***
Миновав перекресток, парочка вконец вымотавшихся подростков остановилась передохнуть. Уже в четвертый раз им приходилось в срочном порядке менять спланированный маршрут из-за неожиданно возникающих на их пути явно изголодавшихся по теплой плоти человекоподобных существ, что неоднократно отрезали им дорогу к городскому департаменту полиции. Но куда страшнее было другое: среди них все чаще попадались знакомые лица жителей городка, некоторых из которых Шон и Молли ранее уже видели мертвыми — с разорванным горлом лежащими, раскинув руки и ноги, на лужайках домов, заживо съеденными у своих автомобилей, забраться в которые они не успели или были силой выволочены наружу... Так ИХ становилось все больше, и добраться до задуманной цели, после каждого следующего столкновения, представлялось чем-то все менее реальным. Равно как и остаться в живых. Согнувшись пополам и уперевшись руками в колени, Молли тяжело дышала — даже с ее подготовкой (каждодневные изнуряющие пробежки вокруг центральной площади) сил у девочки почти не осталось. А постоянный стресс и боязнь смерти отнюдь не прибавляли ей очков. Хотя Молли все же надеялась на то самое «второе дыхание» или, в крайнем случае, если дела пойдут совсем плохо, немыслимый выброс адреналина, как в кино, благодаря которому сможет скрыться от преследования, перемахнув через двухметровый забор или выкинув еще что-нибудь в таком же духе, словно какой-нибудь герой из обожаемых ею видеоигр. Рядом притормозил Шон, лихорадочно глотая ртом прохладный воздух, а затем опустился на четвереньки. Чуть погодя, более-менее выровняв сбитое дыхание, Молли подняла голову, осмотрелась и внезапно просияла, мигом позабыв про всю свою усталость, что мгновение назад еще напоминала о себе тягучим нытьем в каждой мышце. — Еще немного, Шони. Потерпи, мы почти на месте, — насколько могла воодушевленно сказала она в перерыве между максимально размеренными глубокими вдохами и выдохами. — И я должен в это поверить? — без особого энтузиазма откликнулся тот. — Опять? — Можешь, конечно, и не верить, но у меня есть весомый аргумент для твоей мотивации. — Снова эти уродливые рожи?.. — скривился в лице Шон, отирая правой кистью взмокший лоб. — А ты погляди сам, и узнаешь. Парень неохотно поднял глаза, ожидая худшего: например, целой толпы чудовищ с выпачканными в крови разинутыми ртами и блеклыми, ничего не выражавшими серыми глазами внутри темных кругов впалых век, что издали походили на синяки... — и вдруг рассмеялся. Улыбаясь, девочка указывала на радиобашню, что высилась над затуманенными улочками, как спасительный маяк для затерявшегося корабля ранним утром, когда вода кажется белой от устелившего ее гладь дымчатого марева. Мгновенно ощутив в себе прилив невесть откуда взявшейся физической силы и почти полностью иссякшей к тому моменту надежды, Шон встрепенулся и резко вскочил на ноги. — Так чего же мы тут застряли? Мои родители и Лиам могут ждать нас там прямо сейчас! — парень побежал вперед, на ходу оглянулся и, вновь весело рассмеявшись, крикнул: — Пошевеливайся, растяпа, я не стану ждать тебя весь день! Добежав до конца квартала, Шон повернул налево и выскочил на вторую по величине городскую площадь, расположенную перед церковью Святого Патрика. — Назад! — сдавленно выпалил он, едва взглянув перед собой, и рванул в обратном направлении, поймал Молли за локоть и рывком прижался спиной к невысокому забору близстоящего жилого дома. Осторожно выглянув из-за своего укрытия, Шон с облечением выдохнул: не заметили. — Creeps*? — поинтересовалась Молли шепотом.* Creeps («крипы»; существительное множественного числа) — от анг. to creep — еле передвигаться; наводить ужас. Может быть переведено как «уроды» или «уродцы».
