Football disaster

Если и можно проснуться только от того, что ты слышишь чье-то дыхание, то Луи сделал это. В том смысле, что нет, он никогда не был чувствителен к звукам во время сна и ничего особо тихого его разбудить не могло. Но, видимо, есть свои исключения. Он повернул голову, пытаясь разлепить веки, и это удавалось с трудом — Луи не рассчитывал на ранний подъем сегодня. На его кровати, скрестив ножки, сидел Том, внимательно следя за тем, как Луи просыпается. Мальчик улыбнулся ему и подполз ближе, шумно плюхаясь на соседнюю подушку. Томлинсон всегда умилялся этой манерой поведения Тома, и он сонно улыбнулся, прикрывая глаза и целуя малыша в щечку. По правде, его губы задержались на коже мальчишки чуть дольше, и Луи твердо решил поспать еще хоть немного, поэтому обернул руки вокруг маленького тела Тома, прижимая его к себе. — Нет, папа уже проснулся, и ты тоже должен вставать, — возмутился мальчик, — уже поздно. — Правда? — удивился Луи, бросая взгляд на часы. — Малыш, десять утра не так уж и поздно для меня. Но мальчик все равно потащил Луи на завтрак, по пути крича что-то о новом кошмаре и о том, что сегодня он спал вместе с папой. На самом деле, Томлинсон прекрасно знал, что этот день будет насыщенным. И что ему придется справляться с тем, что Гарри называет неуклюжестью, но, даже несмотря на предупреждения Стайлса, он потащил их вместе с лыжами на улицу, выбрав трассу для новичков. Луи для начала решил взяться за Томми, так как это ведь будет проще — малыш довольно подвижный и стоять на одном месте не станет, а вдруг что — рискнет сам прокатиться, чего Томлинсон просто не мог допустить. И с ним оказалось легче, ну, хотя бы потому, что, путем поощрения и похвалы мальчик, сам без опаски выполнял указания Луи, что безумно радовало. Том был менее неуверенный, чем его папа, так что Луи с ним приходилось намного легче каждый раз, когда мальчик не хотел самостоятельно прокатиться вниз. Потому что Тому стоило просто сказать, что у него хорошо получается, — что не было враньем — и он вполне мог кататься сам, возможно, но только если Луи рядом. Что же касается Гарри, то здесь упрямства было больше. И Луи точно не мог когда-то представить, что кудрявый окажется вреднее, чем маленький ребенок, который умоляюще смотрел на Гарри. — Папочка, ну же, у меня ведь получилось, значит, ты тоже сможешь, — протянул малыш, поджав губы. — Кто тебе такое сказал? То есть, я определенно буду кататься хуже тебя, солнышко. — Но вы не разрешаете мне кататься одному, поэтому ты должен сделать это для меня. Пожалуйста. Луи с ухмылкой посмотрел на Гарри, который закатил глаза и уже, определенно уже, готов был согласиться на это. И Томлинсону было в самом деле интересно за этим наблюдать, за тем, как они взаимодействуют, и за мягким характером Гарри, который проявлялся лишь в тех случаях, когда его сын что-то усердно выпрашивал. Это случилось, когда они играли в футбол, и это случится сейчас, Луи был уверен, но пока он просто наблюдал за этим со стороны. Стайлс разочарованно застонал, поворачиваясь к Тому. — Ладно. Значит, я здесь главный? И я решаю, кто и когда будет кататься? — Конечно, — выпалил Томмо одновременно с мальчиком. — Ты определенно пользуешься своими привилегиями, малыш, — сказал Гарри, — что же, я не могу тебя за это осуждать. — Гарри, — Луи практически смеялся над его серьезным отношением к мальчику, — это просто лыжи. Давай, я помогу тебе. — Только не сталкивай меня вниз, помни, что я знаю твой адрес в Манчестере, — пригрозил Стайлс, выпрямляя спину, — вперед, учитель, я жду. Гарри знал, на что он шел. Правда знал, даже мог предугадать больше, чем кто-либо из них, но