The Riddle of Death Master

На следующий день Гарри проснулся очень рано и сразу отправился в лазарет. В коридорах Хогвартса, залитых утренним солнечным светом, было пустынно: большинство студентов до сих пор не отошли от лета, просыпаясь перед самим завтраком. Когда Гарри покидал спальню, все его однокурсники еще сладко спали. Все, кроме одного. Иногда Гарри задавался вопросом: спит ли Том Риддл вообще? С одной стороны, Гарри видел задернутый полог его кровати, когда просыпался глубокой ночью из-за очередного кошмара. Но вот застать Риддла спящим ему не удавалось ни разу: тот обычно пропадал после ужина, а затем неожиданно появлялся в общей гостиной, или же мог задержаться «по поручениям декана» до поздней ночи. В момент его появления вся комната словно преображалась: Риддл занимал лучшее место - у камина, всегда пустующее в его отсутствие, и слизеринцы оживлялись. А иногда Риддл проводил весь вечер, обложившись книгами и конспектами, и тогда никто не смел беспокоить его. Но чем бы тот ни занимался, он всегда ложился далеко за полночь. А на рассвете его кровать уже пустовала. Волдеморт во времени Гарри спал очень мало, если спал вообще (насколько можно было судить по обоюдной связи с ним), и сам Гарри всегда считал это следствием ритуалов, которым Темный Лорд подверг свое тело. Теперь же он мог видеть, с чего все начиналось… Гарри ощутил неприятный холодок, пробежавший по позвоночнику, но тут же одернул себя. В конце концов, чего он ожидал? Что Риддл окажется любителем понежиться в кровати, просыпая завтрак? Мерлин, если Гарри не вмешается, то через пару месяцев тот убьет Миртл, затем своих маггловских родственников (повесив вину на дядю Морфина Гонта) и создаст первый хоркрукс. Кто еще способен на такое в шестнадцать? В самом решительном настроении он вошел в лазарет, твердо намереваясь получить, наконец, нужную ему информацию. - Доброе утро, мадам Лепре, - поздоровался он с медсестрой, направляясь к ее столу. - Доброе утро, дорогой. Гарри, да? – в ответ на его утвердительный кивок она продолжила: - Как ты себя чувствуешь? Есть ли какие-то жалобы? - Я полностью здоров, мадам, - ответил Гарри. Его сейчас совершенно не волновал результат осмотра. Путешествие стерло с его тела все шрамы, кроме молнии на лбу, одарив взамен знаком Даров Смерти на запястье. Наличие проклятого следа, оставленного Волдемортом в ночь Хэллоуина, не на шутку тревожило его – значило ли это, что смертельное проклятье не выбило из него хоркрукс? Пожалуй, ответ на этот вопрос страшил его не меньше, чем Тайная Комната, чей ужас должен был вырваться наружу в ближайшие месяцы. - Замечательно, Гарри, но давай я все же тебя осмотрю? – улыбнулась медсестра, открывая журнал и делая пометку рядом с его фамилией. В следующие несколько минут Гарри только и успевал исполнять инструкции мадам Лепре и следить за порхающей в ее руках волшебной палочкой. При этом медсестра то ворковала, то причитала над ним, вызывая у Гарри чувство неловкости. - Мадам Лепре, хотел спросить, как чувствует себя Гастон после вчерашнего? – Гарри вставил реплику, едва медсестра отвлеклась на очередные пометки в своем журнале. - Он успокоился, слава Мерлину и профессору Дамблдору, - с улыбкой ответила мадам Лепре, заполняя его медицинскую карту. - Сегодня мальчику гораздо лучше, и он с аппетитом съел завтрак… - Профессор Дамблдор навещал Гастона? – спросил Гарри, впрочем, не удивляясь. - Поздно ночью, когда действие снотворного зелья закончилось, профессор Дамблдор поговорил с мальчиком и заверил, что все в порядке, - поделилась медсестра. «И, наверняка, подробно расспросил Гастона о произошедшем», - подумал Гарри. - У тебя низковато давление, Гарри, и меня беспокоит твое зрение… - Лепре, похоже, закончила осмотр. - Я всегда плохо видел, это наследственное, мадам, - пожал он плечами. - Я подумаю, что с этим можно сделать, Гарри, - задумчиво произнесла медсестра, записывая что-то в его карте. – И тебе понадобятся витамины, поэтому зайди ко мне на днях. - Хорошо, мадам Лепре, - быстро кивнул Гарри, желая поскорее перейти к главному вопросу. – А могу я сейчас поговорить с Гастоном? Медсестра подняла голову, и Гарри взволнованно продолжил: - Уверен, что смогу поддержать его, вы же знаете, я тоже беженец… - Это очень мило с твоей стороны, - Лепре на секунду замолчала в нерешительности, но вскоре отодвинула журнал и поднялась с места: - Не возражаешь, если я сначала спрошу его мнение? Возможно, после того как Артемиус навестил его… - Конечно, я все понимаю, - перебил ее Гарри, не желая, чтобы медсестра оправдывалась перед ним. Мадам Лепре по-доброму улыбнулась ему и не спеша направилась к единственной больничной койке, огороженной ширмой. Прошла минута, и Гарри понял, что Гастон не хочет никого видеть: несмотря на тихие уговоры колдомедика, он не соглашался никого принимать. И если Гарри ничего не предпримет, то опять останется ни с чем. Он направился к койке Рефужье. - Привет, - заглянув за ширму, он заговорил с Гастоном самым дружелюбным тоном, на какой только был способен. - Я Гарри, Гарри Певерелл, тоже беженец. Как и ты. Мадам Лепре, прерванная на полуслове, в нерешительности перевела взгляд с перепуганного Гастона на Гарри, который и не думал двигаться с места. Не сейчас, когда ему нужны были ответы на некоторые вопросы. - Прости, толком ничего не могу тебе рассказать из-за этой штуковины в голове, которую здесь называют печатью, - прямо продолжил Гарри, - но я не мог не прийти и не поддержать тебя. На лице Гастона промелькнула целая гамма различных эмоций, но, наконец, глядя на открытую улыбку Гарри, он робко улыбнулся в ответ. - Я же говорила тебе, что Гарри - очень приятный молодой человек, - сразу отреагировала мадам Лепре, заметив перемену в настроении Рефужье. - Как ты думаешь, ты хотел бы с ним подружиться? Гастон молчал, и Гарри с нетерпением ждал его ответа. Наконец, Рефужье почти незаметно кивнул, и Гарри вместе с мадам Лепре вздохнули с облегчением. - Ну, вот и умница, - ласково произнесла медсестра и провела рукой по волосам Гастона, убирая каштановые пряди со лба. - Я буду неподалёку. Вставая, мадам Лепре послала в сторону Гарри неожиданно проницательный и строгий взгляд, напоминая тем самым об ответственности. Гарри серьезно кивнул и занял место медсестры у постели Рефужье. Гастон совсем не выглядел на свой возраст, сразу же решил Гарри, лишь взглянув на беженца. Это был бледный, испуганный ребёнок, закутанный в больничные простыни. Совершенно беспомощный и растерянный вид Рефужье вызвал у Гарри прилив злости – ему было жаль мальчика, который пострадал сам, а теперь еще и обвинялся в нападении на первокурсницу. Гарри был уверен в том, что знает, кто причастен к этому. Оставалось надеяться, что Рефужье поможет вывести виновного на чистую воду. - Я успел узнать, что тебя зовут Гастон Рефужье, - начал разговор Гарри, и когда мальчик молча кивнул, продолжил: - Когда медсестра обещает выпустить тебя отсюда? - Je… Я начну занятия на следующей неделе, - ответил он не слишком довольным тоном. Голос у Гастона был тих, и сквозь сильный французский акцент было трудно разобрать слова. Гарри бы ничего не понял, не будь у него опыта общения с семейством Делакур. - В школе, где я учился раньше, я частенько попадал в лазарет, и медсестра постоянно держала меня там кучу лишнего времени. Так что я понимаю тебя, - улыбнулся Гарри. - На тебя нападали… aussi? - спросил Гастон. И, видимо, вспомнив подходящее слово на английском, переспросил: - Тоже? - О, нет, не совсем так, - ответил Гарри, кривя душой, - квиддич, потасовки со школьными врагами, да и просто приключения всегда находили меня сами собой. «Волдеморт, акромантулы, василиск, Пожиратель Смерти в роли профессора, дементоры…» - Гарри решил не озвучивать полный список. - То, что случилось с тобой, - ужасно, - вместо этого произнес он. - Надеюсь, профессора найдут настоящего виновника и накажут его не только за нападение на тебя, но и за попытку выставить зачинщиком. Рефужье как-то странно на него посмотрел, размышляя над чем-то, после чего признался: - Твой факультет, Слизер’ин… никогда не знаешь, чего ждать от вас, - озадаченно произнес он и после короткой паузы закончил мысль: - Нападения или др’ужбы. Гарри понимающе кивнул: Гастона атаковали слизеринцы, затем Том Риддл стал его первым другом, после – Артемиус Флинт запугал до истерики, а сейчас Рефужье наверняка не знает, чего ожидать от самого Гарри. - Том тоже поверил мне, - вдруг вспомнил Гастон и светло улыбнулся. - Потому что твоя правота очевидна, - ответил Гарри, задумываясь над стратегией Риддла. Тот сразу же подружился с Гастоном, наверняка обещал помощь... В какую игру Риддл играет, а главное, как он собирается выйти сухим из воды? - Il est ton ami... эм, он твой др’уг? – просто спросил Гастон, но Гарри ощутил затаенный интерес и волнение. Похоже, Риддл умудрился глубоко залезть под кожу этому беженцу, осознал Гарри. Ответь он сейчас, как на самом деле относится к Риддлу, Гастон бы навсегда закрылся от него. - Я не могу назвать его другом, - вымучено улыбнулся Гарри, пытаясь сделать вид, что его расстраивает сей факт. – Мы знакомы всего ничего, но мы живем в одной спальне, вместе ходим на уроки и общаемся. - Вы обязательно подр’ужитесь, - вдруг выдал Рефужье, - Том добр’. Я думаю, у вас много… одинакового? - Несомненно, - перебил его Гарри. Оглушительная популярность Риддла успела порядком достать его, и сюда он пришел уж точно не за этим. – Но сейчас я хочу подружиться с тобой, Гастон. - Сertain… конечно, - ответил он, немного растерявшись от такой прямолинейности. - Я хочу помочь тебе разобраться с тем, что произошло в поезде, - серьезно произнес Гарри. - Я бы сам был рад, если бы знал… но это сложно, - Гарри видел, как насторожился Гастон. Он ощутимо напрягся, то и дело бросая взгляд сторону ширмы в ожидании, что кто-то придет и спасет его от неприятного разговора. Гарри поспешил успокоить его: - Не бойся, ты можешь рассказать мне правду. - Я… я ничего не помню. Я не хочу. Я не хочу помнить! Je ne veux pas me souvenir! - Никаких деталей? Любая мелочь может оказаться полезной, - Гарри чувствовал себя ужасно, давя на него, но как еще он мог помочь Гастону? - J'ai promis… Я обещал пр’офессору Дамблдор’у. - Что? - Пр’офессор’ сказал, что это для моего же блага. Не говор’ить никому. Гарри глубоко вздохнул. Прямо перед его носом велась большая игра, в которой участвовали Дамблдор, Слизнорт, какой-то чиновник из Министерства, Риддл и даже Флинт. Но в этот круг никто не хотел пускать посторонних. Кроме чертова Риддла – как будто его участие было необходимым условием. Гарри провел рукой по волосам, стараясь скрыть досаду. - Ты можешь поговор’ить avec Том, я р’ассказал ему все, что помнил… - Гастон резко замолчал на полуслове, и, подняв взгляд, Гарри увидел, что тот в ужасе смотрит на него, бледный, как полотно. - Гастон? – с тревогой спросил Гарри, не понимая, что могло случиться за секунду. Мальчик словно оглох, его бескровные губы затряслись в немом ужасе, и он поспешил закрыть рот ладонью, не давая всхлипу вырваться наружу. - Гастон! – Гарри оглянулся по сторонам, ища причину его паники. Но Гастон смотрел прямо на него, точнее на его лоб. Нахмурившись, Гарри поспешил пригладить челку, закрывая волосами шрам-молнию. - Гр’индевальд… - прошептал Гастон. – Этот знак…cette balafre… - Этот