Купидон, Купидон (Matchmaker, Matchmaker)

              И Джон ушёл. Покинул капсулу, прихрамывая, но по-военному гордо; миновал очередь, когда изгиб стекла исказил его удаляющуюся фигуру. Подожди! Шерлок хотел окликнуть, но понимал, что нанесённый им удар (детектив не мог полагаться на объективные данные и судил по себе) хуже переломанных костей, страшнее полуторамесячного безделья, больнее ожогов; тяжелее лихорадки, ломки, депрессии и понимания, что собственное тело симулирует эмоции ради удовлетворения примитивной потребности. Шерлок нуждался в Джоне, как в кокаине, хотел вдохнуть всё до последней молекулы; хотел вжимать его тело в стену до тех пор, пока расстояние между клетками не сократится до зеро и они не станут одним целым; хотел касаться его так, как касался своих четырнадцати партнёров (экспериментов?) в университете, чтобы узнать, что за мелодия таится внутри каждого человека. Но он не способен на любовь, — а Джон несомненно заслуживал быть любимым, — поэтому Шерлок сдержал ненужную просьбу. Он сжал гриф скрипки — струны врезались в ладонь, — и проводил взглядом удаляющуюся фигуру друга. "Земля ушла из-под ног" — слишком безобидная фраза, чтобы описать тяжесть в груди и плещущееся внутри смятение; в глазах по-прежнему стояли слёзы: на этот раз непреднамеренные и беспричинные. Ему доводилось испытывать подобную опустошённость и раньше. Когда ушёл отец (Шерлоку было девять, и он давно удалил это воспоминание, но некоторые фрагменты данных напоминают вирусы и проникают слишком глубоко). Когда Майкрофта сбила машина, и он впал в кому (неудавшаяся попытка устранить конкурента, за которую Лукас Уоллингсфорд заплатил сполна). Когда у Мамули диагностировали рак толстой кишки (обнаружили вовремя, уже пять лет, как наступила ремиссия). Но в каждом из случаев первоначальный шок легко перетекал в ярость, — удобная особенность социопатии. Что логично — то априори безопасно. Нахлынувшие посетители трещали, как попкорн, который делал Джон, когда пытался приобщить соседа к поп-культуре с помощью достойных и не очень экземпляров кинематографа. К Шерлоку подошла пара — мужчина с приплюснутым носом и стройная дама в вечернем платье, не достающая детективу даже до плеча. Шерлок быстро смахнул слёзы и придал лицу обычное выражение уважительного равнодушия. От мужчины разило сексом, так явно, что не спасал даже Олд Спайс. — Я слышал, здесь подают шампанское? — Я здесь не работаю, — сказал Шерлок. — На вас униформа и бейдж «мистер Сигерсон». Стены капсулы ужасно давили; мерцание ночных огней никогда ещё не раздражало так сильно. — Недоразумение, — пояснил детектив, — как и то, что помада на мочке вашего левого уха не совсем сочетается с цветом губ вашей спутницы. Мужчина тут же принялся тереть мочку. — Уильям? — обратилась к нему женщина. — О чём он? Отразившаяся на её лице обида напомнила о слезах Джона, и Шерлок попятился назад. — Прошу прощения. Футляр от скрипки был у входа. Он подхватил его, ловко проскочив последнюю группку туристов, и успел выпрыгнуть, прежде чем двери захлопнулись. — Мистер Сигерсон! — воскликнул провожатый, хватая Шерлока за запястье. — До вашего перерыва сорок минут. — Мистера Сигерсона не существует, — ответил детектив, одним рывком высвободив руку из хватки мужчины. — Идиоты, — пробормотал он, спеша смешаться с толпой у выхода. Вскоре он стоял у основания Глаза, откуда открывался вид на Мост Тысячелетия. Шерлок подошёл к перилам и устремил взгляд на Темзу. К вечеру заметно похолодало, а своё пальто — в интересах правдоподобия, — он оставил дома, поэтому, чтобы не замёрзнуть, наблюдая за спокойными речными водами, сунул руки в карманы. Его спасёт лишь дело. Эксперименты — сплошное созерцание, а вот расследование поможет как следует прочистить голову. Он достал Блэкберри, надеясь увидеть входящее смс. Ничего. Что ж, придётся