БЕГЛЕЦ

Нетерпеливый Вторую ночь мы спали как младенцы, наевшись жаренного на костре мяса косули. Дик и Сайдо предпочитали есть недожаренным, с кровью. Мы же с Маром недовольно сморщились и дождались, пока наша порция не покроется хрустящей корочкой. Давно я не выбирался на природу и сейчас, сидя у костра, упивался чистым воздухом и запахами леса. Свежим ветром, скользящим по лицу, чувством свободы. Мар утомился за день, прислонился рядом, облокотившись плечом. Теплый, умиротворенный, трогательный… Черт! Я просто в наглую любуюсь им. Бледная кожа, казалось, светилась, длинный изящный изгиб шеи, аккуратный подбородок, чуть приоткрытые влажные губы, точеные крылья носа, тень ресниц на щеках. Короткие волосы не скрывают ушей. Вот так бы и припал губами возле мочки, лизнул бархатистую кожу, где пульсирует жилка, отмеряя биение сердца. Вдохнул дыхание из приоткрытых губ… Так-так-так. Жар, прошедший по моему телу, неоднозначно сосредоточился внизу живота, вызывая вязкое томление. Доигрался ты, Шмель, нечего думать о таких вещах, тем более когда предмет обожания так близко. Я закрыл глаза, пару раз глубоко вздохнул, усмиряя рев крови, и засунул свои инстинкты обладания куда подальше. Пора баиньки. Мар был со мной солидарен. Забравшись в темноту палатки, мы быстро разделись и погрузились в спокойный сон. Пробуждение принесло массу приятных ощущений, мой котенок был совсем рядом, спал на боку спиной ко мне, открыв доступ к такой желанной шее. Еще окончательно не проснувшись и не до конца понимая, что творю, я приподнялся и стал целовать Мара в шею, невесомо, пробуя губами кожу на вкус. Парень тихо дышал во сне, и моя смелость перешла в стадию ненасытности. Легкие прикосновения переместились на лопатки, вызвав недовольное фырканье и перемещение на спину. Я улыбнулся - это было то, что нужно. Прикоснулся к ключице, неторопливо целуя и стягивая ткань спальника ниже. Только губами и языком, не прикасаясь руками. Вот нежный сосок, облизал, обдав горячим дыханием, заставляя тело подо мной вздрогнуть от удовольствия. То же самое проделать со вторым, никаких укусов - только ласка. Дорожка поцелуев к пупку, облизать живот, чуть приспустить пижамные штаны, вжаться щекой в пах, ощутив, что тело Мара ответило на ласки. — Шмель? - Тихий голос заставил меня поднять глаза. Полусонные изумруды смотрели с изумлением. — Мар, позволь мне… пожалуйста, – я потерся щекой о бедро и поцеловал в черные завитки в низу живота, руками осторожно стаскивая штаны ниже, обнажая пах. Меня не остановили. Языком лизнул восставшую плоть и услышал приглушенный стон. Оттянул нежную кожу, высвобождая головку, и вобрал член до основания. Я облизывал и посасывал, скользя по стволу, даря негу и наслаждение, стараясь языком доставить максимальное удовольствие. Ладони Мара, прикоснулись к моим плечам, погладили, перемещаясь на затылок, вцепились в волосы, перебирая и дергая за пряди. Он тихо стонал и уже не сдерживаясь, подавался мне навстречу. Да, котенок. Глубже, быстрее, сильнее, пока удовольствие не выплеснется через край. Языком по шелковой головке, губами по набухшим венам, чуть придерживаю бедра, не давая сорваться с ритма. Меня чувствительно потянули за волосы и простонали: — Шме-е-ель… не могу больше… Я сомкнул губы плотнее, прошелся по всей длине плоти, помогая себе рукой. Рваный вздох и разрядка сотрясает дрожью тело моего парня. Вкус семени во рту, глотаю все. Какой ты вкусный, котенок мой. Выпускаю из плена своих губ, плотоядно облизываюсь, возвращаю штаны на законное место, а сам плавным движением ложусь рядом на бок и смотрю в раскрасневшееся от удовольствия лицо с прикрытыми глазами. — Мар, — шепчу и провожу пальцами по щеке, — тебе хоть понравилось? Глаза Мара сверкнули из-под ресниц. Поймав мою руку своей, он трется об неё, словно довольный кот. Затем целует ладонь и запястье. — Понравилось, – улыбается