Однажды (рабочее)

Хрупкая зеленоглазая вампирша сидела, удобно откинувшись на спинку дивана и поджав под себя ноги. Гэбриел сидел напротив с неестественно прямой спиной и держа арбалет на коленях. — Ты знаешь, обычно задушевных разговоров не получается, когда кто-то из беседующих сторон находится в постоянной готовности пристрелить собеседника, — иронично заметила Катерина. — То, что я согласился с тобой уйти, не означает, что ты настолько симпатична мне, чтобы мы с тобой вели задушевные разговоры, — как можно спокойнее ответил охотник. Девушка пожала плечами. — Не будь дураком, Гэбриел. Хотела бы убить — уж поверь, убила бы. У меня не так много сил, как у моего легендарного брата, но уж поверь, вполне хватает. — Брата? — переспросил он. — Ах, да… Он же предупреждал, что ничего-то ты не помнишь, — вампирша покачала головой. — Тогда, полагаю, мне стоит представиться. Катерина Дракула, к вашим услугам. Брови охотника сосредоточенно сошлись на переносице. Ван Хелсингу начало казаться, что сейчас он как никогда близок к разгадке, нужно только задать правильный вопрос. Но правильного вопроса на ум не приходило, поэтому он просто адресовал вампирше вопросительный взгляд в надежде, что она начнёт говорить, и всё станет понятнее. Катерина поднялась с дивана. Ван Хелсинг рефлекторно сжал арбалет. — С какого момента ты себя помнишь, Гэбриел? — поинтересовалась она, прохаживаясь по комнате. — Пятнадцать лет назад меня нашли около церкви без сознания, — ответил охотник, отметив, что она совершенно не боится повернуться к нему спиной. — Итак, прошло пятнадцать лет… Ты постарел за это время? Ван Хелсинг нервно сглотнул. Этот вопрос действительно занимал его и многих его коллег. Годы не оставляли на охотнике отпечатка. Если бы прошло пять, ну максимум восемь лет, можно было бы ещё найти логичное обоснование, но пятнадцать лет, оставившие следы только где-то на дне его глаз, в которых с годами появлялась всё большая тоска, ни в одну логику не укладывались. — Ты смущён… Из этого я полагаю, что нет. Как ты думаешь, как давно ты не стареешь? Не знаешь? А я знаю. С пятнадцатого века. — И почему я должен верить вампирше? — резко спросил Гэбриел. — О, можешь не верить, — обернулась вампирша. — Но в твоих же интересах выслушать. — Я… был знаком с тобой. И с ним. Ты это хочешь сказать? — Ван Хелсинг старался ничем не выдать своего волнения. — Да, был. Вы даже дружили. В комнате повисло молчание. Катерина давала Гэбриелу время обдумать услышанное. — И что же произошло потом? Девушка пожала плечами. — История пошла и стара как мир. Из-за чего могут поссориться двое мужчин? — Из-за женщины? — В яблочко. Ты влюбился в новую жену моего брата. Между прочим, когда всё выплыло, мне было очень обидно. Я небезосновательно полагала, что ты неравнодушен ко мне…. Ну да ладно, к чему об этом говорить, — вампирша снова опустилась на диван. — Ты можешь рассказать нормально, или ты так и будешь рассказывать по предложению, задавая мне наводящие вопросы? — раздражённо поинтересовался Гэбриел. — А ты всё такой же нетерпеливый как и раньше… Что ж, хочешь всю историю — я расскажу. Начиналось это всё с такой же пошлой и банальной историей о супружеской измене. Жена Валерия не была ему верна, в чём тот убедился как-то раз на досуге лично. Но гордость была отличительным качеством нашего отца, поэтому любовник моей матери отправился на плаху, а о том, что княгиня гуляла от мужа, никто не узнал. Валерий никогда не любил Владислава. Сначала его терзали сомнения, его ли это сын, но с годами стало совершенно ясно, что не его. Те черты, что в нас с братом общие, он взял от матери, в остальном же был слишком похож на её любовника. Влада отец терпел, чтобы не ссориться с женой, которая