http://ficbook.net/requests/129251
***
Барнс чувствует себя мороженым. Стив вылизывает его взглядом, заставляя таять, стекать к своим ногам лужицей совершенно определенной субстанции, одним только взглядом умудряется разжечь внизу его живота такой огонь, что заблаговременно схваченный для антуража щит кажется даром свыше. Хорошо бы он смотрелся без него: каменный стояк в лучах заходящего солнца, льющихся из окна. И как Роджерс вообще додумался заставить его позировать? Хотя это и позированием-то назвать сложно. Большую часть процесса, как оказалось позже, Барнс проспал, разваливших на диване, а когда наконец проснулся от странных царапающих звуков, словно кошачьи когти скребутся по обивке кресла, то обнаружил Стива, сидящего в паре метров от него на стуле, увлеченно рисующим что-то в потрепанном альбоме. Лучше бы не просыпался. Столкнувшись с Роджерсом взглядами первый раз, Джеймс поперхнулся от неожиданности: Стив смотрел на него с таким восторгом, с такой страстью, что Барнс не сразу понял, что на самом деле его не замечают - лаская глазами каждый сантиметр его тела, Роджерс не видел его. Идеальная скульптура с рельефными мышцами, красивыми чертами лица - все это так и просилось на бумагу, и Роджерс пожирал его глазами, забыв, что Барнс - живой человек. И если самому Стиву было все равно, Джеймс реагировал откровенно неадекватно. Дружба дружбой, но когда на тебя смотрят с диким восторгом, тяжело дыша и прикусывая губу, ни одно тело в мире не останется равнодушным - поэтому, когда он почувствовал свой моментально напрягшийся член, то поспешил перевернуться на живот, чтобы это скрыть. Стив же заметил перемены в его позе только спустя пару минут. - Эй, ты проснулся? - озвучил он очевидное, на что Барнс раздраженно рявкнул, скорее расстроенный фактом внезапного предательства от собственного тела, чем констатацией факта из уст Капитана: - Ты так елозишь карандашом по бумаге, что только глухой не услышит, - и тут же прикусил язык: единственный, кто елозит сейчас по чему-то, - он сам, трущийся об диван. - Я не дорисовал, - с мольбой в голосе начал было Стив, но Джеймс его оборвал: - Я запарился лежать так, посмотри какое солнце - у меня все лицо обгорит скоро. - Никогда не умевший врать, сейчас он делал это до ужаса неловко, но Роджерс всегда все принимал за чистую монету, поэтому, ни капли не смутившись, предложил в ответ: - Ну так разденься. Мне немного осталось. На что Джеймс едва не завыл в голос, утыкаясь в сгиб локтя лицом; ему и самому немного осталось: еще пара таких фраз из чужих уст и несколько долгих горячих взглядов - и можно менять обивку дивана. - Я без белья, - последний аргумент, призванный заставить Стива отвалить со своей идеей, с треском провалился, столкнувшись с очередной гениальной мыслью Капитана. - Вон, щитом прикройся, - резво подскочил тот со стула, в два шага вернувшись к дивану с щитом в руках. - Найди себе натурщицу, я не обязан устраивать тебе бесплатный стриптиз, - Барнс не любил грубить, но как последний шанс грубость вполне могла бы сработать. Но ведь это Стив, мать его, Роджерс. Роджерс с, мать его, глазами-блюдцами в пол-лица, просящий об одолжении. - Отвернись, - Солдат проследил, как Кэп разворачивается на стуле, и резво подскочил на диване, чувствуя, что вместо приятного возбуждения все начинает скручивать в больной узел. Стянув с себя шорты, он улегся на спину, положив на бедра щит - металл приятно холодил кожу, остужая горящее тело, и Барнс почувствовал себя ощутимо лучше. Но стоило Стиву вновь приняться за рисование, как все обострилось в разы, и стало еще более неловко - чужой взгляд бесстыдно исследовал его тело, по ходу разглядывания запечатлевая его на бумаге, и все, на что Барнса хватало, - это глубокие выдохи через нос и попытки думать о