Однажды (рабочее)

Гэбриел Ван Хелсинг растекся в кресле, а вокруг хлопотал его друг. Голова просто раскалывалась от боли. — Так ты правда всё вспомнил? — в очередной раз спросил Карл, подавая другу полотенце, смоченное в холодной воде. Гэбриел в ответ только скривился. — Не совсем. — Что значит не совсем? Ты либо вспомнил, либо нет. — Я помню как впервые увидел Влада. И как убил его тоже помню. Помню, как жил при дворе в Тырговиште. И что произошло потом тоже помню. — Ты действительно?.. — Да, я действительно. Его звали Астрей. — Кого? — Колдуна, который сделал меня таким. Хотя едва ли это его настоящее имя. Валерий ничего не мог сделать со своим взбесившимся сыном, который был ему неродным. Он был немолод и болел, и боялся, что после его смерти никто так и не закончит начатую им охоту на вампира. Ничего не помогало, когда ко двору явился человек, который назвался Астреем. Он сказал, что не в его силах уничтожить вампира, но в его силах создать воина, что сможет это сделать. Но для этого ему нужна была человеческая жертва. Кто-то, кто добровольно пожертвует себя и свою жизнь ради этой миссии. Он так рассказывал об этом… Но при этом всё время смотрел на меня. А мне… Знаешь мне было так погано. Я всегда был таким принципиальным, таким высокоморальным. Осуждал Влада за то, что он делает. А сам в итоге за его спиной спутался с его женой. Знаешь, убивая его я твердил себе, что делаю это ради Валахии. Что он стал чудовищем. Что вся страна будет лежать в руинах, лишь бы его амбиции были удовлетворены. Но где-то в глубине души я знал, что дело не в этом. Я не хотел смотреть в глаза человеку, который доверял мне без оглядки и которого я предал. И когда он воскрес, я знал, что это была моя вина. И я решил, что это должен быть я. — И тебя носит по миру с 15-го века? Ты вспомнил всю свою жизнь? — Приблизительно. Я теряю память, Карл. Я постоянно теряю память. — В каком смысле? — Я не знаю. Это какой-то побочный эффект что ли… В какой-то момент, как сейчас например, я вспоминаю всё, полностью, всю свою жизнь, всё, что было с того времени, как я познакомился с Владом, а затем моя память уходит и вот в какой-то момент я снова человек, который помнит лишь своё имя и ничего больше. И дальше снова проходят годы, пока я не вспомню себя заново. — Ты пробовал вести дневники? — В смысле? — Ну, записывать, что с тобой происходит, раз уж у тебя случаются провалы в памяти? Охотник закатил глаза и поморщился. — Как часто это происходит? Хотя бы примерно, какие годы приходились на очередную потерю памяти? Что ей предшествовало? — продолжал допрос Карл. — Тебе-то зачем? — Гэбриел, я в жизни не поверю, что потеря памяти — хроническое заболевание. Это не может быть просто так, это явно связано с ритуалом. Если мы поймём, что её вызывает, то сможем понять, как её предотвратить. — Я постараюсь… Но знаешь что? — Ну что ещё? — Я ни разу не вспоминал всё полностью. Я толком ничего не помню о том, как жил до того, как попал в Валахию. А ещё… Астрей что-то сказал мне. Я не помню что, но это было что-то очень важное. Что-то про меня. Про то, что он надеялся, что это буду я, потому что именно я подхожу для этого как никто другой. И он о чем-то просил меня. — О чём? — Я не могу вспомнить! Он говорил, что так и надо. Что я не должен помнить, что это. Сказал, что как только я буду в нужном месте, я всё пойму. В комнате повисло молчание. — И что, за четыреста лет ты так ни разу и не оказался в нужном месте в нужное время? — Получается, что нет. — Гэбриел… Если я правильно тебя понимаю, мы сейчас говорим о чем-то похожем на отложенное внушение. Ван Хелсинг судорожно попытался припомнить, где же до этого он слышал такое выражение, но мысль решительно ускользала. — Когда Дракула говорил, почему опасается Анну, он рассказывал про отложенное внушение. Когда человеку внушили, что он должен сделать, но он об этом даже не помнит. Просто ведет себя как обычно, а потом в какой-то определенный момент внушение срабатывает — и готово! — пояснил Карл. — Нет, мне кажется, это было не внушение, — помотал головой Гэбриел — Всё может быть очень серьёзно, — сердито сообщил монах. — Ты же вспомнил практически всё, но этого не вспомнил. Значит, дело тут в каком-то… постороннем