Однажды (рабочее)

Анна пришла в себя на холодном каменном полу какой-то мрачной комнаты без окон. Голова ныла, в правом боку пульсировала боль. Девушка приложила к нему руку и с ужасом увидела кровь на своих пальцах. «Он меня укусил, — подумала Анна, — я не только не смогла спасти его, но и сама погибла…» Как ни странно, она чувствовала себя совершенно спокойной. Ей казалось, что всё это происходит с кем-то другим, посторонним, не с ней, а она сама просто наблюдает со стороны. «Наверное, это такая защитная реакция психики на приближающийся конец», — равнодушно отметила Анна. В том, что это конец, она не сомневалась и была уверена, что для её же блага лучше, чтобы он настал поскорее. Быть очередной собачкой своего злейшего врага не хотелось. Хватит с неё и того, что она всех подвела: брата, отца, много поколений своих предков… Анна встала на ноги. Тело повиновалось ей плохо, перед глазами всё плыло. «Остаётся только застрелиться самой… Хотя перед этим лучше попробовать убить Дракулу. Если меня притащили в замок врага, то теперь его даже искать не нужно», — мелькнула в голове идея, однако её исполнение с первого момента столкнулось с трудностями: всё оружие Анны бесследно исчезло. Девушка испустила тоскливый вздох, шатаясь, подошла к металлической двери и попыталась её открыть. Дверь не поддалась. С досады Анна несколько раз стукнула дверь ногой, развернувшись, привалилась к ней спиной и съехала вниз. Нужно было что-то придумать, но силы её покинули, а вместо них пришло полное безразличие: бой казался заведомо проигранным. Дверь с лязгом отворилась, Анна потеряла опору и полетела назад, едва успев подставить локти, чтобы не удариться и без того ноющей головой. — Здравствуй, Анна, вижу, ты пришла в себя, — холодный и высокий голос Вероны таил в себе насмешку. Из трёх невест Дракулы она была самая старшая и самая спокойная. — И зачем я здесь? — спросила Анна, поднимаясь на ноги и стараясь не подавать виду, что ей дурно. — Думаю, тебе не у меня надо об этом спрашивать.       «Ну да, конечно. Надо же твоему хозяину познакомиться лично со своим новым оборотнем, — мрачно подумала принцесса, — Интересно, как он их себе подчиняет? И можно ли с этим как-то бороться? Хотя… Если бы это было так, Велкан никогда не напал бы на меня и не укусил». — Чего ж тот, у кого нужно спрашивать, не пришёл сам? — спросила она вслух, стараясь, чтобы тон её звучал так же спокойно и насмешливо. Верона проигнорировала её вопрос. Цепкие холодные пальцы схватили Анну под локоть и потащили куда-то по коридору. Верона казалась спокойной и отстранённой, и только в глубине фиалковых глаз таилось раздражение: время, которое она предпочла бы провести с пользой для себя, приходится тратить на новую игрушку хозяина. Впрочем, ей льстило то, что доставить к нему Анну Валериус граф доверил именно ей. Маришка была молода и, как следствие, безрассудна и неосторожна. Алира, по каким-то загадочным причинам ненавидевшая принцессу сильнее, чем сам Дракула, с большим удовольствием притащила бы её труп.       Запах крови дразнит и сводит с ума. Верона чувствует, как зубы начинают непроизвольно удлиняться, и делает глубокий вдох, чтобы как-то успокоиться. Не сейчас. И не её. Она нужна хозяину живой.       «Нужно сопротивляться. Нужно попробовать убить её и сбежать. Чем убить? У меня ничего нет…» — апатично думала Анна, не оказывая ни малейшего сопротивления своей спутнице. Перед глазами роились чёрные точки. Девушка несколько раз крепко зажмурилась, чтобы их прогнать, но стало только хуже: на их место пришли какие-то фиолетовые пятна. Она пыталась хотя бы понять, где же находится, но на пути не попалось ни одного окна и вообще ничего такого, что могло бы намекнуть на её местонахождение. Коридоры были темны и пусты, а в них — холодно и неуютно. Анна поежилась.       