шрам - последствие падения с метлы, Гастон, - уверенно возразил Гарри, хотя на самом деле был сбит с толку. Гриндевальд использовал молнию? Он был уверен, что Темный Лорд в этом времени использовал знак Даров Смерти для своих целей. - Non, н-не только. Е-еще татуир’овка, - заикаясь, произнес Гастон, бросив взгляд на руку Гарри, и стал глазами искать мадам Лепре. Казалось, еще мгновение, и он начнет звать медсестру на помощь. - Гастон, - настойчиво позвал Гарри, лихорадочно соображая, как ему успокоить его. Он потянулся было к кровати, но передумал – Гастон был в ужасе. - Я не знаю, откуда у меня знак Гриндевальда, - негромко произнес Гарри. Гастон замер. Он сидел, повернувшись к Гарри спиной, готовый соскочить с кровати и убежать в любой момент. - Я действительно не знаю, - продолжил Гарри. – Понятия не имею. - Тебе стер’ли память? – осторожно спросил Гастон. - Возможно. Надеюсь, что нет, - ответил Гарри, внимательно следя за Гастоном. – Хотелось бы помнить все, что со мной произошло. - Ты думаешь, я могу вер’ить тебе? – прошептал Рефужье. – Ты сказал, что хочешь стать мне др’угом… - Я хочу! Я не сторонник Гриндевальда, я, как и ты, укрываюсь от войны в безопасном месте, - воскликнул Гарри, ощутив отчаяние из-за того, что приходится врать этому мальчику. Страх Гастона перед Гриндевальдом был настолько велик, что Гарри не мог не жалеть его. Люди так же боялись Волдеморта, и даже развоплотившийся на тринадцать лет бестелесный дух темного мага вызывал такой трепет, что многие не в силах были произнести его имя. - Я оказался в Хогвартсе этим летом, профессор Дамблдор выслушал меня и помог мне, - быстро проговорил Гарри. - Вряд ли он так легко пустил бы сюда последователя Гриндевальда, так? Упоминание имени Дамблдора произвело ожидаемое впечатление на Гастона. Он вновь забрался вглубь кровати под одеяло и повернулся в сторону Гарри. - Это все ужасно, - прошептал он, и тише добавил себе под нос, - ...terrible. Гарри почувствовал, как много смысла скрывается в этой простой фразе: бегство от войны, вечный страх, недоверие. - Я даже не знаю, что означает этот знак, - произнес Гарри, озвучивая свою давнюю мысль. - Сам Гр’индевальд и его пр’иближенные используют его, - неожиданно ответил Гастон, и Гарри замер, глядя тому прямо в глаза. Мальчик неуверенно умолк, но затем продолжил, кивнув на лоб Гарри: - И Зиг. - Зиг? - недоуменно спросил Гарри. - Молния, - пояснил Гастон. – В Гер’мании это Зиг. Гарри моргнул. Он никогда не слышал, чтобы его шрам-молнию называли «зиг». Что это – скандинавский или какой-то славянский символ? Гарри ощутил, насколько ему не хватает Гермионы. И сразу же другая мысль взволновала его: не только Гриндевальд, но и его приближенные используют эти символы. За кого принимают самого Гарри здесь, в Хогвартсе? Кем его видит Риддл и его дружки, пытаясь выпытать у него что-то о войне и его прошлом? Уж не приближенным ли Гриндевальда? - Что означает этот «зиг»? – сразу же спросил Гарри у Гастона. Тот замотал головой. - Я не знаю. Но те, кто могут носить этот знак, – очень стр’ашные люди, - еле слышно прошептал мальчик, по-прежнему бледный, как простыня. - Что ты имеешь в виду? Рефужье вновь замотал головой, на этот раз – сильнее. - Я не могу говор’ить… Дамблдор’ и р’асследование… - Все будет хорошо, Гастон, - тут же вновь поспешил успокоить его Гарри. – Виновные будут найдены, и тебя оправдают. Рефужье кивнул: - Пр’офессор Дамблдор сказал, что сделает все, что в его силах, чтобы р’азобраться в этом. «Надеюсь на это», - мысленно согласился Гарри, но его не покидало неприятное предчувствие, что все не так просто. - Он верит тебе, - просто произнес Гарри. – И я верю тебе. - И Том, - тут же добавил Гастон. – Как я сказал, Том знает все, что мне удалось вспомнить. Это немного, но ты сказал, что важна любая мелочь. Excusez-moi, мне не хочется вспоминать о пр’оизошедшем еще р’аз, и мое обещание Дамблдор’у… - Я понял, - с досадой кивнул Гарри. Он видел, с каким недоверием Гастон смотрит на него, избегая прямого зрительного контакта. И Гарри был не в силах развеять предубеждения Рефужье в один миг. Он вспомнил свой опыт: на втором курсе люди шарахались от него, как от больного драконьей оспой, из-за того, что Гарри говорил на парселтанге, в то время как монстр из Тайной Комнаты охотился на магглорожденных. Что уж говорить об этом времени: Гастон был на войне, и Гарри с символами Гриндевальда на теле не вызывал у него ни капли доверия. - Дорогой, ты опоздаешь на завтрак, - послышался голос медсестры. Через пару секунд она заглянула за ширму и с тревогой посмотрела на Гарри и Гастона. Гастон улыбнулся медсестре с затаенным облегчением. - Выздоравливай, - кивнул ему Гарри. Попрощавшись с мадам Лепре, которая обещала положить результаты его осмотра на стол профессора Слизнорта сегодня же, Гарри покинул лазарет. Он был в тупике. Возможно, ему стоило обсудить все с Дамблдором… Если только подвернется удобный случай, тут же решил он. Дамблдор никогда открыто не говорил о своих подозрениях и мыслях. Разговор с ним мог оказаться бесполезным – у Гарри не было доказательств вины Флинта или Риддла, а если бы они были у Дамблдора, тот бы уже ими воспользовался. И, в конце концов, он оказался здесь, чтобы остановить Риддла, а не решать головоломки вместо старого директора. А пока ему оставалось надеяться, что какие бы тайны ни скрывала печать в голове Рефужье, Риддлу не удалось до них добраться. *** Вечером того же дня Альбус Дамблдор неожиданно возник в слизеринской гостиной собственной персоной. Слизеринцы вмиг затихли: не каждый день к ним спускался ненавистный декан Гриффиндора, резко выделяясь своей пестрой мантией в полутемных подземельях. Ни секунды не сомневаясь, что Дамблдор пришел за ним, Том отложил «Историю Рун» и принялся терпеливо выжидать, когда заместитель директора пояснит, что ему понадобилось. - Прошу простить за беспокойство, - произнес Дамблдор, обращаясь ко всем, и, найдя взглядом Тома, продолжил. – Мне всего лишь нужен мистер Риддл. Том, не мог бы ты пройти со мной в кабинет профессора Диппета? - Конечно, сэр, - ровно ответил Том. Внутри он напрягся: он знал, что в кабинете директора сейчас сидит Флинт, и похоже, на Артемиуса пытаются повесить нападение на грязнокровку. Если тот уже не сдал Тома и его Рыцарей. Сидящие рядом Рыцари заметно побледнели, также догадавшись, зачем вызывают Тома. Если все пойдет плохо, они будут паковать чемоданы этим же вечером. Пробираясь к выходу, Том наткнулся взглядом на Певерелла: тот смотрел на него с подозрением и… удивлением? На время выбросив из головы мысли об этом беженце, он покинул гостиную вслед за профессором Дамблдором. Конечно, Певерелл был загадкой. Этот новенький как-то бесшумно умудрялся влезать в его дела, смотрел на него с откровенным недоверием, а вчера с таким упорством искал его в запутанных слизеринских подземельях, чтобы отдать забытую баночку с витаминами. Какая любезность - особенно со стороны человека, который пока не входит в число его поклонников. «Не время», - в который раз повторил себе Том. Он займется Певереллом позже. Если с Рефужье все пройдет по плану. Выйдя в коридор, Том легко подстроился под широкий шаг профессора. - Леденец? - у Дамблдора на раскрытой ладони оказалась разноцветная горсть конфет. - Нет, спасибо, - все так же вежливо и невозмутимо отреагировал Том, мысленно желая, чтобы у профессора выпали все зубы от такого количества потребляемого сладкого. Сейчас Тома занимал вопрос: зачем Дамблдору понадобилось спускаться в подземелья вместо Слизнорта? Почему бы не послать кого-то из студентов? Он явился лично явно не для того, чтобы подпортить репутацию Тома, вызвав его к директору перед всем факультетом. Такой человек, как Дамблдор, прекрасно понимал, насколько жалки такие приемчики. И уж тем более, осознавал, что они не поколеблют положение Тома на Слизерине. Видимо, Дамблдор просто не доверял Слизнорту, беспокоясь, что Гораций, сам будучи слизеринцем до мозга костей, что-то может предпринять в последний момент. Или Дамблдор надеялся, что Тома выдаст волнение? Но тот был само хладнокровие. Однако молчание затягивалось, и, в конце концов, Том начал диалог первым: - Директор хочет видеть меня, сэр? - Ммм, - задумчиво кивнул Дамблдор, с живым интересом рассматривая картины на стенах. «Как будто не видел их сотню раз», - мысленно фыркнул Том. - Дело в том, что директор беседует с мистером Флинтом о случившемся в поезде, - легким тоном произнес Дамблдор и перевел проницательный взгляд на Тома. Не сказать, что этот ответ застал Тома врасплох. Они оба знали, зачем идут в кабинет директора. Однако по-прежнему было непонятно, сдал ли его Флинт? - Сэр, а какое отношение Артемиус имеет к случившемуся в поезде? – спросил Том, выждав некоторое время, не желая показывать, насколько волнует его этот вопрос. - Гастон считает, что мистер Флинт был один из тех, кто напал на него, - ответил Дамблдор. Вздохнув, он добавил: - Бедный ребенок. «Флинт просто мастерски себя подставил», - холодно констатировал Том. Даже его Рыцари с их неудачной попыткой взломать печать прокололись не так серьезно, как вчера Артемиус. Доведя беженца-грязнокровку до истерики прямо перед носом у профессоров, Флинт просто прямым текстом указал на себя как на главного подозреваемого. - Но Гастон сказал, что он не разглядел лиц нападавших, - осторожно произнес он вслух. Было очевидно, что Дамблдор верил в невиновность Рефужье, и Том понимал, насколько это может быть опасно. Неприятный холодок пробежался вдоль его позвоночника, но он силой воли быстро взял свои эмоции под контроль: Дамблдору ничего не стоит заметить его смятение. - Мы думаем, что Гастон не мог вспомнить своих обидчиков из-за шока, - спокойно произнес Дамблдор, время от времени кидая на Тома внимательные взгляды. - Память вернулась сейчас, когда мальчику стало лучше, и он успешно идет на поправку. Ты знаешь, мадам Лепре считает, что Гастон сможет приступить к занятиям уже на следующей неделе. У Тома рябило в глазах – свет факелов отражался на расшитой золотыми звездами мантии профессора, раздражая глаз. «Мы думаем», сказал Дамблдор. Кого он имел в виду? Директора, министерского пса Джонсона или Слизнорта? - Отличная новость, сэр, - кивнул Том, а затем решил задать главный вопрос: – А по какому поводу меня хочет видеть директор? - Мистер Флинт попросил, чтобы ты присутствовал, Том. Он настаивает на том, что не причастен к нападению и во время произошедшего находился с тобой. Ах, вот оно что. Том сжал зубы. Чертов Флинт, совершенно беспомощен и бесполезен. Очевидно, профессора загнали Артемиуса в угол, и тот решил повесить все разборки на него. Том глубоко вздохнул, чтобы успокоиться: в ситуации был свой плюс, ведь тем самым Флинт признавал в нем сильнейшего и вряд ли мог на что-то претендовать после этого. И самое главное, Артемиус, похоже, не сдал Рыцарей. По крайней мере, пока. - Как тебе пятый курс, Том? – вдруг спросил Дамблдор, отвлекая его от мыслей. - Отлично, сэр. Тем более, я всегда рад вернуться в Хогвартс, вы же знаете. - А как наш новенький студент? Гарри Певерелл? - Хорошо, - осторожно ответил Том, не ожидавший этого вопроса. Почему Дамблдора волнует беженец? Хочет затащить его в свой кружок преданных светлой магии и каким-то дурацким идеям? – Он кажется вполне… дружелюбным. - Гарри - молодец. После того, что он