Кто верит в Пандору?

Ее легко себе представить. Просто закрой глаза, медленно выдохни, чтобы успокоиться, и ты почти наверняка увидишь, как высокие травы неторопливо покачиваются на теплом ветру, а бесконечная дорога все вьется и вьется впереди, и из-под копыт твоего коня взвиваются высокие и душные пыльные столбы... Степь всегда была для Саавик именно такой. В голове, конечно, ждало своего часа стандартное универсальное определение, одинаково адекватное для всех планет класса М в их бесконечном разнообразии, но есть разница между сухим знанием и живой памятью, как никогда ярко запечатлевшей запах медоносных цветов и ощущение живого тела под собой. Степь в их семье всегда означала – Айова. Старый дом среди полей под Риверсайдом, тишина и нерабочие коммуникаторы. Кисловатый запах полусгнившего дерева, из которого был сделан хлев, куда местные с разрешения папы Джима складывали сено для скота. Саавик и Дэйва обыкновенно привозили сюда в начале мая, когда фермеры только-только заканчивают сортировку ковыля, и огромные тюки сухой травы встречали их еще не выветрившимся тяжелым духом, от которого у нее всегда кружилась голова. Папа Джим, страстный поклонник верховой езды, каждый день брал ее с собой на конный завод поблизости, и возвращались они только поздним вечером, разгоряченные, веселые, заляпанные грязью, пропитанные пылью и потом – к вящему ужасу папы Спока, разумеется. Счастливое время, светлое время. Жаль, что его было слишком мало. Эта степь совсем не походила на ту, родом из детства. Скорее она напоминала... Другое детство, более раннее и значительно менее радостное. Серая выжженная земля под ногами ощущалась твердой, как камень, и не дарила жизни. Никакой растительности: ни куста, ни травинки, ни одного зеленого проблеска, и только редкие голые остовы некогда цветущих деревьев торчат то там, то тут, наводя на тошнотворные воспоминания о ловушках, укрытиях, ощущении постоянной слежки. Внезапно Саавик вспомнила, каково это – знать, что кто-то наверняка в эту самую секунду не сводит с тебя глаз из какого-нибудь темного угла, ожидая малейшего знака слабости, чтобы наброситься, вцепиться и не отпускать до тех пор, пока смерть не настигнет либо охотника, либо жертву. И это воспоминание ей не понравилось. На плечи теплым покрывалом опустился темно-красный мундир из тяжелой драповой ткани. - Зря ты в одной рубашке пошла, котенок. Здесь очень быстро холодает, - озабоченно сказал адмирал Кирк, глядя на нее со смесью понимания и жалости, какую она могла простить только ему одному. Саавик передернула плечами и послушно закуталась покрепче. На самом деле ей совсем не было холодно, потому что эта вечерняя прохлада не шла ни в какое сравнение с ледяными ночами на ее родной планете, но мундир густо и мягко пах отцом, а в этом она нуждалась значительно больше, чем в любом тепле. На миг ей представилось, как они выглядят со стороны. Наверное, с таким же видом люди идут за катафалком к воротам кладбища... А она туда и идет, если подумать. Она смотрела на родителей во все глаза, словно пыталась наглядеться за все годы, которые могут у них отнять, и судорожно давила в себе давно забытое чувство нехватки воздуха. Ее мир рушился на глазах, возвращая историю к началу. Одиночество. Ничейность. Ничья Саавик. Девочка, явившаяся ниоткуда, так и уйдет в никуда, не привязанная катрой к родной земле. От базы до ближайшей платформы транспортатора было не менее получаса ходу, но Саавик этот путь показался невыносимо коротким. Джим обернулся к ней с глубоким вздохом, с головой выдающим все его мысли. Ласково взял в ладони ее лицо, не позволив отвернуться, большим пальцем коснулся одной из контактных точек на скуле. Саавик резко вдохнула, едва не захлебнувшись в ярко-золотом потоке его тепла и щемящей нежности. Если Джеймс Кирк что и умел в своей жизни по-настоящему, так это любить: работу, корабль, команду, супруга, детей