***
Гарри пришлось подскочить в восемь утра от подозрительного скулежа, и он, еще толком не проснувшись, ворвался в детскую, с облегчением замечая, что это просто неприятный сон. Томми перевернулся на спину, щурясь и вскоре открывая глаза. Он нашел взглядом отца, и немного удивился, потому что Гарри стоял в дверном проеме, переводя дух, и выглядел так, будто кто-то заметно потрепал его. Мальчик широко зевнул, заставляя папу тут же улыбнуться, и Гарри с облегчением плюхнулся к нему под одеяло. У них был назначен прием к доктору, над чем похлопотал Луи, стараясь с помощью связей найти кого-то надежного и желательно тихого, потому что не хочется читать статьи в прессе об этом. Хотя Луи было все равно, он привык обходиться без утренней газеты. Это всего лишь несколько строчек о том, что Томмо либо занялся благотворительностью, либо парочка мерзких комментариев от бездарных журналистов. И, в связи с этим дерьмом, Луи думал о том, что Гарри стоит уволиться из издательства, но не сейчас, со временем. Так же он постоянно чувствовал необходимость поддерживать Гарри, быть вместе с ним и Томом, потому что так ему хотелось, на каждой тренировке перед финалом. Они вернулись в Манчестер неделю назад и за это время виделись достаточно раз, чтобы красоваться на обложках молодежных журналов, с поводом и без. Гарри, возможно, не нравилось такое внимание, особенно когда они были одни и кто-то мог недалеко щелкать камерой. Но Луи всегда брал его за руку и говорил, что если они сидят вместе прямо сейчас, то они правда только вдвоем. И Гарри жутко смущался от этого, но был рад тому, что Луи так думает. Что, возможно, у них получится что-то серьезное. Хотя для самого Томмо это уже было серьезно, потому что он впустил Гарри в свой дом, свою жизнь, он единственный, кому позволено быть у Луи в раздевалке после тренировки, когда они планируют встречу сразу после упражнений. Обычно не происходит ничего особенного в такие моменты, для всех, но Луи чувствует, как начинает избавляться от лишних мыслей и переживаний по поводу матча, да и в общем всего, потому что Гарри обнимает его так крепко и почти отчаянно, что невозможно потом расставаться на ночь. Луи настоял на том, что он должен позаботиться о выборе хорошей клиники и врача, и утром просто отправил Гарри смс со смайликом, где написал, что отвезет их на прием. Уже неделю кудрявый ничего не мог поделать с этой глупой улыбкой на лице, которая искажала его губы каждый раз, когда телефон оповещал о новом сообщении. Он спустился вниз, держа Тома за руку, и удивился, заметив припаркованную машину Луи. Томмо выскочил из автомобиля и отчего-то со всех ног понесся к ним, стискивая в объятиях и подбрасывая малыша в воздухе. — Привет, — громко сказал он Гарри, целуя в щеку. — Почему ты не зашел? Судя по всему, долго здесь проторчал, не так ли? — Я не нравлюсь вашему консьержу, — хмыкнул Луи, усаживая Томми на заднее сидение и пристегивая ремень безопасности. Когда они оба сели на передние сидения, Гарри как-то машинально обернулся назад, чтобы посмотреть на мальчика. Если малыш и жаловался все утро, что безумно хочет спать, и клевал носом, то сейчас он откинул голову назад, приоткрыв рот, и тихонько сопел, но Луи тоже услышал это, бросая взгляд на зеркало заднего вида. Легко улыбнувшись, он перегнулся через сидение, шепча Гарри практически в самые губы: — Немного настоящих поцелуев? Кудрявый робко улыбнулся, подаваясь навстречу и запечатляя нежный поцелуй на тонких губах Луи. Томмо опустил руку на его затылок, мягко массируя кожу и впутываясь пальцами в шелковые кудри. Он без напора пытался