каждый раз вскрикивал, когда не удерживал равновесие и падал в снег. Нельзя сказать, что его случай был безнадежным, и Луи повторял это ровно столько же раз, сколько Гарри сваливался на землю. Но это было весело, и Томми был вполне доволен, только сам Стайлс не особо радовался тому факту, что Луи и Том уже второй раз видят его несчастные и пустые попытки не упасть на очередном повороте. Когда он поднимался наверх, он был уверен, что скажет этим двум новоиспеченным друзьям "нет", но раз за разом он видел глаза Тома, которые говорили, что, откажись Гарри снова, мальчик заплачет, и он не простил бы себе эту обиду. Поэтому он снова отдавал все в руки Луи, которому эта затея с лыжами нравилась все больше и больше, потому что Гарри проявлял себя с абсолютно другой стороны, которую невозможно было бы изучить в любой другой ситуации. Это было познавательным для всех, и Том был рад, что, наконец, смог прокатиться без кого-то еще. До тех пор, пока Гарри не смог сам съехать вниз без повреждений, Луи не смог спокойно плюхнуться на землю, прикрывая глаза и облегченно выдыхая. Да, было немного холодно из-за того, что снега насыпало сантиметров на пятнадцать, но он устал и хотел немного отдохнуть. — Лу, — крикнул Гарри, заставляя его обернуться к нему, — что ты делаешь? — Просто релаксирую. Ты слышал что-то о солнечных ваннах? — Не думаю, что они полезны зимой, — засмеялся Стайлс, подходя ближе, — ты устал? — Немного. Не так сильно, но мог бы еще прокатиться несколько раз. Гарри закусил губу, понимающе кивая, и озадачено посмотрел на парня, складывая руки на груди. — Тебе не сложно? — спросил он, неловко топчась на месте. — Что? — Сначала ты учил меня играть в футбол, теперь лыжи. Откуда в тебе столько терпения? Потому что на поле ты не самый сдержанный игрок. — Пока я не покажу тебе то, что вижу, я не перестану это делать. — А что ты видишь? Луи замер, некоторое время смотря на небо цвета пшеничного поля. Зимой это было вполне нормально, иногда можно было поднять голову и увидеть светло-розовые, почти легкого оттенка красного, облака, особенно если днем был снег. Томлинсон повернулся к Гарри, который ждал ответа, и, к собственному поражению, заметил, что щеки того покрылись красными пятнами от мороза, а губы порозовели пуще прежнего, несмотря на низкую температуру. И его кудри так забавно торчали из-под шапки, что Луи невольно расплылся в улыбке, вгоняя Гарри в ступор. — Луи, — усмехнулся он, — что ты видишь? — Что ты не такой, каким видишь себя. Не не очаровательный, не немилый, не некрасивый. Это глупости. Кто-то придумал их и сказал тебе, а ты поверил. Это и есть мое желание — исправить их. Гарри промолчал, опуская взгляд на свои ботинки, и не нашелся, что сказать, только еще больше покраснел и незаметно для Луи зажмурился, ожидая какого-то чуда. Том быстро подбежал к нему, и Гарри поднял его на руки, начиная расспрашивать, не устал ли малыш, все ли в порядке и не хочет ли он в дом. Это была чистой воды победа, когда Гарри перестал смотреть Луи в глаза, и Томлинсон довольно улыбнулся. Он знал, что сумел хотя бы достучаться до Стайлса, а остальное — дело времени и его непосредственного присутствия. Они вернулись в коттедж чуть позже, когда мальчик захотел показать, что научился поворачивать, удерживая равновесие, и Луи выглядел так, словно исполнилась его заветная мечта, потому что он подбежал к Томми и подбросил его в воздухе, после заваливаясь в снег, и потерся носом о маленький носик мальчика. Но когда они все-таки зашли в дом и начали снимать верхнюю одежду, Луи услышал тихое шипение Гарри и встревоженно обернулся. Стайлс снял ботинки и одарил Томлинсона слабой