1942
— Ну что ж, — констатировал Том. — Могло быть и хуже. Ты делаешь успехи, — насмешливо сообщил он, отбросив пергамент на стол. — Но должно же быть как минимум три даты, — Абрахас перевел вопросительный взгляд с Тома на Певерелла. — Прорицания никогда не были моим коньком, — криво улыбнулся тот. — Мерлин, Гарри, — покачал головой Альфард: — Какая ты серая и посредственная личность. Всего один год, и тот заканчивается через пару месяцев. Вот у меня три: сорок пятый — это понятно, выпуск из Хогвартса, еще шестьдесят шестой и семьдесят четвертый. Надеюсь, последний — это не год моей смерти. Том бросил на него недовольный взгляд, но Альфард не заметил этого, он разглядывал результаты Абрахаса. — У тебя тоже шестьдесят шестой! — воскликнул Альфард, показывая пальцем на дату на результатах Абрахаса. — Это год нашей с тобой свадьбы. — К этому времени я обзаведусь семьей и наследником, Блэк, — раздраженно ответил Абрахас. — Вот именно, а еще — разочаруешься в браке и осознаешь, кто твоя настоящая любовь! — У тебя семь дат, Том, — произнес Певерелл, мигом привлекая внимание Тома. Он отвернулся от застывших Рыцарей и уставился на развернутый пергамент. На листке Тома строчка действительно показывала семь дат:1943, 1946, 1956, 1981, 1994, 1995, 1998
Разум Тома мгновенно включился в работу. Обилие результатов подтверждало вытянутую карту — его жизнь явно не будет однообразной. И Том не мог не отметить — семь дат, самое магическое число. За всеми расчетами от Тома не укрылось, что у Певерелла был столь же задумчивый вид. Он так внимательно оглядывал каждую дату, словно читал в ней нечто большее, нежели набор цифр. — Ну что ж, Гарри, — проговорил Том, решив его отвлечь. — Как сказал Альфард, через несколько месяцев твой самый важный год закончится. Случилось ли уже что-то особо значимое? — Возможно, — уклончиво ответил Певерелл. На секунду их взгляды встретились, Том вгляделся в зеленые глаза напротив и ощутил толстую, непробиваемую стену высшей печати, защищающей воспоминания Певерелла. Удар колокола заставил новенького моргнуть и быстро отвести взгляд. Том аккуратно сложил пергамент со своими результатами и вложил в свой дневник. Взглянув на дату, он с неожиданной досадой подумал, что до четверга еще целых три дня. * * * Вечером того же дня Гарри остался один. После травологии у всей «блистательной четверки» появились неотложные дела: Том бросил что-то про очередное поручение декана, и Реджи увязался за ним. Блэк и Малфой поспешили в совятню отправить письмо Глэдис, причем Абрахас с чувством проворчал что-то вроде «как ты мне дорог со своими амурными приключениями». После чего вся четверка отчалила, договорившись увидеться с Гарри на ужине. Гарри не был наивным дураком, чтобы не понимать, что слизеринцы затевали что-то, явно его не касающееся. Он лишь надеялся, что это не будет связано с Рефужье и что больше никто не пострадает. Он честно пытался предупредить Гастона об опасности из-за общения с Риддлом, но тот, завидев его, попросту сбежал. Гарри всерьез начал задумываться, не совершил ли он ошибку, решив не маскировать шрам на лбу. Ведь, скорее всего, именно загадочная «Зиг» была всему виной. Он пообещал себе, что обязательно постарается еще раз отловить Гастона, а сейчас у него были не менее важные дела. До ужина оставался час, и Гарри отправился на поиски Почти Безголового Ника. Не имея ни малейшего понятия, где может находиться привидение, Гарри побродил по верхним этажам, напуская на себя крайне сосредоточенный вид, чтобы отбить у попадавшихся на пути студентов желание пообщаться. Как назло, никто из привидений ему не попадался, и спросить о Нике было некого. Пару раз призрачные фигуры исчезали в стенах буквально в двадцати шагах, и он не успевал их окликнуть. Минут через сорок бесполезных поисков, Гарри начал спускаться вниз, надеясь, что Ник может опять крутиться где-то в холле, рядом с Большим залом, в ожидании ужина. Интуиция его не подвела: тот действительно важно прогуливался в компании нескольких призраков где-то на десятифутовой высоте. Радостное чувство при виде привидения в миг померкло, когда он осознал, что никак не может подобраться к Нику: в холле было полно студентов. Он отошел к стене, делая вид, что кого-то ждет, сам же принялся выжидать подходящего момента. Разговор с Ником был очень важен — за прошедшие дни Гарри удалось узнать немного. Начавшиеся тренировки, на которые он возлагал большие надежды, состояли из одного только квиддича. «Как ни странно», — с сарказмом добавлял Гарри. Блэк, похоже, всерьез вознамерился добиться благосклонности Эпплби, разгромив Хаффлпафф с Гриффиндором, и нещадно гонял новоявленную команду в погоне за школьным кубком. До фанатичности Вуда ему, конечно, было далеко, да и это было только начало, но времени на откровенные беседы тоже не оставалось. Риддл по-прежнему время от времени ускользал от внимания Гарри, как змея в высокой траве, и способа проследить за ним, чтобы при этом не выдать себя, Гарри пока не придумал. Можно было, конечно, разругаться со всеми и избавиться от постоянной компании будущих пожирателей, тем более, что в последнее время она стала чересчур навязчивой. Но идти на открытый конфликт Гарри решил только в крайнем случае. Постепенно холл все больше наполнялся студентами, группами проходившими в Большой зал. Гарри подумал, что Риддл с друзьями скоро вернутся, а у него так и не получится поговорить с Ником. Он уже было хотел послать в привидение какое-то слабое заклинание, чтобы незаметно привлечь к себе внимание, как его отвлекла подкатившаяся к ногам редиска. Гарри глупо уставился на непонятно откуда взявшийся овощ, пока еще один не угодил ему в коленку. Гарри вздернул голову и увидел, что за ближайшими доспехами прятался Пивз и целился прямо в него. — Пивз! — воскликнул Гарри, уворачиваясь от летящего ему в лицо снаряда. Пивз неожиданно прекратил атаку и, деловито покрутив головой по сторонам, поманил Гарри пальцем к себе. — Я похож на идиота? — пробубнил Гарри, но через пару мгновений все же подошел к полтергейсту. — Ваше Величество, — елейно пропел Пивз, отвешивая поклон, но Гарри не упустил ехидный взгляд черных глаз. — Что тебе нужно? — спросил Гарри, игнорируя дурацкое обращение к себе. — Что нужно Вам? — передразнил его полтергейст. — Пивз, у меня нет на тебя времени, — отмахнулся Гарри, поворачиваясь, чтобы уйти. Ему совершенно не хотелось стать объектом для очередной шутки полтергейста посреди холла, полного студентов. — Вы уже давно не сводите глаз с де Мимси, — протянул Пивз, и Гарри замер. — И выражение лица у вас точь-в-точь как у нашего придурковатого завхоза, когда смотрит на мои ловушки, перед тем как вступить в них, — мерзко захихикал он. — А тебе какое дело до этого? — с искренним интересом спросил Гарри, поворачиваясь к Пивзу. Полтергейст при этом почти успел спрятать редиску в карман, и Гарри решил, что с его стороны было весьма опрометчиво поворачиваться спиной. — Потому что, если я могу что-то сделать для вас, то я это сделаю. Вам что-то нужно от хранителя Гриффиндорской башни? — неожиданно серьезно спросил Пивз. — Да… — медленно проговорил Гарри, не сводя с Пивза взгляда. Тот при этом завис в воздухе, как будто взгляд Гарри приковал его к месту. — Мне нужно поговорить с Почти Безголовым Ником. Без свидетелей, — продолжил Гарри. Пивз внимательно ловил каждое слово, при этом его губы кривились в оскале, обнажая острые зубы. Словно какая-то странная сила удерживала его рядом с Гарри, причиняя неудобства своевольному полтергейсту и заставляя подчиняться чужой воле. Пивз коротко кивнул, и Гарри подумал, что Хогвартс еще никогда не видел его таким послушным. Впрочем, перед тем, как отправиться к группе призраков, в которой находился Ник, Пивз, не удержавшись, запустил последней редиской Гарри в висок. Словив ту на автомате — по размеру она мало отличалась от снитча — Гарри положил неожиданный трофей в карман и принялся с любопытством наблюдать за происходящим. Пивз подлетел к гриффиндорскому привидению сзади и, подкравшись совсем близко, выкрал его оружие, после чего, с восторгом размахивая клинком над головой, унесся вверх по лестнице. — Безобразие! — воскликнул Ник, кидаясь за полтергейстом, который, безумно хохоча, улепетывал прочь. Гарри понял, что это его шанс. Выждав пару минут, он направился вслед за привидениями и на первом же пролете лестницы столкнулся со школьным завхозом. Тот бранился вполголоса, брызжа слюной, и из его слов Гарри смог разобрать «проклятый полтергейст», «Зал трофеев» и «всегда идеальный порядок». Гарри двинулся вслед за ним на четвертый этаж. Стоило ему подняться, как в коридоре, ведущем в Зал трофеев, он сразу увидел Ника, прилаживающего свое оружие обратно в ножны. Криво висящие на стенах портреты — явные жертвы шалостей Пивза — требовали немедленно привести их в порядок. — Я ничем не могу вам помочь, леди Стюарт! Вам придется подождать, пока наш завхоз не освободится, — утешал Ник рыжеволосую ведьму в строгом черном одеянии, чья комната оказалась перевернута верх дном. Гарри тут же вынул палочку и направил на стену: — Директо Планус! — произнес он, и все картины на стенах выровнялись. Ник обернулся и тут же расплылся в широкой улыбке. — Благодарю вас, монсеньор! Я не ожидал помощи от Вас, — привидение резко склонило голову, и она опасно накренилась. — Не стоит, Ник, — тут же выпалил Гарри, наблюдая за настораживающими колебаниями головы Ника. — Мне было нетрудно, — он спрятал палочку в карман: — К тому же я искал тебя. — О, это весьма удачное стечение обстоятельств, сир! Чем могу Вам быть полезен? Гарри на всякий случай оглядел пустынное крыло — все уже, должно быть, отправились на ужин. Только из Трофейного зала доносились глухие проклятья завхоза. Он на всякий случай накинул на них с Ником полог тишины и спросил: — Почему ты так официально ко мне обращаешься? Ник выглядел удивленным. — Потому что я чувствую Вашу магию, — ответил он с озадаченным видом. — Может, я не самое внимательное привидение на свете, но такое я бы никогда не упустил, ведь Вы буквально окутаны ею. — Моя магия? — удивленно промолвил Гарри, не ожидая такого ответа. Никто раньше не чувствовал в его магии ничего особенного. — А что с ней? — Она сильна, и мы не можем не чувствовать трепет перед ней, сир. — То есть дело в том, что у меня сильная магия? — недоверчиво спросил Гарри. Он пытался найти хоть какое-то объяснение происходящему. Пивз сам предложил ему помощь! По сравнению с «Гарри Поттер, ты злодей!» это был явный прогресс. — Конечно, монсеньор, она не только сильна. Мы ведь не обращаем внимания на просто сильных волшебников, но магия смерти, да еще такой мощи… — Магия смерти? — перебил его Гарри, холодея. — Не может быть… — Но кому, как не призракам, знать это? — Ник определенно выглядел сбитым с толку, словно ему приходилось объяснять первокурснику, почему не стоит будить спящего дракона. — Мы все ощутили Ваше присутствие, как только вы переступили порог школы… Вы