приоткрыть пухлые губы, и Гарри с тихим выдохом сдался, нагибаясь к парню. Они одновременно открыли рты, тут же снова не оставляя и миллиметра пространства между влажными губами. На заднем сидении все еще не очень крепко спал ребенок, так что Гарри с трудом сдерживал тихие постанывания, что так и рвались наружу, и, когда Луи наклонил его голову для большего комфорта, он почти заскулил от невероятных ощущений, заставляющих пальцы подрагивать, а веки трепетать от сладкого поцелуя. Стоило Луи отстраниться, как Гарри, словно слепой котенок, был не в силах открыть глаза и не прижаться к Томмо еще больше, что всегда поощрялось. Луи почти сказал, что знает, как это ему нравится, но быстро сообразил, что в общем-то мало знает о Гарри. То есть, да, ему позволено знать слишком многое, что так тщательно скрывается от друзей или знакомых, но он не знает таких простых мелочей. Например, его любимую книгу, или какую музыку он слушает, и, возможно, пьет он кофе или чай, хотя здесь Луи склонялся ко второму. — Малыш, нужно ехать, мы опаздываем. Гарри кивнул, возвращаясь на свое место и иногда бросая взгляды на сына. Он тяжело дышал, когда вспоминал в деталях ту ночь, тот чертов приступ и понимал, что это не последний раз, потому что все то же ему придется сказать доктору уже совсем скоро. Луи уверенно сжал пальцы его руки, успокаивающе поглаживая, и Гарри правда стало легче расслабиться. Он откинулся на сидение, смотря в окно, и иногда прикрывал глаза от тягучего чувства сонливости. Он вздрогнул, когда понял, что больше не слышит едва уловимый шум мотора, и открыл глаза, понимая, что они уже приехали. Гарри практически выполз из машины, тревожно оглядывая, снова-таки ища защиту от самого себя. Он пытался взять себя в руки, но пальцы подрагивали, и даже Том это заметил, недоуменно смотря на отца. — На сколько у вас назначено? — спросила высокая девушка, поднимая глаза. — О Господи, это же вы, вы, Луи Томлинсон! — Да, привет, — лучезарно и, как ни странно, фальшиво улыбнулся Луи, уже ожидая, что нужно подписать ей или оставить автограф для ее старшего брата. — Мой папа обожает вашу команду, не могли бы вы... Она неловко протянула клочок бумаги и маркер, а Луи быстро оставил на нем свою роспись, желая уже быстрее пройти к врачу. — Так к кому вы, мистер Томлинсон? — Доктор Паркер. — Эрик Паркер, да, он уже ждет. На прощание ухмыльнувшись, Луи поднял Тома на руки, строя мальчику рожицы, на что малыш только высовывал язык. Эта их маленькая борьба могла получить неодобрение Гарри, но Луи не настолько дурак, чтобы все делать таким очевидным. В тайне от Гарри, когда он не видел, Томмо несколько раз мог подбросить мальчика в воздух, если тот так сильно просил, и потом смеялся вместе с малышом над их маленькими секретами. Это должно было выглядеть мило, но Том говорил, что это может быть только круто, потому что они делают что-то, за что Гарри мог бы злиться, хотя это неправда, Гарри никогда не злился на своего сына. И были случаи после того, как они снова окунулись в тонну сырости, дождя и пасмурных дней Манчестера, Том называл Луи папой. Это происходило, когда мальчик думал, что это не запрещено и почему бы нет, или он почти засыпал, а Томмо был в его комнате. И Луи не мог сказать, как он себя чувствовал именно после такого обращения, но спустя мгновение по его жилам разливалось невероятное тепло, хоть это и было странно, потому что никто его не называл так. После тихого стука, Луи зашел в кабинет врача, позволяя Тому самому снять курточку. Он слегка удивился, увидев за столом мужчину, которому нельзя было дать свыше тридцати