Глава 4. Кори Мэттьюс ( Часть 3 )
9 июля 2014 г. в 23:53
Уже свернув к турникетам у входных дверей, он невольно притормозил. Ноги вновь подкосились, и Кори Мэттьюс привалился к стене, чтобы сохранить устойчивость.
Непрерывный кровавый след вел за стойку пропускного пункта. На столе и перевернутом телефонном аппарате виднелись такие же по цвету пятна. Беспроводная трубка была брошена тут же, рядом — окровавленное кольцо в месте, где за нее схватились последний раз в попытке позвать на помощь. Кори не мог видеть самого тела, в наличии которого, однако, совершенно не сомневался, за высотой стойки, — и все же белая сандалия, вымазанная бардовым, лежащая неподалеку на боку указывала, что где-то там должна была быть и ее владелица...
К его великому сожалению, это было отнюдь не все, что Кори увидел в том вестибюле. На одном из турникетов были едва ли не развешаны, как гирлянды на рождественской елке, внутренности другой школьницы: видимо, она пыталась прорваться к выходу, но турникет не поддался, и она оказалась поймана раньше... Перекинутая через стальной ограничитель растерзанным животом кверху, она застыла в этой неестественной «сломанной» позе, как брошенная под дождем и теперь размокшая тряпичная кукла... Кончики ее светлых волос побагровели, окунувшись в темную блестящую лужицу под свесившейся и откинувшейся головой.
Но хуже всего был запах... Кори не имел понятия, как обычно пахнет на скотобойнях, но если бы его спросили об этом сейчас, ответил бы, что именно так.
«Скейт», — вдруг ясно подумал он с необъяснимой решимостью, — я должен достать свой «скейт». И убраться на нем отсюда так далеко, как только получится»
Возможно, он был слишком напуган, потрясен увиденным и пережитым — и потому отчаянно нуждался в чем-то, за что мог бы в эту минуту мысленно схватиться, как за спасательный трос, чтобы просто не оцепенеть здесь от ужаса в ожидании смерти. А больше, чем Дебру Шилдс, он любил, пожалуй, только его — фирменный скейтборд, купленный на сбережения, с которым не расставался дни напролет, а по вечерам, ложась спать, бережно завозил его под кровать, чтобы, проснувшись, вскочить голыми пятками и промчаться до ванной комнаты с зубной щеткой во рту; живя в общежитии, такой способ передвижения еще и весьма практичен — никакой толкучки по утрам в местах общественного пользования.
Этим вечером он оставил скейтборд у себя в комнате, потому что уже собирался ложиться спать, когда вспомнил, что не повесил объявление в женском крыле. Общежитие для всех школьников представляло собой единое здание с изгибом ровно посередине, по форме напоминавшее приоткрытую книгу; с двумя парадными входами (они же и выходы) на стыке корпусов — один напротив другого. И пройти из мужского общежития в женское являлось делом нескольких минут. Он точно не планировал оказаться запертым в девчачьей раздевалке... И уж тем более не мог помыслить о том, что произойдет после.
Кори торопливо перелез через второй турникет и прошмыгнул наружу. Небольшая площадка с парой клумб и скамеек, где парни в обычное время дожидались своих подружек, а иногда и наоборот, была непривычно пуста. Отдаленно завывала сирена пожарной безопасности. Быстро перебежав на другую сторону, Кори, взявшись за вертикальную хромированную ручку округлой формы, задержался у стеклянных дверей: туман поглотил бОльшую часть автостоянки, напрямую прилегавшей к обоим корпусам, прерываясь лишь у площадки с парадными дверьми, но та ее часть, которая оставалась видима, также опустела — ни машин, ни даже велосипедов; ничего. И никого... что, вполне вероятно, теперь было и к лучшему.
Повернувшись к двери, Кори с трудом сдержал вопль: на миг ему показалось, что с той стороны на него глазеет мертвец, но в следующий же момент он узнал свои очки, и выдохнул с облегчением: всего лишь отражение. Всматриваться в помещение сквозь стекло, чтобы проверить, нет ли там внутри какой-нибудь опасности, с его зрением минус два с половиной было бесполезно, и Кори это сознавал. Сделав глубокий вдох, он потянул ручку на себя.
