Нежный бес для падшего ангела

Джей - А до поселка старателей далеко? – спросил я Эрика, подскочив на козлах, когда крытая повозка «святого доктора» налетела на очередной булыжник. В поселок старателей мы отправились все же не на следующий день, а через полторы недели. Эрик настоял на том, чтобы руки зажили полностью, дабы избежать неприятных эксцессов заражения. Теперь кожа у меня от кончиков пальцев и почти до локтя была пятнистой, как у жирафа и неровной. Неровности сгладятся со временем, но пятна останутся. - Да нет, минут тридцать на лошадях, - ответил Эрик и натянул поводья, потому что путь нам преградили гиппопотамы. – Да чтоб вас! Встали, теперь не проедешь! Я с жадностью рассматривал этих массивных, неповоротливых существ: мне захотелось подойти ближе, но страх перед неизвестностью удерживал меня на повозке. - А объехать? - Не получится: по бокам болота, видишь? Повозка не пройдет, - Эрик пожевал губами, оглядываясь по сторонам в поиске выхода. Мое любопытство взяло верх, и я спрыгнул вниз, взметнув черной юбкой. Мы с Эриком одеты были, как два ворона: он - в черной рясе, а я - в черное платье. - Ты куда? – возмутился он. - Давай их разгоним, - предложил я. – Они же безобидные. - Хм, ты в своем уме?! А если затопчут? - Да брось, они же увальни, - отмахнулся я и залез в повозку с другой стороны, чтобы достать одно из припасенных Эриком одеял. – Помоги, мы сейчас загоним их в болото. Мой друг-миссионер спрыгнул на землю и достал второе одеяло. - И что дальше? – Эрик подозрительно прищурился, глядя на меня. - Ну, думаю, дальше так. Я взял скрученное одеяло за один конец и побежал на гиппопотамов, размахивая им над головой наподобие аркана, при этом громко улюлюкая. Подбежав к одному из них, я шлепнул импровизированной плетью по… как это у них называется то?.. По крупу? Потом, не сбавляя темпа, отхлестал еще пару троек, но мои действия не дали результатов. - У-у, гады толстокожие! – рявкнул я в сердцах. – Что стоишь, помогай! - Зачем? Ты и без меня неплохо справляешься! – Эрика согнуло пополам от смеха. Священник чуть ли не плакал, опершись одной рукой о колено, а другой держась за бок. - И какого черта ты хохочешь?! – я уперся кулаками в бока и сверлил его взглядом. - Фууух, Джей, а может сразу уж плетью попробовать? Зачем нам одеяла? – спросил Торнфильд Младший, не переставая улыбаться. Плетью? Хм… можно. Я гордо прошествовал мимо Эрика, с лица которого не сходила широченная улыбка, и взял с козлов хлыст. - Давай я, а? – его веселье прошло моментально, а на лице появилось взволнованное выражение. Я взглянул на Эрика грозно и воинственно и отправился покорять толстокожих монстров. Погорячился я. Мдаа… После хлесткого удара по заду это совершенно глупое, на мой взгляд, животное, вместо того, чтобы дать стрекача в свое болото, стало пятиться задом с утробным ревом. Его собратья распахнули свои впечатляющие пасти и с завидной быстротой ринулись на меня. - Черт-черт-черт-черт, - я, подхватив свои юбки, помчался по единственному свободному пути в сторону болота. И только уже провалившись по колени в воду, я понял, что вот эти огромные зеленые листья растут совсем не на берегу. Мне пришлось лихорадочно разгребать перед собой плотную растительность, чтобы не оказаться растоптанным этими тварями. Гиппопотамы же, очутившись в воде, успокоились и вовсе забыли про меня. А вот Эрик не забыл. - Ты!...Ты!... – от быстрого бега и вероятно шока, священник хватал ртом воздух и не мог высказать мне все, что накопилось: – Ты - точно псих!! Мужчина протянул мне руку и вытащил на берег:- Я бы умер от смеха, если бы мне не было так страшно! – сказал он, успокаиваясь. Я попытался нахмуриться и сделать обиженное лицо, честно пытался, но смех рвался на волю, губы растягивались в улыбке, и Эрик, глядя на мою тщетную борьбу с самим собой, расхохотался. Я фыркнул и направился к повозке, хлюпая ботинками и путаясь в мокрой юбке. Нет, это не дело… Я задрал подол, скинул ботильоны и стал отстегивать чулки. - Кхм, - оглянувшись на звук, я обнаружил смущенно топтавшегося Эрика, повернувшегося ко мне спиной. Я хохотнул. - Эрик, ладно тебе, я же мужик, - слово «мужик» я специально выделил басом, на всякий случай, чтобы он не сомневался. – Или ты не заметил сей факт? - Заметил, но как-то.. – он смущенно засмеялся и повернулся ко мне лицом, потирая пальцем кончик носа. – Ты каким-то образом умудрился внушить мне, что ты - женщина. - Это каким-таким образом? – набычился я. Мне совершенно не хотелось перенимать женские манеры поведения. Да, я вынужден притворяться и переодеваться, но жеманничать и кокетничать, а тем более изображать из себя чахоточную жертву, как это принято у дам в обществе, нет уж, увольте. - Не сердись, сам не знаю. - Ладно, - я заставил себя улыбнуться и занялся вторым чулком, - живи. - Ты так и поедешь? – осторожно поинтересовался Эрик, кивая на мои босые ступни, выглядывающие из-под подола юбки. - Да, - дал я исчерпывающий ответ. Сидя сейчас на козлах разутым, держа в каждой руке по ботильону и смакуя мысль, что мне удалось таки избавиться от чулок, я испытывал некое подобие