В Бруклине все спокойно

- На что это было похоже? - интересуется Стив, пытаясь убрать из голоса волнение. Это просто вопрос, ради факта. Просто вопрос. Барнс смотрит перед собой с полминуты, а затем переводит тяжелый взгляд на Роджерса: - На то, как когда мне оторвало руку. Тебя просто выдрали из меня: быстро, резко. Залепили наспех пустотой. И все эти годы оно болело, простреливало фантомно, а источника или причину найти я не мог. Но как бы мне ни стирали память, оно, - Солдат касается кончиками пальцем грудной клетки, - никогда тебя не забывало. Просто не могло найти. А теперь, - он запинается, подбирая слова, - я словно домой вернулся. И тогда Роджерс дергается к нему, крепко прижимая и целуя в макушку, как сына, заставившего родителей волноваться своим долгим отсутствием. - Так что, позволишь мне остаться здесь жить? - спрашивает Джеймс шутливо, хотя Стив чувствует, как напряглось его тело в ожидании ответа. Но руки не сбрасывает, хотя прежде реагировал на любые прикосновения крайне болезненно и агрессивно, и это уже значит многое. - Мог бы и не спрашивать, - тихо произносит Роджерс, оглядывая собственную квартиру долгим взглядом, как будто видит впервые. Прежде обычное жилище, где он только спал и коротал вечера за просмотром старых фильмов, наконец обрело тепло. Стало домом. - Жест вежливости, - улыбается Барнс, поднимаясь с дивана. - А теперь серьезно: раз я тут уже не гость, то по старшинству мне положена хозяйская спальня и самое удобное кресло. - Эй, но это моя квартира, - пытается протестовать Роджерс, но Баки обрывает его веселым и таким родным: - Хочешь поспорить, хлюпик? - и смотрит светло и ясно, без прежней затаенной боли во взгляде. И наконец окончательно становится похож на себя прежнего.