пережил, он сумел остаться добрым и чистым мальчиком, - ответил Дамблдор, кивая. У Тома с губ почти сорвался вопрос, но он в последнюю секунду захлопнул рот. Вместо этого, он произнес: - Конечно, война – это очень страшно, особенно, когда гибнут близкие тебе люди. Профессор повернул голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Блеснула оправа очков-полумесяцев. Да, Том едва не попался на удочку Дамблдора: чуть не спросил, что ему известно о Певерелле. Определенно, Дамблдор знал некоторые тайны беженца, но глупо было ожидать, что он поделится этой информацией, а Том лишь выдал бы свой интерес. - Мудрость поколений, - произнес Дамблдор, называя пароль горгулье. Поднявшись в директорский кабинет, Том в первое же мгновение оглядел всех присутствующих. За своим столом сидел дряхлый Диппет, напротив него – нервничающий и бледный Флинт, который уставился на вошедшего Тома с таким облегчением, что тот ощутил желание проклясть это ничтожество. Чуть поодаль, сбоку в мягких креслах расположились Слизнорт и Энтони Джонсон. Гораций ловко разливал душистый чай по кружкам, тут же стояло блюдо с выложенными горкой пирожными. - А вот и Том! – воскликнул Слизнорт, завидев его. Том прошел вглубь кабинета, ощущая присутствие Дамблдора за спиной. Дверь за ними захлопнулась сама собой. Теперь все зависело только от него. *** - Том! Что все это значит? – зло прошипел Флинт, нагоняя быстро спускающегося вниз по лестнице Риддла. - Не здесь, Флинт, - бросил через плечо Том, перепрыгивая через несколько ступенек. - Я хочу объяснений, - Флинт предпринял попытку схватить Тома за плечо, но тот, словно почувствовав это, резко обернулся и замер на месте. Флинт был вынужден затормозить и ухватиться за стену, чтобы не налететь на Тома. - Я сказал тебе – не здесь, - ледяным тоном повторил Том. Стоя на нижней ступеньке, он все равно смотрел на Артемиуса сверху вниз. Флинт мигом подрастерял свой пыл. Кивнув, он молча двинулся вслед за Томом. Том был раздражен и чувствовал нарастающую головную боль, но не поддавался ей. Все висело на тончайшем волоске – малейший прокол с его стороны, и полетела бы куча слизеринских голов, начиная с Рыцарей как нападавших, Флинта и его самого, знавших правду о произошедшем, и заканчивая репутацией Слизнорта. Салазар, сегодня Том понял, что их декан способен был защитить факультет от разъяренного дракона, не говоря уже о каких-то министерских чиновниках. Во что верил Слизнорт, оставалось тайной, Том мог лишь строить предположения. Но в одном он был уверен точно - профессор не зря занимал пост декана Слизерина. Невозможно было стоять во главе их факультета и оставаться при этом доверчивым и простодушным добряком. Расследование завершилось. Прямых доказательств, уличающих Флинта, не было. Единственную косвенную зацепку Артемиус предоставил сам, лично, испугав грязнокровку в лазарете так, что тот поспешил «вспомнить» нападавших. За что Флинта и ждал завтра разговор в кабинете декана на предмет недостойного поведения. Они спустились в тот же туалет на первом этаже, где разговаривали первого сентября. Флинт прошелся вдоль кабинок, проверяя, одни ли они в помещении, Том взмахнул палочкой, накладывая полог тишины, после чего отошел к подоконнику, собираясь с мыслями и пытаясь успокоиться. Он был уверен, что Дамблдор вычислил нападавших, но своевременные действия самого Тома, отсутствие прямых улик и поддержка Слизнорта позволили им всем выйти сухими из воды. Моргана, будь у Дамблдора хоть одна действительная зацепка, он бы уже подписывал разрешение на использование сыворотки правды у Министра Магии! И тогда бы его друзей ожидало несколько лет в компании дементоров, а самого Тома – исключение из Хогвартса. Том подавил желание проклясть Артемиуса. Дамблдор видел его насквозь! Флинту бы не помешала хорошая встряска пыточными заклинаниями. Может быть, после этого до идиота дошло бы то, что Том советовал еще несколько лет назад: учить окклюменцию. - Том, какого черта ты не подтвердил, что видел меня в поезде? – бросил Флинт, нервно расхаживая вдоль кабинок. - Ты серьезно? – негромко переспросил Том, но в его тоне звучала смертельная опасность. Хотя Флинт, очевидно, ее не слышал. - Да! – Флинт ударил кулаком по двери одной из кабинок, отчего та слетела с петель. - А как ты себе это представлял? – тем же тоном продолжил Том, следя за каждым шагом Флинта: – Я радостно закиваю, что во время нападения на грязнокровку находился рядом с тобой, мне легко поверят и нас отпустят делать домашнее задание на завтра? - Том, с твоей репутацией так бы и было! – воскликнул Флинт. – Тебе бы поверили. - И позволь спросить, кто бы мне поверил? Министерский полукровка, который меня знать не знает, но страстно желает восстановить справедливость и наказать виновных? Или, может, Дамблдор, у которого я любимый ученик? Последние слова Том прошипел с нескрываемым сарказмом. Вперив во Флинта змеиный, приковывающий к месту взгляд, он продолжил: - Не вышло бы, Флинт. Столько доверия мне никто не выкажет. Они уже поверили мне с первокурсницей. Во второй раз это выглядело бы подозрительно, и они бы стали допрашивать весь факультет в поисках виновных. Допрашивать, Артемиус, а не приглашать на чай с пирожными. Понимаешь? - Поэтому ты решил спихнуть все это на меня? – зло выплюнул Флинт. - Отличный выход, главное, давний проверенный способ – найти козла отпущения, чтобы выгородить своих Рыцарей. - Флинт, ты идиот. Ты пришел в лазарет и угрожал этому больному беженцу. Кто просил тебя к нему лезть? - Ты же знаешь, что я волнуюсь о Клаудии... Том опешил. Он даже позабыл на миг о своем гневе. Непроходимая тупость в людях не переставала поражать его. Флинт знал, что не было никакой обиженной девочки, знал, что Рыцари напали на грязнокровку. И, тем не менее, он решил пойти и проверить. Не скрывая своего презрения, Том ответил: - Одним этим глупым поступком ты обеспечил себе первое место среди подозреваемых. - Но я не виноват! Ты понимаешь это или нет!? – со злостью выкрикнул Флинт. - На тебя хотели повесить взлом министерской печати, - чеканя каждое слово, произнес Том. Флинт, кажется, пришел в себя и осознал, на кого повысил голос. Хотя они и были одного роста, Том возвышался над ним, придавливая к полу волнами темной, угрожающей магии. По-настоящему испугавшись, он нервно сглотнул и попятился назад. - За это сразу в Азкабан, Флинт, если ты не в курсе, - не спуская ледяных глаз с собеседника, продолжил Том. - И, вместо благодарности за спасение твоей шкуры, я получаю упреки, хотя причина на самом деле в твоей собственной тупости. - Том, прости, - потупившись, негромко попросил Флинт и поспешил ослабить узел галстука нервным движением. - Я не хотел обвинять тебя. Ты, правда, ни в чем не виноват. Спасибо тебе за то, что вытащил оттуда. Я не думал, что меня вызовут в кабинет директора, где окажется толпа народа… Том глубоко вздохнул, возвращая контроль над своей магией, и отвернулся к окну. Продолжать этот диалог больше не было смысла. - Том, я честно не думал, что я говорил, - продолжал испуганно лепетать Флинт. - В этом вся проблема, - не оборачиваясь, ответил Том, – ты не думаешь. Поэтому тебе не место среди моих Рыцарей, Флинт. Ты провалил проверку. В ответ послышалось громкое сопение, но Флинт молчал – ему нечего было возразить, даже до него дошло, что просить сейчас Тома о вступлении было не лучшим моментом. – Разговор окончен, - Риддл взмахнул палочкой, снимая чары. Он слышал, как Флинт помялся на пороге в нерешительности, боясь спросить или сказать что-то лишнее, и спустя минуту вышел, так и не сказав ни слова. Переведя взгляд с теплиц, виднеющихся за окном, на свое нечеткое отражение в стекле, Том замер, погрузившись в воспоминание о прошедшей встрече. В чем-то Флинт был прав: не только Тому нужен был козел отпущения. Том решил, что идеальным вариантом будет обвинить Флинта, но не в попытке взлома министерской печати, а в нападении с целью защитить сестру. Джонсон первым делом спросил, видел ли Том в поезде Артемиуса в то время, когда все произошло. Он ответил то, что так хотел от него услышать министерский пес: - Мистер Джонсон, признаюсь, у меня ощущение, что я встретил весь Хогвартс-экспресс по дороге в школу. Наверняка, так и было. Я просто не помню, кого я видел и когда. Этой фразой Том подтвердил подозрения Джонсона о виновности Флинта. Министерский пес просто засиял, когда прочел желаемый скрытый смысл в словах Тома. Затем нужно было увести всех от версии, что имела место попытка взлома министерской печати, и Том вновь упомянул инцидент Золлера, выдвигая предположение, что, возможно, в голове Рефужье была заложена бомба. Слизнорт мгновенно ухватился за эту идею, раскрывая мысль Тома. Увы, но грязнокровку проверяли в Министерстве на подобные проклятья, перед тем как наложить печать секретности. В этом Джонсон был непреклонен и твердо стоял на своем. Тем самым довольно неплохой план рухнул, и Тому оставалось только использовать внезапное озарение Рефужье насчет нападавших. Грязнокровка врал, обвиняя Флинта. Он был напуган и сбит с толку, он не знал всей правды и был не уверен в себе самом. Рефужье просто и бесхитростно поспешил обвинить Артемиуса, защищая себя. Любой слизеринец на его месте сделал бы это более продуманно, стараясь не защитить себя, а напасть в ответ. - Я вижу несостыковку в словах Гастона, - сказал Том, пользуясь паузой в разговоре Джонсона и Дамблдора. - Еще в поезде, когда ему оказывалась первая медицинская помощь, он утверждал, что не смог разглядеть лица нападавших и заметил только факультетские нашивки. Следовательно, любой сделает вывод, что атакующие использовали какие-нибудь маскирующие чары. Сейчас же выясняется, что Гастон все-таки сумел разглядеть лицо Артемиуса. А как же остальные? - К чему ты клонишь? – подозрительно спросил Джонсон. Рядом с ним в кресле заерзал Слизнорт, выжидающий момента, когда Тому понадобится его поддержка. Но он прекрасно справлялся сам. - Том имеет в виду, что Гастон в этом случае может говорить неправду, - объяснил Дамблдор, - но, думаю, мы можем закрыть глаза на то, что мальчик говорил в поезде, ведь у него была такая травма, и он находился в состоянии шока. - После того, как Гастон пришел в себя, у него было много времени, чтобы обдумать случившееся, - кивнул Том. – Но мне кажется подозрительным то, что он поспешил обвинить Артемиуса только после того, как тот навестил его в лазарете. - Возможно, лицо мистера Флинта всплыло в памяти мальчика, как только он его увидел? – спросил Дамблдор. Том покрепче сжал в руках чашку чая, чтобы не выдать своего волнения подрагивающими пальцами. Чертов Дамблдор. - Но Артемиус расспрашивал Гастона исключительно о своей сестре. Откуда тут взяться обвинению в попытке взлома министерской печати? – не уступал Том. - Мерлин, неужели этот мальчик действительно сам ввязался в драку? - охнул Слизнорт. - Мне кажется это единственным правдивым объяснением, - принялся рассуждать вслух Том: – Когда Гастон в поезде пришел в сознание, логичней всего для него было бы сказать, кто на него напал. Он мог бы назвать приметы своих обидчиков, если бы его действительно атаковали. Или утверждать, что не знает нападавших, тем самым скрывая свою вину в случившейся драке. - Мальчик, ты должен понимать, насколько серьезно обвинение во взломе министерской печати, - сказал Джонсон, прожигая Тома