Однажды (рабочее)

У Владислава плохо складывались дружеско-приятельские отношения после четырёхсотлетней давности истории с Гэбриелом. Сказать по правде, если не брать в расчёт развесёлого пана Вешнепольского из Речи Посполитой, они у него не складывались вообще. В основном потому, что он никогда не считал кого-то стоящим, чтобы дать ему шанс, и при этом постоянно ожидал удара в спину. В то же время необходимо было признать, что ему был очень симпатичен регент тремер Максимилиан Штраус, более того, симпатия эта была взаимной, основанной на понимании сходства. И Максимилиан и Владислав были выскочками. Один был магом среднего звена из группы покусившихся на то, чтобы обладать бессмертием. Высмеиваемые и непонимаемые, они ухитрились найти единомышленников, и вместе смогли то, что считалось невозможным: создали свой собственный клан. Другой был чужим в своей семье, заложником при дворе турецкого султана, которому в конечном счёте единственный решил бросить вызов, да к тому же удачно. Они были слишком осторожны для того, чтобы стать друзьями, но зародившееся взаимопонимание уже не позволяло рассматривать того другого как просто ещё один потенциальный голос в совете. Влад понимал, что одному ему эту войну не выиграть, и из всех потенциальных союзников выбрал именно тремера, и дело было не только в том, что именно герр Штраус мог легче всего поймать Дракулу на лжи. Именно Максимилиан Штраус сейчас осторожно следовал за младшей Валериус. Расчёт Владислава был прост: слишком мало он сейчас знал об Анне для того, чтобы игнорировать возможную опасность с её стороны, но и попытка наладить с ней отношения могла бы быть под угрозой, если бы принцесса обнаружила, что люди Владислава за ней следят. Тремеры же со всех сторон кандидатами были идеальными. Непростые отношения кланов тауматургов и извергов были причиной парочки межклановых войн, пары сотен масштабных побоищ, заканчивающиеся одним-двумя трупами стычки и вовсе никто не считал, поэтому Владислав с чистой совестью попросил у Максимилиана одолжить ему кого-то из его подчинённых последить за своей принцессой, будучи уверенным, что если та заметит слежку, ему легко будет свалить всё на тремеров, преследующих извергов. В этом случае он даже мог бы разыграть красивое представление по попытке примирения сторон и тем самым втереться к девчонке в доверие. Максимилиан же, заинтригованный появлением нестандартно обращённого изверга в городе, в свою очередь заверил господаря Валахии в том, что этим делом он займётся лично сам и с удовольствием. Дракула не стал его отговаривать, да и, по правде говоря, сам рассчитывал на такой исход. Попытка гонять по своим делам регента тремер могла быть засчитана за наглость, поэтому Владислав и спросил Максимилиана о подчинённых. В то же время возможность появления в городе сильного изверга не сулила тремерам ничего хорошего, поэтому неудивительно, что Штраус вызвался сам. Корни вражды тремеров и цимисхов уходили ещё в те времена, когда тауматурги, будучи смертными магами, отловили парочку извергов в качестве подопытного материала для изучения секрета бессмертия. Цимисхи совершенно не брезговали убивать друг друга, но внешний враг на некоторое время сплотил их: много чародеев умерло в те ночи в муках от когтей мастеров плоти. Ещё больше оскорбило цимисхов то, что эксперименты тремер в итоге завершились удачно, выделив их в целый отдельный клан. И Владислав, и Максимилиан полагали, что причиной такого глубокого чувства оскорблённости — банальная зависть к достижениям магической науки, которыми изверги похвастаться не могли. Они жили очень уединённо, своими достижениями друг с другом практически не делились, очень часто одному сородичу приходилось тратить много времени на то, чтобы изобрести то, что другому было уже известно. Капелла тремер же была построена на принципах взаимовыручки, общем обязательном обучении и строгой иерархии. Только это могло обеспечить выживание новому клану, врагами которого являлись отнюдь не только цимисхи. Сородичи разных кланов почувствовали угрозу в ту ночь, когда маги провели ритуал амаранта над Сауолтом. Прошла не одна сотня лет прежде чем Камарилла согласилась на союз с тремерами и то, к этому её вынудили внешние обстоятельства. Наступление на новый порядок начали по всем фронтам одновременно анархисты, шабашиты и восточные гости, которых до недавнего времени старейшины даже не рассматривали всерьёз: кому интересны обитатели колонизируемых стран? Тем не менее в отличии от людей нежити с Востока своих позиций на родине не то что не уступили, но ещё и начали проявлять недюжинный интерес к местам, откуда пришли колонизаторы. С цимисхами Максимилиану сталкиваться доводилось. В основном это были действительно забывшие о своей человечности изверги-учёные, жившие крайне уединённо, ревностно оберегавшие свои секреты и являвшиеся воплощением худших стремлений Шабаша. Было также несколько воистину великих и неординарных учёных, способных видеть дальше своих амбиций и