свободы впервые за несколько месяцев. Хо-ро-шо… Ветер обдувал лицо, играя с короткими прядями, щекоча шею и щеки. *** Поселок расположился на берегу Лимпопо. Эта быстрая горная река, как выяснилось, хранит в песках на дне золото. В горах находились шахты, в которых добывали более крупные самородки. В данный момент люди сидели вдоль берега и промывали песок сквозь большие сита. - А что это за домики? – я указал на затесавшиеся среди деревянных бараков небольшие округлые постройки, похожие на срезанные донжоны, с соломенным конусом вместо крыши. - Это - национальное жилище местного племени. - Зулусы живут среди поселенцев? - Нет, это племя довольно независимо и живет поодаль от белого человека, - пояснил Эрик, притормаживая лошадей, когда мы поравнялись с первыми домами… Мы затормозили в центре поселка, и к нам потянулось свободное от работы население второй части Йоханнесбурга. Эрик спрыгнул с козлов, и я, быстро обувшись, последовал его примеру, придерживая при этом широкополую соломенную шляпу – единственный предмет моего туалета, который был не черным. В толпе, которая окружила нас, были и женщины с детьми. Как-то сразу было понятно, что это - жены. Да уж, сколько смелости надо иметь, чтобы отправиться за мужем в неизвестность. Эрик развернул свою врачебную практику прямо в повозке, создав, таким образом, определенную иллюзию уединенности. Он начал осмотр с женщин, не все из которых были рады этому обстоятельству. Одна из них, находящаяся месяце на шестом беременности, отказывалась раздеваться перед Эриком категорически. - Мэри, опять все сначала? – расстроился врач. – Мы же уже проходили это: священника и врача не стесняются. - Простите меня, святой отец, но я не могу раздеться перед вами, меня… муж у меня очень ревнив, - промямлила белокурая и очень молоденькая Мэри. - Это же абсурд, я поговорю с Фрэнком, - лицо у Эрика было возмущенным донельзя. – Вот, что мне с тобой делать? Твою беременность необходимо наблюдать. Молодая женщина опустила глаза и стала перебирать тонкими пальчиками складки на юбке. - Думаю, что смогу помочь? – обратился я к огорченному другу. - Ты? – недоверчиво переспросил он. - Ну да. Теоретически я знаю, что тебе от неё нужно. Эрик пожевал губу. Я уже заметил, что, когда он размышляет, то все время теребит нижнюю губу зубами. - Хорошо, только я встану за ширмой и буду говорить, что тебе нужно измерить, ощупать и проверить. - Вы позволите женщине… - Эрик как-то сдавленно крякнул в этом месте, я бросил на него косой взгляд, и продолжил, обращаясь к Мэри. – Вы позволите женщине осмотреть Вас? Девушка взглянула на меня смущенно, но все же дала "добро" коротким кивком. Эрик, как и обещал, стоял за ширмой и руководил процессом: - И лимфатические узлы проверь, - крикнул он мне в конце осмотра, - подчелюстные, шейные, подмышечные, паховые… После мы осмотрели подобным образом еще нескольких женщин, а мужчины достались полностью моему другу, хотя был один, который заявил, что тоже стесняется Эрика, и хочет, чтобы его осмотрел именно я. - Постыдись, Джеймс, - отчитывал его Эрик, - еще не хватало, чтобы леди умерла от запаха твоих грязных портков. От вполне ординарного осмотра поселенцев нас отвлек всадник, приближающейся в облаке пыли со стороны шахт. Я отчетливо видел, как человек. склонившись к шее коня, подгоняет скакуна хлыстом - нетерпение пропитало всю его позу. Среди людей стал возрастать беспокойный гул: кто-то предположил, что на шахте произошел несчастный случай. А когда всадник был достаточно близко, его признал Джеймс: - Это - один из братьев МакКонах! МакКонах притормозил коня и не успел даже спешиться, как Эрик оказался рядом. - В чем дело? – священник был собран и настроен на худшее. - Валентайна придавило! – голос говорящего срывался, а на измазанном землей лице светлые глаза казались почти безумными. Моему другу в сутане лишние слова были не нужны, он уже заскакивал на козлы. - Джей, едем! – ему не пришлось повторять дважды, я быстро уселся рядом. - Здесь повозка не пройдет, - заключил Эрик, когда подъем стал слишком крут, - Джером, оставайся в повозке, а я поеду с Ричардом. Эрик сел за спиной МакКонаха, и они скрылись в расщелине между скал. Время перед тем, как два всадника появились на тропе ведущей вниз, мне показалось вечностью. Я к тому моменту успел изучить окрестности, побросать камушки в воду, полазить в зарослях возле водопада и понять, что этого делать больше не стоит. Змеи. И на солнце я успел уже порядком поджариться, потому что солнце стояло высоко: время-то перевалило за полдень. У Эрика, который оседлал отобранного у кого-то коня, на руках был второй седок, и мне стало ясно, почему они так долго. - А вдруг его нельзя перевозить? – набросился я на друга, когда он подъехал к повозке. – А если у него поврежден позвоночник? - Нет, - прокряхтел Эрик, помогая Ричарду принять на руки мужчину в бессознательном состояние. – Я осмотрел его. Валентайн отделался легким переломом руки, ушибами и, скорей всего, сотрясением. - Было бы чего трясти! – раздалось возмущенное восклицание с конца повозки, куда Ричард отнес этого самого