не постеснялась бы публично признаться в адюльтере, чего бы его гордость не перенесла. — Ничего удивительного, какому мужчине понравится, что у его жены ребёнок от другого. — Ты хотел связную историю? Ну так не перебивай. Когда Владу было тринадцать лет, мама умерла. Необходимости терпеть его больше не было. Отец планировал принудить Владислава уйти в монастырь, чтобы престол наследовал другой его сын. Но случилась разгромная война с Турцией, по итогам которой нашей стране было навязано унизительное соглашение о перемирии, а из всех хоть немного знатных семейств потребовали прислать старших сыновей ко двору султана. Их звали почётными гостями султана, но по сути дела они были заложниками. Моему отцу вовсе не хотелось отсылать из дому своего кровного сына, и он отправил к туркам Владислава. С глаз долой, от двора подальше. Естественно, он не полагал, что брат вернётся из Турции, да ещё в самый неподходящий момент. Отец был разбит болезнью, когда вернулся Владислав, Мирча же беспрекословно отдал брату бразды правления, и к тому моменту, когда отец смог встать с постели, народ на улицах славил победителя турецкого султана. — Значит, господарь Валахии не имел на её престол никакого права… И что из этого? — Как ты понимаешь, после такого по-тихому убрать брата с престола бы не получилось, а видеть его там отцу по-прежнему не хотелось. Он совершил глупость, попытавшись уговорить Владислава отказаться от Валахии. Брат, естественно, взбеленился и они разругались. С тех пор люди Владислава пристально следили за действиями Валерия, поскольку брат был уверен, что тот так попытается от него избавиться. И тут как будто всего этого было для моего брата мало… Ты влюбляешься в его жену. Взаимно. Уж не знаю, каким образом, но получилось так, что первым о вашем романе узнал отец. — Он рассказал Дракуле? — Гэбриел, интриги — по-прежнему не твоё призвание, — беззлобно заметила Катерина. — Он рассказал тебе. Вы с Владиславом давно не могли унять разногласия касательно его жёсткой и часто жестокой политики. Отец использовал ваши разногласия, твою ненависть к войне и твой страх, что Владислав узнает про твой бурный роман с Илиной, и убедил тебя, что от такого господаря надо избавиться. Гэбриел вздрогнул, вспоминая сны, в которых убивал кого-то мечом, и ему начало казаться, что он знает, кого именно. — Ты был единственным, от кого мой брат не ожидал ножа в спину, — с горечью произнесла вампирша. — И именно ты, наслушавшись рассказов отца о незаконности его правления, необходимости мира с турками и о том, что с тобой сделают за прелюбодеяние, вонзил в него этот нож. — Это только твоя версия событий, — резко ответил Гэбриел, чувствуя, однако, что ему становится неуютно. Катерина передернула плечами и умолкла. В комнате повисла напряжённая тишина. — И что случилось потом? — охотник сдался первым. — Брат воскрес вампиром. Я не расскажу, как ему это удалось. Да и он сам толком не откровенничал на эту тему. Отец организовал на него охоту. Охотники нашлись в лесу по частям. Отец нашёл какого-то колдуна, который сказал, что ритуалом сможет создать совершенного воина, который сможет убить брата, но для этого ему должен предоставить свою жизнь другой человек. Ты чувствовал себя виноватым за всё происходящее и предложил себя. И теперь тебе отпущено столько времени, сколько отпущено Владиславу, чтобы ты мог исполнить своё предназначение. — Я… Бессмертен? — опешил Гэбриел. — Не совсем, — вампирша покачала головой. — Я не уверена точно, но это не совсем так работает. Ты не стареешь, да. Но от физической расправы ты никак не застрахован. Ты умрёшь, если в тебя всадить нож. Скорее всего, тебе просто дано что-то вроде шестого чувства или сверхъестественной