идти на компромисс, что, впрочем, не делало их более человечными. Всего пару раз встречались регенту сородичи из мастеров плоти, не утратившие своей человечности. Один из них был воистину запоминающимся. Выросший где-то в пустынях континентального востока юноша обладал очень странной логикой, любовью к эпатажу и редкостным человеколюбием, хотя и не пропускал ни одной возможности ввязаться в драку. В Анне Валериус Максимилиан пока не видел ничего ни неординарного, ни занимательного кроме того, что она спокойно разгуливает под солнцем. Меньше всего девушка была похожа на изверга, но тремер как никто другой знал, что внешность может быть обманчива. Он тихо следовал за ней, стараясь подмечать малейшие детали. Несколько часов гуляла по городу — чувствует слежку или перестраховывается? Кутается в пальто — по привычке или действительно мёрзнет? Облачко пара изо рта — функционирует ли тело в прежнем режиме машинально или же это осознанно запущенный процесс? Владислав сказал, ночью она убила человека. Как быстро она снова будет голодна? «А главное, кто же твой хозяин, девочка?» — задавался вопросом Максимилиан, невидимой тенью следуя за цыганской принцессой. Определённо не шабаш. Кто-то из независимых? Принцесса, кажется, убедилась в том, что за ней не следят, и её прогулка приобрела некоторую целенаправленность. Они прошли мимо церкви, обогнули рыночную площадь и направились в ту часть города, где стояли ничем не примечательные особняки будапештских буржуа. Народу здесь было немного и Максимилиан утроил бдительность. Конфликт с извергом, пусть даже с совсем юным, ему не улыбался. Дракула чётко и ясно дал понять, что девушка пока нужна целой и невредимой, при этом настроенной на добровольное сотрудничество. Именно бдительность вкупе с интуицией и познания в магии позволили Максимилиану почувствовать едва уловимый фон окружающей среды, свидетельствующий о приближении к территории, которую более опытный изверг считал своей. Цимисхи никогда не любили незваных гостей, поэтому наблюдали в том числе и за территорией им неподконтрольной, но к их прилегающей. Тремеры хорошо чувствовали магию извергов, поскольку сами когда-то в своих изысканиях ориентировались на неё же. Максимилиан осторожно прошёл ещё несколько метров и благоразумно предпочёл остановиться. Улица была пустынна, просматривалась хорошо, есть шанс увидеть, куда пойдёт принцесса Анна, не продолжая её преследовать, если же это не удастся — что ж, у них есть приблизительное местоположение, Владислав всё равно должен быть доволен. Место, впрочем, удивляло своей совершенной нехарактерностью для обители цимисхов. Анна Валериус бодро шагала по улице, когда с другой стороны ей навстречу вышла массивная фигура. И тут герр Штраус крепко зажмурился, а затем широко распахнул глаза, чтобы убедиться, что они его не обманывают. На встречу Анне Валериус слегка покачиваясь шла… катастрофа. На катастрофе ростом за два метра была местами рваная чёрная туника с длинным рукавом, порванные на колене штаны, заправленные в высокие массивные ботинки, ёлочная мишура была завёрнута на манер шарфа, из непослушной гривы волос торчала вилка, вокруг пояса была повязана цветастая дамская шаль. Сам Максимилиан не так давно вспоминал об этом эпатажном существе, поэтому не узнать его не мог, хотя у последнего с момента их прошлой встречи прибавилось этак килограмм десять нарощенного скелета. Гархольд целеустремлённо шагал по улице прямо через гигантскую лужу навстречу цыганской принцессе, раскрыв для объятия руки, одна из которых была занята бутылкой, а другая — клеткой от канарейки. Зачем цимисху последняя, Максимилиан не знал. Бред с ограблением театра, завещанием Велкану святого Грааля родственниками из Эфиопии и странным ритуалом с горящим ананасом не обрёл смысла, зато явно обрёл автора. Регенту на секунду стало плохо, когда он представил возможные последствия встречи Владислава с Гархольдом, каждый из которых наверняка считает, что имеет права на младшую Валериус. Потом ему стало хорошо, когда он понял, что нарисовавшийся в Будапеште цимисх безусловно не принадлежит Шабашу: Гархольд мог быть сколь угодно странным, малоадекватным и разрушительным, но садизмом никогда не страдал, да и вообще по сути своей злым не был, просто вырос в ту эпоху, когда грубая физическая сила являлась главным аргументом в споре и просто способом снять напряжение. Если подобрать к нему ключик, цимисх будет очень полезен… Максимилиан не тешил себя надеждой, что ему это удастся, слишком уж специфическая личность, но, глядя на тёплое приветствие, которым обменялись мастера плоти (стоя посреди лужи), полагал, что ключик к Гархольду сможет подобрать особа, которая сейчас возбуждённо что-то ему рассказывает — не иначе как свои ночные приключения. В конце концов регент позволил себе непристойно хихикнуть, представив себе лица почётных членов совета, если на заседание с присущей ему непосредственностью вломится боевой цимисх в состоянии алкогольного опьянения и украшенный