БЕГЛЕЦ

Шмель Время течет мучительно медленно, когда ждешь чего-то. За прошедшие дни я втайне от Мара связался со старыми друзьями-тиграми, не все мои знакомые были законопослушными гражданами. Эти как раз относятся к их числу. Я поговорил по телефону с нужными людьми, перевел на указанный счет круглую сумму и через пять дней прочитал в газете о зверском убийстве богатого бизнесмена Юнаса Саренбейка. Эта гнида не заслуживала жизни, если бы я мог, то придушил бы мерзавца собственноручно, но и такой результат меня устраивал. А сегодня объявилась мать Мара. Мне позвонил Грей и сообщил о подозрительных оборотнях в городе. Я еще у входа в кафе почувствовал неладное, бросился внутрь и застал бледную Луизу с телефоном в руке и зеленоглазого со стеклянными глазами, на его щеке следы крови. Пока расспрашивал хозяйку кафе о случившемся, прижимал неживого Мара к себе. Оказалось, что с Патрисией мы разминулись лишь на пять минут, я еле сдерживал ярость, клокочущую в груди. Котенка пришлось вести до машины за руку, он шел, словно кукла на шарнирах. С Луизой я договорился об отгулах для Мара - опасно оставлять его без присмотра в связи с теперешней ситуацией. Всю дорогу до дома мы не проронили ни слова. Заглушив мотор, я тихонько тронул котенка за плечо. — Мар, ты как? Он повернул голову ко мне, с силой потер ладонями и вымученно улыбнулся, хотя в глазах плескался страх. — Нормально… Черта с два нормально… его почти трясет. Я наклоняюсь и обнимаю Мара, чувствуя, какой он напряженный. Его пальцы сминают рубашку на спине, судорожный выдох мне в шею. — Ну что ты, котенок… Все будет хорошо, я тебя никуда не отпущу. Найду в любом месте. Веришь мне? — Верю, — тихий выдох, и спина под моими руками чуть расслабляется. — А я верю в тебя, ты сильный, Мар. Главное - не отчаивайся. Дома я почти насильно заставляю котенка съесть жареную картошку с сардельками. Мне, если честно, тоже кусок в горло не лез, но ложиться голодным было не дело. Потом я мыл посуду, а Мар долго принимал душ. Прибрав все на кухне, пошел проверять парня. На меня пахнуло жаром, стоило только открыть дверь ванной. Брюнет стоял под струями горячей воды спиной ко мне, кожа на его плечах покраснела. Сумасшедший! Я, не думая, встаю под обжигающие капли, одежда вмиг намокает, пропитываясь кипятком, перекрываю вентили и дергаю Мара к себе. — Идиот! Вздумал свариться?! Его кожа горячая на ощупь, лицо спрятано в моей мокрой рубашке. — Я просто никак не мог согреться… — еле слышный шепот. Надо прекращать все это. Наклоняюсь и впиваюсь в желанные губы, держу за затылок, не давая отстраниться, и почти насилую его языком. Запах зеленоглазого дурманит разум, он не сопротивляется и начинает отвечать слишком порывисто и отчаянно. Пусть. Я смою страх страстью и желанием, растворю в прикосновениях, заставлю забыться. Руки Мара срывают с меня одежду, он рычит, прикусывает губу до крови, наши поцелуи приобретают металлический привкус, ноздри щекочет сладковатый аромат. Выпутываюсь из штанов, подхватываю котенка на руки и тащу в спальню, по пути чуть не снес косяк. Невозможно оторваться от сладких губ. Падаем на кровать. Подминаю котенка под себя, он сам обхватывает меня ногами, трется нетерпеливо, тихо стонет, выгибается в моих руках. Держу крепко, успокаиваю нежными поцелуями, облизываю соски, вырывая шумный вздох. У нас обоих члены стоят колом, кожа пылает, и шум крови в ушах стучит набатом страсти. Его пальцы в моих волосах дергают настойчиво, заставляют скользнуть выше, нетерпеливый язык вновь врывается