Валентайна. – Говорил же ему не лезть под перекрытия: они неустойчивы! Так нет же, ему плевать, что брат говорит! Мы с Эриком направились следом за братьями МакКонах и обнаружили, что Ричард уже устроил раненного на одном из одеял, которые, по моему гениальному плану, должны были устрашить гиппопотамов. Второе одеяло послужило подушкой. Я взглянул на пострадавшего. Потом на Ричарда… Снова на Валентайна… Опять на Ричарда. У меня закралось подозрение, что либо я перегрелся, либо передо мной - два одинаковых человека. Тот МакКонах, что был в сознание, заметил мои метания и ухмыльнулся: - Леди, не пугайтесь: мы - близнецы. Сквозь слой грязи на обоих лицах я умудрился рассмотреть тонкие черты, высокие скулы, впалые щеки и острый подбородок. Глаза Валентайна я видеть не мог, но у его брата они были похожи на расплавленное серебро, заключенное в широкий темный ободок. Так же секретом для меня остался и цвет их волос. Братья были покрыты землей от макушки до ботинок, холщовые штаны вымазаны так, что их первоначальный цвет канул в Лету. Рассматривая Ричарда, я столкнулся с его взглядом. Молодой человек смотрел на меня в упор, не моргая, приподняв одну чумазую бровь. Я надвинул шляпу на брови и с преувеличенным вниманием стал следить за манипуляциями Эрика. Вероятно, я проморгал тот момент, когда он достал флакончик с нашатырным спиртом, потому что Валентайн уже со стоном приходил в себя. Юноша - а то, что они еще очень молоды, я рассмотрел и под слоями грязи, - болезненно морщился и кусал губу, чтобы не стонать от боли в сломанной руке. - Ричард…- позвал он тихо сдавленным голосом. - Я здесь, Вэл, - сразу отозвался брат, присаживаясь в голове Валентайна. – У тебя ничего страшного, только рука сломана, потерпи. Ричард с такой нежностью гладил спутанные волосы брата… мне показалось, что я подсматриваю за чем-то более интимным. Рука сползла на щеку, и Валентайн прильнул к ладони брата, как брошенный котенок, ища защиты. Почему-то именно раненный МакКонах ассоциировался у меня с котенком, не смотря на то, что оба они были одного роста – ниже меня. Его брат был скорей похож на независимого уличного кошару. Эрик наложил шину, обработал царапины, и мы отвезли МакКонахов в поселок. Всю дорогу Ричард просидел с Валентайном, держа его голову на своих коленях. Он все время ему что-то шептал и брат в ответ слабо улыбался. Не скрою, что был удивлен, когда увидел их отдельный небольшой каменный «донжон». *** Прошло две недели с тех пор, как Эрик впервые взял меня в поселок старателей. Все это время я каждый день наведывался с ним туда за компанию. Жители поселка стали постепенно привыкать к моей неизменной персоне рядом с их обожаемым падре. Пока я занимался осмотром женской половины, Эрик навещал в домах тех, кто не мог явиться к нему лично по тем или иным причинам. Таких было всего трое: Валентайн МакКонах, дочь одного из старателей и дама весьма облегченного поведения. МакКонаху был предписан постельный режим, девочку лихорадило, «мадам» пила беспробудно и дойти самостоятельно была не в состоянии. Я обратил внимание, что эту женщину Эрик всегда посещает последней и после чего старательно или, скорей, остервенело мыл руки с мылом и дезинфицирующим раствором. Я не стал спрашивать, мне и без того тошно жить с Торнфильдом под одной крышей, но, судя по всему, источник заболевания священник все же нашел. Барон совершенно отошел от дел, заливая собственную несчастную судьбу изрядными порциями виски. Мне кажется, он сходит с ума… Хотя он и так был не в себе. Но последнее время он перестал выходить из своей спальни, а если выходил и натыкался на меня, то его лицо перекашивал дикий, какой-то беспомощный страх… По этой причине я стал просиживать в кабинете все остающееся после посещения поселка время. Мне приходилось с головой зарываться в бумаги, и, видя это, Эрик пытался оказывать посильную помощь. В тот день, когда я сидел в кабинете один, дверь с грохотом распахнулась, и в комнату ворвался разгневанный МакКонах. Поскольку окно за моей спиной было открыто, то бумаги повели себя весьма предсказуемо: с сухим «шварх» они взмыли в воздух и опали на пол в произвольном беспорядке. Я замер в кресле с удивленно вздернутыми бровями и одной рукой на отчете подрядчика, который успел прихлопнуть ладонью. МакКонах выглядел не менее удивленным, потому что гнев сменился недоверчивым прищуром. - Ричард прошу тебя... – в кабинет вбежал Валентайн, придерживая здоровой рукой сломанную, находящуюся на перевязи. Второй МакКонах остановился рядом с братом, открыв в удивлении рот, узрев за столом меня. - Миссис Торнфильд, я им говорила, что Вы не принимаете! – это уже верещала молоденькая служанка, которая появилась вслед за незваными гостями. - Ничего страшного, ступай, я разберусь, - успокоил я взволнованную девушку и откинулся на спинку кресла, складывая руки перед собой. – Я вас слушаю, джентльмены. Валентайн бросил непонимающий взгляд на Ричарда, но брат остался к этому безразличен, продолжая разглядывать меня. Честно признаться, я был приятно удивлен их внешним видом. Мало того, что они оба явились в килтах, так