ёлочной мишурой. Приблизительно представляя себе, кто такой Гархольд и как себя он обычно ведёт, Максимилиан с лёгким сердцем мог согласиться, что да, обращение цыганской принцессы действительно имело место быть случайным: проходил мимо, увидел, что девушку обижают, забрал её себе. Подобные инциденты уже имели место быть, правда, без последующего обращения. Устойчивость Анны Валериус к солнцу тоже легко находила в этом свете объяснение: Гархольду было около семи сотен и он был более чем силён. Другой вопрос, что тот Гархольд, каким его запомнил Максимилиан Штраус, был раздолбаем, который едва ли смог бы провести ритуал обращения с передачей части своей силы своему дитя. Боевой цимисх, обладающий феноменальной силой и скоростью, в ритуальной магии был крайне плох, хотя тремер небезосновательно полагал, что дело тут не в отсутствии способностей, а в крайней степени лени и неумении концентрироваться на чём-то одном дольше получаса. Пазл не складывался в голове и по той причине, что, если он правильно понял Владислава, когда тот общался с цыганской принцессой во сне, речь шла о женщине-цимисхе. Так кардинально менять внешность было не в привычках Гархольда. Несколько раз регенту доводилось видеть с ним женщину явно старше него. И несмотря на то, что все эти разы женщины выглядели совершенно по-разному, тремеру почему-то казалось, что это одна и та же. Что, в общем-то, неудивительно, если вспомнить о способности цимисхов менять своё тело. Однако с точностью утверждать, была ли это его родительница, любовница или просто подруга, регент не мог. Было ясно одно: эту женщину Гархольд уважает и слушается, что с ним бывало крайне редко. В последний раз бросив взгляд на парочку посреди улицы, Максимилиан предпочёл тихо уйти, ибо то, что не могла в силу возраста и неопытности заметить Анна, Гархольд мог увидеть легко и истолковать по-своему. Оставалась, впрочем, важная дилемма. Как объяснить всё происходящее Владиславу так, чтобы не оказаться крайним и не участвовать потом в вероятных разборках. «А может, не надо ничего говорить? Сами разберутся», — мелькнула в голове тремера шальная мысль. Рано или поздно, а скорее всего рано, если не уже, Гархольд громко заявит о себе на весь Будапешт, и познакомятся они сами, без участия Максимилиана. По правде говоря, тремер был удивлён тем, что о присутствии в городе юноши ещё не знают все: везде, где Гархольд задерживался хотя бы ненадолго, он моментально становился предметом сплетен, обсуждений, любимцем девушек, участником различного рода нелепых ситуаций, драк и просто фигурой, привлекающей к себе много внимания. Означало ли это то, что в этот раз у цимисха был повод прятаться? И если да, то дело ли тут в Шабаше или же в том, что до него дошло, что на девушку, которая сейчас взволнованно ему что-то рассказывает, были свои планы у господаря Валахии? Гархольд чувствовал себя глубоко несчастным, уязвленным и никому ненужным. Сначала Мэй отдалилась от них, предоставив им проводить время друг с другом. Он знал, что означает такое поведение, это было не в первый раз, а значит, златоглазка скоро исчезнет — на год, на десять лет или на больше — никогда не угадаешь. Она не в первый раз бросает его одного, он знает, как это происходит. Впрочем, в этот раз он же не один, верно? Потом ему пришлось соблюдать эту дурацкую конспирацию в Будапеште потому, что, как оказалось, вся агентурная сеть господаря Валахии (интересно, а какого гуэй-дзина он делает в Будапеште? Сидел бы в своей Валахии) ищет его сестру в ночи. Сама мелкая последнее время была слишком занята своими делами и своими старыми знакомыми (значит, к охотнику сходить — это конспирацию не нарушит, а как в игорный дом завалиться — так это нельзя). Город наводнили какие-то сомнительные личности, чьи рожи откровенно просили морнингштерна, но даже подраться с ними было нельзя как следует, чтобы себя не выдать. Часть из этих рож, скорее всего, принадлежала объединённой армии Камариллы. Мятежная душа потомка Чингисхана требовала кутежей, праздника, драк и вообще идти в разнос, сдерживался он из последних сил. Силы кончились вечером, и соскучившийся по живому общению цимисх завалился в первый попавшийся кабак, предусмотрительно выбрав ту часть города, которая была максимально далеко от того места, где он прикидывался масоном. Ночь прошла в алкогольных возлияниях, заигрываниях с дочкой трактирщика, игрой в карты… В карты ему везло феноменально, но противник был так уверен в том, что сможет отыграться, что не остановило его даже отсутствие денег. Так Гархольд и стал счастливым обладателем клетки от канарейки и горшка с розой. Всё это было ему совершенно не нужно, но дать возможность отыграться человеку было делом чести, а забрать выигрыш — делом принципа. На обратном пути цимисх умудрился нарваться на местную шпану, которой в итоге побил стёкла в кофейне. Затем изображал из себя героя перед девицей лёгкого поведения, родственникам которой от этой шпаны недавно досталось. Затем ругался с владельцем