Они остановились перед высокими двустворчатыми дверями из тёмного дерева. Верона открыла дверь перед девушкой и почти что силой впихнула её в комнату, однако сама за ней не последовала. Позади себя Анна услышала щелчок закрывающейся двери. «И пути к отступлению нет», — с тоской подумала она. — Доброй ночи, принцесса, рад тебя видеть, — сказал приятный мужской голос, и у Анны чуть сердце не выпрыгнуло от неожиданности, когда она увидела его обладателя. — Эта злая ночь, и я тебя видеть совсем не рада, — мрачно ответила она, слыша свой голос со стороны, как будто он принадлежал кому-то другому. — А ты сделай как я, притворись, — насмешливо сказали ей в ответ. Бледный темноволосый мужчина, одетый в чёрное, сидел в кресле спиной к камину, закинув ногу за ногу, положив руки на подлокотники и соединив кончики длинных пальцев, поверх которых он внимательно смотрел на свою пленницу. Ей почудилось в нём что-то знакомое. Будто когда-то они уже встречались. — Меня учили, что врать нехорошо, — парировала Анна. — А быть вежливой, видимо, совсем не учили, — сдержанность и ирония, с которой он отвечал на её попытки его задеть, выводили из себя. Ей очень хотелось придумать какую-нибудь колкую фразу, которой можно было бы на это ответить, но в ноющую голову не приходило вообще ничего. — Расслабься, Анна, — насмешливо сказал вампир. — Ты не первая пытаешься потренироваться на мне в остроумии. Вы, люди, предчувствуя свою смерть, либо бросаетесь на колени и начинаете умолять о пощаде, либо пытаетесь выказать как можно больше презрения и иронии к происходящему, стремясь на прощание оскорбить того, кто может вашу жизнь легко оборвать. Первое — безумно скучно, последнее встретишь нечасто, хотя и то и другое одинаково глупо. — Ну, если желание других жить ты находишь глупым… — сказала Анна. Что сказать дальше, она не знала, поэтому многозначительно оборвала фразу на середине. — Присаживайся, — сказал вампир и жестом указал на стоящее напротив кресло. Голова болела, ныл бок, наверное, сесть и в самом деле было бы лучше, но она осталась стоять из какого-то духа противоречия. Анна чувствовала себя безмерно уставшей, ей хотелось опереться на что-нибудь, но упрямство было сильнее слабости. Владислав это прекрасно видел и вовсю наслаждался. Он находил, что чем упрямее пленники, тем интереснее их ломать, а это можно делать многими способами. Это и придаёт всему процессу особое очарование. Борис сломался быстро. Велкан оказался намного сильнее, он до сих пор пытался сопротивляться. Даже после обращения он нашёл в себе силы вернуться в собственный дом, чтобы увидеть сестру. Для Дракулы такое поведение оказалось неприятным сюрпризом, но планам его, однако, не навредило, а даже помогло. Всё складывалось как нельзя лучше. — Сядь, — в голосе вампира прозвучали властные нотки, от которых мороз пошёл по коже. Анна нехотя села. «Что ж, лучше сесть, когда тебе это предлагают, чем свалиться в обморок, пытаясь казаться сильнее, чем ты есть», — подумала она. — Чай? Кофе? Что-нибудь покрепче? — спросил её Дракула будто ни в чем не бывало. Эта демонстративная и неуместная вежливость граничила с издевательством, и Анна начала ощущать, как внутри неё начинает потихоньку закипать злость, вытесняя собой царившую до этого полную апатию. Боль в боку напомнила о том, что её укусил оборотень, и теперь этот монстр, удобно расположившийся в соседнем кресле, может приобрести над нею какую-то сверхъестественную власть. — Цианистого калия было бы замечательно, — как можно вежливее в тон ему ответила она, намекая вампиру, что умереть для неё куда предпочтительней, чем находиться с ним в одной