и друзей, случайных женщин и особенно сильных врагов – всех, с кем только сталкивала его судьба. - Эй, - тихо позвал он, заглядывая ей глаза с каким-то странным, почти просящим выражением, какого раньше она никогда не видела, - Мы вернемся. Ты слышишь? Боль удушья, до того бывшая еще вполне терпимой, вспыхнула со страшной силой, вышибая слезы из глаз. Саавик попыталась отвести взгляд, скрыть свою слабость, дать себе немного времени, но Джим держал крепко, и его позеленевшие от тоски глаза все выискивали в ней что-то, известное ему одному, выворачивая душу наизнанку. - Котенок, - настойчиво повторил он, - Мы вернемся. - Я тебя услышала. Ни на что более связное, чем традиционная фраза, ее просто не хватало. Голос дал предательскую дрожь, контроль летел к черту. Слишком много ромуланской крови, физически ощутимого дефекта, из-за которого все всегда идет наперекосяк. Джим порывисто прижал ее к себе. Прошло столько лет, а она все еще легко умещается в его объятиях, такая же хрупкая, как после Хэллгарда. Все еще верит, что в этих больших сильных руках ей не грозит никакая опасность. Как она раньше не понимала, что нет ничего страшнее момента, когда руки разжимаются и объятие заканчивается? Папа Спок держал себя намного сдержаннее Джима, но внутри у него, Саавик чувствовала, бушевала такая же буря. - Береги брата, - сказал он спокойно и поднял руку в стандартном та’але, - Живи долго и процветай. Она изо всех сил стиснула зубы, веля себе успокоиться и быть вулканкой. - Живи долго... И... И проклятый голос все-таки сорвался, выдав едва сдерживаемый всхлип, и из глаз брызнули горячие слезы. Спок сильным рывком притянул дочь к себе и крепко обнял. Что так задело его? Слезы ребенка, который некогда на его глазах бесстрастно убивал себе подобных? Или все-таки дало знать собственное нервное напряжение, ведь и вулканцы не железные? Саавик не знала и не хотела знать. Тело подвело ее, оно требовало дать волю перегруженным нервам, и она заплакала едва ли не впервые с тех пор, как покинула ядовитые земли Хэллгарда, изо всех сил стискивая в руках отвороты мундира, чтобы случайно не покалечить отца. «Мы вернемся, - сказал он ей с той же твердой спокойной уверенностью, с какой в детстве рассказывал об устройстве мироздания, - Ты больше года наблюдала, как Джим выбирается из ситуаций, в которых никто другой бы не выжил. Разве та стычка с целерианцами, которые могли убить человека силой мысли, выглядела менее опасной, чем эта война?» «Удача может отвернуться от него в любой момент», - ответила она словами, которые никто никогда не произносил вслух, но все слышали в кошмарных снах. Спок позволил себе ментальный аналог усталой улыбки, осветивший разум девушки подобно лучу солнца после пасмурной недели. «Я говорю это себе вот уже тридцать лет подряд, и до сих пор не оказался прав» Чуткое ухо Саавик уловило звук чьих-то поспешных шагов с той же стороны, откуда они пришли. Рефлексы сделали все за нее: тело словно само резко отпрянуло от капитана, слезные железы намертво, по-вулкански перекрылись, руки сложились на груди в защитной позе. Тому, кто выйдет к ним из густого тумана через расчетные двадцать семь секунд, ни за что не догадаться, что любимая кремень-девочка адмирала Кирка только что позорнейшим образом признала перед кем-то свою слабость. - Адмирал, капитан, это вы? Саавик расслабилась. Даже искаженный глухим эхом, этот голос она знала очень хорошо и могла не беспокоиться о его обладателе. Джим с бодрой «капитанской» улыбкой махнул рукой постепенно приобретающему человеческие очертания темному пятну. - Да, Джо, мы здесь. Хочешь поцеловать дядюшек на прощание? - Пусть вас своя дочка целует, а на чужую не покушайтесь, - фыркнула Джоанна, с силой схватила Саавик за плечи и увлекла за собой обратно в сторону базы, - Пойдем отсюда, мелкая. На этой планете и без нас с тобой сырости хватает, а у меня к тебе