Снова вестибюль — точная копия предыдущего, снова два прохода с турникетами и стойка дежурного. Никаких людей: ни живых, ни мертвых. Нелюдей, впрочем, тоже поблизости видно не было. Кори осторожно прошел вперед, как можно тише провернул ограничитель и двинулся мимо стойки еще одного пропускного пункта. Внезапно всплывшее в памяти зрелище заляпанного кровью телефона заставило его остановиться. Он в нерешительности стиснул зубы: идти дальше, пока проход чист, или все-таки попытать удачу?..
«Если буду и дальше стоять и раздумывать, могу не успеть уже ничего!» — подогнал он самого себя, повернулся, и уже через несколько секунд набирал номер службы спасения, сжимая в руке телефонную трубку. Он поднес ее к уху: «Здравствуйте, вы позвонили в Службу экстренной помощи. Все операторы на данный момент заняты, либо произошел технический сбой. Пожалуйста, оставайтесь на линии. Мы делаем все возможное, чтобы связаться с вами. Спасибо за понимание! Здравствуйте, вы позвонили...» Со злостью и досадой отключив вызов, Кори собрался позвонить родителям, в соседний штат, но подпрыгнул на месте и от неожиданности выронил телефон — что-то ударилось о входную дверь со стороны улицы. Поправив очки, парень взглянул в том направлении, и тут же инстинктивно отшатнулся: три четких силуэта просматривались за дверью, а тот, что стоял ближе всех, водил обеими пятернями с растопыренными пальцами по стеклу... Затем к ним добавилась и плотно прижатая щека, от чего стало казаться, что существо прислушивается к звукам внутри, а извивающийся черно-коричневый язык оставлял на стекле какие-то липкие грязные следы: то ли от слюны, то ли от крови. Двери открывались вовнутрь, и было достаточно всего лишь небольшого усилия, чтобы войти... Совсем скоро это станет ясно и им тоже.
Не став дожидаться, Кори устремился дальше в корпус общежития.
Впрочем, далеко уйти ему не удалось: споткнувшись обо что-то на полу, он, забарабанив руками по воздуху, беспомощно распластался рядом. Очки легко соскочили с переносицы, и парню пришлось в слепую обыскивать пространство вокруг себя, стараясь нащупать оправу. Однако, вместо ожидаемого тонкого пластика, рука неожиданно наткнулась на что-то мокрое и скользкое. Кори тотчас отдернул ее и попытался рассмотреть, близоруко сощурившись: все пальцы, кроме большого, и верхняя половина ладони выглядели заметно темнее... Сам не зная почему, но продолжая слепо глазеть себе на руку, Кори продолжил искать потерянные очки свободной рукой, и — слава Богу! — наконец-то задел их кончиками пальцев. Схватив очки, он торопливо нацепил их на нос, и понял, что без них чувствовал себя, как это, может быть, и ни странно, намного спокойнее. Худшие ожидания оправдались: он выпачкался в чужой крови. А то, на что он наткнулся в поисках своих очков, оказалось ничем иным как человеческим трупом, лежащим лицом вниз. Можно было бы сказать «спиной верх», однако как раз спины-то у него и не доставало... Оголенный позвоночник и ребра, прикрывающие жалкие остатки внутренних органов, до которых, по всей видимости, попросту не смогли добраться, — вот, что осталось от спины несчастного парня. Кори ощутил, как к горлу подкатывает ком тошноты. Усиленно зажимая рот ладонью, по сочетанию цветов зеленого с желтым на ошметках ткани по бокам, а также у поясницы и шеи, он догадался, что перед ним один из футболистов. Могло статься, Грэди или Крис — оба были в футболках команды, когда заталкивали Кори в женскую раздевалку... А значит... значит, отнятый телефон мог быть... Кори сглотнул. Следовало обыскать его карманы. И лучше бы с этим не мешкать — те твари с улицы, скорее всего, уже внутри...