вмешательстве, а не в тебе. Ты точно не можешь вспомнить? Может просто нужно подождать? — Я совершенно точно не могу это вспомнить. Потому что никогда этого не вспоминал. И нет, это совершенно точно не связано с Владом. — Тебя создавали таким, как сейчас, для того, чтобы убить Влада. Что ещё тебе мог внушить Астрей с этим не связанного? — Если бы я знал… Но это совершенно точно связано с этими землями. — Купала? — Едва ли. В то время про него и не слыхивал никто. — Тогда что ещё? В комнате повисло молчание. Каждый думал о своём. Карл прервал его первым: — Знаешь, я постараюсь разобраться во всём сам. Но возможно, нам придётся просить помощи. В том числе и у Владислава. Гэбриел поморщился: — Знаешь, если на то пошло, лучше для начала будет попросить помощи у его сестры. С ней как-то проще. — Дело твоё. Ты тогда поговори с Катериной, а я поговорю с регентом. — С каких пор ты так доверяешь вампирам, да ещё и тремерам, которым даже вампиры не особо-то доверяют? — Во-первых, я не доверяю тремерам, а доверяю конкретно регенту, а во-вторых… Может, я и поплачусь за это доверие, но один в поле не воин. — Я бы поспорил, — хмыкнул охотник. Карл покачал головой: — Я не пытаюсь принизить твои заслуги. Ты лучший охотник на нечисть, который на моей памяти был в Ордене. Но против того, что живёт в этих горах… Один ты не справишься. И вдвоём мы не справимся. И по правде говоря, я не думаю, что справимся, даже если бы нам выдали целый отряд воинствующих монахов. Масштаб происходящего такой, что мне чудится, остановить это силами церкви можно будет только организовав очередной крестовый поход. — Время крестовых походов прошло. Такое количество людей просто не соберётся. Даже если люди вдруг и поверят в угрожающую им опасность, против которой надо выступить, многие предпочтут остаться в своих городах при своих делах. Время, когда война считалась единственным достойным занятием для мужчины, ушло безвозвратно. И знаешь, я о нем ничуть не жалею. — Да никто и не подумает его организовывать. Если Орден отправит всех своих людей в Карпаты, он оставит незащищёнными множество городов, чьи жители нуждаются в помощи, при этом никакой гарантии успеха мероприятия нет. Они просто пойдут на корм вампирам. Воевать с нечистью в горах — можно. Но воевать с нечистью, организованной в отряд… У Ордена не хватит ресурса, а пресвятая католическая церковь слишком занята грызнёй со своей протестантской коллегой, чтобы снисходить до проблем простых исполнителей. Даже если мы в самом деле докажем им необходимость вмешательства, это займёт время. А времени у нас как раз нет. — Да уж, удружил старина Лютер, — Гэбриел покачал головой. Карл поперхнулся: — Мне кажется, или ты говоришь о нём так, как будто… — …я его знал? Да, я его знал. Хороший был человек. И знаешь что? — Что? — ошарашенно спросил Карл, переваривая масштаб знакомств своего друга. — Почему-то мне кажется, что Владу бы он тоже понравился. Пробуждение Анны Валериус вышло на редкость непривычным. Ещё до того, как она открыла глаза, она осознала две вещи: она не одна, и она без одежды. Совсем. Память услужливо напомнила вчерашний вечер, плавно перетекающий в ночь, и принцесса поняла, в чьё плечо утыкается лицом. «Вот так и сгорают со стыда», — подумалось ей. Поводов для сгорания было предостаточно: отвратительно поступила с Гэбриелом и Карлом, напилась, додумалась предложить себя врагу семьи, пусть с ним и заключено временное перемирие, в постели оказалась полностью несостоятельной как женщина, в довершение всего позорно разревелась и рассказала про себя такое… Господи, да лучше бы он её трахал всю ночь, она бы тогда молчала, и сейчас было бы не так стыдно. Принцесса перевернулась и попыталась аккуратно выскользнуть из объятий, не потревожив спящего мужчину. — Ты собираешься сбежать, — констатировал Владислав, который не спал, а просто лежал, прикрыв глаза. Анна вздрогнула и испуганно обернулась, прикрывая рукой грудь. — Я не… — запнулась она. — А ну вернись. Несколько мгновений она растерянно сидела на кровати, а потом всё-таки послушалась и нырнула обратно под одеяло, решив, что хуже уже точно не будет. К Владиславу в объятия она, впрочем вернуться постеснялась, поэтому с этим он помог ей