в мой рот. — Шмель… прошу… — тихая просьба между поцелуями. Отстраняюсь, смотрю в огромные зеленые глаза, блестящие от желания, влажные приоткрытые губы манят. Опираюсь одной рукой на кровать, второй нашариваю заветный тюбик смазки под подушкой. Мар вырывает любрикант из моей руки и сам смазывает мой пульсирующий член, мнет яйца в ладони и улыбается призывно. Зараза! Рычу нетерпеливо, котенок направляет меня в свое тело, надо медленно… но… не получается! Врываюсь во внутрь Мара, тугой узкий плен мышц сводит с ума, присасываюсь к нежной шее и вхожу до конца. Он стонет протяжно, льнет и обнимает до боли, царапая спину. Рычу и двигаюсь, перед глазами радужные круги от удовольствия, брюнет подмахивает бедрами, тихо поскуливает. Хорошо! Так хорошо! Вбиваю Мара в матрас, оставляю засосы на его груди и двигаюсь размеренно и жестко, почти выходя из его тела, а потом снова вгоняю себя по самые яйца. Котенок мой, нежный, страстный. — Хочу тебя, Ма-а-а-аррррр! Отстраняюсь, сажусь на колени, замираю. Перекидываю ноги своего любовника себе на плечи, оглаживаю ладонями упругие бока, напряженный живот, бедра, целую лодыжки. Мар тяжело дышит, бледные щеки окрашены румянцем, глаза сияют словно звезды, член, истекающий смазкой, почти прижат к животу, руки мнут покрывало. Красивый. Держу его за бедра и плавно покачиваюсь, неглубокие движения заставляют котенка жмуриться и стонать. Улыбаюсь и смотрю не отрываясь, ласкаю; наш смешанный запах витает в воздухе, подстегивая не хуже афродизиака. — Шме-е-ель! — Да, котенок. — Сильнее… — Так? – я вхожу глубоко, облизываю косточку на лодыжке и смотрю, как Мара выгибает, его руки сминают несчастное покрывало. — Да-а-а-а! Трррахай меня уже! Шмель! — Как скажешь, Мар, — я скалюсь во все зубы и начинаю двигаться быстро и размашисто, натягивая котенка на себя. Влажные бесстыжие звуки наполняют комнату, наши стоны смешиваются с рычанием. Тела покрыты потом, волосы липнут ко лбу. Я на грани, еще чуть-чуть, еще немного. Слежу глазами за любовником, он кусает губы, мечется подо мной, вот сейчас… сейчас… сжимаю член Мара в ладони, дрочу ему и трахаю. Кончаем одновременно с именем друг друга на устах, искры вспыхивают перед глазами. — Люблю тебя, — падаю рядом с брюнетом на кровать, обнимаю, выдираю из-под нас покрывало и укрываюсь. Котенок расслабленно прижимается, кладет на меня конечности, сопит в шею. — Спасибо… — шепчет он и вырубается. Я дожидаюсь, пока дыхание Мара выравнивается, осторожно выпутываюсь из объятий; мягко ступая, прохожу в ванную и прибираю свою мокрую одежду. Потом беру сотовый и спускаюсь на кухню; нагота не доставляет неудобства, как и отсутствие света. Набираю номер. — Здравствуй, Грей. Не разбудил? — Шмель? Странный вопрос в час ночи, но нет, я на дежурстве, — стальные нотки в голосе главы волков настораживают. – Почему не позвонил раньше? — Занят был. Наши гости не доставляют неприятностей? — Пока нет. Она приехала, сегодня, после обеда, с десятком своих людей, остановились в гостинице. Парочка из них околачивалась рядом с клубом Сайдо, но внутрь не заходили. Инцидентов с местными не было. Пока они ведут себя тихо, мы не имеем право их трогать. — Я понимаю. Но эта дамочка так просто отсюда не уедет. Закон гласит, что она должна прийти ко мне в течение трех дней, как и все её люди, а потом, по идее, Патрисия обязана просить разрешения у Сайдо оставаться в городе, если не хочет, чтоб ей бросили вызов. Ждем до положенного срока, а потом посмотрим. — Хорошо, мои люди присмотрят за чужаками, но не