выглядите удивленным, милорд, — добавил Ник, внимательно вглядываясь в лицо Гарри. — Потому что я понятия не имею, что это значит, — соврал Гарри. Внутри него появилось неприятное ощущение, словно то, чего он в глубине души опасался и о чем старался не думать, вырвалось наружу. Он посмотрел на знак Даров Смерти на запястье. Но как такое возможно? — Быть может, Вам стоит обратиться к книгам? Это единственный надежный источник знаний в наши дни, — деликатно заметил Ник, вырывая Гарри из размышлений. — Ко мне осознание Вашей магии пришло само по себе. Я просто знаю, что вы непростой волшебник, и что моя задача исполнять Ваши желания и по мере сил быть Вам полезным. А вот и причина странной услужливости Пивза. — И все привидения чувствуют это? — уточнил Гарри. Ник кивнул. — Почему тогда никто из них не сказал мне об этом раньше? И почему, кроме тебя, никто не заговорил со мной? — Я прошу прощения, сир. Я уже рассказал Вам, что ощущение Вашей магии пришло к нам сразу, но мы не мгновенно сумели распознать ее. Поначалу она казалась слабее, но в последнее время я ощущаю Вашу магию более отчетливо. Гарри вспомнил результаты теста Трелони: «показатель невозможно определить». То есть… — То есть, она растет? — спросил он у Ника. — Вполне возможно, — кивнуло привидение. — По крайней мере, она явно становится отчетливей. Что же до Вашего вопроса, почему ни одно из привидений не решилось заговорить с Вами, то могу предположить, что они опасаются докучать Вам, к тому же, мой пример вовсе не вдохновил их на подобное же безрассудство, — Ник задохнулся, и Гарри поспешил его успокоить: — Все в порядке, Ник, я не сержусь. Тот случай в холле не доставил мне ровно никакого неудобства, — произнес он и невольно вспомнил пронизывающий взгляд Риддла. — Я уловил Ваше напряжение и понял, что это нечто, что Вы хотели бы сохранить в тайне, — тактично промолвило привидение. — Да, прошу тебя, об этом не стоит никому знать. И попроси остальных привидений не распространяться на эту тему, даже если их спросят… На задворках сознания Гарри мелькнуло воспоминание о диадеме Равенкло, и его озарила гениальная мысль: — Серая Дама! Ник, можешь передать ей мою просьбу не общаться со слизеринцами и особенно с Томом Риддлом? — Я не представляю, с чего миледи заводить с ним разговор, но раз уж на то пошло, мистер Риддл — на редкость приятный собеседник… — пробормотал Ник, но под тяжелым взглядом Гарри завершил свою фразу совершенно иным образом: — Я передам Вашу просьбу Серой Даме. Гарри кивнул. — Спасибо, Ник. Если мне понадобится с тобой переговорить наедине, как я могу связаться с тобой? — После ужина вы можете найти меня неподалеку от кабинета профессора Дамблдора. Но если я срочно понадоблюсь, Вы всегда можете спросить любое привидение. — Я понял, — кивнул Гарри, размышляя, получится ли незаметно от остальных слизеринцев встречаться с Ником. — У меня еще одна просьба, Ник. — Все, что угодно, — кивнуло привидение. — Обращайся ко мне на «ты» и перестань называть меня милордом, — и, предупреждая возражения, Гарри продолжил: — Это выглядит подозрительно, мне приходится выкручиваться и выдумывать правдоподобные причины для остальных. — О, я понимаю, ми… мистер Певерелл. — Просто Гарри. — Я постараюсь, — отважно кивнул Ник, и Гарри, показав ему большой палец, направился в противоположное крыло на этаже. Гарри решил пропустить ужин, вместо этого у него было еще около часа до закрытия библиотеки. Мисс Букберри несколько удивленно отреагировала на его запрос, но проводила его к небольшой полке с книгами по некромантии. — Это только общая информация, молодой человек, — сказала она, с подозрением поглядывая на слизеринскую нашивку на его мантии. — Если вам нужны более углубленные знания, обратитесь к кому-нибудь из профессоров за пропуском в Запретную секцию. Проведя в библиотеке с четверть часа, Гарри пришел к выводу, что ничто из представленного здесь ему не поможет. Он успел пролистать несколько общих работ по магии смерти, но там все сводилось к пространным рассуждениям об отделении души от тела и расщеплении магического ядра при смерти волшебника, а также к примерному описанию некоторых распространенных некромантских практик. На этом все заканчивалось. Секция преданий и сказаний тоже ничем особенным не порадовала. Гарри прекрасно понял все намеки Шляпы еще первого сентября, а слова Ника только подтвердили его догадки насчет наследия Певереллов с Дарами смерти, однако помимо текста самой сказки, а также краткой биографии Барда Билля, Гарри ничего не нашел. Попрощавшись с мисс Букберри, Гарри покинул библиотеку. Ему однозначно стоило посетить Гринготтс при первой же возможности и взглянуть на книги из тайника, что он успел перенести в ячейку. Ему ничего не стоило взять пропуск в Запретную секцию, но Гарри, помня свой неудачный опыт, решил воспользоваться им только в крайнем случае. Он твердо решил не идти с этим вопросом к Дамблдору — со своим наследием он должен был разобраться лично. Радовало одно: в этом они с Риддлом были равны. Тайная Комната до сих пор оставалась закрыта. А еще Гарри позаботился о том, чтобы Риддл при всем желании не смог найти упоминаний о хоркруксах ни в одной книге библиотеки Хогвартса — Дамблдор лично изъял все подобные издания по его просьбе еще летом. Хоть и стоило больших усилий убедить его не задавать при этом лишних вопросов. На подходе к кухне, где Гарри намеревался попросить у домовиков что-нибудь на ужин, помимо редиски, болтающейся в кармане, он вновь увидел Пивза, мастерившего очередную «приятную» неожиданность для студентов хаффлпаффа. — Ваше Высочество! — важно поприветствовал его Пивз, снимая цветастую шляпу с бубенчиками и низко кланяясь. Бубенцы противно зазвенели, словно кто-то провел ногтем по стеклу. — Не паясничай, — ответил Гарри, оглядывая Пивза на предмет опасных сюрпризов. — Разговор удался? — спросил тот, и Гарри заметил, чем именно занимался полтергейст до этого: на полу красовалась зеленая лужа непонятной субстанции. — Вполне, — кивнул он. — Спасибо, Пивз. — Пожалуйста, — степенно отозвался полтергейст. — Чем еще могу быть полезен? — Ничем, пожалуй… — начал Гарри, а затем внезапно его озарило. — Пивз! Ты бы мог для меня пошпионить кое за кем? Только незаметно, — строго добавил он, с сомнением разглядывая яркий наряд полтергейста. — Можете не сомневаться во мне, — усмехнулся Пивз и внезапно стал прозрачным. Гарри удивленно присвистнул. — Мне нужно, чтобы ты следил за моими соседями по комнате — Риддлом, Малфоем, Блэком и Лестрейнджем… но в первую очередь за Риддлом! И постоянно докладывал мне, где они и чем занимаются. И так, чтобы никто нас не заметил, — проинструктировал он Пивза, больше не удивляясь тому, насколько внимательно его слушал полтергейст. — Лорда Смерти интересует слизеринский староста? — тот растянул губы в неприятной ухмылке, но одного взгляда Гарри хватило, чтобы она пропала. Или, вернее, вспышки его магии. Гарри неожиданно ощутил, что это была именно она, и в груди разлилось приятное осознание собственной силы. — Есть — следить за Риддлом! — отдал честь полтергейст и с жутким хохотом исчез в ближайшей стене. Хаффлпаффцы, мгновением позже наводнившие коридор, с удивлением уставились на улыбающегося студента в слизеринской форме, который стоял рядом с недоделанной ловушкой у входа в их гостиную. В этот момент Гарри осознал, что сегодня, кажется, останется без ужина. * * * — Салазар, зачем я выбрал Руны! Я явно был не в себе… и Том, как ты можешь выглядеть таким свежим и выспавшимся? Реджинальд не любил рано вставать, но утро четверга, когда после позднего урока Астрономии приходилось идти на первую пару Рун, было для него особенно ненавистным. Том, который в принципе не понимал, как можно тратить столько драгоценного времени на сон, проигнорировал вопрос. В его груди росло нетерпение и раздражение — он уже практически неделю пытался узнать о руне Зиг. Во вторник он даже выделил целый вечер на то, чтобы покопаться в библиотеке, но часы поиска снова не принесли ничего нового. Том знал, что может заняться более важными и насущными делами, чем бесполезный поиск какой-то руны. Рефужье должен был вот-вот расколоться, а еще, кажется, Том нашел интересное упоминание о Тайной комнате, но вместо того, чтобы думать об этом… Чертов Певерелл со своими загадками. Если сегодня Том не получит нужной ему информации от профессора Ридвина, он все выходные проведет в Запретной секции, а Альфарду придется устраивать еще одну вечеринку, чтобы никто не смел его беспокоить. — Как я завидую Гарри, он даже на завтрак не пошел, — вздохнул Альфард. — Я сдам СОВы и не буду брать Астрономию в следующем году, — сказал Реджи. — Ненавижу одну только башню, не говоря уже о предмете. — Тебе хорошо, а я не могу бросить. Что это за Блэк без отличного ТРИТОНа по Астрономии? — Конечно, ты же у нас «звездный» мальчик, — усмехнулся Абрахас. — Когда твое имя можно разглядеть в телескоп в одном из созвездий — это, знаете ли, накладывает кое-какие обязательства, — резонно возразил Альфард. — Тебя назвали в честь какого-нибудь предка, у вас же имена повторяются из поколения в поколение, — возразил Реджинальд. — А вот и нет, — отрезал Альфард, заходя в кабинет Рун. — Советую освежить в памяти генеалогическое древо Блэков, Реджи. Я первый Альфард в семье, назван в честь звезды в созвездии Гидра. Другое ее название — Сердце Гидры. — То-то ты, Блэк, оказался на Слизерине. Тебя даже назвали в честь скользкой змеи, — хмыкнул Диггори, стоя возле одной из последних парт и разбирая сумку. — Я даже разговаривать с тобой на эту тему не буду, — скривился Альфард. — Алан — это что за имя вообще? Маггловское? Гриффиндорец приподнял брови, а затем кинул «случайный» взгляд в сторону Тома. Альфард сразу же побледнел и растерял свой пыл. — Иди к Модреду, Диггори, — прошипел он, мимоходом толкая того плечом. — Прости, Том, — уже тише добавил он, — против твоего имени я ничего не имею против. — Приятно это осознавать, — холодно ответил Риддл. Рядом Реджи уставился на Альфарда так, словно тот совсем спятил. Абрахас, качая головой, тихо произнес: — Альдебаран. Том был внешне спокоен, хотя внутри ощущал холодную ярость. Он чувствовал, что Альфард осознал, какую глупость сморозил, и заодно убедился, что Диггори тоже избегает смотреть в их сторону. Как же он ненавидел свое имя.