сам. — Вставать пора, — робко сообщила она. — Семь утра, можем не спешить. — Дел много… — У меня, а не у тебя. Но я же не спешу. А вот ты собиралась смыться даже доброго утра не пожелав. Её высочество закатило глаза, но что ответить не нашлось, поэтому Владислав продолжил: — Полагаю, тебе очень неловко после вчерашнего. Поэтому хотел сказать тебе, что всё в порядке. Тебе потребуется некоторое время, чтобы это пережить, но всё наладится. Вспомни первые дни после того, как ты вернулась из поместья Андрея. Сейчас оно тебе вспоминается как что-то очень неприятное, но далёкое. Пройдёт некоторое время, и то, как ты умирала, станет таким же неприятным, но далёким воспоминанием. — Что-то времени прошло уже куда больше, чем после того памятного визита, а далёким воспоминанием это не становится, — пробормотала принцесса. — Ну ты сравнила, — хмыкнул Владислав. — Ты тогда легко отскочила — просто посмотрела, так сказать. Ну и в чьи-то останки вляпалась. А в этот тебя убивали с особой жестокостью. Естественно, потребуется куда больше времени. Кстати, если ты обратила внимание, я тебя сейчас глажу по спине, и, насколько я вижу, это не вызывает у тебя такой острой реакции, как вчера. По правде говоря Анна, занятая своими переживаниями, даже не заметила, что он гладит её по спине как раз в том месте. Некоторое время она помолчала, а затем сказала: — Спасибо. За понимание. Не думала, что кто-нибудь сможет… — Ты не думай, ты просто давай иногда окружающим шанс. И кстати… — Что? — Ты очень красивая. Чтобы ты там сама про себя не думала. Анна как-то неуверенно дернула плечом и замялась. Владислав сгреб её в охапку и поцеловал в нос. — И да, когда тебе делают комплимент, вместо того, чтобы стесняться можно просто улыбнуться и сказать спасибо. Анна фыркнула: — А Гархольд в таких случаях говорит, что он знает. — Так тоже можно. Только тебе пока наглости не хватит. Тем более, что ты почему-то убеждена в обратном, а врать ты совершенно не умеешь. Хотя я правда не понимаю причин, по которым ты так стесняешься, — слова сопровождались поцелуем в шею, и принцесса внезапно ощутила какую-то сладкую истому и желание прижаться покрепче. Она улыбнулась. Было неловко, но как-то очень приятно. — Ладно, — он поцеловал её в висок и начал подниматься, — мне пора. — Ты же говорил, что не спешишь? — часть её хотела побыстрее остаться одной, а другая… Другая хотела продолжения поцелуев. Владислав вздохнул: — По-настоящему, у меня и правда куча дел, но я примерно представляю, что бы ты себе надумала, если бы проснулась одна, поэтому я просто лежал и ждал твоего пробуждения. Я дождался и теперь правда спешу. Ванна в ту дверь, если захочешь. Тебе должно понравиться. Анна перевернулась на бок и натянула одеяло до носа, украдкой поглядывая в сторону своего одевающегося любовника. Никогда раньше ей не доводилось рассматривать мужчин в такой ситуации. Было интересно, но обнаружить свой интерес казалось… неуместным и вообще постыдным. Занятно, как меняла Владислава одежда. В привычных рубашке и сюртуке он казался аристократичным джентльменом, и пусть она знала, кто он и что может сделать, внешне ничего кроме взгляда не выдавало в нём хищника, могущего свернуть шею голыми руками. Одежда скрадывала фигуру господаря Валахии, придавая ему вид человека, едва ли способного легко расправиться с несколькими отродьями изверга за раз. Без одежды впечатление он… производил. В первый раз она толком его не рассматривала, слишком занятая своими переживаниями, теперь же ей представилась возможность. Пусть рельефом мышц он немного отставал от Гэбриела (хотя в таком виде Анна видела Гэбриела только в исполнении Мэй Лин Аои), и обоим было далеко до Гархольда с его нарощенным скелетом, от него исходила какая-то стремительная и безудержная сила. Принцессе почему-то сразу вспомнилась кобра, которую она видела в Сиаме. Змея просто легонько покачивалась, раздувая капюшон, а затем… Даже обладая сверхъестественным вампирским зрением, Анна чуть не проморгала тот момент, в который кобра совершила молниеносный бросок, и через несколько мгновений битва между ней и её добычей — крупной ящерицей, именуемой вараном — была окончена. Стало как-то неловко, и Анна перевернулась на другой бок. Владислав