Однажды (рабочее)

      Она несётся через лес со всей скоростью, на которую только способны её ноги, а за спиной слышно громкое, хриплое дыхание зверя. Осень вступает в свои права, дожди лили всю неделю, земля под ногами рыхлая и скользкая, сплошь усеянная мокрыми листьями, поскользнуться на такой — дело нехитрое. Анна несётся через лес, а в голове у неё набатом бьётся единственная мысль «Только не споткнись! Только не споткнись!». Если она сейчас споткнётся — всё будет кончено. Она даже не представляет, куда несётся, слишком быстро и неожиданно всё получилось: чёртова клетка рухнула на землю и развалилась перед самым её носом, погребя под собой их надежду — револьвер с серебряными пулями, который Велкан случайно выронил, и Анна оказалась нос к носу с оборотнем. С очень злым оборотнем, выбирающимся из-под останков клетки, в которую он попался. «Анна, беги», — долетел до неё откуда-то сбоку вопль Велкана. Дважды повторять не пришлось, она развернулась и рванула прочь, не разбирая дороги.       Неожиданно лес закончился, девушка очутилась на открытом пространстве и с ужасом поняла, что выбежала к обрыву. Далеко внизу плещется река. Сколько до неё? Метров пятьдесят? Больше? Анна плохо определяет такие вещи на глаз. Зато точно знает, что, если прыгнуть, у неё есть призрачный шанс остаться живой. Если там достаточно глубоко, чтобы не разбиться. Если не попасть на скалы. Если оборотень не прыгнет за ней. Она оборачивается и видит, как из-за деревьев выбегает огромное косматое чудовище и несётся к ней, скаля зубы. Надо прыгать.       Анна так и не поняла, откуда взялся Велкан. Когда она снова обернулась, оборотень был уже в прыжке, и она с ужасом поняла, что не успевает… И тут левая рука внезапно как из ниоткуда появившегося брата отталкивает её и швыряет на землю, в то время как правая спускает курок револьвера. Пуля попадает оборотню в живот, зверь с рёвом обрушивается на Велкана, и они вместе летят с обрыва. Когда Анна поднимается на ноги и подходит к краю, не видно ни одного, ни другого, только по воде расходятся крупные круги.       Принцесса снова несётся со всех ног, как будто за нею гонится стая демонов из преисподней. Там, дальше, где-то в километре от обрыва, должен быть спуск к реке. Анна устала, по-настоящему безумно устала бежать, но в её крови кипит адреналин, который позволяет не ощущать усталости. Где-то далеко, в таких странах, как Англия и Франция, есть чудо, которое называется паровоз. Говорят, он ездит куда быстрее, чем несётся скаковая лошадь. Анна никогда не видела паровоза, но у неё стойкое ощущение, что сейчас она вполне могла бы посоревноваться с ним в скорости. Она несётся так, что мир перед глазами становится смазанным, но никогда ещё дорога не казалась ей такой долгой.       Спуск у обрыва крутой, ноги скользят по мокрой земле. Она падает, наверное, раз пять. Вся одежда измазана, в волосы набилась земля, но это совершенно неважно. Она несётся к тому месту, куда упали Велкан и оборотень. Это безумно глупо, слишком далеко было бежать, но принцессе так не кажется. Она смотрит вверх и видит полоску земли, на которой стояла, а значит, они упали где-то здесь. Вокруг тишина. Никаких признаков жизни. Даже круги на воде уже успокоились. Анна стаскивает с себя плащ, корсет, сапоги и брюки, оставаясь только в рубашке, которая заканчивается чуть выше середины бедра, и бежит в воду. Вода обжигает своим холодом, но девушка не даёт себе времени на то, чтобы привыкнуть к ней, погружаясь в неё полностью и плывя к тому месту, где, как ей кажется, должны были упасть Велкан и оборотень. Жаль, но на водной глади нет ориентиров. Зато есть течение. И глубина. Анна ныряет так глубоко, как только может, но не достаёт до дна. Выныривает, жадно глотает пару секунд холодный воздух и снова ныряет, на этот раз глубже, чем раньше, пытаясь открыть в воде глаза, чтобы хоть что-нибудь увидеть. Пресная вода глаза щипет немилосердно, воздух кончается, в грудной клетке чувствуется жжение, сердце стучит так, будто сейчас выскочит из груди, а Анна так и не достигла дна. Она отчаянно гребёт руками и ногами, пытаясь уйти ещё дальше под воду, но чем глубже она погружается, тем нестерпимее становится боль в ушах. В голове начинает пульсировать, будто бы она сейчас взорвётся. У Анны больше нет сил терпеть, она плывёт вверх, и этот путь кажется ей бесконечно долгим. Она выныривает, жадно глотая ртом воздух и прижав руки к ушам, чтобы как-то умерить в них дикую боль, и тут же вода попадает ей в носоглотку, заставляя кашлять и оставляя после себя неприятное ощущение в носу. — Ладно, ещё раз, — говорит девушка сама себе и снова набирает полные лёгкие воздуха, чтобы нырнуть.       Сколько раз она ныряла, Анна не помнила. Наверное, много. Но ни разу она так и не достала до дна. Слишком глубоко. В себя её привела боль в ноге, которую свело судорогой, и голос Марко, истошно выкрикивающего её имя где-то недалеко. Адреналин отпустил, и Анна осознала, что безумно замерзла. Холодный воздух пасмурного осеннего дня показался ей тёплым, когда она вышла из ледяной воды. — Анна, стойте там, я сейчас спущусь, — кричит Марко, наконец нашедший её и добавляет для кого-то другого: — Она там, внизу, у воды. «Черта с два ты сейчас спустишься, — беззлобно думает Анна, — Я неслась со всех ног, и спуск занял вечность. А ты даже не спешишь.»       Ступни будто превратились в две льдинки. Анна почти их не чувствовала. Она стянула с себя мокрую рубашку, даже не заботясь о том, что кто-то может её увидеть в таком виде, кое-как натянула брюки и сапоги на мокрые ноги. Сердце всё ещё бешено колотилось о рёбра, и было немыслимо снова затянуть себя в корсет, поэтому она надела плащ прямо на голое тело. Она не знала, сколько времени занял у Марко спуск к воде. Когда он пришёл, девушка сидела на огромном валуне и безучастно смотрела на водную гладь. Она вынырнула из воды, зато с головой нырнула в бездну отчаяния. Она осталась одна. Больше у неё никого нет.