взглядом. – Тринадцатилетний ребенок не стал бы разбрасываться такими обвинениями, чтобы замести следы драки. - А ребенок ли он? – поинтересовался Том, держа зрительный контакт с министерским псом. - После того, что он пережил и видел на войне? - Ох, это ужасно. Мы ведь совсем ничего не знаем об этом мальчике, возможно, он настолько сломлен произошедшим с ним… - принялся причитать Слизнорт. - Я думаю, то, что он определил Артемиуса в качестве нападавшего, – это прямое доказательство того, что он пытается скрыть факт драки, сэр. Ведь Флинт пришел к нему в лазарет именно за тем, чтобы расспросить его о своей младшей сестре, после чего Гастон сразу же поспешил обвинить его, - повторил Том свой аргумент. - Возможно, мистер Флинт был чересчур настойчив в своих расспросах, чем испугал ребенка, - вставил Дамблдор. - Мы всегда можем спросить мадам Лепре, она наверняка была неподалеку во время того разговора, - не сдавался Том. Том подготовил почву для Слизнорта, и как только Дамблдор осторожно намекнул на использование сыворотки правды, тот с яростью и змеиной хитростью принялся отстаивать своего ученика. Дамблдор уступил только после того, как Слизнорт откровенно намекнул на отсутствие прямых оснований, необходимых для использования сыворотки правды. Все, что мог предъявить Дамблдор Министру, – были его личные подозрения. - Альбус, ты предвзят! – воскликнул тогда Слизнорт. – Ты в лицо знаешь всех, кто на твоем факультете способен на всевозможные проделки – невинные и не очень. Я с такой же уверенностью говорю о своих студентах, и я ручаюсь, что никто из них не пошел бы на такое преступление. - Армандо, что ты думаешь? – обратился Слизнорт к директору. - Да, я полностью с тобой согласен, смело можешь так и поступать, – отозвался тот невпопад, явно утомленный долгим разбирательством. В целом, беседа закончилась примерно так, как и предполагал Том. Но эта победа имела неприятный привкус страха, ведь разоблачение было так близко… Том презирал в себе это чувство и поспешил задвинуть его подальше в подсознание, под надежные ментальные барьеры. Когда-нибудь он забудет, что такое страх, навсегда. Подойдя к умывальнику, Том выкрутил кран с холодной водой. Умывшись, он ощутил, что достаточно контролирует себя, чтобы вернуться в гостиную. «А ведь Джонсон был в удивительно хорошем расположении духа сегодня», - подумал Том, спускаясь в подземелья. Он догадывался, что Слизнорт пустил в ход свои личные запасы коллекционного алкоголя, чтобы задобрить вспыльчивого министерского чиновника. Нужно будет приказать Рыцарям приготовить хороший подарок Слизнорту на Рождество. Слизеринцы платят свои долги и не забывают оказанных им услуг. К Тому быстро вернулся холодный рассудок. Вот-вот расследование подойдет к концу, и, наконец, он займется тем, что давно ожидает его внимания. Не скрывая триумфальной улыбки, он вошел в общую гостиную. Реджи тут же обернулся в его сторону. Альфард замолчал, оборвав обсуждение квиддича с Эйвери. Абрахас – единственный, кто был абсолютно спокоен. Увидев выражение лица Тома, он улыбнулся. *** - Абрасакс, напомни еще раз, зачем нам сегодня еще одна пара зелий? – со стоном протянул Блэк по пути в подземелья. Гарри оторвал взгляд от окна, где солнце уже клонилось к закату. Пятый курс Слизерина и Гриффиндора вместо того, чтобы по своему усмотрению использовать свободное время до ужина, был вынужден отправиться к Слизнорту. Столпившиеся у поменявшей направление лестницы студенты выглядели хмурыми и сонными, зевая и вяло реагируя на происходящее. После Истории Магии идти в подземелья еще на один урок казалось сущим издевательством. Большинство, похоже, задавалось тем же вопросом, что и Блэк. - Затем, мой дорогой Альдебаран, - невозмутимо отозвался Малфой, - что у нас СОВы на носу, и мы не можем позволить себе пропускать лекции. А так как декан был вчера занят и не смог провести урок… Он же объяснил все за завтраком. - Я прослушал, - отмахнулся Блэк, видимо, не чувствуя угрызений совести по этому поводу. - Мне послышалось, или ты назвал меня «дорогим»? – тем не менее, оживился он. Малфой тяжело вздохнул и сдержанно отозвался: - Ты прав – тебе послышалось. - Когда-нибудь придет день, и ты, Абрахас, прозреешь и поймешь, сколько времени потратил впустую, отрицая очевидное, - трагическим голосом оповестил Блэк. Лестрейндж за его спиной хмыкнул и с интересом уточнил: - И под «очевидным» ты имеешь в виду?... - Даже знать не хочу, - пробормотал Малфой. - Что же еще, как не наше с Абрахасом влечение друг к другу? - обыденным тоном отозвался Блэк. – Гарри подтвердит, - неожиданно повернулся он к нему. – Гарри, ты же тоже видишь это? - Да, особенно со стороны Абрахаса, - со смешком отозвался Гарри, оглядываясь на кислое лицо Малфоя. Они спустились в холл и остановились, пропуская часть народа, решившего перед ужином прогуляться у озера. Неподалеку от них, у двери в Большой зал, столпилась группа привидений. - Вот видишь! – торжествующе обратился Блэк к Малфою. – Даже Гарри заметил. С его-то зрением, - в сотый раз за неделю добавил он. Гарри хотел уже привычно возмутиться, когда: - Прошу прощения, что вмешиваюсь в вашу беседу, но считаю своим долгом напомнить вам о манерах. Мистер Блэк, не забывайте, с кем вы разговариваете, - неожиданно раздалось сбоку, и собравшиеся студенты с удивлением уставились на Почти Безголового Ника. Ник тем временем, игнорируя шокированные взгляды гриффиндорцев, с почтением поклонился застывшему Гарри. – Милорд, прошу прощения, что сразу не выразил Вам свое почтение. В свое оправдание могу сказать, что не смел отвлекать Вас пустой болтовней от дел. Гарри, который чувствовал, будто пол под ним неожиданно превратился в трясину, и его медленно засасывает внутрь, медленно кивнул. - Да, спасибо, Ник, - ответил он внезапно севшим голосом. – И тебе не стоило переживать, все в порядке, - добавил он, понятия не имея, что происходит. - Милорд весьма великодушен, - откликнулся Ник, заметно волнуясь. Гарри никогда не видел, чтобы веселый и непринужденный Ник разговаривал с кем-либо таким тоном. На лице привидения было написано полное подобострастие. За кого его принял Ник? - С каких пор привидение Гриффиндора считает себя вправе учить манерам представителя древнего и благородного дома Блэк? – встрял Альфард, всем видом демонстрируя оскорбленное достоинство. Гарри уже понял, что, как только разговор затрагивал семью, Блэк становился непривычно серьезным. Ник важно расправил плечи и слегка замерцал. - С тех самых пор, как вы, мистер Блэк, позволяете себе подобное по отношению к самому… Гарри почти услышал привычное «самому Гарри Поттеру» и тут же воскликнул: - Ник, прошу тебя, не стоит раздувать скандал. Альфард не собирался оскорбить меня, это наши дружеские с ним шутки, - попытался замять он конфликт, который и так уже оброс толпой случайных зрителей. Большинство студентов были свободны до ужина и с интересом наблюдали за разыгрывавшейся сценой с разных концов холла. - Я просто не мог позволить ему так разговаривать с моим… - С твоим кем? – раздался холодный голос Риддла. Гарри оглянулся на Риддла, чей темный пристальный взгляд был устремлен на привидение. - Мы с Ником - давние знакомые, - мигом вставил Гарри, тоже уставившись на гриффиндорское привидение и молясь Мерлину и Моргане, чтобы тот понял его. Ник выглядел сбитым с толку, но постепенно недоумение на его призрачном лице сменилось смутным пониманием. - Конечно, мы познакомились… - закивал он, но неловко замолчал, и Гарри остро ощутил, с каким вниманием его слушают все окружающие. И особенно - стоящие за его спиной слизеринцы. - На встрече Клуба обезглавленных охотников! – выпалил Гарри и добавил: - Именно поэтому я считал неучтивым упоминать наше с тобой знакомство. - О, это старая боль, милорд, - отмахнулся Ник. – Конечно, я до сих пор с обидой вспоминаю ту встречу. Еще бы! Сэр Патрик Делэйни-Подмор тогда не постеснялся напомнить мне о сорока пяти ударах тупым топором, которые пришлись на мою бедную шею, после чего затеял игру в поло отрубленными головами… - Какой кошмар, - сочувственно кивнул Гарри, неожиданно вспомнив как на Юбилее Смерти Ника, который он посетил с Роном и Гермионой на втором курсе, этот самый сэр Патрик начал играть в хоккей своей головой прямо во время торжественной речи именинника. – Он отвратителен, - искренне добавил он. Гарри оглянулся по сторонам, и, желая поскорей закончить публичное представление, с намеком произнес: - Ник, у нас зелья… - Мы, безусловно, можем поговорить позднее, сир, - кивнуло привидение, тут же уловив тон Гарри, и отплыло дальше, освобождая путь в подземелья. – С нетерпением буду ждать нашего следующего разговора. Не смею больше задерживать, милорд. Гарри кивнул и первым двинулся вместе с остальными на урок – вот-вот должен был раздаться удар колокола. - Ты знаком с гриффиндорским привидением? – тут же поинтересовался Абрахас, стоило им покинуть Большой Холл. - Да, но это было давно, и, если честно, я не был уверен, что наше знакомство… в силе, - тщательно подбирая слова, прокомментировал Гарри. - Что ты забыл на собрании обезглавленных привидений? – с удивлением поинтересовался Блэк, до сих пор выглядевший немного хмурым. - Мы случайно забрели на него с друзьями, - пожал плечами Гарри с легкой улыбкой. Он хорошо помнил юбилей Ника, особенно оркестр, издававший ужасные скрипучие звуки, и протухшую еду на банкетном столе. - Как интересно, - негромко раздалось сзади. Гарри обернулся к Риддлу, который внимательно смотрел на него. - Что именно? - Думаю, любопытно будет услышать о твоих друзьях, с которыми вы забредали в такие необычные места, - промолвил Риддл. – Когда это было, ты сказал? - Я не говорил, - тут же отозвался Гарри. – Не помню уже, несколько лет назад. Я был уверен, что Ник и не вспомнит меня. - Привидения - потусторонние существа, время для них течет не так, как для людей. Нет ничего удивительного в том, что он помнит тебя, - негромко сообщил Риддл, а затем резко сменил тему. – Он, должно быть, невероятно уважает тебя, Гарри. - Разве он не со всеми так учтив? – ровным тоном спросил он у Риддла, понимая, как это выглядело со стороны. Ник назвал его «милордом»! Призраки были последними, от кого Гарри ожидал подвоха. Он мысленно дал себе слово, что переговорит с ними, как только выдастся такая возможность. - Нет, Гарри, - легко пояснил тот. - Если бы Ник не был привидением, то я бы подумал, что он признал в тебе своего сюзерена. - Разве такое возможно? – не выдержал Лестрейндж. - Если только Гарри не Глава Клуба обезглавленных охотников, - произнес Блэк, вызывая всеобщий смех. Гарри через силу улыбнулся и отвернулся от продолжающего сверлить его взглядом Риддла. Разговор на этом, слава Мерлину, утих. Удар колокола застал их на пороге кабинета зелий, но едва они переступили его, как профессор Слизнорт поймал их на входе. - Гарри! Боюсь, сегодня тебе придется пропустить наше занятие, - громко сообщил декан. Взяв Гарри за локоть, он негромко продолжил: - С тобой хотел бы поговорить один человек из Министерства. Не беспокойся, он занимается расследованием инцидента с Гастоном Рефужье и просто хотел бы задать тебе пару вопросов. - Певерелла в чем-то подозревают? – тут же встрял Лестрейндж. - Салазар, нет, конечно! Реджинальд, как вам могло прийти такое в голову? Просто сегодня мистер Джонсон решил поговорить с определенной