вселенских проблемах для облегчения физического напряжения. Разумеется, Роджерс не мог этого не заметить. - Расслабь руку, - попросил он, мельком скользнув по его лицу взглядом. - Ты чего такой напряженный? - Расслабишься тут, - пробурчал в ответ Джеймс, чувствуя нарастающее раздражение: какого хрена малец настолько погружен в работу, что не замечает очевидного и до сих пор не уличил лучшего друга в грязных помыслах? Но нет, это же Стивен, мать его, Роджерс, святой в своей наивности и невинности. Барнс сложил руки за голову, отвернув лицо в сторону окна. - Ты не мог бы повернуться обратно, а то я другую позу рисовал? - донеслось до него спустя пару секунд, доводя до окончательной фазы раздражения. - Роджерс, ты, блять, слепой? - Джеймс приподнялся на локтях, заглядывая другу в лицо. - Нет, я вижу, что ты устал, я почти закончил, - испуганно ответил тот, поспешно переводя взгляд с листа на Джеймса и обратно. - О-о-о, - простонал Баки, откидываясь обратно: бесполезно, Роджерс не поймет ничего, даже если просто убрать щит, продемонстрировав всю сложившуюся ситуацию. - Так, к херам это все! - придерживая щит, он резво подскочил на ноги, сбегая прочь из зала и слыша полный недоумения вопрос в спину: - Так ты в туалет хотел? Мог бы просто сказать, я же не изверг: не отпустить. Дрочить в ванной было до ужаса глупо, но выбора не оставалось. Стараясь дышать тихо и через нос, он попытался довести себя до разрядки, но ничего не получалось: образы красоток в голове сливались в одно бесформенное пятно, общая усталость от перенесенного стресса сводила все усилия к нулю. - Эй, у тебя все в порядке? - донеслось из-за двери. - Роджерс, - устало протянул Барнс в ответ, - хоть здесь оставь меня в покое. - Я просто хотел помочь, - расстроенное лицо Стива было так легко представить, что Джеймс еле подавил смешок. А спустя секунду волна жара окатила его с ног до головы - мысли подсунули такую неожиданную вариацию помощи в виде коленопреклоненного Роджерса и собственных пальцев, зарывающихся в его волосы, вынуждая прижиматься ближе и брать глубже, что оргазм наступил быстро и ярко, выбив из легких весь воздух. Идти в зал не хотелось, поэтому он прошмыгнул к себе в спальню, а Стив не решился ему докучать и от скуки отправился на пробежку. Но спустя полчаса Барнсом и самим овладела скука, поэтому, не придумав ничего лучше, чем посмотреть телевизор, он все же вернулся в зал, отвлекаясь по пути от намеченной цели на альбом, в котором рисовал Роджерс, лежащий на журнальном столике. Рисунок, нарисованный Стивом сегодня, был красивым, но дико скучным: на нем Джеймс спал, вытянувшись на диване и согнув ногу в колене. Ничего необычного, все до ужаса банально. И ради этого Барнс мучился несколько часов? Солдат с раздражением принялся завязывать дурацкие старомодные ленты по краям альбома и только тогда заметил, насколько плотным тот был. Но внутри ничего интересного не обнаружилось - десятки пустых страниц, лишь кое-где помеченные набросками. А вот от содержимого конца альбома он даже присвистнул: довоенные зарисовки Роджерса поражали своей реалистичностью. Женщины, улочки, магазины, машины, танки, Баки, Баки, Баки. Все последние страницы занимал только он. И чем ближе к концу, тем откровеннее становились зарисовки. А при взгляде на последнюю его и вовсе словно прошило током, от неожиданности он даже не сразу почувствовал, как бешено забилось сердце. Стив, невысокий и тощий, и Барнс в солдатской форме, крепко держащий его за затылок и целующий в губы, властно прижимая его к себе другой рукой. Джеймс не услышал, как хлопнула входная дверь. Стив не сразу понял, почему Баки смотрит на него во все глаза, сжимая в руках какой-то лист. А когда понял... Барнс слышал маты из уст Роджерса только два раза в жизни. И этот был вторым.