искренне, все мои сомнения улетучиваются. — Можно тебя поцеловать? — Можно, — отвечает и тянется ко мне сам. Я не ожидал, что он ответит так страстно, сплетая языки и покусывая губы. Опрокинул меня на спину и навис сверху, его рука гладит грудь, пальцы задевают сосок и спускаются к животу, ловко пританцовывают к паху и ныряют под резинку. Я охнул, прерывая поцелуй. — Мар, тебе вовсе не обязательно… — Обязательно, — твердо прерывает он и обхватывает меня пальцами, — удовольствие должно быть обоюдным. Кладу руку ему на затылок, впиваюсь в губы в молчаливом согласии, мне хватает пары минут его настойчивых движений и страстных поцелуев, чтобы достигнуть пика удовольствия. Мар ловит губами финальный стон, а затем неторопливыми движениями втирает сперму в мою кожу. «Блаженство. Каждое утро бы так встречать», - последнюю фразу я сказанул вслух. Он смеётся. Лежим рядом и не торопимся вставать. Ошарашенный Весь оставшийся отдых я летал в облаках с улыбкой блаженного на устах. Шмель все время рядом, наши взгляды, встречающиеся над кружкой чая или украдкой перехваченные во время сбора дров, зажигали, казалось, само пространство между нами. Сайдо и Дик косились, но помалкивали, бармен начал подшучивать, но индеец так на него посмотрел, что все подколки были благополучно забыты. Оставаясь наедине, мы целовались, безумно долго, до звездочек перед глазами, пока губы не начинали болеть, и сердце не выскакивало из груди. Потом долго стояли, прижимаясь, и переводили дыхание. Я заметил, что мой тигр старается не обнимать меня, не ограничивать свободу. В благодарность, я сам прикасался к нему, гладил шею, забирался пальцами в волосы. Его терпкий запах будоражил кровь, пробуждая немыслимые фантазии в моем не слишком здоровом воображении. С озера мы уехали уже вечером, я сидел рядом со Шмелем на переднем сидении и болтал ни о чем, ловя на себе его искрящиеся взгляды. Уже дома, поужинав и приняв душ, мы забрались в постель и впервые уснули в обнимку. Я не боялся больше ничего: прошлое осталось позади, будущего не знает никто из нас, а моё настоящее засыпало рядом со мной на кровати. Следующие дни буквально вытянули из нас все силы. Я жутко уставал на работе, бегая по всему кафе и разрываясь между сотнями дел. Шмель тоже был занят: проверка на лесопилке заставляла подтягивать все дела в безумной спешке. Силы оставались только на ужин и сон. Безумная круговерть недели отпустила нас только в четверг. На носу нарисовалось очередное полнолуние, и поход в клуб был как нельзя кстати. Мы завалились со Шмелем в полутемное помещение, погрузившись в негромкую музыку, желая развеяться. Мне не хотелось ни о чем думать, только расслабиться. Поздоровавшись с Диком и заказав напитки, мы сели за дальний столик. — Выглядишь уставшим, Мар. Трудная неделя? – Шмель отпивает из своего стакана, расслабленно откинувшись на спинку кожаного кресла. — Не труднее, чем у тебя, наверное. – Позволяю себе улыбку, мы сидим рядом, соприкасаясь ногами, невыносимо хочется прижаться ближе. В клубе много народу, музыка не мешает разговаривать, гибкие тела извиваются на танцплощадке, в воздухе пахнет сигаретами и сексом. Весна вступила в свои права, оборотни уже не пытаются сдерживать свою энергию. Многие в клубе ищут сексуального партнера на ночь. Охрана заведения увеличена втрое, Сайдо знает, на что способна молодежь весной, когда гормоны ударяют в голову. На меня тоже это действует. Энергия, выплеснутая другими оборотнями, бьет упругими жгутами по всей моей сущности. Если бы не мой контроль, давно начал бы грязно приставать к Шмелю, но раз он держится, значит - и я смогу. — Чувствуешь, Мар? – синеглазка подмигнул весело. — Что именно? – я решил для верности уточнить. — Сегодня в клубе нет людей, только оборотни. — Это связанно с полнолунием? — Да. Полная луна через три дня. А еще весна, многие здесь сбрасывают