группой студентов, - заговорщически поведал он им, после чего громко обратился к остальным ученикам, заполняющим аудиторию: - Рассаживаемся, через мгновение мы уже начинаем! Гарри, тебе к мистеру Диппету, - вновь обернулся он. – Сам найдешь дорогу или попросить Тома тебя проводить? Гарри ожидал, что ему придется вновь открещиваться от навязчивой опеки Риддла, но тот неожиданно произнес: - Профессор, я уже показывал Гарри, где находится кабинет директора, и вообще, он отлично ориентируется в Хогвартсе, поэтому, если возможно, я бы предпочел остаться в аудитории. - Гарри, ты доберешься сам? – уточнил у него Слизнорт, вкладывая ему в руку кусочек пергамента с паролем. - Конечно, сэр, - кивнул Гарри и, перед тем как покинуть аудиторию, бросил недоверчивый взгляд на Риддла. Что-то не сходилось: Риддл определенно был замешан в этом деле и что-то знал. Гарри был уверен в этом, а подслушанный разговор Риддла и Флинта только подтвердил опасения. Но сейчас тот упускал возможность выведать что-то новое, оставаясь на уроке зелий. Гастон рассказал Риддлу все, что помнил. И напрашивался неутешительный вывод: Риддл оказался доволен полученной информацией и чувствовал себя в безопасности. Кажется, Рефужье не врал и действительно не помнил ничего важного. «Или, - подумал Гарри, подходя к горгулье, охраняющий вход в директорский кабинет, - Риддлу удалось затуманить мозги Гастону». Гарри уже бывал в кабинете директора летом, когда только очутился в этом времени. Профессор Дамблдор представил его Диппету, конечно, уже после того, как Гарри якобы поставили министерскую печать секретности. Тогда у него было странное ощущение: с одной стороны, он смутно помнил, как выглядел офис Диппета из дневника Риддла, но с другой, уже привык видеть его совсем другим, наполненным диковинными вещами и артефактами, принадлежащими Дамблдору. Особенно пусто выглядели места, где когда-то будут стоять омут памяти и золотая жердочка Фоукса. Гарри мог поклясться, что лежащая на полке Распределяющая Шляпа подмигнула ему. Диппет приветственно кивнул ему и указал на кресло напротив. Слева от Гарри сидел незнакомый хмурый волшебник – он видел его в понедельник возле лазарета, когда очнулся Рефужье, – а справа расположился профессор Дамблдор в непривычно строгой для него темно-синей мантии. С рыжими мантикорами. - Мистер Певерелл, - доброжелательным тоном обратился к Гарри профессор Дамблдор, - мистер Джонсон хотел бы задать тебе пару вопросов. Не волнуйся, они носят достаточно формальный характер… - Ну-ну, Альбус, давайте не будем спешить с выводами, - перебил его тот, круто беря разговор в свои руки. – Энтони Джонсон, Заместитель Главы Отдела Тайн, Министерство магии, - представился он, протянув руку. Он окинул Гарри цепким взглядом, задержавшись на мгновение на слизеринском гербе на его мантии. – Если я не ошибаюсь, нам не довелось встречаться с вами раньше, мистер Певерелл. - Нет, сэр, - спокойно ответил Гарри, внутренне подобравшись. Дамблдор уверял, что проблем с легендой о печати быть не должно, поэтому паниковать не стоило, ему следовало лишь уверенно сыграть свою роль. - Высшая печать, не так ли? – уточнил Джонсон. - Да, сэр, - кивнул он, уверенно глядя в лицо чиновнику. - Могу я узнать, кто принял решение поставить вам именно высшую печать?– с прищуром уточнил тот. - Энтони, вам прекрасно известно, кто отдает подобные приказы и что они не обсуждаются, - спокойно отозвался профессор Дамблдор вместо Гарри. – Я могу вас уверить, что Министр в курсе, я лично обсуждал с ним каждого беженца, поступившего в этом году в Хогвартс. - Я не сомневаюсь в том, что вы провели отличную предварительную работу, Альбус, - тут же откликнулся Джонсон, - но хочу вам напомнить, что, несмотря на все это, я здесь расследую нападение на одного из студентов, за которого Академия несет ответственность. - В полном объеме, - невозмутимо подтвердил профессор Дамблдор. Джонсон некоторое время смотрел на заместителя директора, затем перевел взгляд на Гарри. - Итак, мистер Певерелл, насколько мне известно, вы прибыли в Хогвартс не вместе со всеми. Гарри кивнул, подтверждая его слова. - Я понимаю, что вас не было в поезде первого сентября, но обязан спросить: видели ли вы что-либо подозрительное тем же вечером? - Нет, сэр, - покачал головой Гарри. - А знаком ли вам Гастон Рефужье? - Да, я познакомился с ним в лазарете... – начал Гарри, но был перебит Джонсоном: - Вы навещали мистера Рефужье в лазарете? – во взгляде чиновника появился нехороший огонек. – Зачем? - Я пришел в лазарет, чтобы пройти медосмотр у мадам Лепре, - ответил Гарри ровно, пытаясь унять растущую неприязнь к Энтони Джонсону. «Это его работа», - напомнил себе Гарри. - И там вы познакомились с Гастоном Рефужье, - подытожил чиновник. – О чем вы разговаривали? - Я просто поддержал Гастона и пожелал ему скорейшего выздоровления, - Гарри почувствовал внимательный взгляд профессора Дамблдора, который тоже следил за разговором. - Вот как, - кивнул Джонсон, по-новому взглянув на него. – То есть вы ничем не можете поделиться с нами касательно расследуемого дела, мистер Певерелл? - Боюсь, что нет, сэр, - после секундной паузы ответил Гарри и бросил взгляд на профессора Дамблдора. - Думаю, мы можем отпустить Гарри, у него сейчас занятия с профессором Слизнортом, и я надеюсь, Энтони, у вас больше нет к нему вопросов, - мигом отозвался тот. - Не торопитесь, Альбус, у мальчика есть официальное освобождение от урока, - не поддался на уговоры Джонсон, а затем развернулся к Гарри. – Еще пара вопросов, мистер Певерелл. Вам знакомы Артемиус или Клаудия Флинт? - Да, сэр, с Артемиусом Флинтом я познакомился вечером первого сентября, он слизеринец, как… и я, - чуть замешкался он. – Но с тех пор мы не общались. А Клаудия?... - Это его сестра, Гарри, - пояснил профессор Дамблдор. - Я видел ее, но никогда лично не говорил с ней, - пожал плечами он. - Вы не помните, первого сентября девочка выглядела расстроенной? – спросил Джонсон. - Я не видел ее в этот день, сэр. - Возможно, вы заметили что-то подозрительное в последующие дни? - Нет, сэр, - Гарри выдерживал пристальный взгляд чиновника несколько мгновений, по истечении которых Джонсон устало вздохнул. - У меня больше нет вопросов, мальчик может идти, - оповестил он. - Директор? – Дамблдор вопросительно посмотрел на Диппета. - Как вы чувствуете себя в Хогвартсе, мистер Певерелл? Все в порядке? – поинтересовался тот. - Да, спасибо, сэр, все отлично, - почтительно ответил Гарри. - Славно, - директор кивнул, и Дамблдор поднялся со своего места: - Я немного провожу тебя, Гарри. Они были уже у двери, когда Энтони окликнул его снова: - Мистер Певерелл, будьте осторожны, - серьезным тоном посоветовал он. – В наше время многих может заинтересовать ваша высшая печать. - Да, сэр, я понимаю, - ответил Гарри и, попрощавшись, покинул, наконец, кабинет Диппета. - Прости, что пришлось оторвать тебя от занятий, Гарри, но это обязательная процедура, - начал профессор Дамблдор, шагая по пустынному коридору и незаметно накидывая на них обоих полог тишины. – К тому же мы с тобой давненько не разговаривали наедине. Я был занят расследованием нападения на мальчика… - Я понимаю, профессор, - кивнул Гарри. – Есть какие-либо версии? - На самом деле, расследование уже подходит к концу, и мистер Джонсон выполняет лишь формальность, опрашивая студентов, - сообщил профессор Дамблдор, и по его тону Гарри понял, что что-то не так. - То есть виновные были найдены? - уточнил он. - Согласно официальному заключению, нападение на Гастона Рефужье не было попыткой взлома министерской печати, это была обычная подростковая драка, и не более того, - процитировал профессор Дамблдор, а затем пояснил: - Гастон указал, что одним из нападавших был мистер Флинт, но мистеру Флинту незачем было нападать на Гастона, только если он не хотел защитить кое-кого. Так что самое страшное, что ему грозит – выговор и серия отработок с профессором Слизнортом. Возможно, мистер Флинт будет лишен поста префекта, но этот вопрос должен быть вынесен на обсуждение Ученого совета Хогвартса. - Флинт? – недоверчиво переспросил Гарри. – То есть, все поверили в то, что Гастон обидел первокурсницу? - Не все, Гарри, - со вздохом ответил профессор Дамблдор. – Но у нас есть свидетельства двух старост Слизерина, мисс Крэбб и мистера Риддла, о том, что Гастон обидел маленькую девочку в поезде. К тому же мистер Флинт до смерти испугал Гастона в лазарете, тем самым подтвердив эту версию. - Профессор, но эту девочку никто не видел! – Гарри не думал, что расследование завершится так быстро, не обнаружив никаких твердых доказательств. – Что, если Гастон никого не трогал и кто-то действительно пытался взломать его печать? - Увы, Гарри, это всего лишь предположения и домыслы, - покачал головой профессор Дамблдор. – Как только в расследовании появилась версия об обычной школьной драке, процедура была упрощена. Мистер Джонсон осмотрел Гастона и заявил, что печать не была вскрыта и информация осталась в секрете. А это все, что интересовало Министерство. В условиях войны дела об обычных школьных стычках не рассматриваются слишком долго, и мой коллега Гораций несколько раз это подчеркнул. – Дамблдор сделал паузу, а затем внимательно посмотрел на Гарри: – Я решил спросить у тебя лично, Гарри: возможно, тебе известно что-то, что могло бы пролить свет на это дело? Без фактов все наши догадки – ничто. - Нет, сэр, - с искренним сожалением покачал головой Гарри. – Я думаю, что в этом замешан Том Риддл, - негромко сообщил он, и Дамблдор сразу же остановился. – Его друзья явно нервничали в тот вечер, - продолжил Гарри. - К тому же я слышал, как Риддл отчитывал Флинта в заброшенном коридоре за то, что тот испугал Гастона Рефужье в лазарете. Все это выглядит очень подозрительно, но ничто из этого не может послужить доказательством причастности Риддла или его друзей. Дамблдор медленно кивнул. - Я понимаю, Гарри, - негромко произнес он. – Том всегда ведет себя крайне осторожно и продуманно, не оставляя ни малейшей возможности заподозрить его в чем-либо незаконном. Дело будет закрыто в ближайшие дни, и я ничего не могу поделать с этим. Гарри помрачнел. - Я пытался поговорить с Гастоном, но ничего не вышло, - сообщил он, решив промолчать о том, как он напугал мальчика знаком Даров Смерти и шрамом-молнией. - Прости, Гарри, это я попросил мистера Рефужье не рассказывать ничего никому из студентов, - ответил Дамблдор, - из-за расследования и других заинтересованных лиц, - выделил он. Гарри кивнул, понимая, что речь идет о Риддле. Но одновременно с этим он знал, что эта мера предосторожности не сработала – Риддл обошел ее, он был быстрее. - Мне пора возвращаться, есть еще несколько человек, которые ехали в тот день в поезде и которых мы должны спросить о случившемся, - сообщил профессор Дамблдор, но слегка замешкался. – Гарри, есть… еще кое-что… о чем я хотел бы тебя спросить, - по его непривычно колеблющемуся тону Гарри понял, что сейчас Дамблдор спросит о чем-то важном. - Ты сразу сообщил мне, что не можешь ничего рассказать о будущем, и я всячески поддерживаю тебя в этом. Но есть кое-что, что меня интересует, - Гарри весь обратился в слух. - В нашу первую встречу, ты сказал, что прибыл сюда, чтобы остановить большую войну, и тебе прекрасно известно, что сейчас мы как раз находимся в состоянии большой