Попался

Салазар шел вместе со своим другом, не замечая ничего вокруг себя: такое сильное впечатление на него произвела речь Годрика. То будущее, что он предсказывал, казалось Слизерину слишком мрачным и невероятным, но уверенность Гриффиндора в своей правоте заставляла молодого мужчину сомневаться. Предназначение магии — исполнять сказки, использование латыни приведет к ослаблению заклинаний, маглы станут могущественнее магов, гордыня сведет всесильное племя на самое дно, заставит его трусливо прятаться и кичиться чудом сохраненными крохами волшебства?!! Да нет же, это бред, полный бред, опасный и недопустимый! Салазар медленно, словно во сне, оглянулся по сторонам, как бы заново видя окружающий его мир. Каменные стены Хогвартса со временем напитаются магией живущих в них детей, мудрость веков окутает их чарующей тайной. Здесь соберется библиотека, равной которой не будет, она сосредоточит в себе самые непостижимые тайны и загадки. Как все это превратится в жалкие остатки? Нет, Годрик неправ в своей уверенности, он слишком печально смотрит в будущее. И все же... Что, если мир окажется именно таким? Годрик многое почерпнул из снов и воспоминаний того мальчишки, а о способностях Гриффиндора к анализу и построению верных выводов давно уже ходят легенды. Во многом преувеличенные, да, но все же... Пожалуй, во всем, что касается сказок, его друг был абсолютно прав. Что могут маглы? Их сил хватает лишь на то, чтобы смиренно молить о чуде и проводить свои дни в его ожидании, в то время, как маги способны воплощать самые смелые мечты. Нет, не так, мечты постепенно сбываются и у маглов, ведь когда-то давно они страстно желали получить нечто, способное быстрее перевозить грузы. Мечты были страстными, ожидание долгим — и вот, ими же было изобретено колесо. Вполне возможно, что и полеты, и ужасающей силы оружие, и чудодейственные зелья так же появятся в их жизни. Маги же были способны воплощать в жизнь сказки: то, чего никогда и ни при каких условиях не смогли бы сделать маглы. И ритуал поиска партнера один из них. Ни одна звезда, ни одно из возможных соединений металлов, ни гадания, самые тонкие расчеты не смогли бы указать человека, которого ты можешь любить, не боясь не получить взаимности или остаться в одиночестве, получить из его рук унижение или боль. Как бы Годрик ни покровительствовал маглам, даже он признавал, что такое невозможно для них. Маглы... О, как часто Салазар злился на своего друга за чрезмерное увлечение их жизнью их бытом, привычками. И все же это не было самым страшным: больше всего на свете Слизерина бесила мысль о том, что нахальное ворье из забытого магией народа может сравниться с настоящими магами. Секреты мастерства, впитываемые детьми волшебников с молоком матери, мудрость многих поколений предков, сила, за которую многие заплатили собственной жизнью, отдавались этим горластым выродкам в стенах школы «Хогвартс». Порой Слизерин не знал, как еще способен удерживаться от того, чтобы разорвать на куски голыми руками очередного маглорожденного, с упорством осла заявляющего, что он такой же, как и воспитанные магией дети. И все же это были дети. Наглые, отражающие весь набор пороков собственных родителей, злые и бессердечные, они, как правило, были ни в чем не виноваты. Вдруг, если бы было можно воспитывать их в почтении и послушании, они смогли бы изменить свое мировоззрение? Стали бы более прилежными, старательно впитывали в себя все без исключения науки, не заявляя, что одно скучно, а другое слишком сложно... Тогда они бы смогли подобающе научить своих детей, зародились бы привычки передавать знания новым поколениям, а не бросать детей на произвол судьбы. Они бы старались отдалиться от маглов, признавая себя детьми иного мира, а не пытались бы усидеть на нескольких стульях сразу? Ведь есть же, точнее, будут достойные маглорожденные волшебники, это Салазар точно знает. Ведьма, мать предназначенного ему магией мальчика, смогла обратиться к магии напрямую и уберечь свое дитя от смерти, заплатив достойную цену. Гриффиндор хорошенько покопался в памяти этого ребенка, извлекая полузатертые ужасом и малолетним возрастом воспоминания. Та ведьма была смиренна и покорна, она просила, а не требовала — это была достойная ведьма, потому она и получила