еще и с чистыми лицами они выглядели иначе. Я наконец-таки увидел, что черты их лиц были не просто тонкими, а резкими, заостренными, что придавало им какой-то сказочный вид. Волосы оказались медово-каштанового цвета и ложились на плечи мягкими кольцами. Губы Ричарда были плотно сжаты, но удивленный Валентайн во всей красе демонстрировал небольшой рот с тонкими губами. Первым из ступора вышел я: - Я, конечно, понимаю, чем вызвано ваше замешательство, но мне, все же, хотелось услышать саму проблему и, желательно, по существу. Выражение лица Ричарда перетекло из хмурой удивленности в гневное высокомерие. Я так понял, что его задел мой насмешливо-снисходительный тон. Он сделал ко мне решительный шаг, сбросив с локтя руку брата. - Проблема в том, - резко начал разгневанный МакКонах, - что Вы занимаетесь крохоборством! Я моргнул: - Я чем, простите, занимаюсь? - Не надо изображать святую невинность, - Ричард уже нависал надо мной, перегнувшись через стол, в столешницу которого он уперся кулаками. – Ваш подрядчик собирает слишком большой процент с партии золота, поднятой на поверхность! Мы тащились к черту на куличики не ради жалких остатков! - Прекрасно, - бросил я раздраженно, потому что мне совершенно не понравился тон, которым он вел беседу. – Мы только что выяснили, что мой подрядчик не занимается крохоборством. Крохи он оставляет вам. Что дальше? О-о, как глазки-то засверкали. Красивые, надо сказать, глазки: продолговатые, внешними уголками вниз. И цвет необычен: серебро в черненой оправе. - Вы смеете издеваться над нами?! – процедил он сквозь зубы. - Ричард! – окликнул его Валентайн, глядя на меня взволнованно. - Не вмешивайся, Валентайн! – рявкнул МакКонах через плечо на брата. Валентайн вспыхнул и упрямо насупился. Забавный какой. Я спокойно сидел в кресле, ожидая дальнейшего представления. - Почему я должен молчать, когда ты подставляешь нас под угрозу?! – взвился второй МакКонах. - Под угрозу?! – Ричард развернулся к брату грозовой тучей. – Наш мизерный доход, вот угроза! Скоро побираться по миру только и останется! - Да все и не так уж плохо, Ричард, проживем, – Вэл умоляюще глядел на брата, пытаясь того утихомирить. - Да ты послушай себя! – Ричард схватил своего близнеца за плечи и тряхнул. – На что проживем? Мы не сможем жить согласно нашему положению в обществе! Я же ради тебя жилы рву, как ты не понимаешь?! Ты – лорд, ты – наследник! - Наследник чего?! – Валентайн не выдержал и хлопнул брата изо всей силы по груди здоровой ладонью. – Рваных штанов?! Я не дал конфликту выйти на новый уровень и громко откашлялся. Дождавшись, когда две пары серебряных глаз обратятся ко мне, принял скучающий вид и лениво произнес: - Это все очень душещипательно. Такая самоотверженность, безусловно, похвальна, но я не желаю быть свидетелем дальнейшего выяснения отношений. Гнев Ричарда снова достался мне в полном объеме. Молодой человек ринулся ко мне и развернул кресло, в котором я находился, так, что я оказался к нему лицом. Я слегка опешил. Сильный, черт! Он завис надо мной, опираясь ладонями на подлокотники, сверля глазами. - Не надо показывать лишний раз, что Вы - бездушная тварь, мы и сами об этом догадываемся! - Ричард, опомнись! Как ты разговариваешь с леди? – одернул брата Валентайн. - Эта женщина ведет себя неподобающим образом, вот и заслужила такое обращение! Я удивленно вскинул брови: - Это с чего такие выводы? - А с того, что Вы таскаетесь с мужчиной, который не является ни Вашим братом, ни отцом, ни мужем, черт знает куда. - Эрик – священник! Как Вам не стыдно, мистер МакКонах! – я искренне возмутился. - И что? Более того, Вы помогаете ему осматривать больных! - Я осматриваю только женщин! - Хорошо, а как Вы мне объясните, что он Вас называет мужским именем? – не сдавался Ричард. Дьявол, когда мы так подставились? - Это Вас совершенно не касается, и уж тем более, я не обязана что-либо объяснять! – прорычал я ему в лицо. - Вы сами подтверждаете подозрения в распутстве, - зло ухмыльнулся МакКонах. – А может, Вы вовсе не женщина? А? Проверим? И я слова не успел сказать, как этот гад задрал мне юбки. Я резко выкинул руку и успел придержать подол, позволив оголить только коленки и часть бедер. Ричард замешкался на секунду, увидев мои ноги, и я воспользовался моментом, чтобы одним движением достать кинжал из ножен на поясе. Схватив парня за ворот рубашки, дернул его на себя так, что тот хлопнулся на колени. - Еще одно телодвижение с твоей стороны, и я забуду, что у меня было в планах помочь вам, – сказал я спокойно, глядя в наглые глаза Ричарда. Даже с кинжалом у сердца он выглядел самоуверенно. Я поймал себя на мысли, что мне нравится его запах: нагретого солнцем мужчины и сухих трав. - Валентайн, я вижу, что из вас двоих Вы - самый здравомыслящий, - я взглянул на смущенного юношу, не отпуская его брата из своей хватки. - Если Вы утихомирите Ричарда, то я подумаю, как можно помочь. - Не в его силах утихомирить меня, - ответил Ричард, мягко сжимая мою кисть с кинжалом. – Я уже спокоен, позвольте встать. Я пристально изучил его лицо, пытаясь уловить хоть намек на агрессию в