войны. Но я не мог не заметить, что на все вести с континента ты реагируешь весьма спокойно, если не сказать, - Дамблдор посмотрел на него поверх своих очков, - равнодушно. Но вместе с тем есть некто, кому посвящено твое безраздельное внимание, и мне, как не обделенному наблюдательностью человеку, это весьма заметно. Я не прошу тебя ничего мне рассказывать, - сразу сообщил он, - я просто хотел удостовериться, что ты по-прежнему помнишь, зачем оказался тут, и ничто и никто не отвлекает тебя от твоей цели, - голубые глаза смотрели на него в упор. – Иногда обаяние отдельных личностей может привести к тому, что мы забываем о важном и не замечаем, что дело идет к катастрофе. - Я понимаю, о чем вы, профессор, - кивнул Гарри и твердо добавил: - Можете не беспокоиться, я помню, зачем здесь оказался и с кем имею дело. - Это хорошо, Гарри, тогда позволь мне спросить чуть иначе: есть ли что-то, что я должен знать о Томе Риддле и его будущем участии в войне? – напрямую спросил Дамблдор. - Нет. Я сообщил вам все, что было нужно, и я сам разберусь с этим, - ответил Гарри. - Это действительно важно, профессор. Если мне понадобится помощь, я сразу скажу вам об этом, сэр. Гарри с самого начала твердо решил, что в этот раз он не хочет впутывать в это Дамблдора – он не хотел повторения истории. В этот раз все должно было быть по-другому. - Хорошо, Гарри, - помолчав, согласился Дамблдор, - договорились. Но держи меня в курсе дел, хорошо? – он дождался кивка Гарри. - Теперь нам стоит разбежаться каждому по своим делам, не так ли? – подмигнул он и, сняв полог тишины, направился обратно к кабинету Диппета. Гарри неспешно возвращался обратно, урок Слизнорта подходил к концу, и можно было сразу идти на ужин, но что-то тянуло его в подземелья. «Есть некто, кому посвящено твое безраздельное внимание». Неужели это так заметно со стороны, или Дамблдор, как всегда, видит больше остальных? Наверняка Риддл с его паранойей это заметил и успел заподозрить что-то неладное. Ему следовало ослабить внимание и изменить линию поведения, раз она не приносит никаких плодов. Риддл продолжал заниматься своими делами, оставаясь неуловимым. Как проследить за тем, кто исчезает, словно змея в высокой траве? Гарри повеселило сравнение, но тем не менее, сама ситуация не прибавляла оптимизма. Подходя к аудитории Слизнорта, Гарри услышал аплодисменты. «Очередное чудесное зелье, сваренное безупречным слизеринским старостой?» – с гримасой подумал он, потянув на себя дверь. - О, мистер Певерелл, вы как раз успели к награждению победителей! - весело воскликнул Слизнорт. - Победителей, сэр? – удивленно переспросил Гарри, застыв в дверях. - Да, мы провели повторное соревнование на лучшее зелье, - прошу прощения, что это случилось в ваше отсутствие, - и мистер Риддл вышел несомненным победителем! Гарри воззрился на зажатый в ладони Слизнорта приз. Флакон с жидкой удачей. Феликс Фелицис. Риддл не сводил взгляда темных глаз с флакона в руке декана. На его лице застыло выражение триумфа. Овации усилились, и Гарри словно оглушило. Риддл заполучил зелье удачи, пока я был у Диппета. Именно поэтому он отказался покидать урок. В отличие от Гарри, он помнил про это глупое соревнование, устроенное Слизнортом. Но как можно было самому забыть о нем?! Гарри ощутил злость, негодование и шок при мысли, что может натворить Риддл, владея чистой удачей. Эмоции вихрем кружились в его груди, грозясь вырваться наружу. А затем – он ощутил другую волну таких же сильных чувств. Волну эйфории. Волну чужих эмоций. Гарри откуда-то знал, что они принадлежат Риддлу, он удивительно четко различал их. Это была дикая радость, словно Риддл уже принял зелье и точно знал, что стоит сделать. Гарри чувствовал, что клокочущая внутри него самого злость разгоралась тем сильнее, чем ярче он ощущал эмоции Риддла. Риддл, словно почувствовав что-то, перевел свои глаза на Гарри, и как только их взгляды столкнулись, эмоции будто бы вошли в резонанс. Раздался звук разбитого стекла, вскрики, и все неожиданно исчезло. Окружающий мир с его оглушительной тишиной неожиданно обрушился на плечи Гарри тяжелым грузом. В классе воцарилось гробовое молчание. Все студенты смотрели на Слизнорта, по правой ладони которого стекали капли золотистого зелья, смешанные с каплями крови, а на полу рядом с ним лежали осколки некогда целого флакона. В следующее мгновение поднялся шум, кому-то из девушек стало дурно, некоторые слизеринцы повскакивали с мест, желая помочь декану. Слизнорт, отойдя от шока, с трудом успокоил класс. - Тише, пятый курс! Нет, Абрахас, спасибо, со мной уже все в порядке, - и действительно, декан легким движением стряхнул осколки и наложил повязку, остановившую кровотечение. – Даже более чем, так как Феликс Фелицис уже попал в мое тело и, несомненно, скоро начнет действовать, - подмигнул он студентам. Однако на его лице до сих пор читалось крайнее изумление. – Не стоит волноваться. Думаю, проблема была в бракованном флаконе, я всегда покупаю у проверенных мастеров, но в военных условиях многие начинают экономить на сырье, и качество продукции начинает серьезно страдать, - Слизнорт говорил так, будто пытался убедить в этом не только студентов, но и самого себя. – Так или иначе, я приношу свои извинения, Том, - обратился он к Риддлу. – К сожалению, это был последний флакон зелья из моих запасов, но даю слово, что сегодня же начну варить новую порцию, и приз найдет своего победителя, как только будет готов. На лице Риддла было непривычно мрачное выражение, и по блеску в глазах Гарри чувствовал, что тот, должно быть, в ярости. Однако тон его был идеально выдержан и лишь чуть менее почтителен, чем обычно. - Это означает, что я получу его вместе с моими пасхальными подарками, сэр? – Риддл сумел выдавить из себя улыбку. - Боюсь, что никак не раньше, Том, еще раз мои извинения, - закивал Слизнорт и принялся раздавать домашнее задание, после чего объявил, что все могут быть свободны. Гарри устало выдохнул, ощущая, что угроза миновала. Напряжение момента отпустило его, дав почувствовать последствия магического истощения. Гарри помнил: так бывало в детстве, после того как он использовал стихийную магию, запрыгнув на крышу или перекрасив волосы преподавателя в голубой цвет. Но то было в детстве, он уже давно научился контролировать свою магию. С чего бы стихийным всплескам начаться вновь? - Ты в порядке, Гарри? – заботливо уточнил подошедший Слизнорт. – Как прошла встреча? Гарри, который так и стоял в дверях класса, подвинулся, пропуская к выходу бурно обсуждающих произошедшее гриффиндорцев. - Хорошо, сэр. Правда, от меня не было никакой пользы, - ответил он, подходя ближе к Слизнорту. - Я говорил об этом Энтони… мистеру Джонсону, - кивнул Слизнорт. – Ты ведь даже не прибыл в Хогвартс на экспрессе. Право, что ты можешь знать? Но Энтони хотел соблюсти все формальности, чтобы быть уверенным. Гарри, заметив, с каким интересом вслушивались слизеринцы, поспешил перевести тему. - Как ваша рука, сэр? - В порядке, это пустяки. Зельевару, постоянно работающему с опасными ингредиентами, не страшна пара осколков стекла. Ума не приложу, как такое могло случиться, - запричитал профессор Слизнорт. – Ох уж эти обманщики из Лют… Знаете, я всегда покупаю только сертифицированную продукцию в Косом переулке, - поспешно добавил он, чуть повысив голос: – Но видимо, в этот раз что-то разладилось у них на производстве. - Несомненно, профессор, вам стоит подать на них в отдел магической правозащиты, - воскликнул Блэк, от которого, судя по хитрому выражению лица, тоже не укрылась оговорка Слизнорта. - Или в гильдию защиты прав потребителей, - невозмутимо кивнул Малфой, включаясь в игру. - Ох, мальчики, с этих шарлатанов невозможно ничего спросить, они явно на этом деле не одного фестрала съели, - отмахнулся декан, поспешно отходя к шкафу с ингредиентами. - С чего он вдруг взорвался? – уже серьезным тоном негромко спросил Блэк, когда они выходили из аудитории. – Бракованный флакон из Лютного так может? – уточнил он у Малфоя. - Сомнительно, - хмуро покачал головой тот. – Разве что при резкой смене температуры или давления, но я сомневаюсь, что Слизнорт стал бы настолько сильно давить на него, - задумчиво произнес он. - Ты забыл еще кое-что, Абрахас, - негромко произнес Риддл. Большинство студентов боязливо поглядывали в его сторону: несмотря на то, что Риддл вел себя как обычно, что-то опасное проскальзывало в его облике. Маска вежливой учтивости сошла с его лица, и Риддл окинул коридор темным, пугающим взглядом, словно выискивая виновного. Их однокурсники старались скорее обогнать их и скрыться за поворотом. – Ты забыл про прямое магическое воздействие, - четко произнес он, и слизеринцы мигом насторожились. - Ты думаешь, кто-нибудь посмел бы, Том? – неверяще спросил Лестрейндж. - Даже у гриффиндорцев не настолько отбито чувство самосохранения, чтобы покуситься на твой приз, - вставил Блэк. - Не знаю, кто это был, - медленно произнес Риддл. – Но если мне станет известно, кто это сделал, никакой Феликс Фелицис не спасет его от ответа. *** Ранее субботнее утро выдалось на удивление теплым и приятным. Погода была идеальна для отборочных испытаний по квиддичу. Гарри сразу вспомнил свое первое знакомство с игрой, когда Оливер Вуд притащил его на поле, объясняя правила. Тогда тоже светило мягкое, не слепящее глаза солнце, дул ветерок, принося со стороны Черного Озера легкую прохладу и свежесть. Гарри невольно наслаждался погодой, вместе с остальными слизеринцами направляясь в сторону поля под гулкий шум оживленных дискуссий. Факультет нуждался в новом охотнике и ловце взамен выпустившихся в прошлом году игроков. Из разговоров было ясно, что к радости многих команду покинул Грегори Мальсибер – он был никудышным ловцом и капитаном. Слизерин был первым факультетом, устроившим отборочные испытания. Блэк, который зарезервировал поле на это время чуть ли не в первый учебный день, сокрушенно вздыхал и умолял Салазара послать ему достойных игроков. - Гарри, скажи мне, что ты хороший ловец, - жалобно попросил Блэк. Гарри только в это утро слышал этот вопрос уже в пятый раз. - Оставь свои глупые надежды, Альфард, - ответил за него Лестрейндж. - Слизеринская команда всегда играла со слабым ловцом. И выигрывала, - надменно добавил он. Однако Блэка явно не устраивал подобный вариант: как новый капитан он хотел собрать лучшую команду за историю Хогвартса и поэтому сейчас продолжал смотреть на Гарри с совершенно невыносимой мольбой в глазах. Сам Гарри еще накануне твердо решил, что нет смысла отвечать на пустые вопросы, когда можно просто показать. Он ни разу не подтвердил и не опроверг предположения Блэка и сейчас просто произнес: - Скоро увидишь. Они уже приближались к полю, и Гарри с удивлением осознал, что на трибунах собрался уже почти весь факультет. Видимо, для Слизерина отборочные по квиддичу были своего рода светским мероприятием, которое даже чопорные слизеринки посчитали своим долгом посетить. Правда, что неудивительно, ни одной из них не было среди участников проб. - Квиддич очень популярен в Хогвартсе, - услышал Гарри спокойную реплику за спиной и, обернувшись, увидел Абрахаса. Тот заметил, что Гарри удивлен, и пояснил: – Каждый студент считает своим долгом посетить межфакультетские игры, а финал кубка по квиддичу, наряду с финалом Дуэльного клуба, – самое посещаемое