пяти. — Здравствуйте, — сказал он почти сразу, не совсем понимая сосредоточенный взгляд доктора. — Добрый день. Эм, мистер Стайлс, не так ли? Гарри шокировано уставился на мужчину, спустя мгновение расплываясь в широкой улыбке, и Луи нервно опустился рядом на стул, не находя причину такого восторга. — Мистер Паркер, Эрик, — воодушевленно залепетал Гарри, — давно не виделись. — Кажется, с тех пор, когда у тебя родился карапуз. И что же случилось, малыш, что тебя беспокоит? Том растерянно посмотрел на Луи, и тот усадил его к себе на колени, проводя рукой по его голове, чтобы светлые пряди волос не упали ему на глаза. Доктор, прикусив губу, заинтересовано наблюдал за ними, вскоре кивая чему-то своему и бросая одобрительный взгляд на Гарри. — И, прошу вас, сразу на "ты", никаких мистер и тому подобное, хорошо? — сказал Паркер, глядя на Луи. Томмо только кивнул, почти не отрываясь от мальчика, который что-то шептал ему, с волнением посматривая на врача. — У него был приступ, — тяжело вздохнул кудрявый, — Луи говорил, что такое же пережила его сестра, одна из сестер, и это чем-то похоже на эпилепсию. Доктор тревожно нахмурил брови, понимая, к чему все идет. — Луи, как долго это происходило с твоей сестрой? — Возможно, два года. Но после был долгий курс реабилитации, она принимала лекарства, и только в пятнадцать врачи смогли сказать наверняка, что ей ничего не грозит. — То есть, она переросла это? Конечно, у девочек это проходит проще, но и только в том случае, если родители контролируют прием лекарств, процедуры. Сколько длился приступ Тома? Мальчик вздрогнул, услышал свое имя, и снова спрятал лицо в шее Томлинсона, комкая его кофту пальчиками. — Около пяти минут. Возможно, немного меньше, но все обошлось. — Вы ведь знаете, что делать, не так ли? Главное — вовремя разжать ему зубы, иначе все закончится плохо. Так, вернемся к мальчику. Как он чувствовал себя после, что-то тревожит в последнее время? И скажите мне точную дату, когда случились судороги. — Эм, ровно неделю назад, — пробормотал Гарри, — нет, он ни на что не жаловался, все было хорошо. Эрик, это может повториться? — Я не могу говорить наверняка, извини, но ты же понимаешь это. Но стоит предположить, что вызывать эти приступы может температура. Зачастую случается именно так, а сейчас лучше идем, сделаем снимок головы. Луи, осторожно придерживая мальчика, направился вслед за доктором в соседний кабинет. Том не капризничал и не вырывался, но был так сильно напуган, что вцепился за Луи как за спасательный круг, не собираясь его отпускать. Томлинсон тихо шептал ему, что все хорошо и нет повода для паники, он просто должен смирно посидеть, а потом он снова сможет сесть ему на колени. Врач усадил его на стул, а Луи крепко и незаметно для Паркера сжал руку Гарри, немного успокаивая. Эрик надел на голову мальчика множество присосок, из-за чего Тому стало только страшней, и он тихо захныкал, с мольбой смотря на папу. Обоих. Учитывая настрой малыша, доктор старался сделать все как можно быстрее, но для результата нужно было, чтобы Том полностью расслабился. Вздохнув, мужчина подошел к Луи. — Думаю, будет лучше, если он сможет подержать тебя за руку. Ты можешь его успокоить, а для снимка это необходимо. Томмо кивнул и присел рядом, сжимая пальчики светловолосого малыша, поочередно целуя каждый. Это помогало, потому что мальчик откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, потому что так ему сказал Паркер. Доктор напряженно следил за результатами на экране компьютера и клацнул мышкой, усиливая действие отдельных присосок. Он пробормотал, что так ему нужно