кофейни, которому не понравилось, что ему разбили витрину телом какого-то маргинала. Затем убегал от жандармов, которые почему-то сочли шпану стороной пострадавшей, а самого Гархольда — шпаной. Потом пришёл к выводу, что роза ему ни к чему, влез в дом к понравившейся ему оперной певице, которой до этого во время добычи в театре тюрбана подарил браслет, и горшок с растением оставил ей, попутно случайно разбив две вазы и поскользнувшись на ковровой дорожке на лестнице (пить надо было меньше, на шум сбежался весь дом). В итоге он возвращался домой днём, пошатываясь, распространяя вокруг сильный запах виски и размышляя о том, что, кажется, наплевал на просьбу вести себя тише воды ниже травы, и теперь придётся объясняться. Объясняться, впрочем, не пришлось. Встреченная им на пути домой Энь сходу сообщила ему, что ночью подралась с двумя баалями, потом убила человека, приложила невесту господаря Валахии путём Скорби, а проснулась и вовсе в съёмных номерах и не одна. Из её сбивчивого рассказа следовало, что теперь она в компании своих знакомых по прошлой жизни собирается воевать с Шабашем и Инквизицией одновременно. Гархольд, разумеется, был за любое безумство, лишь бы ничем серьёзным не заниматься, но вот прямо в конкретный момент ни с кем воевать не хотел, а хотел в душ и спать. Встретившая их уже дома Мэй отнеслась ко всему с воистину олимпийским спокойствием, пожала плечами, обняла Гархольда, погладила по голове Энь и отбыла в неизвестном направлении через Бездну, оставив особняк полностью в распоряжение своих детей. На столе в кабинете после неё остались приведённые в идеальный порядок финансовые документы, в которых Гархольд ни гуэй-дзина не понимал, но должен был понять управляющий, распоряжавшийся состоянием госпожи Аои. Эта кипа бумажек стала для него последним доказательством того, что скоро он останется один. Очень хотелось снова напиться и набить кому-нибудь морду, но спать хотелось больше. Камень, лежавший на душе, стал ощутимо меньше. Впереди оставалось ещё самое главное: рассказать правду Велкану, но Гэбриел и Владислав уже знали. Анна отдавала себе отчёт в том, что Дракуле доверять по-прежнему не стоит. Она хорошо помнила и то, как ночь провисела на кресте, и то, что он заставил Велкана напасть на неё, и след от укуса на своём плече, и обещания, которые он вынуждал её давать, откровенно забавляясь её беспомощностью. В то же время сейчас она хорошо понимала, что он и правда никогда не делал ей настолько больно, насколько мог. После всех их стычек на ней не осталось ни одного шрама, ничего такого, что бы не проходило бесследно в течение пары недель. И… Он умел быть ласковым. Их близость не была для неё главным событием того дня, то, что произошло за ней, оставило после себя куда более яркие и жуткие воспоминания, но сейчас, снова ощутив, как обнимают её его сильные руки, Анна, против воли, вспомнила то, что до сих пор заставляло выступать румянец на её щеках. Он был её первым мужчиной и вот этого изменить уже было нельзя. «Интересно, а какие впечатления от этого остались у него?» — закралась в голову девушки мысль, заставившая её покраснеть ещё больше. Вряд ли это для него что-то значило. Анна тряхнула головой, отгоняя глупые мысли. Мэй куда-то ушла через Бездну, предварительно объяснив принцессе, почему умение открывать врата не стоит афишировать, равно как и её заинтересованность демоном. На вопрос о том, что можно рассказывать остальным про саму Мэй, златоглазка улыбнулась и ответила: «Как можно меньше». И тут до Анны в первый раз дошло, что она толком ничего внятного о своём сире сказать не может. Откуда она? Кем была при жизни? Кто дал ей становление? Что ещё она умеет помимо того, что демонстрировала? Спрашивать было уже поздно. Будапештская резиденция Дракулы воскрешала в памяти много воспоминаний, которые будто были из другой жизни. Сейчас уже трудно было себе представить, что она — та самая Анна Валериус, которая ещё в начале осени не была нигде кроме Васерии. Сирена встретила её так, как будто она просто уехала на недельку отдохнуть и вот вернулась: бесшумно появилась рядом, как только Анна переступила порог особняка и поприветствовала принцессу радостным восклицанием: — Ну наконец-то госпожа вернулась. Давайте же ваше пальто! Почти все уже тут. Анна чуть растерянно выскользнула из рукавов пальто, сбрасывая его на руки Сирене и прикидывая, кто скрывается за местоимением все. — Хозяин, его сестра, охотник и монах. Ваш брат остался пока в Васерии, а регент ещё не прибыл — угадала малокровная её немой вопрос. «И слава богу», — подумала Анна. Перспектива оказаться в компании, где все, кроме её брата, знают её тайну, её пугала. А ещё она понятия не имела, что у Дракулы есть сестра, и кто такой регент. Как вести себя с Гэбриелом принцесса тоже по-прежнему не представляла, но в душе почему-то жила уверенность, что Владислав не позволит ситуации выйти из-под контроля. Анна против воли улыбнулась, вспомнив слова Гархольда «Просто напомни этому козлу, что