самому проявить инициативу — подумал Шерлок, начав пролистывать контакты до номера Лестрейда. Ты где? — ШХ Детектив подождал пару минут, наблюдая за мигающими огоньками прибывающего парома. Взгляд скользнул от перил палубы вниз, и он непроизвольно задумался: что, если какой-нибудь доморощенный «бэд гай» захочет отправить надоевшую вторую половинку поплавать? Лестрейд? Позвони, если удобно. — ШХ Прошла ещё минута. Если неудобно, всё равно ответь. — ШХ Шерлок перечислил про себя все кости человеческого скелета — от дистальных фаланг до черепа, — прежде чем попробовать снова. Это важно. — ШХ Будь это будний день, Шерлок просто приехал бы в Ярд и с вероятностью в семьдесят процентов застал инспектора на месте, несмотря на поздний час. Но была суббота, которая, к тому же, не выпадала на «отцовский день» — день, когда Лестрейд забирает детей. И это означало, что Шерлоку предстоит бессмысленное дедуцирование, целью которого будет вычислить, какой паб сегодня облюбовал инспектор. Хотя оставался мизерный шанс, что тот дома и видит десятый сон. Я буду писать каждую минуту, пока ты не перестанешь меня игнорировать. — ШХ Ничего. И посижу в чём мать родила на твоём диване, закинув босые ноги на новый журнальный столик. — ШХ Через тридцать секунд телефон детектива зазвонил. Шерлок нажал кнопку ответа. — Шерлок Холмс. — Что, чёрт тебя дери, стряслось? — рявкнул Лестрейд. Вместо телевизора или звона стекла и нестройного гула посетителей бара из динамика доносился отрывок второй симфонии Баха и звук постукивания серебра о фарфор. — Ты на свидании? — поинтересовался искренне поражённый Шерлок. — Пожалуйста, скажи, что ты не стоишь возле трупа. — Не думал, что ты придерживаешься тех же предрассудков в отношении меня, что и твои некомпетентные лакеи. — Моя команда, Шерлок. Они — моя команда. — Лестрейд вздохнул. — И я не говорил, что ты кого-то укокошил. — Ты прав, дело не в этом. — Тогда в чём? — Я… — Если бы только Лестрейд проявил благоразумие и сразу ответил на смс. Говорить вслух о том, что Шерлок прервал свидание своего как-бы-коллеги лишь затем, чтобы попросить какое-нибудь стоящее дело, казалось банальным. А просить совета — ещё унизительнее, хотя, не будь он социопатом (сейчас это называлось антисоциальным расстройством личности, но Шерлок предпочитал первоначальный диагноз. У него нет никакого расстройства, просто он по-другому мыслит), Лестрейд мог бы даже посочувствовать. Шерлоку необходимо сочувствие. Дружеское участие. Эмоции — не его конёк, а попросить о помощи Джона он не может. Интересно, чем сейчас занят его сосед? С кем он? Всё ли в порядке? Скорее всего. Джона хранит безрассудство, с которым он слепо бросается в гущу любой опасности, — их особая связь, намного прочнее любви и прочих мелочей. Но всё же сейчас он далеко не в самом боевом расположении духа, а тело Мориарти так и не извлекли из-под обломков бассейна. «А что если…» намертво засело в сознании. — Шерлок, ты в порядке? — Я... надеялся узнать твою точку зрения в отношении некоего... личного проекта. Но, пожалуй, просчитался… — Где ты? — Возле Лондонского Глаза. — Чёртов Глаз… Никуда не уходи. Не шевелись. Не вздумай что-нибудь отчебучить, понял меня? Где Ватсон? — Не знаю. — Нужно вызывать скорую? — Нет, в физическом плане со мной всё нормально. — Что ж, это радует. Просто оставайся на месте. Я серьёзно. — Еле слышное проклятие напоследок, и Лестрейд повесил трубку. Шерлок опустился на землю и, прижав Страдивари к подбородку, начал играть. Следуя просьбе Лестрейда оставаться на месте и не желая загружать сознание мыслями, он решил сосредоточиться на мелодии. Прислушавшись к внутреннему вихрю переживаний, детектив остановился на "Полёте шмеля". Но поскольку для его исполнения требовалась вся сосредоточенность, он дважды начинал сначала, в конце концов переключившись на