спровоцировать приступ, понять, как же можно обозначить недуг пациента. И малыш только дернулся, не больше, на что Эрик облегченно выдохнул, почти незаметно улыбаясь. — Умница, Томми, молодец, — сказал он, снимая приборы с мальчика, — при попытке вызвать приступ ему только стало неприятно, и эта процедура совсем не навредила ему. Это явно не эпилепсия, это судороги, и есть разве что малейшая вероятность того, что они повторятся. Я думаю, что вам не стоит беспокоиться, но я выпишу препараты, которые он должен принимать после еды дважды в день. Пить их не больше месяца, потом снова на обследование. Все должно пройти без единой угрозы для его организма, но будьте внимательными, если приступ повторится. Гарри закатил глаза от невероятного чувства облегчения и практически упал в объятия Луи, сжимая его в кольце рук. Томмо, не особо контролируя себя, оставлял короткие поцелуи на его лице, в итоге просто целуя его губы на глазах у мальчика, который заинтересованно смотрел на взрослых. Эрик поманил Томми пальцем, подхватывая его на руки, и, что-то весело говоря, удалился из кабинета. Он редко видел такие реакции, но они все же были, и это давно стало лучшей частью его работы, когда после обследования родители ребенка так крепко обнимали и целовали друг друга, потому что некоторым не повезло так сильно, и они мучились несколько лет. Отстранившись, Гарри глубоко вдохнул, оглядываясь по сторонам и замечая, что они одни в помещении, и доктор Паркер их, скорее всего, ждет у себя. Луи улыбнулся, украв у Гарри еще один поцелуй, и вернулся в кабинет Эрика, немного волнуясь за Тома. Он остановился в дверях, приоткрыв их всего чуть-чуть. — Ты уже скучаешь по папе и Луи? — Луи тоже мой папа, — возмутился мальчик, ерзая в кресле. Томмо обвил талию кудрявого, притягивая и целуя его растянутые в улыбке губы. Когда они зашли в кабинет, доктор что-то писал на бумаге, запоздало обратив на них внимание. — Вот название препарата, думаю, в каждой аптеке его предостаточно. На этом все, удачи вам. Луи, пожав руку доктору, скорее хотел выйти из больницы. Все-таки, плохие воспоминания, а он и так отнекивается от них, когда врачи диагностируют серьезные травмы. И, что самое странное, по пути в аптеку и в машине, Том ничего не говорил об их поцелуе, хотя обычно спрашивал даже о рукопожатии Гарри с другими людьми. Это немного напрягало, потому что Гарри хотел знать реакцию сына, хотел бы поговорить об этом, несмотря на то, что мальчику всего четыре года. — Останешься сегодня у меня? — тихо спросил Луи, садясь за руль, едва не сказав "со мной". — Луи, — вздохнул парень, — нам ведь нужно будет поговорить, я обязан объяснить ему. — А я не собираюсь заставлять тебя делать это в одиночку. Хаз, мы вместе должны сказать это. Что мы в отношениях. Гарри чуть было не подавился воздухом, расширяя глаза от удивления. Нет, конечно, он не хотел, чтобы Луи считал его другом, которого он может целовать, но Томмо не поднимал эту тему, что они действительно встречаются. — Не смотри так, — засмеялся Лу, — мы в отношениях, да. Я знаю, что не говорил этого, мы об этом не говорили, но, я не знаю, это слишком сопливо, но будешь моим парнем? Чуть замявшись, Гарри прикусил губу, вскоре ответив: — Да. То есть, ну, я думаю, так логично, и... В общем, да, да, я буду твоим парнем. Луи тепло улыбнулся, сжимая его руку. Заведя машину, он выехал на трассу, не особо набирая скорость. Луи как-то попрощался со своей любовью ездить так быстро по оживленным автострадам, потому что он не мог рисковать теперь, когда на заднем сидении был ребенок. Очень важный для него ребенок. И