комнате, не имея возможности его убить. — Всегда знал, что девушки не разбираются в напитках, — театрально вздохнул тот, — Что ж, придётся сделать выбор за тебя. Как насчёт виски? Пьяной ты мне нравишься куда больше… «С чего вдруг?» — подумала Анна, которая единственный раз в своей жизни напилась абсента и совершенно ничего после этого не помнила. — Ну что ж, раз леди не по душе светская беседа, перейдём к делу, — продолжил Владислав. — Где монстр Франкенштейна? — Без понятия, — холодно ответила Анна. — Врёшь собеседнику прямо в глаза, как нехорошо, — с деланной обидой сказал мужчина, а в следующий момент оказался прямо перед ней. Анна непроизвольно сжалась в своём кресле. — А знаешь, я ведь с лёгкостью могу заставить тебя говорить, — доверительно сообщил он, беря её за подбородок и заставляя посмотреть себе в глаза, — у меня даже есть несколько разных способов это сделать. Анна почувствовала себя затравленным зверьком. Она мотнула головой и сердито отбросила его руку, но он легко перехватил её кисть и, удерживая её, присел на подлокотник её кресла. И к пробудившейся злости добавилась ещё одно чувство, куда более сильное: страх. Девушка будто как-то по-новому осознала происходящее: она — последняя из рода Валериусов, сейчас находится во власти убийцы своей семьи, да ещё укушенная оборотнем, в которого превратился её брат, и если они не покончат с Дракулой до своей смерти — вся её семья будет гореть в аду вечно. «Несправедливо. Господи, как же несправедливо!», — со злостью подумала Анна, а вслух спросила: — Чего ты хочешь? Она хотела, чтобы её голос прозвучал холодно и презрительно, но вместо этого он показался ей самой каким-то жалобным. — О, всё очень просто. Мне нужен монстр Франкенштейна, и я хочу, чтобы ты мне его отдала. Я признателен вам с Гэбриелом, что вы нашли его, но теперь было бы прекрасно, если бы вы куда-нибудь исчезли с моей дороги. — Ничем помочь не могу и совершенно об этом не сожалею, — сказала Анна, пытаясь вырвать руку, но вампир был намного сильнее. «А ты ещё верила, что сможешь его убить… Неужели и в самом деле верила? Думала, что справишься с тем, что оказалось не по плечу многим поколениям твоих предков? Считала, что они были дураки, ну, а ты умная? Мнила себя особенной? Это он с тобой покончит. Фактически, он с тобой уже покончил». — Ну что ты…- шепчет Дракула, наклоняясь к ушку девушки. Он не слышит её мыслей, но прекрасно чувствует её беспомощность, злость и страх. — Только ты и можешь мне помочь, поэтому я и попросил тебя сюда доставить.       Его дыхание касается её кожи, от этой близости сердце принцессы пропускает один удар, а по коже идут мурашки. Она вдруг ощущает, как легко он сейчас может свернуть ей шею. В ушах звучит хруст ломающихся костей, на какую-то долю секунды Анна не может отличить вымышленное от реального, и ей кажется, что конец уже настал. Но нет. — И ты сделаешь всё, о чём я тебя попрошу, и будешь стараться сделать это как можно лучше, чтобы я остался тобой доволен, — продолжает Дракула, находясь по-прежнему пугающе близко. Хотя, в сущности, так или на метр дальше — роли не играет. Для него это не расстояние. — Мечтать не вредно, — отвечает Анна, но уже куда с меньшим пылом, чем раньше. Прикосновение его дыхания к её коже пугало и одновременно гипнотизировало. — Хочешь мне это внушить? — спросила она, вдруг озарённая молниеносной догадкой. — Ну что ты, — протянул вампир, перебирая пальцами мягкие каштановые пряди, — люди под внушением куда менее изобретательны и куда более скучны. Ты будешь стараться для меня, потому что и я могу сделать кое-что, что тебя порадует. — Покончить с собой? — поинтересовалась Анна, стараясь выглядеть как можно более смелой и неуязвимой, хотя у неё внутри