улыбкой, пожимая плечами. И это повторялось, хоть кудрявый и делал вид, что ничего не слышал, будто не он только что шикнул из-за чего-то неприятного, и откровенно игнорировал и прерывал попытки Луи помочь или узнать, в чем дело. Это выглядело немного грубо, но только со стороны, и Луи знал, что Гарри скажет ему. Или придется все выведать самому, потому что Стайлс все же мог молчать до последнего. Гарри, оказавшись в своей комнате, устало лег на кровать, борясь с желанием просто закрыть глаза и уснуть. Еще даже не наступил вечер, хотя часовая стрелка остановилась на шести часах. После этого сумасшествия в редакции вечер для него мог начаться, только когда он сможет расслаблено сидеть перед телевизором, почти проваливаясь в сон и разжимая пальцы, от чего пульт падал на диван. Он распахнул глаза, когда дверь в его спальню открылась, и перед ним оказался Луи. Не тот, который целый день спокойно объяснял ему и Тому, что следует делать, не веселый и энергичный, а просто Луи, с усталой улыбкой и взъерошенными волосами, тот Луи, который просил его позаботиться о его травмах после полуфинального матча в Манчестере. — Хэй, — усмехнулся Томлинсон, садясь на кровать, — ты устал? — Не так, как ты. И впервые никто не стал продолжать разговор. Луи без слов улегся рядом, просовывая руку под подушку. По правде, он бы и так мог быстро уснуть, если бы не чувствовал себя непривычно, когда Гарри смотрел на него. Без возмущения или неприязни, просто устремляя мягкий взгляд на его закрытые веки, и Стайлс шумно втянул воздух, закрывая глаза. Прошло несколько минут, и Гарри уже думал, что слышит сопение Луи, отчего чувствовал нужду сказать что-то. Потому что сейчас было всего шесть вечера, потому что Луи, как и все они, не ужинал, и просто потому, что они смогли бы уснуть в одной постели, а это оказалось бы потом неловко. Том мог увидеть, и, возможно, им было бы странно проснуться и пытаться вспомнить, почему они спят под одним одеялом. — Луи, — прошептал он, прислоняя руку к его лбу, — пойдем, я приготовлю ужин, — Гарри убрал несколько прядей с его лица, заставляя Томлинсона смешно зажмуриться. — Тебе нужна помощь? — Если хочешь. Гарри пожал плечами, спрыгивая с кровати и становясь на ноги. Он оглянулся назад, когда Луи поднялся вслед за ним, потягиваясь на ходу и выходя из комнаты. Они вместе поплелись вниз по ступенькам, шаркая босыми ногами по деревянному полу и улыбаясь друг другу, когда оба пытались сделать это громче. Стайлс знал, что Томми сейчас у себя в комнате и наверняка уже уснул, поэтому Гарри не видел причин будить сейчас сына, потому что на готовку уйдет достаточно времени, чтобы мальчик не хныкал, когда кудрявый прервет его сон. Он взял в руки нож, собираясь нарезать овощи, но Луи случайно задел его своим плечом, когда стоял рядом. Гарри сдавленно замычал, сцепив зубы, и Томлинсон засуетился, пытаясь попросить прощения, но заметил, что кудрявый держит руку чуть ниже плеча. Он вопросительно приподнял бровь, но Гарри этого не видел, он хотел вернуться к готовке, когда Луи перехватил его руку, поднимая рукав свитера. На месте, чуть выше локтя, кожа была покрыта синими пятнами, и шатен заметил, что небольшие синяки продолжаются до плеча. — Что это? — спросил он, обеспокоенно бегая глазами по ушибам. — Ничего, просто упал на трассе. — Упал? Почему ты не сказал мне? Почему продолжал кататься? Гарри покрылся румянцем, убирая руку и оттягивая подол свитера. Томлинсон убрал его пальцы, приподнимая кофту выше, и уже без особого удивления обнаружил, что и на ребрах Гарри виднелись ушибы. Стайлс откровенно засмущался, пытаясь отстраниться, не находя ничего хорошего в том, что