Накануне

— Зачем тебе еще один? — На всякий случай. Жена ведь пока ни разу… Еще бы. О том, что у королевской четы проблемы с зачатием, не шушукается только ленивый, мстительно прибавляя: «Это кара!» Венценосной парочке. За то, что возглавляет распрекрасное государство, которому удалось завоевать всех, кто только есть на Земле и по соседству. Вернее, энергично занимается руководящей работой король, а его жена Серенити отплясывает на балах, улыбаясь добро-добро. Милое создание!.. Губернатор Немезиса ест «куриную» ножку из белковой массы. Глотает кетчуп с ароматизатором, идентичным натуральному, выжав его из соответствующего тюбика. И прикидывает, как скоро ее королеве взбредет в голову согласиться с предложением стража кое-каких врат, чтобы навестить планету Кинмоку и упросить тамошних главных отпустить на ПМЖ ребенка. Своего. Точнее сказать, одного из своих потомков. Осчастливила ж тогда еще звавшаяся Усаги девушка кого-то из кинмокских принцев если не пламенной любовью, так пробиркой с яйцеклетками, а генетически эти двое оказались весьма удачной парой… — Как скажешь, Величество. Рожу, через месяц оклемаюсь. Дальше — милости просим. Опять радостно встречу, дам чего пожевать и дрыхнуть уложу с собою рядом на тюремную койку после мытья. Если привезешь новые фильтры для воды, конечно. Эндимион морщится. — Не шути, Уран. — Будет, я Твоему Великолепию и такой нравлюсь. Что? Скажешь, вру? Король хмурит брови, но молчит. Глава его самого большого каторжного поселения только ухмыляется и гладит свой беременный живот обеими руками, оставляя на дорожной форме пятна. Липкие. Жирные. Красные. Удачно все-таки компоненты для вязкости добавляют в соус — пожалуйста, размазывается, а из упаковки не выплывает, чтобы разлететься по всей каюте, если кто навинтить крышку забудет. — Энди, брось! Я же всегда рада гостям. В такой-то почетной ссылке! Ее повелитель вздрагивает. — Не говори так, Ур. Именно ты — один из моих лучших пограничных воинов, доверить кому-то другому целый мир неблагонадежных, сама понимаешь… — А то. Не дура. Она кладет руки ему на бицепсы. Мужественные и очень дорого, хоть и аляповато упакованные. Как и весь он, разумеется. От макушки до носков туфель. Нужно улыбнуться. Это просто. Как сымитировать оргазм, когда ее монарх… — Я буду скучать, Уран. — Да ну? Ладно, как скажешь. А когда-то она мечтала стать его женой. Наивная, молоденькая. Госпожа едва-едва заселенной колонии. Дочь королевы Плутона и ученого с Луны, который знал много интересного о звездах, приходясь к тому же близкой родней августейшей семье планеты Кинмоку, спасибо леди Берилл, ее, Урана, бабушке… Давно, слишком давно это было. Тогда принца Земли угораздило полюбить лунную деву, а сердце первой и последней принцессы, возглавившей молодую колонию Урана, разбилось. Легко. Как дуновение ветра! Сейчас она целует короля, не страдая ни капли. Холодно. Обезображивая его дорогую одежду едой, оставшейся у нее на ладонях. — Не забудь о системе фильтрации, Вашество. На Уране водичка иначе не ахти вкусной делается. Король спешит: ему в третий раз докладывают, что транспорт подан. А нужно еще взмахнуть новым шелковым плащом, относительно элегантно побороться с невесомостью, зависнуть поближе к Урану… Эндимион Великолепный обдает ее почти тактильно ощутимой волной аромата настоящего, душистейшего розового масла во время очередного поцелуя. Уран замечает краем глаза, что в иллюминаторе справа от королевской головы проносится комета. Хм… А летописи древних говорят, мол, такая красота — предзнаменование чего-то страшного. Войны, к примеру.

***

— Посудина с королем отчалила, маршал. — Замечательно. Уран кивает пилоту своего большого, слегка неуклюжего грузового корабля. Скользит взглядом по татуировкам с растительным орнаментом, какие наносят традиционно на молодые, сильные руки таких вот ребят, когда они выпускаются из летной академии. Да, помнить о красе земной природы, что берегут космонавты своим трудом, — дело похвальное, она согласна. Вот только их начальник грезит сильными наследниками, которые будут способны продолжить его дело… Ах, не потому ли он так охотно ездит в гости то к ней, то к Сатурну, матери этого красавца за штурвалом? — Любимая, держись крепче. Они летят в сторону Немезиса. Глядя в иллюминатор на когда-то родную планету, которую Эндимион уже в тридцатом веке раз в двухсотый обещает, но «забывает» восстановить, Уран гладит свой живот красными от кетчупа руками и улыбается, разговаривая с потомком, который скоро появится на свет. — Видишь ли, сынок, очень давно у далеких предков твоей мамы родился сын. Первенец. Символ его старшинства звался похоже на земное слово, которым именуют что-то очень прочное. Сильное. А разные камушки сейчас работают прозвищами тех, кто готовит одному типу… Сюрприз. Поэтому я думаю назвать тебя в честь того первенца, сокровище моё. Хочешь быть Алмазом?