то, чего желала... Она была совершенно непохожа на... Боль тисками захватила вновь закровоточившее сердце. Лайла, его несчастная сестренка, названная на восточный манер, в свои пятнадцать лет была сказочно прекрасна. Салазар еще помнил ее таинственную улыбку, ее легкий смех и усыпляющее шуршание изумрудной мантии. Любимица всей семьи, она отличалась кротким нравом, была добра и улыбчива. Она без особых усилий сдерживала тяжелый характер отца и подавляющую все вокруг властность матери, она была так обаятельна, что в ее присутствии не хотелось вспоминать ни о законах, ни о традициях, ни о долге. Пожалуй, если порыскать в поэзии маглов, то Лайла Слизерин была настоящим ангелом, невинным весенним цветком, который хотелось холить и лелеять. Девочка была очень привязана к брату, поэтому, когда он почувствовал себя взрослым и отправился с Годриком путешествовать, она отправилась вместе с ним. Это было неслыханной дерзостью, однако ни мать, ни отец, свято соблюдающие традиции, не возразили ей. Лайлу любили, Лайле не хотелось запрещать. Да и всё, если честно, получалось просто превосходно. Вскоре собралась отличная компания молодых сильных магов, которая дерзко и уверенно решила основать школу для волшебников. Кипела работа, было очень много трудностей и поражений, однако смех Лайлы рассеивал дневную усталость, исцелял раны и болезни, помогал обрести уверенность в собственных силах. Наверное, без присутствия любопытной и неизменно жизнерадостной Лайлы они бы просто не достроили школу. Школу достроили, начали приглашать всё новых и новых учеников, и к ноябрю набрали все семь курсов. Конечно, магией не владел ни один из них, поэтому сначала детей просто распределили по старшинству, чтобы равномерно распределить нагрузку. Ох, кто же их просил беспокоиться и об уже взрослых придурках? Впрочем, Лайла плакала, рассказывая, как сложно прятать детям маглов внезапно пробудившиеся способности от жестоких и скорых на расправу родителей, от вездесущей инквизиции, как страшно им, бедняжкам, быть непохожими на всех. И повелись! Сам Салазар предложил Годрику попробовать обучать и маглорожденных. Вот только здоровые увальни из крестьян, не отличающиеся интеллектом и давным-давно заглушившие в себе всю магию, не спешили воспылать благодарностью к своим избавителям. Зато красивая сестра одного из профессоров, сильная ведьма при этом, весьма понравилась одному из этих уродцев. С трудом читающий, ублюдок нашел в каком-то древнем фолианте ритуал получения магической силы. Запретной секции тогда еще не было, наивные преподаватели считали, что у их студентов в головах есть хоть какие-то зачатки мозгов. Лайлу похитили. Поймали в ее собственной спальне, ударили по голове тяжелым камнем, и никакая сила не защитила эту воздушную девочку. Метла отнесла похитителя и жертву в его родную деревню, где все уже было готово для ритуала. Кровопотеря не дала Лайле сообразить, что происходит тогда, когда девочка очнулась, а, надругавшись над ней, выродок лишил несчастную рассудка. Сила перешла к насильнику, свечение от ритуала привлекло внимание местных жителей. Разъяренные, они мгновенно соорудили костер. Салазар бросился в самый огонь, тот еще не успел коснуться нежной кожи сестренки, но для Лайлы было уже поздно, девочка умерла, не выдержав боли, предательства и унижения: остатки магии несчастной исполнили ее последнее желание. К утру выродок, давясь слюнями, наблюдал за тем, как горят в костре его яйца, к вечеру на факультете Слизерин не осталось ни одного грязнокровки. Другие Основатели переживали, но в опасность маглорожденных выродков не поверили. Впрочем, их мнение Салазара тогда не интересовало. Вспоминая об этом , Слизерин до сих пор роняет на бессильно опущенные руки горькие слезы. Вот и сейчас глаза застилала дрожащая пелена, а ладони тряслись в приступе отчаяния. Чьи-то осторожные шаги не были услышаны скорбящим мужчиной, а опущенная на плечо тяжелая рука заставила уткнуться носом в колени. Годрик прижал Салазара к себе и медленно покачал его, словно маленького ребенка. За что Слизерин был безмерно благодарен другу, так это за то, что тот ничего не говорил в такие моменты. Не было ни слов утешения, ни требования взять себя в руки, ни уверений, что в произошедшем не виноваты ни Салазар, ни