удачи, называй как хочешь. — В каком смысле удачи? — Ну… давай представим, что горит дом. Из него бегут двое. Почему на одного из них падает горящая балка, и он умирает, а другой нет? Случайность. Так оно и есть в большинстве случаев. Но в случае с тобой все случайности всегда в твою пользу, ты не можешь регенерировать, воскресать, но опасности обходят тебя стороной. Впрочем, я могу ошибаться. Я не специалист, просто расспрашивала на досуге из любопытства знакомую, которая подобные вещи исследует. — А что стало… — Гэбриел запнулся, — с Илиной? — Брат действительно любил её. И меня. Он пришёл за нами. Меня он обратил, а вот Илина… — Катерина вздохнула. — Наверное, она подумала, что он идёт мстить. Или ей просто всё безумно надоело. По сути, Илина не любила ни его, ни тебя. Она любила петь и танцевать. Ей вовсе не хотелось связывать себя с одним мужчиной, но в то время женщина могла либо выйти замуж, либо уйти в монастырь. Как понимаешь, в последнем о песнях и танцах вообще пришлось бы забыть. А Владислав в своей любви поступился своей хвалёной логикой и сделал женой ту девушку, которую стоило бы оставить при себе любовницей. Я говорила это ему ещё до того, как он потащил её под венец, но он так привык всё знать лучше других, что даже не допустил мысли, что его младшая сестрёнка может разбираться в чём-то лучше него. В комнате повисло молчание. Гэбриел пытался осмыслить услышанное. — По вашим канонам, самоубийство — тяжкий грех, но пойми её, она очень устала, — тихо продолжила Катерина. — И не столько от вас обоих, сколько от того, что не могла жить той жизнью, которой хотела, а к другой приспособиться не сумела. Просто представь на минутку свою вольнолюбивую подружку скованной правилами приличия пятнадцатого века, и ты всё поймёшь. Илина покончила с собой, оставив после себя на пергаменте слова «Я не вещь», впервые заставив меня задуматься о том, что по сути дела мы, женщины, для вас, мужчин, красивые вещи. За нас можно драться, нас можно покупать, за нас можно решать нашу судьбу, нашим состоянием можно распоряжаться, не считаясь с нашим мнением. — Зачем ты мне всё это рассказала? — немного помолчав, спросил Гэбриел. — Хочешь, чтобы я уехал, оставив в покое твоего брата? Или хочешь переманить меня на свою сторону? — Если бы я была сильнее Владислава, я бы просто взяла вас за шиворот обоих и заставила бы друг перед другом извиняться. Месть — вовсе не изысканное блюдо, она разрушает и опустошает. Но у меня не хватит сил. А Влад извинений не примет. Поэтому я просто хотела бы, чтобы ты убрался отсюда и не появлялся следующие лет двести-триста, пока вы вдвоём наконец-то не поумнеете. Ты мне нравился, Гэбриел. Я правда огорчусь, если кто-то умрёт, и не обольщайся, скорее всего это будешь ты. Твои… гм… особенности не помогут тебе в схватке с вампиром такой силы. — Я обязан убить Дракулу, — отчеканил охотник. — И тут ни при чём просьбы, месть и всё прочее. Я должен спасти Анну и её семью от попадания в ад. Вампирша некоторое время недоуменно хлопала глазами, а затем расхохоталась. — Гэбриел… Ты что, тоже веришь в это проклятие? Да не было у отца никаких видений. Он сказал это пафоса ради и всё. Нет вашему богу никакого дела ни до нас, ни до вас самих. — Не богохульствуй. Вампирша фыркнула: — В любом случае, могу тебя утешить. Род потомков Валерия вовсе не кончается на принцессе, с которой вы так носитесь, так что спешить тебе точно некуда. Ну что ты так изумлённо смотришь? Если бы вы потрудились тщательно прочитать семейные архивы, то увидели бы, что внуки Валерия от его единственной дочери — то есть от меня — уехали в Англию. У меня были дети, Гэбриел, да, и я старалась действительно о них заботиться. Когда я укротила свою новую сущность и