уже на пороге его квартиры, Гарри в самом деле начал волноваться, потому что это так не было похоже на его сына, ведь Том даже не пикнул, не сказал ничего о том, почему Луи целовал его. Еще даже не вечер, но они успели поесть, поиграть, и Томмо взялся читать мальчику сказки, а Гарри все равно не мог справиться с напряжением. Он чувствовал, что такое спокойствие сына ни к чему не приведет, и сегодня ему уснуть точно не получится, но он смотрел на Луи, на то, как он водит пальцем в книге, чтобы Том пробегался там глазами и, возможно, запоминал кое-какие новые слова. Он так возился, если Тому не нравилась история, и иногда просто придумывал ее сам. Не понятно было, кто увлекся этим больше — Том, который все спрашивал, как так вышло, что люди полюбили друг друга, или Луи, который с огромным энтузиазмом рассказывал что-то о себе, но в форме сказки, что-то о своих сестрах или семье. Гарри сидел рядом с ними, но думал, что эти двое настолько понимают друг друга, что им в принципе никто не нужен, ведь зачем, когда Том не стесняется спорить о некоторых фактах, потому что он "уже не ребенок, а взрослый", а Луи заливисто смеется, тыкая мальчика в щечки. К слову, любимым занятием задумчивого Луи было перебирание волос Томми, они были такими мягкими и иногда несколько прядей мешали малышу, и Томмо все время гладил его по голове, как будто это все его сейчас, весь этот момент его до последнего, и он никому не отдаст крохотное чудо. Когда они смотрели мультфильмы, и Луи снова-таки о чем-то спорил с Томом, кажется, о том, какой принц красивее, Гарри опять начал нервно постукивать пальцами по обивке мягкого дивана, закусывая губу. Томлинсон и мальчик были так увлечены спором, что не всегда обращали внимание на экран, говоря о ком-то другом, что заставляло кудрявого еще больше волноваться. Луи как-то случайно наткнулся на него взглядом, когда закатывал глаза, и оживился, заметив нервозность парня. — Все хорошо, малыш? — прошептал он, перегнувшись через Тома. — Мы должны сказать ему. Томлинсон понимающе кивнул, переводя взгляд на мальчишку, и усадил его между собой и Гарри, из-за чего Том оторвался от телевизора. — Томми, мы бы хотели сказать тебе кое-что, но ты должен вести себя, как взрослый, — сказал шатен, — ты видел, что я... Ну, мы с твоим папочкой, в общем, целовались, так ведь? — Да. Ты ведь мой папа тоже, — нахмурился мальчик, — значит ты можешь целовать папочку, да? — Конечно, — Луи выдохнул, — точно, солнышко, и ты не против всего этого? — Нет, — легкомысленно и свободно ответил Том, — все родители целуются. А что? Разве это странно? Луи замотал головой, одаряя Гарри обворожительной улыбкой. — Совсем нет, милый. Хочешь досмотреть мультик? Мальчик кивнул, и они вернулись к просмотру, а Гарри чувствовал себя намного легче, даже подозрительно легко за последние несколько часов.***
Уже ближе к десяти вечера они стали укладывать Тома спать, и малыш немного расстроился, что должен спать сегодня один, но просто кивнул и завернулся в одеяло. Луи не уставал говорить, как ему хочется все время, каждый вечер укладывать малыша спать, и это "малыш" почему-то значило что-то другое, будто он хотел бы и своих детей. Это и заставляло Гарри задумываться над его словами, что Том не его ребенок, но он помнил, как Луи говорил, что хотел бы быть тогда с Гарри, хотел бы исправить это. Но, кажется, все были абсолютно счастливы, и Том сам называл его папой, так что, возможно, Гарри преувеличивал. Он спал с Луи в одной постели всего раз, и это была вынужденная мера, а сейчас было неловко стягивать с себя одежду, когда Томлинсон уже в