В Бруклине все спокойно

- Роджерс, полегче, - Барнсу приходится упереться руками в грудь Стива, едва ли не отталкивая приятеля, с такой прытью принявшегося прояснять ситуацию, ведь, несмотря на то, что именно Баки поцеловал его первым, благодаря внезапно проснувшейся активности Роджерса, эта самая ситуация принимала вполне себе однозначный оборот, потому что руки Стива, притягивающие его ближе и едва ли не приподнимающие Барнса над полом, не оставляли выбора, за кем здесь роль командующего парадом. - Прости, Бак, я... - начал было Стив, но, то ли слов у него не нашлось, то ли договаривать он и вовсе не собирался, а произнес: "Прости" для облегчения собственной совести, но дальше слов дело не зашло, а сам Роджерс не остановился, приступив к еще более решительным действиям. Барнс почувствовал себя девчонкой и трижды пожалел, что не перехватил инициативу, пока еще был шанс, потому что Рождерс, словно забыв, что Джеймс - живой человек, как и недавно во время процесса рисования, принялся исследовать его тело, но уже не взглядами, а губами, языком и руками, полностью отбирая у него возможность что-то делать в ответ, вынуждая замирать в чертовом трепете от каждого своего прикосновения, чувствуя сонмы мурашек, бегущих по рукам, бедрам и спине. И вот тут-то для Джеймса настал момент озарения, пнувший гордость внезапно открывшимся фактом: быть снизу не так уж и плохо, и хотя с его фантазиями относительно Роджерса, наполнившими его сны и мысли в прошедшие дни, происходящее крайне разнилось, эмоции оказались не менее яркими и восхитительными, и именно поэтому - только поэтому, разумеется - он без малейшего возмущения позволил Стив утянуть себя в спальню на руках. Как чертову принцессу. - Сукин ты сын, где же ты этому научился, - прошипел сквозь зубы бережно разложенный на постели Солдат, чувствуя прикосновения Роджерса одновременно везде: горячие губы выцеловывали дорожку от шеи к низу живота, руки гладили бедра, все чаще и чаще соскальзывая к паху. А когда Роджерс как-то чересчур ловко для девственника раздвинул ему ноги, вынуждая согнуть их в коленях, а после устроился между ними с вполне определенной целью, Барнс даже опешил, но ровно до момента, пока Стив не принялся вылизывать его член, слишком умело для того, кто пять минут назад в сторону этого самого члена стеснялся даже смотреть. Но разбираться в таких метаморфозах было некогда, хотя спросить хотелось, поэтому Барнс молча запустил руку приятелю в волосы, дергая больно и наверняка болезненно, чтобы передать всю гамму охренения от этого факта. Нет, разумеется, для нового Стива Роджерса явно не было проблемой найти себе пару на ночь, но Барнс даже и не предполагал, что Роджерс действительно периодически ее находит, и, судя по потрясающе четким движениям и ни разу не царапнувшим член зубам, далеко не среди женщин. Сам Стив, словно поняв, за что ему достался болезненный рывок за волосы, напоследок поцеловав Джеймса в бедро, отстранился и, подтянувшись к его лицу, произнес: - Если хочешь, можешь быть сверху, - чем добил друга окончательно. Барнс дернулся, хватая Роджерса за край так и не снятой футболки, едва не сталкивая их лицами, и возмущенно спросил: - Где ты всему этому научился? И тут Стив снова стал собой, как-то моментально стушевавшись и уже не выглядя властно и нагло. - Наташа... дала пару видео. - Наташа? - переспросил Барнс, не веря в то, что Романова, как чертова сватья, все это давным давно продумала и лишь проверяла, действительно ли Джеймс не наваляет Стиву за внезапные гейские факты его биографии, а сама в это время подсовывала Роджерсу гей-порно для просвещения на случай непредвиденного для Солдата, но вполне запланированного для Стива секса. Но думать о Романовой в данную минуту не хотелось, а Стив, прижимающий его всем своим немаленьким весом к кровати, и вовсе отбивал любое желание думать упирающейся в пах эрекцией, поэтому, отложив план мести русской, Джеймс в очередной раз за вечер очаровательно протупил, слишком неверно и двусмысленно ляпнув: - Ну давай посмотрим, чему ты там научился. А спустя секунду оказался перевернут на живот и мастерски разложен в коленно-локтевой без шанса вырваться. Кажется, учился Роджерс действительно старательно. - Господигосподигосподи, что ты делаешь?! - расслабиться было трудно, вырваться невозможно, почувствовать хоть что-то, кроме стыда, нереально, но выхода из сложившейся ситуации не было, учитывая позу, в которую сложили его самого, поэтому самое разумное, что