всё ныло от дурных предчувствий. Её ответ его веселит. Дерзкая. Ну ничего, он знает, как заставить её делать то, что он хочет. Он умеет заставлять таких строптивых девчонок слушаться. И не надо для этого прибегать к помощи гипноза. Велкан поступил просто замечательно, придя ночью домой, Дракула теперь может держать Анну Валериус на коротком поводке. — О нет, всё не так масштабно… Но ты ведь хочешь, чтобы твой дорогой брат вернулся домой? На секунду Анна почувствовала радость, которая, впрочем, быстро угасла. — Он вернётся домой, где его пристрелят охотники, а я займу его место до тех пор, пока кто-нибудь не пристрелит меня? Как меня это радует — словами не передать. — Ну что ты… Всё не обязательно должно кончаться так печально, — Владислав растягивал слова и говорил не спеша, желая поиграть у пленницы на нервах, — от проклятия оборотня можно исцелиться. Она впервые сама посмотрела ему в глаза. «Лекарство и правда существует? — все мысли в голове Анны спутались, — От проклятья можно исцелиться. Велкан может вернуться домой человеком. Но он меня укусил… А значит, я стану чудовищем… И мне тоже нужно это лекарство. Но он ни слова не сказал про меня, только про брата. Значит ли это, что лекарство одно? Или он не знает, что Велкан меня укусил? Он не может не знать, он сам, скорее всего, приказал ему это. А возможно, он просто врёт, и никакого лекарства нет. Я сделаю то, что он попросит, а он после этого посмеётся надо мной». — Я тебе не верю, — сказала девушка, но голос её прозвучал как-то неуверенно. — О, я легко могу тебе это доказать, — насмешливо произнёс Владислав, — Он тебя укусил, правда же? А сейчас — полнолуние, как ты, наверное, заметила. Ты сегодня не обратишься, потому что яд оборотня ещё не распространился по твоему телу, а вот завтра… Глаза Анны расширились. Она знала, что это должно произойти, но не думала, что так скоро. Завтра? Она надеялась, что у неё будет время до следующего полнолуния. А он продолжал: — Завтра ты обратишься, получишь свою дозу лекарства и поверишь, что я не лгу тебе, и от проклятья оборотня можно исцелиться. А затем ты будешь умницей и сделаешь всё, о чем я только ни попрошу, после чего получишь дозу противоядия и для своего брата. По-моему, прекрасный план. Анна молчала. План и в самом деле был отличный: противоядие получит и она, и Велкан, но всё не могло быть так гладко. Где-то здесь крылся подвох. — И что ты потребуешь взамен? Дракула сделал шаг, оказавшись прямо напротив неё, наклонился к её лицу и, глядя в глаза, спросил: — Что Гэбриел хочет делать с монстром? — Увезти его в Рим, — как зачарованная ответила Анна, не в силах прервать зрительный контакт. — Как он его повезёт? — Я не знаю. Они с Карлом думают над этим. — Замечательно, — вампир отошёл от неё и сел в кресло у камина. — Пусть они думают. А когда придумают, ты мне об этом расскажешь. — И всё? Просто рассказать? — спросила Анна с лёгким изумлением. — Мне даже никого не придётся убить тебе в угоду? — С этим я и сам прекрасно справлюсь. Он не сомневался, что она примет его предложение. И она знала, что не сможет его не принять. «Однако ты не взял с меня обещания, что после того, как мой брат получит противоядие, я не вгоню в твоё сердце кол», — мрачно подумала Анна. — Что ж, думаю, мы с тобой договорились обо всём, — продолжил он. — А значит, можешь отправляться домой. Сделай милость, завтра, как только стемнеет, скажи, что плохо себя чувствуешь и идёшь спать, чтобы тебя никто не беспокоил, а сама как-нибудь выберись в лес. Боюсь, твой новый друг разрядит в тебя обойму, если ты обратишься на его глазах, и мне придётся придумывать другой план. «Выберусь, выберусь, — со злостью подумала Анна, — а когда отсюда выберусь, с удовольствием