом. Чтобы оставить их в живых, он должен был рассказать обо всём на собрании, заставить других повлиять на Боба. Тогда у Сайленса, который и без того получил такой удар по своей репутации, были бы связаны руки, и он не смог бы навредить ребятам. Гениально, отец! Браво! Ты разом хлопнул несколько зайцев, и я восхищаюсь тобой, как ни кем другим! Подумать только! Додуматься!.. - Кто не против – приглашаю в бильярдную! – воскликнул организатор и повёл за собой в раскрытую дверь целую вереницу своих влиятельных товарищей. - Пошли, - буркнул отец, и мы с Саймоном отправились за ним вниз по лестнице. Отец заскочил на кухне к барной стойке, опрокинул выданную барменом стопку виски, затем тут же вторую, и мы, переглянувшись с рысью, вышли за Стилом наружу. Выскочив из душного помещения, я выдохнул с облегчением. На улице было свежо и сыро – во время собрания асфальт у порога клуба был едва сбрызнут мелким дождиком. Вода не успела прибить к земле пыль, однако запах остывшего асфальта и влаги надёжно закрепился в тяжёлом городском воздухе. Красота! Хоть и мрачной казалась мне парковка у заднего двора, но было вокруг что-то мощное, заводное, пропитанное городской энергетикой. Только вот… задор продлился недолго. Сайленс решительно подбежал к отцу. Старичок далеко не доставал отцу ростом до плеч, однако создал «вони» больше, чем навозная куча. - Я… Я бы сейчас тебя… прямо тут! – сквозь зубы со злобой процедил он и заложил руку за пазуху своего белого пиджака. Саймон тут же воткнул мужчине в бок широкий пистолетный глушитель. - Я так не думаю! – пригрозил рысь. Я, опомнившись, дёрнулся за пистолетом. Замешкался! Если бы не Саймон, что бы было с моим папой, если вдруг? Неужели я подвёл его? А-а-ай! Как стыдно! А это же не шутки! Боб посмотрел на телохранителя безумными глазами и прикрикнул: - Отвали! – гаркнул он отчего-то охрипшим голосом и трёхэтажно выругался. Тут же подоспели телохранители Сайленса, широкоплечий мужчина и полноватый пёс с лицом боксерской породы. Они, было, схватились за оружие, но Стил остановил сразу всех: - Оставьте! – посмотрел папа серьёзно на них, на Саймона, пока все стволы не оказались в кобурах. Сайленс же, наконец, вытянул из-за пазухи то, что так долго пытался достать – свой мобильный. - Ты за всё мне ответишь, тварь! – пригрозил он, судорожно щёлкая кнопками. Папа смотрел на всё это действо как на цирк. Даже телохранители Боба смотрели так же на своего никчемного хозяина. - Ты сам напросился, Сайленс. Если у тебя свербит в одном месте из-за документов – никто в этом не виноват. Ты сам снова развязываешь эту войну. - Даже не думай меня попрекать документами, слышишь? – продолжал говорить на повышенных тонах Боб. – Тебе их всё равно не видать! – пригрозил Сайленс и отошёл от Стила, пытаясь найти связь в телефоне. Выглядело это курьёзно, только вот при этом пугающе. - Это ещё почему же? – усомнился папа. - Ты уже подставил меня, мне нечего терять. - Не поверю, - отмахнулся отец от Сайленса как от сумасшедшего и собрался уже, было, идти к машине, как Бобби вдруг заговорил. - Найти двух придурков на их место не так-то и сложно. На собрании тебе всё равно никто сперва не поверит, а дальше уже и не важно – я улетаю из этой чертовой страны! После этих слов Сайленс прислонил ухо к трубке, а папа напрягся. Он чувствовал, что Бобби не шутит. Только Стил ничего не мог сделать. Для таких случаев, видимо, ко всем присутствующим на собрании и приставлены телохранители. Даже если начнётся стрельба… Он не мог рискнуть мною, и это я понимал по его взгляду. Как и то, что сейчас случится что-то страшное и непоправимое. - Месть не всегда подаётся холодной, Стил, - произнёс Боб. - Для безумцев оно и не важно, - ответил отец и оскалился так, что даже мне стало страшно смотреть на него. В нём промелькнуло нечто дикое и неестественное, отчего мурашки поползли у меня по спине. Но они тут же дрогнули под натиском электрического удара слов Сайленса, и я обомлел… - Алло. Кончайте обоих. Сейчас.