Парень кивнул. — Много? Шон снова высунулся и быстро пересчитал словно сотканные из тумана, недвижно стоящие силуэты, что с первого взгляда смахивали на прихожан, застывших в молчаливой молитве. — Семеро. Молли распахнула глаза. — Уходим, — шепнула девочка и развернулась, приготовившись незаметно, на корточках, отступать вдоль выкрашенного белым дощатого забора, что отделял их от площади, перекрытой куда больше чем просто опасными незнакомцами (по крайней мере, так показалось Шону: ни единого лица из тех, что разглядел, он не припомнил). — Нет. — М-м? — Я сказал: нет, — спокойно повторил Шон. — Не в этот раз. Сколько еще, по-твоему, мы будем бегать туда-сюда, пока в итоге они не загонят нас в смертельную ловушку, заполонив собой весь город? — И что ты предлагаешь? — недоумевающе спросила Молли все тем же шепотом. — Мы пройдем ЧЕРЕЗ них. У девочки отвисла челюсть: — Ты спятил? До того перенапрягся за весь день, что кровь от мозга отхлынула начисто? Нас ведь живо разорвут на куски, как Джессику! Шон отрицательно помотал головой. — Нет, если мы будет вести себя тихо. — То есть: ты так думаешь, — уточнила Молли язвительным тоном. — Откуда тебе знать, как они себя поведут?.. И — что, если план не сработает? Шон пожал плечами: — Дадим деру. Девочка явно колебалась, нервно покусывая нижнюю губу. — Слушай... Мол, — быстро пробежав глазами по напряженному, с блестящими капельками пота лицу подруги и оценив ее состояние, осторожно начал парень, — это наш последний шанс, если мы опять испугаемся, то эти ходячие мешки с дерьмом нас точно рано или поздно припрут к стенке. А если мы прорвемся... — Ладно, — внезапно перебила его речь Молли. — Правда? — Шон с сомнением поглядел на маленькую голубоглазую блондинку, что несколько секунд назад скорее прыгнула бы со сколы в бурлящий морской водоворот, чем согласилась на его, несомненно, в высшей степени рискованное и, быть может, вовсе последнее предложение. Да он и сам, по правде сказать, с трудом верил в то, что собирался сделать. — Точнее не бывает, только... — заверила она, потом сделала вдох и медленно выдохнула, сложив губы трубочкой, успокаивая сердцебиение,— давай не мешкать, а то я передумаю. Шон одобряюще улыбнулся и коротко кивнул в знак согласия. Взявшись за руки, они неслышно выбрались на церковную площадь. Молли с ужасом взирала на по-всякому изувеченные людские фигуры, походившие на статуи из резины и пластика, что с механическими воплями выпрыгивали перед посетителями аттракциона в парке развлечений, вызывая сперва легкий испуг, который затем быстро сменялся радостным и удовлетворенным смехом людей, получивших желанное удовольствие. Только эти безобразные чудища были реальны, по-настоящему смертоносны — и легким испугом отделаться было весьма непросто. Пригнувшись почти до самой земли, ребята делали один маленький аккуратный шаг за другим, держась металлической резной ограды с пятидюймовыми пиками и периодически замирая, внимательно всматриваясь в зловещие силуэты. Медленно, еле дыша, Молли пробиралась следом за Шоном, не выпуская его руки из похолодевших пальцев. Она стояла ближе остальных — женщина средних лет с прямыми черными волосами, слипшимися в комья. На ее животе, обрамленная с двух сторон разорванными остатками блузки, зияла дыра: за свисавшими через рваный край остатками кишечника можно было видеть позвоночный столб и куски розоватых внутренностей... Когда Молли поравнялась с ней, она зажала рот собственной ладонью, дабы случайным вскриком не выдать себя и Шона. Она поспешно отвернулась к ограде и зажмурилась, сдерживая не то крик, не то рвотный рефлекс, — а может, все сразу... Затем она услышала приглушенный свистящий звук, который отвлек ее от раны женщины, отвратительным видением все еще стоящей перед ее мысленным взором. И внутри у нее все тут же скрутило новой парализующей волной ужаса. Это не было тихим отзвуком ветра, что подгонял ленивую белесую мглу, которая плыла у ног абсолютно неподвижных или слегка раскачивающихся фигур, невесомо обнимая их щиколотки, — нет, это было... дыхание. Слабое, затрудненное, но ужасающе равномерное. Молли содрогнулась от пришедшего сию же секунду ей на ум предположения: эти изуродованные существа были живы, как и она... или, по крайне мере, отчасти так же, как она?.. Однако Шон, легонько дернув Молли за руку, прервал ее леденящие душу размышления. Девочка посмотрела в озабоченные глаза друга, в которых она могла прочесть сожаление, невиданное желание оказать какую-то помощь, а еще пообещать во что бы то ни стало положительный исход, — и решительно кивнула, подтверждая свою готовность двигаться дальше. Им оставалось около четверти пути, когда Шон вдруг застыл на месте и вновь обеспокоенно взглянул в глаза своей спутнице. Молли ответила вопросительным взглядом, и парень показал на то, что заставило его прервать движение. Впереди, футах, наверное, в двух-двух с половиной, расположились три большие птицы с блестящим черным оперением: две сидели на земле, а еще одна, самая крупная, — уселась прямо на железной ограде церковной площади с важным видом, будто готовилась прочесть некую просветительскую лекцию двум другим, поменьше. Блондинка тихонько чертыхнулась: вспугнуть ворон означало привлечь к себе внимание «уродов», что, в свою очередь, приравнивалось фактически к самоубийству. — Что будем делать? — прошептала Молли, усиленно посылая ментальные призывы птицам, чтобы те отправились по своим птичьим делам, освободив остаток пути к спасению. Но ответить Шон не успел. Из часовни неожиданно прогремел звон колоколов, будто бы по обыкновению сигнализируя о приближении вечерней службы, но сейчас оповестить прихожан было некому (да и оповещать, чего там, к этому моменту было уже практически некого). Или... Металлический, ритмично переливающийся звук казался таким оглушительным, что подростки закрыли уши руками, инстинктивно вжимаясь в витиеватые прутья ограды. Злосчастная стайка ворон, с недовольным карканьем, походящим на сиплый старческий кашель, тотчас негодующе забила крыльями и взмыла в воздух. Все семеро тварей, как по команде, вздернули головы, уставившись на колокольню. И зашагали к массивным двустворчатым дверям, жадно протянув к ним свои грязно-серые, у некоторых окровавленные по локоть руки со скрюченными пальцами. — Там кто-то есть? — спросила Молли, силясь перекричать колокольный звон. — Не знаю, — крикнул в ответ Шон, — но это наш шанс! Сейчас! — выпрямившись в полный рост, он побежал через площадь к грунтовой аллее, теряясь в тумане и дрожащих ветвистых тенях, что отбрасывали высаженные по обеим сторонам аллеи деревья.