сексуальное напряжение. Это точно, вон, например, та парочка в углу, они целуются так жадно, пытаясь проглотить, и трутся телами, даром, что еще в одежде, но кажется, им это не мешает получать удовольствие. Или вон те два парня, выходящие из туалета, забравшиеся руками под одежду друг друга и похотливо облизывающие губы. Никаких сомнений, чем они там занимались. Меня бросает в жар, я пододвигаюсь ближе к рыжему и вздрагиваю, когда его рука ложится мне на бедро. — Ты тоже пришел сюда сбросить напряжение? – прошептал я, встретившись с горящими синими глазами. Шмель оскалился и медленно приблизил свое лицо к моему, чуть втянул воздух трепещущими ноздрями. — Я бы не прочь, но только с тобой, — мурлыкнул атлет, заставив краснеть меня еще больше. — Ты так вкусно пахнешь, Мар, но тебе не стоит меня опасаться, я полностью себя контролирую. А вот я, кажется, нет. В груди поднималось томление, хотелось прижаться к тигру всем телом, потереться и облизать эти красивые губы. — Я тебе доверяю, Шмель, — медленно выдыхаю слова. — Вот и славно, – он отстранился, и меня посетило разочарование от увеличенного расстояния между нами. – Мар, ты контролируешь себя во время полнолуния? — Полностью. Перекидываюсь в зверя и пережидаю ночь. — А жажда крови посещает? — Немного. Но если перед превращением хорошо поесть, никаких проблем. А ты? — Да как у всех, перекидываюсь, могу поохотиться, но для этого лучше уходить подальше от населенных пунктов. Сплю до утра и порядок. — Хотелось бы мне увидеть твоего зверя, — мечтательно скольжу взглядом по его фигуре, — ты должен быть красивым, рыжий в черную полоску. — Увидишь, обязательно. Мы так и сидим: болтаем о пустяках, пьем напитки, пожирая друг друга глазами. Вечер в самом разгаре, усталость отступила под натиском летающих в воздухе флюидов. Я не выдерживаю первым, придвигаюсь ближе, провожу легонько пальцами по шее Шмеля. Он осекается на полуслове, замирает, следит за мной полуприкрытыми глазами, языком облизав губы. И… тянется ко мне для поцелуя. Он мягкий и настойчивый, терпкий вкус выпитого алкоголя смешивается с его настоящим запахом, хвои и полыни, кружа голову, заставляя растекаться мокрой лужицей от нахлынувших ощущений. Наши языки танцуют в изысканной ласке, не напирая и не соперничая, лишь даря обоюдное наслаждение. Я потерялся в удовольствии и не заметил, как забрался тигру на колени, обнимая, зарываясь в огненные волосы. Хотелось прижаться теснее, потянуть эти непослушные пряди, обнажая шею, вылизать кожу, там, где бьется синяя жилка, отмеряя удары сердца. Опомнился лишь, когда его руки легли на мою спину и погладили, успокаивая. Я прервал поцелуй и уставился в синие омуты, наполненные диким первозданным огнем желания. — Что ты творишь, сумасшедший? – шепчет Шмель хриплым голосом, медленно гладит меня по бокам, а я все не могу успокоить дыхание, лицо предательски горит. — Я ведь не железный. Остановись сейчас, или я за себя не отвечаю. Смотрю на него и улыбаюсь, провожу пальцами по щеке. Жар его тела манит непреодолимо. Хочу чувствовать его, ласкать обнаженную кожу, целовать и облизывать везде, где можно и нельзя. Страха больше нет, я верю ему. Я хочу его. Я… мечтаю забыться в этих сильных руках и, наконец, познать нежность. — Я не хочу останавливаться… — тихо говорю, не отводя взгляда. Шмель все понимает, улыбается, чмокает в нос, заставляя меня тихо рассмеяться. Я сползаю с него, растрепанный, разгоряченный. Он берет меня за руку и тащит к выходу. Мы не замечаем никого вокруг, все не важно. Два влюбленных придурка. Любящий Как мы доехали до дома без аварии - для меня загадка. Я все время пялился на Мара, вместо того, чтобы смотреть на дорогу. Машина то и дело петляла и норовила ткнуться в ближайший столб. А этот мальчишка… Что он творит? Ластится ко мне всем телом, гладит по бедру. Забрался коленями на сиденье и целует в шею. Теплые губы