Чайковского, затем на «Еврейские мелодии» Иосифа Архона с их размеренной зловещностью, Рахманиновский «Вокализ», горечь которого не смогла перебить горечь, ощущаемую Шерлоком, и остановившись на Сибелиусе. С первого дрожащего касания смычка к струнам Шерлок понял, что совершил ошибку. Но красота симфонии, ноты, взлетавшие ввысь и тут же рвущиеся вниз, словно водопад, безумные интервалы, являвшие слушателю мрачную сторону мелодии, его заворожили. Шерлок закрыл глаза, не обращая внимания на перешёптывания обступившей его толпы, шушуканье зевак, хихиканье, запах геля для волос, приторных духов, лосьона после бритья, человеческого тела и крепких сигарет. Из-под смычка лился свет, и Шерлок видел в нём блеск пшеничных волос Джона, румянец, проступавший на его щеках в конце погони, его смех и привычку выжимать чайный пакетик, прежде чем пожаловаться на отсутствие молока. Когда свет уступал место тьме, он представлял Джона, увешанного бомбами, сжатые в кулаках простыни и сдавленные крики в моменты кошмаров, от которых Шерлок избавлял, тихо наигрывая Моцарта у двери его спальни. Когда первая часть симфонии Сибелиуса подошла к концу, Шерлок закончил её финальной резкой нотой. Он дрожал. Позволив скрипке сползти на колени, он вытер лоб рукавом. Собравшиеся туристы выкрикивали благодарности. — Сигерсон! Браво! — К ногам детектива посыпались монеты. — Бис! Трое снимали на видеокамеры. Остальные ограничились камерами мобильных, не стесняясь облепить его со всех сторон. На мгновение Шерлоку захотелось содрать кожу с непрошеной аудитории, посыпать медяками их кишки, сфотографировать всё это и назвать искусством. — Вы отвратительны, — сказал Шерлок. — Нет ничего хуже, чем жить, не выходя за рамки собственного ограниченного разума. Лестрейд встал перед толпой и показал значок. — Ну ладно, шоу окончено. Все расходимся. Ворча, толпа повиновалась и начала разбредаться. Укладывая скрипку в футляр, Шерлок даже не смотрел в сторону недавних поклонников. Лестрейд коснулся его руки. — Пойдём. Шерлок перекинул ремень футляра через плечо, и они пошагали прочь. Лестрейду хватило такта не спрашивать, пока они не оставили огни пристани позади и не оказались в относительной темноте. — Итак, что за личный проект? — Как можно заставить человека… — Шерлок осторожно подбирал слова; он не хотел выставлять напоказ эмоциональный дисбаланс соседа. Идиотизм, как сказали бы многие. Только дурак может влюбиться в Шерлока Холмса. — Как можно заставить гипотетического человека разлюбить кого-либо? Лестрейд кашлянул. — Эмм… — Понимаю, это совершенно непрофессионально. — Ты ведь не влюблён в меня? — Конечно нет. — Шерлок посмотрел на Лестрейда. Его плечи напряглись, а во всей фигуре сквозила ужасная неловкость. Но, воспользовавшись светом попавшегося на пути фонаря, Шерлок не заметил на его щеках ни следа румянца, что могло бы свидетельствовать о заинтересованности. — Как такая нелепая мысль вообще пришла тебе в голову? — Слава Богу. — Инспектор провёл рукой по волосам. — Социопат, не забывай. — А по сегодняшнему представлению и не скажешь. — Музицирование — это проверка математической интуиции и физической координации. И, конечно, качества инструмента. — Шерлок отвёл взгляд к реке. — Я использую его, чтобы сосредоточиться на мышлении. — О ком ты думал, когда играл? О ком? Дедуктивное заключение, если к Лестрейду применимо понятие дедукции, или просто удачная догадка? Сентиментальным пальцем в сентиментальное небо? Лестрейд не выражал очевидных признаков дискомфорта: не напрягал плечи, не тёр шею, не кусал губы, не поигрывал пальцами и не отворачивался. Возможно, Шерлок недооценил этого парня. Если так, хорошо, что он избрал в консультанты именно инспектора, хоть просьба о помощи и казалась унижением. — Ты можешь ответить на мой вопрос или нет? — Это не так просто, — указал Лестрейд. — Ты