Он подполз к мертвому футболисту, энергично отдышался, задержал дыхание и... Нет. Это оказалось сложнее, чем могло показаться. Ему понадобилось три попытки, прежде чем Кори все-таки совладал с собой — три раза он собирался с духом и только на третий сумел, наконец, пошарить по обоим карманам брюк, после чего рывков отпрянуть. И вновь начать дышать.
Пусто. Ни в одном из карманов сотового так и не обнаружилось: ни своего, ни чужого.
Взлетев по лестнице в два или три прыжка, Кори очутился на пролете второго этажа. Первое, что бросилось ему в глаза, — двери, заблокированные отсюда толстой деревянной рукояткой от швабры, просунутой в отверстия выступающих дверных ручек-петель. Кто-то явно пытался задержать нечто, которое, возможно, все еще находилось где-то там, во мраке...
На удачу, комната Кори, идущая под 38-м номером, находилась на этаж выше, хотя Мэттьюс понимал, что и там вполне могла оказаться та же картина. Ему вдруг показалось, будто что-то шевельнулось за мутным сетчатым стеклом, и он, не став убеждаться в верности или неверности своего видения, поспешил к следующей лестнице, да так, что, едва не споткнувшись о первую же ступень, вовремя ухватился за поручень.
И все же — на третьем этаже мужского общежития забаррикадироваться никто не пытался: все двери, напротив, были распахнуты настежь. Чему Кори сперва обрадовался, но следом пришла разочаровывающая мысль о том, что это вовсе не означало, что никто здесь не попытается снова откусить от него кусочек.
Он с опаской шагнул в коридор. Сказать, что тут царил полнейший беспорядок, — было бы все равно, что описать обыкновенную ежедневную обстановку, к которой все, включая Кори, давным-давно привыкли. Есть ведь даже такое устоявшееся мнение, что мальчишеские общаги выглядят значительно хуже девчачьих и могут быть с полным правом названы, к примеру, «свалкой» или «помойкой» из-за раскиданных повсюду смятых металлических пивных банок, нестиранных носков и многого другого, что вы ни за что не найдете у девочек. Но сейчас эти коридоры выглядели так, словно ад какие-то считанные минуты тому назад вырвался здесь на волю... Рядом с питьевыми фонтанчиками, краны которых были свернуты и стреляли теперь тонкими хаотичными струйками, опрокинутыми и разбитыми торговыми автоматами с шоколадными батончиками, чипсами и прочей подобной ерундой, в лужах воды и газировки из раздавленных банок — в подслащенной крови лежали затоптанные до смерти пострадавшие от всеобщей паники или загрызенные насмерть жертвы нападений... В общем-то, кровь была везде: на полу, стенах, открытых нараспашку дверях, разбросанной одежде, полотенцах, рулонах туалетной бумаги и другом мусоре, который выглядел бы даже мило и комично, не будь все это вместе столь ужасающим зрелищем.
Чтобы выйти из состояния внезапно накатившего столбняка, Кори постарался напомнить себе о том, что каждая минута спокойствия и безопасности — насколько можно было говорить об этом при данных обстоятельствах — на счету и становится поистине неоценимой удачей, и страх перед увиденным постепенно померк перед страхом очень вероятной смерти. Он стал осторожно продвигаться к своей комнате, что находилась сразу за углом. Но ведь до туда еще предстояло добраться...
Недоверчиво обходя стороной неподвижные тела, застывшие в самых разных, однако ничуть не уступающих друг другу в красноречивости положениях и глядящие раскрытыми остекленевшими глазами, так и запечатлевшими в себе выражение дикого предсмертного ужаса, Кори изредка останавливался и прислушивался, — всякий раз неизменно слыша лишь стук собственного колотящегося в груди сердца.