дело есть. И Саавик подчинилась ей. Потому что еще минута промедления на платформе, и ей потребовалась бы помощь врачей. И по той же причине она уже не видела, как Джим и Спок исчезли в лучах транспортатора, унося с собой все, чем она была последние пятнадцать лет своей жизни. На базу они с Джо возвращались в полной тишине. А о чем им говорить? Они обе знали, что война, на которую правительство запрещает брать членов экипажа без опыта военных действий – это война, которую не рассчитывают выиграть. Надежда была только на судьбу, которая явно готовила Джима Кирка к какому-то особенному концу, не позволяя ему погибнуть как попало. Кто знает, не настал ли тот самый момент именно сейчас? «Только не думай, не думай, не думай об этом...» - уговаривала себя Саавик, глядела прямо на расплывчатый мрачный силуэт флотского помещения и практически не видела его. А впрочем, смотреть здесь было и не на что. Звездная база №893 на планете Хадес, хотя и была довольно новой – не более десяти-двенадцати лет – выглядела заброшенной берлогой дикого зверя. Если бы Саавик не видела, как всех ее обитателей собирают и переводят на Энтерпрайз вместо ссаженного молодняка, она бы решила, что здесь никто не живет уже по меньшей мере лет пять: на всех поверхностях здесь лежали толстые слои белой пыли, металлическая обшивка стен давно пошла ржавыми разводами, а больше половины технических средств едва работали. Над последней неприятностью, к слову, почти сразу же взялись работать расстроенные инженеры, которым было просто необходимо занять руки хоть чем-нибудь, чтобы не сойти с ума от скуки. Так что прямо в слабо освещенном тускло-оранжевыми лампами прихожем зале Саавик и Джо встретили оглушительным грохотом, веселыми баджорскими ругательствами и зрелищным полетом огромного листа полурассыпавшегося в труху железа откуда-то из-под потолка. - Эй! - возмутилась Джоанна, рефлекторно прижав подругу к себе в защитном жесте, - Предупреждение на дверь повесить не судьба? - Смотреть надо, куда идете, - с хохотом отозвались рукодельники, тут и там сверкавшие некогда белыми, а ныне заляпанными пылью и еще чем-то черным форменными рубашками. Джо лишь махнула рукой и промолчала. За это качество команду инженеров Скотти любили и привечали на любом корабле как членов элитного отряда: беспечные, увлеченные своим делом, эти неисправимые оптимисты мгновенно погружались в работу, которую сами же для себя находили, и тут же забывали обо всех бедах, будто их и не было. Заметив девчонок, один из младших электриков опасно свесился с толстых стропил под потолком. - Эй, Кирк! - окликнул он Саавик, - Отлично выглядишь, как всегда. Она смерила его скопированным у отца убийственным взглядом, означавшим что-то вроде «Малыш, ты что, маму потерял?». - За нарушение техники безопасности при работе с электропроводкой полагается трое суток гауптвахты, лейтенант Флинн, - напомнила она, никак не реагируя на комплимент. - Так мы все тут уже на одной большой гауптвахте, кошечка, - расхохотался тот, и Саавик в душе признала правомерность этого утверждения, - Но я не к тому вообще-то клонил. Ты в курсе, что твой брат свалил куда-то за пределы базы? Девушка покачала головой. В последний раз она видела Дэйва час и семь минут назад, когда он, наговорив кучу гадостей в адрес командования Флота, развернулся и вылетел из комнаты, где они с родителями обсуждали неожиданный приказ. Однако беспокоиться было пока что не о чем: планета пустынна, а заблудиться парню не даст встроенный под кожу маячок, так что она просто кивнула Флинну в благодарность за сообщение и не стала ничего предпринимать. Бывали моменты, когда Дэвиду просто нужно было побыть наедине с собой, прокипеть, перегореть и успокоиться. Джоанна провела ее мимо переполненной усталыми и откровенно злыми юными офицерами гостиной к почти незаметной в полутьме узкой лестнице. Увлекла за собой все выше и