уверен, что чувства безответны? — Абсолютно. — Тогда остаётся уповать на время. И расстояние. Ну, знаешь, чтоб уж наверняка. Отослать Джона? Воображение тут же нарисовало медленно тянущиеся дни, недели, месяцы, — полные тоски, хандры и уныния. Это хуже, чем скука. Просто ужасно. Шерлоку необходим Джон. Без него он не сможет работать. — Как далеко он должен уехать? — спросил Шерлок. — И на какое время? — А мне откуда знать? Всё зависит от человека. Некоторые люди оправляются быстро, другим нужно больше времени. Любовь — не формула, где ты можешь изменить переменные и подсчитать стопроцентный результат. — И это удручает. — Шерлок, чего ты хочешь? — Я хочу, чтобы всё было как раньше. — Дрожь в собственном голосе раздражала детектива. — Я не могу выносить этой боли. Я не могу думать. — Он ускорил шаг, в непроизвольной попытке убежать от себя. До чего жалко. — Шерлок. — Лестрейд схватил его за рукав. — Подожди! Детектив замедлил темп. Лестрейд потянул его к реке. Прохладный воздух превратился в морозный ветер, и кожа Шерлока покрылась мурашками. Облокотившись на каменные перила, он задал вопрос: — Если я потеряю способность мыслить, что от меня останется? Лестрейд стоял довольно близко, их плечи легко соприкасались. — Не драматизируй. — В смысле? — Ты спрашивал у него напрямую? — Но это же очевидней очевидного. — Не в обиду, Шерлок, но ты сам говорил: эмоции — совершенно не твой конёк. — Думаешь, я мог ошибиться? — Но все признаки были налицо. Физиологические. Поддающиеся трактовке. — Маловероятно. — Предположим, он не любит тебя. Ты же не думаешь, что Джон способен тебя обидеть? — Как ты узнал, что это Джон? Инспектор фыркнул. — Ну я же не полный идиот. — Ты — лучший из этого сборища кретинов. — Спасибо, наверное. Шерлок потёр замёрзшие ладони. — Я бы не просил тебя о совете, если бы не уважал. — Значит, это комплимент? — Да. Лестрейд хохотнул. — Тогда вот что я тебе скажу. Поговори с ним начистоту. По крайней мере, скажи, что чувствуешь. — Уже. — Что? — Лестрейд застыл. — Когда? — На Глазу. — И? — Он ушёл. Лестрейд мягко сжал плечо детектива. От простого жеста утешения Шерлоку мгновенно стало не по себе. — Боже мой, Шерлок, мне так жаль. — Это моя вина. — Да, но ты не можешь приказать себе не испытывать угрызений совести. — Конечно могу. — Шерлок потёр шею. — Хотя, предполагаю, этого не понять людям, чьё сознание бесконтрольно. Но вы тоже можете научиться, если постараетесь. — Это полнейший бред. — Пальцы Лестрейда сильнее сжали плечо детектива. — Чёрт возьми, я не думал, что Ватсон обойдётся с тобой так грубо. Ты сказал, этот паршивец просто сбежал? Никогда бы не подумал, что Джон окажется трусом. Плечи Шерлока напряглись, а правая рука сжалась в кулак. Он отошёл от инспектора и взглянул на него исподлобья. — Джон не трус. — Что он сказал, когда уходил? — Что ему нужно время. Лестрейд тихо ругнулся. Шерлок продолжил: — Думаю, вы с Джоном на одной волне: он, видимо, тоже считает, что расстояние поможет, хотя я до сих пор не понимаю, как именно. Я просто хочу, чтобы он меня разлюбил. Лестрейд кашлянул. — Постой-ка. — Он нахмурился. — Ты не влюблён в Джона? — Я не способен на такие глубокие эмоции. Джона это откровение весьма расстроило. Лестрейд прижал ладонь ко лбу и медленно покачал головой. — И ты взял Джона на Лондонский Глаз, чтобы сказать, что не любишь его? — Я устроил ему свидание с парнем, чтобы Джон мог возродить свою бисексуальность, — пояснил Шерлок. — И присоединился к ним позже, чтобы оценить эффективность моей методики. Но, похоже, снова просчитался, поскольку план по поиску идеальной пары терпит уже третью неудачу. — Так… — Лестрейд потёр нижнюю губу. — Ты устраивал соседу свидания с парнями? — Совершенно верно. Рад, что ты уловил идею. — Какую идею? — Ты что, посещаешь курсы тугодумов? — Шерлок вздохнул. — Джон — отличный