Достигнув наконец поворота, он чуть было не сорвался вперед, и все-таки, быстро вспомнив о жизненно необходимой осторожности, лишь аккуратно выглянул из-за угла — вроде снова повезло. Дверь в его комнату, наверняка одна из немногих (а возможно, единственная), осталась закрытой. Последний год Кори Мэттьюс жил один, его сосед выпустился позапрошлым летом, и к парню так никого с тех пор и не подселили.
Кори вынул из кармана ключи (помимо стандартного ключа от самой комнаты, он носил в небольшой компактной связке ключи для обоих шкафчиков — в учебном корпусе и того, что стоял в раздевалке для мальчиков, а еще к ней был пристегнут брелок в виде мини-доски для скейтбординга с крошечными пластмассовыми колесиками кислотного оттенка).
Оказавшись внутри, он быстрым шагом преодолел расстояние до кровати, откинул наверх аккуратно постеленное одеяло и вытащил то, зачем пришел, — хоть и видавший лучшие времена, но от того лишь приобретший большую ценность в глазах владельца, старенький «скейт». И на душе сразу же стало как-то легче... неожиданно Кори позабыл обо всем, что творилось вне этой — хорошо ему знакомой за десять лет — комнаты величиной восемь на шесть футов. Однако это приятное забвение длилось недолго. И все же теперь он чувствовал себя гораздо увереннее: даже если кто-то, скажем, голодный и не совсем живой, попытается добраться до него, он сумеет спасти себе жизнь, укатив с ветерком куда подальше. Уходя, он окинул свое простое жилище прощальным взглядом — почему-то Кори Мэттьюс был абсолютно убежден: что бы там снаружи ни стряслось на самом деле, никогда больше ему не увидеть этих стен, обклеенных яркими постерами в несколько слоев — за время проживания здесь далеко не одного учащегося, обои которых давно стали смутным воспоминанием строительной бригады.
Когда он уже закрывал за собой дверь, Кори показалось, будто он услышал какой-то странный дрожащий звук из дальнего конца коридора. Он замер на месте, так и не отпустив дверной ручки и напряженно вслушиваясь в тишину. Звук повторился. Теперь он расслышал его лучше. Кто-то плакал. Тихо-тихо. Кори не мог сказать, мужской это был плач или женский, но он был абсолютно уверен в том, что слышал именно его. К тому же, подумал Мэттьюс, навряд ли те, кого он так не желал повстречать на своем пути, еще могли плакать... стонать, рычать, выть, даже коротко, жалобно подвывать — но не плакать. На это был способен лишь живой человек.
Сжимая «скейт», который одинаково готовился применить в качестве оружия и средства быстрого спасения, он направился на звук. Плач то затихал, то вновь раздавался. Вскоре ему стало ясно, что доносился он из предпоследней комнаты напротив окна, дверь в которую была приоткрыта, оставляя небольшую вертикальную щель.
Кори осторожно толкнул дверь, плач резко оборвался, и он увидел, как кто-то боязливо сжался в полумраке. Окна в комнате были зашторены, и слабый свет с трудом пробивался сюда сквозь плотную ткань. Стоя в искаженном прямоугольнике света из коридора, Кори поправил сползшие очки, всматриваясь в тени.
— Нет, пожалуйста... — вдруг произнес плаксивый, но все-таки мужской голос.
Кори распахнул дверь шире, и бледный коридорный свет дотянулся до забившегося в угол парня, показав его лицо.
— Крис?.. — не поверив своим глазам, сказал Кори, уставившись на бугая, беспомощно заслонившегося руками и похожего сейчас на большого перепуганного ребенка, увидавшего размалеванную гримасу клоуна в парке развлечений.
— Ты?! — тот выпучил зеленые глаза. Он был так удивлен увидеть среди живых «ботаника» и «доходягу» Кори Мэттьюса, что даже забыл о своем в эту минуту, мягко говоря, невыгодном облике; в особенности невыгодном перед Мэттьюсом.
Кори не стал лишать себя такой радости, — и растянул губы в самой удовлетворенной улыбке, на какую только был способен.