стала неопасна для окружающих, я взяла их и уехала подальше от этого всего. Одна из ветвей Валериусов пустила свои корни на Туманном Альбионе, а я за ней присматриваю. — А Дракула… — Ну конечно же знает. Ты всерьёз считаешь моего брата настолько жестоким, чтобы причинять боль детям любимой сестры? Да он и семью твоей драгоценной принцессы бы особо не терроризировал, если бы они тут вендетту не развели. Гэбриел вздохнул. Голова шла кругом. — Послушай… Я тебе не доверяю. Всё это… слишком голословно. Мне нужны доказательства. Но даже если допустить, что я тебе верю… Я же не могу просто вернуться в Орден и сказать «Дайте мне другую миссию». И твой брат, вообще-то, действительно убивает ни в чём не повинных людей. И неизвестно ещё, что он сделает с Анной. Вампирша закатила глаза: — Возвращаешься и говоришь, что ничего не вышло, а сам ты еле ноги унёс. Или от тебя никто никогда живым не уходил? А объект твоего беспокойства… Знаешь, уж лучше бы ей пока остаться с Владиславом. Ты, конечно, можешь бить себя в грудь кулаком и рассказывать, что только с тобой она сможет быть в безопасности, но ты не смог уберечь объект своих симпатий в лесу, где было всего два оборотня и бестолковая вампирша. Чего уж говорить о том, когда её будет искать Андрей. А он будет, поверь. Цимисхи свято чтят закон гостеприимства, и незваный гость — сама по себе причина для расправы, а уж если этот гость взорвал цимисху дом и уничтожил кое-что очень важное для него… — Не надо меня недооценивать, у меня есть в запасе пара фокусов. — Поступай, как считаешь нужным. Я устала, Гэбриел. Устала от всех этих ваших глупостей, но не в моих силах на тебя влиять. Я сказала тебе всё, что считала нужным и важным. Хотя добавлю ещё кое-что. Ты, наверное, считаешь, что поступился безопасностью своего друга, когда пригласил меня войти в вашу комнату, но правда в том, что я легко могла войти без приглашения, ибо комната над трактиром — это не дом. И съёмные апартаменты тоже под определения дома не подходят. Дома, в которые вампиру невозможно зайти без приглашения — это, как правило, старые здания, в которых жило не одно поколение семьи хозяев. Кстати, Владислав это тоже знает. Поэтому, когда ты совсем его достанешь, он вполне может явиться среди ночи с приветствием. Вот тут она охотника удивила. Ему и в голову не приходило, что любой вампир может ввалиться к ним ночью без спросу. Катерина выскользнула за дверь бесшумно и растворилась в полумраке коридора, оставив охотника один на один с его мыслями. Бесшумно спустившись по ступеням вниз, она незаметно скользнула вдоль стены, намереваясь выйти на улицу, но поймала на себе чужой пристальный взгляд. Помощник Гэбриела, послушник, сидевший с кружкой за столом, смотрел пристально и обеспокоенно. Анне казалось, она начала понимать причину такой снисходительности невест Дракулы к существованию друг друга. Если даже она, ненавидевшая его всей душой, знающая, что он чудовище, не умеющее любить и сострадать, таяла в его объятиях, чего уж ждать от других. Владислав прикасался к ней так, что ей казалось, будто она такая единственная, будто её действительно любят, и это при том, что правду Анна прекрасно знала. Но вот не верилось в неё сейчас. Даже думать об этом не хотелось. Если раньше происходящее казалось пугающим, унизительным, недостойным, то сейчас все эти чувства будто бы отошли на задний план, оставив на переднем только всеобъемлющую жажду близости. Что она понимает под этим — банальный физический контакт или нечто большее, Анна сама сейчас затруднялась ответить. Было совершенно непонятно, что же делать со всеми этими странными желаниями вообще в целом и прямо сейчас в частности, но спросить было не у кого, поэтому девушка просто спрятала