запомню, где тебя искать. И с таким же удовольствием нанесу визит снова. На этот раз вместе с Советом и осиновыми кольями». Но этой её мечте не было суждено сбыться. Вампир совершенно неожиданно снова оказался прямо перед ней. — А то, что я тебе скажу сейчас, ты забудешь, но исполнишь. Ты обратишься только когда будешь в лесу на достаточном расстоянии от дома, а после этого перебьёшь всех, кто тебе встретится, если, конечно, такие будут, а меня будешь ждать в три часа ночи в той части леса, которая возле замка Франкенштейна. А теперь — спать, — скомандовал он, глядя ей в глаза, и Анна почувствовала, как сознание ускользает от неё. Она пришла в себя всё в той же конюшне рядом со стойлом тревожно ржущего Ветра. Сколько она отсутствовала, ей было неизвестно. Девушка встала и, придерживая раненый бок, медленно пошла в дом. Впервые в жизни она могла не опасаться чудовищ, рыщущих в ночи. Сейчас она была нужна главному из них. «Я не должна была соглашаться. Это предательство по отношению к Гэбриелу. И это попросту неправильно. Папа бы не одобрил. Если в Совете узнают — могут и пристрелить как оборотня и изменницу. Надо рассказать Ван Хелсингу. Но Велкан…», — Анна давно не чувствовала себя такой подавленной и растерянной. Рядом с ней не было ни одной живой души, которой она могла бы довериться. Какое бы решение она не приняла, оно будет только её, и ей придётся жить с ним всю жизнь. — Ты мог бы дать ей лекарство сейчас, и не заставлять её оборачиваться завтра, — сказала Верона, пристально глядя на Владислава. Вампир рассмеялся: — Моя дорогая, ты так давно живёшь, и всё ещё плохо разбираешься в людях. Конечно, она могла бы не превращаться до следующего полнолуния. Но как только я прекратил подавлять её, она, скорее всего, усомнилась в принятом ею решении. Ну, а завтра ночью сама прочувствует, как «приятно» превращаться в зверя. Поверь, после этого она очень захочет избавить своего брата от проклятия. — Просто обычно ты стараешься оттянуть время их первого обращения, — пожала плечами Верона. — Потому что их до этого нужно сломить и подчинить, — ответил он, — А её совершенно не нужно подчинять. Она и так сделает всё, что нужно, как только почувствует на собственной шкуре муки своего брата. — Что ж, тебе виднее, — сказала вампирша. — Почему мы вообще об этом говорим? — с наигранным недоумением спросил Владислав, обнимая невесту за талию и привлекая к себе. — Не знаю, — сказала Верона, обвивая руками его шею. — Ну так не будем об этом, — сказал Дракула, разворачивая её к себе спиной и расстёгивая застёжку платья. — Не будем, — эхом повторила она, чувствуя, как его рука проскальзывает под тканью и ложится ей на грудь. Холодные губы коснулись её шеи, и Верона запрокинула голову от удовольствия. После стольких лет, проведённых вместе, он до сих пор иногда пугал её, и едва ли она могла сказать, что хорошо его знает и понимает, но когда Владислав прикасался к ней так, Вероне не было дела ни до чего и ни до кого. Ни до Анны Валериус и её брата, ни до двух других любовниц её господина, ни до того, что одна из них с ума сходила от ревности этажом выше. Следующий день прошёл для Анны как в тумане. Она была рассеяна и невнимательна, то и дело уносясь мыслями куда-то далеко. Ван Хелсингу, спросившему, что случилось, она ответила, что плохо спала. Учитывая то, что прошлой ночью в дом вломился оборотень, объяснение выглядело правдоподобным: многие теперь плохо спали и при каждом шорохе хватались за оружие. Самого охотника куда больше интересовал замок, который снился ему в кошмарах. Оставив Карла в архиве, Ван Хелсинг отправился на вылазку к последнему пристанищу Виктора Франкенштейна. Анна с ним не пошла. Такое безразличие со стороны принцессы насторожило