Луи просто стоял и рассматривал его торс, потому что это не могло льстить в такой ситуации. Луи отошел на шаг назад, позволяя Гарри спокойно выдохнуть, но Томмо оставался крайне недовольным тем, что увидел. — Ты мог бы просто сказать, что тебе больно, — прошептал Луи и хмыкнул, — теперь я чувствую свою вину. — Все в порядке. Правда. Никто не виноват, и это быстро сойдет. Подай мне нож, пожалуйста. Томлинсон улыбнулся и выполнил просьбу, подходя к Гарри со спины и тихо шепча извинения на ухо. Луи отошел от Гарри, чтобы тот продолжил нарезать овощи, и с удовольствием впитал в себя тихий вдох кудрявого, когда они стояли не так близко друг к другу. Это ведь должно что-то значить, иначе он полный кретин. — Что мы готовим? — спросил он. — Я заказал днем рыбу, и нам ее любезно доставили, — сказал Гарри, вынимая форель из холодильника. Честно говоря, Луи знал, что он ужасный кулинар и повара из него не выйдет никогда, поэтому старался выполнять ту работу, где он не нанесет никому вреда, и Гарри было смешно наблюдать за этим со стороны. Томлинсон копошился с овощами, в то время, как Гарри поставил рыбу в духовку и мог свободно смотреть на то, как Луи мучает себя. Кудрявый тихо засмеялся, прикрывая рукой рот, и попытался сделать спокойное лицо, но, когда Томлинсон посмотрел на него, Гарри просто не выдержал и дал волю громкому смеху, опираясь на столешницу. — Почему ты так боишься? — Я просто не умею готовить, природа меня не наградила этим так, как тебя, кудрявый. — О, но, знаешь, этому ведь можно научиться. И не обязательно так жестоко крошить овощи. Давай, я помогу. И, если Луи готов был поспорить на то, что у Гарри ничего не выйдет, то забыл об этом, как только парень начал объяснять ему самые элементарные вещи, вплоть до того, как лучше следует нарезать помидоры и лук. Все казалось слишком простым, потому что раньше Луи мог разрезать овощи пополам, и дальше, стараясь не потерять палец, кое-как нарезать их в салатницу, но Гарри был терпелив. Более терпелив, чем на футболе или лыжах, но он встал за спиной Томмо и положил свои руки на его, показывая, как быстрее можно справиться с салатом. Они слишком увлеклись этим, и оба вздрогнули, когда сработал таймер и по кухне пронесся короткий писк. Гарри метнулся к плите, вытаскивая из духовки готовую рыбу, и поставил ее на стол. Луи, сказав, что разбудит Тома, пошел наверх, в комнату мальчика, понимая, что разбудить этого малыша будет непросто. Томми сладко спал, приоткрыв губы, от чего тонкая ниточка слюны тянулась по подбородку. Томлинсон присел рядом, незамедлительно стерев ее, и прижался губами к виску мальчика, шепча, чтобы тот проснулся. Том недовольно захныкал, начиная кулачками тереть заспанные глаза, но, увидев Луи, сонно улыбнулся и протянул к нему руки. Луи спустился вниз, уже с мальчиком на руках, и невольно принюхался к аромату с кухни. Рыба так пахла, что ему самому хотелось пустить слюни на один только запах, а на столе Гарри расставил тарелки и приборы, с улыбкой замечая Луи и сына. — Итак, могу сказать, что только лишь из-за запаха этой рыбы у меня проснулось ужасное чувство голода, — сказал Томлинсон, садясь на стул. Он не уставал делать Гарри комплименты, от чего кудрявый заливался краской, тихо хихикал или просто отводил взгляд, не сумев совладать с широкой улыбкой. Луи чувствовал себя так, будто был немного пьян, потому что он просто не мог следить за тем, какие слова вылетают из его рта, и даже потом, когда они сложили посуду, мог сказать что-то, что заставляло Гарри смутиться. Стайлс странно поглядывал на Луи, потому что раньше он не замечал такого кокетства с его стороны. И, в любом случае, это было