мою сторону. Его лицо было взволнованным и смущенным, но уже не гневным. - И как Вы до сих пор живы с таким-то характером? – поинтересовался я, отпуская его. - Сам не знаю, - ухмыльнулся МакКонах, вставая и оправляя килт. А у него красивые ноги. Правда покрыты рыжеватыми волосками. Интересно, они мягкие или жесткие? Черт меня возьми! Я совсем оголодал, что ли? - Миссис Торнфильд, прошу прощения за неподобающее поведение, - извинился бунтарь. - Я подумаю, – я что, кокетничаю?! Дожил. Мое внимание привлек шум за дверью, которая вскоре отворилась и на пороге опять появилась перепуганная служанка. - Мэм, к Вам мистер Ллойд. Ллойд… знакомая фамилия. - Впустите его, - ответил я и только сейчас заметил, как напряженно Валентайн смотрит на Ричарда, а его брат сжал губы в тонкую упрямую линию и гипнотизировал дверь. Как выяснилось секундой позже, мистера Ллойда в лицо я не знал, да и он был весьма удивлен, когда вместо Торнфильда обнаружил в кабинете меня. Знаю, знаю, не меня Вы здесь хотели увидеть. Я обратил внимание на красочный кровоподтек под глазом незваного гостя и его зверский взгляд, брошенный на МакКонахов. - Вы, мелкие скоты, - при этом мужчина ткнул пальцем именно в Ричарда: - вы у меня еще попляшете! - Мистер Ллойд, - обратился я к нему. Эти выяснения отношений мне порядком наскучили. – Прошу Вас остыть, и не нервировать меня понапрасну, я все же дама, причем, весьма стервозная. Я наблюдал за изумлением, растекшимся по обветренному лицу подрядчика, и едва сдерживался, чтобы не захихикать противно: - Так что Вы хотели? – спросил я, невинно хлопая ресницами. - Я бы хотел поговорить с бароном Торнфильдом, мэм, - я отстранено заметил, что грубый и низкий голос соответствует коренастой фигуре Ллойда. - Боюсь, что мистер Торнфильд сейчас не в состоянии разговаривать, - я сухо улыбнулся, - все вопросы можно обсудить со мной. Подрядчик заметно замялся, хмуро разглядывая меня: - Я так понимаю, что Вы в курсе дел, миссис Торнфильд? - Это, смотря какое дело Вы имеете в виду, мистер Ллойд, - уточнил я. - Если Вы по поводу золотоносных рудников, то да, в курсе. Но с удовольствием выслушаю Вашу версию. Из рассказа Ллойда выходило, что рабочие были наняты по устной договоренности и на хороший процент от найденного золота. Я окинул Ричарда скептическим взглядом, от которого он слегка покраснел и отвел глаза. После Торнфильд переиграл «договор» и уменьшил процент рабочим, объясняя это низкой доходностью рудника. После, когда рудник стал, действительно, золотоносным, доход старателей не увеличили. - И я здесь совершенно не причем! – возмущенно закончил свою тираду подрядчик, по-бычьи глядя на МакКонахов. Естественно, братья не остались в долгу и ответили таким же «дружелюбием». - Мистер МакКонах, мистер МакКонах, мистер Ллойд, - обратился я к присутствующим здесь мужчинам. – Сейчас я при вас составлю договор, в котором обозначу устраивающий обе стороны процент. Потом я внимательно посмотрел на подрядчика: - Пожалуй, мы дождемся мистера Эрика Торнфильда. Ллойд вспыхнул от шеи до корней волос. - Мэм, Вы мне не доверяете? - Время покажет, - ответил я, - а сейчас приглашаю вас выпить чаю. Марта принесла чай с бисквитами прямо в кабинет. Пока мы ждали Эрика, разговор не клеился. Мужчины явно чувствовали себя не в своей тарелке в моем присутствии. Ну, это не мои проблемы, пускай привыкают. Эрик не заставил себя долго ждать, подоспел прямо к ужину, который, кстати, немного откладывался из-за договора. - Замечательно, - заключил я, когда получил подписи от всех четверых, - а теперь не откажите нам с мистером Торнфильдом и отужинайте с нами, господа. Братья МакКонах не выглядели до этого более удивленными. Оба рассматривали меня как диковинную вещь, с толикой недоверия и возбуждения. Ужин, к сожалению, прошел так же, как и чаепитие, только смущенные взгляды в мою сторону дополнились ничего незначащими разговорами о погоде и о политике. Попытка Эрика разрядить обстановку провалилась с треском. Прощаясь со мной, братья по очереди прикоснулись губами к моей руке. И если прощальный поцелуй Валентайна был, как и положено, официальным, то Ричард взял мою руку двумя своими и, абсолютно не обращая внимания на шрамы, её покрывающие, приник губами, как пустынный путник к воде оазиса. При этом взгляд его был непозволительно интимным. Признаюсь, он меня смутил. *** Меня разбудил грохот. Спросонья я не понял, откуда доносится шум. Вскочив с постели, я выбежал в коридор, а оттуда в холл, где Марта, с подсвечником в руках и, как и я, в одной сорочке, уже открывала дверь. Из темноты появился смутно знакомый мужчина. - Пожалуйста, разбудите доктора, Мэри рожает! – мужчина был в панике и, даже при тусклом свете свечи, была видна его неестественная бледность. Я вспомнил этого молодого человека: это был не в меру ревнивый муж малышки Мэри. - Я уже иду, Сэм, - раздалось позади меня. Я обернулся на голос и увидел Эрика, уже одетого в брюки и рубашку, с докторским саквояжем в руке. – Миссис Торнфильд, я жду Вас в повозке, поторопитесь. Я кинулся одеваться. Собрался быстро и без помощи Марты, потому что обошелся