её интерес тем не менее заметил и мысленно посожалел о том, что время поджимает. Не надо было бы ему срочно нестись выслушивать доклады — может, с утра бы у них могло получиться что-то получше того, что было ночью. Потому что это было фиаско. Причины, конечно, ясны, но от этого как-то не легче. Вопрос, придёт ли она ещё раз к нему сама, и если придёт, то трезвая ли… Он постарался максимально сгладить острые углы, но с Анной же не угадаешь. Оставляешь на минутку, а она за неё уже успела и самобичеванием позаниматься, и вообще куда-то смыться. Господарь Валахии усилием воли подавил желание наплевать на доклады и потратить ещё часик на то, чтобы взять реванш за ночное фиаско, поцеловал Анну в висок на прощание и попросил никуда не сбегать, надеясь, что после такой просьбы она не сбежит уже из чистого принципа. Её высочество поразительным образом умудрялось стесняться даже того, что стесняется. Как можно не бояться вломиться в поместье изверга, и при этом мучительно переживать от того, что тебя увидят обнажённой, Владислав понимать отказывался. Утро выдалось насыщенным. Шандор Пали принёс отчет о передвижениях шабашитских стай. Стаи не торопились сбиваться в одну и кочевали по Карпатам, не раскрывая конечного места своего назначения. В какой из них был зловредный маг пути Земли — так и оставалось загадкой. Мариан Гунари — воевода, занявший место верного Дору Добижа, принес стопку отчетов о формировании отрядов, отправляющихся в Карпаты. Они вместе с хозяином пересмотрели их вдоль и поперек, но ничего подозрительного не нашли. Даже Вильгельм, решивший, видимо, затаиться, подошёл к делу максимально серьёзно и без намёка на саботаж. Послушники капеллы тремер окончательно определились с тем, что из-за Грани в помощь Шабашу будут призываться демоны, и теперь исходя из количества жертв во время ритуалов и примерной мощности мага пытались вычислить уровень призванного демона, а так же их количество и способы эффективной борьбы. Хронология жертвоприношений говорила о том, что маг-призывник у шабашитов один, но после случая с отрядом Дору Дракула везде ждал подставы и не исключал того, что жертвоприношения специально устроены в такой последовательности, чтобы казалось, что маг один, а по-настоящему их несколько. Богатая идея по борьбе с демонами была у монаха — он изобрёл какую-то адскую смесь, которая при броске взрывалась снопом ослепительно-яркого священного света, который теоретически должен был уничтожать всю нечисть, на которую попадал. Тут, впрочем, было спорно: субстанция была нестабильна и могла взорваться в руках у своих же, в реальном бою её никто ещё не опробовал, и в целом она рисковала покалечить и союзников. Впрочем, если монах доведёт свою смесь до ума, Дракула вполне мог бы снабдить скляночками с ней свою крылатую армию. Верона окончательно освоилась с управлением роем, который должен был подстраховывать отряды сверху. Старейшины об этом не знали, все эксперименты проводились в тайном убежище Дракулы, поэтому на стороне господаря Валахии должен был играть эффект неожиданности, но зато встал вопрос, как максимально быстро перебросить рой к месту боевых действий, и где расположить Верону. Управляющая роем вампирша становилась крайне уязвимой, поскольку не могла понимать, что происходит вокруг неё, но должна была находиться неподалеку от своих подопечных, чтобы сохранять с ними связь. Тут у Владислава имелись некоторые мысли на этот счёт, но для этого требовалось либо договориться с Велканом Валериусом, либо прибить его к чертям и не спрашивать разрешения. Регент капеллы тремер отсутствовал по причине необходимости личного визита в филиал норвежской капеллы. С остальными старейшинами было оговорено, что новоукомплектованные отряды выдвигаются в Карпаты через три дня. Дракула как раз направлялся к Анне, чтобы озадачить её переговорами с её противным братцем, когда Раду поймал его в коридоре и передал запечатанный конверт. Сама Анна понятия не имела о том, для чего собирается припахать её господарь Валахии, и как закончится этот день. После его ухода принцесса ещё час провалялась в его постели, пытаясь выработать какое-то спокойное отношение к произошедшему, но чувство неловкости не покидало её. Затем её