бы его, знай он её лучше, но они были знакомы всего третий день, поэтому её поведение не показалось подозрительным. Анна же просто не могла находиться с Ван Хелсингом в одной комнате. Она чувствовала себя предательницей, и ей казалось, что любой, кто посмотрит ей в глаза, это увидит. Ей предстояло предать человека, присланного ей на помощь, для того, чтобы спасти брата. Сделал бы её брат то же самое для неё? Сделал бы её отец так ради кого-то из своих детей? Дракула всё продумал, отказаться Анна не могла. И теперь судорожно пыталась придумать, как обыграть врага по установленным им же правилам. Глупо было рассчитывать, что вампир отпустит брата до того, как получит монстра. Да и отпустит ли, если ему так легко убить их обоих? В то же время Анна Валериус уже дважды оказывалась совершенно беспомощная во власти врага и осталась жива, а ведь в первый раз она даже не нужна была ему, чтобы получить Франкенштейна. Принцесса не видела, кто напал тогда на неё и других охотников, но почему-то ей казалось, что это был именно Дракула. А вчера она впервые столкнулась с ним лицом к лицу. В нём было что-то пугающее, заставляющее сердце замирать, но в то же время не было ничего общего с тем гротескным образом крылатого чудовища с огромными клыками, которое раньше рисовало её воображение. «Может, не так и сложно будет его убить? — подумала девушка. — Прийти за лекарством для Велкана, а самой вогнать Дракуле кол в сердце». Затея была рискованной. Не было никакой гарантии, что вампир умрёт, а вот что он разозлится, когда в него воткнут кол, было очевидно. «После этого уже точно ни Велкан лекарство не получит, ни я жива не останусь», — мрачно подумала Анна, понимая, что план посредственный. Хорошо было бы рассказать всё Карлу и Ван Хелсингу. Возможно, они могли бы ей помочь. А возможно, просто убили бы её брата. Она не могла рисковать. Ван Хелсинг тем временем осматривал замок Франкенштейна. Ранее он тоже принадлежал Валериусам и, хоть они давно здесь не жили, в нём могли сохраниться какие-то ценные вещи, возможно, архивы. Ничего зловещего в себе замок не таил. В одной башне были останки каких-то приборов, с потолка свисали провода, некогда, видимо, подававшие электричество, но это здесь появилось явно уже после приезда Виктора Франкенштейна. На первом этаже была огромная бальная зала с полом в чёрно-белую клетку, напоминавшим шахматное поле. В воображение Ван Хелсинга эта зала сразу же наполнилась людьми в старинных костюмах, но было сложно определить, воспоминание это или же просто не в меру разыгравшая фантазия. В подвале нашлись несколько гробов. Охотник осторожно подошёл к ним, держа наготове кол, но они оказались пусты. В большинстве комнат был беспорядок — видимо, пришедшие за головой Виктора Франкенштейна крестьяне постарались. В одной из комнат стояла картина, прислонённая изображением к стене. Ван Хелсингу не было дела до живописи, но что-то заставило его подойти и повернуть её. Она оказалась портретом светловолосой девушки в голубом платье. Той самой девушки, которая приходила к нему в снах. У него ёкнуло сердце. Он когда-то знал её. Не может быть, чтобы не знал. До приезда в Трансильванию Гэбриел скептически относился к словам кардинала о том, что здесь найдутся ответы на все вопросы, но вот теперь он получал одно доказательство за другим. Сперва замок, теперь — портрет незнакомки. Охотник попытался прочесть неразборчивую подпись внизу картины. Илина… Раньше он даже имени такого не слышал, но оно казалось смутно знакомым. Кто такая эта Илина, и почему ему снится, как она прыгает с башни и летит вниз навстречу собственной смерти? Дату разобрать сложно, но судя по одежде, это был век пятнадцатый. «Не беда, — утешил себя Ван