простой домашней юбкой и блузкой. В поселке был ажиотаж. Это был первый ребенок, собирающийся родиться в Йоханнесбурге. Жители столпились возле маленького круглого домика четы Джонсонов. - Ребята, разойдитесь! – рявкнул Эрик басом, и мы кое-как протиснулись внутрь. Жилище было настолько тесным, что в нем едва помещались узкая кровать(и как они вдвоем на ней умещаются?), стол и сундук, на стенах - пара полок с кухонной утварью. Всё. А еще нас двое, но количество людей возросло на одного, когда муж Мэри протиснулся за нами. Это был уже перебор. - Сэм, ты - лишний, выйди, - попросил Эрик. - Я её муж, имею право! – заартачился Джонсон, а у самого глаза, как у удивленной совы. - Сэм, уверяю тебя, ты ничем помочь не сможешь, выйди, - потребовал врач снова. - Вы будите на неё смотреть! – взвился горе-супруг. В этот момент со стороны кровати раздался протяжный стон. Мэри, с испариной на лбу и с измученым лицом, ухватилась за живот, но взгляд её был испепеляющим: - Да выйди ты уже, раз тебя просят! – разозлено воскликнула она. В этот момент дверь открылась, и две пары рук схватили Сэма за шкварник и вытащили из дома: - Ну что ты, как маленький, ей-Богу! – послышался голос Ричарда. Я узнал его по наглой интонации. - Парни, ну вы чего, а? Вэл, Рич, пустите: я должен там быть! – Умолял Сэм МакКонахов. - Нет, не должен! – возмутились братья хором. Ситуация перешла под контроль Эрика. Женщины оказались в данной ситуации куда полезней мужчин, потому что нас быстро обеспечили кипятком и чистыми простынями. Я сдерживал рвущуюся наружу панику до того момента, когда схватки Мэри стали настолько интенсивными, что женщина стонала и кричала практически без перерыва. Ощупав живот роженицы в очередной раз, Эрик с чувством выругался. - В чем дело? – мой голос заметно дрожал, а глаза расширились от ужаса. Врач нахмурился, увидев мое лицо: - Джей, а ну, приди в себя и не смей падать сейчас в обморок! – отрезал он. – Ты мне нужен! - А что… что не так? – я взглянул на Мэри. Она в страданиях комкала в руках одеяло, на котором лежала. Лицо бледное, на грани обморока. - Ребенок развернулся перед родами, сейчас он лежит поперек, и родить его Мэри не сможет, если ты не поможешь. - Я? – проблеял я, наслоив на уже имеющуюся панику новую. - Да, ты! - Йааа?! – вот паника и вырвалась наружу всеми своими слоями. Эрик, широко шагнув, подошел ко мне. Пощечина, еще одна. - Возьми себя в руки и действуй, пока не поздно! – возмутился Эрик. – Давай, воды давно отошли, ребенок может задохнуться! - Но почему я?! – не сдавался я – трус в юбке. И не надо меня осуждать. Если бы вы видели тоже, что и я... Зрелище не для слабонервных. - У тебя руки тоньше, - пояснил врач, - а матка сейчас напряжена до предела, одно неверное движение - и её стенки порвутся. Тогда Мэри с младенцем не выживут. Я застонал и схватился за голову, массируя виски большими пальцами: - Успокоил и обнадежил! – я выругался. И, тем не менее, почувствовал в себе необходимые силы. Скрытые резервы, будь оно все неладно! Не выживут. Ну, уж нет, пока это зависит от меня, в живых останутся все! Вымыв руки с мылом в тазу и вытерев их об чистое полотенце, я развернулся лицом к Мэри. Подавив стон, я шагнул к кровати. Силы силами, но садился я между разведенными ногами миссис Джонсон, чувствуя себя спящим и видящим кошмар. Эрик инструктировал меня, потому что мои теоретические знания были ничем по сравнению с его практикой. Перед тем, как проникнуть в кровоточащее лоно, я набрал в легкие воздуха, как перед прыжком в холодную воду. Воздух с тихим жужжанием вышел сквозь стиснутые зубы, когда я достиг цели. Мне пришлось абстрагироваться, уйти от ощущений, иначе я просто выскочил бы из этого домика с дикими воплями, оглушаю всю окрестность. Я разворачивал в слепую горячий скользкий ком внутри женщины, помогая себе рукой снаружи, массируя живот Мэри. Кожа у неё была каучуковой и влажной на ощупь, округлость живота – неровной. Я чувствовал ладонью скрюченное тело младенца сквозь кожу его матери и старался не думать об этом, не содрогаться от страха, ощущая хрупкость младенца и напряженную тесноту вокруг руки. Я запретил себе слышать крики Мэри, задушил собственную истерику… До поры, до времени… Мне удалось развернуть малыша и не повредить при этом ни матери, ни ребенку. Женщина дальше смогла сама вытолкнуть младенца на свет Божий. Я принял обжигающий ком, и происходящее потеряло смысл. В голове пустота. Меня словно вышибло из собственного тела, я не знал, что делать дальше. - Невероятно, - прошептал Эрик, забирая ребенка из моих рук и переворачивая его на живот. Мужчина хлопнул по крохотным ягодицам, и, сначала тихое мяуканье, а потом и громкий плач возвестили, что малыш жив. – Ты - врач от Бога. Я не мог пока ответить ему и не мог пока почувствовать гордость, получив такую оценку себе. Я прибывал в другом мире, где время течет медленнее, звуки растянуты, а пространство тягуче. - На, держи… да помой уже руки! – окрик Эрика привел меня в чувства, я вскочил и обмыл кисти, чтобы взять завернутого в пеленку малыша. Он заворочался в моих руках и завертел головой, и я