на коже посылают разряды тока, хочется держать не руль, а вот это гибкое тело рядом. Сжать в объятиях, прижать к себе и целовать, целовать, целовать! — Ма-а-а-ар! Мы разобьемся… — Так не отвлекайся. Осталось всего два поворота, — интимный шепот на ухо. Зараза. Ну, держись, котенок! Еще немного, еще чуть-чуть… Последние метры, и машина на лужайке перед домом. Только сейчас дошло, что ехал с выключенными фарами. Как хорошо быть оборотнем! Вытаскиваю своё зеленоглазое чудо из машины. Целую так беззащитно подставленную шею, подхватываю на руки и несу в спальню. Он легкий, теплый, доверчиво жмется. Бережно опускаю на кровать, заглядываю в глаза. В них предвкушение, ожидание, ни тени страха. Раздеваю Мара неторопливо. Сначала кроссовки, следом серые носки. Глажу ладонями обнаженные, узкие лодыжки. Провожу руками вверх по бокам, подцепляю футболку. Под ладонями горит обнаженная кожа. Котенок, какой ты стройный, гибкий, но эта хрупкость так обманчива. Ты, как и все оборотни, сильный. Жилистые руки с тонкими запястьями, плечи, ключицы, изящная шея. Мар нервно облизывает губы и прерывисто дышит, расстегивая на мне рубашку. Ловкие пальцы задевают кожу. Приятно. Горячо. Дразнящее. Вот мы оба обнажены по пояс. Нависаю сверху, опираясь на кровать, целую солоноватую кожу, вырывая еле слышный стон. Улыбаюсь и продолжаю нежить дальше, чередуя легкие поцелуи с сильными и нетерпеливыми. Темные соски просят ласки, облизываю языком, чуть прихватываю зубами. Мар выгибается, шепча моё имя, поглаживает руками по плечам и груди. Спускаюсь губами к животу, гладкая бархатистая кожа под языком. Вкусный. Штаны катастрофически мешают. Расстегиваю пуговицу зубами, цепляю язычок молнии и медленно тяну вниз, обнажая черную дорожку волосков. Все мои действия не оставили Мара равнодушным, о чем ясно говорит восставшая плоть парня. Помогаю себе одной рукой стащить с него штаны, чертыхаюсь. Неудобно! Он улыбается и помогает. Общими усилиями избавляемся от надоевшего предмета гардероба. Какой он красивый! Целую бедра, касаюсь губами члена, трусь щекой о живот, из груди помимо воли вырывается мурчание. — Шмель, – тихий томный голос заставляет меня поднять глаза. — Да, радость моя? — Иди ко мне, – Мар требовательно тянет за шею. Скольжу вдоль его тела и накрываю губы поцелуем. Проворные руки расстегивают ширинку, тянут ткань с бедер. Мар недовольно шипит и опрокидывает меня на постель, сдергивает опостылевшую тряпку, проводит рукой по животу. Закусываю губу, давя стон, когда его рука касается моего члена, пальцы гладят ствол. Я смотрю в его озорные глаза и притягиваю к себе за загривок для поцелуя. Я почти груб и требователен, желание тугой пружиной стягивает тело, сминаю податливые губы, подчиняю языком, поглощаю. В ушах звон, огонь в крови требует выхода. Я опрокидываю брюнета, вжимаю в матрас, трусь всем телом. Хорошо! Горячо! Но этого мало… Мар раздвигает ноги, допуская ближе. Податливый, отзывчивый и такой чувствительный. Отыскиваю смазку под подушкой, она без запаха. Хочу, чтобы пахло только нами. Срываю колпачок зубами, неотрывно смотря на Мара. Зрачки расширены во всю радужку, сбитое дыхание, румянец на щеках, влажные зацелованные губы. Выдавливаю прохладный гель на пальцы, проскальзываю между ягодицами в горячую тугую тесноту. Вот так: нежно, не торопясь, и вот уже два пальца гладят бархатные стенки. Котенок тяжело дышит, пальцами вцепившись в мои плечи. Не разрывая зрительного контакта, продолжаю растягивать дрожащее подо мной тело. Когда третий палец скользит внутрь, целую Мара ласково. Он стонет, царапает плечи и подается на встречу. — Давай же, Шмель, хватит тянуть, – просит зеленоглазое чудо. — Как пожелаешь, котенок, — выдыхаю в алеющее ушко. Мозги почти не работают, но у меня хватает терпения нанести смазку на себя и медленно толкнуться в ждущее тело. Какой узкий! Горячий! Двигаюсь