… Сейчас он не мог ничего с этим поделать. Но стоило дождаться выпуска из Хогвартса, и он возьмет другое имя — то, которое создал сам… — Доброе утро, — поприветствовал класс профессор Ридвин. Том моргнул и заставил себя сосредоточиться на уроке и, наконец, узнать что-то об этой треклятой руне Зиг. — Я надеюсь, вы выполнили домашнее задание, — профессор несколько нервно взмахнул палочкой, заставляя пергаменты с эссе студентов устремиться на преподавательский стол. — Итак, — начал профессор Ридвин, потирая руки. — Последние два урока мы занимались повторением пройденного за два года материала, и теперь, наконец, можем перейти к основной теме пятого курса. — Профессор взмахнул палочкой, и на доске появился большой круг, состоящий из рун. — Арманический футарк, — гордо объявил он, взмахнув еще раз палочкой, отчего руны в круге засветились золотистым цветом. Многие закатили глаза — профессор Ридвин был одержим рунами и считал свой предмет самым важным. Доходило до того, что преподаватель не очень лестно отзывался о тех, кто не взял Руны на третьем курсе. Но Тому было не до этого. Одна из рун в круге была руной Соулу. — Если на прошлых курсах мы учились читать и переводить руны, то в этом году мы начнем составлять заклинания при помощи рун, постигнем азы ритуалов. Арманический Футарк — это рунный алфавит, где не просто каждый символ имеет свою силу, но и разные комбинации рун служат разным задачам. — Для вас очень важно овладеть Арманическим Футарком, с его помощью вы сможете накладывать защитные, бытовые, лечебные чары, — вдохновенно вещал Ридвин. — В дальнейшем вы сможете самостоятельно использовать Арманический Футарк в сочетании с Астрономией и Прорицаниями для более сложного и продвинутого волшебства. Профессор Ридвин взмахнул палочкой, и вокруг рунного круга появилось еще несколько: с Зодиакальными созвездиями, месяцами, лунным циклом. Каждый круг засветился своим цветом, и профессор с удовольствием посмотрел на проделанную работу. С еще большим воодушевлением он пустился в дальнейшие объяснения, и Том обратился в слух. Он знал, что профессор очень увлекающийся человек, и в запале может рассказать весьма интересные вещи. Так что нужно лишь выждать подходящий момент, чтобы спросить о руне Зиг. — Его послушать, так нам даже палочки не нужны, — тихо фыркнул рядом Реджи. — Все можно делать с одними лишь рунами. А проклятья, сглазы, пытки, в конце концов? Том нахмурился и сделал жест рукой, распознав который, Реджи сразу же полез в сумку и извлек оттуда записную книжку. Этот блокнот Реджи завел в начале четвертого курса и постоянно использовал для переписок с Томом на особо скучных уроках. Подверженный приступам обычно чуждой ему сентиментальности, Реджинальд хранил каждый их диалог. Том знал, что может изменить мнение Реджи о рунах и, открыв блокнот на чистой странице, написал: Экриздис «113 способов причинить невыносимую боль рунами» Глаза Реджи расширились в удивлении, когда он прочел это. Экриздис?! Основатель той самый крепости, которая позднее стала Азкабаном? Том, как ты узнал вообще об этой книге? — написал он в ответ. Взглянув на профессора Ридвина, который перешел на разбор рун Арманического Футарка и не следил за дисциплиной в классе, он передал записную книжку Тому. Была в Запретной секции. Сейчас изъята. Кто-то из студентов попался? Том знал, что Реджи был бы ужасно рад кровавой истории о нерадивом студенте и попытке применить опасные руны в стенах Хогвартса. Нет. Министерство изъяло книгу, она попала в реестр запрещенных, за хранение полагается срок в Азкабане. Реджи задумчиво смотрел на ответ, и можно было нисколько не сомневаться, что он планирует прогулку по Лютному переулку в ближайшие каникулы, чтобы найти эту книгу. Том довольно улыбнулся: он сам многое отдал бы за эту книгу. Но зачем что-то отдавать, когда Реджи принесет ее добровольно? — Руна Эйваз, руна защиты, к сожалению, утратила свое первоначальное значение, когда Гриндевальд стал использовать ее в своих целях, — профессор посмотрел на руну в кругу, которая сейчас светилась зеленым, акцентируя на себе внимание студентов. Кажется, нужный момент настал. — Эйваз — очень сильная руна, особенно в сочетании с другими рунами из ее группы … Да, Том? — прервался профессор, когда заметил поднятую руку. — Профессор, но ведь руна Эйваз не единственная руна, используемая Гриндевальдом, не так ли? — спросил он. Класс моментально затих. Том знал, что лучше задавать подобные вопросы один на один, но он не мог упустить такого шанса. — Недавно я наткнулся на руну Соулу, — продолжил Том, — которую я вижу в Арманическом Футарке, но мне попалось также другое ее название… — Руна Зиг, — кивнул профессор, подсвечивая зеленым символ молнии в рунном круге на доске. Том прекрасно чувствовал, как взгляды Абрахаса и Альфарда прожигают ему затылок. Рядом сидел хмурый Реджи. — Да, сэр. Но что она может означать? Насколько я знаю, руна Соулу передает энергию Солнца, и мне интересно, как она может быть использована Гриндевальдом. — Том, как всегда, впереди курса, все знает о рунах, которые мы еще не проходили, — похвалил его профессор. — Что же касается руны Зиг — мне неизвестно, для каких именно целей ее использует тот, кто называет себя Темным Лордом. Но известно, что Зиг используется, как отличительная черта кое-каких … элитных отрядов Гриндевальда. Том замолк, доброжелательная улыбка, с которой он обращался к профессору, сползла с его лица. — Модред и Моргана, — тихонько выругался за его спиной Альфард. — Эй, но такой же знак на лбу у вашего новенького, Певерелла? — воскликнул кто-то из гриффиндорцев, по всей видимости, обращаясь ко всем присутствующим слизеринцам. Классу потребовалось несколько мгновений, чтобы переварить последнюю фразу, после чего началась буря. — Он что — последователь Гриндевальда? — Шпион в Хогвартсе!.. — Он единственный беженец, попавший в Слизерин. Это не совпадение! У Тома промелькнула мысль, что все же стоило обсудить руну Зиг с профессором лично и без свидетелей. Ведь слухи в Хогвартсе разносятся быстрее совиной почты, и уже к обеду весь замок будет твердить, что Певерелл — сторонник Гриндевальда. Но, с другой стороны, — будет интересно посмотреть на реакцию новенького, тем более, если он действительно сторонник Темного Лорда, он может как-то себя выдать. — Тише, класс, — воскликнул профессор Ридвин. — Никто не стал бы принимать в школу последователей Гриндевальда и шпионов. Мерлин упаси! Сколько мальчику лет? Четырнадцать? Шестнадцать? Ну что за абсурд! Профессор вернулся к лекции, но никто не слушал его больше с должным вниманием. Том чувствовал на себе взгляды всего факультета, все хотели обсудить с ним новость. Гриффиндорцы тихо перешептывались и с подозрением косились на слизеринцев. Когда прозвенел звонок, студенты львиного факультета, едва успев записать домашнее задание, вскочили со своих мест и, громко обсуждая Певерелла, дружно повалили из класса. Слизеринцы, наоборот, не спешили покидать помещение. — Том, — окликнула его Церера Крэбб, подходя к его парте. Понизив голос, она спросила, — Это правда? Певерелл действительно поддерживает Гриндевальда? Из-за широкой спины Крэбб выглядывала Кэрроу, недалеко перешептывались Забини и Крауч, тоже поглядывая в его сторону. — Гарри нам сказал, что бежал от войны, — пожал плечами Том и, собрав вещи, направился к выходу. — Даже если он и был сторонником Гриндевальда, то явно разочаровался в нем. — Эй, Том, что у вас случилось? — спросил Эйвери. В коридоре возле кабинета стоял шестой курс Слизерина, ожидая начала урока. — Отойдем, — кивнул он Эйвери, зная, что Рыцари следуют за ним. — Если не вернусь к началу урока, скажите Ридвину, что я заболел, — бросил Аугустус рядом стоящим Нотту и Паркинсону. Под красноречивым взглядом Тома те быстро кивнули, в их глазах читались ревность и зависть — они сами хотели оказаться на месте Эйвери и быть частью тайн Вальпургиевых Рыцарей. В соседнем же коридоре нашлась пустая аудитория. — У нас мало времени, — скупо произнес Том, накладывая защитные чары: — У нас Трансфигурация через пятнадцать минут. — Хорошо, — кивнул Эйвери, оглядывая непривычно серьезные лица Абрахаса и Альфарда. — Так что произошло? — Певерелл — мортус, — с порога заявил Реджинальд. У Аугустуса вырвался смешок, но он замолчал, когда стало ясно, что это не шутка. — У него руна Зиг на лбу, — спокойно пояснил Том, внимательно наблюдая за реакцией Эйвери. — Только что Ридвин сказал, что это отличительный знак элитной группы Гриндевальда. Аугустус не подвел. — Драккл задери! — воскликнул он. — Он полукровка, — вдруг сказал Абрахас, — Шестнадцатилетний полукровка. Как он может быть мортусом? — А что если … — тут же начал Эйвери, но замолчал. — Говори, — приказал Том. — Певерелл сказал, что его родителей убили. Что если Гриндевальд не знал сначала, что у него мать грязнокровка? — Если отец Певерелла был последователем Гриндевальда, втайне женился на грязнокровке, а потом это всплыло на поверхность… — подытожил Абрахас. — Звучит логично. — Логично? — Том в удивлении поднял брови. — Если маггловская кровь его матери стала причиной убийства родителей, это бы научило его осторожности. Вместо этого, Певерелл в первый день объявил во всеуслышание в Большом Зале о своем статусе полукровки. «Должна быть какая-то другая причина бегства Певерелла из Германии», — про себя подумал Том. Вдруг в мозгу всплыл их разговор первого сентября, когда Том рассказал Певереллу о семье Селвина, уехавшей из Англии, чтобы поддержать Гриндевальда. — Глупо присоединяться к тому, кто проиграет войну и потянет с собой на дно всех своих последователей, — произнес тогда Певерелл. Что, если разгадка именно в этом? — Если он поддерживает Гриндевальда, он вполне может оправдывать убийство родителей, как расплату за предательство, — пожал плечами Аугустус. — Да что за выдумки! — взорвался Альфард. — Ну не может Гарри быть мортусом! Он же совершенно … безобидный. — Какое глубокое замечание, — ледяным тоном произнес Том, пронизывая Альфарда взглядом. — Основанное на мнимой дружбе с тем, о ком я поручил вам выведать все возможное. Его троица приближенных тут же поникла. — Э, как вам повезло, парни, — попытался разрядить обстановку Эйвери. Том перевел на него вопросительный взгляд. — Спите в одной спальне с гриндевальдовским головорезом. — Поменяться не хочешь? — ядовито спросил Абрахас. — Том, — заговорил Реджинальд. — Позволь написать Селвину в Германию. У него отец уже попал во внешний круг Гриндевальда, он может что-то знать о Певерелле. Это была неплохая идея. Селвин мог оказаться хорошим источником информации. «При условии, что Певерелл на самом деле сбежал из лап Гриндевальда», — подумал Том. — Хорошо, — вслух ответил он. — Аугустус, предупреди остальных, пусть смотрят в оба, — Эйвери серьезно кивнул. — Сегодня по Хогвартсу пойдут слухи, и Певерелл может занервничать и как-то выдать себя. — Понял, Том, — перешел он на деловой тон. — Может, стоит провести собрание сегодня вечером? Они уже собирались на этой неделе — им не удалось провести собрание на выходных в привычное время. Было бы странно, если с факультетской вечеринки исчезнет так много народу. Поэтому Том собрал всех в понедельник в свободное время перед ужином, чтобы, по крайней мере, успеть рассказать все подробности об уже закрытом деле Рефужье. — Нет, — покачал головой Том. — Собираться полным составом ради этого — слишком опасно сейчас. Просто предупреди, кого сможешь. Он внимательно оглядел каждого. Альфарда явно расстроил такой поворот событий. Но Том не сомневался — Блэк последует за ним, несмотря на привязанность к беженцу. Аугустус