почувствовал, как под моими пальцами прогнулись кости черепа. У меня глаза полезли на лоб. - Эрик! У него кости черепа мягкие! - Это у всех младенцев так, - отозвался он, не оборачиваясь ко мне и продолжая осматривать Мэри. Да, точно… Я стал вспоминать детскую анатомию. Аккуратно устроив головку малыша на сгибе своего локтя, я стал разглядывать его. - Мэри, - услышал я, - сейчас мне придется извлечь послед, ты не пугайся, больно больше не будет, только нужно немного потужиться. - Как мой малыш? – прошептала новоиспеченная мать. - Он в порядке, - успокоил Эрик. - Он? - Он. Он. Я смотрел на сверток в своих руках. Маленький человечек. Новая жизнь, созданная людьми. Личико младенца было красно-розовым и припухшим, но он так забавно таращил свои глазюхи на потолок, хмурил еще не существующие брови, чмокал губками, что внутри меня поднялось чувство, которого не должно было быть. Это было не просто умиление, а потребность… Я нуждался в этом крохотном существе. Руки заныли от сдерживаемой мной силы, иначе я бы просто повредил малыша, так хотелось сжать его в объятиях, не отпускать. Хотелось самому растить его, видеть его первые шаги, слышать первые слова, вкладывать в него себя и гордиться подрастающим малышом. Я не заметил, как стал покачивать его на руках и напевать что-то мелодичное, но бессмысленное. В груди все сжалось от тоскливого счастья, когда малыш закрыл глаза и поднес кулачки к щечкам. Сжалось до слез в глазах… За то время, что я был занят ребенком, Эрик привел в порядок мать и уже открыл дверь, чтобы впустить отца. Сэм, вопреки моему ожиданию, зашел медленно, с растерянным выражением на лице. Он бросил испуганный взгляд на бледную и ослабевшую Мэри, потом - на меня с ребенком на руках и растеряно остановился. Такой активный и решительный раньше, сейчас он не знал к кому бежать первым: к жене или ребенку. - Сэм, - позвала его жена. Сэм кинулся к матери своего новорожденного сына. Я не обращал внимания на воркование супругов, а только облегченно вздохнул, потому что у меня было еще немного времени подержать это крохотное чудо на руках. Я пропустил момент, когда Мэри попросила сына к себе. Просто вот я держу его на руках, и вот чужие руки тянутся забрать его у меня. Я все понимал… Понимал, что это их частица… не моя. Это не мое тело создало эту жизнь, даже не мое семя. Не я вынашивал без трех месяцев год эту жизнь в себе, не я страдал, производя малыша на свет… Я замер, прижав к себе младенца, и мое замешательство Сэм расценил по-своему. - Что-то с малышом? – он побледнел на глазах, глядя на меня встревоженными, умоляющими глазами. - Нет, - выдавил я, и покачал головой, придавая своим словам дополнительный вес. Я взглянул на Эрика и поймал его настороженный взгляд. Не знаю, что он увидел во мне, но думаю, что о чем-то догадался. - Миссис Торнфильд, - обратился он ко мне, - отдайте сына отцу. Я уверен: Сэм донесет малыша до матери в целости и сохранности. Я сглотнул ком в горле… и позволил забрать ребенка. Теперь меня ничто не отвлекало от идиллии, развернувшейся перед моими глазами. - Как мы его назовем, Мэри? – спросил Джонсон, кладя малыша под бок матери. - Оскар… Зависть, черная и беспощадная. Это был единственный раз за всю мою жизнь, когда я остро пожалел, что не родился женщиной, а являюсь всего лишь жалкой пародией… Может быть, тогда я смог бы украсть часть Дерека и спрятать в себе… Я снова провалился в тот мир тягучего пространства и не видел, как ко мне подошел Эрик. Он взял меня под руку и вывел на улицу. Я зажмурился от вспышки света и боли в глазах. Солнце взошло. - Ричард, помогите леди прогуляться тут неподалеку. Роды у Мэри были тяжелыми, и миссис Торнфильд слегка переутомилась. Пусть подышит свежим воздухом. Я не стал дожидаться, когда меня передадут из рук в руки и пошел сквозь безликую для меня сейчас толпу. Куда я шел, не могу сказать. Я просто шел вдоль реки к солнцу. - Мэм, Вам нехорошо? – мужской голос позади меня. Нехорошо? Да, давно уже. Я побежал. Куда? Да все туда же – к Солнцу. Бежал сначала по равнине, потом в гору. Спотыкался, падал, чувствовал чьи-то руки, помогающие мне подняться. Я отталкивал их и снова бежал, карабкался, ломая ногти и осыпая камни под собой. Бежал, пока не остановился на краю обрыва. Я отчетливо видел дорогу между краем скалы и солнцем. Непреодолимое желание пройти этот путь, толкнуло меня вперед. Пусть я сгорю в огне небесного светила, тогда наверняка не буду чувствовать эту боль, дробящую грудь и перемалывающую сердце в пыль. И я шагнул. - Куда?! – сильные грубые руки жестко схватили меня поперек торса и оттащили от края. Да, что такое?! Даже умереть не дают так, как я хочу! Я когда-нибудь смогу распоряжаться собственной жизнью?! Я рычал, матерился и вырывался с силой и энтузиазмом, которыми мог гордиться и дикий лев. Я ударил наотмашь в одно лицо, потом в другое, такое же. - Отвалите от меня! – заорал я, срывая голос. Увидев недоумение на одинаковых лицах, я воспользовался моментом и снова бросился к краю. Уже из чистого упрямства. Хочу умереть, значит умру! - Держи! Опять поймали! Да в чем дело-то, а?! Вся жизнь