если бы ты не стала вампиром, лежали бы на узенькой улочке два ваших выпотрошенных трупика. Почему выпотрошенных? Баали же ритуалисты. Знаешь, в скольких ритуалах используются человеческие органы?» У неё не было желания узнавать, в скольких, но чужие слова ободрения внушали некоторую уверенность в собственной правоте. — Рад, что ты всё-таки пришла, — Владислав встретил её на лестничной площадке лично, и Сирена мгновенно куда-то исчезла. День у господаря Валахии удался. Пусть их утреннее общение плодотворным для него не было, но уже то, что во время него они не подрались, настраивало на оптимистичный лад. Он был готов к агрессии со стороны новообращённой вампирши, к тому, что она попробует испытать на нём свои новые возможности, но этого не случилось. Хотя, безусловно, было бы интересно посмотреть, на что способна Анна Валериус. Передав принцессу Максимилиану Штраусу, Владислав отправился в свою резиденцию допрашивать баалей. Безусловно, делать больше вид, что он ни о чём не догадывается, не получится. Возможно, у глав других кланов даже будут к нему серьёзные вопросы касательно его общения с Гэбриелом, ибо провести параллель с нападением на охотника баалями и тем, что эти два бааля сейчас в темнице у Дракулы, не так уж трудно. Но он справится с этим. И не с таким справлялся. А принцесса всё-таки пришла сама. Владислава не могло это не радовать, хотя он начинал задаваться вопросом, где носят черти Максимилиана Штрауса. — Всё в порядке? — уточнил он, пристально глядя на свою гостью и будучи морально готовым услышать в ответ о том, что по пути та подралась с тремером. — Вполне, — ответила Анна, но в её движениях — кивке головы, сцепленных руках — проскользнула откровенная нервозность. — Пойдём, — сказал вампир, увидев её смущение и аккуратно беря под локоть. Анна молча кивнула, но локоть из его хватки аккуратно высвободила. — Не переживай, Гэбриел нервничает перед этой встречей даже больше, чем ты. — Правда? — Абсолютно. У тебя было время, чтобы смириться с тем, кто ты есть, а у него — только эти сутки, прошедшие со вчерашнего вечера, — Владислав галантно открыл перед девушкой дверь, пропуская её вперёд. Анна вдохнула поглубже и шагнула в комнату. Там уже сидели Гэбриел, Карл и незнакомая ей темноволосая девушка. — Катерина, — представилась та, поймав её взгляд. Принцесса опустилась в одно из пустующих кресел, в другое опустился Владислав. — Анна… — начал было Ван Хелсинг. — Гэбриел, я тебя умоляю, повремени со своими душевными излияниями, — перебил его Дракула. — У нас сейчас есть дела поважнее. — Например, узнать, где вас носило, — хмуро сообщил Карл, глядя на её высочество. «И где регент», — мысленно добавил Дракула, которого напрягало отсутствие тремера. — В Далмации, — отозвалась Анна, решившая воспользоваться советом Гархольда, что недоговаривать куда проще, чем выдумывать какую-то ложь. Ответ, впрочем, поставил в ступор всех присутствующих. — А… Зачем? — как-то неуверенно спросил Гэбриел. — Так получилось. Сначала моего мнения не спросили, а потом я была не против, — честно сказала принцесса. — Вы что… теперь с ними? — оторопело уставился на неё охотник. — Всегда мечтала увидеть море. И вообще, сам-то с кем? — запальчиво ответило её высочество, метнув на Дракулу красноречивый взгляд и с трудом удержавшись от того, чтобы добавить к фразе ещё чего-нибудь непечатного. Общение с Гархольдом давало свои плоды, да и, если честно, было просто обидно. В глубине души Анна Валериус уже не считала себя таким уж чудовищем, как раньше. С одной стороны, стало проще, с другой… Это пугало. Является ли это принятие своей новой сущности первым шагом к потере себя? Гэбриел попал в её больное место. С кем она теперь? Кто она вообще? — Давайте не усугублять и без того непростую ситуацию и сразу перейдём к делу, — примирительно сказала Катерина. — Трудно переходить к делу, когда не знаешь, с кем имеешь дело, — Карл смерил Анну подозрительным взглядом. — Тогда зачем мы её сюда позвали? — спросила девушка. — Вопросы не ко мне, — хмуро ответил Карл, тоже метнув взгляд на Дракулу. — Госпожа Валериус клятвенно обещала помочь нам в войне с Шабашем, а заодно и с Инквизицией, которая мчится к нам со всех ног, в обмен на то, что я не сверну шею её драгоценному братцу, по вине которого к нам и едет вышеупомянутая организация, — мирно сообщил Владислав. Гэбриел обреченно вздохнул, Катерина поморщилась, а Карл сказал фразу послушнику совершенно не приличествующую. Анне остро захотелось съездить вампиру чем-нибудь тяжёлым по его самодовольной роже. Его слова звучали так, как будто честный и правильный поступок Велкана был грязным предательством. — Ведь так? — с невинным видом спросил Владислав, приподнимая брови и глядя на неё. — Так, — хмуро подтвердила она, не найдя ничего лучшего, чем согласиться. Всё это было безумно странным. Ещё недавно узнав, что им на подмогу выслан отряд Инквизиции, и Анна, и Гэбриел, и Карл бы только обрадовались, а теперь они сидят в компании Дракулы и крайне