и Абрахас все еще раздумывали над полученной информацией, приводя в уме все доводы за и против. А вот Реджинальд с его просьбой написать Селвину выглядел так, будто желал доказать Тому, что Певерелл на самом деле никакой не мортус. Почему? От одной только мысли, что может знать приближенный к Гриндевальду человек, у Тома в груди просыпалась колоссальная жажда знаний. Это был бы королевский подарок. — Пять минут до начала урока, — оповестил Абрахас, кинув взгляд на часы. Том кивнул и, перед тем как все покинули кабинет, снял защитные чары. Эйвери распрощался с ними и пошел на Руны, тогда как Том и Рыцари быстрым шагом отправились на Трансфигурацию. Том сосредоточенно загонял все сегодняшние воспоминания под ментальные щиты. «Знал ли Дамблдор наверняка, кем является Певерелл?» — промелькнула у него внезапная мысль. Дамблдор проявлял интерес к беженцу — внимательно следил за ним, особенно, первые дни. Спросил о нем самого Тома на прошлой неделе, когда они шли в кабинет директора. Возможно, он тоже в чем-то подозревал Певерелла, как постоянно подозревал Тома? *** Реджинальд Лестрейндж считал себя настоящим слизеринцем. Он был представителем древнего рода, одним из Священных двадцати восьми, как назвал их автор нашумевшего недавно «Справочника чистокровных волшебников». Дед утверждал, что грязнокровок в их семье никогда не было и впредь не будет, но еще ребенком Реджи слышал какие-то слухи-сплетни… Впрочем, это всего лишь злословие тех, кто подобным наследием похвастаться не мог. Кровь Лестрейнджей по чистоте никак не уступала Блэкам, и была определенно чище малфоевской — все знали, что много поколений назад один из Малфоев спутался с вейлой, обеспечив своим наследникам ослепительно белые волосы. Сами Малфои никогда этого не признавали и яро открещивались от родства с волшебным существом. Но магию не обманешь. Реджинальд искренне презирал магглов и сквибов, недолюбливал полукровок, особенно из древних знатных родов. Мезальянсы он считал предательством, и как говорил его отец, за подобное стоило возродить средневековый закон и изгонять из волшебного сообщества навсегда. Предатели крови были хуже обычных грязнокровок, и поэтому когда первого сентября Гарри Певерелл громко объявил вслух, что его мать — «магглорожденная», Реджинальд невзлюбил его сразу же. Абрахас выкопал, что Певереллы были старейшим магическим родом с корнями более древними, чем у великих основателей Хогвартса. Так что среди знакомых Реджинальду людей был лишь один человек, способный сравниться по знатности с новеньким. Это был Том, наследник непревзойденного Салазара. Реджи невольно вспомнил о том, как они познакомились с Томом, и по иронии судьбы это было одно из самых мучительных его воспоминаний. Том произвел просто отвратительное впечатление на Реджинальда бедной одеждой и вопиющим отсутствием манер. Естественно, Реджи молчать не стал и поспешил сообщить об этом однокурснику, одетому, как грязнокровный оборванец. И — горько пожалел, причем, уже очень скоро. Нелепая маггловская фамилия, которую, как позже узнал Реджи, сам Том ненавидел всей душой, поначалу обманула многих. Но вскоре кровь великого Основателя дала о себе знать, и его потомок занял подобающее место на факультете. Свое положение на Слизерине Реджинальд зарабатывал многие годы и знал, сколько людей мечтают оказаться на его месте. Он мог похвастаться тем, что лучше остальных знал Тома, но этого все равно было недостаточно. Том никогда не рассказывал о своем прошлом и своей семье. На рождественские и пасхальные каникулы он оставался в Хогвартсе, а вопрос о лете всегда приводил его в мрачное расположение духа. На четвертом курсе Абрахасу удалось узнать, что летние каникулы Том проводит в маггловском приюте в бедном районе Лондона, и за это Малфою пришлось дорого поплатиться… Прошлое Тома было окутано тайной, и понять, как чистокровный маг мог оказаться в столь жалком месте, не представлялось возможным. Вместе с Абрахасом и Альфардом они пришли к выводу, что здесь имела место семейная драма, о которой Том умалчивал, и они уважали его право хранить фамильные секреты. Подобное не было редкостью на Слизерине. За чрезмерное любопытство можно было дорого поплатиться. И те, кто не понимал законов факультета и беспечно нарушал их, очень быстро оказывались в дальнем конце стола. Все, кроме Певерелла. Реджи, прекрасно помня ошибку, совершенную в первый день учебы, поначалу пытался внимательнее присмотреться к беженцу, но чем больше он находился рядом с полукровкой, тем больше отвращения вызывал у него Певерелл. Он не делал различия между студентами — однажды в разговоре беженец обмолвился, что, по его мнению, магглорожденные имеют столько же прав, сколько чистокровные волшебники. А на одном из уроков травологии он передал волшебные утеплители глупой грязнокровке с Хаффлпаффа и даже рассеянно улыбнулся в ответ на ее ошеломленные слова благодарности. Уже за одно это его стоило выгнать из приличного общества, — мрачно думал Реджи. Певерелл разрушал образ правильного слизеринца, и это при том, что он общался с самыми лучшими людьми факультета, не приложив к тому ни грамма усилий. Том, конечно, утверждал, что Певерелл ценен информацией, которой владеет, что, как только она достанется им, сам источник быстро окажется вне круга их общения, на социальном дне Слизерина, где и сгинет. Но Реджинальд в последнее время видел, как часто Том смотрит на новенького, говорит о нем вслух, и Салазар знает, сколько же времени Том размышлял об этом ничтожестве! Он проявлял к нему такой интерес, какого не удостаивал прежде никого вне круга Вальпургиевых Рыцарей. В глубине души Реджи съедало неприятное чувство: вдруг однажды Том решит приблизить полукровку к себе, вопреки собственным словам и правилам факультета. Поэтому Реджи с нетерпением ждал ответа от Селвина, отчаянно надеясь, что их друг из Германии ничего не слышал о беженце, и что Певерелл окажется пустышкой с дурацким шрамом на лбу. — Проверь все европейские школы на предмет наличия там Прорицания. Особенно те, в которых за последние шесть-семь лет сменялся преподаватель, — негромко поручил Том Абрахасу в понедельник на встрече Вальпургиевых Рыцарей. — Почему ты решил, что у него менялся преподаватель? — тихо уточнил Абрахас, и Реджи почувствовал вскипающее раздражение — даже без этого чертова беженца они продолжали говорить о нем. Том продолжал говорить о нем. — Он сказал «преподавателИ», а место обучения, судя по его разговорам, не менял. К тому же узнай, какая школа недавно лишилась талантливого ловца. Реджинальд скрипнул зубами. Ах да, еще и отборочные… на них Певерелл выглядел, как победитель. И ему рукоплескал весь Слизерин! Факультет, изначально настороженно относившийся к новенькому, быстро заметил, что тот допущен в круг Тома, и теперь проявлял редкую доброжелательность по отношению к нему. Большинство, конечно, выжидали, когда Том более четко определит статус Певерелла, и, пока он не спешил с этим, держали нейтралитет. — А я пока узнаю, когда гриффиндорское привидение в последний раз покидало пределы Хогвартса, — негромко сообщил Том. — У кого ты узнаешь подобный бред? — удивленно поинтересовался Альфард. — У меня свои источники на той стороне, — туманно ответил Том. Реджи чувствовал раздражение — Том тратил слишком много времени на беженца, даже с учетом печати и этой глупой руны на лбу… Что-то в новоявленном однокурснике было не так, и Реджинальд чувствовал это нутром. Он не верил, что Певерелл был мортусом. Реджи готов был спорить на что угодно, что сторонники Гриндевальда выглядят совсем по-другому. — Благодаря твоим усилиям, скоро у Певерелла будет дыра в затылке, и нам даже не придется ломать головы, как вскрыть его печать, — негромко произнес Абрахас в субботу утром, когда они сидели в факультетской гостиной. Удивительно, но Том, пять минут назад вернувшись от мадам Лепре, решил провести это время с ними. Певерелл занял его место на осмотре в лазарете и освободил их от своего присутствия на ближайшие минут сорок. Реджи наслаждался обществом друзей и Тома. В столь ранний час практически никого не было в гостиной, и они могли обсудить свои дела. Том недавно оповестил их, что пришло время нового посвящения. Сейчас он набрасывал у себя в дневнике имена кандидатов в Вальпургиевы Рыцари, которых они должны были обсудить на следующей встрече. Реджи искренне надеялся, что фамилии Певерелла там не будет. — Я надеюсь, мне не нужно напоминать вам, что не в ваших интересах связываться с высшей печатью секретности? — негромко произнес Том, но от его тона Реджи ощутил холод вдоль позвоночника. — Мы не собираемся претендовать на него, Том, — кивнул Абрахас. — Ты ведь дал понять, что займешься им лично. — Как только разберусь с Рефужье, — ответил Том, внимательно оглядев их лица, после чего убрал ежедневник в сумку. У него была назначена встреча с Рефужье, которого он пообещал сопроводить к мадам Лепре на осмотр. Том обещал, что много времени это не займет. Пока же они были представлены сами себе. Певерелл еще не появлялся. — Ты выдаешь себя своей неприязнью, Реджи, — произнес Малфой, едва за Томом закрылся проход. — Что ты имеешь в виду, Абрахас? — резко повернулся Лестрейндж, понимая, о чем идет речь. Вернее, о ком. — Ты же знаешь, что эмоции мешают делу, — невозмутимо продолжил тот. — Ты так смотришь на него, словно он отбирает у нас Тома. — Мне не нравится, что он во все лезет и даже живет вместе с нами, — раздраженно бросил Реджи. — И Том уделяет ему слишком много внимания. — Внимание Тома не твоя собственность, — осадил его Абрахас. — И он сам решает, как поступать. Или ты хочешь оспорить его решения? — Нет, конечно, — вспыхнул Реджинальд. Альфард хлопнул его по плечу с другой стороны: — Не переживай, ему никогда не попасть в Рыцари, и как только Том разберется со всем, тебе не придется с ним общаться, — дружески поддержал он. — Он интересен своим прошлым, и только. — Хотя и сам по себе достаточно необычен, — задумчиво бросил Абрахас. — Да, жаль, что он не из наших. С ним здорово летать в одной команде, — с искренним сожалением отозвался Альфард. — Да и общаться весело. — А я бы с большим удовольствием надрал ему задницу, — вырвалось у Реджинальда. Альфард с Абрахасом весело рассмеялись: — Тебе вполне может подвернуться такой шанс в Дуэльном клубе, — кивнул Малфой. — Только учти, наш беженец может быть совсем не прост, — с намеком произнес он. Реджи прекрасно помнил, что Абрахас с Альфардом рассказали ему после урока Прорицания. — То, что в каком-то тесте у него выпал громадный показатель силы, еще ничего не значит! — Он не питал абсолютно никакого уважения к старой провидице с того момента, как она развернула его в дверях своей аудитории на третьем курсе. — Он не может быть равен Тому! — воскликнул он. — Да, с этим Трелони как-то погорячилась, — озадаченно почесал затылок Альфард. — Так или иначе, не стоит его недооценивать, — отрезал Малфой. — Ты считаешь, я проиграю ему? — щеки Реджи загорелись