слишком странно. — Папочка, а завтра мы тоже будем кататься? — спросил Том, когда Гарри уложил его в постель, накрывая одеялом. — Конечно, если ты хочешь, — улыбнулся кудрявый, целуя малыша в щеку, — сладких снов, мое солнышко. — Сладких снов, пап. Гарри ушел к себе, предварительно закрывая дверь спальни. Он подцепил пальцами полы свитера, уже собираясь снять его, но двери, соединяющие его комнату с комнатой Луи, неожиданно распахнулись, и в его спальню зашел Томлинсон, шаркая босыми ногами по мягкому ковру, одетый в одни пижамные штаны. — Зашел пожелать спокойной ночи? — спросил Гарри, снимая свитер. — Да, именно. И еще захватить кое-что, что я оставил здесь, — он запнулся ненадолго, бегая глазами по комнате, — мои часы. Да, точно, часы, они мне очень дороги, я без них не могу. — Ночью, — улыбнулся Гарри. — Ночью. Конечно. Мне ведь нужны часы ночью? А если я проснусь и не смогу узнать точное время? Есть такая фобия? Гарри засмеялся, протягивая Луи его наручные часы, которые тот оставил здесь сегодня утром. — Ну, полагаю, я могу идти. Спокойной ночи. Томлинсон склонил голову и вышел из спальни, закрывая за собой двери. Гарри немного постоял без дела, устало усмехаясь, и принялся расстегивать молнию на своих джинсах, когда снова услышал, что Луи вернулся в комнату и теперь что-то искал на столике, повернувшись к Гарри спиной. Только теперь на нем были боксеры и ничего больше. — Все нормально, просто кое-что снова забыл, — сказал он, — где же это может быть... Ах, вот. Да. — И что же на этот раз? — Гарри определенно поддерживал эту игру. — Батарейки! — воскликнул Луи, и Стайлс несдержанно захохотал, падая на кровать. Подкинув предмет в воздухе, Томмо снова удалился, захлопывая двери. Гарри стало интересно, и он поднял руку вверх, с каждой секундой загибая один палец, и, когда все пять были сжаты в кулак, он повернулся к дверям, закусывая губу и дожидаясь еще одного визита. Но ничего не происходило, и Гарри расстроенно поднялся, стягивая джинсы. Когда он сложил их и отбросил на стул, двери совсем тихо открылись, и Стайлс не спешил оборачиваться, слыша тихие шаги. Он выпрямился и повернулся к Луи только когда знал, что тот стоит прямо за его спиной. — Привет, — прошептал Томлинсон. — Привет. Луи молча смотрел Гарри в глаза, стоя довольно близко, и Гарри боролся с желанием отвести взгляд. Он хотел опустить голову, но пальцы Луи приподняли его за подбородок, отчего Стайлс тихо вздохнул. — Спокойной ночи? — Да, — сглотнул Гарри, — спокойной ночи. — Эй... Все нормально. Гарри кивнул и знал, что Луи приблизился, потому что теперь чувствовал дыхание на своих губах. По привычке облизнув их, почти одновременно с этим, он вздрогнул, когда Томлинсон прижался к ним своими, легко, без напора и давления. Это то, чего он боялся, от чего так долго бежал, и Гарри отстранился, мотая головой в разные стороны. — Что? Что такое, малыш? Ну, давай же, все хорошо, — Луи заключил его в кольцо из своих рук, попутно целуя шею. — Луи, я не могу. Не нужно. — Почему? — У меня есть сын, — выдавил Гарри, — и он всегда будет номером один, понимаешь? Всегда на первом месте. — Гарри, это нормально, и я знаю это, — Томмо улыбнулся, — я не претендую на первое место, никогда бы не претендовал. Я просто, знаешь, я хочу семью. Я устал быть все время один, засыпать один, а знаешь, как я ненавижу эту холодную кровать у меня дома? Ты мне нужен, — прошептал Луи, соприкасаясь с Гарри лбами, — возможно, мы хотим одно и то же? Томлинсон не требовал ответа, он положил руки на голую спину Гарри, притягивая его ближе, и Стайлс почти размяк. Гарри потерся о его лоб, закрывая глаза, и Луи снова припал к его