Барнс смог сделать, это отпихнуть локтем подушку, чтобы не задохнуться. Стало значительно легче дышать, а благодаря соскользнувшим локтям и сама поза стала гораздо удобнее, отчего все действия Роджерса внезапно обрели сакральный смысл. - Рооооджерс, - как-то по-девчачьи всхлипнул Джеймс, чувствуя, как вверх по бедрам крайне быстро распространяется потрясающее тепло, а чужие пальцы в заднице уже не кажутся кощунством. А когда Стив с дико не забавным для их положения: "О!" нащупал его простату, Барнс и вовсе прикусил зубами простынь, чтобы не звучать откровенно по-сучьи. Правда, восторг его все равно был очевиден и болезненно упирался в кровать, но даже здесь Стив явился на помощь раньше, чем Джеймс изловчился добраться до собственного члена собственной же рукой. Охладила пыл внезапно вжикнувшая молния на чужих джинсах, заставившая яйца поджаться от ужаса предстоящего действа, а пальцы на ногах подогнуться - дурацкая реакция на боль, присутствовавшая даже у Солдата во времена обнуления, крайне забавлявшая Рамлоу, когда тот ее наблюдал. - Я не готов, - попытался было перевернуться на спину Джеймс, но горячие ладони, обхватившие его бедра и зафиксировавшие без права на передвижения в прежней коленно-локтевой, были неумолимы. Когда внезапно анус обожгло чем-то холодным и крайне неприятным, Барнс едва не заверещал, сдавшись внезапно проклюнувшейся бабьей натуре. - Баки, так будет не больно, - сообщил откуда-то из-за плеча Стив, целуя его в спину, но Джеймса это все равно ни черта не утешило, потому что непонятная субстанция крайне холодила разгоряченную задницу. - Роджерс, только не говори, что она ментоловая, или что-то в этом духе, - как-то слишком безнадежно спросил он, буквально задницей чувствуя ответ. - Я подумал, что так тебе будет менее неприятно. И от факта того, что Роджерс, оказывается, уже смазкой закупился, зная, что у них все же будет секс, он настолько остолбенел, что чрезмерно резкое проникновение показалось пустяком на фоне осознания всей глубины вероломства лучшего друга и бывшей девушки. Но дальше думать ему не позволили, как и долго привыкать к новым ощущениям. Стив толкнулся пару раз на пробу, а потом произнес, неожиданно жалостливо и тихо: - Не могу. Слишком узко. Если я сейчас же не подумаю о чем-нибудь постороннем и не эротичном, то кончу, и это будет самый короткий секс в твоей жизни и самый позорный первый секс в истории. Джеймсу оставалось только вздохнуть и расслабиться, пытаясь не сдавливать чужой член мышцами слишком крепко, но задача оказалось непосильной, потому что стоило дернуться в сторону, как где-то внутри него снова разлетелась на тысячи мурашек по телу затронутая скользнувшей по ней головкой волшебная точка, и Барнс протяжно застонал, как оказалось, вполне действенно сумев помочь этим Роджерсу, который, воодушевленный тем, что все же доставляет удовольствие другу, в несколько минут решительных и активных, как и он сам, проникновений сумел как-то ловко довести до оргазма обоих, правда, с небольшой разницей во времени. - Поздравляю, камрад, первая диверсия в стан врага прошла успешно, - похвалил Барнс, вытягиваясь на простынях и чувствуя, как из задницы до ужаса не смешно вытекает чужая сперма. Чтобы хоть как-то отвлечься от этого не совсем приятного ощущения, он попросил: - Поцелуй меня, - на что получил самый дебильный ответ в мире: - Я делал тебе минет, не могу. Нужно почистить зубы. - Роджерс, ты неисправим, - Барнс потянул друга на себя, вынуждая открыть рот и проскальзывая в него языком. - Ты на вкус, как мороженое, - внезапно сообщил Стив, отрываясь от поцелуя, словно Джеймсу хотелось знать, каков на вкус его собственный член, хотя, кажется, он и так это уже узнал. По-прежнему ощущая неприятные последствия приятного времяпровождения между ягодиц, он как-то обреченно произнес: - Я сейчас крайне подтаявшее мороженое, - а на недоуменный взгляд друга, закатывая глаза, спросил: - Наташа ничего не рассказывала про то, как сделать процесс менее липким? - и видя наконец понимание шутки про мороженое на чужом лице, расплывающемся в улыбке, добавил: - Роджерс, в следующий раз никакой мяты. Ты мне все воспоминания детства испоганил своим сравнением про мороженое. И смазкой для снеговиков. А ведь я так любил пломбир с листочком мяты сверху в жаркий летний день... На что Стив, видимо, не подумав, ответил: - Мятное молоко тоже вкусное, - а потом осознав, что произнес, смутился, но руку, продвигающуюся к чужой заднице, все равно не убрал.