раздосадованы этим. Карл снова выругался себе под нос, представляя, что сделает с ним инквизиция, если узнает, что он купился на тремерскую библиотеку, а затем представил, сколько из этой библиотеки так и не попадёт в его руки из-за этого, и ему стало совсем плохо. — И что у нас ещё плохого? — наконец мрачно спросил послушник. — С чего ты взял, что будет что-то ещё? — поинтересовалась Катерина. — Мне так кажется. — Тебе не кажется, так оно и есть, — отозвался Дракула. — Я поговорил с нашими мрачными друзьями из демонопоклонников. — Боюсь себе представить, как протекал разговор, — отозвался Гэбриел. — Ну что ты, по сравнению с её высочеством я был мягок и аккуратен. — Это вышло случайно, я испугалась, — нервно сообщила Анна. — К тебе никаких претензий, ты была на высоте, я искренне восхищаюсь, — вампир издевательски изобразил лёгкий поклон, не вставая с кресла. — В моей жизни явно пошло что-то не так, раз ты мной восхищаешься, — пробормотала принцесса. Гэбриел бросил на Анну тревожный взгляд, и девушка могла поклясться, что перед его глазами сейчас стоит картина вчерашних событий. — Переводя нашу беседу в продуктивное русло, я могу сообщить, что завтра я встречаюсь с главами кланов. После этого, скорее всего, армия Камариллы двинется в Карпаты, чтобы дать бой Шабашу. — А баали? — спросил Гэбриел. — А инквизиция? — одновременно с ним спросил Карл. — Вопросы про инквизицию — туда, — отозвался Дракула и показал рукой в сторону Анны. — Велкан написал в Святой Орден и в Инквизицию о сложившейся ситуации. По-настоящему, я не знаю, насколько всерьёз его восприняли, он не получил никакого точного ответа, но уверен, что к нам… — тут Анна запнулась, поняв, что сказала, — то есть, к нему придёт подмога. — Может, пронесёт? — с надеждой спросил Карл. — В любом случае, стоит готовиться к худшему, — отозвался Гэбриел, мысленно представляя, что могло содержаться в письме Велкана. В голове у него мелькнула опасная мысль, что если ему удастся убить Дракулу, то свои сомнительные действия последних недель он сможет оправдать тем, что пытался подобраться к вампиру поближе. Владислав, будто угадав его мысли, внимательно посмотрел ему в глаза. Ван Хелсинг быстро отвёл взгляд. Что заставило его пойти на сделку с Владиславом? Пропажа Анны, призраки прошлого и ночные кошмары. Анна нашлась, прошлое начало вспоминаться, да в таком неприглядном свете, что хотелось снова забыть, ночные кошмары стали менее интенсивными сами по себе. Ни одной причины для сделки не оставалось… кроме Карла, польстившегося на библиотеку тремеров. Предположим, убить Дракулу Гэбриел не сможет. Но не пора ли брать друга в охапку и уносить ноги? А куда уносить? В Орден так просто после письма Велкана не вернёшься, будут вопросы… Будет много вопросов… В том числе и к Карлу, оказавшемуся втянутым в эту историю из-за охотника. Бросить Карла на произвол судьбы? Признать, что он действительно предатель и паршивый друг, каким описывают его четыреста лет назад? Ну уж нет. — Это худшее обещала взять на себя наша бесстрашная воительница, — заметил Дракула. — Уж не знаю как, но она уверяла, что что-нибудь придумает, и это в её же интересах. — И придумаю, — мрачно и многообещающе отозвалась Анна, хмуро глядя на него исподлобья. Катерина кашлянула, привлекая к себе внимание: — Я думаю, нам стоит вспомнить о баалях. — Ожидаемо выжидают, пока Камарилла и Шабаш перервут друг другу глотки, чтобы прийти, добить остатки армий и самим найти Купалу. И хоть у меня нет доказательств, но чудится мне, что наш друг Вильгельм с ними заодно. — Слишком много возни из-за демона, чьё существование находится под большим вопросом, — отозвался Карл. — Возможно, они не считают факт его существования вопросом, — пожала плечами вампирша, и Анна поняла, что в этой комнате она, вероятно, единственная точно знает, что демон есть. — Скорее всего, так оно и есть, раз в город в скором времени планирует прибыть лично один из епископов Шабаша, — отозвался Владислав. — Итак, что мы имеем, — решил подвести итог Карл. — К Будапешту подтянулись силы Камариллы для борьбы с Шабашем. Так же в Будапешт планируется визит епископа Шабаша. Сами стаи Шабаша засели в Карпатах и активно ищут там демона. Так же где-то поблизости находится клан баалей, старательно выжидающий, пока мы перебьём друг друга. Один из глав кланов, приехавших в Будапешт, скорее всего с ними заодно и будет старательно предупреждать их о всех наших действиях. Сдать его своим же у нас возможности нет? — Нет, — хмуро отозвался Владислав. — У меня из доказательств только слова. Да ещё и слова Гэбриела. Главы кланов и так не особо мне доверяют. — С чего бы это? — едко заметила Анна Валериус. — А слова самих баалей? — спросил Гэбриел. — Вильгельм скажет, что я просто покопался у них в мозгах, чтобы его подставить, а менталиста лучше меня, чтобы это проверить, среди старейшин нет, — мрачно сказал Дракула. — В довершение всего, Вильгельм вряд ли действует сам по себе, а кто стоит за ним, я до сих пор не