губам, мимолетно и нежно касаясь их, вызывая в груди какое-то сумасшедшее счастье и сладостную ломоту в теле, после чего чуть отстранился. — Лу, — прерывисто выдохнул Гарри, обнимая Томлинсона за шею, и это был лучший знак, который он мог подать из всех тех, которые мог предвидеть шатен. Луи понимал это, и притянул парня к себе, в третий раз целуя его и проводя руками по спине до самых плеч, от чего дыхание обоих моментально сбилось, но воздуха в легких все еще хватало. Гарри осторожно коснулся его волос, ласково и медленно ероша каштановые пряди, запуская в них пальцы и абсолютно теряясь в этой близости. Луи провёл языком по нижней губе Гарри, склонив голову, и Стайлс с тихим мычанием приоткрыл губы, сам вжимаясь в тело почти обнаженного Луи. Томлинсон почти забылся, когда сплел их языки, смыкая губы и дыша прямо в рот Гарри, но они все равно стояли так, обнимаясь и целуясь, вместо того, чтобы давно спать. Гарри чувствовал, что Луи, возможно, совсем немного, но хочет быть главным с ним, хочет целовать его так, чтобы Гарри потом написал об этом книгу, и это было глупо только лишь потому, что одного тома для Стайлса будет мало. Они не отстранились, когда закончились силы и воздух, они остались в том же положении, обнимаясь и просто бездумно скользя по губам друг друга своими, вбирая половину из тех вдохов, которые успели сделать. И Луи поцеловал его снова, не так долго, чтобы потом они лежали в одной постели, потому что это было слишком много для Гарри, но на минуту соединил их влажные губы, после с громким, мокрым и слишком смутившем Гарри звуком отстранился, позволяя положить голову на свое плечо. Луи убрал отросшие кудрявые волосы назад, прикрывая глаза от того, что Гарри был почти расслаблен и дышал в изгиб его шеи, и Гарри был выше его, так что ему пришлось немного склониться над Луи, от чего Томлинсон мог свободно целовать его голые плечи. Луи улыбался, абсолютно глупо и без причины на это, но он расплылся в широкой улыбке, потому что в каком-то роде мог теперь думать, что нашел свою семью, свой дом и хорошее будущее, что теперь ему незачем пропадать днями на стадионе и бессмысленно пинать мяч, слушать крики тренера, если можно провести время где-нибудь с Гарри и Томом, да с кем-угодно, просто чтобы чувствовать себя хорошо. — Господи, — прошептал Гарри, — я так устал. — Да, я тоже. Тяжелый день. — Нет, — забормотал он, — нет, не день. — Ох, Хаз. Я нашел тебя, — тихо засмеялся Луи, — где ты был до этого? — Возможно, вынашивал Тома. Томмо захохотал, но под шепот Гарри стал немного тише, ведь на одном этаже с ними спал ребенок. — Нам пора спать. — Да, точно. Спокойной ночи? — Спокойной ночи, Хаз, — Луи на секунду прижался губами к пылающей щеке Гарри. Шатен улыбнулся ему и скрылся за дверями, разделяющие их спальни. Кудрявый остался один, хотя знал, что, приди он к Луи, тот бы остался спать с ним. Гарри лег в свою постель, считая, что они не какие-то подростки, которым нужна эта спешка, что все это случится, но не в одну ночь. Он едва смог принять тот факт, что они правда целовались несколько минут назад, что он был не против, и сейчас не будет против, но это было слишком сладко, тягуче, как будто они сидели вместе у камина на полу и одновременно листали страницы любимой книги, соприкасаясь пальцами. И Гарри чувствовал потребность позвонить Лиаму, спросить, что ему делать дальше. Потому что, может быть, Лиам бы смог дать хороший совет, в плане того, стоит ли Гарри принимать то, что дает Луи? Это было слишком искренне, слишком чисто и приятно, чтобы сказать "нет", но Стайлс боялся того, что так сильно верит Луи, хотя, может, они просто знали, что это случится?