пылающее лицо в плечо партнеру и обняла руками его за шею, полагая, что Владислав как-нибудь сам разберётся. Смутной фигурой на периферии сознания вспоминался Гэбриел. Сейчас он её совершенно не волновал. Если в коридорах тишина, и никто не ломится в спальню им мешать, значит, его не поймали, всё же логично. Рука скользнула по внутренней стороне бедра, поднимаясь вверх, и это движение, как показалось Анне, длилось вечность, хотя заняло всего три удара её сердца по времени, а затем… Остатки мыслей разлетелись перепуганными птицами, а тело как-то само непроизвольно выгнулось навстречу, жадно принимая ласку чужих холодных пальцев. Было стыдно, но хорошо. А ещё было любопытно. Подробности подобных приключений пересказывались обычно шёпотом подругам в спальнях, а у Анны подруг никогда не было, и эта сторона жизни обошла её даже в рассказах, оставшись, как и всё запретное, чем-то притягательным. Чужая рука между ног дарила непередаваемые ощущения, они пугали, но в то же время в них было что-то странно притягательное, заставляющее желать больше, дойти до конца. Это было чистое, неразбавленное удовольствие, а в жизни Анны такого практически не было. Владислав и не думал отказываться от того, что само так легко идёт в руки, но чего ему действительно не хотелось, так это напугать или обидеть свою неожиданную любовницу, пусть и явно рассчитывающую получить что-то взамен. Поэтому и возился с ней столько времени, чтобы она расслабилась. Вампир не тешил себя надеждой, что разделив с ним один раз постель, его пленница сделается покладистее, захочет остаться с ним и беспрекословно позволит себя обратить, но в целом, раз уж она сама к нему полезла, значит, не так уж она его ненавидит, как раньше. Подумать только, стоило всего лишь научить немного правильнее махать саблей. Анна Валериус хорошо понимала язык силы, когда его не применяли против неё самой. Владислав шумно выдохнул и легонько потянул девушку за волосы, заставляя отнять лицо от своего плеча, чтобы поцеловать. Раскрасневшаяся от смущения и встрёпанная она выглядела на удивление мило. Сил терпеть всё это безобразие у Дракулы больше не было, остатки одежды были сдёрнуты с характерным треском и отброшены за ненадобностью. Анна как-то тяжело вздохнула, но вырываться не стала, частично смирилась, частично уже и сама хотела. Да и трудно вырываться, когда лежишь распластанная под чужим тяжёлым телом. — В начале будет немного больно, но это быстро проходит, — шепнул ей на ухо Владислав. Она только судорожно выдохнула, ощутив его в себе. Он поймал ей вздох, накрыв её губы своими, стараясь быть максимально нежным. Вопреки всем обрывкам рассказов, когда-то доносившимся до её ушей, вовсе это не было больно. Ну, разве что неприятно. Но падать с лошади было куда неприятней, а уж с купанием в ледяной воде и подавно сравнивать не приходилось. Никакого особенного удовольствия Анна, правда, в самом процессе тоже не нашла, просто прикосновения рук и поцелуи были куда приятнее, зато по завершении пришло чувство странного удовлетворения, как будто бы всё было так, как и должно было быть всегда. Мир не рухнул, гром не грянул, призрак отца не явился из стены с воплями «Потаскуха!», даже Владислав не наговорил гадостей в своей обычной ироничной манере. Просто перекатился на спину, притянул её к себе, обнял и поцеловал в лоб. Как себя теперь вести, она не знала, поэтому некоторое время они просто лежали молча: его рука обнимает её за плечи, её голова на его плече, а локоть прикрывает грудь. Анна чувствовала себя не очень уютно без одежды. Гэбриел уже наверняка должен был быть далеко. Она могла бы собой гордиться, она провела графа Дракулу, но почему-то у неё было чувство, что провели её. Было неловко. Он