одних домашних мешковатых штанах упал на кровать. Чертыхнувшись, путаясь в штанинах своих слишком узких брюк, Гарри заполз под одеяло. Его пробил жар и дрожь, когда горячая ладонь Луи легла ему на талию, а сам он лег намного ближе. Нерешительно опустив собственную руку на руку Томмо, он так же медленно и неуверенно переплел их пальцы, стараясь расслабиться. Луи уткнулся носом в линию волос на его затылке и тихо засопел, уже почти сморенный сном. — Спокойной ночи, — прошептал Гарри, шумно выдыхая. — Спокойной, — Луи зевнул и почти необдуманно выпалил, едва слышимо, — я люблю тебя. Гарри распахнул глаза, выпутываясь из рук Томмо, и чуть было не поперхнулся воздухом, ровно сев на кровати. Луи тихо прошипел, злясь на самого себя, но это была правда, он так не вовремя сказал ее, но все же. Он сел рядом с Гарри, который, казалось, мог обидеться на эту фразу, и опустил руки на его плечи. — Извини, — пробормотал Луи, — я не должен был, не сейчас. — Нет, все нормально. Просто, — он хмыкнул, — я чувствую себя виноватым. Я не могу прямо сейчас сказать то же самое. — Я понимаю. Все хорошо. Они сидели какое-то время в тишине, ненавидя это молчание, пока Гарри не поднялся с постели, надевая просторные штаны, которые ему одолжил Луи. — Я должен проверить, как Том. Скоро вернусь, а ты пока ложись спать. Он уже стоял в дверях, когда Луи с шорохом поднялся вслед за ним. — Ты ведь не вернешься, — вздохнул он, — ты останешься спать в гостевой комнате, Гарри, я же знаю. — Прости, — только и смог выдавить кудрявый. Луи повернул его лицом к себе, незамедлительно после целуя губы, и отстранился, чувствуя неприятную горечь внутри, как после кофе. Он кивнул, натянуто улыбался, и проводил его взглядом, лишь потом закрывая дверь. Он облажался. Так сильно и определенно, и это будет длиться долго, потому что, черт возьми, он правда влюблен в Гарри и так по неосторожности сказал это, вместо того, чтобы просто замолчать и уснуть. Он упал на смятое одеяло и зарылся носом в подушку, не особо надеясь уснуть этой ночью, но закрыл глаза, проматывая в памяти те моменты, когда они были счастливы. Он чувствовал себя так, словно его вышвырнули из чьей-то жизни, даже если Гарри сказал, что ему жаль, это все равно был плевок в душу, в котором сам Луи и был виноват. Но только это не принесет ему облегчения, если он будет корить себя за глупость. Больше всего пугала перспектива и правда быть отвергнутым, непринятным и ненужным, потому что, что же, тогда он будет заказывать пиццу снова, но к ней, пожалуй, прибавится бутылка коньяка или джина. Он уже не мог смотреть со стороны на то, как все разрушается снова, это было невыносимо, он же так много отдал, чтобы хоть немного заслужить счастье, так почему же он сам это портит? Луи чувствовал огромный прилив жара и откинул одеяло на пол, будучи готовым сделать то же самое и с подушками и с простынями, но только раздраженно зарычал, вставая с кровати. Он подошел к окну, открывая его, не смотря на то, что мог простудиться, и ему на какой-то момент показалось, что он видит отсюда стадион, на котором играл полуфинальные матчи. Совсем скоро он будет играть в Лондоне, борясь за кубок Англии, хотя совсем не чувствовал сил, сил надеяться на победу и тренироваться, чтобы не подвести команду. Ему плевать на все, если Гарри не будет сидеть в ложе для прессы, или даже не заговорит с ним до матча. Что-то подсказывало ему, что так и будет, но Луи горько усмехнулся, закрывая большое окно, и поплелся к постели, потому что ему нужно было немного поспать, он не думал зачем, просто лег, сворачиваясь на кровати и закрывая глаза.