знаю. — Значит, Вильгельм будет беспрепятственно передавать им о предпринимаемых нами действиях, — быстро продолжил послушник, не давая закрутиться очередному витку взаимных оскорблений. — И что нам делать? — Убить его? — предложил Ван Хелсинг. — Кому? — театрально возвёл очи к небу господарь Валахии. — Мне, — отозвался охотник. — Ты уже меня убил однажды. Ничему не научило? — Влад имеет ввиду, что смерть Вильгельма произведёт большой переполох, а тот, кто стоит за ним, просто ускользнёт, — быстро сказала Екатерина, предотвращая грозящую вспыхнуть ссору. — Совершенно согласен, — мягко заметили от двери и в комнату неспешной походкой вплыл ещё один гость. — Регент тремер герр Максимилиан Штраус, — представил новоприбывшего Владислав. Карл и Ван Хелсинг обменялись быстрыми нервными взглядами. — Я полагаю, в сложившейся ситуации нам стоит пока поменьше откровенничать с главами кланов и искать того, кто стоит за князем Австро-Венгрии, — сообщил регент, опускаясь в свободное кресло. Глаза за дымчатыми очками тщательно обвели помещение, остановившись взглядом на каждом из присутствующих. — Пока мы тут плетём интриги, там люди умирают, — хмуро сообщил Гэбриел, вспоминая разорённую Шабашем деревню. — Обрати внимание, что умирают не по нашей вине, — заметил Владислав. — Разумеется, ты, твои невесты и доблестные воины Камариллы питаются исключительно воздухом, — едко заметил охотник. Анна Валериус с тоской поняла, что раньше это могло бы быть её репликой, а теперь у неё нет на неё никакого морального права. Чем больше она тут сидела, тем меньше понимала, что тут делает. Её мнение никому не было интересно, Карл смотрел на неё настороженно, Владислав — выжидательно, Катерина — с откровенным сочувствием, Гэбриел не смотрел вовсе, а взгляд регента прятался за дымчатыми стёклами очков. Дракула позвал её сюда… Зачем? — Я небезосновательно полагаю, что прибывший в город епископ Шабаша предложит нам встречу, — Максимилиан вклинился в разговор плавно, но решительно, не давая возможности продолжить перепалку. — Нам? — удивился Карл. — Владиславу и мне. Расстановка сил при условии нашего альянса с Камариллой складывается не в сторону Шабаша, он будет пытаться договориться с нами, потому что именно мы пользуемся наименьшей популярностью среди всех союзников Камариллы. И, я полагаю, нам стоит согласиться на эту встречу. — Зачем? — скривился Ван Хелсинг, перед глазами которого снова встали изуродованные тела людей. — По тому, в каком ключе пойдёт беседа, можно будет многое понять, — пожал плечами Владислав. — Например, достаточно ли выгодным будет предложение, для того, чтобы его принять? — спросил охотник. — О, ну для этого ему придётся предложить что-то действительно очень стоящее, — отозвался Владислав. — То есть, ты не исключаешь такого варианта развития событий? — с отвращением спросил бывший друг. — Он тебя дразнит, — отозвалась Катерина. — А мне кажется, что он впервые говорит правду. — Я могу пойти с ними, — внезапно заявила Анна Валериус. — Ещё чего не хватало, — ответил Дракула. — Они справятся сами, — улыбнулась его сестра. — Не надо, Анна, вы не понимаете, с кем связываетесь, — сказал Гэбриел. Анна не знала, почему внезапно изъявила желание идти с ними, просто на какое-то мгновение это показалось ей стоящей идеей, а ещё она устала сидеть мебелью, да и так легко сказанные слова давнего врага о стоящем предложении заставили её беспокоиться. Идея не казалась ей ни здравой, ни хорошей, но когда все высказали своё мнение, она поняла, что мысль ей и правда нравится. — Я эмпат, я могу что-то почувствовать. Я цимисх, никого не удивит моё присутствие. И я за ним присмотрю, — кивнула она в сторону Владислава. Тот на секунду онемел от такой наглости. — А не слишком ли много ты на себя берёшь? — тихо, но с хорошо ощутимой угрозой в голосе поинтересовался Дракула. — А сам-то? — Ван Хелсинг, ещё мгновение назад тоже бывший против, мгновенно почувствовал необходимость заступиться за Анну. — Да ладно вам, лично я буду рад приятной компании юной леди, — внезапно сообщил тремер. Все присутствующие, включая Анну, уставились на него в немом изумлении, а Владислав вопросительно. Что такого смог узнать регент, пока следил за её высочеством, что заставило его стать в оппозицию всем присутствующим? Их взгляды встретились и Дракула понял, что от него требуется. — С какой радости вы принимаете решение за всех нас, регент? — высокомерно поинтересовался господарь Валахии. — Я ни в коем случае не принимаю решение, я просто выражаю своё мнение, — мягко ответил Максимилиан. — Хотя вы отлично знаете, что оно противоречит моему, — процедил Владислав. — Поэтому я и говорю лично за себя. — По-моему как раз вас моё присутствие должно напрягать больше других, — задумчиво протянула Анна, слышавшая от Гархольда не один мрачный анекдот на тему взаимоотношений цимисхов и тремеров. — Я очень давно живу, — примирительно сказал тремер, переводя взгляд на принцессу. — Я достаточно хорошо разбираюсь в людях, чтобы