выше, и, наконец, пролет за пролетом привела к массивной черной двери с едва различимым стандартным символом на латунной табличке. - Узел связи? - Саавик подняла бровь и вопросительно взглянула на подругу, прикидывая, какое отношение они обе могут иметь к этому месту. - Ага, - кивнула Джо и открыла дверь, - Заходи, не стесняйся. Там нет никого. Хочу показать тебе кой-что. В тесной рубке, столь же запущенной, как и все остальное на этой базе, не было практически ничего, кроме одного рабочего места, на вид почти нетронутой аппаратуры и приземистого стола, очевидно, купленного на центаврийском рынке: очень уж характерны были затейливые письмена по его краям, выполненные белыми несмываемыми чернилами. - Свет, - машинально скомандовала Саавик, и, к ее удивлению, компьютерная система выполнила приказ. Значит, здесь все-таки хоть изредка кто-то появлялся. Удивительно. - На столе, - указала Джо. При ближайшем рассмотрении оказалось, что там и в самом деле лежат, загнанные в дальний угол, толстые кипы испещренной странными знаками бумаги. - Новый код, - Саавик узнала его с первого взгляда, - Отец закончил разработку девять дней назад. Альфа-хи-три. - Переведешь? Джоанна для большего эффекта даже сложила ладони в просящем жесте. Ну что с ней сделаешь? Вулканка провела рукой по шершавой поверхности верхнего листа. Вот и еще одна хлебная крошка, неумолимое напоминание о семье. - Я не знаю точно, - призналась она, - Отец редко привлекает меня к своим делам. Но смотри, он ассиметричный: в левом верхнем углу ключ шифровки. Если принять за пространство шифротекстов С... - Стоп-стоп-стоп, - замахала руками Джо, - А ну не увлекайся. Я сама потом разберусь, ты только перевод дай. Саавик хмыкнула. Спорить не о чем: перевести всегда легче, чем объяснить суть. Она еще разок вгляделась в набор символов, молниеносно просчитала закономерности, а пробелы, наличие которых даже не успела осознать, восполнились сами собой за счет опыта и интуиции... - Это отчет о научных изысканиях, - уверенно сказала она, - Отрицательный. Вот эта строчка означает «Искомое вещество не найдено». - Еще бы. В такой антисанитарии только пенициллин можно найти, - проворчала Джо. Вдруг экраны станции ожили, засветились голубым светом, сигнализируя о прибытии нового сообщения. Глаза у Джоанны мигом загорелись, как всегда в минуты любопытства. Не говоря ни слова, она проворными движениями активировала все системы, плюхнулась в кресло связиста – то опасно заскрипело, очевидно, не будучи привычным к импульсивным тридцатилетним нейрохирургам в увольнении – и задала алгоритм приема. - Оно же не для нас. И все равно будет закрытым, - вздохнула Саавик, в сотый раз поражаясь человеческой нерациональности. - Не будет, - отмахнулась Джо, - Меня тетя Ния научила, еще когда нас в прошлое занесло, помнишь? Саавик вздрогнула. Как не помнить. Это было их первое настоящее приключение, и от него в памяти осталось мало приятных впечатлений. Спустя несколько минут по экранам и вправду послушно побежали уже знакомые символы. Джоанна в возбуждении схватила подругу за руку. - От старшего адмирала Гейгачиро Ногуры для капитана USS Релаент Кларка Террелла, - с механической скоростью зачастила Саавик, все внимание отдав чтению передачи, - Приказ за номером 1911 об изменении назначения судна. Поднять на борт звездолета всех членов экипажей флотилии, оставленных на планете Хадес в связи с непригодностью к работе в военных условиях, и транспортировать их на Землю в порядке строгой отчетности. В случае опоздания приказа сотрудникам службы связи планеты Хадес срочно переслать данное сообщение на USS Релаент. Конец связи. Экраны вновь погасли. Джоанна хмуро уставилась на холодный пульт управления и машинально вытерла с него пыль рукавом. - А ничего, что Релаент единственный может противостоять ромуланским Хищникам? - риторически вопросила она у экранов. Те, разумеется, не ответили.