маглорожденные. Даже Хельга в такие моменты пробовала встряхнуть его, что только добавляло боли. Годрик же просто был рядом, и порой Слизерин искренне сожалел, что не является магическим партнером своего друга. Впрочем, это была еще одна ранящая тема: магия была искренне убеждена в том, что идеальным спутником для Годрика стала бы Лайла. - Тише-тише, - наконец, Гриффиндор покровительственным движением стер слезы с лица своего друга. - Знаешь, я никогда раньше не говорил с тобой о самом главном: люди разные. Тебе было больно, тебе больно и сейчас, но ни к чему ломать жизни других. Знаешь, у твоего партнера тоже не самая веселая жизнь: ты знаешь, что до одиннадцатилетия он жил у маглов и даже не подозревал о своем даре. Так вот, эти люди — а к этому виду ты относишься вполне терпимо — они всячески обижали его, держали за прислугу, лишали развлечений и отправили жить в крохотную каморку. Он был их родной кровью, по крайней мере, женщины, однако они пылали к своему племяннику такой же ненавистью, какой пылаешь ты. Ни счастья, ни покоя из этого не вышло, да и саму эту семью не назовешь счастливой. А в воспоминаниях Гарри есть и еще один мальчик из родовитой семьи, чистокровной настолько, что даже мы по сравнению с ним — грязнокровки. Так вот, все что есть в этом мальчике — это высокомерие, мелочность, гордыня и презрение ко всем, кто ниже его. Так, по-твоему, должно выглядеть возлюбленное дитя магии? Рядом с Гарри находится и настоящая грязнокровка: занудная, самоуверенная, уже перекопавшая все книги, однако при этом верная в дружбе, готовая рискнуть всем ради дорогого человека. Люди разные, и ты знал это всегда, Салазар, просто... так сложилось. Гриффиндор немного помолчал, внимательно разглядывая своего друга, увидел, что тот уже готов внимательно слушать, и продолжил: - Я беспокоюсь за твоего партнера. Я довел тебя до башни и оставил здесь немного подумать, а сам спустился в свой кабинет и попробовал еще раз наладить связь, однако ничего не вышло. Знаю, что ты пока еще не веришь в свое счастье с ним, однако прошу тебя, попробуй найти его через ритуал. Я уверен, что с ним что-то творится, что он в опасности. Салазар равнодушно пожал плечами, все еще погруженный в свои мысли, однако почти сразу же он встрепенулся и отправился за Годриком. Судя по раздобытым воспоминаниям, мальчишка обладал поразительной способностью влипать в неприятности, а значит, стоило поторопиться и помочь ему, пока не стало слишком поздно. Все же Слизерину не хотелось мучиться от приступов одиночества и потерять свою возможность быть счастливым. В кабинете у Годрика они начертили все ту же пентаграмму. Слизерин сосредоточился на своих воспоминаниях о мальчишке, на желании найти его, пробить невидимый заслон времени и неизвестности. Неожиданно сверкнула ярко-белая вспышка чистейшей магии, перед друзьями поплыли странные видения качающей колыбель рыжеволосой женщины, маленького ребенка и мрачного вида мужчины, утирающего слезы. На мгновение сияние стало ярче, а затем превратилось в десяток горящих свечей, разлетевшихся по контуру пентаграммы. Маги видели, как мужчина выплыл из комнаты вверх, очевидно, женщина и ребенок были лишь воспоминанием. Затем незнакомец оказался в подземельях, которые волшебники определили как подземелья Хогвартса. Мужчина склонился над бессознательным Гарри, куда-то метнулся и вернулся уже с маленьким флаконом. Влив ядовито-синее зелье в горло парня, маг успокоился, а видение исчезло, только внутри Салазара запульсировал непривычный пушистый комок тепла и света. Слизерин закрыл глаза, повинуясь недвусмысленному приказу магии, и увидел Гарри. Мальчик с любопытством озирался по сторонам, а Салазар наблюдал за ним и постепенно понимал, почему Годрику не удавалось пробиться в сознание Поттера. «Неужели в стенах этой школы до сих пор небезопасно?» - с тоской прошептал мужчина, а затем встрепенулся. Тянуть дальше было некуда: требовалось или сделать предложение, или навсегда забыть о существовании мальчишки. Слизерин обреченно вздохнул и обратился ко все еще озирающемуся Гарри: - Ты мой магический партнер. Я хочу начать за тобой ухаживать, Гарри, чтобы после заключить брак. Если ты согласен, то просто перед сном подумай о том, что согласен на ухаживания Салазара Слизерина.