теперь наверняка напридумывал себе что-нибудь вроде того, что она от него без ума, и с ней можно делать всё, что заблагорассудится, что она такая же девица лёгкого поведения, как его невесты, и даже от Алиры ничем не отличается. Всё это Анна осознавала с каким-то мрачным спокойствием и смирением. Ломать мебель и плакать не хотелось. Даже покончить с собой не хотелось. Ей было как-то… пусто? Владислав холодными пальцами перебирал непослушные локоны. Надо было что-то сказать, но в голову ничего не приходило. — Так чего ты от меня хочешь? — спросил он после долгого молчания. — Хочу? Ничего… — ответ звучал спокойно, чуть ли не равнодушно. — И в честь чего тогда всё это было? — поинтересовался вампир. Анна пожала плечами. Это был даже не соблазн. Соблазну можно поддаться или не поддаться, а тут слова жили своей отдельной жизнью, и она совершенно не хотела просчитывать, не принесут ли они вреда ей или кому-то другому. Хотелось быть искренней. И при этом ударить побольнее. — Ну мне же нужно было как-то тебя отвлечь, чтобы Гэбриел успел уйти. Воздух в комнате будто застыл, превратившись в лёд, Владислав замер. Он так часто дразнил её, выводил из себя и наблюдал за бесплодными попытками отплатить той же монетой, но никогда не думал, что когда-нибудь ей удастся самой его задеть. — Ты себе не представляешь, насколько велико сейчас моё желание свернуть тебе шею, — он говорил медленно, тщательно подбирая и выговаривая слова. — И что дальше? — всё так же спокойно спросила Анна. Владислав встал и начал одеваться. — Если я найду в этом замке убитым хоть кого-то из своих… — Владислав сделал паузу, пытаясь для себя понять, что же он собирается делать в случае этого самого если. — Тебе это дорого обойдётся. — Мне всю жизнь что-то постоянно обходится дорого, — бросили ему вслед. Дверь хлопнула. Анна осталась одна. Она скользнула в платье, не став заморачиваться с шнуровкой и застёжками, так и оставив их болтаться, и подошла к зеркалу. Из зеркала на неё смотрела очень уставшая девушка, взиравшая на мир с величавым спокойствием, которое так странно дисгармонировало с её растрёпанным видом и незастёгнутым платьем. — Да пошли вы все… — медленно сказала Анна Валериус своему отражению в зеркале, прикладывая к прохладной поверхности ладонь. Она не знала, сколько так простояла, время нарушило привычный ход, казалось, прошло мгновение, но возможно, оно длилось несколько часов. Дверь тихонько скрипнула. Анна обернулась на звук и наткнулась на ненавидящий взгляд младшей невесты Дракулы. — Ты? — Я тебя ненавижу, — процедила вампирша. — И всегда буду ненавидеть. И убью тебя при первой возможности. Но сейчас у меня её нет. А ты ухитряешься всё портить даже сидя взаперти. Анна недоумённо приподняла брови в ответ на этот монолог. Алира бросила на кровать ворох женских вещей, среди которых безошибочно опознавались брюки для верховой езды и плащ. — Переодевайся, — приказала вампирша. — Зачем? — поинтересовалась принцесса. — Если ты сейчас умрёшь, хозяин поймёт, что это моих рук дело. Но сбежать, я надеюсь, ты сможешь и без моей помощи. Повелителя не будет до вечера. Вероне не до тебя. Надеюсь, ты не настолько тупа, чтобы не знать, как распорядиться этим временем. Анна расхохоталась. Ситуация была абсурдна. Она спит со своим врагом, вампирша, которая её ненавидит, помогает ей сбежать… Но во всём этом был некий подвох. Не стала бы Алира просто так ей помогать, даже чтобы убрать с дороги. Неужели надеется, что Владислав, поймав Анну при попытке к бегству, сам её прикончит? «А что я теряю, если попробую?» — спросила у себя принцесса, вытаскивая из кучи вещей обувь поудобнее. Терять было нечего по определению. А найти можно было много. Где-то в городе ждали её Ван Хелсинг