злым румянцем. — Я считаю, что ты почему-то реагируешь на него острее, чем на Рефужье, с которым Том сейчас проводит гораздо больше времени, — спокойно отреагировал Малфой. — Рефужье — полное ничтожество, — фыркнул Реджинальд, — там говорить не о чем. — Ну вот видишь, ты сам признал, что Певерелл интереснее, — пожал плечами Малфой. — Чем же Том хуже?.. А на следующий день Том вернулся с прогулки с Рефужье поздно, и на его лице было написано предвкушение триумфа. Все они сразу поняли, что произошло нечто значительное. Альфард, быстро сориентировавшись, попросил Певерелла, как раз покончившего с домашним заданием, отнести расписание их тренировок на утверждение Слизнорту. Сам он «зашивался» с нумерологией и никак не успевал. При этом нельзя было допустить, чтобы этот свиток попал в чужие руки. Абрахас тут же подыграл, заявив, что списывать ему больше не даст. Певерелл окинул их внимательным взглядом, но, не найдя причин отказаться, пошел к декану. — Спасибо, Альфард, — поблагодарил Том, оценив ловкость, с которой тот спровадил Певерелла. Блэк разулыбался: — Ерунда. Как поживает Гастон? Он не захотел тебе ничего рассказать? — Захотел, — с довольным видом кивнул Том. — Правда? — Он же доверяет мне как другу, — прозвучал ироничный ответ. — Но я отказался. — Почему?! — на лице Альфарда было написано удивление. Абрахас тоже вопросительно смотрел на Тома. — Потому что позже я незаметно вытащил из него все сам, а Гастон остался в полной уверенности, что я по-прежнему ничего не знаю, но мне можно доверять, как никому другому, — терпеливо объяснил Том очевидные для него вещи. — О, — повисла восхищенная тишина. — Это филигранно, — восхитился Альфард. Реджи согласно закивал. — И что же было внутри? — жадно спросил он. — Немного, честно говоря, но информация интересная, — Том внимательно оглядел троицу и сообщил, понизив голос: — Гриндевальд разрабатывает маскирующие чары для крупных военных объектов магглов, которые смогут преодолевать магические барьеры… — Он сошел с ума! — возмущенным шепотом отреагировал Абрахас. — Здравомыслие Гриндевальда давно уже не тема для обсуждений, — холодно заметил Том. — Его маниакальное стремление к господству давно извратило и дискредитировало любые идеи о превосходстве чистокровных. Он не остановится ни перед чем и готов пролить галлоны чистой крови ради победы. Но сейчас не это главное. Рефужье видел последние испытания, — Том сделал вескую паузу и, еще более понизив голос, произнес: — Что-то мне подсказывает, что вскоре мы увидим это изобретение в действии. * * * Последние четыре дня очень напомнили Гарри второй курс, когда Тайная Комната была открыта, и весь Хогвартс узнал, что он змееуст. Студенты шептались, тыкали в него пальцами и провожали косыми взглядами. Некоторые спешили как можно быстрее убраться с его пути. Гарри улавливал обрывки фраз: что-то о Гриндевальде, германском шпионе, стороннике Темного Лорда... Над всем этим — не будь ситуация такой серьезной — он бы с удовольствием посмеялся. «Гарри Поттер — последователь Темного Лорда». Пророк бы бился в экстазе. Особое внимание уделялось его шраму. Очевидно, его приняли за одного из тех «очень страшных людей», о которых говорил Рефужье. То, что студенты только сейчас связали знак молнии с Гриндевальдом, говорило о том, что об этой связи знали немногие и заговорили они об этом недавно. Возможно, Гастон все же поделился своими опасениями с однокурсниками. Или он что-то рассказал Риддлу, а тот сделал эту информацию достоянием всей школы. Рефужье вообще всю прошедшую неделю частенько появлялся в компании Риддла. Обычно подозрительный и осторожный, рядом с Томà он вмиг менялся, становясь радостным и открытым. Гарри представлял себе реакцию Рефужье, скажи он Гастону, кто такой на самом деле его "лучший друг Том". Но даже просто заговорить с Рефужье было невозможно, тот избегал его едва ли не демонстративнее, чем своего «официального обидчика». Флинт, в которого полетели все шишки, всю прошлую неделю ходил на отработки. Гарри не уставал удивляться: Артемиус покорно целую неделю чистил котлы в лабораториях Слизнорта и помогал завхозу, хотя, скорее всего, был невиновен. Что сделал Риддл? Поставил Флинта в тупик, угрожал, шантажировал? Может, пообещал что-то? Или Артемиус действительно был замешан в деле Рефужье? Сам Артемиус упрямо молчал, и задавать ему вопросы никто так и не решился — вкус костероста и мучительная ночь в лазарете во все времена казались студентам малопривлекательной перспективой. А Флинт выглядел так, словно только и ждал повода устроить кому-нибудь «незабываемую ночь». И Гарри, конечно, внушал опасения, но храбрецы таки нашлись, ведь тяжесть флинтовского кулака всем была отлично известна, а чего ждать от новенького никто в точности не знал. Темой пятничного урока Меррисот стали защитные заклинания, и ближе к концу урока профессор попросила Гарри и одного из гриффиндорцев продемонстрировать классу щитовые чары при нападении со спины. Гарри, не задумываясь, выставил свой щит. Стоявший рядом Олдбридж выполнил неплохое Протего, потратив, правда, кучу времени на высчитывание траектории нападения. Гарри почему-то подумал, что у Риддла бы на это не ушло и секунды. Поймав себя на этой мысли, он разозлился. — Класс, внимание! В чем было явное преимущество мистера Певерелла над мистером Олдбриджем? Гриффиндорец рядом громко засопел, а его однокурсники явно собирались возразить профессору, но та быстро подавила их протест. — Я не спрашиваю вас, кто справился с заданием лучше, — строго произнесла Меррисот, одним взглядом утихомирив гриффиндорцев. Гарри подумал, что у нее есть все шансы стать его любимым профессором по Защите, потеснив даже Ремуса. — Если вы не соизволите сказать мистеру Олдбриджу правду, то он так никогда не научится колдовать приличное Протего. Сопение рядом стало громче, но никто из гриффиндорцев так и не произнес ни слова. В воздух взметнулась рука, и Гарри перевел взгляд на невозмутимого Риддла. — Да, Том, — кивнула Меррисот, повернувшись к слизеринскому старосте. — Гарри продемонстрировал более высокую скорость исполнения заклинания, что даст ему несомненное преимущество в реальном бою, — последние слова Риддл произнес подчеркнуто-вкрадчиво, и Гарри сузил глаза, прочитав прозрачный намек. На Олдбриджа Риддл даже не смотрел. — Верно, Том, — голос Меррисот прервал дуэль взглядов. — В условиях нападения любая задержка может дорого обойтись, не забывайте об этом! Постарайтесь довести ваши щитовые чары до автоматизма, продемонстрированного мистером Певереллом. — У Гриндевальда натренировался, шпион? — бросил Гарри Олдбридж сдавленным от злости голосом. Гарри резко развернулся к гриффиндорцу, но Меррисот отреагировала быстрее: — Бенджамин! Минус двадцать баллов за оскорбление своего однокурсника! — Это не оскорбление! — пылко воскликнул гриффиндорец. — Все знают, что это правда. — Мистер Олдбридж! — голос Меррисот грохнул так, что в углу заверещал вредноскоп. Гриффиндорец замер, продолжая упрямо глядеть на профессора. — Это ничем не подтвержденные выдумки! Мистер Певерелл прошел все министерские проверки. И я напоминаю вам, что Англия официально предоставила ему убежище. Профессор Дамблдор лично принимал мистера Певерелла в Хогвартс, вы хотите поставить под вопрос компетентность своего декана? Меррисот знала, на что давить, Олдбридж мигом сдулся, но Гарри все равно внутренне застонал, уловив, как изменился взгляд Риддла, когда тот услышал, что именно Дамблдор принимал его в Хогвартс. Прозвенел удар колокола, Меррисот раздала им задания, сняла с Олдбриджа дополнительные баллы и назначила ему отработки. Гарри быстро собрал вещи и с облегчением покинул аудиторию. — Гриффиндурцы совсем обнаглели! — тут же сообщил ему Блэк, похлопав по плечу, после чего повернулся к выходящему из класса Диггори. — Эй, Албан, не забывай надевать намордники на своих гиппогрифов! Ты специально в свою команду набираешь одних идиотов? — По этому принципу мне пришлось бы брать одних слизеринцев, а это против правил, так что ты ошибся, Блэк — откликнулся Диггори. — И не трогай моего ловца! — Пусть тот не пристает к моему ловцу! Все равно у него против Гарри никаких шансов, так что пусть не брызжет слюной в его сторону! — Иди к Мордреду, Блэк! — вскипел Диггори. — Диггори, ты же староста. Какой пример ты подаешь студентам, ругаясь в коридорах? — поцокал языком Риддл. — Я вынужден буду поднять этот вопрос на следующем собрании старост. Гриффиндорец замолк, с ненавистью уставившись на Риддла, а потом все же перевел взгляд на мигом повеселевшего Блэка. — Прячься за спиной Риддла сколько влезет, но на поле я надеру тебе задницу, Блэк, — бросил он и свернул в сторону Гриффиндорской башни под неприличные комментарии Альфарда. Риддл бросил на Блэка предупреждающий взгляд. — Эй, ты же не снимешь с меня баллы, Том? Ладно-ладно, я ничего не говорил, — примирительно сказал Альфард, а затем обернулся к Гарри. — Не обращай внимания, этот Олдбридж бесится из-за того, что боится тебя. Уже весь Хогвартс знает, что у Слизерина теперь сильный ловец, так что у этого фонарщика никаких шансов против тебя. — И все же удивительно, что он решился высказать тебе все это в лицо, — Абрахас внимательно смотрел на Гарри. — Но ты держался молодцом… О чем ты думал? — Я был в шоке, — честно признался Гарри, но, чуть подумав, невзначай добавил: — Половина Хогвартса считает меня последователем Гриндевальда. Ума не приложу, откуда такие слухи. — Ты видел его? — напряженно спросил Лестрейндж. Гарри сразу понял, что речь шла о Гриндевальде. — Нет, — твердо произнес Гарри, — и не горю желанием. «Одного Темного лорда мне хватило», — мысленно добавил он, непроизвольно взглянув на Риддла. Тот не сводил с него глаз. Видимо, как-то удостоверившись, что он не врет, Риддл коротко кивнул. Гарри уже неделю ощущал повышенное внимание Тома. Не знай он, кто такой Риддл на самом деле, на что он способен, и главное, чего от него можно ожидать, он бы, может, и не придал этому большого значения. Но сейчас Гарри был настороже. Риддла выдала реакция на тест по прорицаниям. Гарри, обнаружив свои результаты в выданном ему учебнике, в соответствии с уговором показал их Риддлу. Сам он считал, что Трелони, проставляя баллы, ему польстила. Особенно по уровню магии — может, он и был высок, как утверждал Ник, но не настолько же. Остальные слизеринцы явно были удивлены не меньше Гарри. Они демонстрировали шумный восторг, но в глазах читалась настороженность. — Кажется, в этом году у меня будет серьезный соперник в Дуэльном Клубе, — размеренно, без единой нотки волнения промолвил тогда Риддл. Гарри не нашелся с ответом. Он не видел смысла соглашаться с Риддлом, тот явно бы почувствовал его ложь. — Все зависит от Шляпы, — в итоге сказал он, равнодушно пожав плечами. И теперь, направляясь на очередную встречу Дуэльного Клуба, Гарри размышлял, как много зависит от того, что взбредет в тряпочный мозг тысячелетнего артефакта. В Большом зале было уже полно