плавно и медленно, но Мар, выгибаясь, обхватывает меня ногами и убыстряет темп. Как хочешь, ласковый мой. Да! Направляй меня, я буду двигаться, как ты пожелаешь. Целую без перерыва, двигаюсь резко и размашисто, до конца. Спальню оглашают стоны, это я, кажется. Но плевать. Как хорошо! Ловлю вздохи Мара, сладкую дрожь его тела. Кожа под языком соленая от испарины, острые коготки царапают спину. Котенок тихо поскуливает, выгибается в моих руках и насаживается сильнее. Его член трется между нашими телами. Я замедляю темп, ласкаю его шею и ключицы, облизываю соски. Он недовольно ерзает, пытаясь двигаться сам. — Шме-е-ель… пожалуйста… — шепчет он. — Да, ласковый мой, все, что захочешь, – улыбаюсь, прикусываю мочку уха. — А-а-а-ах! Двигайся, прошу… Просит… от этого полушепота сносит крышу, сладкая волна бежит по позвоночнику. Все для тебя, котенок. Движения бедер вновь размашистые, глубокие. Врываюсь в горячую податливую плоть, из горла поднимается рычание, клыки во рту становятся чуть больше. Мар впивается в мои губы, засасывает глубоко, с упоением. Страстный. Еще несколько рывков, парень тихо вскрикивает, выгибается дугой вонзая когти мне в спину и содрогается всем телом, выплескивая белые капли на живот. Я отстаю лишь на пару мгновений и с громким мявом, прикрыв глаза и выгнувшись назад, кончаю, содрогаясь в оргазме. Только бы не раздавить… выскальзываю из любовника и падаю на живот рядом. Мар подползает ближе, обнимает. Я обнимаю в ответ и вырубаюсь - сил никаких не осталось, а поговорить мы сможем и утром. Никому его не отдам! Надеющийся Просыпаться не хочется, но надо. Чутьё подсказывает об ограниченном времени. Разлепляю глаза, бросаю взгляд на будильник на тумбочке и подрываюсь как ошпаренный. — Шмель! Мы опаздываем! — А-а? – сонное бормотание рядом. Мужчина разлепил один синий глаз и недовольно окинул пространство. – У нас еще сорок минут, не паникуй. И кстати… Доброе утро! – Сильные руки приобняли за талию, меня чмокнули куда-то в загривок. Я покраснел. — Доброе, – буркнул невразумительно и, выбравшись из кольца теплых рук, потопал в ванную. И чего я так смущаюсь? Вспоминаю произошедшее ночью, и горячая волна проходит по телу. Было так сладко! Медленно, нежно и страстно. Меня любили, заботились о моём удовольствии. Шмель. Сильный и ласковый… Я застонал, сделал воду попрохладнее. Нафиг все мысли! Я на работу опаздываю! Наскоро вытираюсь полотенцем, одеваюсь в темпе вальса. Шмель гремит чашками на кухне. Запах кофе притягивает все мое существо. Прокрадываюсь тихо, но он все равно замечает. — Кофе готов, печенье на столе. – Шмель лыбится во все клыки, на нем только штаны, мускулы играют под оливковой кожей. Я сглатываю слюну, подхожу ближе и глажу его по животу. Меня обнимают, целуют в шею. – Как спалось, Мар? — Без задних ног. А ты разве не будешь завтракать? — Оденусь и приду. Садись пока. Моя мечта сбылась. Пью вкусный кофе, хрумаю печенье. Мой любовник возвращается одетым и берет свою кружку. Сидим, завтракаем. Переглядываемся. Глупая улыбка не сползает с моего лица. Шмель сверкает синими глазищами, облизывается, словно кот, съевший хозяйскую канарейку. Хотя он и есть котяра. Тигр, мой тигр. Шмель успевает подвезти меня почти вовремя. Опоздание в две минуты не считается. Я порхаю по кафе легко и непринужденно, мне все удается. Жизнь прекрасна и удивительна. От моего довольного оскала посетители слегка в шоке. Хозяйка крутит пальцем у виска, но мне все равно. Таким я не чувствовал себя никогда! За всю свою прошлую жизнь. Я не думаю сейчас о своей семье. Не хочу вспоминать ад, в котором жил. Некоторые люди сетуют на отсутствие родителей, я же предпочел бы быть сиротой. Сегодня день зарплаты. Потираю лапы в предвкушении. Пара новых футболок не помешает. А еще хочу телефон, но на него пока не хватает. Будем копить. По документам мне через два месяца стукнет двадцать.