и Карл. Где-то в Васерии приходил в себя после приключений в шкуре оборотня Велкан. Алира выскользнула за дверь, а Анна торопливо натягивала на себя одежду. Когда она вышла из комнаты, вампирша стояла со скучающим видом, опершись на стенку. — Можно было бы и побыстрее. Не на бал собираешься. Принцесса предпочла пропустить колкость мимо ушей. Алира протащила её какими-то тёмными дворцовыми коридорами. Слух и чутьё вампирши подсказывали ей, куда идти, чтобы ни с кем не столкнуться, и она благополучно довела Анну до черного выхода. — Вон конюшня. Седло и сбрую найдёшь там. Бери любую лошадь и убирайся к чёрту. Надеюсь, наша следующая встреча будет твоей последней. — Я бы даже сказала тебе спасибо, если бы не подозревала, что твоя помощь выйдет мне боком, — пробормотала Анна на прощание, про себя жалея, что под рукой нет ни одного предмета, который можно было бы вонзить Алире в сердце. Что-то было со всем этим крупно не так, но она не могла понять, что именно, а времени на размышления не было. Чужая конюшня встретила теплом и тихим ржанием, как своя собственная. Лошади были красивы, у Анны дух на мгновение захватило. Особенно выделялся один. Статный конь рыжей масти с белой полоской на лбу и умными тёмными глазами. Девушка осторожно протянула руку и погладила животное по морде, жалея, что с собой нет ни морковки, ни кусочка сахара, чтобы угостить красавца. Конь нервно фыркнул, раздувая ноздри и принюхиваясь, но ласку принял. — Значит, договоримся, — пробормотала Анна, торопливо снимая со стороны денника седло. — Давай мой хороший. Тут недалеко, а там я тебе найду что-нибудь вкусное. Конь мотнул головой, выходя из стойла, в воздух взметнулась пыль и клочья соломы, Анна чихнула и уже увереннее погладила животное по шее. Через десять минут всадница на рыжем скакуне уже неслась в сторону леса, надеясь, что из окон замка её никто не видит. Волосы развевались, чувство свободы пьянило, в небе не появлялось ни намёка на погоню, и если только Владислав не успел обзавестись ещё одним оборотнем, в лесу было относительно безопасно. «Свободна, наконец-то свободна», — думала Анна, и эта мысль заставляла её улыбаться. Ей оставалось не так уж много до города, когда что-то мелькнуло справа, и лошадь стала на дыбы, а потом понесла, совершенно перестав слушаться всадницу. Девушка не смогла долго удерживаться в седле взбесившегося животного, вылетела из седла, но запуталась в стремени. Правую ногу пронзила боль, Анну протащило несколько метров за животным, прежде чем она наконец-то освободилась. Некоторое время она просто лежала на земле, тяжело дыша и приходя в себя. Вокруг не было ни души, только перепуганное ржание лошади слышалось где-то вдалеке. «Видимо, показалось», — подумала Анна, осторожно поднимаясь на корточки. Ощущения были посредственные. До города осталось немного, но с хромотой этот путь займёт куда больше времени. Успеет ли? «Всё хорошо, — успокоила себя Анна. — Всё пока хорошо, я найду какую-нибудь палку, и идти станет проще, надо только встать и чуть-чуть потерпеть. После всего, что сегодня было… Разве я не выдержу?» Что-то было не так. Объективных причин для этого не было, но вдоль спины шёл неприятный холодок. Спинной мозг, сформировавшийся куда раньше головного, не анализировал, а жил первобытными инстинктами, которые сейчас просто кричали об опасности. Анна успокоила себя мыслями о том, что это просто стресс от всего пережитого за последний день, да и вообще неделю. Она почти поднялась и выпрямилась, когда спину в области поясницы пронзила острая боль, а сама девушка внезапно перестала ощущать руки. — Я прикасаюсь к твоему позвоночнику. Разве не забавное ощущение? — у голоса, раздавшегося над ухом был сильный славянский акцент.