понимать, что если мы все вам запретим, то вы просто пойдёте туда сами и натворите там чего-нибудь… А ваш дурной монгольский гопник вам поможет. Я ведь не ошибаюсь, вы знакомы? Кстати, где он? В комнате воцарилась звенящая тишина и все взгляды обратились уже на Анну. Её высочество почувствовало себя так, как будто бы её за руку поймали на кухне во время кражи бутылки абсента. То, что кто-то тут может знать Гархольда, ей даже в голову не приходило. — Оставила дома во избежание… гм… недоразумений, — обречённо ответила она. — Разумная предусмотрительность, — похвалил её Максимилиан, игнорируя немой вопрос на лицах остальных присутствующих. — Но я бы очень хотел, чтобы вы передали ему, что регент Штраус будет рад сотрудничеству. Если вдруг ваш друг не помнит моего имени, можете сказать, что регент Штраус — это тремерский хмырь в очках, с которым он виделся в последний раз в Лондоне, когда ещё пытался украсть стрелку от Биг Бена. — Что украсть? — синхронно спросили Владислав и Гэбриел, хорошо представляющие себе размер часов. — О, а я про что-то такое слышала, — оживилась Катерина. — Скандал был огромный. — Зачем вообще воровать стрелку от часов на башне? — не понял Карл. Анна Валериус посмотрела на Максимилиана с нескрываемым любопытством: похоже, тот действительно был знаком с её братом в ночи. Про историю с Биг Беном она не знала, зато знала Гархольда и охотно верила, что история имела место быть. — Я передам, — наконец сказала она. У Владислава пазл в голове решительно не сходился. Во снах Анна рассказывала ему про женщину. Тут же речь шла определённо о мужчине. Хотя с этими мастерами плоти никогда не знаешь наверняка… Что такого узнал про принцессу регент? Они ведь не просто так разыграли сцену хороший вампир — плохой вампир. Только изначально предполагалось, что плохим вампиром будет Максимилиан, а Владислав сыграет роль хорошего, защищая Валериус от нападок тремера. — Полагаю, регент Штраус знает о вас немного больше, чем все мы здесь. Интересно, почему? — первым нашёлся Карл. — Ну мы же с ним давно в сговоре, ждём, пока вы добьёте Шабаш, баали добьют вас, а мы добьём баалей и будем жить здесь долго и счастливо тремерско-цимисхской капеллой. Ты ведь это имеешь в виду? — непривычно ядовито сказала Анна, раздражённая постоянными придирками Карла. Её секреты должны были оставаться её секретами, она не была готова к тому, что регент может знать Гархольда. Про что ещё может знать тремер? Про Мэй? Про Бездну? — Просто я случайно заметил в городе давнего знакомого, — примирительно сказал регент. — Поверьте, господа, если бы вы его хоть раз в жизни видели, вы бы тоже его без проблем узнали, такое не забывается. А лояльный боевой цимисх в нашей маленькой группе заговорщиков точно лишним не будет. — Хотелось бы увидеть эту занимательную личность воочию, — отозвался Владислав. — В цимисхов, лояльных чему-то кроме себя самих, лично я не верю. — На себя сначала бы посмотрел, — отозвался Гэбриел, который не имел ни малейшего желания защищать нового знакомого Анны, но при этом не мог оставить ни одной реплики бывшего друга без ответа. — Хватит этого балагана, мы должны выработать общий план действий, а вместо этого мы только ссоримся, — с досадой сказала Катерина. — Общий план действий: Карл и тремеры продолжают выяснять, какие ритуалы вершили наши шабашитские противники в разорённых деревнях и по какому принципу их выбирали. Гэбриел следит за съемными квартирами баалей — вдруг объявится кто-то из их знакомых. Анна разбирается с потенциальным визитом инквизиции и представляет нам своего нового знакомого. Катерина узнаёт настроения старейшин и помогает мне с ними договориться. А мы с регентом выходим на контакт с епископом Шабаша, — отозвался Владислав. — А вам не кажется, что… — начал было Карл. — Мне кажется. Кажется, что ты страх потерял, — притворно ласково отозвался вампир. — Прекрати ему угрожать, — снова вклинился Гэбриел. Анна испытала острое желание открыть врата в бездну на глазах у всех присутствующих и свалить через них куда подальше. Всего час в этой разношёрстной компании утомил её, как-будто ей снова пришлось подраться с парочкой баалей. — Полагаю, конструктивная часть беседы окончена, — сказал регент, поднимаясь с кресла. Катерина и Владислав последовали его примеру, своим видом продемонстрировав, что несогласные с текущим положением дел могут озвучивать свои жалобы кому угодно, но не им. Цыганская принцесса немного поразмыслив последовала их примеру. — Анна… — окликнул её Гэбриел. Она вздрогнула. — Можно вас на пару слов? Ответить, что нельзя? Грубо. Ответить, что можно? Как же не хочется объясняться. Момент смыться был упущен, в комнате остались только она, охотник и послушник. — Карл, — деликатно кашлянул Гэбриел. — Понял, ухожу, — буркнул послушник, наградив Анну недоверчивым взглядом. Дверь за ним закрылась, отрезая принцессу и охотника ото всех. — Поговорим? — как-то робко спросил Ван Хелсинг и Анна внезапно осознала, что этого разговора боится не она одна.