рассчитывай на многое. Мы, волки, не имеем право вмешиваться в разборки леопардов. Если они нарушат закон, оборотнический или человеческий, тогда я приму меры. — Спасибо, Грей, и спокойной ночи. — Спокойной. Следующие два дня я не отходил от Мара ни на шаг: мы сидели дома, смотрели телевизор или ходили в магазин, закупая продукты. Нас каждый день навещали Дик и Сайдо, разговорчивый блондин тормошил Мара, отвлекал его от мрачных мыслей, я был за это ему очень благодарен. На третий день случилось непредвиденное: мне позвонили и сообщили о пожаре на лесопилке; в гостях у нас был только бармен. Я заметался, обзванивая всех, кого можно и нельзя, наорал на своих помощников, они требовали моего присутствия на месте. — Езжай, Шмель, — встрял Мар. – Тут Дик, ничего с нами не случится. – Он стоит напротив, сложив руки на груди, блондин сидит на диване и встречается со мной глазами. — Не беспокойся, я прослежу, — заверяет меня бармен. — Точно? – переспрашиваю, держа телефон в руке, из которого все еще несутся вопли моего заместителя. — Обещаю! – Дик отдает честь рукой. – Все будет в лучшем виде. — Ладно, но если что - голову оторву, — предупреждаю грозно. Целую Мара, шепчу: — Я быстро, туда и обратно. И убегаю из дома с тяжелым сердцем. Мар Тигр уехал. Мы сидели с Диком на диване и увлеченно смотрели телевизор - показывали развлекательную передачу о животных. Теплый, летний вечер был в самом разгаре. Оглушительный треск и звон разбитого стекла заставили нас подскочить. В выбитую дверь ввалились четверо громил, среди них Тор и Веб. Все произошло мгновенно, на нас накинулись, пытаясь скрутить. Я отрастил когти и попытался ударить первого попавшегося налетчика в горло, но лишь оцарапал ему плечо. Я отлетел на шкаф, пропустив удар в грудь, щепки брызнули в разные стороны. Футболка окрасилась кровью. Зарычал, защищаясь, достал одного в прыжке, вырывая кусок мяса у него из бока; запах крови ударил в ноздри, клыки удлинились. Цапнул еще одного за руку, но меня сбили с ног и повалили на пол. Краем глаза замечаю Дика, отшвыривающего своего противника в стену, у бармена рассечена бровь, клыки блестят в оскале. Я брыкаюсь, мы боремся на полу, переворачивая стол, кресло, диван. Рычу отчаянно и полосую Веба когтями по животу, он воет и отпрыгивает, зажимая рану рукой. Меня ударяют чем-то тяжелым по затылку, затем двое держат за плечи, прижимая к полу; красное марево перед глазами. Успеваю заметить Патрисию, входящую в дверь, в её руке пистолет, стреляющий дротиками. Она стреляет в Дика, борющегося у дверей кухни, попадая ему под лопатку. Блондин оседает мешком, а мама подходит ко мне близко, тыкает носком туфельки в щеку. — Ну вот, Лем, это все из-за того, что ты не хотел по-хорошему, — мурлычет она, наклоняясь. – Все будет, как я того желаю, ты, вероятно, забыл, сынок, какой настойчивой я могу быть. Придется напомнить. – Мама вцепляется мне в волосы, приподнимая голову. – За твое непослушание я заберу этого шикарного красавчика с собой, он мне понравился, будет неплохой игрушкой. – Красные губы расплываются в похотливой улыбке. Ужас накрывает меня, я рвусь из хватки, но все бесполезно - меня держат крепко. Я втянул Дика во все это. — Не трогай его, пожалуйста… — хриплю. – Делай со мной что хочешь, только Дика не вмешивай. — Тебя не спрашивают, шлюшка, — зло рычит Патрисия, отпуская мои волосы и всаживая дротик с релаксантом мне в шею. Все расплывается перед глазами, похоже, в дротике было еще и снотворное. Ужас сжимает моё сердце железными тисками. Шмель…