высочество всё-таки решило заглянуть в ванную, которую ей столь любезно предоставили. Упомянутая комната произвела на неё неизгладимое впечатление: своими размерами она была не намного меньше спальни, а гигантская мраморная ванна, в которой миниатюрная девушка могла спокойно плавать, стояла на подиуме, на который вели две ступеньки, и была оснащена двумя кранами для горячей и холодной воды соответственно. Этой ванне девушка посвятила следующие полтора часа. Совесть корила её за праздность — даже Гархольд в кои веки чем-то занят, но исправлять ситуацию не было ни сил, ни желания. Завернувшись в простыню она неспешно обошла гостиную часть комнаты, задумчиво рассматривая книги и предметы на столе и полках, и только затем наконец оделась. Произошло это очень своевременно, потому что пятью минутами позже в покои вернулся их хозяин. — Ты говорил, ты весь день занят, — растерянно пролепетала принцесса. — Планы меняются, — отозвался господарь Валахии и бросил на стол распечатанное письмо. — Во-первых, у меня к тебе дело. Во-вторых, нас зовут на переговоры. — Кто? — Как и ожидалось, епископ Шабаша. — А где герр Штраус? — В Норвегии. Так что мы идём вдвоём. Анна на мгновение растерялась: — Но ты же так не хотел, чтобы я шла с вами? Владислав вздохнул: — Я и сейчас не хочу. Но регента нет, один я идти не хочу ещё больше, чем с тобой, а другой кандидатуры составить мне компанию у меня тоже нет. Помнишь, что я тебе говорил? — Не болтать, — отозвалась она. — Именно. Возможно, со мной захотят переговорить с глазу на глаз, в таком случае не теряйся и не смущайся, просто сиди с максимально непроницаемым выражением лица. К тебе могут попытаться влезть в мозги, но с учетом того, что в этом не преуспел даже я, у них явно ничего не выйдет. В таком случае можешь устроить скандал, но ни в коем случае не провоцируй драку. Возможно, ты встретишь кого-то из своих соклановцев. Разговор не поддерживай, но постарайся прощупать на предмет того, на что способны. Вообще, старайся на вопросы не отвечать. — Что мне, молчать, когда меня спрашивают? — Отвечай обтекаемо, пожимай плечами, можешь отвечать вопросом на вопрос, даже огрызнуться можешь. Это Шабаш, там считается нормальным с порога предъявить свои когти. Естественно, в переносном смысле слова. Если бы это не было официальным приглашением епископа, даже драка была бы уместна. — А что собираешься делать ты? — Я? Я собираюсь попробовать сшибить их лбами с нашими друзьями баалями. Анна ощутила волнение и тот самый азарт, который чувствовала перед боями на Арене. — А это… не может быть провокация? Ну, заманить нас на встречу, чтобы убить? — Сомневаюсь, — поморщился Владислав. — Во-первых, убрать меня не так-то просто, а вот обозлить легко. Во-вторых, в данной ситуации это попросту нелогично — как таковой расстановки сил это не изменит, Камарилла возьмёт на себя командование моими войсками, которые после этого станут особенно злы, к тому же после этого они гарантированно потеряют тремеров как потенциальных союзников, а они рассчитывают и на них, и если бы регент не был в Норвегии, он пошёл бы с нами. В-третьих — епископ Шабаша обязан соблюдать некий регламент. Если он письменно пригласил меня на встречу и гарантировал мне безопасность, значит он должен держать обещание. — Но ты сам говорил, что обещание, данное неверным… — Так то неверным. Неверные — это Камарилла. Неверные — это отступники. Я же пока не принадлежу ни Камарилле, ни Шабашу. И я такой не один. Есть и так называеме независимые кланы. Есть так же милейшая организация Инконню, не выделенная в секту только по причине своей малочисленности. Они будут соблюдать договоренности с теми, кто не относится к Каммарилле, потому что если они их нарушат в этот раз — в следующий, когда им понадобится договариваться с кем-то ещё, у них возникнут проблемы. Это звучало убедительно, и Владислав был уверен в том, что он говорил. Он слишком привык считать, что девушка рядом с ним не может существенно влиять на события. В страшном сне господарю Валахии не привиделось бы, что именно её присутствие рядом с ним настолько ужаснёт неких третьих лиц, что они решат наплевать на пресловутый регламент. Слишком уж плохая репутация была у Беллатрикс Риннон Милдред.