событие всего учебного года. - О, - произнес Гарри. – Надо же… Я думал, что соберутся только претенденты и их болельщики. Тем более так рано в субботу. Лестрейндж все утро ворчал, я был уверен, что он не пойдет. Малфой пожал плечами. - Тут соберутся все, - и добавил, словно это все объясняло: - Даже Том пришел. Гарри бросил взгляд на Риддла, идущего неподалеку в сторону трибун в компании Лестрейнджа, и услышал, как тот недоверчиво говорит: - Ты же не любишь квиддич, Том. На прошлогодних испытаниях ты засел в библиотеке… Риддл не смотрел на него, оглядывая толпу. Заметив взгляд Гарри, он ободряюще кивнул ему, желая успеха в отборочных. Гарри слегка наклонил голову, после чего сразу же отвернулся. Через мгновение к ним неожиданно пристроился Орион Блэк. - Как Лестрейндж помнит, что Том делал год назад? – оглядываясь в их сторону, недоверчиво спросил он. В глазах Малфоя появилась усмешка, и уголки его губ чуть приподнялись. - У Реджи свои методы, - туманно ответил он. Желающих пробоваться на позиции охотника и ловца в команду было предостаточно - видимо, Малфой, как всегда, не ошибся, когда говорил о безумной популярности квиддича. Хотя у самого Гарри были сомнения по поводу зрелищности игр. Он со смешанными эмоциями смотрел на Чистомет-3 в своих руках, развивавший в лучшем случае шестьдесят миль при попутном ветре(когда его Молния за десять секунд разгонялась до ста!). На такой старой модели Гарри летать еще не приходилось, и он неожиданно осознал, что у его соперников, летавших на этих древних экспонатах с детства, есть значительное преимущество перед ним. На поле их уже ждали действующие члены команды. Флинт, занимавший позицию вратаря, болтал с загонщиками – Паркинсоном и Эйвери. Все трое выделялись внушительным ростом и крупным телосложением. Глядя на Флинта, Гарри подумал, что тому даже необязательно сдвигаться, чтобы защитить все три кольца сразу. Однако, команда не делала ставку только на грубую силу: оба охотника, Блэк и Малфой, не отличались выдающейся мускулатурой, зато наверняка были быстры и маневренны. Гарри одолевали сомнения. Ему не претило играть за Слизерин против Гриффиндора – в этом времени чувство факультетской вражды было чуждо ему. Но членство в команде означало, что Гарри придется тратить время на частые тренировки, командные сборы и бесконечные обсуждения стратегии игры, вместо того, чтобы заниматься тем, ради чего он действительно отправился в это время. Ему и так казалось, что он слишком много часов тратит на уроки и общение с другими слизеринцами. Он до сих пор не выкроил время, чтобы поговорить с хогвартскими привидениями и больше ни разу не видел Рефужье. Собственное бездействие злило его. Он дал себе слово, что после отборочных займется и тем, и другим. Гарри рассчитывал, что квиддич даст ему возможность общаться с Малфоем и Блэком. Разговоры с ними наедине, без внимательного взгляда Риддла в спину, могли оказаться очень полезными. Гарри рассчитывал выведать что-либо важное – если не от Малфоя, так от Блэка, который всегда был более открытым и спонтанным, когда Риддла не было на горизонте. После победы Риддла на зельях открытие Тайной комнаты стало лишь делом времени: Гарри был уверен, что знает, на что Риддл потратит свой первый глоток Феликса Фелициса, когда получит фиал следующей весной. Свисток, оповещающий о начале отборочных испытаний, прервал его раздумья. Блэк, велев сделать круг над полем в качестве первого задания, сразу же отправил на трибуны тех, кто едва сидел на метле. - Мерлин, Каспиус, я бы на твоем месте не стал так позорить свою семью! – воскликнул Блэк, когда у какого-то слизеринца не получилось дать команду «вверх» своей метле. Гарри неожиданно сам столкнулся с трудностями. В воздух он поднялся крайне неуклюже, виляя в разные стороны и вызывая насмешки однокурсников. Но вряд ли это была его вина - Мерлин, по сравнению с Молнией эта метла была настоящим бревном! Однако это не помешало ему, поднявшись в небо, ощутить подзабытое чувство восторга. Гарри сделал круг над полем, осваиваясь с метлой и пытаясь разогнать ее до максимальной скорости. Метла была медленной и норовистой, но с маневренностью дела обстояли немного лучше, Гарри даже удалось удачно опробовать пару приемов. - Гарри, смотри, осторожней со спиралью, - проорал Блэк. – Если свалишься, это будет великий позор – все девушки факультета смотрят на тебя! Гарри чертыхнулся, мысленно «поблагодарив» Блэка. Конечно, весь факультет уставился теперь на него, что не помешало ему плавно выйти из спирали. Следующие испытания не отличались особой сложностью. Блэк заставлял их летать змейкой, огибать кольца, плавно и резко сбрасывать и набирать высоту. За какие-то полчаса число участников отборочных сократилось втрое. Трибуны бурно реагировали и улюлюкали, до кандидатов доносились смешки и издевательские комментарии. Некоторые не выдерживали психологического давления и уходили с поля или делали серьезные ошибки – на поле валялись обломки пары метел, а в Больничном крыле стало на несколько пациентов больше. Начались испытания охотников, и кандидаты поднялись в воздух, по очереди пытаясь забить квоффл в кольца, охраняемые Флинтом. - А ты хорошо натаскал Ориона, - заметил Малфой, обращаясь к Блэку. Гарри, оказавшийся рядом с ними в этот момент, отыскал взглядом кузена Альфарда в небе и согласился с Малфоем – тот действительно хорошо держался на метле. Быстрый и ловкий, не отличающийся большими габаритами, он обладал неожиданно метким броском. - У нас было целое лето, - откликнулся Блэк, горящими глазами следя за происходящим у колец. Гарри искренне не завидовал кандидатам. Флинт был мрачен и зол и играл очень жестко, не стесняясь при возможности сильно пихнуть претендента или отбить в него квоффл. И это только на отборочных испытаниях! Можно было представить себе, как Артемиус играл против ненавистного Гриффиндора. Несколько кандидатов едва усидели на метле, а некоторые ребята с младших курсов бросили эту затею и спустились на землю. Ориону Блэку единственному удалось забить гол и выиграть испытания. Трибуны разразились аплодисментами и криками, приветствующими нового участника команды. Вспомнив, что это отец Сириуса, Гарри ощутил волну симпатии и вполне искренне поздравил нового охотника с отличным результатом. Наступила кульминация отборочного тура: ловец являлся ключевым игроком команды. На трибунах началось волнение и, кажется, делались ставки. - Последнее разминочное задание, - крикнул Блэк. – Пролетите пять кругов на скорость, при этом попробуйте не попасть под бладжер. Вместе с претендентами в воздух взмыли загонщики. Недобрые ухмылки Эйвери и Паркинсона сулили ночь в лазарете и дозу костероста всем, кто будет недостаточно поворотлив. Было непросто, но Гарри сумел прийти первым и был отобран вместе с двумя другими претендентами в финал, перед началом которого Блэк объявил пятиминутный перерыв. - Как настроение, Гарри? – бодро спросил Альфард. Его голос слегка охрип от громкого крика, а на щеках появился яркий румянец. – Готов поймать снитч? - Все отлично, - кивнул Гарри. – Я рад за тебя - наконец, ты получишь ответ на вопрос о моих способностях, - добавил он, и Блэк рассмеялся. - Ты здорово справился с этой бойней, которую устроили Элвин и Аугустус, - кивнул он в сторону загонщиков. – Если станешь ловцом, будем постоянно обсуждать стратегию и придумывать новые схемы. - А Том с Реджинальдом не будут возражать? – приподнял бровь Гарри. - Нет. Смотри, им интересно, - Блэк кивнул на трибуну. Гарри обернулся и среди множества лиц разглядел Риддла и Лестрейнджа, сидящих в первом ряду одной из трибун. Лестрейндж что-то энергично объяснял, наклонившись к Риддлу. - Реджинальд не в команде? – поинтересовался Гарри. - Не-а, - ответил Альфард. Хмыкнув, он добавил: - Слишком неусидчив для метлы. Мы как-то летом собирались поиграть у Малфоев, охотник из него еще ничего, а на позиции загонщика входит в раж. - Боишься, что он может кого-то покалечить? – спросил Гарри. - Я за него боюсь: тогда, летом он едва не убился, свалившись с метлы. Последствия оказались не такими уж серьезными – всего-то разбил затылок, который сразу же залечили. Только шрам остался, - рассказывал Альфард своим беззаботным тоном. - Сейчас пусть лучше просиживает матчи на трибунах и составляет компанию Тому. Гарри еще раз нашел глазами Риддла на трибуне и вспомнил, как на Астрономической башне сказал тому, что его шрам на лбу – от падения с метлы. Риддл, прекрасно зная, как выглядят подобные отметины, уже тогда должен был понять, что Гарри соврал ему. Блэк объявил окончание перерыва, и Гарри с нехорошим предчувствием оседлал метлу. *** Том в очередной раз слегка поморщился от громкого крика кого-то из болельщиков. Салазар, он ненавидел квиддич. Шумная, во власти эмоций, теряющая над собой контроль толпа - вот во что превращался его факультет во время школьных матчей. Это слишком напоминало ему о магглах и их нелепом увлечении футболом, который так обожали мальчишки в Вуле. Все, кроме него, - он никогда не принимал участия в играх, что делало его еще более не таким. Его рациональный ум никогда не сможет понять, как можно себя вести так, словно от забитого мяча зависит твоя жизнь. Ему претило то, насколько маги походили на магглов в такие моменты. Однако вместе с тем он прекрасно понимал, насколько важное место занимал квиддич в факультетской жизни. Том регулярно посещал все игры и поддерживал Слизерин – но ровно столько, сколько диктовали факультетские правила приличия, покидая поле практически сразу после свистка судьи и высказанных поздравлений. Он даже спокойно мирился с участием в игре своих Рыцарей – Малфоя, Блэка и Эйвери, которые «болели» этим видом спорта. Лестрейндж составлял компанию Тому на трибунах. Будучи азартным и страстным игроком, Реджинальд не рвался на поле. В прошлом году, когда освободилось место охотника, Блэк и Малфой были против приема Лестрейнджа в команду. Реджинальд на удивление спокойно воспринял это, и Том знал, что это неспроста. Он оторвал взгляд от затылка Лестрейнджа с едва видимым шрамом и посмотрел на поле, где в этот момент Альфард что-то рассказывал Певереллу. Новенький с каким-то непонятным предубеждением относился к Тому. Видимо, инцидент на Астрономической Башне насторожил его. Почему? Певерелл не казался запуганным беженцем, как Рефужье, и Том никогда не давил на него. Высшая печать секретности свидетельствовала о том, что Певерелл многое повидал и, по идее, не должен был пугаться пристальных взглядов. Что же так настораживало этого беженца? Пока длилось расследование инцидента с Рефужье, Том не мог всерьез заняться этим вопросом. Он на время отступил в тень, дав своим Рыцарям задание сблизиться с Певереллом и выудить максимум информации, а также ни на мгновение не оставлять его одного. Новенький, не возражая, проглотил приманку, и ловушка захлопнулась. Певерелл с интересом общался с соседями по комнате, внимательно слушая Абрахаса, частенько споря с Реджинальдом и перебрасываясь шутками с Альфардом. Но он не поддавался ни теплоте, ни открытости Тома и как будто не замечал откровенно выраженного расположения. Теперь, когда дело Рефужье закрыто, Том все чаще и чаще вспоминал знакомство с магией Певерелла, ее насыщенное послевкусие… Как только утихнет шумиха, устроенная Рыцарями, Том займется его высшей печатью. Пока же, насколько он мог судить, у Певерелла были неплохие шансы попасть в команду, а значит, о чем он сам и не подозревал, еще крепче связать себя с их компанией. В воздухе сейчас находилось девять игроков – команда и три претендента на позицию ловца. Причем в голову одного из этих троих мгновением раньше прилетел бладжер, ловко распасованный загонщиками. - Неплохо сработали, - ухмыльнулся рядом Реджи, провожая взглядом медицинские носилки, на которых выносили с поля Нотта, - Паркинсон молодец, не пощадил своего дружка. Для команды все самое лучшее. – Он оглядел поле, и в его взгляде вновь загорелся огонь.