народу, все в нетерпении переговаривались, ожидая начала. Написав свое имя на одном из сердечек, которые всем выдал Дамблдор, Гарри надеялся, что ему не придется выходить на помост как можно дольше. А когда все-таки настанет его очередь — ведь везение не могло быть вечным — то Шляпа не поставит его против Тома Риддла. Но первая же записка, выплюнутая Шляпой, разбила все его надежды. — Первым к дуэли приглашается Гарри Певерелл, — громким голосом объявила Меррисот. Кто-то похлопал его по плечу — наверно, Альфард — и пока он поднимался на помост, слышались жидкие аплодисменты, в основном, со стороны его факультета. — Сильно не выкладывайся, дружок, — тихо проскрипела Шляпа, когда Гарри прошел мимо нее. Он бросил на нее сердитый взгляд, но она была занята подбором противника для Гарри. Имя вылетело из ее рта мгновением позже. — Малькольм Брэдли! — прочла профессор Меррисот. Гарри выдохнул с облегчением: вместо Риддла на сцену поднимался уже знакомый Гарри равенкловец. Тот самый «хороший друг Тома», как охарактеризовала его Забини на вечеринке у Слизнорта. Брэдли держался довольно самоуверенно, факультет шумно его поддерживал, и Гарри подумал, что этот парень должен быть неплох. Не чета самому Риддлу, конечно, но, возможно, он был в составе юных Пожирателей Смерти? Гарри не успел обдумать эту мысль — Меррисот объявила начало дуэли. После традиционного поклона пошел обратный отсчет. Гарри сжал покрепче палочку, поправил очки и, не сводя взгляда со своего противника, дождался цифры один. — Петрификус Тоталус! — Ступефай! Бой мгновенно принял серьезный оборот: в первую же секунду Гарри пришлось уклоняться от летящего в него заклинания. Брэдли шустро наколдовал Протего, но от силы заклинания Гарри его на пару футов протащило по подиуму назад. К тому же, он потерял драгоценные секунды и уже в следующее мгновение защищался от Петрификуса Тоталуса. В ответ он умудрился послать в Гарри хитроумную комбинацию сразу из двух красных лучей. Гарри, благодаря мгновенной реакции, успел обойти каждый. Но когда он обернулся, в глазах словно раздвоилось — против него стояло два противника. Заклинание двойника, — тут же распознал Гарри. Они отрабатывали его вместе с Армией Дамблдора. Контролировать его было просто — разум колдующего словно слегка раздваивался, и это подало Гарри идею. — Экспелиармус! Двойники, уходя от заклинания, бросились в разные стороны, и Гарри, воспользовавшись этим, тут же вклинился между ними, не забывая держать каждого из них в поле зрения. Не прекращая слать в обоих противников заклинания, он ждал. Наконец, они оказались на одной линии, оба двойника одновременно направили в его сторону лучи, и Гарри, вместо того, чтобы ответить на атаку, неожиданно упал на помост, откатываясь в сторону. Одно из заклинаний просвистело у самого уха, не задев его. Когда Гарри вскочил обратно на ноги, Брэдли, оглушивший сам себя, лежал (теперь уже в единственном экземпляре) на помосте. Профессор Меррисот возвестила победу Гарри, похвалив его за отличную тактику и впечатляющую технику боя. Поблагодарив ее, он под аплодисменты поклонился Залу, и, убедившись, что его соперник самостоятельно поднялся на ноги, спустился с помоста. Слизеринцы со сдержанной радостью приветствовали его. Многие поздравляли его с боевым крещением, и Гарри осознал, что они опасались, что новенький подведет факультет. Его «друзья» выглядели впечатленными. — Поздравляю, Гарри! Молодец, — чуть удивленно, но искренне улыбался Блэк. — Ты отлично справился, — сдержанно кивнул Абрахас. — Брэдли в прошлом году был в десятке лучших среди курса, а тебе понадобилось всего полторы минуты. Гарри поблагодарил их, а затем услышал негромкое: — Отличная реакция, Гарри. Он повернулся, столкнувшись с внимательным взглядом Риддла. Тот неподвижно смотрел на него, а затем странно улыбнулся. — И впечатляющая сила атаки. Поздравляю с отличным выступлением. Гарри кивнул, выдавливая из себя приличествующие слова благодарности. Риддл не мог не отметить главного. Гарри сам был удивлен тому, насколько сильными выходили заклинания, в которые он не вкладывал дополнительной мощи. Он словно заново открывал собственные способности. Магия бурлила в нем, теплым потоком струясь по венам. Магия смерти, — вспомнил Гарри, помрачнев. Шляпа оборвала его мысли, объявив следующую пару дуэлянтов, а точнее, дуэлянток — на помост поднялись Каллисто Забини и Лукреция Блэк. Сильная половина Хогвартса, присутствующая в зале, приятно заволновалась. Гарри, занятый своими размышлениями, тоже признал, что две девушки, поднявшиеся наверх, смотрелись эффектно в дуэльной паре. Бедняга Альфард разрывался, не зная за кого болеть: за кузину или красавицу-сокурсницу. В конечном итоге, он решил, что победит «женственность и очарование», и с ощутимым за драконью милю восторгом принялся следить за боем. Дуэль была завораживающе элегантна по сравнению со схваткой Вальпурги Блэк и Минервы МакГонагалл. Каллисто и Лукреция не спешили. Конечно, их заклинаниям не хватало силы и скорости, но обе достаточно ловко передвигались по помосту, примеряясь к силам друг друга. Гарри с интересом наблюдал за боем. Особенно его впечатлил момент, когда Лукреция, подхватив полы мантии, при помощи неизвестного ему заклинания в стремительном вихре ушла от атаки Каллисто. Однако через пару минут все закончилось победой Забини, за которую Гарри искренне болел. Альфард и многие другие шумно аплодировали обеим участницам, и, несмотря на то, что Лукреция, грациозно спускавшаяся с помоста, проиграла, обожания в глазах ее воздыхателей ничуть не убавилось. После нескольких раундов, в которых сражались преимущественно четверокурсники, на бой были вызваны Абрахас Малфой и Николас Берг. С последним Гарри не был лично знаком, но из отдельных реплик Блэка и Лестрейнджа понял, что у тех двоих были определенные счеты друг к другу. Видимо, это было правдой, потому что у Малфоя сквозь обычную маску невозмутимости проглядывало сильное желание одержать победу в этом поединке. Когда дуэль началась, Гарри с интересом начал наблюдать за боевым стилем Абрахаса. Слизеринец был точен и собран, умело атаковал и эффективно защищался, не отдавая инициативы сопернику. В его движениях Гарри видел технику боя его сына Люциуса Малфоя. Это навевало мрачные воспоминания и вызывало неприязненное чувство к Абрахасу, от которого он поспешил отмахнуться. Соперник Малфоя тоже был хорош, достаточно силен и изобретателен, предпочитал силовые и достаточно болезненные заклятья, что говорило о том, что для него это тоже был серьезный поединок. Краем глаза Гарри посмотрел на Риддла и увидел, что тот с особым интересом наблюдает за схваткой своего друга. Гарри сам ощущал это внимание во время собственного боя с равенкловцем. Отвлекшись на Тома, он пропустил окончание дуэли. Взглянув на помост, на котором Меррисот комментировала результаты боя, Гарри увидел улыбающегося Малфоя и недовольного Берга, поднимающего с помоста свою волшебную палочку. * * * После дуэли Певерелла и Брэдли Том убедился в том, что предсказания Трелони верны, и интуиция его не подводит: Певерелл был силен, а значит, интересен. Том давно не видел достойных противников в пределах Хогвартса. Победив в прошлом году старосту школы, считавшегося одним из лучших дуэлянтов, он столкнулся с серьезной проблемой: в школе не осталось сильных соперников. Конечно, его Рыцари были неплохи — наблюдая сейчас за Абрахасом, Том был в состоянии по достоинству оценить технику Малфоя. Но внутри его съедало неприятное чувство, и Том знал причину — после дуэли Певерелла способности Абрахаса выглядели не такими выдающимися. Дело было даже не в том, что тот был сильнее или проворнее, а в той картинке, которая отпечаталась в памяти Тома: Певерелл дрался, как дышал. На помосте стоял не обычный студент — от дуэли Певерелла веяло настоящим полем боя. Он не высчитывал секунды передышки, не планировал атаки — Гарри мыслил заклинаниями, там не было места теории. Так вели себя люди, которые понимали, что в реальном бою любая ошибка и промедление стоят жизни. Певерелл выглядел опытным бойцом, и это пробудило в Томе азарт соперничества, уснувший в конце прошлого года. Он знал, что рано или поздно они сразятся друг против друга, но ему не хотелось ждать. В этот момент даже высшая печать секретности не так сильно волновала его. Он мог бы вскрыть ее силой — внезапно промелькнула в его голове неожиданная мысль. Опасная мысль. Неосторожная. Певерелл, очевидно, заражал окружающих своим идиотизмом. Однако было еще кое-что, что Том не мог проигнорировать. Во время боя он вновь ощутил ее — сильную, не сдерживаемую ничем магию с тем же самым отчетливым оттенком некромантии. Она завораживала, она звенела под сводами Большого Зала, с азартом рассекая воздух в сторону противника Гарри. Все существо Тома, чуткое к любому проявлению чистой магии, вошло в резонанс с ней. Дуэль завершилась, Абрахас рядом произнес «Минута двадцать три, Салазар побери», а Том принялся вновь анализировать увиденное. Подозрение, что Гарри был мортусом, усилилось. Певерелл, может, и не понимал, но его блестящий дебют на дуэльном помосте дал новую почву для слухов. И это было уже слишком. Том дал себе слово, что к концу текущей недели он выпотрошит Певерелла вместе с его высшей печатью, и закроет тему. Дуэль Абрахаса и Берга прошла без неожиданностей: как и следовало ожидать, в одиночку у Берга не было никаких шансов против Абрахаса. Тем не менее, он поздравил с победой безмерно довольного собой Малфоя, а Берг в итоге хвастал разбитым носом. Их неофициальный счет против Равенкло стал три-ноль в пользу Слизерина. Это не могло не радовать. Далее Том приготовился было скучать, полагая, что интересных дуэлей сегодня уже не будет. Однако уже в следующее мгновение он осознал, что недооценил Шляпу: — На помост приглашаются Реджинальд Лестрейндж… — провозгласила профессор Меррисот. — Шляпа никогда не забывает про тебя! — воскликнул Альфард, после чего все же пожелал удачи Реджи, направившемуся на сцену. Интересно, кому же так «повезло» сразиться, пожалуй, с самым сильным из его Рыцарей? Реджинальд в последние дни был мрачен, поэтому Том не без оснований опасался, что тот не сдержится и проклянет противника чем-либо серьезным. Поймав его взгляд, Том постарался дать понять, что срывов не потерпит. Реджи коротко и нервно кивнул. В следующее мгновение Галатея Меррисот должна была зачитать имя соперника, но замешкалась. Все смотрели на пожилую и привычно строгую преподавательницу, на лице которой отражалось столь нехарактерное для нее выражение удивления и легкой растерянности. Наконец, она произнесла: — Гарри Певерелл. Все мигом повернулись к Певереллу, который замер, неверяще уставившись на профессора. — Эм… я уже сражался сегодня, — осторожно возразил он. — Я знаю, мистер Певерелл, но Шляпа выбрала вас повторно, — серьезно произнесла профессор Меррисот, окидывая его внимательным взглядом, а затем обернулась к ассистирующему ей Дамблдору: — Профессор, в Кодексе дуэльных правил, насколько я помню, нет ограничений по количеству выступлений одного участника? — Нет, Галатея, на этот счет в правилах нет ни слова, но если честно, это такая редкость… Чтобы Шляпа выбрала одного дуэлянта дважды за день.. — ответил тот, выглядя не менее удивленным. — На мой взгляд, будет не совсем верным заставлять одного студента сражаться дважды, все-таки усталость — серьезный фактор, к тому же, и первая дуэль у мистера Певерелла выдалась нелегкой. Боюсь, в таком случае у его соперника будет преимущество. — Вот именно! — подхватил Слизнорт. — Гарри, безусловно, отлично справился со своим первым боем, но сражаться против Реджинальда, который занял второе место среди своего курса в прошлом году… — с намеком произнес он. — Может, мы отменим эту дуэль? Реджи, застывший на помосте, переводил гневные взгляды с одного декана на другого. Он, казалось, так настроился на поединок, что просто не смог бы воспринять отказ. Но Слизнорт явно не желал боя между своими студентами. При любом другом раскладе Том бы мигом поддержал декана, но сейчас он был заинтересован в этой дуэли, наверное, не меньше Реджи. Да, ему не выпал сегодня шанс испытать Певерелла лично, но он вполне мог доверить это своему сильнейшему Рыцарю. — Согласно правилам, если бой объявлен, он должен быть закончен, — тем временем высказал свое мнение профессор Тофти, известный своей приверженностью Кодексу дуэлей. Повисла пауза, и Том решил вмешаться. — Прошу прощения, профессор Меррисот, могу я высказать предположение? — спросил он, поднимая руку. — Да, Том? — кивнула ему профессор по Защите. Дамблдор рядом с ней напряженно смотрел на Тома. — Может быть, мы спросим самих дуэлянтов? — ровным тоном предложил Том. — Мне кажется, что идея этого Клуба — научить нас чему-то новому. Если участники этого боя хотят получить новый опыт, почему бы не дать им такой шанс? — Я согласен, — тут же отозвался Реджи. Краем глаза Том отметил, что Певерелл был мрачен, но не напуган. Видимо, еще не осознавал, что его ожидает, если дуэль все-таки состоится. — К тому же, идет война, а в реальном бою одной дуэлью дело не обойдется, — продолжил Том. — Мистер Риддл, — Дамблдор отреагировал мгновенно, — ваши преподаватели и Министерство сделают все возможное, чтобы вам никогда не пришлось участвовать в реальных боевых действиях. — Спасибо, сэр, но никто не знает, как повернется судьба, — произнес Том. Слизерин за его спиной ухмыльнулся — все осознавали, что основные надежды магическое общество возлагало на Дамблдора, и поэтому сомнений, в чей адрес была пущена шпилька, не оставалось. Однако Том не собирался идти на открытый конфликт. — Мы все надеемся на лучшее, — заверил он профессоров. — Но никто из нас не собирается отсиживаться за спинами преподавателей, мы все станем на защиту Англии в нужный час. Слизеринцы тонко уловили его замысел, послышались сначала одиночные, а затем уверенные аплодисменты, к которым вскоре присоединилась часть Равенкло и Хаффлпаффа. Патриотические лозунги в последние годы беспроигрышно били в цель и находили поддержку. И Том намеревался это использовать. Часть преподавателей улыбались «храброму, чудесному мальчику». Дамблдор молчал, не отрывая пристального взгляда от Тома. Сам Том перевел вопросительный взгляд на стоящего рядом с ним Певерелла, который, по сути, был загнан в угол. Отказаться от боя в данной ситуации было равнозначно трусости. И если Том правильно разгадал характер новенького… — Я согласен участвовать в дуэли, — кивнул Певерелл и отправился на помост. — Шляпа услышала твои молитвы, Реджи, — негромко пробормотал Альфард, провожая его взглядом. Хогвартс замер в ожидании, последние обсуждения затихли в тот момент, когда оба дуэлянта поклонились друг другу и Меррисот начала обратный отсчет. И Лестрейндж, и Певерелл холодно смотрели друг на друга. Том переключил на этих двоих свое полное внимание, ощущая, что следующая битва будет намного серьезней всего, что он видел в этом зале прежде. Сейчас Певереллу придется выложиться по полной, чтобы не упасть в грязь лицом перед всем Хогвартсом. Том предвкушал интересное зрелище. — Три, два, один… На последней цифре голос Меррисот потонул в потоке мощных заклинаний. На помостках с первого мгновения разразилось настоящее сражение. Том был неприятно удивлен: кажется, не только Певерелл, но и Реджи решил показать, на что способен, забыв все предупреждения. Обычно он оттачивал свои таланты во время тренировочных боев рыцарей, но в Дуэльном клубе, по настоянию Тома, сдерживал свой потенциал. Сейчас же Реджи с первых мгновений обрушился мощными и весьма опасными атаками на Певерелла. Тот ушел в оборону, не демонстрируя, впрочем, ни растерянности, ни страха. Уклоняться от всех заклинаний, как он это делал с Брэдли не получалось — скорость была выше, как и цена ошибки — Реджи бил на поражение. Том внимательно наблюдал, подмечая, что даже бешеной энергии Лестрейнджа не хватает, чтобы сломить Певерелла. Тот, переждав первую волну атаки и почувствовав, что порыв Реджинальда слегка ослаб, пошел в контрнаступление, и теперь оба дуэлянта кружили по помосту, защищаясь от заклинаний и атакуя в ответ. — Мордред, что творят, — восхищенно присвистнул Эйвери. — И не говори, — кивнул Альфард. Внутри самого Тома вновь разгоралось желание присоединиться к бою — в воздухе свистели заклинания, атмосфера была раскалена и буквально пропитана магией. Он бы многое отдал, чтобы оказаться на помосте. А пока — внимательно наблюдал. Профессор Меррисот также не спускала глаз с дуэлянтов, пару раз она делала шаг вперед, готовая прийти на помощь, если кто-то из двоих не успеет отразить опасное проклятье. Дамблдор заклинанием мягко отодвинул остальных студентов на пару футов назад, увеличивая свободное пространство у помоста, и в первый раз на памяти Тома установил защитный барьер между помостом и зрителями для тренировочной дуэли. Обычно его устанавливали только в финале года. Тем временем Реджи торжествующе вскрикнул после удачной атаки, и Том увидел, как Певерелл зажал левое предплечье, задетое режущим заклинанием. Однако радость Реджи оказалась недолгой — Певерелл обрушил на него такую мощную воздушную атаку, что выставленный Реджи щит жалобно затрещал по швам. Он успел уклониться до того, как защитное заклинание рассыпалось в прах, но все равно получил чувствительный удар в бедро. — Это его разозлит, — с беспокойством прокомментировал Абрахас и оказался прав. В ярости Реджи выпустил в сторону Певерелла стаю режущих лучей, которые нанесли ощутимый урон лишь его мантии. Певерелл сбросил ее с себя, оставаясь в одной рубашке, и одновременно запустил в Реджи мощную волну. Профессор Меррисот подалась вперед, готовая вмешаться, если Певерелл не удержит контроль над заклинанием — от огромной массы воды в Большом Зале потемнело. Но Том видел, что Певерелл прекрасно справлялся, не нуждаясь ни в чьей помощи. Новенький правильно сделал ставку на силу стихий: чтобы остановить их, нужно было придумать небанальную защиту, а это было слабым местом Реджинальда. Тот мало внимания уделял защите, предпочитая бить на поражение. Для большинства случаев у Реджинальда был его любимый щит. Однако характер любого стихийного заклинания позволял огибать эту преграду, и согласно законам магии, когда щит не справлялся с полной защитой объекта, он рассыпался. Том задумался, как бы поступил он сам и мгновенно осознал: стоило призвать в ответ стихию воздуха и развернуть волну против Певерелла. Все эти размышления промелькнули в его мозгу в долю секунды. Реджи не додумался до подобного, он окружил себя защитным куполом, плотно накрывшим его, как колпак, и принял полный удар — вода била в защиту, поддерживаемую его магией. Том знал, что вечно удерживать защитный купол невозможно — он пожирал слишком много энергии. А водяная масса подпитывалась заклинанием Певерелла, который с напряжением следил за его действием, не ослабляя напор ни на секунду. Вопрос был в том, чей запас магии окажется больше. Весь зал замер, прошло несколько мгновений, а затем… Том увидел, как по куполу пошла трещина, и огромный поток воды, проломив защиту, хлынул на Лестрейнджа. Победа была у Певерелла в кармане, но он внезапно завершил атаку. Это было невероятно глупо, сам Реджи бы, не думая о том, что противник захлебнется в воде, добивал бы до полного поражения. А так — дуэль продолжилась. Реджи, мокрый до нитки и белый от ярости, поднялся с пола, слегка поскользнувшись на отсыревших подмостках. Раздались смешки — в основном со стороны Гриффиндора и отчасти с Хаффлпаффа и Равенкло, и Том ощутил, что для Лестрейнджа это стало последней каплей. У Тома появилось скверное предчувствие, а Реджи вкинул палочку и с остервенением прокричал: — Остенде тантибус! Это был полный провал. Том ощутил ледяную ярость, но, отодвинув в сторону нестерпимое желание наказать Реджи, впился взглядом в помост. Он ждал в жадном предвкушении, какой образ примут худшие страхи Певерелла. Когда черный туман заклубился на сцене, по лицу беженца стало понятно, что заклинание ему совершенно не знакомо. В следующее мгновение леденящий душу ветер прошелся по Большому залу, задувая все свечи, а на подиуме возникла высокая, словно завернутая во мрак, фигура дементора. Том никогда не сталкивался прежде со стражем Азкабана. Его интересовали эти существа, и он часто думал о том, что разразись война, он обязательно привлек бы их на свою сторону — они вызывали уныние, апатию, высасывали из своих жертв надежду, стойкость и веру в победу. Это все он тут же почувствовал сам, и с такой силой, будто в зале находилась целая толпа дементоров. Заклинание усилило эффект, и в оцепеневшей толпе студентов послышались стоны и вскрики, самые чувствительные начали задыхаться, остальных же просто обуял ужас. Сам Реджи не ожидал подобного эффекта, он растерянно и с маниакальным блеском в глазах взирал на существо, надвигающееся сейчас на его противника, явно потеряв контроль над заклинанием. Меррисот обязана была остановить бой. Борясь с оцепенением и накатывающим отчаянием, Том на мгновение удивился ее бездействию, а потом все его внимание поглотил Певерелл. Тот с непонятным Тому ужасом и ожесточением взирал на дементора, словно его присутствие причиняло ему физическую боль, затем поднял руки и заткнул уши на мгновение, словно спасаясь от разрывающего слух вопля. Из-под полы мантии показалась отвратительная, покрытая струпьями рука, которая потянулась к Певереллу. Тот с отвращением отшатнулся, а затем вскинул руку и громко прокричал: — Экспекто Патронум! Из его палочки вылетело большое, серебристое облако, которое мгновением позже приняло форму оленя. Стройное и гибкое животное загнало дементора на середину помоста, а потом ударом копыт разбило в пыль, словно фантом. Сделав победный круг вокруг зала, гордый олень растаял, успев поклониться Певереллу. В зале снова зажглись огни, и притихшие студенты молча смотрели на опустевший помост, до сих пор не в силах прийти