парень. Привлекательный, верный, добрый, терпеливый, мужественный, смелый, весёлый и совершенно не скучный. Он заслуживает того, кто будет любить его беззаветно. Не эгоиста или эмоционального импотента, напихивающего холодильник частями тел и оставляющего на кухне агрессивные кислоты. Ему нужен тот, кто не станет оскорблять его интеллект и писательские навыки и будет уважать условие о личном пространстве. Хотя я и не вижу ничего плохого в разговорах через дверь душа. Так вот: его парень должен принимать участие в домашних обязанностях — уборке или походах в продуктовый, — отсутствие этих качеств ещё можно простить соседу, но спутнику жизни… Лестрейд выставил ладонь. — Стоп. — Да? — Думаю, я понял. — Отлично. И что ты предлагаешь? Инспектор загнул указательный палец. — Ты находишь Джона наиболее физически привлекательным из всех, с кем знаком на данный момент, да или нет? — Да, конечно. — Ты ищешь поводы, чтобы быть рядом с ним. У Шерлока вспыхнули щёки. — Мы же соседи. — И его счастье ты ставишь выше собственного. — Я не способен на такой альтруизм, но да: благополучие Джона значит для меня много. Он стал неотъемлемой частью моей работы. — С ним ты чувствуешь себя живее, чем в одиночестве. — Сомневаюсь, что это утверждение поддаётся оценке. — Да или нет? Перед глазами детектива пролетели картинки с его жёсткого диска: раскрасневшиеся щёки Джона, прислонившегося к стене на тринадцатой ступени 221б, упертые в колени ладони, блеск пота на шее и чёртики в глазах; они смеются, Джон смеётся, изредка хлопая Шерлока по груди, словно подкрепляя радостную атмосферу (пусть и мимолётными) касаниями. Джон вырывает свой ноутбук у Шерлока: сильная хватка его пальцев, уверенные движения крепких рук. Детектив всегда брал лэптоп соседа, даже когда его собственный был ближе, только ради этого момента борьбы, момента близости. Курица в ананасах. Хирургическая точность Джона с палочками. То, как аккуратно он кладёт салфетку на колени: в девятнадцати случаях из двадцати у соуса нет шансов капнуть на брюки или ковёр. Телевизионная чушь, которую Джон так любит, его нелепые фильмы, его кондиционер, крем для бритья — подделка под фирменный бренд, — который Шерлок вылил и заполнил своим, смягчающим кожу и снижающим риск порезов; фальшивое пение в душе. Казалось бы: банальней не придумаешь, но нет. Джон пробуждал в нём желание жить? Конечно, нет. Шерлок всегда ощущал жажду к жизни, большую часть которой проводил в неизменных приступах скуки. Восторг от дела, химические опыты, бокс, скрипка, кокаин, адреналин, — всё это приносит лишь временное удовлетворение. Джон же важнее и полезнее. Не так, как дыхание, но близко. Очень близко. — Нет, — ответил Шерлок, — желание жить — инстинкт, присущий всем живым существам. С Джоном же я ощущаю себя… по-особенному. — Подходит, — сказал Лестрейд, завершив отсчёт безымянным пальцем. — Ты можешь представить будущее без него? — Да. — Шерлок мог. Это очевидно: бесконечный белый тоннель, стены которого, сужаясь, грозят сдавить ребра. — Всё останется по-прежнему, только... — Поблекнет, опустошится, наскучит. — Лишится смысла. — Загадка решена, — провозгласил Лестрейд. — Ты влюблён. — Невозможно. — У тебя все симптомы. У меня было достаточно времени убедиться. — Твои доказательства беспочвенны. — Спроси кого хочешь, — Лестрейд начал смеяться. — Чёрт, в списке даже заунывные соло на скрипке, хотя большинство нормальных людей их только слушает. — Но… — Позови Джона на свидание, а там уже действуй по ситуации. Вот что я предлагаю. Ставлю сотню фунтов на то, что у вас всё сложится. Двести фунтов. — Лестрейд протянул руку. — Принимаешь ставку? — Как я мог влюбиться? — пробормотал Шерлок. — А как это делают остальные? — Инспектор похлопал его по спине. — Расслабься. Раз ты устраиваешь его в качестве соседа, то как парень подойдёшь и подавно.