наперекосяк и смерть не лучше. Мои руки прижаты к телу так, что пошевелиться не могу. - Дайте мне умереть! Я ХОЧУ УМЕРТЬ! - Нет, не хочешь! Успокойся, кому от твоей смерти легче будет?! - Мне! Мне будет! - Держи этому буйному чудовищу руки за спиной! Я не разобрал сначала, кто из братьев держал мои руки сзади, а кто спереди отвешивал пощечины, но мне порядком надоело за сегодня получать оплеухи. В промежутке между пощечинами, я плюнул в смазливую физиономию. Парень застыл, потом медленно вытер лицо ладонью и посмотрел на меня так, что я понял, кто передо мной стоит. Ричард. - Вот стерва, - но вопреки словам, интонация у него была мурлыкающая, ласкающая. Он сжал мою челюсть пальцами и поцеловал. Грубо, намеренно причиняя боль. Я онемел от ужаса, холодом растекшегося по внутренностям. ТАК меня целовал Торнфильд. Я сжался, ожидая насилия. Но поцелуй вдруг стал нежным, мягким, не требующим, а дающим. Он давал мне надежду на счастье, давал выбор между жизнью и смертью… Я ответил на поцелуй, перестал сопротивляться и обмяк, позволив себе утешиться этой неожиданной лаской. Ричард отстранил моё лицо, обняв его ладонями. - Вот и все… все прошло, правда? – он говорил спокойно, нежно, как с обиженным ребенком, большими пальцами оглаживая мои скулы. Я смотрел, не отрываясь, в его необычные серебряные глаза в черненой оправе. Смотрел, ища там защиты и понимание. И я нашел в них то, что искал. Горло сжало спазмом, и я тяжело, с всхлипом, вздохнул. - Плачь, говорят, что это помогает. Эта фраза подействовала на меня как спусковой механизм, и я заскулил, сначала без слез, уткнувшись ему в плечо. Я ревел, орал и снова скулил, чувствуя себя наконец-то защищенным в объятиях Ричарда и Валентайна, потому что это именно тело Валентайна прижималось ко мне сзади, и это его губы ласкали мою открытую шею. Я успокоился, но не спешил отстраняться. Мне понравилось быть зажатым между ними, это странно расслабляло. Руки Ричарда снова обхватили мое лицо, и я приоткрыл губы, ожидая поцелуй. Опять нежно и бережно, ласковый язык скользил внутри моего рта. Руки Валетайна прижали меня к себе, и он лизнул меня в сгиб между плечом и шеей. Я застонал в рот Ричарда, и он отпустил мои губы, продолжая ласкать подбородок. Мне пришлось откинуться на плечо его брата, чтобы открыть доступ к шее. Горячие губы целовали, язык ласкал, а я таял, прижавшись спиной к Валентайну. Его руки гладили мое тело, сжимали бока, язык очерчивал контуры ушной раковины, а потом скользнул внутрь, потом еще раз… очень ритмично и недвусмысленно. Пальцы прикоснулись к соскам сквозь ткань блузки, они ласкали и ласкали, пока я не повернул к Валентайну лицо. Старший МакКонах поцеловал меня впервые, только его поцелуй был требовательным, но меня уже это не пугало. Я позволил ему терзать свой рот, сжимать и тереть соски… Я жил в эту минуту. Ярко и жадно жил. Ричард расстегнул мою блузку до груди и поцеловал меня в ямочку между ключицами. Он стал спускаться поцелуями ниже, оголяя постепенно кожу. Потом поднялся и стянул с плеча ткань, приник губами к коже. Его руки заскользили по моим икрам, поднимая юбку, ладони прошлись по согнутым коленям и легли на бедра. Белье одеть я не успел. Мне было хорошо. Очень хорошо. Уютно. Но возбуждения не было, потому что я устал морально и физически. Голова была тяжелой и никак не хотела подниматься с плеча Валентайна: - Я сейчас засну, - признался я. Удивленное молчание, потом - короткий смешок. - Так нас еще не оскорбляли. - Это не оскорбление, мне хорошо… только я устал... Я все же заснул на коленях Валентайна. А проснулся от голоса Эрика над головой: - Мэм, просыпайтесь, пора домой. Я поднял голову и инстинктивно прикрыл глаза рукой, защищаясь от солнца. А когда понял, в каком виде сейчас должно быть нахожусь, почувствовал неловкость. Я позволил Эрику помочь мне встать и отряхнуть на мне одежду. И пусть в этот момент я выглядел, как изрядно погулявшая шлюха. Плевать. - Мэм, как Вы? – братья выглядели обеспокоенными, две пары необычных глаз пытались уловить во мне признаки прошедшего сумасшествия. - Спасибо, я уже… - я замолчал, не зная, что сказать. Как я? Пока не знаю. Поживем, увидим… Так вроде говорят? – Я в порядке. Я стал забираться на козлы, когда почувствовал на своей талии руки, поддерживающие меня. Сев на сиденье, я посмотрел на Ричарда МакКонаха. Мне стало стыдно за то представление, что я устроил перед ними. - Спасибо... – поблагодарил я еще раз. Я благодарил искренне… Потому что хотел жить. Он взял мою руку и поцеловал, прикрыв глаза. В этом было столько чувства, что я невольно покраснел. - До встречи, - сказал он, отпустив мою ладонь. Это было обещанием. - До встречи, - пообещал и я. Я посмотрел на Валентайна, и этот нахаленок послал мне воздушный поцелуй. Я улыбнулся ему и сказал: - До встречи, мистер МакКонах. Мы ехали в тишине, и я почти заснул под стук колес: - Они ведь не знают, что ты - мужчина, - сказал вдруг Эрик. – Не играй с огнем, Джером. Я ничего не ответил. Он ошибается. Уже знают. Я дотронулся рукой до груди и ощупал пуговицы. Моя блузка была застегнута наглухо, как и положено.