Хелсинг,. — Надо сказать Карлу, чтобы поискал в семейных архивах Анны девушку по имени Илина, жившую в пятнадцатом веке. Вряд ли таких найдётся много. Портрет явно делался на заказ у хорошего мастера, значит, она принадлежала к высшему обществу». Карл, тем временем, терпеливо разбирал архивы Валериусов вместе с Анной, помогавшей ему отсеять в этом море сведений те, которые однозначно были не нужны. Не одно поколение Валериусов искало здесь ответы на свои вопросы, но принцесса жила надеждой, что, возможно, хоть им с Карлом удастся обнаружить что-то стоящее. Убийство Дракулы было единственным шансом на спасение её семьи. А ещё оно оправдало бы её предательство. Анне нравился Ван Хелсинг, и ей совершенно не хотелось, чтобы он погиб по её вине. А ещё она боялась. Боялась того, что должно было произойти ночью. Даст ли ей Дракула лекарство, как обещал? Подействует ли оно? За всеми этими размышлениями день пролетел незаметно. Когда солнце уже начало садиться, в башню архивов пришла Лиза и сказала, что мистер Ван Хелсинг вернулся и скоро поднимется к ним. Анна распорядилась, чтобы ужин принесли прямо сюда. Пожилая служанка неодобрительно покачала головой, но ничего не сказала. Ван Хелсинг вернулся уставший и задумчивый. О подробностях своего похода в замок Франкенштейна он рассказывать не пожелал, сказав, что там не было ничего интересного, и сразу перешёл к обсуждению доставки Франкенштейна в Рим. План Гэбриела был прост: кареты должно было быть две. Первая выедет раньше и поедет окружным путём, чтобы привлечь к себе внимание. Вторая, в которой будет находиться монстр, выедет спустя три часа и поедет напрямик. Выехать охотник хотел завтра, как только встанет солнце. У Анны мысли неслись в голове с бешеной скоростью. Кто повезёт монстра: Гэбриел или она? Хорошо бы отложить это решение до завтрашнего утра. Тогда сегодня она сообщит графу про план с двумя каретами и честно скажет ему, что понятия не имеет, в какой поедет монстр. Впрочем, это плохая идея. Тогда можно сказать, что монстр поедет в карете Гэбриела и выпросить у Дракулы лекарство для брата и его свободу, а затем рассказать Гэбриелу об опасности. Но вряд ли четырёхсотлетний вампир настолько наивен, что поверит ей на слово. Скорее всего, он отпустит Велкана после того, как получит Франкенштейна. Но ведь они договаривались только на то, что Анна расскажет ему о том, как будут везти монстра. Тогда можно сказать Дракуле, что монстр поедет с ней, а самой попросить ехать с ним Ван Хелсинга. Есть шанс, что Дракула не получит монстра. А она в своё оправдание скажет, что Гэбриел в последний момент изменил план. Формально свои обязательства она выполнит, она расскажет вампиру, как повезут Франкенштейна. Но ведь ни один план не застрахован от случайностей. Ван Хелсинг вполне может что-то заподозрить и в последний момент поменять. И это уже не её вина, что всё сложится не так, как будет ожидать Дракула. Но будет ли он с ней согласен? Отпустит ли её брата? — Анна! — вторгся в её размышления голос Ван Хелсинга. Поглощённая своими мыслями, принцесса не сразу поняла, что от неё хотят. Она растерянно посмотрела на своих собеседников и несколько раз моргнула. — Я спрашивал, не знаете ли вы, кто такая Илина? Она жила, предположительно, веке в пятнадцатом. «В одно время с Дракулой», — машинально отметила про себя Анна. А потом до неё дошло. — Илина? Жена Дракулы? А почему она вас интересует? — с изумлением спросила Анна. — Жена Дракулы? Одна из его невест? — переспросил Ван Хелсинг. — Нет, она была его женой, когда он ещё был человеком. — И что с ней стало? — резко спросил Гэбриел, вспоминая, как в его сне летит вниз с башни девушка со светлыми волосами. — Я не помню, — рассеянно пожала плечами Анна, — вроде