в себя. — Мистер Лестрейндж! — загрохотала Меррисот. — Минус пятьдесят баллов за то, что использовали темное заклинание категории С, подвергли опасности жизнь нескольких десятков студентов, нарушили десяток пунктов правил Дуэльного Клуба! Мы немедленно отправляемся к директору, где вы в присутствии вашего декана напишете объяснительную, после чего мы известим ваших родителей и определим меру наказания! Том никогда не видел профессора Защиты в такой ярости. Реджинальд серьезно подставил себя. Его Ближайший рыцарь. Опять. Меррисот поручила другим преподавателям помочь пострадавшим, а сама немедленно, вместе со Слизнортом и Реджинальдом, отправилась к Диппету. Том проводил их мрачным взглядом, а потом оглянулся. Дамблдор, что удивительно, остался в зале, он подошел к Певереллу и справлялся о его состоянии. Тофти помогал остальным студентам, пострадавшим от столкновения с дементором. Том должен был помогать ему вместе с остальными старостами, но он проигнорировал свои обязанности, направившись напрямую к сидящему на помосте Певереллу. — …Ты уверен, что не пойдешь к мадам Лепре? — донеслись до него обеспокоенные слова Дамблдора. — Гарри, тебя может настигнуть магическое истощение или упадок сил. — Я в норме, — прохрипел тот, хотя тело новенького до сих пор сотрясала дрожь. Видимо, воздействие дементора совсем измотало его: у Певерелла мышцы от напряжения ходили ходуном. — Я знаю как справляться с последствиями атаки дем… — он умолк, увидев Риддла. Том подошел вплотную, не таясь, и опустился рядом с Гарри. — Как ты, Гарри? — не стесняясь присутствия рыжего декана, спросил он. — Думаю, лучше, чем Лестрейндж, — устало ухмыльнулся тот, на мгновение прикрывая глаза. Том позволил своей магии потянуться к Певереллу — так и есть, тот был истощен. Но Том не мог ничего предпринять: пронзительный взгляд голубых глаз буквально буравил его, напоминая о Дамблдоре, от которого следовало срочно избавиться. — Пойдем, я отведу тебя в спальню, тебе нужно отдохнуть. — Я в порядке, просто нужно отдышаться, — пробормотал Певерелл. Определенно вымотан. Гарри поднял взгляд на Дамблдора и неожиданно спросил. — У вас нет шоколада? Профессор покачал головой: — Я попрошу эльфов принести, — предложил он. — И горячего сладкого чая, если можно, — Гарри прикрыл глаза. — Минуту, — настороженно взглянув на Тома, ненавистный декан отошел, и Риддл позвал: — Гарри, — ему нужен был зрительный контакт. Певерелл посмотрел на него слегка мутным взглядом, а затем мигом отвел глаза: — Не сейчас, Риддл, мне нужно отдохнуть. И поесть сладкого. — Я могу тебя угостить, если хочешь, — зеленые глаза, удивленно распахнувшись, наблюдали за тем, как Том достает из сумки нетронутую плитку. — Ты носишь с собой шоколад? — поинтересовался Певерелл. Том попытался применить легиллименцию, но Гарри постоянно отводил взгляд. — Да, он полезен, — вопрос раздражал. — Тем более, мадам Лепре всегда угощает своих любимчиков сладостями. Певерелл странно хмыкнул, а затем пояснил в ответ на вопросительный взгляд Тома: — Все-таки у тебя малокровие. Том фыркнул, но спустя мгновение посерьезнел: — Ты умеешь вызывать Патронуса. — Как видишь. Уже вся школа в курсе, — Певерелл оглядел толпу, а затем откусил большой кусок шоколада. — Что это было? — обратил он серьезный прямой взгляд на Тома. — Заклинание Реджинальда? Тот кивнул. — … одно из недавно появившихся проклятий, — Том немного помедлил, раздумывая, стоит ли показывать свою осведомленность. Он не видел ничего плохого в этом, к тому же ему нужно было поговорить с Певереллом. — Вызывает собирательный образ всех страхов. С ним нужно бороться положительной энергией. Патронус был идеальным решением. Певерелл кивнул на похвалу, с каждым куском шоколада он выглядел чуть живее. — Не знал, что Реджи способен применять такое, — покачал головой Том и поймал косой взгляд Певерелла. Тот не верил? — И я озадачен: почему дементор, Гарри? Ты что, боишься Азкабана? — Нет, — помотал головой тот. — Просто не люблю дементоров. — Ты говоришь, встречался уже с ними? — Неважно, — вновь отвел взгляд Певерелл. — А каковы причины твоей неприязни в таком случае? Певерелл раздраженно вздохнул, а затем спросил: — Что ты чувствовал, когда он появился тут? — кивнул он на помост. Том на миг задумался: в тот момент он задавил эмоции, чтобы не потеряться в них и не упустить реальные события. Но сейчас вспомнил: чувство унижения, воспоминания детства, ощущение беспомощности и отвратительной слабости, страх, паника и отчаянье… — Как и все, я думаю, — промолвил он: — Уныние, страх… — А еще самые отвратительные воспоминания, — проницательно заметил Певерелл, увидев тень на лице Тома. — Такое никто не любит. Том пристально смотрел в ответ, поймав, наконец, взгляд зеленых глаз с расширившимся зрачком…. А в следующий момент подошел Дамблдор и забрал Певерелла. Риддл едва не проклял рыжего декана, наблюдая за тем, как тот отвел Гарри к столу, на котором эльфы разместили горячий чай, шоколад, сэндвичи и несколько кусков пирога с патокой. — Сегодня ты переночуешь в лазарете. Мадам Лепре должна осмотреть твою руку, — промолвил Дамблдор. Том про себя чертыхнулся. Очевидно, к Певереллу сегодня не подобраться. К нему подошли Абрахас с Альфардом, державшиеся до того поодаль в компании Эйвери. — Реджи крупно попал, — тихо пробормотал Альфард. — Что будем делать, Том? — Ничего, — холодно бросил Том. — Он сам виноват. Нам сейчас главное не выдать себя или остальных Рыцарей. Передайте всем, чтобы не высовывались. Нужно переждать. Певерелла — не трогать! Лестрейндж отработает наказание, а затем я с ним разберусь. Внешне все остается так же. Абрахас и Альфард кивнули, хотя понимали, что как прежде вряд ли останется — и то, что Том назвал Реджинальда по фамилии, было тому подтверждением. — Кто этот Певерелл, мать его? — пробормотал Альфард. — И как ему удалось победить? Победить. Том только сейчас задумался, что Певерелл одолел в схватке его лучшего Рыцаря. — Неужели он действительно … — Абрахас многозначительно замолчал, но Том прекрасно понял, что он имел в виду. Мортус. — Пока неизвестно. Но это ненадолго, — с угрозой сообщил Том, выходя из Большого Зала. Они больше были здесь не нужны, надежды на то, что Дамблдор отцепится от Певерелла не было, а остальным рыцарям хватило мозгов не приближаться сейчас к Тому. Эйвери получил нужную информацию и передаст другим приказ затаиться. Все трое шли в спальню. На лицах Малфоя и Блэка застыла растерянность, но Том не собирался это терпеть. — Он напугал вас? — Что? Нет, Том, — вполне искренне отозвался Альфард, но Том чувствовал какой-то странный оттенок в его голосе. — Мы займемся им, если ты скажешь. То, что он победил в школьной дуэли, еще ничего не значит. Абрахас кивнул. — Вот именно, — с ударением произнес Том. — Если какой-то полукровка за десять минут способен испугать вас, то ваше пребывание в Рыцарях будет очень спорным. — Том, мы всегда будем рядом и готовы постоянно доказывать, что достойны этого, — серьезно произнес слегка побледневший Абрахас. — Лестрейндж сегодня уже доказал, — с угрозой в голосе произнес Том. — Надеюсь, вы не последуете его примеру. — Ни за что, Том, — промолвили они оба, следуя за ним в гостиную. Том едва заметно кивнул и первым направился в сторону спальни, собираясь принять ванну и смыть с себя отвратительные ощущения последнего боя. Его Рыцари оставались верны ему, хотя и оказались не столь хороши, как он думал. За эту ночь Том должен был придумать, как исправить положение. Слишком часто в последнее время они подводили его. Больше этого не должно было повториться. Том зашел в комнату и наткнулся взглядом на пустующую кровать у входа. Как бы то ни было, в одном Альфард ошибался — последняя дуэль, по крайней мере, означала, что помимо мощи, таланта и опыта, у Певерелла было достаточно позитивных воспоминаний, чтобы вызвать мощного Патронуса. Единственное заклинание, которое никогда не удавалось Тому Риддлу. Примечания авторов к главе: Холихедские гарпии (ориг. Holyhead Harpies) — основанная в 1203 г. валийская команда по квиддичу, состоящая из игроков исключительно женского пола. Можно предположить, что это любимая команда Альфарда (ведь рядом с кроватью у него висит плакат с их автографами). Достаточно успешно выступают в Британской и Ирландской лиге. Цвет формы игроков — темно-зеленая с золотым когтем. Валлийский зеленый дракон, которого Блэк собирался им подарить, упоминался в четвертой книге «Гарри Поттер и Кубок Огня». Именно с драконом этой породы сражалась Флёр Делакур во время Турнира Трех волшебников. Данных о составе "Гарпий" 1940-х гг. не существует, поэтому Глэдис Эпплби — наш ОЖП. Род Глэдис, вероятно, происходит из городка Эпплби на севере Англии, который имеет славную квиддичную традицию — он является родным городом другой квиддичной команды — Appleby Arrows (рус. Сканторпские Стрелы). Глэдис помолвлена с капитаном команды Пушки Педдл, любимой команды Рона Уизли и неизменного аутсайдера турнирной таблицы в 1990-х. В 1940-х выступление команды было еще не столь катастрофическим (в 1931 г. они даже получили премию Йозефа Вронского за отличные навыки полета), однако уже далеко не блестящим, о чем и говорит Альфард в начале главы. Значения карт Таро, руны Соулу и сведения об Арманическом футарке легко найти в интернете. Персиваль Пратт (ориг. Percival Pratt) — волшебник-поэт, чей портрет висит в Хогвартсе на Парадной лестнице. За более подробной информацией можно обратиться к соответствующей странице ГП-викиа. Ричард Вонс, "дылда" и "семикурсник с Равенкло", выучивший томик стихов Пратта и покоряющий женские сердца поэзией, уже мелькал в предыдущих главах "Загадки". Вы его узнали? Тот самый парень с первой вечеринки Слизнорта, собравший вокруг себя небольшую группку студенток. Альфард — это реально существующая звезда (оранжевый яркий гигант) в созвездии Гидра. "Альфард" в переводе с арабского означает "одинокий", т.к. вокруг этой звезды ярких звезд больше нет. Однако, как мы знаем, Блэк всеми силами не оправдывает толкование арабов. Алан — распространенное имя у многих народов. Переводится с кельтского как "скала" или "красивый", с иранского — "благородный", "божественный". Имеет множество других толкований, поэтому на вопрос Блэка о значении и происхождении имени Диггори однозначно ответить сложно. Экриздис — темный колдун, живший в XV в. на острове в Северном море. Он защитил остров сильными чарами и построил там крепость, получившую позже название Азкабан. Его сочинение о рунах — наша придумка. Однако он и вправду был жестоким человеком, любящим пытать и убивать маггловских моряков. Священные двадцать восемь (ориг. Sacred Twenty-Eight) — семьи, которые согласно "Справочнику чистокровных" к 1930-м гг. остались "истинно чистокровными". "Справочник" написан анонимным автором, предположительно — Кантакерусом Ноттом. Лестрейнджи, естественно, числятся среди "священных 28". Более подробно с полным списком можно ознакомиться на сайте ГП-викиа.