– Остались только Певерелл и Пьюси. Том не понимал, зачем Пьюси пошел на пробы – это был его последний год в Хогвартсе, и у него явно было чем занять свое время. Например, подготовкой к ТРИТОНам и встречами Вальпургиевых Рыцарей. Летающие в небе фигуры выглядели чуть смазанными, единственный, кого легко было узнать среди других игроков, был Певерелл. Его обычно взлохмаченные волосы теперь напоминали настоящее воронье гнездо. И только он носил очки, которые периодически бликовали на солнце. - Очки – это минус, - тут же откликнулся Лестрейндж, словно прочел мысли Тома. – В дождливую погоду такой ловец ничего не увидит. - Существуют особые заклинания на подобные случаи, - спокойно отозвался Том, не отрывая взгляда от фигуры Певерелла и наблюдая за тем, как тот ловко уходил от загонщиков, старавшихся взять его в клещи, и параллельно высматривал снитч. - Он неплох, - негромко констатировал Том. Лестрейндж тут же предсказуемо резко отреагировал, оторвавшись от наблюдения за игрой: - Он явно не в форме, давно не играл. - Почему ты так решил? – заинтересовался Том. - Сейчас он неплохо держится, - неохотно признал Лестрейндж, – но ты видел, как он начинал? Выглядел так, словно метлу в первый раз видит. Том мгновение обдумывал слова Реджинальда, а затем негромко произнес: - Может, он действительно никогда не летал на подобных метлах - британских метлах, я имею в виду. Лестрейндж тут же замолчал, а затем рассмеялся и покачал головой: - Салазар, точно. Том, ты гений! Том позволил себе легкую усмешку и перевел взгляд на поле. Лестрейндж тоже вернулся к наблюдению за отборочными – мимо них как раз пролетели Эйвери с Паркинсоном, гнавшиеся за неуловимым новеньким. Реджинальд проследил взглядом за тем, как тот резко затормозил, чуть не слетев с метлы, и нахмурился: – И все равно – странно летает. - Выясни у него, какие метлы он предпочитает, - негромко произнес Том, так, чтобы никто, кроме Лестрейнджа, его не слышал. – Особенно, сделанные немецкими производителями. Реджинальд коротко кивнул, и они оба принялись молча наблюдать за ходом отборочных, принимавших неожиданный поворот. Загонщики были уже явно взбешены неуловимостью Певерелла. Второй претендент, Пьюси, был давно ими забыт, и пользовался ситуацией, летая высоко над полем в поисках снитча. Абрахас и Альфард, до этого работавшие с Орионом, бросили перекидываться квоффлом и наблюдали за тем, как Певерелл не дает себя убить Эйвери и Паркинсону. Новенькому стоило отдать должное – он отлично держался. Том не мог не заметить, что у парня талант к этому делу, он летает легко и соображает в воздухе примерно так же, как Том в учебной аудитории – быстро и безошибочно. Но только Том подумал об этом, как Певерелл неожиданно направил метлу прямо в сторону загонщиков. - Что он делает? – воскликнула Елена Крауч, сидящая неподалеку вместе с Забини. - Решил рискнуть, - мрачно отозвался Реджинальд и добавил: - Там снитч. Прямо у подножия их трибуны действительно порхал золотой крылатый шарик, и вся троица быстро приближалась к нему. Загонщики окружили Певерелла, зажимая между собой и не давая свернуть. Весь факультет предвкушал уже красочное столкновение… Которого не случилось. Певерелл чудом сумел развернуть метлу вертикально в дюймах от трибуны и, повиснув на ней, стрелой взлетел вверх вдоль стены. У самого ее края он вытянул руку, а затем, держась за древко одной рукой, сделал в воздухе головокружительное сальто назад, избежав столкновения с преследующим его снизу бладжером. Вернув метлу в горизонтальное положение, Певерелл выкинул свободную руку в воздух, и в зажатом кулаке Том увидел трепыхающийся снитч. Трибуны на мгновение затихли в изумлении, а затем взорвались бешеным воплем. Том даже не поморщился, когда в уши ударил крик множества глоток: его внимание было полностью обращено на зависшего прямо напротив их трибуны ловца. На лице Певерелла играла счастливая улыбка, глаза светились упоением. Том неслышно выдохнул и только сейчас осознал, что последние несколько секунд не дышал. Певерелл уже спускался на землю, где собирались члены команды. Факультет гудел, Лестрейндж напряженно молчал, а Том анализировал новое для него ощущение… На пятом курсе у Тома Риддла, впервые за все годы обучения в Хогвартсе, - пусть всего на несколько секунд – перехватило дыхание от игры в квиддич. *** Гарри задыхался. Блэк так крепко стиснул его, что был риск не дожить до первой тренировки. Когда Альфард все-таки отпустил его, по плечу похлопал улыбающийся Малфой. Трибуны шумели, как будто Слизерин уже выиграл Кубок школы, в крови до сих пор кипел адреналин. - Ты, потомок виверны… - Альфард! - …где ты так научился летать? – отмахнувшись от Малфоя, спросил Блэк. – Ты что, играл за сборную своей страны, пока не приехал сюда? - Нет, конечно, - рассмеялся Гарри. – Я играл в школьной команде. - Что это за… - начал спрашивать Блэк, но заметив, как напрягся Гарри, замял тему. – Неважно. Главное – теперь ты играешь не с ними, а с нами, и Кубок школы будет наш! Вся команда громко заулюлюкала, поддерживая слова капитана. - Ты просто отвратителен, - доверительным тоном сообщил ему Блэк, когда они направились к раздевалкам, то и дело кивая слизеринцам, спешившим к ним с трибун. – Все эти дни ты видел мои страдания по поводу отборочных и словом не обмолвился о том, как шикарно летаешь! - Я просто никак не мог решить, по какому поводу тебе сочувствовать. В эти дни ты так страдал, не в силах выбрать между семикурсницей с Равенкло, подругой Лукреции, и еще какой-то знакомой из Лондона… - с задумчивым видом протянул Гарри. Блэк, нисколько не смутившись, продолжал широко улыбаться. - Очень слизеринский ответ, - одобрительно отозвался Малфой вместо него. Блэк кивнул: - Ты быстро вливаешься в наш факультет, мы даже не ожидали, - хлопнул он Гарри по плечу. – Все-таки старушка Шляпа знает свое дело! Это был сомнительный комплимент, о чем Блэк, конечно, не догадывался; он лишь искренне демонстрировал Гарри, что тот принят. - Я даже не сразу понял, с чего ты рванул к этим трибунам, прямо в руки этим двум головорезам, - продолжил Блэк. – Даже не представляю, как ты умудрился в этой мешанине разглядеть снитч! Гарри уже собирался ответить, когда Блэк посмотрел вперед и перебил его: - О! Там у раздевалки Том с Реджи, - удивленно воскликнул он. Малфой посмотрел туда же и задумчиво кивнул. - Том хочет поздравить Гарри, - негромко произнес он. Скорее всего, он был, как всегда, прав. Легкая эйфория и ощущение расслабленности мигом улетучились из тела. И сейчас, подойдя к Риддлу, Гарри вдруг ощутил, что он уже не в небе, а стоит на твердой земле. - Гарри, поздравляю, отличное выступление, - сдержанно улыбнулся Риддл, и Гарри, как ни старался, он не мог уловить фальшь в его голосе. - Спасибо, Том, - кивнул он, не глядя Риддлу в глаза. - Поздравления, - сдержанно бросил Лестрейндж. Гарри вновь кивнул в ответ и собрался уже пойти в раздевалку, когда тот неожиданно перевел взгляд на метлу в руках Гарри: – Как тебе Чистомет? - Неплохо, - решил отделаться коротким ответом Гарри, но Блэк развил тему. - Тебе нужно приобрести Комету, - подхватил он, словно озвучивая мысль, которая уже крутилась в его голове. – Чистомет для тебя туговат, ты чуть медлителен на нем. Последняя Комета очень неплоха, моя тетка Юфимия недавно приобрела такую в подарок мужу, он неплохо о ней отзывался. - А как насчет Тайфуна? – поинтересовался Лестрейндж со странным интересом в глазах. - Я давненько не летал, отвык немного…от любых метел… - ответил Гарри после секундной заминки. Что-то подсказывало ему, что Лестрейндж неспроста заинтересовался именно этой метлой. Он напряг память, и перед глазами замелькали строчки из «Квиддич сквозь века». Тайфун был творением немецких мастеров. Слизеринцы опять пытались что-нибудь разнюхать о его прошлом. - Нет, на Тайфуне, к сожалению, не летал. Предпочитаю Комету и Чистомет, - добавил Гарри как ни в чем не бывало. - Мне нужно в душ, увидимся позже, - он развернулся и со спокойной совестью направился в раздевалку, ощущая, что именно сейчас его выступление на отборочных можно окончательно считать успешным. *** Стрелки часов уже давно перевалили за полночь, а в спальне мальчиков пятого курса Слизерина до сих пор горел свет. Том пролистал пару страниц «Истории Рун» и уже хотел отложить книгу и все-таки уделить сну пару часов, когда его взгляд зацепился за знакомый символ. Он внимательно оглядел новый раздел книги, посвященный скандинавским рунам, и впился взглядом в изображенный там знак молнии. Руна Солнца, гласило название. (Другое название - руна Соулу) Могущественная руна, несущая в себе солнечную энергию. Древние присваивали эту руну тем, кто обладал способностями к огненной магии, так как верили, что ее обладатели несут в себе частицы энергии самого Солнца. Далее шло подробное описание истории возникновения, эволюции руны, ее название на разных языках. Том бегло пробежал глазами по строчкам, не находя никакой ценной для себя информации. Он разочарованно пролистал еще несколько страниц, пока не заметил короткую надпись, сделанную от руки на одном из полей книжки. - Руна Зиг, - прочел Том задумчиво. Открыв алфавитный указатель, он не нашел там руны с таким названием. Том заложил страницу и отложил книгу. Осмотрев темную комнату, он в который раз зацепился взглядом за задернутый полог кровати, на которой спал Певерелл. Обладатель уникального шрама от падения с метлы. Том решил, что необходимо как можно скорее узнать больше о знаке молнии. Он терпеть не мог, когда не располагал нужной информацией. Завтра же он прошерстит библиотеку в поисках ритуалов с Руной Солнца. Хотя что-то подсказывало ему, что искать нужно было именно Руну Зиг. Именно она откроет загадку Певерелла. А еще он на ближайшем уроке Рун расспросит профессора Ридвина. Том неслышно подошел к кровати новенького, чуть морщась из-за сквозняка у двери. Он провел палочкой по пологу, заставляя защитный купол вспыхнуть и показаться во всей своей затейливой красоте. Сразу же кровать окружили искрящиеся золотые нити, теперь видимые невооруженным глазом. Том нехотя признал, что впечатлен этой работой. А еще пришлось признать, что он недооценивал ее. Он так и не нашел последний ключ к защитному куполу. Признаться, это только подогревало его интерес. Тому редко попадались сложные задачи, и он с удовольствием их решал. Кажется, это была одна из них. - Остенде мидла деарум, - прошептал Том, пробуя сотое заклинание. Защитный полог вспыхнул, по золотым нитям прошла алая рябь, и его ужалило слабым электрическим зарядом. Том с тихим шипением отдернул руку. Очередная неудача не расстроила его - у него было еще множество идей и достаточно времени, чтобы разгадать эту загадку. А пока что Певерелл мог быть спокоен за свой сон.