бы она покончила с собой. Почему вас это интересует? — Неважно, — отмахнулся тот. Во всём этом крылась какая-то тайна, но у Анны было слишком много своих собственных секретов, чтобы интересоваться ещё и чужими. — Завтра предстоит трудный день, — сказала она, — пожалуй, я пойду спать. Спокойной ночи. — Спокойной ночи, — в унисон ответили Карл и Ван Хелсинг. У последнего на лице промелькнуло нечто вроде облегчения, как будто он был рад наконец остаться с Карлом наедине. Анна не придала этому значения. — Ну и откуда ты узнал про эту Илину и какое отношение она имеет к делу? — спросил Карл, когда Анна ушла. Ван Хелсинг пожал плечами, будто бы раздумывая над тем, стоит ли отвечать на этот вопрос, а затем медленно сказал: — Она мне снится, Карл. — Ты что-то вспомнил? — в голосе послушника звучало откровенное любопытство. — Нет. Но я уверен, что я её знаю. В моих снах она прыгает с башни. Мне начало это сниться, как только мы отправились в Трансильванию. Я не знал, кто эта девушка, а сегодня в замке Франкенштейна наткнулся на её портрет. — И что дальше? — поинтересовался Карл. — Кардинал сказал, что в Трансильвании я найду ответы на все вопросы. Узнай всё что можно о том, кто такая Илина, покончила ли она и в самом деле с собой таким образом, как мне это видится во сне, почему она это сделала… — Ну, одно мы уже знаем, — перебил Ван Хелсинга Карл, — она была женой вампира, который терроризирует всю округу. Вопрос в том, как это поможет нам его убить. Кстати, зачем нам вообще его убивать? Чем этот граф Дракула так опасен? — Он сын самого Дьявола, — лаконично ответил Гэбриел. — Кхм…- послушник закашлялся, — Знаешь, Бог и Дьявол достаточно метафизические понятия сами по себе. Едва ли они могут… Нет, конечно, Иисус пришёл в этот мир как сын Божий, но… — Я не знаю, в какой степени метафизическим является процесс рождения детей у Сатаны, но нам стоит убить Дракулу хотя бы потому, что пока он не умрёт, семья Анны Валериус никогда не попадёт в рай. Карл скептически хмыкнул. Анна Валериус казалась ему куда сильнее его самого. Могла бы и сама со своими проблемами разобраться. — Он убивает людей, — продолжал тем временем Ван Хелсинг. — Знаешь, люди и сами друг друга убивают… — Он собрал под своим началом достаточно мощную коалицию вампиров. Орден это беспокоит. — Да уж, причин достаточно, — вздохнул Карл. Ему вовсе не хотелось охотиться на древнего вампира, которого никто до сих пор не смог убить. Положение Ордена о том, что охотники они, а Дракула — жертва, казалось ему очень спорным. — Слушай, я не знаю, что произошло здесь в пятнадцатом веке, но у меня такое ощущение, будто всё это как-то связано со мной. Не просто же так меня мучают кошмары, — Гэбриел старался говорить спокойно и негромко, но лихорадочный блеск в его глазах говорил о том, что охотник волнуется. — Что ещё тебе снится? — Какой-то бой. На рассвете. А затем я сражаюсь с кем-то и убиваю его. — В бою? — Не в том бою. Там встречались две армии. А убиваю я кого-то уже потом, в замке. Мы сражаемся один на один. Он явно сильнее, но такое ощущение, что дерётся не во всю силу. Будто для него это игра. А я вонзаю в него меч. — Знаешь, Гэбриел, — задумчиво протянул Карл, — а почему бы тебе не осмотреть другие портреты, которые есть в замке? — Он был один, — отозвался Ван Хелсинг. — Я сейчас не про замок Франкенштейна говорю, а про этот. Дракула был сыном Валерия, предка Анны. Девушка, которая тебе снится, была женой Дракулы. Если ты помнишь её, то, скорее всего, был знаком и ещё с кем-то из них. Присмотрись к портретам на стенах, вдруг ты ещё кого-то вспомнишь. Ван Хелсинг пожал плечами. У него было стойкое ощущение, что скоро его жизнь кардинально изменится. И это его не радовало.